CC BY
346
судия на уголовное преследование ограниченно вменяемых преступников свидетельствует о том, что оно сохраняет верность ценностному дискурсу «свободы и ответственности». Аксиологически нейтральное же видение социума как бы встраивается в доминирующую интеллектуальную практику. Возникает отмечаемый М. Фуко парадоксальный феномен слияния власти (оценивающей) и науки (воздерживающейся от оценок) [6]. Совмещение в судопроизводстве аксиологически окрашенных и аксиологиче-ски нейтральных дискурсивных практик сменяется их тесным переплетением. Заявленное как средство установления истины о преступлении научное знание превращается в средство установления истины о преступнике. И рассматривая человека в категориях биологической и социальной необходимости, ценностно-нейтральный дискурс предоставляет правосудию основание для смягчения санкций в отношении насилия.
1. Пигров К.С. Социальная философия. СПб., 2005. С. 103.
2. Столяров А.А. Проблема свободы воли в раннесредневековой философии (Аврелий Августин): автореф. дис. ... канд. филос. наук. М., 1983. С. 17.
3. Философский словарь Владимира Соловьева. Ростов н/Д, 2000. С. 450.
4. Жильсон Э. Философия в средние века: От истоков патристики до конца XIV века. М., 2004. С. 103.
5. Берман Г. Западная традиция права: эпоха формирования. М., 1994. С. 183.
6. Фуко М. Надзирать и наказывать: Рождение тюрьмы. М., 1999.
Поступила в редакцию 15.01.2008 г.
Zhdankin V.A. Violence and responsibility in the context of the discourses of the social. The article is devoted to the analysis of social-anthropological grounds of legal prosecution of violence. The criminal legal discourse is considered as a place of meeting of valuable and axio-logically neutral discourses of the social, the co-existence of which is gradually changed by an integration of axiolog-ically neutral immaterial practice into axiologically loaded discourse of “freedom and responsibility”.
Key words: violence, compulsion, free will, responsibility, discourse of the social.
ПАРАДИГМЫ ПОСТМОДЕРНИСТСКОГО СТИЛЯ МЫШЛЕНИЯ
А.А. Гревцева
В статье рассмотрены парадигмальные основания, присущие постмодернистскому стилю мышления. Даны определения понятий постмодернистский стиль мышления, истина, текст, язык и т. д. Показаны положительные и отрицательные черты, свойственные постмодернистскому стилю мышления.
Ключевые слова: постмодернизм, постмодерн, стиль мышления, постмодернистский стиль мышления, глобализация, плюрализм, текст, симулякр, пустота, деконструкция, язык, ризома, дегуманизм, технотронная цивилизация, нарратив.
Современная эпистемология уделяет значительное место проблемам постмодернизма и постмодернистского стиля мышления, которые актуализируются в связи с явлением глобализации.
Понятие стиля мышления получило широкое распространение в 60-х гг. XX в. В основе любого стиля мышления лежит ориентация на какой-либо общепринятый принцип научной теории, поэтому «стиль - структур -ное образование, обеспечивающее ценностную связь научного познания с другими сферами деятельности, с культурным целым... не
субстратное качество, а системное образование, закон организации», - справедливо отмечает Е.Н. Устюгова [1].
Для того чтобы ответить на вопрос о реальности существования постмодернистского стиля мышления, необходимо выяснить причины его возникновения, источники формирования, место в структуре современного стиля мышления и раскрыть сущность самого понятия. В настоящей работе мы остановимся на парадигмальной сущности постмодернистского стиля мышления.
Новейший философский словарь дает следующее определение постмодернистскому стилю мышления - это «понятие философии постмодернизма, выражающее парадиг-мальную установку современной философии на отказ от презумпции возможности построения единой и системной концептуальной модели мира как в понятийном пространстве философии, так и в понятийном пространстве любой другой мыслительной системы (наука, теология, этика и т. д.)» [2]. Постмодернистский стиль мышления отказывается от строгой логической системы, которая была характерна для классической философии. Меняется значение понятия «смысл». Теперь смысл является результатом дискурсивных практик. М. Фуко, осмысливая процесс формирования понятийного аппарата в постмодернистской философии, отмечает, что происходит формирование нового стиля мышления, который мы и называем постмодернистским или постметафизиче-ским, потому что философия постмодернизма отказывается от деления философии на онтологию и гносеологию. Помимо этого принимается за основу невозможность создания в современной ситуации постмодернизма метафизики.
