CC BY
695
Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 4 (258). Философия. Социология. Культурология. Вып. 23. С. 11-16.
О. Р. Сигнаевская
МИР ЧЕЛОВЕКА: СМЫСЛЫ И ЦЕННОСТИ ЭПОХИ ПОСТМОДЕРНА
В статье исследуются ценности и смыслы ‘Мира человека’, живущего в эпоху постмодерна. Поднимается проблема выживания человека в информационном обществе в контексте идей классиков постмодернистской парадигмы. Дается эстетика чистого жизненного стиля в новом широком смысловом контексте, где идеи постмодернизма входят в онтологическую синергию с идеями христианской и античной философии.
Ключевые слова: мир человека, эпоха постмодерна, смысл, ценность, постмодернизм, виртуальная реальность, симулякр, искусство жить, чистый жизненный стиль, субъектность, индивидуальное Я, владение-радость.
Современные общественные, естественные, технические науки кардинально изменили природу человека и смыслы его существования. Пространство эпохи постмодерна, по нашему мнению, выстраивается по двум основным траекториям: как симуляция (симулякр - пустой знак, «лживая копия копии» (Ж. Делез)), то есть современность паразитирует на символах прошлого времени и, основываясь на господстве идеологии релятивизма, наполняет их «своими смыслами», которые будут отличаться от первоначальных, зачастую разрушая их концепт, наполняя противоположными смыслами. Во-вторых, как гиперреальность (виртуальность - суррогат реальной жизни). Отмеченные знаковые характеристики эпохи постмодерна: развитие информационных технологий, непознаваемость, размытость смыслового контекста, социальная аномия, - приводит к тому, что человек создает свой ‘Мир человека’, в котором первая (настоящая) реальность упраздняется и абсорбируется второй (виртуальной) реальностью. ‘Мир человека’ в виртуальном пространстве, наполненном симулякрами, а существование в нем отличается эффектом легкости, быстроты, носит игровой характер, упраздняя духовно-нравственное начало. Осмысление феномена ‘Мир человека’ как жизненного личностно-индивидуального пространства уникальных ценностей и смыслов в эпоху постмодерна требует исследования тех жизненных стратегий, которые предлагают представители постмодернистской философии.
Видится, что сама ситуация антропологического кризиса содержит в себе положительную интенцию для осуществления па-радигмального скачка, а именно, новой эпо-
хальной парадигмы в осмыслении человека и принципов его существования. Возникновение целого ряда антропологических проблем, не имеющих своих ответов и решений в рамках существующей классической философской парадигмы, позволяет отметить и зарождение новой исторической эпохи, которую мы связываем, в первую очередь, с формированием новой картины мира в связи с активными процессами информатизации и глобализации, новым типом культуры - переход от культуры, основанной на личности, к культуре, основанной на системе, и новым типом человеческого сознания в целом.
Человек выстраивает мир своих смыслов и ценностей, отвечая на все усложняющиеся вызовы современного мира. Ради чего он живет? В чем смысл и ценность его индивидуальной жизни? ‘Мир Человека’ - это прошлое, настоящее и будущее, утерянные и реальные возможности, это общение с предками, современниками и потомками. Человек, как ‘Мир человека’, взятый во всем потенциале осмысленных свершений; он - культивация человеческого бытия, мучительная и долгосрочная возгонка этого бытия от данности материала до ослепительной художественной формы. Творчество - в чем бы оно ни проявлялось - есть всегда самотворчество. ‘Мир человека’ - не ставшее, а постоянное и непрерывное становление, это путь к «всечелове-ку», описанному в русской философии. Слова Ж.-Ж. Руссо о том, что «прекрасное и величественное зрелище являет собой человек, выходящий из небытия собственными усилиями, светом разума рассеивающий мрак, которым окутала его природа, возвышающийся над самим собою, устремившийся духом в небеса, с быстротою солнечного луча бега-
ющий мыслью огромные пространства вселенной и, что еще величественнее и труднее, углубляющийся в самого себя, чтобы изучить человека и познать его природу, его обязанности и назначение», особенно актуально звучат и в ситуации культуры постмодерна.
