CC BY
61
УДК 130.1
М. Годава, А. В. Маслова
М. Годава, доктор богословских наук; директор Института духовной жизни при Университете Иоанна Павла II в Кракове; е-таИ: marcin2409@interia.pL А. В. Маслова, кандидат философских наук; доцент кафедры философских наук МГЛУ; е-та^ an_masLova@inbox.ru
МИСТИЧЕСКИЕ ТРАДИЦИИ В ДУХОВНОЙ КУЛЬТУРЕ ЗАПАДА И ВОСТОКА (обзор «круглого стола»)
В статье проводится сравнение восточных и западных мистических практик. Анализируется опыт Августина Аврелия, его метанойя, когда будучи нехристианином, он осознает полноту Бога в себе самом. Он не может поделиться своим прозрением, охватившим всё его существо, со своим близким другом Алипием. Он может только в рациональном акте интерпретации выразить ту интуицию, которая открылась ему. Такая практика самого себя направлена на этическую составляющую жизни человека. Таким образом мистическое созерцание делает человека лучше. Для христианина это ни что иное, как приобщение к благодати Бога.
Также анализируется шаманизм как древнейший способ общения с богами. Это метод исцеления посредством обновления души. Сюжет обновления, воссоздания метафизического начала мира проходит сквозной нитью через все религии.
Феномен молитвы представлен с точки зрения нейрофизиологического исследования Эндрю Ньюберга. В своих исследованиях он показывает, что в момент молитвы человеческий мозг усиливает работу той своей части, которая ответственна за речь. Отсюда можно сделать интересный вывод, что для верующего это означает ни что иное, как общение с самим Богом. Так, в исламе намаз является обязательной процедурой; более того, неотъемлемой частью жизни мусульманина. Конечно, молитва должна в первую очередь приводить к состоянию метанойи, перемене ума и улучшению собственной души, обновляя ее и приобщая к божественному свету.
В контексте восточных традиций духовного опыта рассматриваются индийские практики йоги. Они открывают перед человеком горизонты потенциала собственного тела и ума. Работа над сознанием ведет к состоянию самадхи, которое является целью и направляющей нитью всего медитативного действия. Практическая составляющая медитации является особенностью восточного мировоззрения.
В связи с этим в статье рассматривается учение цигун, которое возникло в Китае. Это учение представляет собой синтез дыхательных упражнений и китайской философии. Путь лежит через телесную практику к духовному очищению, достижения дзен и просветлению. Таким образом, мистическая практика может быть вполне применима в качестве оздоровления тела.
Помимо дальневосточных и ближневосточных традиций духовного опыта рассматривается русская духовная мысль. Русская мистическая традиция восходит к образу Софии, который был разработан в софиологии Владимира Сергеевича
Соловьева. Причем ему были не чужды мистические состояния и экстатическое вдохновение. Религиозность в нем сочеталась с истинным мистицизмом, восходящим к Плотину, Валентину и Экхарту. В. С. Соловьева по праву можно назвать русским мистиком в философии, с живым опытом общения с Софией. Для русского философа София была не только онтологически первична по отношению к материи, но и этически нагружена как образ спасения мира. Учение о Софии Премудрости Божией и вечной женственности нашла отклик во всей русской религиозной философии как доминирующее мистическое учение.
Россия в статье представляется неким мостиком к рассмотрению северной мистической традиции. Скандинавская мифология - неотъемлемая часть духовной жизни северных народов. Боги и силы, связанные с природными стихиями и явлениями, определяют жизнь и судьбу человека. Отсюда происходит гадательная практика - руны.
Итак, рассматривается мистический опыт как связывающий воедино восточную и западную традицию духовного преображения.
Ключевые слова: созерцание; мистика; религия; метанойя; архетип; София Премудрость Божия; миф.
Maslova A. V.
PhD, Associate Professor, Department of Humanities and Socioeconomic Disciplines, MSLU; e-mail: an_maslova@inbox.ru
Marcin Godawa
Doctor of Theology (Dr.habil.), Adjunct, John Paul II Pope University in Krakow, Director, Spiritual Life, Poland; e-mail: marcin2409@interia.pl
MYSTICAL TRADITIONS IN THE SPIRITUAL CULTURE OF THE WEST AND THE EAST
The article compares the Eastern and Western mystic experience. The author analyses St. Augustine's experience, his metanoia and his awareness of God in himself before St. Augustine became Christian, yet he cannot share this overwhelming personal experience with his friend Alypius of Thagaste. He can only describe such an intuition in a rational act. This practice of yourself is directed at the ethic aspect of human life. So mystic contemplation makes a human life better. For the Christian it means belonging to God's grace.