Постмодернистский стиль мышления выполняет по отношению к современной культуре ряд важнейших функций: 1) интегрирующую; 2) регулятивную (дает направление исследованию). Поэтому, по мнению многих авторов, постмодернистский стиль мышления обеспечивает диалог, связь между различными мировоззренческими позициями. «Стиль, будучи системным качеством, должен иметь под собой определенное, цельное (хотя и неявное) содержание, то есть системообразующее основание» [1, с. 129].
Рассмотрим подробнее парадигмальные основания, присущие современному стилю мышления. Ранее существовавшие философские системы претендовали на репрезентацию истины. Именно против этой монополизации права на истину протестует постмодернистская философия. Ранее существовавший, модернистский, тип мышления, по мнению постмодернистов, тоталитарный. Модернизм, пытаясь уйти от «тоталитаризма» предыдущего периода, создал свои принципы мышления. Однако это не помогло избежать догматизма, утверждают предста-
вители постмодернизма. Принципы, характерные для модернистского мышления послужили причиной притеснения, породили «универсальные, всеохватывающие объяснительные теории, названные постмодернистами метанарративами (рассказами), которые угнетают людей, подавляют их непосредственные творческие порывы и независимое мышление» [3].
Постмодернистский стиль мышления характеризуется стремлением к свободе от принципов, которые диктуются индивидуальному, творческому суждению извне. Только человек, индивид, мыслящая единица в постмодернистской философии может быть мерилом и судией всех вещей. Гудинг и Леннокс пишут о том, что не все человечество в целом, не какое-то собрание специалистов или «авторитетов», а индивид или отдельное сообщество выступают в данном качестве.
Постмодернистский стиль мышления характеризуется принятием «плюрализма истин». Рассмотрение нескольких порядков истины, по мнению П. Рикёра, соответствует ее историческому движению. Существовавшая ранее «унификация истины является одновременно и целью разума и первой ошибкой, первым насилием» [4]. Один из важнейших его постулатов, по мнению Гудинга / Леннокса, гласит: «не существует никакой объективной истины, которая, будучи однажды обнаруженной, должна быть принята каждым рациональным человеческим существом» [3]. Но здесь появляется противоречие - может ли существовать множество истин? Именно за это спорное положение часто подвергались критике философы-постмодернисты. Но противоречие исчезает если принять новую интерпретацию понятия «плюрализм». Исходя из этого, истина осмысливается как единая по сути, но множественная по форме выражения. Но нельзя понимать истину как простое понятие. За истину можно принять то, что кажется истинным любому индивиду или сообществу. Даже факт, по Гудингу / Ленноксу, не является объективной сущностью. Лишь сам человек, ведущий диалог с другими людьми, принимает решение о способе реализации факта. «Отрицанию подлежит любая теория, идеология или религия, создавшая метанарратив, претендующий на изложение универсальных истин, которые каждый должен принимать» [3, с. 315]. Новая
трактовка истины влечет за собой новый, адекватный ей, тип мышления. Таким новым типом и становится постмодернистский стиль мышления.
Для постмодернистского стиля мышления характерно отношение к миру не как к реальности, а «как к тексту, оперирование симулякрами, создание гиперреальности» [5]. Это, в свою очередь, позволяет создавать принципиально новое поле реальности, построение различных миров. Происходит децентрализация существующих и формирующихся интеллектуально-философских систем. Теряется представление об истине как вершине процесса познания.
Уход понятия «истина» отображается, по мнению И. С. Скоропановой, в постмодернистском понятии «пустота». Учение о «пустоте» разрабатывалось М. Фуко, Ж. Делезом. У М. Фуко пустота - это новая территория, на которой можно осуществлять мыслительные процессы. Именно пустота, по Фуко и Делезу, позволяет подготовить пространство для принятия новой реальности, она дает возможность создать определенный порядок, имеющий точки бифуркации, давая равные возможности различным событиям. И если модернизм понимал «пустоту» как небытие, то постмодернистский стиль мышления создает новый образ «пустоты», подвергая критике старый. Следовательно, для постмодернистского стиля мышления характерно положительное понимание данного понятия. «Пустота» создается при помощи текста и не является заполненной. Она позволяет смоделировать большое количество представлений о мире, что позволяет говорить о создании новой модели мышления, трактуемой в современной философии как плюралистическая. Таким образом, для нового, постмодернистского, стиля мышления характерен перенос внимания с уже существующего бытия на процесс становления, порождения нового бытия.
