CC BY
102
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ МЫСЛИТЕЛИ РОССИИ
Б.К. Тебиев
МИХАИЛ АНДРЕЕВИЧ БАЛУГЬЯНСКИЙ (1769-1847)
Бедный униатский священник из Закарпатской Украины Андрей Балу-дянский (так изначально писалась фамилия, измененная М.А. Балугьян-ским после нескольких лет жизни в России) вряд ли мог даже мечтать о том, что его сын Михаил станет не последним человеком в Петербурге, будет принимать участие в работе Комиссии по составлению законов, окажется у истоков российской хозяйственной науки, будет заниматься преподавательской деятельностью как ученый-гуманист и займет должность первого выборного ректора Императорского Петербургского университета.
Годы юности прошли у сына священника довольно бурно. Вскоре после блестящего окончания (за два года вместо четырех) юридического факультета Венского университета Михаил Балугьянский получил кафедру в учрежденной Гроссвардейнской академии, где преподавал экономические и политические науки, затем был профессором Пештского университета. Но профессорская карьера и спокойная жизнь были ему в те годы явно не по душе. Зараженная примером революционной Франции, Европа бурлила страстями. Призывы к свободе, равенству и братству всех людей всколыхнули маленькую Венгрию. Молодой профессор оказался в гуще общественно-политической жизни, будучи одним из руководителей тайной революционной организации венгерских якобинцев Общества свободы и равенства.
Но Венгрия - это не Франция, здесь действовали жесткие феодальные порядки, были сильны полиция и королевская власть. Организацию якобинцев выследили, многих арестовали. На волосок от тюремного каземата оказался и молодой профессор. Однако ему удалось успеть вовремя уничтожить прямые улики, раскрывавшие его роль в антигосударственном заговоре. Ареста не последовало, но страну пришлось покинуть.
В конце 1803 г. Балугьянский был приглашен на преподавательскую работу в Петербург, где проходила реорганизация учительской семинарии, - сначала в учительскую гимназию, а затем в Главный педагогический институт.
Россия захватила Михаила Балугьянского. Здесь перестраивалась не только система образования, но и многие сферы социальноэкономической жизни. Огромная страна ждала перемен. Молодой император Александр I собирал под реформаторские знамена всех, кто был готов верой и правдой служить России и прогрессу. В Петербурге европейски образованного и прогрессивно настроенного профессора ждала
100
блестящая карьера ученого-экономиста, разработчика реформаторских программ. Заняв кафедру политических наук в Главном педагогическом институте, Балугьянский с головой окунулся в работу. Он не только глубоко и всесторонне изучал страну, ставшую для него второй родиной, но и всеми силами стремился перенести на русскую почву то ценное, что было наработано европейской наукой, особенно в области экономики и права.
С первых месяцев педагогической работы в России Балугьянский стал одним из самых популярных профессоров. «Дни, в которые приходил к нам на уроки профессор Балугьянский, были для всех нас светлым праздником, -писал впоследствии воспитанник Педагогического института академик К.И. Арсеньев. - С восторгом бежал каждый из нас в классы, узнав о его прибытии; его одушевленные и умные чтения слушаемы были с безмолвным вниманием; самые отвлеченные умозрения о капитале, о потреблении, о банках, о кредите нисколько не утомляли сил, напротив, возбуждали самый высокий интерес и любознательность. Балугьянский, державшийся всегда кротко и вежливо, но с большим достоинством, был всеобщим любимцем студентов, а по отбытии его из классов в продолжении нескольких часов безумолкно говорили о содержании его лекций, рассуждали, спорили и научались».
