CC BY
237
ФИЛОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА. PHILOLOGY AND CULTURE. 2017. №3(49)
УДК 821.161.1-3Булгаков+316.74:82
МИХАИЛ БУЛГАКОВ: ПРОЧТЕНИЕ ВРЕМЕНЕМ
© Татьяна Снигирева, Алексей Подчиненов
MIKHAIL BULGAKOV: PERCEPTIONS ACROSS TIMES
Tatiana Snigireva, Alexey Podchinenov
Based on the historical and functional (hermeneutic) research methods, this article analyzes the main stages of perception of M. Bulgakov's work in the Soviet (Russian) culture, which makes it possible to trace social and cultural relationships between the writer and the periods of the development of society, to find out its impact on the reader and, vice versa, the impact of axiological and aesthetic positions of the reader on the interpretation of his literary heritage. During the writer's life, his work was usually evaluated as ideologically orthodox. The so-called "thaw" period was the period of the sensational discovery of the writer. The publication of his novel "The Master and Margarita" (1966-1967) initiated an active interest of literary critics and artists in the works of Mikhail Bulgakov in terms of different arts (theater, cinema, painting, etc.). The post-Soviet era gave him the title of a classic of Russian literature, even my-thologizing his image, which causes certain disagreement. A. Varlamov's novel about the writer, published in the "Lives of Outstanding People" (Russ. "Zhizn' Zamechatel'nykh Liudei") series, though deep and scientific, is not devoid of the biographer's subjective vision of both the text and the fate of his character. Finally, today's interpretation of M. Bulgakov's work is getting increasingly media, popular, mass culture, which actively transforms the writer into an advertising brand. The names of cafés and restaurants, real estate agencies, a kitsch astrological novel by P. Globa, etc., using the fate of the Master and his characters, obviously have a purely commercial purpose.
Keywords: hermeneutic method, M. Bulgakov, interpretation, classical literature, mass culture, literary brand.
В статье на основе историко-функционального (герменевтического) метода исследования проанализированы основные этапы восприятия творчества М. Булгакова в советской (российской) культуре, что позволяет проследить социокультурную связь между творчеством писателя и периодами развития общества, определить характер его воздействия на читателя и, наоборот, воздействия ценностно-эстетической позиции читателя на интерпретацию литературного наследия. При жизни писателя его творчество если и получало оценку, то, как правило, ортодоксально идеологическую. «Оттепель» стала временем сенсационного открытия писателя. Публикация романа «Мастер и Маргарита» (1966-1967 гг.) инициировала бурный интерес к творчеству М. Булгакова как со стороны литературоведов, так и деятелей искусства (театра, кино, живописи и т. д.). Постсоветская эпоха закрепляет за ним звание классика русской литературы, отчасти даже мифологизирует его образ, что вызывает определенное сопротивление. Литературоведческий роман А. Варламова о писателе, изданный в серии «ЖЗЛ», при всей своей глубине и научности, не лишен установки автора-биографа на возможность субъективного видения не только текста, но и судьбы своего героя. Наконец, современное прочтение творчества М. Булгакова все настойчивее носит медийный, популярный, масскультовый характер, активно превращающий писателя в рекламный бренд. Названия кафе и ресторанов, риелторских фирм, китчевый астрологический роман П. Глобы и пр., обыгрывающие судьбу Мастера и его героев, очевидно, имеют исключительно коммерческие цели.
Ключевые слова: герменевтический метод, М. Булгаков, интерпретация, классическая литература, масскульт, литературный бренд.
Один из современных методов исследования
- историко-функциональный, или, как его чаще называют в последнее время, герменевтический,
- позволяет определить место художественного наследия, в первую очередь классического, в духовной истории человечества. Именно классика
порождает большое количество разнообразных интерпретаций, и герменевтика дает возможность учитывать как субъективную индивидуальность интерпретатора, так и объективную ситуацию времени написания, влияния традиций и культурного контекста, что в целом дает воз-
можность постоянно обновляемого, но адекватного восприятия текста. Принцип диалогично-сти, один из основных принципов этого метода, выявляет те духовные узы, которые сосредоточены в произведении и связывают автора и нас, интерпретаторов, с традицией [Цурганова]. Однако стоит согласиться и с замечанием наших коллег о том, что применение историко-функционального метода ограничено «отсутствием достаточно достоверных социологических данных» [Гашева, Кондаков, с. 169], что, в свою очередь, дезавуирует обоснование научных выводов, приводит к иллюстративности исследований и унификации результатов.
