CC BY
20использоваться на заготовке топлива. Руководили этим на местах губернские военно-инженерные дистанции (губвиды).
На территории Среднего Поволжья действовали шесть лесозаготовительных военно-трудовых дружин (ВТД), основной задачей которых являлась заготовка древесного топлива. По месту формирования и дислокации дружины получили наименования: № 29 нижегородская, № 30 пензенская, № 31 и № 32 казанские, № 33 и № 34 симбирские. Они формировались в течение июля—сентября 1920 года, численность личного состава отдельных дружин колебалась в разные периоды от нескольких сотен до 1,3—2,8 тысяч человек. К началу 1921 года наибольшее количество красноармейцев ВТД работало в Казанских дружинах (4,2 тысячи). Примерно 2,2 тысячи красноармейцев ВТД находилось на территории Симбирской губернии. Интересно отметить, что с учетом находившихся на лесозаготовках трудармейцев, общее количество занятых заготовкой дров военнослужащих к началу 1921 года достигло в Симбирской губернии 11 тысяч, что было сопоставимо с довоенным количеством рабочих в наиболее развитой здесь суконной промышленности.<...>
Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала»
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Десять лет хозяйственного и культурного строительства в Ульяновской губернии / Сост. В. Алексеев, М. Панов. Ульяновск: Издание губисполкома, 1927. С. 33.
2 См.: Третий губернский съезд совнархозов. Доклад по топливному делу // Знамя труда. Орган Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов города Казани и губернского комитета РКП(б). 1920. 12 июня.
3 Уполномоченный представитель по топливу Московско—Казанской железной дороги в апреле 1920 г. писал в докладе о принудительной дровозаготовке на территории Пензенской и Симбирской губерний, что людей выгоняют на работы при помощи воинской силы. В начале 1921 г., когда произошло резкое обострение топливного кризиса, военные части применялись для принудительного направления населения на лесозаготовки в Керенском (город Керенск переименован в 1940 г. в Вадинск, райцентр в современной Пензенской области), Мокшанском, Нижнеломовском, Рузаевском (Рузаевка — уездный город Пензенской губернии; в настоящее время — райцентр в Мордовии) уездах Пензенской губернии. См.: Государственный архив Пензенской области (ГАПО). Ф. Р. 2. Оп. 1. Д. 933. Л. 4, 5, 19, 32, 43, 51 об., 56, 120 — 123, 165, 140, 266.
ТОЧКИ ЗРЕНИЯ. СУЖДЕНИЯ. ВЕРСИИ Соснина Екатерина Леонидовна —
доцент Пятигорского государственного технологического университета, старший научный сотрудник Государственного музея-заповедника М.Ю.Лермонтова в г.Пятигорске, кандидат исторических наук (г.Лермонтов, Ставропольский край)
МОГ ЛИ М.Ю. ЛЕРМОНТОВ УЧАСТВОВАТЬ В РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫХ ОПЕРАЦИЯХ?
Осмысливая военную судьбу М.Ю.Лермонтова, отразившуюся во многих его произведениях, прежде всего в романе «Герой нашего времени», нельзя не коснуться проблемы Кавказской войны 1817—1864гг., активным участником которой был поэт. До сих пор, например, у исследователей этой проблемы нет единого мнения о том, чем занимались иностранцы (французы, голландцы, англичане), в кавказском регионе в то время, когда здесь шли продолжительные и кровопролитные военные действия. Два иностранца, имена которых давно и прочно вошли в биографию М.Ю.Лермонтова, вызывают особый интерес. Это французский геолог Ксавье Оммер де Гелль и голландский консул в Одессе Тейтбу де Мариньи. Оба эти лица, по оценке французского правительства, оказали неоценимые услуги европейцам при ведении Крымской войны (1853—1856гг.). Какие именно, ещё предстоит осмыслить.
Интерес Франции к положению на Кавказе достаточно чётко сформулировал К.Оммер де Гелль в своём трёхтомном труде, посвящённом описанию его геологической экспедиции, предпринятой в этот регион в 40-х годах Х1Хвека. «Понятно, — пишет он, — с каким ревнивым недоверием должна смотреть Англия на движение русских за Кавказом и насколько она заинтересована в том, чтобы воспрепятствовать любому завоеванию, способному закрыть для неё большую торговую дорогу, которую она открыла себе через Эрзрум и Тавриз. Поэтому она не сможет быть индифферентной к независимости Кавказа, который, служа защитой границ Персии и Турции, помогает ещё... торговым операциям трапезундского рынка. Может быть, скажут, что это чисто английский вопрос, очень важный для фабрикантов Лондона и Манчестера, но имеющий очень посредственный интерес для Франции. Но там, где наши соседи находят возможность ежегодно помещать более чем на пятьдесят миллионов промышленных товаров, нам кажется, что там тоже затронуты наши политические и экономические интересы»1.
