CC BY
57
Э.Д. Дагбаев
ТРАНСФОРМАЦИЯ РЕГИОНАЛЬНОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО РЕЖИМА В БУРЯТИИ ПОСЛЕ ПРЕЗИДЕНТСКИХ ВЫБОРОВ 2012 г.*
E. Dagbaev
TRASFORMATION OF A REGIONAL POLITICAL REGIME IN BURYATIA AFTER PRESIDENTIAL ELECTION 2012
Аннотация:
При анализе регионального политического процесса использован широкий эмпирический материал. Рассмотрены изменения в политическом режиме Республики Бурятия, произошедшие после президентских выборов в марте 2012 г. Вопреки принятым мерам по либерализации политического процесса, в регионе происходит усиление авторитаризма. Усилиями властей удалось избежать выборов Главы региона, а «Единую Россию» превратить в инструмент контроля за политическими элитами. Важнейшим фактором усиления авторитарности стала региональная политика федерального центра.
Ключевые слова:
региональный политический режим, политические акторы, трансформация, Бурятия, Россия
Abstract:
In the analysis of regional political process the wide empirical material is used. Changes in a political regime the Republics of Buryatia which have occurred after presidential election in March, 2012 are considered. Contrary to the taken measures for liberalization of political process we can see the strengthening of authoritarianism in the region. Efforts of the authorities succeeded to avoid elections of the Head of the region, and to turn party "Edinaya Russia" into the instrument of control of political elite. The major factor had impact on strengthening's of authoritativeness is a policy of the federal center.
Key words:
regional political regime, political actors, transformation, Buryat Republic, Russia
Президентские выборы в марте 2012 г. завершились убедительной победой кандидата от «Единой России» В.В. Путина, набравшего 63,60% голосов от числа участвовавших в выборах избирателей. Вторым финишировал кандидат от КПРФ Г.А. Зюганов - 17,18%, третьим, что стало главной неожиданностью выборов, М.Д. Прохоров - 7,98%. В Республике Бурятия результаты для действующей власти были еще более весомыми: В.В. Путин набрал 66,2%, Г.А. Зюганов набрал также больше голосов, чем в среднем по стране, - 18,04%, М.Д. Прохоров также стал третьим - 5,87%.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научноисследовательского проекта РГНФ «Современная эволюция политических систем и режимов в регионах России: сравнительный анализ», проект № 10-03-00074а.
Несмотря на то, что избирательная кампания прошла под знаком усиления оппозиционных настроений и формирования митинговооппозиционного движения, а также последовавшей за этим либерализацией партийного и избирательного законодательства, следует констатировать, что трансформация политического режима Республики Бурятия (очевидно, что и в большинстве других регионов) происходит по-прежнему в сторону усиления авторитарности. В этом и заключается парадоксальность нынешней общественно-политической ситуации. Причины подобной трансформации были выявлены нами при помощи методов включенного наблюдения (автор является прямым участником региональных политических процессов) и экспертного опроса. Выявление этих причин позволяет моделировать складывающиеся политические отношения в Республике Бурятия.
Правящая группа и латентная оппозиция
Безусловно, правящая группа регионального уровня, как и во всех российских регионах, возглавляется высшим должностным лицом субъекта федерации - в случае с Республикой Бурятия Президентом республики до июня 2012 г., а далее (в связи с введенными изменениями в Конституцию) Главой Республики Бурятия. Напомним, что Глава Республики Бурятия возглавляет правительство, к его полномочиям отнесены осуществление политической стратегии региона и формирование правительства, если не иметь в виду, что часть его членов утверждается парламентом - Народным Хуралом. К этой части относятся заместители председателя правительства и три министра - экономики и внешнеэкономических связей; образования и науки; культуры. Остальные члены правительства утверждаются решением Главы республики. По установившейся практике, и руководители федеральных территориальных структур, которые также являются членами правительства, назначаются высшими своими органами по согласованию с Главой республики.
В мае 2012 г. в Бурятии произошло примечательное политическое событие. На фоне бурных общефедеральных событий, связанных с принятием законодательства о выборности глав (губернаторов) регионов и определением его основных параметров, Глава Бурятии оказался чуть ли не единственным из глав, кого Президент России удостоил возможностью досрочно продлить свои полномочия на основе доверия. И это несмотря на то, что срок его президентства заканчивался только 10 июля, а закон начинал действовать с 1 июля. При этом, ни для кого из правящей элиты не было секретом, что В.В. Наговицын вел некие переговоры по поводу своей политической карьеры в Администрации Президента России: назывались должности министра или заместителя министра ре-
гионального развития, руководителя госкорпорации (впоследствии Министерства) по развитию Дальнего Востока. Факт свидетельствует о том, что Главе Бурятии, безусловно, доверяют в центре, и это доверие является главным политическим ресурсом нынешнего политического режима Республики Бурятия.