Тем не менее мы рискнем представить свою, признавая всю схематичность и пунктирность, версию герменевтической «истории» великого русского писателя, выделив несколько этапов его прочтения временем.
При жизни признания Мастера, можно с сожалением констатировать, так по большому счету и не произошло. Разве что для узкого круга избранных. Сам М. Булгаков, как известно, подсчитал отзывы критиков на его скупо публиковавшиеся произведения в 1920-е годы: из 301 отзыва - 298 абсолютно ругательных, а три - «так себе». 1930-е годы были для него временем абсолютной публикационной закрытости.
Первое явление Мастера приходится, безусловно, на период «оттепели». В журнале «Москва» (1966, № 11; 1967, № 1) был опубликован роман «Мастер и Маргарита», сопровожденный двумя предисловиями - Константина Симонова и Абрама Вулиса. Произведение сразу же становится своеобразным сакральным романом российской интеллигенции, тайным кодом, по которому узнают «своего». Организуется паломничество в квартиру № 50 на Большой Садовой улице, 10, в Москве, где действительно жил писатель в 1921-1924 гг. и которая, вероятнее всего, и стала прообразом «нехорошей квартиры» № 50 на Садовой, 302-бис, пятый этаж, где происходит действие романа [Соколов, с. 549-551]. Тогда же создается интеллигентская легенда о «трижды романтическом» и, безусловно, мистическом авторе.
На эти годы приходится и начало серьезного филологического изучения особенностей художественного мира Мастера: достаточно упомянуть имена В. Лакшина [Лакшин, 1968], [Лакшин, 1987], И. Виноградова [Виноградов], М. Чудаковой [Чудакова, 1976], [Чудакова, 1988], Л. Яновской [Яновская], И. Бэлзы [Бэлза], А Вулиса [Вулис]. Важную роль в духовном освоении наследия писателя и создании новых интерпретаций его произведений, близких тогдаш-
нему умонастроению общества, сыграло появление театрального и кинематографического «за-текста». Событием становится фильм А. Алова и В. Наумова «Бег» (1970), собравший блистательную плеяду актеров: Вл. Дворжецкого, М. Ульянова, А. Баталова, Евг. Евстигнеева, Л. Савельеву, Т. Ткач. Стоит упомянуть и обращение к пьесе М. Булгакова «Иван Васильевич» комедийного режиссера Л. Гайдая (1973). Театр проявляет интерес не только к пьесе «Дни Турбиных», которая ставилась во МХАТе еще в 1930-е гг. по личному распоряжению Сталина, но и к «Бегу» (поставлен в 1957 г. в Сталинграде, а позже и в Ленинградском театре драмы) и «Мастеру и Маргарите» (легендарный спектакль Московского театра драмы и комедии на Таганке режиссера Ю. Любимова, 1977). В близком, но ином эстетическом ряду стоят и рисунки на темы булга-ковского романа Надежды Рушевой, впервые воспроизведенные в «Юности» (1965, № 3).
Первый приход Мастера был ошеломляющим, несмотря на строго дозированную публикацию его произведений (роман «Мастер и Маргарита», «Театральный роман», «Жизнь господина де Мольера» в серии «ЖЗЛ», сборник избранных пьес) и, мягко говоря, прохладное отношение официальной критики и властей.
