CC BY
70
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Сер. 9. 2008. Вып. 2. Ч. II
Л. Р. Сакаева
МОДЕЛЬ «ADJ + №> ВО ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИХ ЕДИНИЦАХ АНТРОПОЦЕНТРИЧЕСКОЙ НАПРАВЛЕННОСТИ РУССКОГО, АНГЛИЙСКОГО, ТАТАРСКОГО И ТАДЖИКСКОГО ЯЗЫКОВ
Сопоставительные исследования языковых явлений в области фразеологии и лексикологии привлекают к себе внимание современных лингвистов в связи с важностью выявления общих и специфических черт на фразеологическом и лексическом уровнях нескольких языков. Выявление сфер соприкосновения различных языков позволяет выделить общие характеристики быта, культуры, истории и психологии народов.
Исследование отношений между отдельными языками и их группами помогает выявить более или менее близкое родство этих языков, определить большую или меньшую степень их удаленности друг от друга и установить относительную хронологию возникновения явлений, общих для этих языков.
Особый интерес представляют исследования в области фразеологии, т. к. именно во фразеологических единицах (ФЕ) ярко проявляется своеобразие быта и культуры народа. Знание фразеологического состава языка позволяет глубже понять психологию и менталитет нации изучаемого языка. Взаимодействие языков германской, славянской и иранской групп менее изучено, а потому наиболее притягательно и актуально в условиях расширения границ общения и поиска новых путей диалога различных мировых культур.
Сопоставительный анализ ФЕ в структурно-грамматическом аспекте направлен на выявление особенностей, сходств и расхождений грамматической структуры ФЕ в английском, русском, татарском и таджикском языках.
В качестве воспроизводимой языковой единицы фразеологизм всегда выступает как определенное структурное целое. Составляющие ФЕ слова образуют систему связанных и так или иначе соотнесенных друг с другом компонентов, которые обладают различными морфологическими свойствами и находятся между собой в разных синтаксических отношениях. В предложении ФЕ синтаксически нечленима и выражает один член предложения, но, в силу раздельнооформленности ее элементов, внутри единицы синтаксические отношения сохраняются.
В плане выражения ФЕ представляют собой определенное структурно-грамматической построение, сконструированное по моделям свободных словосочетаний или предложений, существующих в том или ином языке. Значение ФЕ подводится под лексико-грамматическое значение, свойственное частям речи. Например, глагольные фразеологические единицы выражают действие, субстантивные передают предметность, адъективные — качество и т. д. Отнесенность к частям речи закрепляется синтаксическими функциями, в которых эти единицы употребляются.
В своей работе «Фразеология современного русского языка» Н. М. Шанский отмечает, что по структуре ФЕ современного русского языка делятся на две большие группы:
1) фразеологизмы, по структуре соответствующие предложению;
2) фразеологизмы, по структуре соответствующие сочетанию слов1.
© Л. Р. Сакаева, 2008
Классификация Н. М. Шанского является универсальной и может быть использована для сопоставительного анализа структурно-грамматической организации антропоцентрических ФЕ английского, русского, таджикского и татарского языков.
«Некоторыми учеными во фразеологию включаются лишь устойчивые сочетания слов второй группы, однако такое суженное понимание фразеологических явлений неверно, поскольку фразеологические обороты первой группы противопоставлены словам и свободным сочетаниям слов, т. е. языковым единицам иных уровней, так же как и фразеологизмы, представляющие собой словосочетания. И те и другие воспроизводимы, а не создаются в процессе общения; и те и другие сверхсловны (разная организация слов в этих фразеологизмах противопоставляет их друг другу как разновидности одного класса, но отнюдь не как разные классы слову и свободному сочетанию слов»2.
Вторая группа фразеологизмов, в свою очередь подразделяется на субстантивные, глагольные, адвербиальные, адъективные, в зависимости от кого, какой части речи эквивалентен фразеологизм в целом.
В рамках настоящей статьи предлагается рассмотрение фразеологических единиц антропоцентрической направленности модели «Adj + N» («прилагательное + существительное») в русском, английском, татарском и таджикском языках. Данная модель с атрибутивной связью между компонентами является самой многочисленной в русском, английском и татарском языках: рус. «заячья (соломенная, мочальная) душа»; рус. «золотые руки»; англ. "a keen eye"; англ. "fair cow" в значении «неприятный тип, мошенник»; англ. "a light hand"; англ. "an open hand"; англ. "the upper hand"; англ. "good guy" в значении «паинька»; англ. "right guy" в значении «надежный человек»; англ. "the black eye"; тат. «коры кеяз» (букв. «сухой франт») в значении «щеголь»; тат. «мYклэк сыер» (букв. «комолая/наглая корова») в значении «наглый человек»; тат. «^ебегэн сыер» (букв. «безвольная корова») в значении «ни рыба, ни мясо»; тат. «кук егет» (букв. «важный парень») в значении «франт»; тат. «олы авыз»; тат. «озын кул»; тат. «очлы колак».