В 1806-1808 гг. в столичном «Статистическом журнале», издававшемся академиком Карлом Германом, профессор Балугьянский публикует серию статей, посвященных экономическому учению Адама Смита и его предшественников. Первые три статьи носили общее название «Национальное богатство. Изображение различных хозяйственных систем». Четвертая статья - «О разделении и обороте богатства» - имела особый раздел «Об ассигнационных банках и кредитных бумагах». Наряду с теорией А. Смита в этих работах подробно рассматривалось учение меркантилистов и французских экономистов-физиократов школы Ф. Кенэ. Этими статьями Балугьянский впервые заявил о себе в России не только как блестящий популяризатор классической политической экономии, истинный сторонник идей экономической свободы, но и как оригинальный экономический мыслитель. Рецензент Балугьянского Н. Кондырев писал по поводу его публикаций о теории А. Смита: «Изображение сие показывает, что оно писано мужем ученым и с большим знанием в политической экономии; кратко и ясно представляет оно три главшейшие системы государственного хозяйства: 1) систему, основанную на торговле, богатство народное представляющую в деньгах; 2) систему экономистов - в необработанных произведениях земли; и 3) теорию Адама Смита - в труде и мене».
Балугьянский связывал перспективы экономического развития России с либеральной реформой ее общественного и правового строя. Его экономические проекты и предложения, которые стали периодически появляться и в печати, и в виде аналитических записок в правительственные инстанции, не только тесно соприкасались с проектами выдающегося
101
русского реформатора М.М. Сперанского, но активно использовались последним, что, безусловно, свидетельствовало об их значении и высоком уровне экономического обоснования.
Известно, что в 1814 г. Балугьянский через министра финансов графа Д.А. Гурьева представил императору Александру I обширную записку по вопросу об освобождении крестьян от крепостной зависимости. В то время идеи, изложенные ученым, прямой поддержки не получили, но и не были полностью отвергнуты. Они ждали своего часа. Ожидание это, как нередко случалось в России, затянулось почти на четверть века. Многие положения и рекомендации из этой записки были использованы в конце 1830-х гг. при создании Министерства государственных имуществ и реформе управления государственными крестьянами.
В эти годы служебная карьера Балугьянского складывалась по-разному. Были и взлеты, и падения, вызванные, в основном, чисто внешними обстоятельствами. В 1819 г., вскоре после преобразования Главного педагогического института в Императорский Санкт-Петербургский университет, Балугьянский избирается сначала деканом философско-юридического факультета, а затем первым ректором университета. На ректорской должности проявились не только блестящие организаторские способности Балугьянского, но и прекрасные человеческие качества. Когда правительственная реакция обрушилась на передовую науку и по навету попечителя столичного учебного округа Д.П. Рунича под следствием оказались лучшие петербургские профессора А.П. Куницын, К.И. Арсеньев, А.И. Галич и Э.-Б.-С. Раупах, обвиненные в распространении революционных идей и в неуважении к религии, Балугьянский резко и страстно встал на защиту своих коллег. Убедившись, что его протесты против практиковавшихся способов расследования не имеют успеха, Балугьянский 31 октября 1821 г. демонстративно сложил с себя ректорские полномочия.
21 апреля 1822 г. Балугянский, оставаясь рядовым профессором университета, был приглашен в государственную Комиссию по составлению законов. Здесь судьба вновь свела его с М.М. Сперанским, вызванным из ссылки для руководства работами Комиссии. По поручению Сперанского Болугьянский составил несколько аналитических записок и проектов. Среди них три обстоятельные исторические записки, посвященные изложению финансовой политики в России со времен Петра I до 1818 г., записка «О монетных делах, о банках, о кредите, о налогах, о налоге поземельном», проекты учреждения Главного государственного казначейства, Комиссии погашения долгов, устройства страховой компании.
Спустя четыре года после начала работы в Комиссии по составлению законов Балугьянский имел личную аудиенцию у Николая I, который поручил ученому стать одним из руководителей работ по приведению в порядок действующего законодательства. 31 января 1826 г. в этих целях было учреждено II отделение Собственной Его Императорского Величества
102
Канцелярии, на которое возлагались обязанности по кодификации законов Российской империи. 4 апреля того же года Балугьянский назначается начальником этого учреждения. Работая под непосредственным руководством Сперанского, Балугьянский внес существенный вклад в составление Свода государственных законов.
