CC BY
144
Редакционный совет выражает благодарность заслуженному деятелю науки РФ, доктору юридических наук, профессору И.Я. Козаченко за предоставленную возможность опубликовать в форме научной статьи доклад, озвученный на пленарном заседании ХV Международной научно-практической конференции «Преступная планета: уголовно-правовое и криминологическое многообразие моделей противодействия преступности»*
Козаченко Иван Яковлевич
Модели противодействия преступности: уголовно-правовой и криминологический аспекты
В статье рассматривается преступность как социальное и экономическое явление. Анализируются причины низкой результативности противодействия преступности, в том числе эффект привыкания. Обращается внимание на такие виды современной преступности, как кибернетическая и биокибернетическая. В качестве пути преодоления обозначенной проблемы предлагается использовать управленческие модели, присущие преступности, возможности архитектурной криминологии (географии преступности). Описываются социальная и экономическая модели противодействия преступности.
Ключевые слова: преступность, борьба с преступностью, эффект привыкания, экономическая преступность, киберпреступность, архитектурная криминология (география преступности), модели противодействия преступности.
Models of combating crime: criminal legal and criminological aspects
The article deals with crime as a social and economic phenomenon. The causes of the low effectiveness of combating crime including the effect of habituation are analyzed. Such types of modern crime as cyber and biocrime are taken into account. As a way to overcome the identified problem it is proposed to use management models inherent in crime, as well as the possibility of architectural criminology (geography of crime). Social and economic models of combating crime are described.
Key words: crime, crime prevention, effect of habituation, economic crime, cybercrime, architectural criminology (geography of crime), combating crime models.
Преступность - это социальная болезнь, эффективные рецепты лечения которой человечество за все время своего существования так и не смогло выработать. Достаточно незначительные в историческом измерении успехи кажущегося усмирения преступности, если они и имели (имеют) место, то лишь в локальном, нередко временном социальном пространстве. В поступательном масштабном развитии преступность не только успешно выдерживает так называемую «борьбу» с нею, но и нередко наращивает обороты, совершенствуясь и закаляясь в движении по пути от одного исторического витка к другому. Именно эти реальные обстоятельства подпитывают опасный тезис о неистребимости преступности, ее живучести и планетарной бесконечности.
Подобные суждения притупляют официальную доктрину противодействия преступности,
что, в свою очередь, способствует развитию у обывателя эффекта привыкания ко многим негативным факторам. Эффект привыкания, словно зародившееся где-то в глубинах бескрайнего океана цунами, вдруг, набирая разрушительную и неукротимую силу, сметает все на своем пути, оставляя мертвые и непригодные для жизни зоны. Привыкание к преступности, к счастью, не является прямой дорогой к преступному образу жизни отдельного человека или любой общности людей, но именно в этой среде «безразличия» рекрутируются как «безобидные» правонарушители, так и матерые преступники. Опасность эффекта привыкания заключается и в том, что он вольно или невольно развивает чувство безответственности у отдельной категории людей, в то время как у другой части населения подпитывает ощущение безнаказанности, у третьей - безнадежности. Первое насыщает преступную мотивацию
* Авторский обзор конференции, подготовленный В.Е. Квашисом и Ю.А. Случевской, размещен на с. 14-16.
8
поведения негативными компонентами, снижая до предела возможного порог сопротивляемости в борьбе мотивов «за» и «против» совершения преступления, второе размывает чувство страха за каждое последующее (повторное) преступление, третье ускоряет процесс утраты веры в справедливость уголовного законодательства и его эффективность. Необходимо иметь в виду и то обстоятельство, что к преступной сфере тяготеет немалое количество людей; не менее малочисленная категория граждан чувствует себя в преступной среде достаточно комфортно.
В связи с вышеизложенным глубоким заблуждением является утверждение, согласно которому преступность обладает лишь отталкивающими и устрашающими свойствами. У нее много притягательного и привлекательного. Иными словами, преступность - это не одно-полярное примитивное в своей основе, а многополярное сложное явление. Именно такой взгляд на преступность позволяет рассматривать ее не только как асоциальный феномен, но и как социальную реальность, оказывающую значительное влияние на условия существования и развития социума. Это обусловлено, прежде всего, тем, что преступность есть творение рук человеческих, продукт социальной деятельности людей и, наконец, феномен социального творчества отдельного человека и всего человеческого сообщества. Преступность не только является своеобразным отражением социальной культуры общества, но и сама формирует определенную культуру (субкультуру), обусловливая ее идентифицирующую специфику.
