CC BY
41
Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 16 (154). История. Вып. 32. С. 88-93.
МИССИОНЕРСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ РОССИИ В КОНЦЕ XIX - НА ЧАЛЕ XX ВЕКА (НА МАТЕРИАЛАХ КУРСКОЙ ЕПАРХИИ)
Статья посвящена истории миссионерского воздействия представителей Православной церкви на русских старообрядцев, сектантов и «богоискателей» в центральной части европейской России конца XIX- начала XX в. Опираясь на материалы Курской епархии, автор характеризует задачи, методы, особенности организации и результаты миссионерской работы.
Ключевые слова: православная церковь, религиозное инакомыслие, миссионерская деятельность.
В последние десятилетия история религии и церкви является одной из самых популярных сфер исторического исследования. За относительно короткий промежуток времени (совпадающий с постсоветской эпохой) отечественными исследователями проделан огромный труд по выведению отечественной церковной истории из тени забвения. Тем не менее, малоизученных тем и на этом поприще остается немало. Одна из них - миссионерская деятельность православной церкви. До сих пор она изучалась преимущественно на окраинах Российской империи с полиэтническим и поликонфессиональным составом населения. В частности, историки обращали внимание на миссионерскую работу православных священнослужителей среди мусульман, буддистов, представителей сибирских языческих культов. При этом гораздо меньше внимания уделялось миссионерству в европейской части страны, в среде представителей русского этноса, отпавших от господствующей церкви в старообрядчество или сектантство. Данная работа призвана способствовать восполнению указанного пробела: в ней рассматриваются особенности миссионерской деятельности православной церкви на территории центральной России, где наблюдалась относительная этническая и конфессиональная однородность. В качестве фактологической базы выступают материалы дореволюционной Курской епархии, представлявшей в конце XIX - начале XX в. типично-провинциальный регион империи. По выражению известного православного публициста П. Василевского, «миссионерское дело» в Курской епархии рассматриваемого периода было «поставлено на должную вы-
соту» и могло стать «примером для других епархий»1.
Конец XIX - начало XX века историки порой называют эпохой «духовной революции» в России. Общественная модернизация сопровождалась в это время духовным раскрепощением широких масс, ростом религиозного инакомыслия и сектантства2. Окрепло и русское старообрядчество, которое постепенно переставало подвергаться преследованиям со стороны светских властей (в период с 1883 по 1906 гг. вышел ряд законов, легализовавших положение отпавших от православной церкви верующих и государство стало все реже вмешиваться во внутреннюю жизнь их общин)3. Сектанты, старообрядцы и самостоятельные богоискатели составили в рассматриваемый период многомиллионное сообщество «раскольников», с ростом которого православная церковь должна была бороться. Воплощением этой борьбы стала активная миссионерская деятельность (так называемая «внутренняя миссия») как среди «раскольников», так и остального населения - той его части, «твёрдость веры» которой вызывала сомнения у церковных властей.
В истории церковной «внутренней миссии» конца XIX - начала XX века можно выделить два основных периода, водоразделом между которыми стали 1905-1906 гг. Отношение Церкви к проявлениям религиозного инакомыслия на протяжении обоих периодов оставалось одинаково негативным, однако разными были возможности воздействия на верующих. До 1905 г. «увещевания раскольников» могли периодически подкрепляться административно-полицейским мерами, после же выхода Указа о свободе верои-
споведания 1905 г. в распоряжении духовных властей остались только меры духовного воздействия.