Долгое время считалось, что научное наследие Балугьянского в значительной его мере утрачено. Однако незадолго до Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. в архиве Ленинградского отделения Академии наук СССР (фонд академика К.И. Арсеньева) профессором В.М. Штейном были обнаружены рукописи Балугьянского, в том числе тетрадь, содержавшая изложение системы его экономических воззрений с подзаголовком «Что должна сделать Россия в государственном хозяйстве и управлении для своего истинного и величайшего благоденствия».
В 1960-е гг. кандидат исторических наук Е. Косачевская в отделе письменных источников Государственного исторического музея г. Москвы обнаружила авторский конспект лекций Балугьянского под заглавием «Основания государственного хозяйства, преподаваемые профессором политических наук Михаилом Балудянским». Конспект открывался изложением трех систем - меркантилистов, физиократов и Адама Смита, и в значительной мере повторял логику статей в «Статистическом журнале». Подобно Смиту Балугьянский резко критиковал систему меркантилистов, поощрявших лишь «классы граждан», которые более всего увеличивают количество денег, тогда как все прочие классы почитают лишь «средством к достижению цели». Благосостояние «добытчиков денег» достигается за счет угнетения «тех классов народа», которые менее добывают денег.
Интересен проведенный Балугьянским анализ учения французских физиократов, утверждавших, что богатство нации формируется не в сфере внешней торговли, а в сельскохозяйственном производстве. Балугьянствий дает описание трех способов обработки частновладельческих земель: с помощью крепостных, вольнонаемных работников и откупщиков. При этом он реалистично и с особым сочувствием говорит о положении крепостных крестьян как людей, лишенных всякой собственности. «Крепостной человек не имеет никакой собственности, - писал Балугьянский. - Не ему принадлежит дом, в котором он живет; скот, который он содержит; одежда, которую он носит; хлеб, которым он питается; даже и сам он не себе принадлежит».
Примечательно, что эту же мысль и практически теми же словами излагал в своих лекциях воспитанникам Царскосельского лицея, в том числе А.С. Пушкину и будущим декабристам, один из учеников Балугьянского, выпускник Главного педагогического института профессор А.П. Куницын. Об этом свидетельствует сохранившийся конспект однокашника Пушкина, лицеиста А.М. Горчакова, будущего выдающегося русского дипломата, отличавшегося особым прилежанием в учебе. «Крепостной человек, -
103
писал со слов профессора Горчаков, - не имеет никакой собственности, ибо сам он не себе принадлежит. Не ему принадлежит дом, в котором он живет, скот, который он содержит, одежда, которую он носит, хлеб, которым он питается».
В своих лекциях Балугьянский (как и в аналитических записках в правительство) утверждал, что наемный труд является более производительным и рентабельным, чем труд крепостных. При этом в условиях наемного труда создаются предпосылки для развития крестьянского хозяйства «за счет экономии издержек, в виде капитала или имущества». С особыми симпатиями говорил ученый о свободных крестьянах-арендаторах -«откупщиках».
Оценивая учение физиократов, Балугьянский ближе подходит к Д. Рикардо, утверждавшему, что источником «чистого продукта», создаваемого в сельском хозяйстве, является не особая щедрость земли, как полагали французские экономисты, а вложенный в нее труд. Помещик, отмечал Балугьянский, «есть только хозяин, а возделывание земли своей предоставляет какому-либо крестьянину (с семейством), который собственный свой капитал полагает на возделывание». При этом откупщик-арендатор выступает в качестве капиталиста, который производительные силы земли умножает более, нежели помещик, благодаря чему увеличивается неизмеримо «богатство, с земли собираемое». Если физиократы включали в состав «производящего» класса общества лишь помещиков и откупщиков и считали, что прочие крестьяне - как вольные, так и крепостные - являются лишь поденщиками, Балугьянский относил к производящему классу всех крестьян-земледельцев и отдавал им предпочтение по сравнению с помещиками.
