CC BY
98
ПОЛИТОЛОГИЯ
УДК 323.22 © Э.Д. Дагбаев
МОДЕЛИРОВАНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ БУРЯТИИ
Рассматриваются факторы регионального развития, модели и практики их осуществления, классификации и оценки, направленность и интенсивность их действия. Определены и охарактеризованы основные черты и направленность процессов политического развития Республики Бурятия в современных условиях.
Ключевые слова: региональное политическое развитие, региональная идентичность, модель регионального развития, региональный политический режим.
E.D. Dagbaev
MODELING OF POLITICAL DEVELOPMENT OF BURYATIA
The factors of regional development, models and practices for their implementation, classification and evaluation, direction and intensity of their action are considered. The main features of the processes and direction of the political development of the Republic of Buryatia in modern conditions are defined and described.
Keywords: regional political development, regional identity, model of regional development, regional political regime.
Как и чем определяется региональное развитие в России? Существует целый набор признаков, свидетельствующих об успешности / неуспешности региона. Однако в основном они касаются отдельных сторон регионального развития, в частности, политической или социально-экономической сферы.
Мы думаем, что социально-политическое моделирование, позволяющее получить целостное представление о целях и уровне регионального развития, проявляется, прежде всего, в формирующейся некой «идентификационной матрице» (ИМ). Она представляет собой набор ключевых «семантических маркеров», с помощью которых происходит конструирование региональной идентичности. Сюда же включаются черты самовоспроизводства «для внутреннего потребления» и его символическое позиционирование в отношении внешнего мира. В самом общем виде, модель - это образ объекта, отражающий его специфические черты.
Назовем некоторые из ключевых «семантических маркеров». Для того, чтобы российский регион представлял собой целостное образование, региональную политию, способную защищать интересы регионального сообщества, необходимы как минимум пять условий: 1) некий общий образ или имидж, чем сумел наделить себя или наделен волею обстоятельств сам регион; 2) экономическая самодостаточность, или хотя бы определенная экономическая специали-
зация, позволяющая региону не быть в абсолютной зависимости от федерального бюджета;
3) наличие населения, обладающего исторической преемственностью и современными коммуникативными связями, включая информационные, транспортные, энергетические и т.д.;
4) объективные условия совместной жизни людей, их общая заинтересованность в благополучии края (природа солидарности); 5) этнический фактор, придающий национально-культурное своеобразие и усиливающий региональную автономию.
Следует помнить, что выбранная соответствующая модель регионального развития успешно работает только в случае своего соответствия потребностям регионального сообщества. Только в этом случае она становится эффективной. Очень важным, учитывая исторический фактор (колониальный тип освоения пространства), является соответствие политическим ожиданиям граждан. Вероятность успешного регионального развития в России, на наш взгляд, определяется взаимодействием четырех ключевых факторов власти и управления: оптимальной модели региональной идентичности и политической власти, соответствующей политической культуре сообщества модели политического режима и модели партийной системы, определяющей допустимый уровень конкуренции и соревновательности.
Итак, какова идентификационная матрица Республики Бурятия, определяющая модель региона в территориальной структуре России? Начнем с политического имиджа. Вне всякого сомнения, что для Республики Бурятия первичным основанием политической роли является ее нахождение вне исторического ядра государства, по сути, это территория-наследие колонии-переселения. Территория отдаленная и малоосвоенная. Именно этим обстоятельством и определяется во многом содержание политических действий и стратегий политических акторов. Для Бурятии когда-то стихийно избранные маркеры типа «республика у Байкала» смотрятся не очень презентабельно, ибо они проигрывают в географическом плане даже своим соседям. Сравните: «Центр Азии» - Республика Тыва, «Центр Евразии» - Республика Алтай или Забайкальский край.
Активный поиск соответствующего бренда начался не так давно - лет пять назад. Но общая региональная идентификация и самоидентификация еще впереди.