Второе явление Мастера пришлось на эпоху гласности, перестройки, рубежа веков. В первую очередь нужно отметить активную публикацию всего творческого наследия М. Булгакова и появление многочисленных воспоминаний о нем. Во-вторых, вслед за первым, в определенной мере сенсационным открытием писателя наступило время углубленного литературоведческого изучения его творчества, появления новых исследовательских имен - Б. Гаспаров [Гаспаров], Ан. Смелянский [Смелянский], В. Химич [Хи-мич, 1995], [Химич, 2003], Е. Яблоков [Яблоков. Мотивы прозы Михаила Булгакова], [Яблоков. Роман Михаила Булгакова «Белая гвардия»], [Яблоков, 2001], утверждавших в своих трудах прозаика и драматурга в статусе классика русской литературы XX века и лидера духовной оппозиции. О некой консолидации булгаковедов говорит выпуск трех обстоятельных сборников исследований и материалов, посвященных творчеству писателя [Творчество Михаила Булгакова, 1991], [Творчество Михаила Булгакова, 1994], [Творчество Михаила Булгакова, 1995]. Фраза «рукописи не горят» становится эмблемой как «возвращенной литературы», так и литературы русского зарубежья. Возникает кинематографический и театральный бум. Ставятся фактически все пьесы Булгакова как на столичных, так и провинциальных сценах: от «Багрового острова»
до «Зойкиной квартиры» и «Адама и Евы». Фильм «Собачье сердце» Вл. Бортко (1988) и его же телевизионный сериал «Мастер и Маргарита» (2005) были открыто политизированы, что само по себе гарантировало успех. Заметим, что фильм Ю. Кары, снятый в 2005 г., вышел на публику только в 2011 и подобного резонанса не получил. Возможно, с экранизации Булгакова началось явление, обозначаемое как «от фильма - к книге». Во всяком случае издание романа «Мастер и Маргарита» после показа фильма последовало незамедлительно (в глянцевом формате с иллюстрациями-фотографиями героев сериала).
На то, что творчество М. Булгакова становится частью мирового литературного процесса и с этой точки зрения заслуживает пристального внимания, указывает и изменение в отношении к нему со стороны западного литературоведения. Если 1980-е годы писатель оценивался в первую очередь с позиций идеологических, как оппозиционер, противостоящий режиму, пример «свободного письма в несвободное время» (исключение разве что составила обстоятельная монография американского ученого Еллендеи Проффер [Proffer]), то в 1990-е изучение творчества М. Булгакова отличается большей глубиной, разносторонностью и, главное, объективностью. Так, современный исследователь установил [Будницкая], что в монографиях этого периода представлены три подхода, разрабатываемых западной критикой: телеологический (Л. Милн [Milne]), документальный (Д. Кертис [Curtis]) и интертекстуальный (Р. Питтман [Pittman]).
В то же время в российском литературоведении «второй приход» Мастера обрастает новыми коннотациями: образ писателя, с одной стороны, идеологизируется, что ведет к упрощенному толкованию его судьбы и творчества, с другой стороны, все больше мифологизируется, подчеркивается его иррациональная, мистическая составляющая, что прямо отсылает к требованию обыденного сознания «рассказов о сверхъестественном».
Одновременно и закономерно возникают знаки сопротивления очередной попытке канонизации писателя, превращения его в «мраморного двойника» (Ю. Лотман). Становятся широко известными два весьма негативных высказывания о романе «Мастер и Маргарита» по-разному авторитетных писателей: «Это роман для лицеистов» (В. Набоков), «Как можно было написать роман глазами Сатаны?» (А. Солженицын). Симптоматична и концепция А. Варламова, изложенная в книге «Булгаков», изданной в серии «ЖЗЛ», согласно которой писатель - «несчастливец», и все беды его судьбы и творчества
обусловлены предательством традиций Дома, отпадением от веры. «Пасынком судьбы» на первых страницах биографии назван Булгаков А. Варламовым, сразу же обозначено главное противоречие его жизни: родовая принадлежность Церкви и отход от нее, что прямо сказалось на несчастливой его судьбе. Автор предлагает парадоксальный тезис, содержащий основную тему будущего описания жизни своего героя, которая будет, постоянно варьируясь, подкрепляться фактами жизни и творчества, интерпретируемых прежде всего в ключе «несчастливой человеческой судьбы»: «Булгаков был обречен на отпадение от веры, потому что был писателем от Бога. Это не парадокс и не игра слов. Он был писателем свыше по тому удивительному дару, который был ему дан, но и издержки профессии сказались в его судьбе с невероятной силой - здесь воплощение известного сюжета о том, что душа человеческая есть поле битвы между Богом и дьяволом. Однако бывают случаи, такие ремесла, а главное, такие обстоятельства времени и места, когда накал этой борьбы зашкаливает» [Варламов, с. 45].