Будучи социальным явлением, преступность глубинными корнями связана с экономической сферой жизнедеятельности людей. Преступность - явление экономическое, таковым она остается даже в минимальных проявлениях, которые касаются, в частности, законных интересов человека (например, убийство, причинение тяжкого вреда здоровью и др.). Если даже кто-либо совершает преступление, исключающее любые имущественные мотивы, он может использовать в качестве орудия преступления предмет, воплощающий человеческий труд (например, винтовку с оптическим прицелом при совершении убийства и т.д.). Как и любая человеческая деятельность, преступность в той или иной мере участвует в формировании социальной среды, позволяющей человеку (человечеству) создавать необходимую экономическую структуру, без которой все живое на земле перестанет существовать. На наш взгляд, верен тезис о том, что преступность как сугубо соци-
альное явление одновременно и органично заключает в себе свойства экономического характера. Таким образом, феномен преступности заключается не только в том, что она выступает как деструктивный в социальной сфере фактор, но и в том, что она способна, с одной стороны, к самовоспроизводству, саморазвитию, с другой -к взаимодействию с нравственно здоровым сектором социума. В процессе такого взаимодействия преступность может: уступать здоровым силам, терять свои позиции (к сожалению, чаще всего временно), удерживать равновесие со здоровыми силами, испытывая на прочность свои модели противостояния; выступать серьезным непреодолимым препятствием на пути развития здоровых сил.
Необходимо обратить особое внимание на то, что преступность способна оказывать влияние на целые отрасли народного хозяйства, подрывая их основы и вынуждая отечественных предпринимателей заботиться больше о мерах безопасности, чем о расширении здорового сектора экономики. Такая обстановка, как правило, подпитывает теневую экономику. Физические лица, предприниматели, крупные производители тратят значительные материальные средства, не только обеспечивая себе покровительство, но и приобретая средства индивидуальной, зачастую дорогостоящей защиты, например: сейф-двери, пуленепробиваемые окна, системы охраны, ЧОПы и т.д.
Как известно, преступная динамика изменчива, но чаще всего среднестатистические показатели указывают на тенденцию ее роста. Это особенно очевидно в сфере экономической преступности. При этом важно иметь в виду то обстоятельство, что экономическая преступность не только противостоит здоровому сектору экономики, но и по возможности проникает в структуру экономических отношений.
С сожалением приходится констатировать, что именно в сфере экономической деятельности уголовно-правовые нормы, призванные охранять легальную экономику, больше всего относятся к категории самых несовершенных и бесконечно незавершенных. В определенной степени поэтому экономическая преступность обнажает грани экономических рисков, нередко переводя их в состояние социально-экономической необоснованности. Слабый защитный социальный и уголовно-правовой механизм неизбежно порождает негативные явления. Так, кажущаяся борьба с экономической преступностью создает впечатление успешности, тогда как на самом деле прогресса в этом направлении не ощущается.
9
Раздел VIII Особенной части УК РФ изобилует поправками. Тексты статей, объединенных названным разделом, 223 раза подверглись изменениям (в разделе всего 67 статей), 28 норм были включены в УК РФ, и 20 статей раздела были исключены из него. Иными словами, каждая статья данного раздела в среднем трижды испытывала на себе законодательные коррекции. Важно отметить, что дополнительно включенные в УК РФ нормы, едва вступив в силу, тут же подвергались нередко необоснованным изменениям.
Решение проблем отечественной экономики в значительной степени зависит от стабильной экономической политики государства, которая должна способствовать устранению причин деления людей на богатых и бедных; предотвращать утечки капитала за пределы страны, обогащая таким образом социальную сферу, способную удовлетворять жизненно необходимые потребности россиян; защищать отечественного честного и трудолюбивого предпринимателя.
Уголовный кодекс бессилен самостоятельно решить данную проблему, т.к. причины слабой эффективности противодействия экономической преступности лежат в плоскости экономических отношений, нуждающихся, прежде всего, в политической, а не уголовно-правовой защите.