В свое время в качестве одной из возможных стратегий брендинга Республики Бурятия было предложено позиционирование Бурятии как сердца России в Азии, «восточных ворот», то есть «исторической площадки» России в XXI в. Под исторической площадкой понимается территория, на которой в течение нескольких столетий вершатся судьбы этноса, страны, мира. На территории Европейской России существовало несколько исторических площадок: Киевская Русь (IX - начало XII в.), Новгородская республика (ХИ-ХУ вв.), Московская Русь (XIV - начало XVIII в.), Санкт-Петербург (начало XVIII в. - первые десятилетия XX в.). Но исторические площадки не образуются сами по себе. Они есть результат сочетания объективных (природно-географических, демографических и исторических) и субъективных (осознание исторической ситуации, желание народа и его лидеров использовать исторический шанс для своего выживания и самоутверждения) факторов. К сожалению, основные остросюжетные линии проходят в других геополитических точках России. И государство, увы, долгое время не обращало внимания на довольно перспективную геополитическую точку развития. Может быть, сейчас, после событий в Украине и Крыму она повернется лицом к «воротам Азии»?
Проблема Бурятии - в ее экономике. С точки зрения экономической самодостаточности Республику Бурятия невозможно отнести к сильным и благополучным регионам, но на то есть свои объективные причины. Системный
кризис и распад СССР в конце 1980-х - начале 1990-х гг. особенно тяжело сказались на социально-экономическом положении республики, ибо в народнохозяйственной структуре здесь превалировали предприятия союзного значения, прежде всего, военно-оборонного комплекса. Существовали и существуют до сих пор и другие объективные проблемы, сдерживающие динамику развития республики.
Самым важным из них является так называемый байкальский фактор. Уникальность природы Байкала, его высокий экологический статус как участка всемирного природного наследия требуют обеспечения сохранности этого уникального природного объекта, в результате чего существенно удорожается себестоимость выпускаемой продукции за счет повышенных текущих экологических трат и прямых потерь экономики региона.
К другим проблемам и объективным сложностям в экономическом развитии относятся: низкий уровень диверсификации экономики, высокий уровень безработицы и бедности населения, недостаточное развитие коммуникаций и инфраструктуры (имеются в виду дороги, связь, электроэнергия), периферийное расположение в структуре макроэкономического районирования России. В то же время в республике есть ряд несомненных общепризнанных конкурентных преимуществ, к которым относятся значительные запасы лесных, топливных и минерально-сырьевых ресурсов (почти вся периодическая таблица Менделеева), развитый промышленный и кадровый потенциал, рекреационные ресурсы, возможности для туризма, приграничное положение, международный аэропорт, региональные участки Транссиба, БАМа. Промышленное производство в валовой продукции занимает 24,4%, что говорит об индустриальном характере экономики Бурятии, да и доля сельского хозяйства остается значительной - 12,9%. Высока доля и строительной индустрии - 6,7%. Доля непроизводственной сферы составляет 9,3%.
Из вышесказанного вытекает, что в обобщенном смысле в Республике Бурятия могут быть реализованы две долговременные геостратегические цели государства: 1) обеспечение экономического, политического и военного влияния России в регионе Байкала или Внутренней Азии (монгольском); 2) сохранение и использование важнейшего природного ресурса и экологического фактора мирового значения -озера Байкал.
Развитие Республики Бурятия строится на основе долгосрочного планирования, главным документом является программа социально-
экономического развития до 2027 г. Ее основная цель - повышение уровня и качества жизни населения на основе конкурентных преимуществ экономики Бурятии. В соответствии с программой, определены пять конкурентноспособных приоритетных направлений: добыча и переработка полезных ископаемых; развитие агропромышленного комплекса; развитие лесопромышленного комплекса; туризм; создание транс-портно-логистического комплекса. Очевидно, что в Бурятии есть значительный потенциал разведанных запасов полезных ископаемых, их стоимость оценивается более чем в 5,3 трлн руб. Всего предполагается реализация около 320 инвестиционных проектов, в результате чего объем продукции вырастет с 12 млрд до 66 млрд руб., производительность труда - в 4 раза, численность занятых увеличится до 40 тыс. чел.