Трехчастное построение книги А. Варламова о Булгакове просто и эпатажно одновременно. Первая часть «Татьяна» строится на щедром цитировании текста, наговоренного первой женой писателя Татьяной Николаевной Лаппа. Вторая -на книге «Мед воспоминаний» второй жены писателя Любови Евгеньевне Белозерской и называется «Любовь». Заключительная часть «Елена» строится с помощью активного подключения третьего «экрана» сознания, на дневниках (отредактированных и неотредактированных) и воспоминаниях Елены Сергеевны Булгаковой. Варламов не скрывает своего отношения к героиням. Татьяну Николаевну он открыто жалеет и неоднократно подчеркивает, что Булгаков в конце концов осознал свою вину перед ней и только у нее просил прощенье перед смертью. Отношение к Любови Евгеньевне понимает - сильная сексуальная зависимость, о которой писал сам Булгаков. К Елене Сергеевне отношение сложное, как и у всех булгаковедов.
Активный ввод героини на площадку так называемых литературоведческих романов [Сниги-рева, Подчиненов] - яркое, но не единственное проявление повышенного интереса современного автора-биографа к приватной, иногда потаенной жизни своего героя. Но понять личность писателя оказывается порой много сложнее, нежели интерпретировать его творчество. Так возникает почти обязательный комплекс мотивов, связанных с загадкой, мистикой, провидением и роком. Считая, что «мольеровский сюжет» сыграл роко-
вую роль в судьбе Булгакова, Варламов одновременно идет на своеобразный мистический «допуск»: сам Мольер карал и прощал Мастера за «Мольера». Более того, великий комедиограф «управлял» интригой непубликации о себе книги в «ЖЗЛ» и тем спас своего биографа: «благодаря тому, что Мольер был показан не бойцом, не героем, а „трусом, льстецом и запутавшимся акте-риком", благодаря обывательскому „дискурсу" и „махровому натурализму" уголовную статью против Булгакова удалось переквалифицировать с 58-й, политической, на другую, бытовую, и взять автора на поруки. И, может быть, это тоже сделал не кто иной, как Жан Батист, который все понял, все простил и уберег своего создателя от большей беды...» [Варламов, с. 638].
Субъективность еще одной версии «жизни и творчества» «замечательного человека» ныне не только не скрывается, но открыто подчеркивается современным автором-биографом, делается организующим жанрово-стилевым принципом всего текста.
Это могут быть открытые обращения к своему читателю, интимизирующие повествование: «Но о театре - чуть позднее. А пока предъявим новую и очень важную героиню» [Там же, с. 280]; «.третья жена нашего главного героя.» [Там же, с. 306]; «может быть, „Мастера" и переоценили, перехвалили сверх меры и незаслуженно превознесли и со временем станет понятно не только то, что это вовсе не один из самых главных романов ХХ века, но и даже не самое лучшее произведение Михаила Афанасьевича Булгакова, все же попробуйте-ка, дамы и господа, написать книгу, которая так заставит о себе шуметь, столько говорить на протяжении многих лет. Попробуйте ...» [Там же, с. 734].
У Варламова это могут быть и изящные пассажи, направленные на интертекстуальную игру, возможную только со «своим» читателем: «Так или иначе, театральный роман был прожит, исперчен, исчерпан.» [Там же, с. 672]. И при всей любви к герою («Своего героя надо любить», - М. Булгаков), он может его и чумой Аннушкой назвать, но это вновь считывается читателем своего круга: «... и то, что он делал это (не щадил реальных прототипов - Т. С., А. П.) необыкновенно талантливо, только подливало подсолнечное масло в огонь.» [Там же, с. 99].
Итак, в литературоведческом романе, как в новом, но все более активно заявляющем о себе жанре «писателеведения» (термин А. Варламова), происходит персонификация филологического знания, причем персонификация двойная: автора-литературоведа, который может выступать в разных амплуа «человека пишущего»
(ученого, литератора-просветителя, писателя) и его героя, который становится центром романа о своей творческой и жизненной судьбе. Литературоведческий роман удивительным образом совмещает научную добротность, основательность, глубокое знание всего творческого наследия писателя, мемуарной литературы, осведомленность обо всех предшествующих литературоведческих концепциях, обусловливающее безусловное «приращение» научного знания и - одновременно - непременность особой феноменологической установки: через личность, творческое поведение, судьбу и книги своего героя «выговорить» свое видение не только текста, но мира. Таким образом, современный биограф начинает выступать не только в привычных ролях раба, соперника, собеседника, но и демиурга, а современная литературная биография все более становится не документально-просветительским, но художественным текстом.