Вплоть до конца 80-х гг. XIX в. в центральных регионах страны действовала старая, сложившаяся при Николае I, система борьбы с «расколом». Центральной фигурой в ней был приходской священник, на которого в 1835 г. были возложены миссионерские функции. Тогда Св. Синод издал «Наставление священнику относительно заблуждающих от истинной веры»4, в соответствии с которым местные батюшки должны были вести «пастырские увещевательные беседы с заблудшими», произносить с церковной кафедры миссионерские поучения к православным с раскрытием «раскольничьих заблуждений» и т. д. Однако на практике подобный подход был неэффективен. Во-первых, священники в большинстве случаев не имели достаточных знаний, чтобы попытаться переубедить «заблудших»5. Во-вторых, в одиночку проводить миссионерскую работу было чрезвычайно тяжело в виду враждебного к ней отношения старообрядцев и сектантов. Положение «миссионера» в этом случае напоминало, по выражению современников, «положение воина на неприятельской территории» и требовало «весьма большой осмотрительности и знания своего пастырского дела»6. Поэтому обычно приходские «пастыри» ограничивались словами в своих отчётах о том, что «... раскол с православием сосуществует мирно, численно не растёт, а переубедить его в виду твёрдости убеждения невозможно»7.
Подобные отписки, без каких бы то ни было подвижек в деле борьбы со старообрядчеством, не устраивали Православную церковь. На рубеже 80-90-х гг. XIX в. вся миссионерская система перестраивается на основе «Правил об устройстве миссии и о способе действия миссионеров и пастырей церкви по отношению к раскольникам и сектантам», принятым Синодом в 1888 г.8 В соответствии с «Правилами» в каждой епархии учреждалась должность епархиального миссионера «.для вразумления раскольников в истинах православной веры и обличения их заблуждений». На эту должность назначались священнослужители, хорошо знакомые с расколом, обладающие даром красноречия и вполне «благонадёжные» по нравственным качествам. Епархиальным миссионерам давался «открытый лист» от губернатора, обязываю-
щий подчиненные учреждения оказывать им необходимую помощь9. Интересно отметить, что первые епархиальные миссионеры в курской епархии - священник С. Дедовский и сменивший его И. Шувалов - были выходцами из старообрядчества беспоповского толка, обращенными в официальное православие. В начале 90-х гг. XIX в. в Курской епархии не было никого, кто бы лучше разбирался в старинных церковных книгах (знание каковых являлось обязательным для полемики со староверами)10.
Независимо от епархиальных миссионеров, епархиальные преосвященные по мере надобности могли назначать ещё особых окружных миссионеров из местных приходских священников или из среды мирян для ведения собеседований в местностях уездах или округа, «заражённых расколом».
Несмотря на наличие специальных миссионеров, каждый священник по-прежнему обязан был вести в своём приходе миссионерскую работу: «.проводить собеседования с христианской любовью, устраивать внебого-служебные назидательные беседы и чтения, учреждать церковноприходские школы, распространять в народе книги, брошюры, листовки, раскрывая заблуждения раскольников, выбирать из прихожан людей, способных вести миссионерскую деятельность»11. «Миссионеры и приходские священники, при исполнении ими своих обязанностей, прежде всего, должны быть проникнуты живым сознанием единства их действий и оказывать друг другу братскую любовь и взаимную помощь в достижении общей цели...»12.
Также в 1880-1890-е гг. в центральной России стали создаваться церковные Братства с миссионерскими функциями. Так, в 1891 г. было образовано Курское епархиальное братство преподобного Феодосия Пе-черского, расположившееся в помещении семинарии. Главными его целями провозглашались «.забота о распространении и утверждении в народе религиозно-нравственного просвещения в духе православной церкви» и «.содействие ослаблению раскола, обращению раскольников в лоно православной церкви и ограждение православного населения Курской епархии от вредного влияния на него со стороны раскола»13. Судя по отчётным сведениям, братство вело весьма активную деятельность по реализации своей цели. Оно постоянно организовывало в городах и сёлах губернии
«.публичные воскресные и праздничные чтения религиозно-нравственного содержания», посылая туда своих представителей, а также используя в качестве лекторов местных приходских настоятелей, окончивших курс семинарии13. Кроме того, братством активно распространялась «противораскольничья» литература, организовывались публичные диспуты со старообрядческими начётчиками. В целях «полемики с расколом» была создана «противораскольническая» библиотека14. Ежегодно на подобные мероприятия братство тратило около 10 тыс. р.