В связи с этим идеологи постмодерна считают постмодернизм не художественным или культурным движением, но чем-то вроде геологического сдвига в способе мышления и видения мира, новой эпистемой, которая включает и превосходит общее онтологическое сомнение, порождаемое традицией рациональной западной философии. За счет объединения экзистенциализма, персонализма, экологизма, антропологизма сторонники постмодерна надеются на преодоление кризиса западного рационализма, который в классическом варианте исчерпал свой эвристический и объяснительный потенциал. Сам постмодернизм, возникший в 50-е годы ХХ века, в начале 111-го тысячелетия претерпел серьезные мировоззренческие трансформации. В настоящее время идеология постмодернизма ищет основания не для пессимистических прогнозов о смерти субъекта, а напротив, пытается выработать свои рекомендации о том, как человеку существовать в совершенно новых для него условиях. Важно отметить, что первоначально разрушая ценность моральных устоев, сегодня постмодернизм напротив, обосновывает их востребованность для современного человека. В задачи философской антропологии, связанной с идеологией постмодерна, входит изучение не столько вещных, структурированных аспектов человеческой культуры, сколько внутри-индивидуальных и межиндивидуальных процессов, порождающих устойчивые и мимолетные культурные объекты - идеи, образы, оценки. Видится, что акцент переместился на те не замечаемые классической философией свойства человека, которые определяют его отношение с окружением, делают их автономными по отношению к разного рода институциональным (политическим, экономическим, познавательным) структурам. В мировоззрении постмодернизма сегодня ищутся те устойчивые точки смыслового отсчета в существовании мира современного человека, которые первоначально были определены как фикция.
В реализации данных поисков парадигма постмодернистской философии вступает в
активный дискурс с богословской и, в частности, с христианской традицией1. Современное богословие внеконфессионально и является системообразующим элементом всего гуманитарного западноевропейского знания. Религиозный фактор начинает играть важную роль в политической и общественной жизни, в первую очередь, как сфера обретения смыслов человеческого существования. Время постмодернизма - это время бурлящей смысловой эклектики вопросов, не решаемых на уровне индивидуального бытия. С другой стороны, это время огромных возможностей выбора для непрестанного «ваяния своей мозаичной и многоуровневой идентичности». Лозунгом настоящего этапа развития постмодернистской культуры может быть тезис о том, что «человек - это свобода смыслового выбора, в ней он и состоится».
Действительно, обозначилось двоякое отношение к постмодернизму: он трактуется или как антикультурное интеллектуальное движение, как «антиантропология», «антигуманизм», или как откровение, как наиболее адекватное выражение духа времени. Постмодернизм относится сегодня к числу острейших мировоззренческих проблем. По нашему мнению, исследование ‘Мира человека’ в постмодернистской философии позволяет получить аутентичное представление о феномене постмодернизма. Постмодернизм был востребован необходимостью преодоления структурализма, олицетворявшего тогда новоевропейскую парадигму культуры. По мере развития социума его проект стал трансформироваться, возвещать о проблемах, которые таит в себе информационно-технологическое общество, эпоха глобализации. Сам термин ‘постмодернизм’ демонстрировал: человечество находится в критической точке культурного развития. Раз невозможно устранить существующую унифицирующую людей государственную машину, то, по мнению постмодернистов, необходим переворот в сознании, соизмеримый с ницшеанской критикой метафизики, необходимо тотально раскрепостить человека.
Мишель Фуко и Жак Деррида - два важнейших источника вдохновения постмодернизма. Оба обогатили гуманитарные науки конкретными способами исследования: Фуко
- структурным анализом дискурса, Деррида
- методологией деконструкции. Оба актуализировали две стратегии критики новоевро-
пейского мышления Ницше: одну, дающую возможность художественного мировидения, но с использованием научных средств, другую, направленную на подрыв самих корней метафизического мышления, не отказываясь от самой себя как философии. Мышление, отражающее эти стратегии, оказалось игрой с философской традицией. Деррида актуализировал Хайдеггера в том, что превратил всю метафизику в деконструктивное движение ее бесконечного регресса. Обоих отличает отказ не только от сложившегося метафизического мышления, но и от гуманизма XIX века.