Shamanism as an ancient method of communication with gods is also analyzed. It is a method of healing through the renewing of soul. The plot of the renewing and recreation of the metaphysical beginning of the world is known to all religions.
The phenomenon of prayer is analyzed from point of view of Andrew Newberg's neurotheological conception. In his studies Newberg points out that the moment of the prayer actualizes and strengthens the part of brain responsible for speech. Thus, for a believer, this is the communication with God himself. No doubts that prayer should first of all lead to metanoia, i.e. to the change of mind and improvement of soul making her part of God's presence.
The author considers Indian yoga practices in the context of the Western traditions. These practices open a horizon of capabilities of his or her body and mind. The work on consciousness Leads to the state of samadhi which is a goaL of meditative practice. This practicaL aspect of meditation is a particularity of Eastern worLdview.
The paper aLso treats the conception of Qigong originated in China. This doctrine is a synthesis of breathing exercises and Chinese phiLosophy. The way impLies body practices Leading to spirituaL purification (Zen, EnLightenment). Thus mystic practice can be viewed as a way to heaLthy body.
In addition to the Far Eastern and Near Eastern traditions of spirituaL experience, the articLe anaLyzes Russian spirituaL thought. The Russian mysticaL traditions goes back to the figure of Sofia deveLoped in the 'sofioLogy' of VLadimir SoLoviev. For the Russian phiLosopher Sofia is not onLy ontoLogicaLLy primaL but it aLso has a strong ethicaL vaLue as the image of saLvation. The doctrine of Sofia, as weLL as of God's wisdom and eternaL femininity, was very popuLar in Russian reLigious thought.
Russia is a kind of Link to North mysticaL tradition. Scandinavian mythoLogy is an inseparabLe part of the Life of Northern peopLes. Gods and the Nature's forces determine the faith of human beings who often turned to the magic of runes as the main source of knowLedge.
Key words: contempLation; mystic; reLigion; metanoia; archetype; Sofia; mythos.
Введение
Интерес к тайнам человеческой души возник давно, с периода формирования образно-символического мышления, в котором человечество пребывало долгое время. За это время накопилось множество религиозных образов, символов, но при этом, сохранилось представление о жизни как о дуализме сакрального и профанного (мирского). Эту двойственность взгляда на мир участники круглого стола постарались раскрыть с разных сторон. Были подняты такие проблемы, как: в чем специфика христианского созерцания; в чем состоит мистический опыт шамана; какова специфика религиозной молитвы, в том числе в исламе; в чем состоит мистический аспект в йоге; мистический аспект учения о Софии В. С. Соловьева; цигун как мистическая практика в даосизме; сакральные образы в мифологии Северной Европы. Эти темы, на первый взгляд, разнородные и самостоятельные. Они имеют один общий корень, относятся к духовному, внутреннему мироощущению человека [Житуева 2016]. Каждая культура, эпоха имеет особый ритм и тональность в ощущении мира, что проявляется в духовных практиках, которые лежат в основе религиозной культуры. Каждый доклад был посвящен духовным традициям определенной культуры, где был отражен мистический аспект человеческой души и ее проявлений.
Многообразие мистического опыта. Поиск единства
18 декабря 2017 г. кафедра философских наук МГЛУ провела заседание круглого стола «Мистические традиции в духовной культуре Запада и Востока», в котором приняли участие преподаватели и студенты факультета гуманитарных наук. С основным докладом выступил Марчин Годава, доктор богословских наук, доцент Университета Иоанна Павла II (г. Краков). Название доклада «Черты христианского созерцания по Августину Блаженному». В нем был проанализирован мистический опыт Августина Аврелия Блаженного и момент его ме-танойи («перемена ума»), кардинальное изменение отношения к жизни, смена ориентиров и переоценка ценностей. Всё это ознаменовало переход сознания Агустина к полному принятию христианского Бога [Эриксен 2003]. Важно подчеркнуть внерациональные основания жизненного пути для определения христианского созерцания, которое является интимным душевным опытом, неповторимым, и поэтому сложно поддающимся анализу. Однако, по мнению докладчика, в данном мистическом восприятии как христианском созерцании присутствует рациональный элемент, который как раз и позволил Августину интерпретировать свой мистический опыт, как открытие христианского Бога. «Возьми и читай, возьми и читай!» - этот призыв будущий Отец Церкви прямо отнес к книге жития св. Антония. Это намерение не вызвало в нем ни доли сомнения в необходимости обращения именно к этому тексту. Слово вошло в жизнь Августина и стало его путеводителем по его духовной, просветленной жизни [Августин 1992].