Борясь с «расколом», епархиальные миссионеры и члены братств стремились склонить «раскольников» к признанию авторитета местных священнослужителей и побудить «заблудших чад» хотя бы иногда посещать приходскую церковь. В отдельных случаях (как правило, в населенных пунктах, где староверы или сектанты находились в меньшинстве и ощущали дискомфорт от этого) им это удавалось. Например, в 1892 г. курский преосвященный доносил в Синод, что «.за последние несколько лет в с. Черной Ольхе Суджанского уезда стараниями миссионеров и местного священника С. Титова число раскольников уменьшилось с 350 до 158 человек»15. В 1898 г. к официальному православию было присоединено 89 старообрядцев в с. Русском-Поречном того же уезда16. В 1904 г. прихожанами господствующей церкви стали еще 42 бывших старовера17.
Тем не менее, добиться каких бы то ни было существенных результатов в целом епархиальным властям не удавалось. Приведенные выше примеры нельзя назвать типичными, в большинстве случаев численность «вразумленных» за год верующих составляла 15-20 человек по одной епархии18 (тогда как их численность ежегодно увеличивалась, как минимум, на несколько сотен). При этом часть из новоприсоединенных, как правило, через некоторое время вновь «отпадала в раскол»19.
Причин малой эффективности было несколько. В частности, обращает на себя внимание излишняя формализованность проводимых мероприятий, высокомерие миссионеров. Вот, например, как выглядела «миссионерская беседа» одного из членов братства Феодосия Печерского с верующими Обояни в конце XIX в.: «Прибыв на собрание с большим запасом старопечатных книг, миссионер сделал краткое вступление относительно
спорных вопросов, разъединяющих старообрядцев и православных, и стал читать публике, переполнявшей зал земского дома из тех книг места, отмеченные закладками. Слушатели, как православные, так и старообрядцы, с глубоким сосредоточением внимали цитатным выдержкам <...> на лицах староверов явно отражалось настроение возбуждённое, боевое, вызванное бестактным дополнением устных комментариев в том смысле, что теперь-де староверы обо-янские или должны стать православными, или же, как упорствующие в несогласии, могут подлежать выселению в те места, где обитают люди, с ними солидарные. Наконец, из рядов старообрядцев стали слышны краткие возражения и просьбы зачитать выдержки из других мест Писания. Однако миссионер продолжил чтение, не обращая внимания на подобные возражения. Наконец, утомивши слушателей и сам утомлён, попросил местного протоиерея найти ему замену»20.
Подобное отношение, конечно, не могло способствовать «раскаянию» староверов, скорее, оно просто раздражало их.
Еще одним обстоятельством, отталкивавшим верующих от представителей «внутренней миссии», было активное сотрудничество последних с полицией. Административный ресурс довольно часто использовался представителями епархии, когда нужно было собрать «ревнителей старины» или сектантов для «увещевания». Например, сохранились документы об обращении в официальное православие крестьян с. Верхнее Березово Суджанского уезда в 1896 г. Согласно этим документам, «увещеванию» старообрядцы согласились подвергнуться только тогда, когда полицейский пристав пригрозил подвергнуть их уголовной ответственности за «удержание детей в расколе»21. Кроме того, наряду с проповедями и беседами о вере миссионеры занимались закрытием старообрядческих молелен и изъятием оттуда богослужебных принадлежностей22. Подобные действия, дававшие миссионерам возможность писать в своих отчетах об ослаблении «раскола» в той или иной местности, отнюдь не добавляли авторитета господствующей церкви в глазах староверов, в действительности сильно осложняя задачи миссии.