В последние годы много говорится о превращении Бурятии в туристский регион, создании особой туристско-рекреационной зоны. На территории Бурятии предполагается сформировать 8 туристских зон. Особая экономическая зона «Байкальская гавань» будет построена на берегу озера Байкал. На ней планируется создать всесе-зонный курорт мирового уровня с высокоразвитой инфраструктурой, крупнейшим горным курортом на востоке страны, крупным центром тибетской медицины. Правда, отношение самих жителей к озвученному ежегодному туристскому прибытию к 2020 г. более 2 млн в год довольно скептическое.
В области транспортно-логистического комплекса предполагается формирование и развитие международного транспортного коридора «Улан-Удэ - Наушки / Кяхта - Улан-Батор -Пекин - Порты Юго-Восточной Азии («Монгольский вектор»), создание на базе аэропорта «Байкал» мультимодальной транспортно-логистической развязки, создание транспортного коридора между Транссибом и БАМом. По добыче полезных ископаемых следует отметить, что в целом на территории Байкальского и Дальневосточного экономического региона добывается 100% российских алмазов, олова и урана, 93% вольфрама, 67,5% золота, 50% молибдена, 18% угля, 13% нефти, 1% газа. При этом производительность труда в расчете на одного занятого в экономике региона в 4 раза ниже, чем в Японии, в 6 раз ниже, чем в США, и в 5 раз ниже, чем в Австралии.
Разумеется, экономику Республики Бурятия нельзя рассматривать в отрыве в целом от экономики Байкальского и Дальневосточного экономического региона, который, к сожалению, не имеет пока еще четкой стратегии своего разви-
тия. Ресурсный потенциал не используется полностью. Только скорейшее принятие полномасштабных проектов позволит России осуществлять геополитический контроль над данной территорией, повысить эффективность производства и уровня жизни ее граждан до выравнивания с европейской частью страны.
Мы видим, что до экономической самодостаточности в Республике Бурятия еще далеко, и в этом не ее вина. Однако в случае успешного выполнения программы социально-экономического развития Бурятии ее экономическая мощь существенно возрастет и приобретет важное геостратегическое значение для страны. Решающее значение будет иметь геостратегическая политика России на востоке страны. Активизация этого направления, особенно в связи с ухудшением отношений с Западом, украинским кризисом и переориентацией внешнеэкономических связей на Восток.
Что касается конструирования региональной идентичности. В принципе, любой из российских регионов является особой моделью региональной идентичности, и складывается она либо активной политикой по конструированию этой самой региональной идентичности либо стихийно, на основе имеющихся естественных признаков.
Первая модель - дискурс культурно-психологического единства регионального сообщества, когда осознается собственная уникальность и стимулируются соответствующие этому символы. Вторая - модель политики идентичности, ориентированная на внешние атрибуты. Третья - модель стихийного развития региональной идентичности. В первом случае население осознает свою уникальность и, по сути, это замкнутый регион. Во втором случае население слабо ощущает свою культурно-психологическую близость, зато присутствует осознание общего интереса, общее следование сконструированному имиджу. В третьем случае общая идентичность практически отсутствует, в них существуют сегменты различных этнических и территориальных групп.
Самая распространенная модель - многофакторная. В совокупности данная модель дает сильное ощущение собственной уникальности и ее презентацию через целенаправленный политический курс. Наиболее важные характеристики этой модели: выраженность внутренней самости, четкая идентификация жителей с регионом и, как следствие, определение наиболее значимых символов идентичности, завязанных на историко-культурный, природный и иной потенциал территории. В национальных республи-
ках, конечно же, в первую очередь, отражается историко-культурная уникальность и основанная на этом региональная идентичность. То же самое можно сказать и о Республике Бурятия. В последние годы конструирование усилилось, благо, есть на чем основываться.
В одном из исследований наших молодых коллег на вопрос: «Какие информационно-политические технологии формирования имиджа используются в СМИ Республики Бурятия?», 32% опрошенных ответили, что СМИ используют PR-технологии, освещение мероприятий; 18% - через привлечение известных людей; 13,6% - новостное телевидение событий и достижений, Интернет-технологии; по 9% - прямая реклама от Правительства за освещение событий (форумы), частота публикаций в СМИ о данной проблеме, активная политика формирования лояльности региональных и федеральных СМИ к деятельности Президента РБ; по 4,5% -платные материалы и брендинг. Очевидно, что работа по продвижению бренда и имиджа Бурятии идет активно, и она вошла в число приоритетных направлений деятельности для региональной власти.