Таким образом, духовный кризис Августина Аврелия несет в себе эпистемологический (познавательный) смысл, когда воля человека отходит на второй план, когда она следует благодати, в которой сосредоточена сила просветления. Конечно, это личный опыт, неповторимый и индивидуальный, поэтому Алипий (друг Августина) не может сочувствовать, тем более как-то содействовать плачущему Августину в его переживании. Интересна форма, в которой Августину пришла благодать - это голос ребенка как символичный знак, который несет одновременно ясный и чистый посыл души. Таинственный характер детского голоса как бы извне обращает внимание на помощь благодати, при этом Августин приобретает душевные силы. Он толкует этот голос, как голос благодати. Не иначе! В этот момент происходит акт интуиции - его личное воздействие, взаимодействие ума и воли, которая зависит от него самого [Рабинович 1991]. Под интуитивным
здесь понимается особый способ отношения ума и воли к голосу как духовному явлению. Это одновременно внерациональный и рациональный элементы интуиции. Внерациональный элемент здесь состоит в том, что Августин не дедуцирует, а рациональный в том, что разум правильно его направляет к озарению, опираясь на предыдущее знание, а именно, на житие Антония.
Такое качественное действие души Августина Блаженного соответствует нуждам человека в связи с приобщением к благодати. Фактор благодати является ведущим, она дает силу следовать Божьей воле. Исповедь свидетельствует еще о потребности оформления в разуме, рациональном объяснении интуитивного опыта общения с благодатью [Godava 2015].
Интуитивное схватывание целостного образа, который являет собой образ веры был мгновенно понят умом Августина, который соотнес свою жизнь, свой опыт с тем знанием, которое было получено из общения и чтения Писания. Известно, что христианская терминология произошла от неоплатонизма, а Августин Аврелий был неоплатоником. Соответственно он проводил аналогии с христианским учением, что позволило ему применить свою эрудицию, полученную в процессе изучения античной философии.
М. Годава отметил, что в христианской молитве происходит акт контемпляции (род медитации), внутреннего созерцания, которое должно привести не только к очищению души и метанойи, но и к мистическому созерцанию Бога. Покой и уверенность в познания истины -Бога - это важная черта контемпляции, мистического созерцания. В этот момент происходит своеобразный парадокс, в который попадает человеческая душа, она становится одновременно и созерцающей, и созерцаемой, ибо Бог есть в душе человека. Таким образом, задача Августина состояла в том, чтобы извлечь знание о собственной душе благодаря созерцанию Божественного слова. Слово -это и есть логос, который направляет душу к пониманию. Здесь мы обнаруживаем выход за пределы конкретного опыта Августина Блаженного, где важна эпистемологическая роль интуиции, как связующего звена между чистым дорефлексивным мистическим опытом и его рациональной интерпретацией. Мистический опыт, иллюстрацией которого послужил духовный переворот Августина Блаженного, представляет собой синтез иррационального и рационального начал в человеке.