М. Фуко манифестирует, что, прежде всего, необходимо прекратить разговоры о могуществе современного человека. Он сегодня не только не свободен, он «исчезает»: «Человек, как без труда показывает археология нашей мысли, это изобретение недавнее. И конец его, быть может, недалек. Если эти диспозиции исчезнут так же, как они некогда появились, если какое-нибудь событие, возможность которого мы можем лишь предчувствовать, не зная пока ни его облика, ни того, что оно в себе таит, разрушит их, как разрушена была на исходе XVIII века почва классического мышления, тогда, можно поручиться, человек исчезнет, как исчезает лицо, начертанное на прибрежном песке»2. Постмодернистская идея о тенденции обезличивания и аннигиляции человека в истории получила мощный резонанс потому, что, опираясь на конкретные исторические и социологические исследовании, излагалась художественным языком с позиций «эстетического мировиде-ния», стирающего грани между философией и литературой. Постмодернистский человек
- существо, далекое от совершенства. Он -вовсе не инстанция принятия свободных решений, движим желаниями, нуждается в сообществе других из-за бесконечной нехватки индивидуальной идентичности.
Современные гуманитарные программы представлялись Фуко еще «секуляризованной формой старого трансцендентального гуманизма». В действительности они явились выражением нивелирующей доктрины стандартизации. Главными объектами критики Фуко становятся «нормализация», «униформирование», «дисциплинирование». Он выработал методологию исторического исследования как способ противостояния унификации. Субъект представлен в его работах 1970-х годов односторонне, как пассив-
ное тело, как продукт внешних воздействий. Он рассматривается через призму отношений «власти-знания»: подавлен, дисциплинирован, подвержен репрессиям. Так реализуется концепция «близкой смерти» человека. Фуко интересовала «микрофизика власти», вопрос о том, как власть переделывает тех, кто причастен к ее реализации. Он обратил внимание, что знание и власть взаимозависимы. Здесь проблема человека определяется тем, как люди становятся субъектами разного рода опыта, вписанного в определенную систему правил. Власть продуцирует властные отношения. Власть - повествование; она присутствует в самой ткани нашей жизни, но и ею мы не обладаем, а всего лишь проживаем ее. Автор утверждал, что причиной такого положения человека служит особое свойство самого разума, его приверженность иллюзиям. Субъект децентрируется по отношению к неосознаваемым закономерностям и «прерывностям» его жизни.
Деррида свидетельствовал о децентрации субъекта на своем языке: он рассматривал мир как объект осознания, результаты чего фиксируются голосом или письменно. Мир выступает как текст, наполненный множеством смыслов. Его «Грамматология» несла в себе атмосферу нескончаемой критической деконструкции продуктов человеческого духа. С точки зрения автора, «человек не существует вне текста», он - социально-культурный феномен, «совокупность речевых практик». Деррида отрицал, что язык может передать что-то объективно значимое о мире,
о Боге, что словам свойственны внутренние значения. Значение слова всегда отложено. Оно определяется состоянием мира, а мир, с момента формирования классических понятий, изменился, «распалась связь времен». Прошлое не связано с настоящим и будущим. Из этого следует, что и смысл любого опыта не дан человеку прямо, что он строится не в настоящем, а в будущем, обращенном в произошедшее, что обнаруживается он постепенно и в других местах. Но для того, чтобы этот заторможенный, трудный процесс мог осуществиться, нужно, чтобы следы опыта могли сохраняться. Для описания этого Деррида использовал фрейдистские понятия ‘последействие’, ‘пролагание путей’, а также феноменологическую концепцию внутреннего восприятия времени. Автор вводит в «Грамматологию» понятия ‘след’, ‘прото-след’,
‘вос-полнение’, указывающие на общий принцип артикулированности, расчлененности, где только и могут появляться наличие и отсутствие.