Политическая система страны за последнее десятилетие подверглась мощной унификации. Построена вертикаль исполнительной власти. Но даже в условиях унификации общефедерального пространства существуют источники и ресурсы регионального разнообразия, вызванные социально-экономическими и культурными особенностями. Для региональной политической системы эффективна та модель, которая, с одной стороны, является частью общегосударственной (общефедеральной) системы, отвечающей общегосударственным задачам, а с другой стороны, способна защитить интересы жителей региона. Кроме того, система должна выполнять функции взаимодействия с другими регионами (по горизонтали) и с общенациональным государством, местным самоуправлением (по вертикали).
Эффективность региональной политической системы выражается в способности обеспечить горизонтальную и вертикальную интеграцию общества и элитных групп, всю их совокупность, включая неформальные группы. Механизмы функционирования власти предполагают взаимодействие институтов публичной власти (госорганы - элиты), включая систему формальных и неформальных взаимодействий, набор средств и технологий политического управления. Таким образом, если модель политической власти отвечает представлениям граждан, и она функционирует достаточно стабильно, то такая система власти является эффективной.
Но насколько эффективна модель политического развития Республики Бурятия?
В постсоветский период во всех регионах России (за некоторым исключением) использовались две модели политической (в узком смысле - государственной) власти, которые попеременно сменяют друг друга. В принципе, они являются альтернативными, взаимоисключающими друг друга, несмотря на попытки искусственным образом приблизить их. Именно в них можно увидеть главное звено региональной конструкции власти. Ключевым элементом в данной конструкции является глава исполнительной власти: в областях и краях чаще называемый губернатором, в республиках - президентами (в Бурятии ныне - глава). Заметим, что их назначение президентом Б.Н. Ельциным в начале 1990-х гг. (за исключением лидеров национальных республик) в конечном итоге привело к массовым требованиям из регионов о введении всенародных выборов их глав. В начале 2000-х гг. регионы «промолчали», когда фактически отменили выборы, заменив их «наделением полномочий законодательным (представительным) органом». В 2012 г. по инициативе Д.А. Медведева вновь инициируется законодательство о введении выборности глав российских регионов, но спустя год для регионов предоставляется право самим решить - избирать ли глав или предоставить право внесения кандидатур президенту страны с утверждением законодательным органом.
Значит, необходимо рассмотреть обе модели, то, как они проявили себя в Республике Бурятия. Как показал опыт семнадцати «суверенных» лет, при выборности глав, во-первых, кандидатура основного кандидата определяется той частью региональной политической элиты, которая обладает реальной властью; он является консолидированной фигурой власти и, как правило, этот кандидат занимает на тот период времени самый высокий государственный пост. Во-вторых, команда любого кандидата подбирается самим кандидатом и, как правило, включает в себя перечень наиболее лояльных ему лиц и организаций. В-третьих, в условиях Республики Бурятия кандидат в главы республики является кандидатом не только политической партии (даже если формально он является таковым), а совокупным представителем регионального сообщества, включающего в себя политический, этнический, территориальный, отраслевой и иные сегменты; то есть он представитель корпоративной группы. В-четвертых, все кандидаты в той или иной степени стремятся заручиться поддержкой одной из политических сил, представляющих со-
бой федеральный центр; демонстрируется способность коммуницировать и отстаивать интересы республики в Москве. В-пятых, избранный Президент или Глава Республики Бурятия в лимитированном количестве привлекает для работы в исполнительных органах власти и бывших политических противников, если они выразили готовность сотрудничать с ним.