Новый этап в развитии отношений господствующей церкви со старообрядчеством начался в 1905 г. К закону о свободе вероисповедания духовные власти отнеслись явно
отрицательно. Так, в официальном печатном органе Св. Синода, «Церковных ведомостях» и ряде миссионерских журналов была напечатана речь архиепископа Варшавского Николая, произнесенная в Государственном Совете по этому поводу спустя пять лет. В ней Указ 17 апреля был назван «тяжким, но незаслуженным оскорблением православной церкви». «Государство берет под свою защиту и покровительство врагов церкви <...> Раскольники радовались, торжествовали, а мы плакали»23. А «Миссионерское обозрение» в 1908 г. провозгласило: «Указ 17 апреля был для церкви ошеломляющим. Он железным ударом разбил знамя миссии»24. Приведенные мнения вполне разделяли и курские епархиальные власти. Они не без основания считали, что новые законы создали предпосылки «для расхищения православного стада», т. е. массового перехода паствы в старообрядчество и сектантство25.
Пересмотр позиции правительства ощутимо повлиял на «внутреннюю миссию». С одной стороны, епархиальные власти теперь лишились возможности использовать полицейские методы в дополнение к пропагандистским, как это было в предыдущие десятилетия. С другой стороны, возросшей активности староверов и сектантов необходимо было противопоставить более эффективные мероприятия, чем прежние. В октябре 1905 г. проблема «охранения православных от лжеучений и обращения заблуждающихся» была вынесена курскими епархиальными властями на обсуждение специально созванных благо-чиннических собраний26. В результате были предложены следующие меры:
- священники и вообще клир должны быть обстоятельно ознакомлены с религиозно-нравственным состоянием своих пасомых;
- пастыри должны посещать дома пасомых для пастырских бесед;
- частое проповедание слова Божия в церкви и при совершении треб, ознакомление мирян с теми местами Священного Писания, на которые ссылаются старообрядцы в своих «лжеучениях»;
- ежегодное устроение собрания клира и мирян для утверждения в вере заблуждающихся и колеблющихся;
- богослужение совершать истово и согласно уставу, поощрять общенародное пение в церкви и на чтениях;
- духовенство должно усилить проповед-
ническую деятельность;
- пастырю в миссионерской деятельности должны помогать члены клира и миряне;
- через церковно-приходские школы воспитывать прихожан-детей в духе православной церкви, «насаждая церковность», усилить преподавание Закона Божия в школах;и
- учреждать церковные библиотеки, читальни, следить за современной духовной ли-тературой27.
По существу, предлагалось, во-первых, активизировать и усовершенствовать религиозную жизнь прихожан господствующей церкви, сделав ее более привлекательной для старообрядцев и сектантов и, во-вторых, усилить миссионерскую работу. И если первая цель не могла быть достигнута за короткий промежуток времени, то попытки реализации второй начались уже в 1906 г.
В этом году при архиерейском доме в Курске было образовано ещё одно братство -Знаменско-Богородичное, имевшее исключительно миссионерскую направленность. Оно взяло на себя функции организации и координирования борьбы со старообрядчеством. Епархиальные миссионеры теперь должны были следовать указаниям его Совета28.
По инициативе нового братства на местах, в рамках благочиннических округов, стали создаваться постоянно действующие миссионерские кружки, куда входили священники данного округа. Они должны были следить за состоянием «раскола» (т. е. численностью, «крепостью», степенью влияния на официально православных), а также принимать меры для его ослабления - произносить специальные миссионерские проповеди, посещать дома «колеблющихся» (т. е. готовых «отпасть в раскол») прихожан, распространять специальную литературу «противораскольничьего» и противосектантского содержания, поставляемую Знаменско-Богородичным братством. Чтобы подготовить таких миссионеров к полемике со староверами, братство, начиная с 1907 г., стало периодически организовывать в разных местах епархии (Курске, Рыльске, Белгороде, Глинской Пустыни и т. д.) миссионерские курсы для духовенства.
С 1908 г. Знаменско-Богородичное братство начало издавать «Миссионерские листки» - небольшие журналы, предназначенные для бесплатной раздачи народу29. В них, с одной стороны, можно было найти специально подобранные сюжеты из церковной
истории, призванные поднять авторитет господствующей церкви в глазах прихожан; с другой стороны, там приводились примеры «косности, невежества» «раскольников», их «ложных суеверий» и «гордыни». Кроме того, в «Листках» печатались отчеты миссионеров о проведении в тех или иных районах бесед и «увещеваний», давались конкретные рекомендации, «как разубеждать раскольников в
30
их лжи»30.