Совершенно недвусмысленная цитата, в которой ясно сформулированы причины достаточно длительного пребывания (с 1839 по 1841г.) французского геолога на Юге России. Вероятно, всё те же «политические и экономические интересы» привели сюда и голладского (в некоторых источниках французского)2 консула в Одессе — Тейтбу де Мариньи. К.Оммер де Гелль открыл железную руду на берегах Днепра, за что был удостоен высокой российской награды — ордена Владимира 1 степени, а также выполнил нивелировку долины Маныча. В то же время, занимаясь геологическими изысканиями, он составил топографическую картину Кавказа — края, о котором, по его же собственным словам, во Франции на рубеже XVШ—XIXвв. было известно лишь то, что он находится южнее Северного Ледовитого океана. ДеМариньи же скрупулёзно изучал берега Черноморского побережья, опубликовал по результатам своей деятельности несколько работ3. В этом, видимо, и выразилась та неоценимая услуга, которая была оказана упомянутыми европейскими путешественниками французам в Крымскую войну.
Кстати, оба имени — и К.Оммер де Гелль, и Т.деМариньи получили в России достаточно широкую известность благодаря курьёзу, связанному с литературной мистификацией П.П.Вяземского
«М.Ю.Лермонтов и г-жа Оммер де Гелль в 1840году», впервые появившейся в «Русском Архиве» в 1887году4. История этой мистификации достаточно хорошо известна. Найденные в 30-х годах ХХвека в Остафьевском архиве черновики П.П.Вяземского были приняты советскими исследователями за подлинный материал и опубликованы издательством «Academia» с предисловием и комментариями М.Чистяковой5. Следом шло «разоблачение фальсифицированных материалов»6. Затем проблему попытались «закрыть»7. Однако вопрос о подлинной канве всей этой истории окончательно не решён и по сей день, как и об истории возникновения и адресатах французских стихов М.Ю.Лермонтова и Адель Оммер де Гелль (супруги Ксавье — поэтессы и писательницы, роман которой с русским поэтом упоминается в мистификации П.П.Вяземского).
В статье П.С.Попова, опубликованной в «Литературном наследстве», сказано: «Весь эпизод знакомства поэта Лермонтова с французской поэтессой, а равно и стихотворение Лермонтова, посвящённое Оммер де Гелль, является чистой выдумкой... Главный аргумент в пользу этого заключается в том, что Оммер де Гелль была на Кавказе не в 1840году, а в 1839г., между тем как в 1839г. Лермонтова на Кавказе не было вовсе»8. В подтверждение собственных доказательств П.С.Попов приводит дату под стихами А.Оммер де Гелль, адресованными семейству астраханского губернатора А.М.Фадеева, а также письмо, написанное её мужем А.М.Фадееву. К этому можно также добавить материалы, найденные в Ставропольском архиве С.И.Недумовым и касающиеся пребывания четы де Гелль на юге России и тоже датированные 1839годом9. Однако сегодня мы готовы обоснованно опровергнуть этот так называемый главный аргумент. Дело в том, что в дневниках известного учёного К.М.Бэра содержится описание его экспедиции по следам К.Оммера де Гелля в 50-х годах Х1Хвека, когда ещё были живы люди, помнящие французского геолога не понаслышке10. В этом документе скрупулёзно отмечено, когда именно были выполнены господином К.Оммером де Геллем те или иные геологические изыскания. Согласно дневникам Бэра, французский учёный и «его красавица жена» оставались на юге России с 1839 по 1841год.
Таким образом, мистификация П.П.Вяземского строится на определённой фактологической основе. Это вообще достаточно своеобразное сочинение, где реальный факт из биографии поэта, известный автору мистификации, как бы отражается в сознании последнего, обрастая не существовавшими в действительности подробностями. Имеет также место искажение дат и места действия.
Так, например, в тетради Толя (архив Якушкиных) сохранился рассказ: «Безобразов, дивизионный генерал, рассказывал о Лермонтове, что госпожа Х. очень желала, чтобы говорили, что он влюблён в неё. Однажды он сидел у неё: она вышивала в пяльцах у открытого на бульвар окна. Гуляющих на бульваре было много. Вдруг послышались в соседней комнате шаги мужа госпожи Х. Лермонтов схватил фуражку и выскочил из окна.
