CC BY
40
Научная статья
001 10.52070/2500-347Х_2022_1_846_19
Модели структурирования элиты в современной россии
А. В. Брега1, Г. В. Брега2
1Институт социологии, Федеральный Научно-исследовательский центр РАН, Московский технический университет
связи и информатики, Москва, Россия
avbrega@mail.ru
2Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации, Москва, Россия gvbrega@mail.ru
Аннотация.
Ключевые слова:
Для цитирования:
Авторы анализируют практику структурирования политической элиты современной России. Рассматриваются такие подходы к анализу политической элиты России, как «новое дворянство», «политбюро 2.0», «царский двор», «патронажные пирамиды», «номенклатурные сети», «Система-РФ» и др. По мнению авторов, сегодня у отечественной элиты есть целый набор технологических возможностей для проявления гибкости и адаптированности к изменяющимся обстоятельствам.
политическая элита, рекрутирование, неопатримониализм, политических режим, власть, внутри-элитные отношения
Брега А. В., Брега Г. В. Модели структурирования элиты в современной России // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Общественные науки. 2022. Вып. 1(486). С. 19-28. DOI 10.52070/2500-347Х_2022_1_846_19
Original aricle
Models of Elite Structuring in Modern Russia
A. V. Brega1, G. V. Brega2
1Institute of Sociology of the Russian Academy of Sciences, Moscow Technical University of Communications and Informatics,
Moscow, Russia
avbrega@mail.ru
2Financial University under the Government of the Russian Federation, Moscow, Russia gvbrega@mail.ru
Abstract.
In article the authors analyze practice of structuring political elite of modern Russia. Such approaches to the analysis of political elite of Russia as the new nobility, the Politburo 2.0, the Royal yard, patronage pyramids, nomenclature networks, a system Russian Federation and others are considered. According to authors, today the domestic elite possesses a set of technological capabilities for manifestation of high flexibility and adaptedness to the changing circumstances.
Keywords: political elite, recruitment, neopatrimonialism, political regime, power, intra-elite relations
For citation: Brega A. V., Brega, G. V. (2022). Models of elite structuring in modern Russia. Vestnik of Moscow State
Linguistic University. Social Sciences, 1(846), 19-28. 10.52070/2500-347X_2022_1_846_19
введение
Проблема структурирования социальной действительности, к коей относится и политическая элита прежде всего требует ее определения. Не вдаваясь в рассмотрение различных подходов, возьмем за основу точку зрения одного из классиков теории политической элиты В. Парето, который считал, что элиту составляют те, «...кто прямо или косвенно играет заметную роль в управлении обществом» [Парето, 1997, с. 61]. Такое широкое толкование политической элиты позволяет относить к ней не только тех, кто непосредственно занимает высокие государственные должности, но и всех тех, кто оказывает существенное влияние на принятие стратегических решений, в том числе и оппозицию.
Соответственно под политической элитой понимается относительно узкий социальный слой, занимающий ведущие позиции в политической системе общества в государственных органах, политических партиях и иных общественных объединениях, оказывающих определяющее влияние на формирование и реализацию общественно значимых решений. Такой подход позволяет более четко выявлять и идентифицировать политическую элиту через определение формальных (административных) и неформальных (латентных) акторов, связанных с принятием политических решений.
Учитывая подвижность, закрытость, а также различные неинституциональные аспекты политической элиты, ее структурирование является непростой задачей. Производной основой процесса структурирования является понятие «структура», обозначающая, во-первых, «упорядоченную совокупность внутренних связей некоторого объекта, обеспечивающую воспроизводимость при изменяющихся условиях, основная характеристика системы, ее инвариантный аспект» [Керимов, URL]; во-вторых, взаимное расположение частей, составляющих одно целое, внутреннее устройство. Исходя из вышеизложенного, термин «структурировать» следует трактовать как наведение порядка и установление связей между различными частями целого, т. е. формирование структуры. С гносеологических позиций структурирование обозначает мыслительный процесс по упорядочиванию элементов и взаимосвязей между ними при изучении какого-либо объекта.
обозначения политической элиты россии
В современной российской политической мысли по-разному структурируется политическая элита.
Вместе с тем практически все известные исследователи признают клановый характер политической российской элиты и преимущественно гильдейский способ ее рекрутирования. Между тем как показывает мировой опыт, семейственность во власти далеко не всегда бывает порочной. Кроме того, нельзя игнорировать базовый человеческий инстинкт - продолжения рода и передачи потомкам ресурсов и активов предыдущего поколения (Элиты как неизбежное зло // Свободная пресса. 01.27.2016). Такие явления происходили во все времена и не были исключением в советский период, правда в меньших масштабах. Достаточно вспомнить Постановление Пленума ЦК КПСС «О перестройке и кадровой политике партии» 1987 года, в котором достаточно остро поднималась проблема кумовства во власти. Сохранение властных позиций правящей элитой является одним из базовых политических инстинктов. Человек, достигший успеха, например, в бизнесе или на госслужбе, обычно стремится обеспечить своим детям (родственникам и близким) передачу активов и высокого положения в обществе или, по крайней мере, гарантировать им безопасность без необходимости участия во власти. Если есть уверенность в сохранении материального капитала, то снижается потребность в патримониализме, выводе капиталов и выезде для проживания за границу.