Еще одним новым явлением во «внутренней миссии» стала попытка привлечь к ней простых прихожан. В районах, «зараженных расколом», братство предложило организовывать кружки «ревнителей православия», призванные «.помочь пастырю в деле религиозно-нравственного оздоровления деревни». Для устроения такого кружка местному священнослужителю предлагалось «.. .во-первых, приблизить к себе всех благочестивых, трезвых и грамотных <...> Прежде всего, необходимо преподать им учение веры православной, хотя бы в виде краткого православного катехизиса <...> Во-вторых, предлагать им систематические противорасколь-нические и противосектантскик беседы, для чего прочитывать «Миссионерские листки»30. Считалось, что после такой подготовки прихожане смогут влиять на своих «заблудших» односельчан, став своеобразным противовесом «расколоучителям».
В качестве примера более или менее успешной деятельности объединения такого рода можно привести мероприятия кружка «ревнителей православия» в с. Нижние Деревеньки Льговского уезда курской губернии, примерно наполовину населенном староверами-беглопоповцами. Местному священнику И. Серокурову удалось привлечь в кружок 44 человека как «мирян», так и членов причта двух местных церквей. Представители клира проводили религиозно-нравственные собеседования и чтения (в 1907 г., например, таковых было 19), ходили по домам старообрядцев. В помещении чайной сельского общества трезвости была устроена миссионерская библиотека, где «.ежедневно велись частные беседы полемического содержания между старообрядцами и простыми членами кружка, причем излюбленными вопросами были о никоновском книжном исправлении, перстосложении, законности бегствующих священнослужителей»31. В результате в 1907 г. удалось уговорить присоединиться к офи-
циальному православию 12 староверов32.
Впрочем, в подавляющем большинстве приходов на практике «миряне» не проявили заметного интереса к миссионерской деятельности. Как следует из писем священнослужителей в редакцию «Курских епархиальных ведомостей», кружки были созданы далеко не во всех приходах со староверами, да и эффективность их действия была невысокой. В одном из таких писем, например, находим: «... дело миссии в Фатежском уезде мало продвигается вперед. В одном из округов этого уезда за все время не было ни одного миссионерского собрания, в приходах нет церковно-просветительных кружков и народ православный обречен длинные зимние вечера проводить в курной крестьянской маслобойки, убивать время за "зеленым змием" и провожать последнюю копейку за картежной игрой»32.
В целом миссионерские мероприятия, несмотря на их интенсификацию после 1905 г., не давали нужных официальной церкви результатов. Количество «присоединенных к православию» староверов, как и на предыдущем этапе, исчислялось десятками (в Курской епархии максимум - 82 человека в 1907 г.)33. Таких темпов явно не хватало для успешного противодействия увеличению численности старообрядцев и сектантов.
Таким образом, в течение всего рассматриваемого периода курские епархиальные власти не оставляли попыток «ослабления раскола» и воссоединения старообрядцев с господствующей церковью. Характерной чертой их деятельности в этом направлении до 1905 г. было сочетание миссионерских методов с полицейскими; после же объявления вероисповедных свобод упор был сделан на активизацию пропагандистских мероприятий (публичные лекции, распространение «про-тивораскольничьей» литературы, создание кружков «ревнителей православия» и т. д.). В обоих случаях эффективность «внутренней миссии» была невелика, что во многом объяснялось очевидными проблемами, которые испытывала православная церковь (бюрократизация, «казенный» характер мероприятий, низкий авторитет священнослужителей). Неуспех «внутренней миссии» в целом сделал очевидным тот факт, что проблема церковного единства не может быть решена только лишь с помощью «увещеваний», а требует самосовершенствования церкви.
Примечания
1 Василевский, П. Деятельность православной миссии // Миссион. обозрение. 1910. № 4. С. 699.