— Qu'est-ce que vous faites? (Что вы делаете?) — воскликнула удивлённая Х.
— Je me sauve de m-r votre mari. (Я спасаюсь от Вашего мужа), — отвечал Лермонтов»11.
Подобная сцена использована в мистификации П.П.Вяземского, где происходящее связано с именем Адель Оммер де Гелль (письмо №122, запись: Ялта, четверг, 29октября 1840г.): «.Я ехала с Лермонтовым, по смерти Пушкина, величайшим поэтом России. Я так увлеклась порывами его красноречия, что мы отставали от нашей кавалькады. Противный дождик настиг нас в прекрасной роще, называемой по-татарски Кучук-Ламбат.
Мы приютились в биллиардном павильоне. Затаившись. мы спокойно смотрели, как нас искали по роще. когда люди стали приближаться к павильону, Лермонтов вдруг вскрикнул: "Они нас захватят! Ай, ай, ваш муж! Скройтесь живо под биллиардом! И, выпрыгнув в окно в виду собравшихся людей, сел на лошадь и ускакал из лесу."»12.
Рассказ С.Д.Безобразова (1801—1879) относится к последним дням жизни поэта в Пятигорске, а в мистификации дело происходит в Крыму.
Удивляет также то, что генералитет русской армии на Кавказе был в курсе любовных интрижек поэта и даже занимался их пересказом первым биографам Лермонтова. Не были ли эти рассказы лишь прикрытием, объяснением подлинной причины, почему Лермонтов должен был посетить Черноморское побережье один или несколько раз? Вспомним тот интерес, который испытывал Печорин к ночным передвижениям «честных контрабандистов» в Тамани, где сам поэт побывал в 1837году. Да и что привело контрабандистов в такое сильное волнение, что героя повести Лермонтова чуть не утопили? Каким должен быть в таком случае контрабандный товар?
Версия о том, что контрабандисты Тамани тайно доставляли горцам оружие, была высказана И.Л.Андрониковым13. Исследователь даже предполагал, что «честными» они названы Лермонтовым в романе потому, что оружие (честная контрабанда) помогало в борьбе за независимость и честь свободолюбивых народов Кавказа с царским самодержавием.
С таким пониманием не согласен Б.С.Виноградов, который писал: «Участникам Кавказской войны было известно о том, что горцы снабжались оружием из Турции и Персии, вернее, через них. Знаменитый русский хирург Н.И.Пирогов, приехав на Кавказ в 1847г., столкнулся с ужасными огнестрельными ранениями, произведёнными оружием горцев. Пирогов писал, что пушки горцев "большей частью турецкие или персидские"»14. Но мог ли Лермонтов одобрительно относиться к вмешательству других держав в Кавказскую войну. Мог ли он одобрять действия тех, кто помогал этому вмешательству?15 Однако со стороны поэта нет никакого одобрения. Печорин так же, как и автор романа, оказавшись в Тамани, выследил контрабандистов и спугнул их. Мог ли М.Ю.Лермонтов участвовать в подобных разведывательных операциях? Вопрос риторический, так как подобные миссии не могли подкрепляться никакими документами.
Вернёмся к вопросу об оружии горцев. Один из современников М.Ю.Лермонтова — В.А.Бельгард вспоминал: «.наше оружие было ужасно плохо. Это были гладкоствольные кремневые ружья, которыми стрелять далее чем на сто шагов было бесполезно, между тем горцы были вооружены винтовками, бившими более чем вдвое дальше»16. Ясно, что они могли получать оружие иностранного производства только контрабандным путём. В связи с этим интересно вспомнить эпизод из мистификации П.П.Вяземского, где он описывает встречу супругов Оммер де Гелль с Т.де Мариньи в Крыму осенью 1840года. В этом отрывке прямо говорится о том, что Т.де Мариньи доставлял на своей яхте оружие горцам.