При второй модели с условным названием «назначаемости главы» выделяются следующие ее элементы. Прежде всего, кандидатура основного кандидата определяется в Администрации Президента России и она является креатурой самого главы государства (в реальности, однако, это кандидатура одной из околокремлевских групп и для регионов самое важное не ошибиться в будущем референтной группы). Таких кандидатур выдвигается не менее трех, но это только видимость демократии. Во-вторых, не учитываются в настоящее время или учитываются в незначительной мере этнические, территориальные, сфера или отрасль экономики, выходцем из которой является кандидат; решающее значение имеет опыт менеджерской работы и лояльность и принадлежность к правящим группам (формально в виде принадлежности к «Единой России»). В-третьих, из опыта пока работы только одного руководителя республики можно заключить, что политическая команда главы формируется на протяжении всего первого срока и состоит как из числа бывшей правящей группы, так и вновь рекрутированных из числа молодежи. В-четвертых, главными основаниями рекрутирования являются два основания: лояльность выдвиженца (формально это может быть членство в «Единой России») и восприятие и готовность следовать политическому курсу правительства (который можно назвать технократическим). В-пятых, функционирование команды и принятие политических решений при такой модели можно называть технократическим, поскольку здесь не предполагается длительных согласований интересов, дискуссий и многосторонних коммуникаций; решения принимаются узким кругом лиц и транслируются через подконтрольные средства массовой информации.
Эти модели отражают основные тренды в развитии политической системы России. Республику Бурятия процесс вертикализации власти затронул гораздо позже других регионов по институциональным причинам - срок избранного в 2002 г. Л.В. Потапова заканчивался только в 2007 г., что, вероятно, также сыграло свою роль в выборе преемника. Точно также цикл совершенствования политической системы, связанный с либерализацией после бурных «Болотной
площади» в 2011-2012 гг., для Бурятии наступит позже других регионов. Выборы главы региона в случае, если не произойдет досрочного ухода нынешнего главы, пройдут только в 2017 г.
Моделируя тренды регионального политического режима Бурятии, можно отметить, что в контексте процессов децентрализации и рецен-трализации наблюдается наличие трех последовательно сменивших друг друга режимов. Мы комплексно рассмотрели проблему трансформации политического режима Республики Бурятия в постсоветский период. В качестве обоснования были избраны основные параметры, оцениваемые при рассмотрении политических режимов: 1) наиболее принципиальный параметр - способ смены главы, таких вариантов может быть только два: либо выборы, либо назначение; 2) смена элит, характеризующая взаимодействие акторов и институтов в соответствии с ресурсами и стратегиями; 3) основные акторы; 4) доминирующие институты с точки зрения того, какие из них преобладают - формальные ли неформальные, то есть, как принимаются принципиальные решения; 5) характеристика выборов с позиций не формального их наличия, а конкурентности и открытости; 6) представительные институты, то есть характер их взаимоотношений с исполнительной властью; 7) роль партий в политической жизни; 8) роль средств массовой информации; 9) характер оппозиции.
Сочетания этих параметров в итоге позволяют нам выделить демократический, авторитарный и гибридный режимы. Гибридный режим представляет собой сочетание как авторитарных, так и демократических элементов без резких кренов в ту или иную сторону (так, смену главы и элит через выборы, свободные СМИ можно считать демократическим элементом, а отсутствие какой-либо серьезной роли партий, противостояние двух ветвей власти - авторитарным). Главная характеристика подобного режима заключается в отсутствии явно доминирующего актора. Более сложной по своим характеристикам является модель режима, названного нами «авторитарно-ситуативным». По своим основным характеристикам это, безусловно, авторитарная модель, но в ней присутствуют ситуативно такие демократические элементы, как, например, выборы или с ограниченным плюрализмом СМИ. Что касается так называемой «умеренно-авторитарной» модели, то это авторитарный режим, но умеренного характера, так как он включает в себя ряд демократических элементов, необходимых, скорее, для декорации.
Как показали исследования, первая модель политического режима Бурятии имела место в период с 1994 по 1998 гг., то есть в первый срок президентства Л.В. Потапова (за скобками оставляется период неопределенности с 1991 по 1994 гг., закончившиеся «учредительными выборами»). Авторитарно-ситуативный режим установился к началу второго президентского срока (1998-2007 гг.), а уже к 2008 г. после выборов
Модели политических
в Государственную Думу 2007 г. и Президента России в 2008 г. был продемонстрирован завершенный вариант выхода из авторитарной неопределенности - установлен умеренно-авторитарный режим.