Разделяя воззрения Ф. Кенэ и его научной школы о первенствующем значении земледелия в развитии экономики, Балугьянский вместе с тем связывал воедино производство и обращение. «Труд, капитал и рынок, -утверждал он, - составляют три главные пружины в гражданской промышленности». Они действуют в одинаковой степени во всех трех областях -земледелии, мануфактурах и торговле. На основании этого, утверждал Балугьянский, все произведенное должно быть разделено между «всеми членами гражданского общества».
Оригинальностью и смелостью отличалась трактовка Балугьян-ским идеи Ф. Кенэ о «производяще-прибыльном» и «непроизводящебесплодном» классах общества. К последнему он относил всех потребителей - «от первого государственного чиновника до последнего тунеядца». По степени полезности из потребителей ученый выделяет гражданских чиновников и военнослужащих как лиц, обеспечивающих безопасность государства. За ними следуют ученые, труды которых приносят пользу «производящему классу». При этом физик и математик предпочитаются метафизику, грамматику, поэту, художнику. «Последнюю степень»,
104
по мнению автора, «составляют те, упражнения коих клонятся к одной роскоши, и, наконец, совершенные тунеядцы».
С особым блеском Балугьянский пропагандировал в своих лекциях экономическое учение Адама Смита, считая многие его положения весьма актуальными для России. В отдельных своих суждениях Балугьянский идет даже дальше Смита, полагавшего, как и физиократы, что земледельческий труд является более производительным, чем труд в промышленности. «Земледелец, - писал Балугьянский, - лишь первично обрабатывает, затем ремесленник прилагает свой труд, купец реализует товар». И все они должны участвовать в распределении созданного в обществе продукта.
Значительную часть лекционного курса Балугьянского составляло учение о финансах и кредите. Предметом его рассмотрения являлись мена, деньги, кредит, цена и ценность, торговля, баланс, государственная финансовая политика. Примечательно, что Балугьянский считал целесообразным взимать подати лишь с «одного чистого дохода нации», придерживаясь главного правила: как можно более дать государству доходов и при этом не истощать налогами народного капитала.
Существенным добавлением к характеристике политических и экономических воззрений Балугьянского являются записи его лекций, сделанные студентами Главного педагогического института, впоследствии крупными деятелями отечественной науки Арсеньевым, Рождественским. В них содержатся еще более резкие суждения по многим актуальным вопросам общественной и экономической жизни России, чем в опубликованных работах ученого и в его авторском конспекте. Судя, например, по записи Рождественского, Булугьянский резко отзывался о любых формах эксплуатации человека человеком, видел происхождение верховной власти в силе и богатстве одних и бедности и слабости других.
Мысли о современном хозяйстве, путях его развития и совершенствования, которые Балугьянский излагал в лекционном курсе и в научных статьях, нашли развитие и конкретизацию в его плане социальноэкономического обустройства России. Как отмечал В.М. Штейн, план, разработанный Балугьянским, был пронизан двумя важнейшими идеями - необходимостью освобождения крестьян от крепостной зависимости и проповедью плодотворности максимального накопления капиталов для будущего России. При этом Балугьянский рассматривал Россию как страну с преобладанием сельскохозяйственного промысла. Он писал, что Россия должна быть в самой высочайшей степени земледельческим государством. Того требуют ее местоположение, ее климат, качество земной почвы и дух ее народа. Наряду с этим он не исключал широкого развития мануфактур и торговли. По представлению Балугьянского, широкое развитие мануфактур произойдет само по себе при установлении свободной промышленности и накоплении капиталов.