Российские исследователи политической элиты нарочито подчеркивают вышеизложенные особенности в следующих интерпретациях: «новое дворянство», «политбюро 2.0», «царский двор», «патронажные пирамиды», «номенклатурные сети», «Система-РФ» и др. Рассмотрим некоторые подходы к структурированию российской политической элиты.
«новое дворянство»
Главная идея этого подхода состоит в том, что в России развивается «династический госкапитализм», при котором представители политической элиты, как некогда дворяне и цари, передают страну «по наследству» более молодым родственникам. Главным аргументом здесь выступают многочисленные факты передачи властной элитой высоких управленческих позиций в политике и экономике.
Функционирование канала формирования наследственной элиты представляется важнейшим залогом стабильности и преемственности авторитарной власти. Поэтому для авторитарных лидеров нередко вопрос ухода с политической арены стоит достаточно остро, поскольку от этого зависит будущее всего правящего класса. Другими словами,
обеспечение устойчивости властных позиций и «плавности» сохранения власти для правящей элиты является жизненно важным. В частности, название первого Указа исполняющего обязанности Президента РФ В. В. Путина от 31 декабря 1999 года «О гарантиях Президенту РФ, прекратившему исполнение своих полномочий, и членам его семьи» в некоторой мере представляет квинтэссенцию базового условия существования политической элиты России.
Потенциал социально-политической конфликтности такого положения дел заключается не в том, что родственники и аффилированные с ними лица стремительно достигают властных высот, а в самих механизмах такого движения вверх - без конкуренции, по протекции, исходя из кровнородственных отношений. Тем самым дети высокопоставленных чиновников получают инструмент аристократического наследования власти. В результате усиливается непотизм, возникает новая для современной России практика передачи властных полномочий преимущественно людям из своего круга. «То, что сложилось к сегодняшнему дню - это ресурсный авторитаризм: группа, которая торгует ресурсом, она же им владеет, она же его защищает. В этом режиме безопасность важнее свободы, поэтому мы говорим о чекистском госкапитализме то, чем владеем: государственными активами, квазичастными активами - тоже мы охраняем средствами спецслужб. Вот так устроен этот режим» (Новый день: российское информационное агентство. 19.01.2018)1.
Напомним, что сущность авторитарной власти заключается в следующем лозунге: «Разрешено всё, кроме политики». Стабильность данной элиты требует социальных и административных опор, обеспечивающих выстроенную властную иерархию. Таковым слоем, как считают авторы, придерживающиеся концепции «нового дворянства», являются российские спецслужбы или даже шире - силовые структуры. Но прежде, основой «нового дворянства» выступают сотрудники Федеральной службы безопасности. «Путин дал поколению ветеранов госбезопасности шанс вернуться в высшие эшелоны власти. Они вновь проникли повсюду: на телевидение и в университеты, в банки и в министерства. Переодевшись в строгие деловые костюмы, они пришли во власть: сегодня власть использует их как агентов, завтра они сами внедряют своих людей» [Солдатов, 2011].
https://newdaynews.ru/moskow/625935.html
Таким образом, современная российская политическая элита, исходя из концепции «нового дворянства», состоит из двух основных слоев:
а) высшего управленческого слоя, где действительно немало выходцев из спецслужб и других силовых структур;
б) опорного слоя, который, с одной стороны, является гарантом стабильности власти, с другой -источником пополнения верхнего слоя властной элиты.
Несмотря на определенную правдоподобность таких выводов, отметим, что считать сотрудников спецслужб слоем, претендующим на социальные позиции, присущие дворянскому статусу, весьма сложно. Дело в том, что, во-первых, сотрудники спецслужб в социальном составе не однородны, поскольку формирование данной структуры происходит хотя и по ангажированным требованиям, но всё же из разных социальных слоев и регионов. Данное обстоятельство заметно снижает властную корпоративность. Во-вторых, правовое и политическое сознание силовиков более ориентировано на безопасность страны, чем на личную преданность элите. Если это было бы не так, то в начале 1990-х годов среди силовиков не произошло бы раскола, когда часть из них перешла на сторону оппозиции, а большинство противилось участвовать в силовых акциях против населения. В-третьих, чтобы являться опорой власти, слой, именуемый «новым дворянством», должен быть относительно широким и политически монолитным. Однако в реальности это не так.