Структурные параметры, определяющие различия в характеристиках моделей, представлены на этой таблице 1.
Таблица 1
имов Республики Бурятия
' —-—^^^^ Модель Характеристики " "——^^ Гибридный Авторитарно-ситуативный Умеренно-авторитарный
Смена главы выборы выборы фактическое назначение
Смена элит выборы, назначение выборы, назначение выборы для представительного органа и МСУ, назначение
Акторы бицентризм моноцентризм моноцентризм
Доминирующие институты баланс сил неформальные неформальные
Выборы конкурентные ограниченно конкурентные ограниченно конкурентные
Представительные институты противостояние парламента и правительства подчиненные парламенты подчиненные парламенты
Партии не играют никакой роли автономные партии административные партии, автономные партии
СМИ свободные, функционируют на идейной основе подконтрольные, с ограниченным плюрализмом подконтрольные, неформальный альянс
Оппозиция нелояльная, открытая нелояльная, латентная нелояльная, но ограниченная в ресурсах
В Бурятии процесс конституционного строительства, определивший основные параметры политического режима, был сложным и противоречивым ввиду столкновения интересов самых различных политических сил. Именно это обстоятельство повлияло на формирование наиболее приемлемой для Республики Бурятия схемы институционального оформления политического режима, сохранившейся вплоть до настоящего времени.
Так, с согласия политической элиты и широкой общественности, в случае с Бурятией наиболее оптимальной стала модель суперпрезидентской республики, приведшая к ослаблению роли парламента, а значит и понижения статуса политических партий. Также это повлияло на выбор политической элитой мажоритарной избирательной системы в два тура, что опять-таки в значительной степени понижало роль партий в качестве механизма формирования парламента.
Президентская республика естественным образом способствовала складыванию авторитарной модели, но зато постепенно минимизировало большое количество конфликтов. В период формирования политического режима Бурятии целая серия конфликтов между основными акторами - президентом и парламентом, а также президентом и органами местного самоуправле-
ния, президентом и региональным отделением КПРФ - показала разрушительный потенциал региональных политических конфликтов. Преодоление этих конфликтов привело к консолидации политического режима, приобретшего форму моноцентризма. Президенту Бурятии в условиях сложившейся политической ситуации удалось достичь ее благодаря постепенному снижению влияния блоково-партийной политики. Так, был сконструирован и укреплен моноцентрический режим, ставший выбором политической элиты региона. В дальнейшем он обретал новые качества, но полицентрическим так и не стал.
Движение в сторону усиления авторитарности, приобретшего качества умеренно-авторитарного режима, началось с усиления вертикали власти и установления контроля центра над всеми значимыми акторами региона через так называемую партизацию. Прежде всего, это фактическое назначение Президента республики, избрание половины депутатов Народного Хурала посредством партийных списков, в результате чего законодательный орган полностью превратился в партийный. Примечательно, что и Президент, и руководитель его администрации фактически руководили избирательной кампанией «Единой России». Учитывая, что едино-
россы составили абсолютное большинство и в законодательном, и в исполнительном органе власти, следует говорить об установлении однопартийной системы. Влиятельные оппозиционные группы, скорее, находятся внутри самой партии, поскольку они возглавляются членами той же правящей группы. Однако они ограничиваются тем, что продвигают на ключевые посты приемлемые для своих групп фигуры, не несущие угрозы их ослаблению. В то же время при радикальной смене политической ситуации они способны обозначить собственные претензии на власть в республике. Большинство из них, как и прежде, представляют, скорее, латентные земля-ческо-корпоративные группы, формирующиеся вокруг влиятельных местных политиков. К системной оппозиции можно отнести только группу, которая представляет Бурятское региональное отделение КПРФ, она и позиционируется как таковая.