Если сознание определяется языком, а его единство - фикция, то и идентичность субъекта ставится под вопрос. Акцентирование внимания постмодернизма на проблеме утраты идентичности возникло не случайно и свидетельствовало об удивительной интуиции авторов постмодернистского проекта: они одними из первых зафиксировали принципиальное изменение жизни в новом, информационном обществе, порождающем «вневременное время», системные пертурбации в порядке следования явлений. Речь идет
об изменении во времени технологических процессов, о сжатии временного промежутка между событиями, нацеленными на линейность и случайный разрыв в последовательности. Это устранение очередности создает недифференцированное время, тождественное вечности. Как заметил М. Кастельс, «логика вне-временности встречает сопротивление в обществе»3, борьба со временем создает стрессы, потому что приводит к ощущению утраты субъективности: «Субъективность
- это особого рода способ существования, иначе говоря, фикция. В своем значении она указывает не на себя, а на другое, а именно на автономию и аутентичность, означает само-пониманиё субъекта новой истории как этимологически высказанное полагание законов самому себе и как подлинную сущность». Но это как раз то, о чем за двадцать лет до этого писали постмодернистские авторы, взывая к осознанию опасности утраты самоидентификации.
Они утверждали, что природа человека находится в непрерывном становлении, которое означает движение в направлении чего-то все более дифференцированного: «Становиться означает все время различаться по приро-де»4. Идентичность означает контроль над собой, обеспеченный внутренней силой эго, ощущение собственной активности и прилив жизненных сил. Ее можно обрести в умении целесообразно реагировать. Человек утверждается как существо, живущее в конкретном времени и пространстве. Индивидуальные качества должны помогать ему сохранить себя в условиях перманентной нестабильности. Тогда с принятием свободных ответственных решений и обретется бесстрашие свобо-
ды мысли. В поздних работах постмодернистов наблюдается отказ от идеи децентрации субъекта. Фуко в «Использовании удовольствий» и «Заботе о себе» проблематизирует тему человека как вожделеющего существа. Он видится исследователю как «атомизиро-ванный субъект» новой социальности. В интервью А. Фонтана, названном «Эстетика существования», философ стремился «показать набор форм принуждения, дать индивиду возможность самоопределиться на основе знания и сделать осмысленным выбор своего существования»5. Ему представляется, что в складывающихся обстоятельствах, когда универсальная среда все больше обретает виртуальный характер, человек должен уйти от мирской суеты и заняться собой.
Философия постмодернизма в поисках нового «Мира человека» активно обращается к сочинениям греческих и римских авторов -философов, риторов, медиков, литераторов первых веков нашей эры: Плутарху, Эпиктету, Сенеке, Плинию, Марку Аврелию, Галену. Новизна греческих писателей состояла, по мнению Фуко, в том, что этика для них была не областью знаний-кодов, а сферой жизненной практики или упражнений, посредством чего учатся управлять собой; власть - не соотношением сил, а соотношением мыслей и поступков человека, ради обретения власти над собой. Его интерес сосредоточился на моральном опыте афродизии, ее проблема-тизации в римско-эллинскую эпоху «индивидуализации, отводящей все больше места “частным” аспектам существования, личному поведению и вниманию к самому себе»6. Это время отторжения людей от традиционных для них общностей, от гражданской и политической деятельности, эпоха вспышки индивидуализма. Философия помещается в самом сердце искусства существования, «культуры себя». Этот термин конституировал социальную практику, предоставив основание для межличностных обменов и коммуникаций, а порой и для институтов; он породил определенный способ познания и обработки знаний. Искусство жить означало возделывание души посредством разума. Первые века императорской эпохи - «золотой век культуры себя». Еще эпикурейцы понимали философию как «постоянное проявление заботы о себе», служение душевному здоровью. И стоик Сенека в «Нравственных письмах к Луцилию» советует искать источник своего блага в душе и
теле, чтобы в душе не было бури, а в теле -боли (LХVI, 46).