В таджикском языке наблюдается обратный порядок слов, при котором имя существительное предшествует имени прилагательному (существительное препозитивно) — «N+Adj» («существительное + прилагательное»): «забони тез» в значении «острый язык»; «дасти рост» — «правая рука» в значении «первый помощник»; «чашми гурусна» в значении «жадные глаза»; «каллаи бемагз» в значении «дурная голова».
В таджикском языке связь между определением и определяемым осуществляется при помощи безударного «-и», которым соединяется определяемое с определением или приложением. При этом определяемое обязательно должно предшествовать определению или приложению3. В состав такого рода ФЕ входят как абстрактные, так и конкретные существительные. Прилагательное обозначает либо качественный признак предмета, либо признак относительный, выражающий свойство предмета через его отношение к другому предмету, признаку, событию. Качественные прилагательные наиболее продуктивны по сравнению с относительными при образовании именных ФЕ в таджикском языке: тадж. «чашми бад» (букв. «плохой глаз») в значении «человек с плохими намерениями»; «каси калон» (букв. «некто большой») в значении «гордый, высокомерный человек».
Что же качается относительных прилагательных, то они встречаются реже: тадж. «хобби харгуши» (букв. «заячий сон») в значении «беспечность», «беззаботность»; тадж. «хаёти абади» (букв. «вечная жизнь») в значении «неувядающая жизнь».
Б. Авезова выделяет следующие подгруппы данной модели в таджикском языке4:
1. «Абстрактное существительное + качественное прилагательное»: «сухани талх» (букв. «горькое слово») в значении «резкое слово».
2. «Конкретное существительное + качественное прилагательное»: «чашми танг» (букв. «узкий глаз») в значении «скряга»; «дасти хушк» (букв. «сухая рука») в значении «с пустыми руками».
3. «Абстрактное существительное + относительное прилагательное»: «хаёти абади» (букв. «вечная жизнь») в значении «бессмертие».
4. «Конкретное существительное + относительное прилагательное»: «дусти чони» (букв. «душевный друг») в значении «близкий друг».
В состав многих ФЕ данной группы входят качественные прилагательные, обозначающие цвет: тадж. «руи сурх» (букв. «красное лицо») в значении «счастливый», «радостный»; тадж. «оби ахмар» (букв. «красная вода») в значении «кровавые слезы».
В данных фразеологических оборотах порядок расположения компонентов, за редким исключением, закрепленный. Имя прилагательное, как правило, стоит перед именем существительным в русском, английском и татарском языках (существительное постпозитивно), в отличие от таджикского языка. Данная модель имеет атрибутивно-препозитивный тип с согласованием с адъективно-именной группой в русском языке: «орлиный нос»; «бездонная бочка»; «осиная талия»; «гусиные лапки».
В английском языке ФЕ этой модели соответствуют 2 группы:
а) Группа адъективно-именная атрибутивного типа с примыканием: "a walking corpse"; "a living mummy"; "a walking skeleton"; "a fair fish"; "dirty dog".
б) Группа субстантивно-именная атрибутивно-препозитивного типа с примыканием со структурой «noun+noun»: "pudding face"; "(a) button nose"; "saucer eyes"; "(a) sweater girl"; "the devil's spawn".
В татарском языке определение всегда занимает позицию перед определяемым существительным, которое благодаря определению получает дополнительную конкретизацию. По способу связи с определяемым словом выделяются примыкающие и притяжательные определения.
Чаще всего ФЕ такого типа встречаются со словами «белый» — в русском языке; "white" — в английском»; «сафед» — в таджикском; «ак» — в татарском и «черный» — в русском; "black" — в английском, «сиёх» — в таджикском языках; «кара» — в татарском: тадж. «чашми сафед» (букв. «белый глаз») в значении «усталые глаза от ожидания»; «рузи сафед» (букв. «белый день») в значении «счастье»; «бахти сиёх» (букв. «черное счастье») в значении «несчастье»; «дили сиёх» (букв. «черное сердце») в значении «желающий зло, корыстный человек», рус. «белый флаг», рус. «белая ворона», рус. «белый свет», тат. «ак сеяк» в значении «белая кость».
Фразеологизмы данной группы обозначают разнообразные качества, свойства как людей, так и предметов и явлений: очень крепкий, твердый, очень красивый, очень смелый, здоровый и т. д.
Именно ФЕ этой группы в таджикском языке имеют яркое переносное значение, возникающее на основе сопоставления явлений, чувств, ощущений при описании человека: тадж. «муомилаи сард» (букв. «холодное отношение») в значении «равнодушное отношение»; тадж. «килики хунук» (букв. «холодная привычка») в значении «плохая привычка»; тадж. «хохиши гарм» (букв. «горячее желание») в значении «страстное желание»; тадж. «кини гарм» (букв. «горячая вражда») в значении «ненависть».