Очевидно, что избранный глава региона продуцирует более демократический режим, нежели назначенный. Расхожая фраза «об удельных княжествах» при избранных губернаторах применима не ко всем российским случаям. В национальных республиках, как уже было сказано, доминирующим кандидатом всегда выступает тот, который консолидирует собой региональное сообщества, его основные сегменты, включая этнические, территориальные, отчасти конфессиональные. Все остальные, как бы они ни старались, все равно будут выглядеть кандидатами отдельных групп. Даже в случаях успешной предвыборной агитации восприятие этого кандидата не изменится. Именно этими обстоятельствами объясняется трехкратное избрание с подавляющим преимуществом на всенародных выборах республики Президента Бурятии Л.В. Потапова. Даже несмотря на то, что по отдельным личностным характеристика другие кандидаты могли быть сильнее его. Проблема периода его правления в Бурятии заключалась помимо объективных сложностей того времени в отсутствии всякой политической поддержки со стороны федерального центра.
Прибывший из центра руководитель-«варяг» воспринимается региональным сообществом, прежде всего, как представитель одной из политических групп, представляющих собой федеральный центр (точнее, даже не группу, а группировку), что само по себе уже снижает его властный потенциал. Если он представляет собой одну из политических партий, тогда, как в Бурятии, он вынужден опираться лишь на один из политических сегментов данного сообщества. При анализе деятельности первого лица-
«варяга» видно, что это главная его политическая проблема. Даже несомненные экономические успехи, связанные с финансовой поддержкой центра, не освободили В.В. Наговицына от сопротивления части элиты, прямой атаки его соперников.
Следующая переменная - модели партийной системы Республики Бурятия. Как ни парадоксально, модели партийной системы являются производными от моделей политического режима, а не наоборот, как это принято в других странах. Причиной тому служит роль партий в политической жизни, где, несмотря на попытки повышения их значимости, они все еще служат инструментом политических сил. Институциональная особенность функционирования партий в регионах в российских условиях состоит в том, что они являются лишь региональными отделениями центральных партий. Впрочем, это характерное явление для посткоммунистических стран с государственным устройством централизованного порядка. Тем не менее они в этом случае выступают проводниками не только политики центральных партий, но и могут иметь некоторые тактические и стратегические задачи, приспособленные под региональную специфику.
В зависимости от реальной значимости партий выделяются несколько партийных моделей. Одна из них может быть названа «декоративной многопартийностью» (множество действующих партий без реального участия в функционировании парламента и правительства), другая -«фракционализацией парламента» (когда партии создают фракции в парламенте, но реального участия в формировании правительства не принимают). Наконец, в том случае, когда партии участвуют в избрании / назначении главы региона, имеет значение партийность членов правительства, не говоря уже о функционировании партийных фракций в парламенте. В этом случае мы имеем дело с «партизацией регионов».
Протопартийные организации активно принимали участие уже в начале 1990-х гг. В Республике Бурятия в этот период развивались общественно-политические движения, особенно экологические и национальные организации, противостоящие власти рескома КПСС. Но они так и не стали играть определяющую роль в региональном политическом процессе. Региональное партийное противостояние появилось только благодаря актуализации межличностного противостояния глав исполнительной и законодательной власти, причиной которого стала борьба за институциональное доминирование и большую власть. Накануне выборов в Госдуму в 1993 г. конфликтное взаимодействие глав ветвей
власти было дополнено идеологической составляющей и стало приобретать черты партийно -политического. Глава законодательной власти Л.В. Потапов, ранее занимавший пост первого секретаря обкома КПСС, был поддержан региональным отделением партии КПРФ, в свою очередь, глава исполнительной власти В.Б. Саганов, консолидировав региональные проправительственные силы, создал в регионе отделение демократической федеральной партии - ПРЕС (Партия российского единства и согласия). Влияние остальных отделений федеральных партий -ДПР, СДПР, НПСР и других, а также региональной - Бурят-Монгольской народной партии - было минимальным.