Наконец, третье явление Мастера приходится на век XXI. Безусловно, продолжается исследование творческого наследия писателя, но оно уже не является мейнстримом ни отечественного, ни западного литературоведения. Роман «Мастер и Маргарита» сменил свой возрастной адресат, становясь книгой для подростков. Творчество М. Булгакова популяризируется в прямом смысле этого слова, активно используясь масскуль-том. Например, известная песня «Мастер и Маргарита» Игоря Николаева, в которой в доступной для массового слушателя российской «попсы» форме осуществляется переложение любовной линии романа. Сильный бренд «Мастер» дает широкие возможности для коммерческой сферы, для рекламы, например, риелторских фирм («Жилищный вопрос»), кафе и ресторанов («Мастер и Маргарита», «Кот Бегемот», «Во-ланд») и т. д. Открыто коммерческий характер носит музей М. Булгакова в Москве, с «ночными экскурсиями» по булгаковской Москве, посещениями за особую плату «нехорошей квартиры», поездками на трамвае 302-бис и т. п.
В 2011 году вышел роман П. Глобы «Астролог. Код Мастера», который является типичным образчиком современной отечественной массовой литературы, причем в ее крайнем - китчевом - варианте. В этом смысле показательно не только содержание книги, но ее оформление и представление. На первой глянцевой обложке дан коллаж, на котором и астрологический круг, и рыжеволосая красавица с черным котом на руках, и фотография Булгакова, и фрагмент рукописи (которые, как известно, «не горят»). На обороте книги - портрет Павла Глобы, обрамленный рекламными слоганами, набранными
крупным шрифтом: «Первый роман первого астролога России!»; «Рождение нового жанра - астрологического детектива!» В аннотации, во-первых, подчеркнут высокий статус «первого астролога России» (ректор Астрологического института), во-вторых, предлагается долженствующее заинтриговать читателя описание происходящих в тексте событий, в котором использованы все основные штампы масскульта (убийство, любовь, тайна, разгадка которой таится в прошлом, расследование, мистика и т. д.): «В запертой изнутри старого особняка совершено загадочное убийство известной бизнес-леди, до мелочей похожее на убийство жены зловещего сталинского наркома, совершенное в той же комнате более сорока лет назад. Что это - случайное совпадение или мистический рок? Свидетелем убийства бизнес-леди становится врач и астролог Андрей Успенский, обладающий даром ясновидения» [Глоба, с. 4]. Вторая половина аннотации поддерживает и название книги, в котором соединено два культовых текста («Мастер и Маргарита» и «Код да Винчи»), и абсолютно прямо, как это принято в масскульте, «продает» главную причину, по которой надо купить и прочитать эту книгу: ее главный герой «выясняет, что мотивы преступления тесно связаны с судьбой великого русского писателя Михаила Булгакова и тайной его замечательного романа „Мастер и Маргарита". Код, скрытый в тексте романа, - это ключ, дающий ответы на самые сокровенные вопросы человечества. Смогут ли Успенский и его друзья найти тайну литературного шедевра?» [Там же].
Бренд «Булгаков» задействован на всех уровнях «астрологического детектива»: от эпиграфа («Вы - писатель? - с интересом спросил поэт. Гость потемнел лицом и погрозил Ивану кулаком, потом сказал: - Я - мастер» [Там же, с. 5]) до названия глав («Санаторий Воровского», «Нехорошая квартира и террариум Мельпомены»); от имен героев (Михаил, Маргарита) до текстовых аллюзий («Он не искал света, он хотел покоя. < .. .> Первыми шли двое мужчин. Один, что постарше, в белом плаще с кровавым подбоем, беседовал со своим спутником - молодым человеком в разорванном хитоне и с обезображенным лицом» [Там же, с. 339]). Наконец, в «астрологическом романе» происходит «явление героя», то есть самого Михаила Булгакова, предлагаются трактовки некоторых фрагментов его биографии, а роман «Мастер и Маргарита» вписывается в интригу и объявляется «детонатором и инструментом нейро-лингвистического программирования» [Там же, с. 333]. Оценивать текст можно только с точки зрения социологии литературы
как показательный пример использования классического имени и культового романа в целях удовлетворения определенных амбиций медийной личности и достижения коммерческого успеха.