Несколько сотен силовиков во властной структуре, пользующихся особыми условиями, составляют привилегированную группу, но не социальный слой. Тем более нельзя судить о роли власти какого-либо слоя без анализа его идентичности, внутренней трансформации, политических установок. Указание на то, что человек является выходцем из каких-либо структур, выступает важным, но не достаточным основанием для выводов о появлении самостоятельного властного слоя. Авторы концепции «новые дворяне» утверждают, что силовики, находясь во власти, зачастую теряют ранее объединяющие их свойства корпоративности и лояльности. «Путин открыл сотрудникам спецслужб доступ во все органы власти, вероятно надеясь, что они станут гарантами стабильности и порядка. Но как только они получили доступ к ресурсам и привилегиям, они тут же начали борьбу друг против друга» [Солдатов, Бороган, 2011, с. 259]. Основной вопрос состоит не в процентном отношении в 15 % или 40 % чиновничества, отнесенного к элите, а в ее влиянии на принятие важных политических решений, измерить которое чрезвычайно сложно,
поскольку «ответ может быть получен лишь путем изучения кейсов на примере конкретных политических решений» [Ратленд, 2016, с. 66].
В 1990 - начале 2000-х годов была востребованность обществом силовиков в связи с высокой турбулентностью социальных изменений, высокой социальной напряженностью, а главное безопасностью. Кроме того, статус и роль служивого сословия в России исторически всегда были высоки, а лояльность и авторитарный стиль государственного управления остаются традиционными. Поэтому приход силовиков во власть в тот период вполне объясним. Однако говорить о формировании особого слоя, который является приоритетным поставщиком кадров в политическую элиту, не приходится. Данное обстоятельство вовсе не закрыло каналы политической мобильности для выходцев из других слоев.
«политбюро 2.0»
Ныне основной целью правящей элиты выступает обеспечение своего устойчивого положения в длительной перспективе. Одним из путей этого является конвертация власти в собственность посредством использования бюджетных средств в контролируемый бизнес, а также передачи собственности и «сфер контроля» по наследству. Данная задача предполагает последующие действия - укрепление сложившейся коалиции через отсев нежелательных членов и дозированное привлечение новых. Для реализации этих задач потребовался консолидированный орган управления, базирующийся на формально-неформальных отношениях. Другими словами, основной посыл данного подхода состоит в том, что Россией руководит клановый конгломерат, который условно позиционируется по образцу советского коллегиального органа - политбюро. В результате, процесс властвования во многом связан с поддержанием межкланового баланса сил, конкурирующих друг с другом за ресурсы, и президент выступает в роли модератора и главного арбитра.
По мнению Е. Минченко, «политбюро 2.0» является неформальным органом и механизмом, который должен разрешать аппаратные противоречия. Особенность «политбюро 2.0» состоит в том, что участники данного органа имеют формальный статус его членов, и они практически не собираются на общие совещания. Вокруг же «политбюро 2.0» сформировалось несколько соперничающих элитных групп, которые условно можно обозначить следующими блоками: силовым, политическим, технологическим и предпринимательским.
Диверсификация управления в этом конгломерате происходит за счет усложнения неписанной системы «сдержек и противовесов».
На сегодняшний день для принятия стратегических решений у власти имеются площадки: мобилизационная модель, связанная с милитаризацией экономики, и новая модернизация. Как считает Е. Минченко, «внутри «политбюро 2.0» формируются две широкие коалиции - мобилизационная (ВПК + силовики, ядро - Чемезов - Золотов - Шойгу) и модернизационная (либеральный блок правительства, частный бизнес, потенциальные участники - Медведев, Ковальчуки, Собянин, Кудрин, Греф)» [Минченко, URL]. Эти коалиции составляют ядро элиты, сформированное на основе тесной личной преданности и собственного интереса, облаченных в риторику патриотизма. Однако группе, состоящей из нескольких десятков человек, чрезвычайно сложно управлять многогранной страной, охватывающей 11 часовых поясов, и населением 145 млн человек. Поэтому им приходится вступать в альянсы с другими элитными группами, в том числе региональными [Ратленд, 2016, с. 55-72].
Процесс выхода из «политбюро 2.0» и вхождения в него новых членов, по логике, должен отражать ориентиры политического курса, хотя на практике политическая стратегия Кремля, по сути, отсутствует с 2011 года, а вместо нее есть «политбюро 2.0» как группа интересов, устремленных к единому лицу, принимающему решения, которое в конечном итоге превращает их в одну равнодействующую силу.