Если преступность в нелегальных или полулегальных социальных условиях имеет возможность не только существовать, но и самоорганизовываться, не вызывает сомнения тезис в том, что рассматриваемому явлению присущи такие управленческие модели, которые можно перенимать в качестве достойных образцов противодействия этой же самой преступности. Важно выяснить, какие причины лежат в основе низкой эффективности уголовно-правовой защиты экономики страны. Очевидно, что в данном случае требуется комплексный подход: укрепляя экономическую базу государства, необходимо совершенствовать экономический блок уголовного законодательства страны. Очень важно при этом расширять прогностическую составляющую уголовно-правового защитного механизма.
Прогностический подход необходим не только в вопросе реформирования экономического блока статей УК РФ. Сегодня уже привычным словосочетанием воспринимается некогда известная лишь узкому кругу специалистов кибернетическая преступность. В связи с этим явно недостаточно трех статей УК РФ, предусматривающих уголовную ответственность за
преступления в сфере компьютерной информации (ст. 272-274 УК РФ). Анализ текстов указанных статей УК РФ свидетельствует о том, что их содержание никак не обусловлено экономической спецификой, хотя на самом деле компьютерная информация, в особенности кибернетика, имеет (должна иметь) прочную экономическую базу. Для экономики кибернетическое преступление - это своего рода кибернетическая диверсия. Близость экономики и кибертехнологий проявляется даже в том, что как относительно самостоятельное явление выделяется экономическая кибернетика.
Опасность кибернетической преступности предопределена в немалой степени тем, что она разрушает коммуникативные связи, лежащие в основе управленческого формирования информационных закономерностей и передачи информационных потоков в социальную и экономическую материю. Именно на стыке социальной жизни, экономики и кибернетики зарождаются, созревают и получают ускорение процессы криминализации информационного управленческого пространства, в рамках которого функционирует кибернетическая преступность.
В связи с изложенным неизбежно встает вопрос о том, как применительно к этому виду преступности определять действие уголовного закона в пространстве и как выявлять в каждом конкретном случае место совершения кибернетического преступления. Традиционное определение пространства и действие в его параметрах уголовного закона не отражают всей полноты специфики анализируемого явления. Кроме того, как показывает практика распространения преступлений кибернетического характера, в своей основе они, как правило, имеют транснациональную природу. Совершение данного вида преступлений в пределах национальных границ какого-либо отдельно взятого государства чревато для преступников скорым разоблачением и преданием их суду. Не удивительно, что при совершении кибернетического преступления преступное действие и разрушительные последствия этого действия нередко разделены в пространстве многими тысячами километров. При этом по месту совершения преступления (которое не всегда можно определить) и по месту наступления преступных последствий зачастую действует различная уголовно-правовая юрисдикция. И это не случайное совпадение, т.к. местом совершения преступления кибернетического характера преступники зачастую избирают государство (государства), которое (которые) не
10
всегда соблюдает (соблюдают) нормы международного права. Именно такие государства (не на безвозмездной основе) скрывают опасных преступников, а иногда даже их преступные формирования.
Исходя из того, что кибернетическая преступность обрела в настоящее время международные масштабы и потому место совершения преступлений данного вида зачастую трудно определимо, местом совершения преступления целесообразно признавать не ту планетарную точку виртуального пространства, где преступник нажал на клавишу, а ту, где устраняются последствия такого противоправного деяния, как правило, огромными затратами человеческой и материальной энергии.
С развитием биологических технологий (например, трансплантации, клонирования, генной инженерии и т.д.) остро встает вопрос уголовно-правовой охраны биологических объектов от биокибернетических посягательств. В связи с этим следует признать обоснованным включение в официальный уголовно-правовой и криминологический оборот таких понятий, как «виртуальное пространство», «кибернетическое преступление», «биокибернетическое преступление» и «кибернетическая преступность», с наполнением их необходимым уголовным и криминологическим содержанием.
Вышеизложенное касается и такого еще непривычного для слухового и визуального восприятия явления, как архитектурная криминология, или география преступности, под которой следует понимать раздел криминологии, позволяющий выявлять криминогенные факторы, порождаемые дефектами проектирования и/ или строительства объектов социального, производственного, иного функционального назначения или иной человеческой деятельности.