Если допустить, что Т.де Мариньи действительно имел подобную цель поездки, какова роль супругов Оммер де Гелль во всей этой истории? В своей книге «Путешествие по Прикаспийским степям и Югу России» (Париж, 1860г.) Адель Оммер де Гелль неоднократно упоминает имя Т.де Мариньи, причём как давнего знакомого. Учитывая это обстоятельство, И.Опишня в своей статье «Лермонтов и Оммер де Гелль», опубликованной в 50-х годах ХХвека в Париже17, писал: «В этом случае весь эпизод принимает совершенно неожиданный характер и становится ясным, почему столь яростно отрицается возможность знакомства Лермонтова с Оммер де Гелль. Даже через сто лет неохотно открывают "дипломатические тайны"». Далее И.Опишня сообщает, что один из
зарубежных лермонтоведов, человек вполне положительный и серьёзный, выдвинул следующее предположение: Оммер де Гелль действительно была на Кавказских водах, пока её муж «обследовал» берега Чёрного моря. М.Ю.Лермонтов на самом деле за ней ухаживал, но по приказанию свыше должен был и следить за прекрасной француженкой и постараться выяснить роль и задачи этой четы и, вероятно, и Тейтбу де Мариньи. После отъезда их в Крым (где через десять лет начались военные действия союзников против России), Лермонтов получает секретную командировку туда же, для того чтобы раскрыть настоящие намерения таинственных иностранцев. Выполнив это задание, М.Ю.Лермонтов, «странствующий офицер с подорожной по казённой надобности», возвращается в действующую армию на Кавказ.
Следовательно, поездка М.Ю.Лермонтова в Крым была не самовольной отлучкой, а секретной командировкой, поэтому никаких следов в полковых записях и не осталось. И хотя И.Опишня не называет имени исследователя, на чьё мнение ссылается, сегодня мы можем определённо с ним согласиться в том, что Оммер де Гелль действительно была на Кавказских Минеральных Водах в те годы (1840, 1841), когда там находился М.Ю.Лермонтов.
Что же касается поездки поэта в Крым в 1840году, здесь среди лермонтоведов нет единого мнения по сей день. Например, один из солиднейших исследователей кавказской биографии М.Ю.Лермонтова — Л.П.Семёнов был убеждён в возможности этой поездки18. То же допускал и И.И.Тхоржевский, имевший, по его словам, сведения от родственников поэта — Арсеньевых19.
Подобное предположение, по нашему мнению, имеет право на существование. Тем более что факт поездки М.Ю.Лермонтова в Крым, правда «самовольной», подтверждается воспоминаниями генерала от инфантерии фон Майделя, который рассказывал первому биографу поэта о том, что будто бы тот признавался ему в своём увлечении женой французского геолога и в готовности ехать за ней хоть на край света, чтобы несколько часов побыть вместе20. Однако трудно представить себе подобный разговор «по душам» между поручиком и генералом. Нигде нет и следов, подтверждающих факт самовольной отлучки М.Ю.Лермонтова из действующей армии. Поездка с Кавказа в Крым и обратно, тем более поздней осенью, на лошадях, заняла бы тогда 8— 10дней! Начальство, конечно же, заметило бы столь длительное отсутствие офицера. Таким образом, скорее всего, предположение о поездке в Крым тайно, без разрешения начальства, не соответствует действительности. Но М.Ю.Лермонтов мог быть послан туда со специальным заданием. Об этом говорит и осведомлённость Майделя, который, конечно, не стал раскрывать первому биографу поэта тайны военной дипломатии. Ему проще было сослаться на личные мотивы, которыми руководствовался М.Ю.Лермонтов, тем более что, по-видимому, взаимная симпатия у обоих поэтов была и дала пищу всякого рода толкам.
В связи с вышеизложенным более понятной становится роль П.П.Вяземского, которому жанр литературной мистификации потребовался для того, чтобы донести как «деятелю эпохи» исторические факты биографии великого М.Ю.Лермонтова, не будучи обвинённым в разглашении политических и военных тайн своего времени. Литературная мистификация — она и есть литературная мистификация.
Однако для современных исследователей представляется перспективным предпринять архивные изыскания в отношении Т.де Мариньи и К.Оммера де Гелля, выяснить ту роль, которую они играли во время Кавказской, а позже и Крымской войны.
Мы только предприняли первые шаги в этом направлении. В кабинете эстампов Национальной библиотеки Франции мы обнаружили рисунки К.Оммера де Гелля и Т.де Мариньи*, на которых
отображены события Кавказской войны, этнографические сюжеты о кавказских горцах. Это наводит на мысль, что шёл сбор сведений о Кавказе — малоизученном тогда иностранцами крае, представлявшим для западноевропейцев стратегический интерес. Обращает на себя внимание сюжет на тему торговых связей. На рисунке Т.де Мариньи «Сцена мены» мы видим сцену торга между русскими и горцами, которая происходит на фоне складских помещений, где товары проходили карантинную обработку. Присутствие на рисунке военного представителя России — пристава или чиновника — свидетельствует о стремлении российских властей к жёсткой регламентации торговли, стремлении оказывать политико-экономическое давление на «немирные племена». Изображённый сюжет отражает включение Северо-Западного Кавказа в состав единой экономической системы России.