Собственно, модель «политбюро 2.0» представляет собой пирамидальное позиционирование конкретных персонажей в зависимости от их «доступа» к Президенту РФ. Сама по себе конструкция «политбюро 2.0» красива и эффектна, но она всё же больше имеет отношение к текущему «раскладу» взаимосвязей между конкретными личностями в элите. Скорее всего, это персонифицированная структуризация или ситуационный анализ, чем выявление сущности механизмов функционирования и рекрутирования элиты. Метафора «политбюро 2.0» не совсем удачна по той причине, что советское политбюро являлось коллегиальным органом управления, формирование которого шло по строго гильдейскому принципу, и многие решения действительно принимались коллективно. Функциональность советского политбюро обеспечивалась тем, что верхушка партии была системно сращена с государственным аппаратом, где каждый член политбюро, включенный в вертикаль, имел под собой реальную власть, доходящую до низу. В случае ухода из жизни или по другим причинам генерального секретаря ЦК КПСС члены политбюро знали,
что возьмут нового руководителя страны из своего круга. В нынешней системе никто из окружения президента не может предложить ему обсудить выбор преемника. Отсутствие неинституциональных механизмов преемственности представляет серьезную слабость современной власти. Судя по содержанию серии докладов «политбюро 2.0», российский вариант корпоративной организации высшей политической элиты более похож на процесс формирования Государственного совета времен Российской империи.
Важно отметить и сам способ получения и обработки информации, лежащий в основе концепции «политбюро 2.0». Полуформализованное интервью с представителями элиты, включенное наблюдение, проективные методики и анализ открытых источников [Минченко, URL] показывают большее тяготение настоящего исследования к политической социометрии (где в основе лежат личные зависимости), чем к структурно-функциональному анализу. Впрочем, в определенных аспектах исследования автор опирается на концепцию «естественного государства» Дугласа Норта.
«царский двор»
К. Гаазе предложил взамен метафоры «политбюро 2.0» другую метафору «царский двор». По его мнению, сегодня в России появилась новая политическая форма, которой до этого не было. Данный феномен метафорически окрестили как «двор» Президента Путина. Конечно, здесь не идет речь о дворе наподобие князей и императоров. Под двором понимается приближенный круг людей, повседневно связанных с президентом, сущность участия в управлении государством предполагает полную поддержку своего патрона.
Персональные санкции, введенные против окружения Президента РФ, нанесли существенный удар по «двору», поскольку сделали его более «видимым» для широкой общественности. В этом смысле с 2015 года нарушилась зона комфорта, связанная с латентностью решения патронажных просьб и корпоративных интересов. Однако проблема в том, что «двор» врос в госаппарат, обрастая клиентурами. В поисках нового баланса между госаппаратом и элитой президент «стал делегировать придворные фигуры в публичную политику и в госаппарат. Этот тренд сегодня принято называть "кадровой революцией"»1.
«Царский двор» возникает как форма демонтажа прежней команды, когда важнейшим
1URL: http://carnegie.ru/commentary/72910
качеством представителей государственного управления становится лояльность к патрону и формируются соответствующие критерии отбора. Во-первых, это минимум публичности, во-вторых, отказ от политических амбиций и построения собственных патронажных сетей. Особо ценится способность, помимо соблюдений формальных правил госаппарата и его ресурсов, быстро и эффективно решать задачи, не беспокоя патрона.
Трансформация «царского двора», по мнению К. Гаазе, может идти по двум сценариям. Первый, который можно условно назвать сценарием демократизации сверху, предполагает, что политика власти становится всё более публичной, а провласт-ные партии постепенно превращаются в партии кадрового типа, отражающие интересы различных социальных групп. Данный сценарий, по мнению К. Гаазе, маловероятен, поскольку сама природа «царского двора» не приемлет публичности, а его стиль - это латентное удовлетворение своих потребностей. Подтверждением сказанного является достаточно острая негативная реакция или демонстративное игнорирование представителей власти на обнародование размеров их капиталов, сделок, отношений и т. д. Другой сценарий демократизации снизу предполагает объединение оппозиции на волне протестных настроениях и в конечном итоге принуждение власти к мирной эволюции режима. Именно сплочение и активность оппозиции является главным вызовом режима. Выборы глав дальневосточных регионов в 2018 году наглядно показали, что протестные настроения выводят на политическую сцену лидеров, которые не являются представителями «царского двора».
«патронажные пирамиды»
Автор термина «патронажные пирамиды» П Хейл в своей работе «Патрональная политика: динамика режимов Евразии в сравнительной перспективе» (2015) рассматривает патрональное президентское правление как специфический политический институт, утвердившийся в ряде постсоветских странах.
Патронализм представляет собой устойчивую модель взаимодействия в социуме, где основным средством достижения экономических и политических целей выступает система персонализован-ных поощрений и наказаний, распределяющихся по цепочке личных знакомств, но не общие вне-личностные принципы, идеологии или идентичности (Pro et Contra. 2008. Январь - февраль. № 1). Для патроналистских общественных отношений «характерны несоблюдение принципа верховенства закона, высокий уровень коррупции и широкое
распространение патрон-клиентских отношений» (Контрапункт 2018, № 12).