В.В. Наговицын является фактическим руководителем Бурятского отделения партии «Единая Россия», хотя не занимает в нем формальных руководящих постов, за исключением члена президиума регионального совета. Примечательно, что в числе трех претендентов, которые выдвигались для представления на Главу республики в мае 2012 г. от «Единой России» Президенту России, кроме действующего Главы, были руководитель его Администрации, ближайший сподвижник П.Л. Носков и предприниматель, депутат Народного Хурала Б.Л. Очиров. Совершенно очевидно, что двое последних были чисто техническими кандидатами.
Последовавшее за этим формирование правительства стало еще более примечательным, характеризующим основные черты политического режима. На фоне частичной, путь не принципиальной, но значительной смены федерального правительства, в правительстве Бурятии не произошло ни одного изменения (остались все те же министры), за исключением одного в Министерстве строительства и модернизации жилищно-коммунального хозяйства, но это никак не было связано с переформатированием политики. Никакой дискуссии по этому поводу в законодательном органе не происходило. Присутствовавшему на сессии депутату Государственной Думы и руководителю регионального отделения КПРФ В.М. Мархаеву, настроенному на критику правительства, слова так и не предоставили.
Правительство, парламентское большинство и актив «Единой России» и составляет правящую группу в республике, возглавляемую В.В. Наговицыным. Однако эта группа не является однородной. Принципиальные решения в партии принимаются Главой республики, его заместителем в Правительстве и руководителем Администрации П.Л. Носковым и руководителем регионального отделения, депутатом Народного Хурала В.А. Павловым. В составе партии выделяется и другая группа активистов «Единой России», в большинстве своем видных депутатов Народного Хурала и членов Правительства, которые отсечены от руководства в партии и не обозначают публичных автономных интересов, но некоторые их действия и позиции по отдельным вопросам политической и социально-экономической политики позволяют говорить о них как о некоей автономной правящей субгруппе, вынужденных пока подчиняться первым. К таковым членам субгруппы можно отнести первого заместителя председателя правительства И.М. Егорова, депутатов Б.Ц. Семенова и Ц.Б. Батуева и других. Приходится констатировать, что
впервые в политической истории Бурятии в высшей политической элите просматриваются черты межэтнического раскола.
До последнего времени к группе влияния следовало отнести и группу, лидером которой являлся многолетний мэр г.Улан-Удэ, «политический тяжеловес» Г.А. Айдаев, формально являвшегося также членом «Единой России». Однако последние политические события показали, что разрыв между прежним мэром столицы Бурятия и Главой республики, «Единой Россией» в целом становится неизбежным. В декабре 2012 г. после истечения срока действующего мэра вступил в действие новый Устав Улан-Удэ, по которому мэром становится председатель Городского совета депутатов, а руководителем администрации (фактически вторым лицом) назначенный по конкурсу сити-менеджер. Самой главной неожиданностью сессии стало то, что сити-менеджером становится технический кандидат Е.Н. Пронькинов, а не Г.А. Айдаев, как предсказывали все политические аналитики. Кандидатура Е.Н. Пронькинова, как показали дальнейшие события, была пролоббирована группой депутатов и ставшим мэром председателем городского Советов депутатов
A.М. Толковым, гораздо глубже аффилированным в структуру правящей группы. Не последнюю роль сыграла негласная поддержка таких действий городских депутатов со стороны республиканской правящей группы.
Оставшийся не у дел бывший мэр г. Улан-Удэ Г.А. Айдаев в настоящее время дал согласие возглавить партийный список «Гражданской платформы» М.Д. Прохорова на выборах в Народный Хурал, что можно занести в пассив действующей власти.