Строительство объекта жилого или производственного характера требует предварительной проектной, экологической, архитектурной, в том числе и криминологической, экспертизы, т.к. любые недочеты, заложенные, например, при проектировании жилого комплекса, могут обернуться затратными или неисправимыми последствиями, в частности криминологического характера. Строительство исключительно комфортного жилого комплекса может обернуться тяжким испытанием для жителей этого комплекса, если к нему не будут своевременно подведены необходимые коммуникации: вода, газ, тепло, транспортные потоки и т.д. К сожалению, непродуманные, необоснованные постройки, возводимые без надлежащей экологической и криминологической экспертизы,
вместо ожидаемого или обещанного блага оборачиваются для людей социальной пыткой.
К сожалению, некогда позитивное понятие «двор» приобрело в настоящее время исключительно негативный, пугающий смысл. Оно уже давно не ассоциируется с такими прилагательными, как «уютный», «детский», «спокойный», «безопасный».
Сегодня на территории двора господствуют его величество автомобиль и его высочество шлагбаум. Автомобильное движение во дворах настолько интенсивное, что впору ставить там участкового службы ГИБДД. Пешеходная часть во дворах стала проезжей практически до входных дверей подъезда. Жильцы дома (прежде всего дети) при выходе из подъезда рискуют оказаться под колесами автомобиля.
Почти в каждом дворе установлен шлагбаум, иногда не один, одновременно выполняющий несколько функций: не пускать «чужаков» и обезопасить от угона «своих». Двор превратился в продолжение скоростной трассы.
Дворы по известным причинам трудно назвать экологически чистыми. Выхлопные газы, которыми дышат дети жильцов, превышают все допустимые нормы. Кроме того, практически каждый зеленый участок двора, минимально пригодный для парковки, тут же асфальтируется. Экологически чистыми в первую очередь должны быть детские песочницы, но и они нередко превращаются в место для выгула домашних животных. Можно привести немало примеров, когда дворовые площадки становятся местом сбора людей, употребляющих, нередко на глазах у детей, спиртные напитки, наркотические средства и психотропные вещества.
С позиции криминологии обоснованно создание типовых проектов дворовых площадок, исключающих даже малейшую возможность психологического и физического травматизма детей и их родителей. Хрестоматийным нужно признать тезис о том, что любой двор должен включать в свое пространство три обязательных сектора: детскую площадку с вариативным набором игровых принадлежностей; спортивную площадку с обязательным наличием огороженной территории (корта - для летнего сезона, катка - для зимнего); зоны отдыха для взрослых, пожилых и престарелых людей с необходимым набором функционального инвентаря. Иными словами, нужно возродить добрую традицию, согласно которой двор должен перейти из опасной зоны в экологически здоровую. Подобные требования должны быть предъявлены и к территориям большего масштаба, где многофункциональную позитивную
11
роль исполняют, в частности, парки культуры и отдыха.
В связи с этим вряд ли можно назвать экологически (и этически) обоснованным практическое повреждение (вернее, уничтожение) двух парков, хорошо известных екатеринбуржцам: один в районе вечного огня, другой - прилегающий к Дворцу молодежи, в угоду требованиям зарубежных организаций по опустошению территории, прилегающей к Центральному стадиону.
Напрашивается настойчивое предложение составить эколого-криминологическую карту отдельного социального объекта, группы схожих социальных объектов, социальных объектов субъектов Российской Федерации, объектов Российской Федерации, которые зачастую справедливо называются достоянием народа, для того чтобы можно было проектировать и строить не вопреки природе, а в гармонии с ней. Природа должна стать народным достоянием, хищническое уничтожение которого необходимо сурово и неотвратимо карать. Решению данной проблемы должна оказать посильную помощь архитектурная, в более широких масштабах - географическая экспертиза, без которой, на наш взгляд, невозможно говорить о системном анализе взаимодействующих процессов, происходящих в социальной жизни людей, экономике и природе.
Широко известно, что рост преступности достигает максимальных показателей в периоды социальных (и не только) потрясений: войн, военных крупномасштабных конфликтов, неудачных и разрушительных (прежде всего, экономических и политических) реформ, террористических шквалов, природных катаклизмов и т.п. К сожалению, частота подобных потрясений имеет тенденцию к росту.
Создается тревожное впечатление, что все криминальное сообщество планеты управляется какими-то зловещими силами, которым уже давно стало тесно в своих национальных просторах. Они живут по законам необузданного межгосударственного насилия, нередко ради насилия, а чаще всего ради владения властью, экономиками и территориями. Результатом этого являются перманентные и непрекращающиеся военные конфликты, горячие точки, смерть миллионов ни в чем не повинных людей, которые гибнут не только от жестоких и бессмысленных выстрелов или взрывов: большое количество людей погибает от нищеты, голода, алкоголизма, СПИДа, наркомании и других тяжких и неизлечимых заболеваний.