105
Заглядывая в будущее России, ученый писал, что некогда она должна иметь 300 млн жителей, «основать деревню на деревне, город на городе, неизмеримые равнины обратить в плодоносные поля, все дороги, реки, каналы завалить провозными товарами» Стремясь к этой цели, «правительство должно иметь единственную мысль: накопление капиталов».
Большое внимание Балугьянский уделял оживлению отсталых районов страны, включения их в систему географического разделения труда. В его представлении, усиление внутренних связей в пределах России при развитии транспорта позволит включить в хозяйственный оборот всю огромную территорию империи. Обитатели бассейнов Печоры, Оби, Лены вступят в оживленный товарообмен с южными губерниями. В недрах их земли таятся сокровища, способные удовлетворить общественные потребности так же, как производимый южанами хлеб. Взаимный обмен между различными частями России должен вызвать «такое благоденствие, какого Германия, Великобритания и Голландия никогда и не воображали себе возможным».
Экономическое призвание страны Балугьянский видел именно в усилении внутренней, а не внешней торговли, считая ее «вечно постороннею целью России». Россия, в его представлении, должна стать «могущественной державой на суше, а некогда повелительницею на море». Ей достаточно повелевать Черным и Каспийским морями для организации торговли с южными иностранными государствами. При этом торговлю по Балтийскому морю Балугьянский отодвигает на второй план, выступая противником односторонней экономической ориентации на Запад: торговля с более развитыми западноевропейскими странами унижает достоинства России, делает ее колонией прочих европейских наций.
С точки зрения Балугьянского, нет необходимости проводить специальные мероприятия, поощряющие развитие промышленности. Он считал, что Россия сама по себе имеет настолько благоприятные предпосылки для промышленного развития, что никаких искусственных, стимулирующих мер принимать не следует. По его словам, главные мануфактуры в России находятся в деревнях, лежащих на Волге и Оке. Это распространение мануфактур в глубинных районах страны казалось ему доказательством того, что в России, как и в Америке, промышленность может достигнуть цветущего состояния без специального покровительства власти, «без всяких распоряжений».
Последовательно проводя линию либерального реформаторства, Балу-гьянский считал важнейшим препятствием для развития мануфактурного производства применение труда приписных (крепостных) крестьян. Таким образом, полагал он, мануфактуры искусственно развиваются за счет земледелия. В этой оценке нельзя не увидеть одного из внушительных аргументов против крепостничества. Вопрос об отмене крепостного права Балугьянский считал одним из центральных для России. Подходя крайне осторожно к обоснованию мысли о ликвидации крепостной системы,
106
он делал в своих рассуждениях акцент на необходимости предоставления непосредственному производителю полной личной свободы. Балугьян-ский отмечал, что «рабство простого народа» имеет отрицательное влияние на его нравственный характер, на его счастье, на накопление капиталов во всех классах граждан, а также на финансы, на общее могущество и благоденствие государства. «Посему истребление рабства, - писал Балу-гьянский, - составляет одно из благих намерений правительства. Доколь оно не будет истреблено, дотоль мы не можем льститься благоденствием».
Большой интерес представляла разработанная Балугьянским модель капиталистического развития отечественного сельского хозяйства. Придавая особое значение накоплению капиталов, он считал, что именно сельское хозяйство России способно дать такое накопление. Говоря о необходимости накопления капиталов в крестьянских руках, Балугьянский различал два вида земледелия - «великое» и «малое». При этом «великое земледелие» производится или самим владельцем, или посредством откупа (аренды) земли. «Малое земледелие» - система, при которой государственные поместья разделены между землевладельцами мелкими участками; частные поместья при отмене системы крепостничества отданы или проданы крестьянам в собственность.