Главной и в то же время универсальной чертой политических отношений постсоветских государств являются патронажно-клиентелистские взаимодействия, клановые сети и изощренные механизмы взимания ренты с экономик своих стран. В сущности, речь идет о так называемом неопатримониальном режиме, который не вписывается в привычную типологию политических систем, поскольку характеризует тип организации публичной власти и отношений по ее поводу, в котором синтезированы элементы традиционного патримониального господства с современными практиками.
В неопатримониальных (по Г. Хейлу, ра^о-па1Ы'с - патрональных) режимах власть сосредотачивается и осуществляется посредством выстраивания неформальных партнерских, а иногда и конкурирующих пирамидальных отношений во главе с верховными покровителями, курирующими (руководящими) крупные экономические конгломераты, региональные структуры власти и влиятельные государственные институты. При этом, властное доминирование патрона определяется в большей мере не его формальным положением, а властной позицией в этой клановой пирамиде. Сама эта пирамида, как правило, состоит из нескольких меньших пирамид во главе с субпатронами, которые «работают» с отдельными кругами клиентов. В результате устанавливается своеобразная система вассалитета при формальных демократических практиках. Г. Хейл приходит к выводу о наличии латентной политической конфигурации в постсоветских странах. Политическая конкуренция принимает латентный вид, а официальные решения и действия представляются как свершившийся факт, если это как-то вообще находит отражение в их открытой части.
Общество, где политико-властные отношения в немалой степени построены на личных отношениях, обречено на то, что политический капитал будет принадлежать патронам, которые посредством вознаграждения своей клиентелы осуществляют принуждение остального социума. Взаимодействие патрональных группировок между собой, собственно, и является основой политической жизни. Причем конкуренция между ними - это не борьба интересов широких общественных групп, а постоянный процесс согласования частных интересов властвующих групп.
В «патронажных пирамидах», как и в «политбюро 2.0», выделяют ведущих политических акторов не в смысле формальных институтов, а посредством связи между членами властвующих групп, действующих в политике и бизнесе. При
этом, важно не столько количество связей, сколько то, как они структурированы и организованы. Другими словами, не имеет значения, сколько насчитывается группировок, если все они вращаются вокруг лидера, олицетворяющего верховную власть. Если несколько группировок будут проявлять полную лояльность, а другие - понимать, что лучше не вступать с ними в конфликты, то со стороны власть будет представляться как единый автократический механизм. В итоге создается ситуация, при которой не всегда есть смысл принимать нормативные акты, блокирующие или затрудняющие деятельность оппозиции. Поскольку иначе они столкнутся с проблемами административного, информационного, финансового и иного характера, например, не получат возможность обеспечить финансирование избирательной кампании или будут чинить препятствия организации митингов, сбору подписей и т. д. Препятствовать будут группировки, так как лидеру может не понравится ситуация возрастающей политической конкуренции.
номенклатурные сети
Конвергенция прошлого и настоящего, выраженная в неопатримониализме, нашла свое отражение в концепции номенклатурных сетей. По мнению Н. Петрова, номенклатурная модель в российской политике отчасти является «наследием советского способа подбора и расстановки кадров, отчасти восстановлением сталинских образцов, например, горизонтальной ротации федеральных чиновников в регионах»1. В современных условиях управленческие кадры занимают положение в системе власти более прочно, чем 1990-е годы, поскольку это положение определяется не только занимаемыми должностями, но и собственностью, которую они приобрели в результате своего властного статуса.
Нынешняя слабость институтов и публичной политики определяется тем, что механизмы рекрутирования элиты во многом носят сетевой характер. Данные сети образуют как линейные отношения - горизонтальные (например, земляческие), так и иерархические (властно-корпоративные). Кроме того, они образуют пересекающиеся комбинации. Соответственно, делается вывод о том, что российская политическая элита представляет собой конгломерат корпоративно-сетевых отношений элиты разных уровней и административно-управленческой (номенклатурной) системы, что
1Петров Н. Российское управление между номенклатурой и элитой. URL: https://www.vedomosti.ru/opinion/articles/2011/05/1 1/ nomenklatura_i_elita
существенно усложняет ее структуру. Основное противоречие заключается в том, что номенклатурная система иерархична и унифицирована, а сетям наиболее свойственны построенные нередко в обход формальных процедур латентные взаимодействия, что особенно проявляется в региональных структурах власти. Самым слабым местом такого гибридного неономенклатурносетевого образования является система принятия решений. Поскольку в одной системе принятия решений соединены разные по природе процессы отбора информации, согласования интересов и выбора, то такая система не может работать эффективно.