Забота о себе - не синекура или гедонизм. Здесь и уход за телом, и режим, помогающий поддерживать здоровье, и постоянные физические упражнения, и по возможности умеренное удовлетворение потребностей. В новую эпоху постмодерна человеческой цивилизации для выживания необходим фундаментальный слом потребительской этики. Важную роль в культуре будущего приобретает античная идея самоограничения, а для реализации ее необходимо активно искать новые политические, организационные, образовательные парадигмы, но уже в контексте 111-го тысячелетия. Постмодернисты отмечают, что люди рассматриваются лишь как инструменты покупок, они живут для рынка, а ценностная шкала - это покупательная способность. Не размышления и чтение, и составление выписок из книг или записей бесед, припоминание истин, требующих более глубокого размышления, внутренний анахо-резис, уединение, а реклама и ориентация на развлечение формируют ‘Мир человека’.
Стоики проповедовали умеренность, чтобы подготовиться к невзгодам, постигающим человека; они практиковали «подражание бедным»: жесткое ложе, войлочный плащ, сухой хлеб, чтобы легче переносить зло. Практика самоанализа состояла в уяснении того, от какого недуга ты сегодня излечиваешься, в чем ты стал лучше? Это было нечто вроде сцены судопроизводства над самим собой. Существование - этика обладания (агон). Тогда человек будет принадлежать себе. Обратившись к себе, ты отвращаешься от повседневной суеты, от честолюбивых помыслов, от страха перед будущим. Можно вернуться в свое прошлое, чтобы обрести в нем душевный покой. Прошлое - вот единственная часть нашей жизни, священная и неприкосновенная, неподвластная превратностям нашей доли, избегнувшая фортуны. Состояние довольства не сопряжено с телесным и душевным расстройством; оно не может быть вызвано чем-то от нас не зависящим и, следовательно, нам неподвластным. Оно рождается нами и в нас самих. «Dilce gaudere!» (Научись радоваться!) (Сенека. Нравственные письма. XXIII, 3-6). Фуко отмечает, что при этом изменилось полагание себя в качестве морального субъекта. Это было смещение акцентов, перенос внима-
ния на слабость индивида, его непрочность. Искусство жить, таким образом, состояло в том, чтобы соотноситься с универсальными принципами природы и разума, которым подчиняется каждый. При этом возрастает роль самопознания, испытания себя, контроля с помощью ряда конкретных упражнений, ставящих вопрос об истинности того, что ты есть, что делаешь, что способен делать. Критерием является умение властвовать над собой. Владение - радость, не ведающая тревоги и надежды.
В парадигме постмодернизма вводятся в действие критерии эстетики чистого жизненного стиля: совокупность рефлексивных спонтанных практик, чтобы строить жизнь как произведение искусства. Работа над собой - работа великого художника (и ремесленника), отвечающего за свое произведение. Фуко открыл, что в условиях крушения традиционных условий жизни и упадка эллинского мира философия формировала особое отношение к миру: стойко смотреть в лицо распадающемуся порядку. Это было созвучно его мироощущению. Ж. Делез воспринимает его трактовку человека как последовательное развитие антропологической концепции Ницше и утверждает, что сверхчеловек - то, что «освобождает жизнь в самом человеке в пользу иной формы». Фуко, согласно Делезу, последовательно проводил антропологический дискурс, утверждая, что «человек тяготеет к тому, чтобы освободить в самом себе жизнь, труд и язык»7. Сегодня потребовалось, чтобы биология совершила скачок в микробиологию, а рассеянная жизнь сосредоточилась в генетическом коде. Необходимо было, чтобы рассеянный труд собрался или перегруппировался в кибернетических и информатических машинах третьего поколения». Силы в человеке вступают в отношения с силами внешнего: с силой кремния, берущего реванш над углеродом, с силами генетических компонентов, берущих реванш над организмом, с силой аграмматикальностей, берущих реванш над означающим.