Таким образом, даже отдельные примеры, взятые в историко-функциональном (герменевтическом) аспекте позволяют проследить социокультурную связь между творчеством писателя и последующими периодами развития общества, определить характер его воздействия на читателя и, наоборот, воздействия ценностно-эстетической позиции читателя на интерпретацию.
Список литературы
Будницкая Т. Г. Михаил Булгаков глазами Запада. М.: Спутник+, 2001. 215 с.
Бэлза И. Ф. Генеалогия «Мастера и Маргариты» // Контекст - 1978. Литературно-теоретические исследования. М.: Наука, 1978. С. 156-248.
Варламов А. Н. Михаил Булгаков. М.: Молодая гвардия, 2008. 840 с.
Виноградов И. И. Завещание мастера // Вопросы литературы. 1968. № 6. С. 43-75.
Вулис А. С. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита». М.: Художественная литература, 1991. 224 с.
Гаспаров Б. М. Литературные лейтмотивы. Очерки русской литературы XX века. М.: Наука, 1994. 304 с.
Гашева И. В., Кондаков Б. В. Исследовательские стратегии начала XXI века. Статья первая // Вестник Пермского университета. 2011. Вып. 3. С. 167-175.
Глоба П. Астролог. Код мастера. М.: Яуза; Эксмо, 2011. 352 с.
Лакшин В. Я. Булгакиада. М.: Правда, 1987. 48 с.
Лакшин В. Я. Роман М. Булгакова «Мастер и Маргарита» // Новый мир. 1968. № 6. С. 284-311.
Смелянский А. М. Михаил Булгаков в Художественном театре. М.: Искусство, 1986. 383 с.
Снигирева Т. А., Подчиненов А. В. Литературоведческий роман как опыт реконструкции духовной биографии писателя // Духовность как антропологическая универсалия в современном литературоведении. Киров: Изд-во ВятГГУ, 2009. С. 158-162.
Соколов Б. В. Булгаков. Энциклопедия. Персонажи, прототипы, произведения, друзья и враги, семья. М.: Эксмо; Алгоритм; Око, 2005. 831 с.
Творчество Михаила Булгакова: Исследования. Материалы. Библиография. Кн. 1. Л.: Наука, 1991. 445 с.
Творчество Михаила Булгакова: Исследования и материалы. Кн. 2. СПб.: Наука, 1994. 382 с.
Творчество Михаила Булгакова: Исследования. Материалы. Библиография. Кн. 3. СПб.: Наука, 1995. 386 с.
Химич В. В. «Странный реализм» М. Булгакова. Екатеринбург: изд-во Урал ун-та, 1995. 233 с.
Химич В. В. В мире Михаила Булгакова. Екатеринбург: изд-во Урал ун-та, 2003. 332 с.
Цурганова Е. А. Традиционно-исторические и современные проблемы литературной герменевтики // Современные зарубежные литературоведческие концепции (герменевтика, рецептивная эстетика): реферативный сборник. М.: изд-во АН СССР, 1983. С. 12-27.
Чудакова М. О. Архив М. А. Булгакова. Материалы для творческой биографии писателя // Записки Отдела рукописей Государственной ордена Ленина библиотеки СССР имени В. И. Ленина. М.: Гос. социально-экономическое изд-во, 1976. Вып. 37. С. 25-151.
Чудакова М. О. Жизнеописание Михаила Булгакова. М.: Книга, 1988. 496 с.
Яблоков Е. А. Мотивы прозы Михаила Булгакова. М.: РГГУ, 1997. 200 с.
Яблоков Е. А. Роман Михаила Булгакова «Белая гвардия». М.: Языки русской культуры, 1997. 192 с.
Яблоков Е. А. Художественный мир Михаила Булгакова. М.: Языки славянской культуры, 2001. 424 с.
Яновская Л. М. Творческий путь Михаила Булгакова. М.: Советский писатель, 1983. 320 с.
Curtis J. A. E. Manuscripts don't bum: Mikhail Bulgakov, a life in letters and diaries.1. 1991 XIV, 306 p.