Продолжая тему религиозного мистицизма, Антонина Штолина подготовила презентацию «Шаманизм в XXI в. Пережиток прошлого или народное верование?», в которой описывалась специфика шаманизма на территории Алтая. Было показано, что шаманизм является ранней формой религии, основанной на общении человека с духами в состоянии транса. Это политеистическое религиозное верование. В нем разные явления природы принято рассматривать как божества, а все окружающие предметы как наделенными душой [Элиаде 2010]. Важным в докладе было прояснение того, что шаманизм - это магическое учение о способах осознанного и целенаправленного взаимодействия с духами. В своих практиках шаманы демонстрируют способность путешествовать в другие миры и общаться с ними, получая силу от сверхъестественных источников. Одновременно это совокупность экстатических и терапевтических методик, цель которых - вступить в контакт с невидимым миром духов и заручится их поддержкой для управления делами людей. Явление шаманизма многогранно само по себе, так как открывает целый пласт первобытных, архетипических представлений человека о мире, строении реального и мифического Космоса, их неразрывной связи и переплетения. Согласно проведенным исследованиям шаманские практики были известны еще во время неолита и бронзового века. На Алтае до сих пор можно встретить шаманов, которые выполняют те же функции, что и сто лет назад. Они являются целителями и предсказателями. Шаманизм не является чем-то отчужденным от развития культуры и включается в нее как исторический, самый долгий этап становления религиозного сознания.
Полина Паращенкова и Виктория Петченко отметили специфику религиозной молитвы на примере ислама. Их сообщение несколько отличалось от остальных докладов тем, что в нем рассматривался феномен молитвы не только с точки зрения ее роли в религиозной жизни, но и как физиологический процесс, поддающийся научному исследованию. Молитва имеет под собой два основания - это непосредственный опыт разговора с Богом и волевая направленность ума к собственной душе. Доктор медицинских наук Эндрю Ньюберг изучал степень влияния молитвы на головной мозг человека. В результате научного эксперимента, проведенного им, было показано, что момент глубокого погружения истинно верующего человека в молитву усиливает работу той зоны головного мозга, которая ответственна за речь [Ньюберг, Уолдман 2012]. Для верующего это является
свидетельством тесной связи молитвы как религиозно-мистического акта сознания и разговора с Богом. Таким образом, то, что называется в исламе намазом, также обладает этими же качествами, но при этом становится обязательным духовным действием, которое характеризует мусульманскую культуру. Еще одной из важных функций молитвы является духовное очищение, метанойя, переход в иное, более совершенное состояние собственной души.
Переход к восточному проявлению мистических практик знаменовал доклад Александры Сикоренко и Марии Сапцовой «Йога как мистическая практика и образ жизни». Духовные традиции Древней Индии представляют непраздный интерес особенно относительно собственного духовного опыта, а также диалога культур. Доклад был дополнен красноречивыми образами, которые представили поразительные феномены, происходящие с людьми, находящимися в состоянии глубокой медитации йоги. Состояние самадхи - это состояние целостности, завершение медитации. Иными словами, самадхи - это цель, которая ведет ученика во время медитации и является завершением духовного опыта. Самадхи - это такое состояние просветления, достигаемое медитацией, которое выражается в спокойствии сознания. Снимаются противоречия между внутренним и внешним мирами (субъектом и объектом), происходит слияние индивидуального сознания как микрокосма с космическим Абсолютом как макрокосмом [Дхаммапада 1960]. Самадхи - последняя ступень Восьмеричного пути (Благородный восьмеричный путь), подводящая человека вплотную к нирване. Следует сказать, что докладчиками была затронута тема сиддхи о паранормальных силах, или «совершенных способностях». Интересным было также указание на определенные загадки человеческого тела, его возможности, превосходящие мыслимые в нашем обычном понимании границы.
В контексте восточного духовного опыта Юлия Голышкина обратила внимание на иную духовную традицию, а именно, на практику цигун в Китае. Она представила презентацию, где показала небольшой ролик с учителем цигун, который раскрыл базовые принципы данной телесно-духовной практики. Восточное учение можно применять не только для обретения мистического опыта, но и для оздоровления организма, что прагматичные китайцы прекрасно применяют и по сей день [Торчинов 1993].
В рамках проявленного интереса к восточным традициям духовной жизни Елизавета Лацкова рассказала о замечательном философе В. С. Соловьеве и о его оригинальном учении о Софии. В своем сообщении «Учение о Софии В. С. Соловьева» Елизавета затронула магистральную линию духовного движения эпохи в контексте русской философии.
Образ Софии берет свое смысловое начало в тексте Библии как некое нематериальное основание мира, она предшествует Небесам. Позже этот образ обрел популярность в гностической мысли, а именно, в учении Валентина, который в известном смысле повлиял на философские взгляды В. С. Соловьева. Взгляды гностиков находились на границе античного мировосприятия и средневекового мышления. Само слово гнозис означает «знание», т. е. установка на познаваемость мира в противовес агностицизму, отрицавшему полноту познания мира. Однако учение о Софии имеет под собой не только эпистемологический базис, но в большей степени этический коррелят. Именно этическая и мистическая стороны Софии раскрываются в учении В. С. Соловьева в полной мере [Соловьев 1990].