Данное расхождение особенно проявляется при рассмотрении взаимодействия номенклатурной и элитной моделей на федеральном и региональном уровнях. Региональные элиты, как правило, трудно мирятся с назначением губернатора-варяга и команды управленцев, приходящих с ним. Если их приход нарушает сложившуюся в регионе систему баланса «власти и собственности, то местная элита объединяется против назначенцев, а уровень политической конфликтности возрастает. Существенным минусом команд «вахтовиков» является «короткий горизонт» планирования, обусловленный психологией временщиков. Поэтому в последние годы федеральная власть, по возможности, старается назначить региональных руководителей, хоть как-то связанных с регионом и проявляющих полную лояльность к центру. В случае же достижения консенсуса назначенцев и местных элит обычно ситуация улучшается.
В настоящее время экспансия федеральной воли на территории происходит путем последовательной смены региональных элит и уже приобрела системный характер.
Вместе с тем сложившаяся элитно-номенклатурная система постепенно разрушается изнутри. Прежде всего это связано с тем, что будущая передача власти и капитала по наследству вне институциональных процедур в силу тенденций естественной демократизации постиндустриального общества весьма туманна. В целом направленность развития российской элиты зависит от следующих ее свойств:
а) способности разрешения межпоколенче-ских противоречий элиты, а также противоречий между силовым, гражданско-управленческим и бизнес-блоками;
б) способности системы рекрутирования политической элиты к адаптации к новым условиям;
в) способности ментально и институционально измениться относительно к первым десятилетиям постсоветского времени.
От того, как элита ответит на эти вызовы, видится два сценария:
а) инерционный сценарий, связанный с ухудшением эффективности корпоративно-сетевых механизмов рекрутирования, укреплением кланово-сти и семейственности, где приоритетом является лояльность, а не эффективность;
б) перераспределением гражданской, управленческой и бизнес-элит федеральной власти, с последующим смешением и ее территориальных элементов. Следует отметить, что ряд исследователей считают, что гибрид номенклатуры и элиты не сможет быть устойчивым даже в среднесрочной перспективе.
«система-рФ»
Автор данного подхода Г. Павловский рассматривает нынешнее политическое устройство с позиций неопатримониализма и бихевиоризма, с той разницей, что он дает характеристику не с точки зрения структурных элементов или идеологических концептов существования власти, а с позиции поведения как реакции на вызовы времени. В этом контексте, он определяет так называемую «Систему-РФ» как разветвленный «набор методов и технологий работы с миром, уникально простой, позволяющей мультиплицировать данное поведение на любое число людей, обучаемых и вовлеченных в ее обслуживание» [Павловский, 2015, с. 10].
Причиной появления данной системы является не просто результат разрушения советского государства, а «творчество» тех, кто не только уцелел в катастрофе, но и преуспел благодаря ей. Это существенный момент для понимания нынешней конфигурации политической элиты. Кроме того, необходимо учитывать, что начиная со второй половины 80-х и начала 90-х годов складывается постсоветская элита, которую Г. Павловский назвал группой «беглецов» (она создала ковчег спасшихся, попав во власть), составивших «ядро того политического класса, которое образовало команду власти в узком смысле слова, как мы ее знаем сегодня»1. Данная группа приобрела колоссальные преимущества, пытаясь, насколько это было возможно, управлять процессом, а также создавать различные комбинации власти и новые элементы государственности. Другими словами, они обрели возможность творить политический процесс и регулировать им по своему усмотрению. И этой возможностью власть активно воспользовалась.
■«и http://pltf.ru/2015/12/23/gleb-pavlovskij-institute-vciom/
источники российского стратегического поведения
Собственно, вся система власти в России характеризуется отсутствием ясности в построении институциональной архитектуры, пребывая в условиях турбулентности и высокой неопределенности. Поэтому неслучайно, что она изначально строилась как пластичная, слабоструктурированная и вневременная. Властная система представляет собой эклектику множества процессов, при которой она не просто подвижна, но при необходимости легко имитирует и рефлексирует. Данная система является более рефлексивной, чем ценностной. Каждую ситуацию политическая элита рассматривает с точки зрения выживания, экзистенциальной для своей власти, но не для населения.
так, необходимость укрепления властных позиций и обеспечения устойчивости собственности и стабильного получения ренты с продажи ресурсов, в немалой степени обусловили и увеличение срока президентства до шести лет и срока полномочий парламента - до пяти лет. Кроме того, власть достаточно рефлексивно и успешно отреагировала на протестную активность на рубеже 2011-2012 годов. Решения о восстановлении выборов губернаторов, изменение порога прохождения политических партий в Государственную Думу и радикальное упрощение порядка создания политических партий существенно снизили критику правящей элиты со стороны средних слоев. Вместе с тем произошедшие изменения правил «игры» технологически усложнили возможность оппозиции бороться за власть.