Так что же такое сверхчеловек новой культурно-исторической реальности? На наш взгляд, высказанные идеи постмодернистов созвучны идеям о «всечеловеке», которые развивала русская философия уже в начале прошлого века. Например, Делез пишет, что это формальное соединение новых сил с силами внутри человека. Это форма, проистекаю-
щая из новых взаимоотношений сил. Сверхчеловек - это человек, «заряженный даже животными (код, который может захватить фрагменты других кодов, как это происходит в новых схемах «боковой» или ретроградной эволюции). Это человек, заряженный даже горными породами, или же неорганикой (где властвует кремний). Это человек, заряженный бытием языка (той бесформенной, немой, не наделенной значениями области, где язык может освободиться «даже от того, что он должен сказать»). Это пришествие новой формы, не Бога и не человека. Фуко своими поздними исследованиями о человеке ясно показал: общество, культура не могут пережить смерть человека как «индивидуального Я» и не стремятся к самоубийству. Он предупредил: человек представляет собой единство тела и духа, и он чрезвычайно хрупок. Многое в человеке может быть разрушено в силу того, что реальности, в которых он живет, создают угрозу его существованию: атомная энергетика, эксперименты в области генной инженерии, клонирование и многое другое, но при этом всегда остается исходная, основнаяреальность ‘Мир человека’.
Спасение ‘Мира человека’ в эпоху постмодерна - в сохранении своей личности, своих традиционных ценностей: свободы, рациональности, индивидуальной телесности. Основная реальность - базис существования человека - обретается через глубинную причастность к смысловому пространству культуры и истории своего народа, его духовной религиозной традиции. Внутреннее, а не ри-зомное постижение этого пространства, и является тем модусом существования человека в информационном обществе, посредством которого происходит упрочение субъектно-сти, выстраивание «трансцендентального субъекта», ‘Мира человека’. В сложившейся ситуации необходима национальная консолидирующая интеллектуальная сила, способная вырабатывать и порождать смысловую и ценностную реальность, позволяющую субъектно состояться и каждому конкретному человеку, и государству с его глубинными культурно-историческими корнями и традициями. В этом залог жизнеспособности и успешной конкуренции в XXI веке, залог
способности к реальному осуществлению чистого жизненного стиля в любом масштабе и на любом уровне.
Итак, постмодернистское сознание обратило внимание всей человеческой цивилизации на системный антропологический кризис
- истончение смыслов новоевропейского гуманизма XIX века. В последних идеях постмодернизма можно искать противоядие от унифицирующей людей и целые культуры техногенной цивилизации. Желание постмодернистов тотально раскрепостить человека может пониматься скорее в русле онтологии свободы, созвучной русской философии всеединства (не желание убрать стыд и культивировать низшие человеческие инстинкты), а выход сознания человека к новым вершинам порождения смысловой реальности и раскрытия базовых архетипов человеческой цивилизации. Для России это архетипы христианства в его православной интерпретации. Важно целенаправленно и последовательно выстраивать в новом российском смысловом пространстве систему развития личности во всей ее многогранности и многомерности. В заключение отметим, что нами была предпринята философско-антропологическая попытка выявить проблемные смысловые точки ‘Мира человека’ в эпоху постмодерна, которым, по нашему мнению, было уделено недостаточное внимание в традициях академической философии.
Примечания
1 Сигнаевская, О. Р. Человек в сетях полипа-радигмальности : кризис смыслоутраты XXI века : монография. Екатеринбург, 2010.
2 Фуко, М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. СПб., 1994. С. 401.
3 Кастельс, М. Информационная эпоха : экономика, общество и культура. М., 2000.
4 Делез, Ж. Эмпиризм и субъективность. М., 2001.
5 Фуко, М. Интеллектуалы и власть. Ч. III. М., 2006.
6 Фуко, М. История сексуальности. III. Забота о себе. Киев ; М., 1998.
7 Делез, Ж. Фуко. М., 1998.