В настоящее время к очевидной оппозиционной группе регионального уровня можно отнести только Бурятское отделение КПРФ, лидер которой В.М. Мархаев стал депутатом Государственной Думы по итогам избирательной кампании декабря 2011 г. С того времени депутат неизменно рассматривается как реальный претендент на пост Главы региона, а КПРФ, набравшая во время избирательной кампании в Государственную Думу 24,3% голосов избирателей, как реальная политическая сила. Впрочем, КПРФ тоже не является единой консолидированной силой. В 2012 году отделение партии также поразил кризис, связанный с тем, что два видных члена КПРФ во время выборов Президента России вошли в штаб общественной поддержки кандидата в Президенты
B.В. Путина: председатель Президиума Бурятского научного центра СО РАН Б.В. Базаров возглавил штаб, а первый Президент Бурятии Л.В. Потапов стал одним из доверенных лиц. Они были исключены из партии, а затем последовал раскол в рядах коммунистов, последствия которого до сих пор не разрешены. В.М. Мархаев на очередной отчетновыборной конференции сохранил свои позиции, но среди его ближай-щих соратников в настоящее время нет таких известных прежних руко-
водителей партии, как депутаты Народного Хурала С.П. Будажапов, Н.Д. Чимбеев, Ю.И. Тармаев.
Следствием абсолютного доминирования фракции «Единой России» в Народном Хурале стало постепенное дрейфование в сторону оппозиционности также партий «Справедливая Россия» и ЛДПР, имеющих свои фракции в парламенте. Если ранее их оппозиционность была условной (лидеры партий И.Э. Матханов и И.А. Бобков являлись крупными предпринимателями), то теперь эти парламентские фракции все чаще выражают несогласие с действиями «партии власти», однако делают это весьма осторожно. В марте 2013 г. лидер справоросов И.Э. Матханов, очевидно, станет депутатом Государственной Думы вместо первого номера межрегионального списка от «Справедливой России» К.К. Ильковского, назначенного ВРОИ губернатора Забайкальского края.
Иных нелатентных оппозиционных групп вычленить трудно, поскольку они не обозначают своими действиями устойчивых политических интересов. Таковые обнаруживаются, прежде всего, во время выборов Главы, которых не было с 2002 года, и в меньшей степени выборов в парламент, которые теперь являются партийными. Нельзя считать влиятельными политическими игроками региональные отделения партий «Яблоко», «Гражданская сила», «Патриоты России», активность которых в будни никак не проявляется.
Но партийность кандидатов в Бурятии в значительной мере условная, потому что политическое структурирование происходит не только по партийной линии. Таковые группы имеются и по линии землячеств, в среде интеллигенции, молодежи, среди предпринимателей. Гражданские движения наподобие «Болотной площади» в республике также не проявляются, что, впрочем, характерно и для других российских регионов. Объясняется это рядом политических, социальных и экономических факторов, о которых будет сказано ниже.
Партии как способ политических размежеваний
В Республике Бурятия важнейшей причиной политических размежеваний является введение федерального законодательства, в соответствии с которой региональные парламенты как минимум наполовину должны избираться по партийным спискам, и фактическое безальтернативное назначение Главы Бурятии Администрацией Президента России своего доверенного лица-«варяга», ставшего разрушителем устойчивой системы формирования и функционирования местной политической элиты.
Впервые после выборных 1990-х - середины 2000-х годов Глава Республики является членом (не приостановленном на время) одной из политической партий - «ЕР», а это резко меняет расстановку политических сил. Бу-
дучи лидером БРО ПП «ЕР», он, безусловно, начинает опираться на партию, в том числе и возглавляемом им правительстве и на фракцию «ЕР» в Народном Хурале. «Единая Россия» становится инструментом мощного административно-политического контроля политической элиты и давления на оппозиционные группы.
Политические партии в Бурятии все больше из запасного и необязательного инструмента политической борьбы сами стали приобретать характер структурообразующего элемента политической системы после того, как был принят федеральный закон от 2005 г., запретивший создание региональных партий и позволивший отсечь малые партии (50 тысяч членов, региональные отделения в половине регионов, 7-процентный барьер). Именно в 2004 - 2005 гг. политические партии стали одним из наиболее выгодных инвестиционных политических проектов региональной политической элиты. При авторитарном политическом режиме принадлежность к правящей группе стала закрепляться формальной принадлежностью к правящей партии.
Ставшая реальностью новая форма организации деятельности Народного Хурала в изменившихся институциональных условиях привели к стремительному развитию «реальной» региональной партийной составляющей.
Если ранее стартовавший процесс «скупки» партийных брендов не отличался своей интенсивностью, то новые условия подняли ажиотаж ожиданий. Практически все политики, стремившиеся стать депутатами или занять ключевые позиции в исполнительной власти, были вынуждены вступить в ту или иную партию. Исключением, конечно же, стали принципиально соответствующие идеологическому бренду члены КПРФ. Вопрос о выборе стоял только в плоскости выбора чиновничьего лейбла «Единой России» либо проекта «Справедливой России».