Существующее бытие теперь не является статичным, неподвижным, стабильным. Мир изменился, открыл неизвестные ранее измерения, «стал самоорганизующимся хаосом» [5, с. 70]. Стало возможным объяснить представление о множественности истины. Выражения идеи множественности разнообразны. Тем не менее, все они, по мнению И.С. Скоропановой, характеризуются стрем-
лением к преодолению главенства какой-либо одной концепции, т. е. преодоление неизбежности. Можно говорить о том, что невозможно безотчетно руководствоваться какой-либо одной установкой. Наоборот, необходимо, рассматривая какую-либо точку зрения, подходить к ней критически. Такая позиция характерна для сторонников принципа деконструкции.
Именно принцип деконструкции, который предложил Ж. Деррида, является одной из главных характеристик постмодернистского стиля мышления. Принцип деконструкции подвергает критике существовавшие ранее представления о тексте, авторе, языке, знаке и т. д. Следовательно, деконструкция является важнейшим принципом, необходимым для понимания текста автора, в постмодернистской философии, но только если она «является бескомпромиссной и целенаправленной антитрадицией, с ее подрывным и революционизирующим действием» [3, с. 315].
Для постмодернистского стиля мышления характерна и еще одна особенность, согласующаяся с принципом деконструкции. О ней пишет П. Рикёр, который, не являясь последователем принципа деконструктивизма, обращается к проблеме интерпретации авторского текста. Любой текст, по Рикёру, является орудием выражения авторской мысли, и особое значение он получает, когда обретает письменное, т. е. материальное, воплощение. Но, письменный текст - это лишь внешняя форма помыслов автора, а внутреннее, «психологическое» содержание не раскрывается, оставаясь загадкой читающего [4]. Рикёр предполагает, что читающий, т. е. интерпретатор, и не должен стремиться к пониманию смысла, вложенного в текст автором. Напротив, интерпретатор обязан пытаться обнаружить смысл текста. Текст, облекаемый в знаки, становясь письменным объектом, получает самостоятельную, независимую от автора жизнь. По мнению Рикё-ра, текст не ограничен авторским мнением. Со временем текст приобретает большее значение, чем только что вышедший из-под пера автора. Происходят изменения в процессе изложения, восприятия и трактовки авторских идей, теорий, концепций.
Эти изменения в первую очередь касаются способа выражения идей, т. е. языка -как средства выражения. Проблема языка
волновала многих мыслителей философии постмодернизма. «Языковый аспект приобретает новое значение, которое было бы неверно сводить к традиционной альтернативе манипуляционной речи или односторонней передачи информации, с одной стороны, или же свободного выражения и диалога - с другой стороны» [6]. Прослеживается стремление создать новый язык культуры с целью преодоления существующего языкового догматизма. Создается «гибридно-цитатный сверхъязык симулякров» [5, с. 70]. Язык -как способ выражения мысли, получает новое содержание. М. Фуко в своих работах дает новое понимание понятию «язык», наделяет его новыми функциями и отводит ему особую роль. Понятие «язык» он использовал как «метафорическое обозначение универсального принципа позволяющего соотносить, взаимосоизмерять и оптимизировать культурные артефакты» [7]. В таком случае можно говорить о языке как о сумме знаков социальной действительности. А в качестве знаков языка могут выступать различные объекты культуры. Человек становится орудием языка. Язык образует самостоятельную реальность. Наблюдается разница между смысловой наполненностью и формой существования языка. Рассматривая язык как самостоятельную форму социальной реальности, по замыслу Фуко, нужно отвлечься от реального содержания слов. Таким образом, можно достигнуть «чистой структуры», которая, в свою очередь, способствует формированию созидательного настроения для мыслителя, позволяя наполнить структуру новым смыслом.
Тем не менее, язык является первичным способом познания, опережая как эмпирический, так и теоретический уровни, по мнению Р. Барта. В то же время уже полученное знание обретает свое выражение в языке через знаки. Барт вводит понятие «письмо», которое сочетает в себе язык и персональный стиль мыслителя. Через письмо явления науки, искусства, т. е. человеческой культуры, выражаются в своей коренной знаковой форме. Письмо - не просто выражение мысли посредством знаков языка. Это скорее творческий акт по созданию нового знания, выраженного в тексте. Текст, в свою очередь, совокупность «читаных цитат», или интертекст, носящий личностный отпечаток авто-
ра. Ж. Деррида поддерживает эту мысль и говорит о двоякости текста. Итак, Барт высказывает мысль о том, что письмо - «способ реализации индивидуального во всеобщем» [7, с. 23]. Введя термин «письмо», Барт попытался снять существующее овеществление языка, поклонение ему массового сознания.
Однако постмодернистская философия не находится в состоянии борьбы с языком, как может показаться на первый взгляд. Принимая во внимание принцип конвенционализма, можно говорить о том, что язык может иметь свою личную сущность. Язык полностью является продуктом, созданным обществом, т. е. социальным продуктом. Следовательно, язык - «это порождение общества, которое говорит на этом языке» [3, с. 337].