Идеологическая и корпоративно-отраслевая составляющие партийной борьбы стали причудливым образом сочетаться, но тем не менее они позволили стать основой развития традиционных принципов партийной борьбы, среди которых особое значение стал приобретать ресурс разветвленной системы региональных (районных) представительств политических партий, что в условиях разбросанности и удаленности районов Республики Бурятия становилось особенно значимым. В процессе идейно-политического размежевания ведущим акторам было просто невыгодно связывать себя с партиями. Партии воспринимались гражданами, скорее, как способ коммуникативного общения.
Вторая модель отражает вынужденное движение по пути партийного строительства в период 1994-2006 гг. В регионах России отмечается слабость партийного влияния на политику. Причинами слабой артикуляции социальных интересов партиями являются, по крайней мере, до принятых институциональных мер, призванных повысить ее роль, в том числе в регионах -слабо структурированный социум и низкий уровень гражданского самосознания; доминирование личностного фактора в политике; постоянное воссоздание «партии власти», в полуадминистративных формах объединяющей представителей правящей элиты; постоянная смена организационных форм, воссоздающих картельные партии вместо массовых. Несомненно, институциональная мера, предполагавшая определенный порядок выборов, предусматривавших голосование по партийным спискам, оказала серьезное содействие региональному партстроительству. ФЗ от 11 июля 2001 г. «О политических партиях» положил конец существованию региональных партий, однако наличие региональных отделений в половине субъектов стало условием существования федеральных партий.
В случае с Бурятией не менее важным фактором стало институциональное доминирование исполнительных органов власти. Оно было осуществлено благодаря активным действиям президента, направленным на консолидацию сил пропрезидентской партийной коалиции в парламенте, а также на привлечение лидеров различных корпоративных групп.
Третья модель партийной системы установилась в республике в 2007-2008 гг., несколько позднее чем в целом по стране. Ее создание, безусловно, связано с достижением «партией власти» контроля над политической жизнью регионов. Фракционализация парламента постепенно увеличивала роль институционального механизма партий, особенно «партии власти» -«Единой России».
В результате партизации политической жизни партии все больше становятся структурообразующим элементом политической системы, хотя они все еще являются инструментом в руках политических тяжеловесов. В 2007-2008 гг. вхождение в политические партии и, конечно, в первую очередь, в «Единую Россию» стало важнейшим условием для политической карьеры. Активность партийного строительства касалась не только «Единой России», но и образованной из Российской партии жизни и Российской партии пенсионеров «Справедливой России» (СР), а также идеологизированных брендов партий КПРФ и ЛДПР. Именно вышеназванные партии и вошли в состав четвертого Народного Хурала в 2007 г. и Улан-Удэнского горсовета в 2008 г. В результате этих выборов федеральный центр получил универсальную систему двойного контроля органов региональной власти, продуцированную через назначение главы республики и опосредованную схему выбора спикера Народного Хурала РБ, а также всего депутатского корпуса.
Такой вариант может быть действенным при сравнении с «полной» демократизацией в связи с тем, что либеральная модель не отвечает традициям политической власти. Власть в представлениях жителей Бурятии должна быть решительной и сильной. В то же время авторитарность также имеет свои границы, потому что их переход чреват сильным отторжением со стороны граждан. В каком-то смысле мы имеем «монгольский вариант» политической власти, полностью не похожий ни на какой другой.
Итак, испробовав различные элементы политических модельных характеристик в Бурятии, мы имеем возможность сделать ряд выводов с позиции эффективности той или иной модели политического развития. Само сравнение харак-
теристик политической системы с «выборным» и «назначаемым» главой региона явно говорит в пользу первого в силу того, выборный глава обладает несравненно большей легитимностью и доверием со стороны граждан. Это есть основание для мобилизации сообщества на решение глобальной задачи эффективного регионального развития. При этом совершенно ясно, что в России эффективна только моноцентрическая мо-
дель власти, иная не признается в общественном сознании.
Дагбаев Эрдэм Данзанович, доктор социологических наук, профессор кафедры политологии и социологии Бурятского государственного университета, г. Улан-Удэ, e-mail: [email protected] Dagbaev Erdem Danzanovich, doctor of sociological sciences, professor, department of political sciences and sociology, Buryat State University, Ulan-Ude, e-mail: [email protected]