Во фразеологических оборотах модели «прилагательное + существительное» стержневым компонентом является имя существительное, по отношению к которому имя прилагательное всегда выступает как компонент зависимый: рус. «большое сердце» в значении «добрый человек»; рус. «лисий хвост» в значении «хитрый, лицемерный человек»; рус. «длинный язык» в значении «болтливый человек»; англ. "the faithful Adam" в значении «верный, преданный человек»; англ. "a smart Aleck" в значении «самоуверенный наглец, лоботряс»; англ. "a loose cannon" в значении «безответственный человек»; тат. «буш баш» в значении «пустая голова»; тат. «карт тэре» в значении «старик»; тат. «акыллы баш» в значении «умная голова»; тат. «тепле кеше» в значении «умный человек».
Для данной подгруппы характерна константно-вариативная зависимость компонентов. В данной подгруппе компоненты взаимозаменяемы во всех исследуемых языках. Во всех четырех языках встречаются следующие варианты:
а) взаимозаменяемые существительные: рус. «продувная бестия (шельма)»; англ. "easy game (mark, pray)"; тат. «ацгыра сарык (тавык)»; тадж. «гурги (мурги) борондида» в значении «травленый (старый) волк»; тат. «карт бYре (чыпчык, телке)».
б) взаимозаменяемые прилагательные: рус. «стрелянный (старый) воробей»; рус. «бумажная (чернильная) душа»; англ. "good (clear) conscience"; тат. «башлы (тепле, ацлы) кеше»; тадж. «одами лаванд (кундзехн, бесулукай)» в значении «бревно неотесанное»; тадж. «писари нохалаф (нокобил)» в значении «блудный сын».
В таджикском языке опорный компонент может быть осложнен дополнительным членом, в роли которого выступают числительные «як» — один и «ду» — два: «як пули сиёх» (букв. «одна черная копейка») в значении «ничего, ничто»; «як шаби озод» (букв. «одна свободная ночь») в значении «всю ночь»; «як чони кок» (букв. «одна сухая душа») в значении «измученная душа»; «ду дасти хушк» (букв. «две пустые руки») в значении «впустую, с пустыми руками».
Среди грамматических вариантов субстантивных ФЕ английского языка встречается замена определения, выраженного существительным в родительном падеже, определением постпозитивным, предложно-именным: "a stony heart — a heart of stone"; "iron will — a will of iron".
В татарском языке атрибутивный компонент ФЕ, как правило, не изменяется, в то время как определяемый компонент ФЕ может иметь парадигму числа: «моцсу куз» — «моцсу кузлэр»; «чал чэч» — «чал чэчлэр». Этот компонент ФЕ в татарском языке может иметь и парадигму падежа: «бекре борын» — «бекре борынныц», «бекре борынына», «бекре борыныннан», «бекре борынында».
Для ряда русских ФЕ характерно положение зависимого компонента после стержневого: «змея подколодная»; «ангел непорочный»; «каланча пожарная»; «гусь лапчатый»; «чучело гороховое».
В русском контексте иногда можно встретить данное явление среди ФЕ, для которых характерно узуальное положение зависимого компонента перед стержневым: «языки длинные (длинные языки)»; «лошадка темная (темная лошадка)».
Семантическое отношение слов в субстантивных ФЕ русского языка указанного типа может быть двух видов:
а) существительное и прилагательное семантически равноправны и являются смыс-лообразующими: «смелая голова»; «загребущие руки»;
б) смыслообразующим компонентом является только существительное, прилагательное же используется как семантически опустошенный член: «шут гороховый».
Первый вид семантических отношений значительно преобладает в исследуемой группе субстантивных ФЕ. В качестве зависимого компонента русских ФЕ может использоваться краткое прилагательное, например, рус. «хорош гусь». Иногда можно встретить окказиональное преобразование полного прилагательного в краткое.
В английском и русском языках отмечаются случаи употребления имен собственных в качестве стержневого компонента: рус. «двуликий Янус»; рус. «хитроумный Одиссей»; англ. "a smart Aleck" в знач. «самоуверенный наглец»; англ. "a guy Lothario" в значении «ловелас, покоритель женских сердец»; а также названий "Irish bull" в значении «абсурд, нелепица».
В контексте часто встречается употребление прилагательного в той или иной степени сравнения в русском, английском и татарском языках. Данное явление характерно как для английского, русского, так и для татарского языков: англ. "the older Adam", англ. "the worst mixer"; рус. «добрейшая душа»; тат. «иц акыллы бала».
Таким образом, анализ наиболее продуктивной модели «Adj + N» («прилагательное + существительное») во фразеологических единицах антропоцентрической направленности свидетельствует о значительном сходстве во всех четырех сопоставляемых языках.
1 Шанский Н. М. Фразеология современного русского языка: Учебник. М., 1972.
2 Там же. С. 63.
3 Таджиев Д. Т. Способы связи определения с определяемым в современном таджикском литературном языке. Сталинабад, 1955.
4 Авезова Б. С. Сопоставительный анализ фразеологии таджикского языка и хинди (на материале бинарных именных и глагольных фразеологизмов): Дис. ... канд. филол. наук. Душанбе, 1995.