Барт, считает И.С. Скоропанова, предлагает новый подход - «игровое освоение хаоса -неструктурированной множественности зна-ков-«микроэлементов» в мире-тексте» [5, с. 70]. Этот процесс становится возможным только в результате появления новых признаков «знака-симулякра». Именно через понятие «симулякр» мы можем представить и понять одну из важнейших характеристик постмодернистского стиля мышления - множественность истин. Симулякр - это особая категория, которая, по словам Ф. Джеймисона, будет являться копией никогда не существовавшего подлинника. Делез подразумевал под симулякром объекты внешне подобные, но внутренне различные. По мнению Бодрийяра, симулякр - это самостоятельный объект, или «чистый симулякр» который «создает артефакты массовой культуры» [7, с. 553]. Таким образом, можно говорить о том, что понятие «симулякр» становится одним из важнейших в постмодернистском стиле мышления. Именно через понятие «симулякр» стало возможным раскрыть такие глобальные категории, как мир, человек, общество, культура, цивилизация, наука и т. д. Анализируя и сравнивая разнообразные стилевые понятия, используемые разными авторами в процессе мышления, мы приходим к выводу, что «масштабы проявления стиля определены масштабом самого социального субъекта деятельности» [1, с. 129]. Значит, можно говорить о групповом постмодернистском стиле мышления, если рассматривать творчество авторов, причисляемых к рядам постмодернистов. Но, так же
формируется представление об индивидуальном стиле мышления, если рассматривать каждого автора как отдельный, самостоятельный «микрокосм».
Подвергая анализу все сказанное, можно говорить о том, что постмодернистский стиль мышления характеризуется стремлением к разрушению классической структуры выражения мысли автора, структуры текста как такового. Он ориентируется на уничтожение структуры как «закрытого, завершенного, иерархизированного знакового образования» [5, с. 114]. Текст, следовательно, как единое художественное авторское произведение, состоящее из элементов, соединяющихся в структуру, «децентрируется». Следовательно, наблюдается не линейная модель текста, а смысловое многообразие. Текст соединяет в себе два начала (Ж. Деррида): это непосредственно текст, несущий информацию и образ мысли, которую хотел высказать автор, а также то, что хочет увидеть интерпретатор. Однако текст, обретая письменное выражение, по мнению Рикёра, отделяется через словесное значение от психического мира автора. Усиливается влияние персональных, субъективных особенностей конкретного читателя. Все это становится очевидным лишь когда текст получает возможность реализации на письме. То есть именно выраженный в знаковой письменной форме текст, по Рикёру, независим от своего создателя. Его значение уже не носит авторский характер. На смену изгнанной структуры приходит новое понятие, являющееся одним из важнейших в постмодернистском стиле мышления, - ризома. Под ризомой понимают «самоорганизующийся хаос неструктурированной множественности симулякров» [5, с. 152]. Именно при помощи этой категории становится возможным объяснить особенности представлений постмодернистов о мире.
Понятие ризома возникло в 1976 г. в одноименной работе Гваттари и Делеза. Ризома -новая модель развития знания. Вводя это понятие, философы-постмодернисты предприняли попытку избежать неизбежного - хаоса идей. И она им удалась. Уничтожая структуру, мы можем получить не авторское произведение, а поток авторского сознания, идущий из текста. Ризома позволяет создать смысловую, идейную множественность, которая будет носить положительный характер.
Она несет в себе заряд энергии и возможность для развития в любом из множества возможных направлений, получая ограничение лишь по воле автора или интерпретатора. Ризома не порождает из возникающего множества идей хаос. Наоборот, из хаоса идей она дает возможность создать порядок, преодолев тоталитарную структурность и стержневую однонаправленность. Закрепляется представление о множественности понимания истины.
Таким образом, постмодернистский
стиль мышления - это новая модель мышления, которая «нелинейна, паралогична, многомерна, плюралистична, процессуальна, ориентирует на введение непредсказуемой случайности при продуцировании события (М. Фуко / Ж. Делез) и на разветвления случая (Делез), все более приближая к постижению смысловой множественности истины» [5, с. 75].
Итак, современный стиль мышления, являясь сложнейшим мультимедийным явлением, сложноструктурированным, остропротиворечивым, включая в себя постмодернистский элемент, отражает и воссоздает все многообразие постиндустриальной цивилизации с ее иллюзорностью и дегуманизацией. Поэтому для постмодернистского стиля мышления характерны все черты целого (современного стиля мышления) и особенности, свойственные только ему: критицизм и антидогматизм, дегуманизм, схематизм, иллюзорность и т. д. Вместе с тем, только он позволяет сформировать новые представления о мире, науке, философии, культуре эпохи технотронной цивилизации и процесса глобализации.