Российская политическая власть всё еще в поиске долгосрочной стратегии развития политической системы, при этом она вполне успешно способна импровизировать. Ей присущи неопатримониальные черты, включающие в себя неокоммунистические идеологемы, образцы традиционной легитимности с элементами антиолигархизма, а также ряд западных некритически обработанных эталонов. В определенной мере, такой треугольник помогает идеологическому маневру, поскольку с какой бы идеологической позицией не вышел оппонент, он так или иначе попадет в сферу смыслов этих трех идеологем, которые эклектичным образом обслуживают интересы системы. Получается, власть как бы предоставляет обширное поле, где хватит места различным точкам зрения в рамках, не угрожающих стабильности самой власти. В итоге, сталкиваясь со сложными ситуациями, правящая элита импровизирует, реагируя на них, поэтому управление - самый запутанный и сложный вопрос «Системы-РФ», которая слабо
институционализирована и персонифицирована, и неслучайно ручное управление сейчас является столь востребованным.
Высший слой политической элиты находится в поиске оптимальных схем продления своей власти. Дальнейший процесс монополизации слишком затратен и к тому же высоко рискован, особенно в условиях сокращения экономических ресурсов и роста вызовов системе. Кроме того, нельзя забывать о всегда существующих группах контрэлиты, заинтересованных во власти. Данные факторы способны актуализировать нестабильность системы.
Современная система не только более подвижна, чем советская, но и практически не ограничена идеологическими скрепами, способна сочетать закрытость со свободной игрой на чужих активах. У «Системы-РФ» высокая устойчивость к внутренним возмущениям, которые для советской системы были бы весьма разрушительны, поскольку она всеядна и, если посчитает, что нарушить какую-либо норму целесообразно, то она это сделает. «Система-РФ», в отличие от государства, представляет собой своеобразный «сетевой VIP-сервис, обслуживающий элиты. Государственность РФ -лишь зона многопрофильного и эксклюзивного обслуживания элит»1. В итоге, элиты без опаски могут обсуждать действия власти. При этом В. В. Путин выступает «как посредник между бюрократией и элитами, не принадлежащий ни к этим, ни к тем»2. Оппоненты же власти без успеха пытаются переделать элитный сленг в оппозиционный.
В нулевые годы новый правящий класс России обрел растущую уверенность в своих силах. На верхних этажах социально-политической иерархии сложился своеобразный конгломерат чиновничества и олигархии, где первые нуждались в олигархах для личного обогащения, а олигархам близость к власти была необходима, чтобы обеспечить политическую стабильность и защиту. Поэтому неудивительно, что российская экономическая система по уровню «кумовского капитализма» (системы, где успешность бизнеса напрямую зависит от личных отношений с чиновниками и представителями власти) занимает первое место в мире. Обычно «кумовскими отраслями» в большей мере выступают банковский и игорный бизнес, нефтегазовый и оборонные секторы, недвижимость и инфраструктурные проекты. Так, «общая доля доходов российских миллиардеров от ВВП России составляет 21,5 %.
1URL: https://snob.ru/entry/166193
2Там же.
При этом 18 % приходится именно на представителей «блатного бизнеса»1.
Вместе с тем сложившиеся ранее правила входят в противоречие с действительностью в результате сокращения ресурсной базы. Различные группировки в политической элите соперничают между собой за ключевые активы и субсидируемые государственные контракты. Тогда как общество в целом слабо включено в процесс принятия решений. Кроме того, современная российская экономика, требующая модернизации и диверсификации, плохо сочетается с выстроенной в 2000-е годы централизованной вертикалью власти. Кроме того, укрепление легитимности власти, связанное с действиями на Украине и в Сирии, привело в конечном итоге к увеличению военных расходов и наложению западных санкций, что будет и дальше оказывать дополнительное давление на экономические основы нынешнего политического режима. В этом контексте механизмы консолидации власти и общества, скорее всего, связаны с «обращением внимания» на нарастание внешних угроз.
Разумеется, данные обстоятельства потребуют провести внутриэлитную перестройку. Очевидно, что один из важных аспектов сохранения
1URL: https://www.gazeta.ru/business/news/2016/05/06/n_8602031. shtml
властных позиций правящей элиты связан с нахождением баланса между наследственными и ненаследственными механизмами ее формирования. Элита рассчитывает прежде всего на силу и преданность, а предполагаемый претендент в элиту должен проявлять максимальную лояльность, чтобы патроны приняли его в свой узкий круг. Российскую элиту, как, впрочем, и элиту большинства стран, составляют две категории: лояльные и компетентные. Однако система не сможет эффективно работать, если она будет формироваться исключительно на принципах лояльности.