Особый интерес представляют спиритические опыты русского философа, в которых ему хотелось найти взаимосвязь земного и потустороннего мира. Он довольно рано начал изучение и глубокое погружение в образ Софии. Там, где мы в философских текстах видим метафизические и логические категории, В. С. Соловьев их переживал сенситивно (эмоционально), т. е. с невероятной образной насыщенностью.
Учение о Софии в творчестве русского философа выступает не только теоретически, но и в живом опыте встреч с вечной женственностью, красотой мира, мудростью и любовью. Для В. С. Соловьева и материальная, и надматериальная силы связаны с Софией, как с той энергией, которая творит этот мир. Отношение В. С. Соловьева к материальному миру был весьма своеобразным. Он пытался преобразовать православие, Русскую церковь, российскую историю с помощью Софии. В христианстве наиболее яркое воплощение этот образ получил именно в православии, в католицизме он был практически забыт. Мы можем найти огромное количество храмов на территории Российской империи, построенных во имя этой святой, а также множество древних икон. В связи с чем В. С. Соловьев подразумевал, что России предначертана особая судьба. Она ведома Софией, Премудростью Божией, и нужно действовать согласно ее воле, чтобы духовно изменить людей.
Завершающий доклад был посвящен скандинавской мифологии и ее влиянии на культуру. А. Р. Хасьянова, Н. М. Покровская представили красочную презентацию, которая изображала смысловые коннотации скандинавских народов, которые созвучны нашей древнесла-вянской культуре.
Заключение
Обсуждение было продуктивным, дискуссия носила междисциплинарный характер, которая выходила за границы культурологии и богословия. Данный опыт круглого стола показывает необходимость продуктивного диалога между разными традициями религиозного опыта [Восток - Запад 1985]. Философия становится важным звеном в развитии культуры взаимопонимания. Только благодаря поиску единства можно достичь снятия этических и эпистемологических противоречий, которые проявляются в многообразии мистических практик в разных культурах. Как мы обнаружили в ходе дискуссии, религиозные практики проявляют генуинную в той или иной культуре тональность, заставляя всё больше погружаться в эти ритмы в поисках единой мелодии человеческой души.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Августин Аврелий. Исповедь. Петр Абеляр. История моих бедствий. М. :
Республика, 1992. 335 с. Восток - Запад. Исследования. Переводы. Публикации. М. : Наука, 1985. 272 с. Гегель Г. Г. Ф. Философия религии: в 2 т. Т. 1. М. : Мысль, 1975. 532 с. Годава М., Маслова А. В. Диалог как ценность культуры // Вестник МГЛУ. Гуманитарные науки. 2017. Вып. 1 (768). С. 190-199. URL: www.vestnik-mslu.ru/Vest-2017/1_768_2017_net.pdf Житуева Н. С. Типология универсальных и индивидуальных особенностей мистических традиций мира // Вопросы философии. 2016. № 4. С. 60-70. Дхаммапада. Памятники литературы народов Востока / пер. с пали В. Н. Топорова. М. : Изд-во восточной литературы, 1960. 160 с. Ньюберг Э., Уолдман М. Р. Как Бог влияет на наш мозг: Революционные
открытия в нейробиологии. М. : Эксмо, 2012. 576 с. Рабинович В. Л. Человек в исповедальном жанре // О человеческом в человеке. М. : Политиздат, 1991. С. 298-327. Соловьев В. С. Стихотворения. Эстетика. Литературная критика. М. : Книга, 1990. 574 с.
Торчинов Е. А. Даосизм. Опыт историко-религиоведческого описания. СПб. : Андреев и сыновья, 1993. 310 с.
Эриксен Т. Б. Августин. Беспокойное сердце. М. : Прогресс-Традиция, 2003. 384 с.
Элиаде М. Аспекты мифа. М. : Академический проект, 2010. 251 с. Godava M. Conditioning of Intellect in Christian Contemplation in the Light of Definitions and St. Augustine's Experience // Bogoslovni vestnik. 2015. № 75. P. 525-540.