Milne L. Mikhail Bulgakov. A Critical Biography. Cambridge; New York; Port Chester; Melbourne; Sydney: Cambridge University Press, 1990. 324 c.
Proffer E. Bulgakov: Life and Work. Ann Arbor: Ardis, 1984. 670 c.
Pittman R. H. The writer's divided self in Bulgakov's «The Master and Margarita». N.Y.: St. Martin's Press, 1991. 21l p.
References
Belza, I. F. (1978). Genealogiia "Mastera i Mar-garity" [Genealogy of the "Master and Margarita"]. Kon-tekst - 1978. Lite-raturno-teoreticheskie issledovaniia. Pp. 156-248. Moscow, Nauka. (In Russian)
Budnitskaia, T. G. (2001). Mikhail Bulgakov glazami Zapada [Mikhail Bulgakov with the Eyes of the West]. 215 p. Moscow, Sputnik+. (In Russian)
Chudakova, M. O. (1976). Arkhiv M. A.Bulgakova. Materialy dlia tvorcheskoi biografii pisatelia [Archive of A. Bulgakov. Materials for the Writer's Creative Biography]. Zapiski Otdela rukopisei Gosudarstvennoi ordena Lenina biblioteki SSSR imeni V. I. Lenina. Moscow, Gos. sotsial'no-ekonomicheskoe izd-vo, vyp. 37, pp. 25-151. (In Russian)
Chudakova, M. O. (1988). Zhizneopisanie Mikhaila Bulgakova [Biography of Mikhail Bulgakov]. 496 p. Moscow, Kniga. (In Russian)
Curtis, J. A. E. (1991). Manuscripts don't Bum: Mikhail Bulgakov, a Life in Letters and Diaries. London, Bloomsbury. XIV, 306 p. (In English)
Gasheva, I. V., Kondakov, B. V. (2011). Issledovatel'skie strategii nachala XXI veka. Stat'ia per-vaia [Research Strategy in Early 21st Century. The First Article]. Vestnik Permskogo universiteta. Vyp. 3, pp. 167-175. (In Russian)
Gasparov, B. M. (1994). Literaturnye leitmotivy. Ocherki russkoi literatury XX veka [Literary Leitmotifs. Essays on Russian Literature of the 20th Century]. 304 p. Moscow, Nauka. (In Russian)
Globa, P. (2011). Astrolog. Kod mastera [Astrologer. Master Code]. 352 p. Moscow, Iauza, Eksmo. (In Russian)
Iablokov, E. A. (1997). Motivy prozy Mikhaila Bul-gakova [Motifs of Mikhail Bulgakov's Prose]. 200 p. Moscow, Russian State University for the Humanities. (In Russian)
Iablokov, E. A. (1997). Roman Mikhaila Bulgakova "Belaia gvardiia " [The novel by Mikhail Bulgakov "The White Guard"]. 192 p. Moscow, Iazyki russkoi kul'tury. (In Russian)
Iablokov, E. A. (2001). Khudozhestvennyi mir Mik-haila Bulgakova [The Art World of Mikhail Bulgakov]. 424 p. Moscow, Iazyki slavianskoi kul'tu-ry. (In Russian) Ianovskaia, L. M. (1983). Tvorcheskii put' Mikhaila Bulgakova [Creative Way of Mikhail Bulgakov]. 320 p. Moscow, Sovetskii pisatel'. (In Russian)
Khimich, V. V. (1995). "Strannyi realism" M. Bulgakova ["Strange Realism" by M. Bulgakov]. 233 p. Ekaterinburg, Izdatel'stvo Ural'skogo universiteta. (In Russian)
Khimich, V. V. (2003). V mire Mikhaila Bulgakova [In the World of Mikhail Bulgakov]. 332 p. Ekaterinburg, Izdatel'stvo Ural'skogo universiteta. (In Russian)
Lakshin, V. Ia. (1987). Bulgakiada [Bulgakiyada]. 48 p. Moscow, Pravda. (In Russian)
Lakshin, V. Ia. (1968). Roman M. Bulgakova "Master i Margarita" [M. Bulgakov's novel "Master and Margarita"]. Novyi mir, No. 6, pp. 284-311. (In Russian) Milne, L. (1990). Mikhail Bulgakov. A Critical Biography. 324 p. Cambridge; New York; Port Chester; Melbourne; Sydney, Cambridge University Press. (In English)