Специфика России, по мнению Балугьянского, состояла в том, что здесь непременно должны сочетаться малое и крупное земледелие. Капиталы, необходимые для организации крупных хозяйств, должны накапливаться у крестьян, получивших личную свободу. Этими капиталами крестьяне будут возделывать владельческие поместья. Такой способ ведения хозяйства Балугьянский называл системой откупа и подчеркивал, что «крестьяне сделаются откупщиками и станут производить земледелие в господских поместьях, как фабриканты и купцы свой промысел». Предоставление земли в аренду располагающим необходимым капиталом крестьянам Балугьянский считал наиболее выгодной для России системой землепользования и надежным средством приращения народного имущества.
«Если такое состояние не изображает общего благоденствия, если неизмеримое пространство Империи не может чрез то наполниться бесчисленными миллионами счастливых обителей и Россия сделаться первейшею в свете, - писал в заключение своих рассуждений о земледельческом хозяйстве России Балугьянский, - то нет иного средства достигнуть сих целей. Она останется тем, чем были бесчисленные другие государства: по временам сильною и страшною, а иногда слабою, малозначащею; идеалом возможно счастливой благоденствующей нации она не будет никогда. Такого состояния нельзя вынудить, нельзя предписать законами. Оно есть следствие рачительного наблюдения наших оснований».
Последовательный защитник принципов экономического либерализма, Балугьянский решительно восставал против всех форм государственного хозяйства. Он был сторонником ликвидации государственной
107
собственности и передачи ее для эксплуатации в руки частных лиц. Все формы государственного хозяйства он считал нерациональными. Исключительное недоверие проявлял он и к системе государственного кредита, опасаясь того, что государство, заимствующее у частных предпринимателей средства, даст капиталам непроизводительное применение.
Подробно рассматривая проблемы кредита, Балугьянский пришел к мысли о том, что частое использование кредита государством приводит его к краю пропасти. В России эта перспектива является не столь грозной лишь потому, что здесь богатства еще не успели сконцентрироваться в руках купцов и фабрикантов, как на Западе. В этом преимущество России. Западные государства чрезмерно увлекаются коммерческой системой, основанной на предпочтении торговли, Россия же должна противопоставить этой системе свободу промышленности, которая ведет к торжеству земледелия. При этих условиях Россия станет сильнее всех западноевропейских государств и даже по развитию промышленности будет далеко опережать их. «...При восстановлении общей свободы промышленности, - писал Балугьянский, - нельзя предположить, чтобы Россия не могла когда-либо достигнуть такого состояния, чтобы быть единственной в свете нацией и в отношении фабрик».
Балугьянский прожил долгую и насыщенную неустанной работой жизнь, достиг высокого положения сенатора, чина тайного советника. И в годы либерального реформаторства, и в годы реакции он верил в Россию и ее народ, стремясь во всем быть полезным своей второй родине.
Литература
Алединский Н. М.А. Балугьянский [Некролог] // Северная пчела (СПб.) 1847. № 99. Aledinskij N. M.A. Balug'janskij [Nekrolog] // Severnaja pchela (SPb.) 1847. № 99. Балугьянский М.А.// Русский биографический словарь: в 20 т. Т 2. М., 1998. С. 74-76.
Balug'janskij M.A.//Russkij biograficheskij slovar': v 20 t. T. 2. M., 1998. S. 74-76. Баранов П. Михаил Андреевич Булугьянский, статс-секретарь, сенатор, тайный советник (1769-1847 гг.). Биографический очерк. СПб., 1882.
Baranov P Mihail Andreevich Bulug'janskij, stats-sekretar', senator, taj-nyj sovetnik (1769-1847 gg.). Biograficheskij ocherk. SPb., 1882.
Косачевская Е. Балугьянский - ученый-экономист и педагог [У истоков пропаганды политической экономии в России] // Экономические науки. 1971. № 12. С. 73-79.
Kosachevskaja E. Balug'janskij - uchenyj-jekonomist i pedagog [U istokov propagandy politicheskoj jekonomii v Rossii] // Jekonomicheskie nauki. 1971. № 12. S. 73-79.
108