1. Устюгова Е.Н. Стиль научного мышления как культурологическая проблема // Наука и культура / отв. ред. В. Ж. Келле. М., 1984. С. 128-129.
2. Новейший философский словарь. 2-е изд. / гл. науч. ред. и сост. А.А. Грицанов. Мн.,
2001. С. 777. (Мир энциклопедий).
3. Гудинг Д., Леннокс Дж. Мировоззрение: человек в поисках истины и реальности / пер. с англ. Т. В. Барчуновой. Ярославль, 2004. Т. 2. Кн. 1. С. 314.
4. Рикёр П. История и истина / пер. с фр. СПб.,
2002. Сер. «ваШапшт». С. 185.
5. Скоропанова И.С. Русская постмодернистская литература: новая философия, новый язык. СПб., 2001. С. 67.
6. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна / пер. с фр. Н.А. Шматко. М.; СПб., 1998. Сер. «ваШстшт». С. 46-47.
7. Новейший философский словарь. Постмодернизм / гл. науч. ред. и сост. А. А. Грица-нов. Мн., 2007. С. 689.
Поступила в редакцию 15.01.2008 г.
Grevtseva A. A. Paradigms of postmodernist style of thinking. The article deals with the paradigmal bases peculiar to the postmodernist style of thinking. The definitions of such notions as postmodernist style of thinking, truth, text, language, etc. are given. The positive and negative characteristics of the postmodernist style of thinking are shown.
Key words: postmodernism, postmodern, style of thinking, postmodernist style of thinking, globalization, pluralism, text, simulacrum, emptiness, deconstruction, language, rhizoma, dehumanism, technetronic civilization, narrative.
АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ ТРЕВОГИ
Д.Н. Баринов
Понимание человека как биопсихосоциального существа позволяет на научной основе раскрыть не только сущность тревоги, но и объяснить ее особенностями, имманентными природе человека. Биологическая дезадаптированность, способность сознания к целеполаганию и социальная идентичность человека делают тревогу онтологически неизбежным для бытия человека феноменом.
Ключевые слова: тревога, страх, социальные настроения, социальное самочувствие, человек, социология, философия, антропология.
Проблема тревоги и страха волновала умы философов с древнейших времен. Начиная с античности, в философии Платона, Аристотеля, Н. Макиавелли, Т. Гоббса, Б. Спинозы, П.А. Гольбаха, Д. Дидро, И. Канта, Г.Ф.В. Гегеля, А. Шопенгауэра, Ф. Ницще, А. Бергсона делаются попытки постигнуть природу страха, классифицировать формы и виды страха, показать его связь с другими психическими состояниями.
В ХХ в. в психоанализе мы встречаемся с сексуальной этиологией тревоги (З. Фрейд), а также с попытками неофрейдистов уйти от биологизации этого явления и показать социально-психологические аспекты страха и тревоги. Наконец, философия экзистенциализма в лице М. Хайдеггера, К. Ясперса, Ж.П. Сартра, П. Тиллиха, Р. Мея окончательно придала тревоге онтологический статус.
Современное понимание человека как биопсихосоциального существа не только не умаляет положений психоаналитиков или экзистенциалистов, но дает возможность представить тревогу как феномен, не выходящий за пределы здешнего, эмпирического мира, но и не опускающийся до биологического уровня бытия. Такая установка позволяет показать и онтологическую неизбеж-
ность и имманентные природе человека основания тревоги.
Одно из общепризнанных в современной науке положений гласит, что человек является не только социальным, но и биологическим существом, и, тем не менее, отличается от животного. Принципиальное отличие человека от животного, состоящее в отсутствии у первого инстинкта, является одним из ключевых факторов, порождающих тревогу и страх, прежде всего, перед силами природы. Инстинкт делает жизнь животного более или менее определенной, или точнее «биологически целесообразной», поскольку поведение животных обусловлено, прежде всего, необходимостью удовлетворения биологических потребностей.
Напротив, отсутствие инстинкта вносит неопределенность и непредсказуемость в отношения человека с природной реальностью. И потому первыми страхами и тревогами человека были страхи перед природными силами. Как ни парадоксально, но и сегодня, несмотря на интенсивное развитие науки и техники, в условиях научно-технического прогресса, компенсирующего биологическую дезадаптированность, у человека сохраняется древний страх перед природными силами.