Немало социальных потрясений пришлось испытать на себе и российским гражданам.
Так, в 2003 г. в стране произошли масштабные изменения, связанные с принятием Федерального закона от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации» и исключением конфискации имущества из системы уголовных наказаний.
Данный уголовный закон можно, согласно терминологии профессора Д.А. Шестакова, отнести к категории криминогенных. Более того, на наш взгляд, хищение, исчисляемое миллионами рублей и более, необходимо причислять к своеобразной диверсии и соответственно ужесточать наказание за него.
С учетом того, что преступность - явление, в равной степени сочетающее в себе социальное и экономическое начала, можно обосновывать тезис о том, что в любом обществе преступности должны противодействовать две равнозначных и взаимозависимых модели: социальная и экономическая. Аксиоматичен тезис о том, что если социальная сфера общества и государства находится на высоком нравственном уровне, то и экономический потенциал этого общества и государства предельно богат; если же слаба экономическая база общества и государства, то и нравы будут соответствующими.
Социальная модель противодействия преступности в своей основе является важнейшей сферой социальной политики государства. В связи с этим, противодействуя преступности, общество и государство должны сосредоточить основные усилия не на мнимой борьбе, а на укреплении и расширении виктимологической устойчивости каждого отдельного человека, общества, государства и доктринальной обоснованности принимаемых в этой важной сфере жизнедеятельности социума решений.
Экономическая модель противодействия преступности должна быть обусловлена экономической политикой государства с учетом социальных потребностей, обеспечивающих нормальные условия и достойный уровень жизни людей. С учетом мирового положительного опыта в качестве инструментария данная модель должна использовать, прежде всего, правотворчество и правоприменение, безупречные свойства которых будут способствовать укреплению экономических основ государства, в том числе и благодаря устранению причин и условий, порождающих преступность и способствующих зарождению и существованию теневой экономики и отдельных преступных проявлений экономического характера.
Содержательно данные модели должны охватывать деятельность каждого отдельного
12
человека, общества, государства и государств по выявлению и устранению причин, порождающих преступность. Эти направления деятельности социума должны быть рассчитаны на долгую перспективу, но позволять и стимулировать решение задач оперативного характера. К такому роду задач относится реализация государственной политики, направленной на создание современного и эффективного блока уголовного законодательства по противодействию преступности. Достижению этих целей, на наш взгляд, будет способствовать включение в новый УК РФ двух разделов Особенной части в следующей редакции:
Раздел I «Агрессивно-насильственные преступления»;
Раздел II «Экономические преступления корыстной направленности».
Первый раздел должен включать в себя четыре главы:
Глава 1 «Агрессивно-насильственные преступления против человека»;
Глава 2 «Агрессивно-насильственные преступления против общества»;
Глава 3 «Агрессивно-насильственные преступления против государства»;
Глава 4 «Агрессивно-насильственные преступления против мира и безопасности человечества».
Второй раздел структурно также должен состоять из четырех глав:
Глава 1 «Экономические преступления корыстной направленности против человека»;
Глава 2 «Экономические преступления корыстной направленности против общества»;
Глава 3 «Экономические преступления корыстной направленности против государства»;
Глава 4 «Экономические преступления корыстной направленности против государств».
Указанные модели должны функционировать совместно и одновременно, хотя в каждой из них имеются собственные фронтальные направления. Если социальная модель должна быть больше сориентирована на противодействие тем преступлениям, в которых приоритетными выступают личностные негативные качества преступника, то экономическая модель противодействия свои оперативные и перспективные силы должна направить в первую очередь на противодействие преступлениям со значительным негативным корыстным коэффициентом.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Козаченко Иван Яковлевич, доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, заведующий кафедрой уголовного права Уральского государственного юридического университета; e-mail: uglaw@yandex.ru
INFORMATION ABOUT AUTHOR
I.Ya. Kozachenko, Doctor of Law, Professor, Honored Scientist of the Russian Federation, Head of the Chair of Criminal Law of the Ural State Law University; e-mail: uglaw@yandex.ru
13