На рисунках иностранных авторов отображены сюжеты, подтверждающие интерес западноевропейцев к изучению берегов Черноморского побережья.
В заключение ещё раз обратим внимание на необходимость продолжения исследовательской работы в российских и зарубежных военных архивах. Что же касается отношений М.Ю.Лермонтова и Адель Оммер де Гелль, возможно, что они начинались достаточно прозаично, в отличие от романтической версии, описанной в литературе21, что им не помешало впоследствии перерасти во взаимное увлечение, вылившееся в поэтические строки. Однако это тема отдельного исследования.
* Иллюстрации из фондов Национальной библиотеки Франции (г. Париж): Ob 120/T6, № 182814 -P.1; Cote BNF-EST Vc 347 fol.; Cote BNF-EST Vc 348 fol.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Hommaire de Hell, Xavier. Les steppes de la mer Caspienne, le Caucase, la Crimйe et la Russie Mйridionnale. Paris, 1845. V.2. P.303, 304.
2 Опишня И. Лермонтов и Оммер де Гелль (загадка архивных материалов) // Возрождение. №56. Париж, 1956.
3 См. Например: Taitbout de Marigny. Voyage dans le pays des Tcherkesses // Voyage dans les steps d'Astrakhan et du Caucase de J.Potocki. Paris: Plon, 1952.
4 Вяземский П.П. Лермонтов и г-жа Оммер де Гелль в 1840 году // Русский Архив. 1887. № 9. С. 129—142.
5 Оммер де Гелль. Письма и записки (Вступ. статья М.Чистяковой). М.; Л., 1933.
6 Попов П.С. Мистификация (Лермонтов и Оммер де Гелль) // Новый мир. 1935. №3. С. 282—293.
7 Каплан Л. П.П.Вяземский — автор «Писем и записок» Оммер де Гелль // Литературное наследство. Т.45—46. М., 1948. С.761—767.
8 Попов П.С. Отклики иностранной печати на публикацию «Писем и записок» Оммер де Гелль // Литературное наследство. Т.45—46. С.767—775.
9 Недумов С.И. Лермонтовский Пятигорск. Ставрополь: Кн. изд-во, 1974.
10 Каспийская экспедиция К.М.Бэра 1853—1857гг. Дневники и материалы / Сост. Т.А.Лукина. Л.: Наука, 1984. С. 385—548.
11 Соснина Е.Л. Чёрный алмаз. М., 2004. С. 188, 119.
12 Лермонтов М.Ю. Полное собрание сочинений в 10 томах. М.: Воскресенье, 2002. Т. 10. С. 560— 565.
13 Андроников И. Лермонтов. Новые разыскания. М.: Советский писатель, 1948. С.142.
14 Пирогов Н.И. Отчёт о путешествии по Кавказу. М.: Медгиз, 1952. С.62.
15 Мануйлов В.А. Роман М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». Комментарий. М.; Л.: Просвещение, 1966. С. 155.
16 Бельгард В.А. Автобиографические воспоминания // Русская старина. 1899. Кн. 2. С. 413.
17 Указанная в сноске 2-я статья И.Опишни не вошла в работу, составленную О.В.Миллер. См.: Библиография литературы о М.Ю.Лермонтове. Л.: Наука, 1980.
18 Семёнов Л.П. Новые документы о Лермонтове. Дзауджикау, 1922.
19 Из-за недоступности нам данных сведений сошлёмся опять на материалы, приводимые в вышеупомянутой парижской статье И.Опишни.
20 Мартьянов П.К. Дела и люди века. Т. II. СПб., 1893.
21 Пильняк Б. Штос в жизнь. Берлин: Петрополис, 1929.
ПО СТРАНИЦАМ РЕДКИХ ИЗДАНИЙ
Публикация: ОСТРОВСКИЙ Александр Васильевич —
ведущий научный редактор редакции «Военно-исторического журнала» (Москва)
Смерть Павла I
Время правления Павла I и дворцовый, вернее, военный переворот, в результате которого произошло воцарение его сына Александра!, нашли достаточно подробное освещение как в отечественной, так и в европейской исторической литературе. К этой теме не раз обращался и «Военно-исторический журнал». Тем не менее имеется еще значительный пласт историографических произведений, и прежде не доходивших до широкой читательской