Pittman, R. H. (1991). The Writer's Divided Self in Bulgakov's "The Master and Margarita". N.Y., St. Martin's Press. 21l p. (In English)
Proffer, E. (1984). Bulgakov: Life and Work. 670 p. Ann Arbor, Ardis. (In English)
Smelianskii, A. M. (1986). Mikhail Bulgakov v Khu-dozhestvennom teatre [Mikhail Bulgakov in the Art Theater]. 383 p. Moscow, Iskusstvo. (In Russian)
Snigireva, T. A., Podchinenov, A. V. (2009). Literaturovedcheskii roman kak opyt rekonstruktsii dukhovnoi biografii pisatelia [Literary Novel as an Experience of the Writer's Spiritual Biography Reconstruction]. Dukhovnost' kak antropologicheskaia universaliia v sovremennom literaturovedenii. Kirov: Izd-vo ViatGGU, pp. 158-162. (In Russian)
Sokolov, B. V. (2005). Bulgakov. Entsiklopediia. Personazhi, prototipy, proizve-deniia, druz'ia i vragi, sem'ia [Bulgakov. Encyclopedia. Characters, Prototypes, Works, Friends, and Enemies, Family]. 831 p. Moscow, Eksmo, Algoritm, Oko. (In Russian)
Tsurganova, E. A. (1983). Traditsionno-istoricheskie i sovremennye problemy literaturnoi germenevtiki [Traditional Historical and Contemporary Problems of Literary Hermeneutics]. Sovremennye zarubezhnye litera-turoved-cheskie kontseptsii (germenevtika, retseptivnaia estetika): Referativnyi sbornik. Moscow, Izd-vo AN SSSR, pp. 12-27. (In Russian)
Tvorchestvo Mikhaila Bulgakova: Issledovaniia. Materialy. Bibliografiia (1991) [Art of Mikhail Bulgakov:
Research. Materials. Bibliography]. 445 p. Kn. 1. Leningrad, Nauka. (In Russian)
Tvorchestvo Mikhaila Bulgakova: Issledovaniia i ma-terialy (1994). [Art of Mikhail Bulgakov: Research and materials]. 382 p. Kn. 2. St. Petersburg, Nauka. (In Russian)
Tvorchestvo Mikhaila Bulgakova: Issledovaniia. Ma-terialy. Bibliografiia. (1995). [Art of Mikhail Bulgakov: Research. Materials. Bibliography]. 386 p. Kn. 3. St. Petersburg, Nauka. (In Russian)
Varlamov, A. N. (2008). Mikhail Bulgakov [Mikhail Bulgakov]. 840 p. Moscow, Molodaia gvardiia. (In Russian)
Vinogradov, I. I. (1968). Zaveshchanie mastera [The Will of the Master]. Voprosy literatury, No.6, pp. 43-75. (In Russian)
Vulis, A. S. (1991). Roman M. Bulgakova "Master i Margarita" [M. Bulgakov's Novel "The Master and Margarita"]. 224 p. Moscow, Khudozhestvennaia literatura. (In Russian)
The article was submitted on 03.07.2017 Поступила в редакцию 03.07.2017
Снигирева Татьяна Александровна,
доктор филологических наук, профессор,
Уральский федеральный университет,
ведущий научный сотрудник,
Институт истории и археологии УрО РАН,
620000, Россия, Екатеринбург-83,
пр. Ленина 51.
Подчиненов Алексей Васильевич,
кандидат филологических наук, доцент,
Уральский федеральный университет, 620000, Россия, Екатеринбург-83, пр. Ленина 51. [email protected]
Snigireva Tatiana Aleksandrovna,
Doctor of Philology, Professor,
Ural Federal University, Chief Researcher in the Institute of History and Archeology UB RAS, 51 Lenin Av.,
Yekaterinburg-83, 620000, Russian Federation. [email protected]
Podchinenov Alexey Vasilyevich,
Ph.D. in Philology, Associate Professor, Ural Federal University, 51 Lenin Av.,
Yekaterinburg-83, 620000, Russian Federation. [email protected]