Реальность партизации политической жизни республики явилось следствием целенаправленной политики Федерального центра. Так, задаваемые качества партийной политики стали основой, прежде всего, закрепления механизма политической борьбы, положения в региональных элитах и принципа региональной лояльности по отношению к центру, а значит, и «партии власти» в целом.
Показательно в этом отношении то, как произошла партизация Народного Хурала, а «Единая Россия» стала реальной и единственной политической базой Президента Республики Бурятия. Сюда мобилизовывали в духе КПСС представителей высшего политического класса, элитных представителей бизнеса, науки, образования, религиозных конфессий, женщин, даже представитель молодежи был включен в список. Те же, кому не доставались заветные места, были вынуждены пополнять «Справедливую Россию».
К выборам в Государственную Думу в декабре 2011 г. существенных изменений в раскладе сил не произошло, если не считать общее падение по стране результатов на парламентских выборах «Единой России» (однако в
Бурятии партия набрала свыше 49% голосов, что следует считать неплохим результатом) и соответствующее повышение результатов за КПРФ и ЛДПР. В правящей партии не оказалось новых лиц, а появившийся запрос на «освежение» политики не мог быть реализован в иных партиях.
Выборы Президента России в марте 2012 г. показали некоторое снижение результатов В.В. Путина по сравнению с результатами Д.А. Медведева на предыдущих выборах - на 4,67%, а также незначительное снижение результатов В.В. Жириновского. Средние показатели голосования за В.В. Жириновского по Республике Бурятия за период президентских выборов в 1991-2012 г.г. заметно снизились по сравнению с периодом 1991-2008 г.г. - от 6,78 до 6,492, и только в г. Улан-Удэ поднялись - с 4,97 до 5,054 процента. Корреляция уровня голосования за кандидата с удельным весом городского населения в ТИК-х (на 1 января 2012 г.) составила практически среднюю зависимость (0,492137), на предыдущих выборах президента в 2008 г. отмечалась слабая зависимость, равная (0,3442272008).
На данных выборах также произошло небольшое снижение уровня голосования за Г.А. Зюганова. Если по республике в 2008 г. показатели составляли 18,46 процента, то в выборах 2012 г. 18,04%. При этом по г. Улан-Удэ произошло небольшое увеличение на 0,35 процента: в 2008 г. - 20,70%, в 2012 г. - 20,35 %.
Третье место оказалось у М.Д. Прохорова, за которого голосовали в основном в г. Улан-Удэ и в районах с городским населением. Результаты голосования в избирательных округах с высоким удельным весом городского населения показали сильную корреляцию (0,839433): электоратом данного кандидата стали сугубо городские жители.
В целом идейно-политическое размежевание в республике носит достаточно стабильный характер, ибо связано это с тем, что, начиная с 2000-х годов ощутимое преимущество всегда имеет «партия власти». Безусловно, признавая способность правящей группы и в ее лице правящей партии обеспечивать желательный для себя результат, необходимо подчеркнуть и относительную его неустойчивость, обеспечиваемому сугубо административными мерами. Например, невозможно точно предугадать результат прямого соперничества лидеров «Единой России» В.В. Наговицына и КПРФ В.М. Мархаева в случае открытой предвыборной борьбы. Подобное суждение является следствием спровоцированного центром политического размежевания между представителем «местных политических сил» и «варяга», еще никогда лично не выигрывавшего предвыборную гонку.
Фактическое назначение на высший пост Бурятии «человека со стороны», отражающую практику усиления политического контроля федерального центра того времени, возможно, усилило «партию власти», но сделало ее успехи ситуативными. В этой связи принципиальное значение имеет новые технологии политического управления, привнесенные в Республику Бурятия но-
вым лидером, которые существенно отличаются от прежних традиционных. Прежде всего, «технологические» компоненты системы управления
B.В. Наговицына связаны с переносом на бурятскую почву опыта, умений и навыков традиционно технократического управления Томской области. Новый Президент (ныне Глава) Бурятии отклоняется от прямого диалога с общественностью, заменяя его бесчисленными пиаровскими акциями, ежедневным участием в мероприятиях, освещаемых средствами массовой информации. Напротив ожиданий, не решаются вопросы, связанные с национальной политикой, в целом с гуманитарными проблемами, то есть те, которые несут собой искусство политики. В этих случаях предпочитаются кулуарные непубличные решения, связанные с уменьшением нагрузки на бюджет.