заключение
Сегодня у отечественной власти имеется множество технологических возможностей для проявления чрезвычайной гибкости и адаптированно-сти к изменяющимся обстоятельствам. Если та или иная социальная или коммуникативная технология перестает давать эффект, то ее почти сразу замещают иной. Это создает иллюзии широкой свободы для обладателей власти. Вместе с тем такая абсолютная свобода действий несет в себе риски неадекватных решений, которые могут негативно отразиться на легитимности самой элиты.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
1. Парето В. Компендиум по общей социологии // Антология мировой политической мысли: в 5 т. Т. 2. Зарубежная политическая мысль ХХ века. М. : Мысль, 1997.
2. Керимов Т. X. Структура. Гуманитарная энциклопедия // Центр гуманитарных технологий. 2002-2018. URL: https://gtmarket.ru/concepts/7096
3. Солдатов А. Новое дворянство. Очерки истории ФСБ. М. : Юнайтед Пресс, 2011. URL: https://royallib.com/book/ soldatov_andrey/novoe_dvoryanstvo_ocherkijstorii_fsb.html
4. Солдатов А., Бороган И. Новое дворянство: очерки истории ФСБ: пер. с англ. О. Литвиновой. М. : Юнайтед Пресс, 2011.
5. Минченко Е. Политбюро 2.0: реновация вместо демонтажа. URL: www.minchenko.ru/netcat_files/userfiles/2/ DokumentyAubileynyy_doklad_22.08.17.pdf
6. Ратленд П. Постсоветские элиты России // Полис. 2016. № 3. С. 55-72.
7. Хейл Г. Э. Патронатная политика: евразийская режимная динамика в сравнительной перспективе. Проблемы международной политики / Кит Дарден и Ян Шапиро (ред.). Нью-Йорк: Кембриджский университет, 2015.
8. Павловский Г. Система РФ. Источники российского стратегического поведения. Метод George F. Kennan. М. : Европа, 2015.
REFERENCES
1. Pareto, V. (1997). Kompendium po obschhei sociologii = Compendium on general sociology. Anthology of world political thought: in 5 vols. (Vol. 2. Foreign Political Thought of the twentieth century). Moscow: Mysl. (In Russ.)
2. Kerimov, T. Kh. (2018). Struktura = Structure. Humanitarian Encyclopedia. Center for Humanitarian Technologies. https://gtmarket.ru/concepts/7096 (In Russ.)
3. Soldatov, A. (2011). Novoe dvorianstvo = The New nobility. Essays on the history of the FSB. Moscow: Publishing House United Press. https://royallib.com/book/soldatov_andrey/novoe_dvoryanstvo_ocherki_istorii_fsb.html (In Russ.)
4. Soldatov, A. Borogan, I. (2011). Novoe dvorianstvo: ocherki istorii FSB = The New Nobility: essays on the history of the FSB; translated from the English by O. Litvinova. Moscow: United Press. (In Russ.)
5. Minchenko, E. (2017). Politburo 2.0: renovation instead of dismantling. www.minchenko.ru/netcat_files/userfiles/2/ Dokumenty/Yubileynyy_doklad_22.08.17.pdf (In Russ.)
6. Ratland P. (2016). Post-Soviet elites of Russia. Polis, 3, 55-72.
7. Hale G. E. (2015). Patronage Policy: Eurasian Regime Dynamics in a Comparative Perspective. Problems of International Politics / Keith Darden and Jan Shapiro (Eds.). New York: University of Cambridge.
8. Pavlovsky, G. (2015). Sistema RF = System of the Russian Federation. Sources of Russian strategic behavior. Method George F. Kennan. Moscow, Europe. (In Russ.)
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРАХ
Брега Александр Васильевич
доктор политических наук, профессор, ведущий научный сотрудник Института социологии Федерального научно-исследовательского социологического центра Российской академии наук, заведующий кафедрой Московского технического университета связи и информатики
Брега Галина Викторовна
доцент, кандидат экономических наук, доцент Департамента социологии Финансового университета при Правительстве РФ
INFORMATION ABOUT THE AUTHORS
Brega Aleksandr Vasil'evich
Doctor of Political Science (Dr. habiL), Professor, Leading researcher of Federal Center of Theoretical and Applied Sociology of the Russian Academy of Sciences; Head of the Department of the Social relations, advertising and Public Relations, Moscow Technical University of Communications and Informatics
Brega Galina Viktorovna
Associate Professor, PhD (Economics), Associate Prof. at the Department of Sociology, Financial University under the Government of the Russian Federation
Статья поступила в редакцию 10.01.2022 одобрена после рецензирования 01.02.2022 принята к публикации 02.02.2022
The article was submitted 10.01.2022 approved after reviewing 01.02.2022 accepted for publication 02.02.2022