2 См., напр.: Милюков, П. Н. Очерки по истории русской культуры. Т. 2, ч. 1. М., 1994. С. 102-156.
3 См.: Апанасенок, А. В. «Старая вера» в Центральном Черноземье : XVII - начало XX в. Курск, 2008. С. 128-163.
4 См.: Христианство : энцикл. словарь. М, 1993. Т. 2. С. 451.
5 Чистяков, И. Новые условия церковной жизни и раскола // Кур. епархиал. ведомости. 1872. № 14. С. 859.
6 См.: Цвейгов, П. О нужде наших приходов с раскольничьим элементом населения // Миссион. обозрение. 1905. № 4. С. 599.
7 ГАКО. Ф. 483. Оп. 1. Д. 20. Л. 5.
8 Смолич, И. К. История русской церкви. М., 1997. С. 197.
9 См.: Инструкция курскому епархиальному противораскольничьему миссионеру // Курс. епархиал. ведомости. Часть официальная. 1913. № 42.
10 Более подробная характеристика этих миссионеров дается в Отчетах о состоянии епархии за 1889 и 1892 гг. См.: РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 1288, 1396.
11 О положении православной церкви в отношении к старообрядцам // Кур. епархиал. ведомости. Часть неофициальная. 1906. № 42. С. 1008.
12 О положении православной церкви в отношении к старообрядцам // Кур. епархиал. ведомости. Часть неофициальная. 1906. № 42. С. 1008.
13 Отчётные сведения о деятельности Курского Епархиального Братства преп. Феодосия Печерского // Кур. епархиал. ведомости. Часть неофициальная. 1900. № 19.
14 Отчётные сведения о деятельности Курского Епархиального Братства преподобного Феодосия Печерского // Кур. епархиал. ведомости. Часть неофициальная. 1900. № 19.
15 РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 1396. Л. 50.
16 РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 1675. Л. 37.
17 РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 2033. Л. 26.
18 См. Отчеты о состоянии Курской епархии за 1883-1905 гг. (РГИА. Ф. 796. Оп. 442).
19 На это, в частности, жаловался курский архиерей в 1903 г. См.: РГИА. Ф.796. Оп. 442. Д. 1974. Л. 14.
20 Миссионерская беседа // Кур. епархиал. ведомости. Часть неофициальная. 1901. № 1. С. 4-5.
21 ГАКО. Ф. 33. Оп. 2. Д. 6238. Л. 4.
22 ГАКО. Ф. 20. Оп. 2. Д. 405. Л. 92.
23 Миссионерское обозрение. 1910. № 6. С. 1049.
24 Миссионерское обозрение. 1908. № 1. С. 118.
25 О положении православной церкви в отношении к старообрядцам // Кур. епархиал. ведомости. Часть неофициальная. 1906. № 42. С. 1011.
26 Там же. С. 1003.
27 О положении православной церкви в отношении к старообрядцам // Кур. епархиал. ведомости. Часть неофициальная. 1906. № 42. С. 1003-1005.
28 О состоянии раскола и деятельности про-тивораскольнической миссии в Курской Епархии за 1908. // Кур. епархиал. ведомости. Часть неофициальная. 1909. № 3. С. 60.
29 См.: Миссионерская деятельность в борьбе с сектантством и расколом старообрядства // Миссион. обозрение. 1908. № 1908. С. 677.
30 См., напр.: Миссионерские листки за 1913 г. № 1-2.
31 Как устроить в сельском приходе кружок ревнителей православия // Кур. епархиал. ведомости. Часть неофициальная. 1911. № 29.
32 Серокуров, И. О деятельности миссионерского кружка ревнителей православия с. Нижние Деревеньки за первый год его существования // Кур. епархиал. ведомости. Часть неофициальная. 1908. № 4. С. 254.
33 Цит. по: Развитие сектантства и православная миссия в Фатежском уезде // Миссион. листок. Курск, 1913. № 2. С. 14.
34 См.: Обзор Курской губернии за 1907 г. Курск, 1908. С. 72.