Правящая группа подбирается таким образом, чтобы исключить из нее фигуры яркие, публичные, обладающие собственным мнением и позиций по вопросам политики. Ряд ключевых постов занимали и занимают также прибывшие из-за пределов региона управленцы - заместителем председателя правительства по экономическим вопросам стал А.Н. Чепик, работавший в бизнес-структурах Москвы, руководителем администрации - политтехнолог
А.В. Ковалев, немного позднее заместителем председателя правительства по координации деятельности федеральных структур и развитию гражданского общества политтехнолог А.Н. Полосин. Двое последних проработали совсем недолго. Из Томской области он привез с собой заместителем руководителя администрации - председателем информационно-аналитического комитета журналиста и пиарщика И.В.Смоляк. Из числа местных представителей предпочтение отдавалось молодым руководителям, не имевшим опыта управленческой работы на уровне регионов, под лозунгом омоложения кадров. Подбор собственной команды осуществлялся поэтапно. При формировании первого состава правительства в 2007 году сохранили свои посты лишь три министра из прежнего правительства Л.В. Потапова, причем прослеживается отчетливая тенденция подбора кадров по принципам способности обеспечить экономическое соответствие бюджетным возможностям.
Наиболее сильные, как правило, харизматичные фигуры из числа местной региональной политической элиты постепенно выдавливались из ключевых политических позиций, некоторые из них подвергались информационной атаке в подконтрольных средствах массовой информации. К таковым можно отнести бывшего депутата Государственной Думы и одного из кандидатов на пост Президента Б.Ц. Семенова, бывшего министра образования и науки
C.Д. Намсараева, ректора Бурятского госуниверситета С.В. Калмыкова и других. Особенно многих возмутил факт ареста по надуманной причине злоупотребления служебным положением бывшего начальника ГИБДД, боевого офицера, участника в прошлом боевых действий в Чечне А. Сыренова. И это на фоне прибывших из других регионов на пост министров МВД М. Цукрука и
В. Сюсюры, которые отработав совсем немного, попали под следственные действия правоохранительных органов.
В этих условиях политическое размежевание носит скрытый характер. Линии расколов явно не обозначены, но они могут возникнуть при колебаниях политической ситуации. На наш взгляд, фундаментальные основы данного авторитарного режима достаточно неустойчивы. Они построены на разрушении традиционных элементов распределения власти, при котором нелояльным политическим лидерам или имеющим свои взгляды, отличные от правящей группы, нет места в политической системе. Кроме того, они игнорируют институциональные соглашения власти с лидерами различных политикокорпоративных групп. Насколько убедительна была бы правящая региональная элита в случае прямых выборов главы региона, - вопрос остается открытым. Особенно, если оппозиция, являющаяся в настоящее время очень разрозненной, смогла бы консолидироваться. Выборы Главы республики состоятся только в 2017 году, если до этого времени не произойдут крупные кадровые перестановки.
Укреплению подобного стиля политического управления способствовали, прежде всего, отсутствие возможностей для открытой политической конкуренции. Законодательные инновации, направленные на либерализацию политического процесса, пока не принесли никаких результатов. Пока в регионе происходит имитация активности в этой сфере, общие условия авторитарного правления в стране никак не изменились. Сегодня главе региона достаточно получить поддержку со стороны центрального правящего круга, чтобы сохранить политическую власть. Оценка уровня руководства по принятым формальным индикаторам, без сомнения, является объективным показателем, но она становится искусственной без прямых и альтернативных выборов.
Политические традиции и другие факторы влияния на политический режим
Почему оппозиции не удается повлиять на то, чтобы демократизировать политический режим? Главная причина слабости оппозиции заключается в дотационности региона и соответствующей зависимости от центра. Любая группа политического класса в своих действиях сталкивается с проблемой выстраивания лояльных политических отношений с федеральным центром. Лидер любой партии вынужден добиваться расположения центра, иначе ему не удастся эффективно управлять регионом. Другой вопрос - почему центр не готов и не способен взаимодействовать с авторитетными представителями политического класса самого региона?
Откровенное создание благоприятствующих условий для правящей группы выхолащивает сущность демократической политики. Появляются возможности манипулирования политиками. Так, раскол в рядах КПРФ про-
воцировался и извне. Один из лидеров местных коммунистов С.П. Будажапов на памятной сессии Народного Хурала по утверждению правительства от имени фракции высказался за свободное голосование. Причина такого поведения политика стала известна позднее: он получил назначение на один из правительственных постов. Сдерживающим фактором для руководства иных партий является их занятие предпринимательством, которое невозможно в регионе без поддержки с стороны исполнительной власти.
Прежде всего, отметим, что Бурятия - это национальная республика, и при любой конфигурации режима существует этнический фактор. Он выражается в структуре политических элит, национальных политических традициях и культуре, политико-институциональных факторах. С другой стороны, несомненно, на формирование особенностей политического режима влияют экономические и социальные факторы. Эти особенности изучались нами в рамках исследовательского проекта №06-04-62403а/т, поддержанного РГНФ, и его результаты отражены в книге Э.Д. Дагбаева «Институциональный дизайн политических процессов в российских регионах Внутренней Азии и Монголии» (Улан-Удэ, 2011).
В работе рассматривались такие регионы, как Республика Бурятия, Иркутская и Читинская области, Усть-Ордынский и Агинский бурятские автономные округа (в постсоветский период включительно до 2008 года), а также Монголия в сравнительном контексте. Как мы и предполагали, при анализе институционального дизайна (то есть модельного соотношения и взаимодействия политических институтов в политическом пространстве), являющегося базовым для политических процессов регионов, действует ряд факторов, влияющих на формирование политических режимов. К таковым, безусловно, можно отнести экономический, социальный и культурный (прежде всего, в этническом преломлении) фактор, воссоздающие соответствующую структуру политических элит и их взаимодействие. В зависимости от степени воздействия этих факторов и формируются общие черты институционального дизайна.
В Республике Бурятия, не обладающей на своей территории крупными транснациональными корпорациями или финансово-промышленными группами, роль государственных органов власти, распределяющих и перераспределяющих финансовые потоки, более значима, что увеличивает их политическую силу. Как правило, руководители предприятий и коммерческих организаций являются зависимыми и аффилированными с руководителями отраслей экономики и социальной сферы. В социальной сфере в силу многообразия социальной структуры имеется множество корпоративных сегментов, которые зачастую не связаны между собой, поэтому гражданское общество очень специфично. Чтобы достичь мощного гражданского движения, необходимо значимая координирующая сила, в качестве таковой могут выступить, прежде всего, государственные органы власти. При этом важно
уметь согласовывать интересы, распределять власть по сегментам. В этом случае отход от этнотерриториальных политических традиций, проявляющихся, в частности, в политических практиках, институциональных механизмах и согласованиях интересов основных политических акторов и способах разрешения конфликтов, может иметь негативные последствия для региональных властей. Именно этот институциональный фактор придает своеобразие политическим системам регионов Внутренней Азии и способен в конечном итоге повлиять на действия региональных властей в обеспечении социально-экономической самодостаточности этих регионов. То есть важно понимание принципов действий не только формальных институтов, но и неформальных, позволяющих объяснить, какие субъекты, на каких принципах и через какие институциональные механизмы формируются или трансформируются политические режимы.
Отсюда становится понятным доминирующее положение института главы регионов, одновременно являющегося главой исполнительной власти. Это объясняет характерные черты в моделировании политических отношений и стремление «партии власти» контролировать все процессы, происходящие в их регионах.
Определение эффективности действительно сложная для исследователя задача, потому что необходимо учитывать целый комплекс условий и обстоятельств. Политические режимы различных регионов формируются и функционируют в различных обстоятельствах. Здесь важно выработать критерии эффективности. Для одних регионов, скорее, актуальна задача придания ускорения развитию экономики, для других - демократизации общественной жизни.
Авторитарный режим в Республике Бурятии в этих условиях нельзя оценивать однозначно. Так, во-первых, социально-экономическое положение Бурятии к началу реформ было явно неблагоприятным, поэтому требовалась усиление моноцентричности политической власти. Во-вторых, в этом были заинтересованы политические силы как в центре, так и в самих регионах в прагматических целях. Однако социально-экономические показатели в любом случае становятся определяющими в оценке эффективности. Пока Республике Бурятия не удалось выйти на показатели, которые свидетельствуют об эффективности социально-экономического развития.
В целом, разработка критериев эффективности регионального политического режима в Бурятии находится в стадии разработки. Пока мы видим усиление авторитарных тенденций в республике.
