МИГРАЦИИ ИЗ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ В РОССИЮ: ЕСТЬ ЛИ СВЯЗЬ С ДЕГРАДАЦИЕЙ ЗЕМЕЛЬ? ВЗГЛЯД ЭКОНОМИКО-ГЕОГРАФА Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

УДК 911.7

DOI: 10.24412/cl-37200-2024-1200-1206

МИГРАЦИИ ИЗ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ В РОССИЮ: ЕСТЬ ЛИ СВЯЗЬ С ДЕГРАДАЦИЕЙ ЗЕМЕЛЬ? ВЗГЛЯД ЭКОНОМИКО-ГЕОГРАФА

MIGRATIONS FROM CENTRAL ASIA TO RUSSIA: IS THERE A LINK TO LAND DEGRADATION? VIEW OF HUMAN GEOGRAPHER

Себенцов А.Б.

Sebentsov A.B.

Институт географии РАН, Москва, Россия Institute of Geography RAS, Moscow, Russia

E-mail: asebentsov@igras.ru

Аннотация. В последние два десятилетия при изучении миграций все больше внимания уделяется изучению экологическим факторам возникновения миграционных потоков, которые стали хорошо заметны в ряде регионов Африки, Азии и Латинской Америке. Цель данной работы - показать возможные связи между миграцией и деградацией земель в странах Центральной Азии, а также определить возможности и ограничения дальнейших исследований. На основе анализа широкого круга статистических данных, выводов предыдущих исследований, а также анкетирования и интервью с населением в Кыргызстане, Таджикистане и Узбекистане, авторы приходят к выводу о существовании косвенных связей между этими процессами. Деградация земель становится фактором миграции в том случае, если создаёт угрозу источникам средств к существованию домохозяйств, что можно выявить в настоящее время только на локальном уровне. Миграции не только повышают благосостояние домохозяйств, но и заметно снижают нагрузку на землю. Перечисления мигрантов пока не становятся базой для инвестиций в прогрессивные практики устойчивого землепользований, что можно рассматривать как задачу для будущих практико-ориентированных исследований. В то же время сами эти практики по мере роста общей эффективности сельскохозяйственных предприятий могут привести к формированию нового «миграционного навеса».

Ключевые слова: миграции, Россия, Центральная Азия, деградация земель, опустынивание

Abstract. In the last two decades, the study of migration has increasingly focused on examining the environmental drivers of migration flows, which have become highly visible in many regions of Africa, Asia and Latin America. The aim of this paper is to show possible links between migration and land degradation in Central Asian countries and to identify opportunities and limitations of further research. Based on analyses of a wide range of statistical data, findings of previous studies, as well as questionnaires and interviews with the population in Kyrgyzstan, Tajikistan and Uzbekistan, the authors conclude that there are indirect links between these processes. Land degradation becomes a driver of migration if it threatens household livelihoods, which can currently only be identified at the local level. Migration not only increases household welfare but also markedly reduces pressure on land. Migrant enumeration is not yet becoming the basis for investment in progressive sustainable land use practices, which can be seen as a challenge for future practice-oriented research. At the same time, these practices themselves, as the overall efficiency of agricultural enterprises increases, may lead to the formation of a new "migration canopy".

Key words: migration, Russia, Central Asia, land degradation, desertification.

Введение. Колоссальные миграционные потоки стали своего рода «приметой времени» для современного глобального мира. Несмотря на то, что главным видом миграций, как и раньше, остаются рабочие, экологически обусловленные потоки мигрантов всё более или более заметны [1]. Причиной таких потоков становятся не только техногенные катастрофы, но и долгосрочные последствия изменения климата и ландшафтов в связи с хозяйственной деятельностью человека к глобальном, региональном и локальном масштабах. В известном «Атласе экологических миграций» упоминается, что 19 млн человек были перемещены в 2015 году из-за стихийных бедствий [2]. В 2020 г. - почти 31 млн [1]. Опустынивание и деградация земель также является одним из наиболее значимых факторов миграции, особенно в засушливых развивающихся странах [1, 3]. Проблемой исследования этой связи занимались многие исследователи на примере отдельных стран и районов Африки [4, 5], Азии [6], Латинской Америки [7]. К 2010-2014 гг. проблема связи миграции и опустынивания входит и в зону внимания Конвенции ООН по борьбе с опустыниванием и деградацией земель (КБО ООН). За этим следует серия научных работ и отчётов международных организаций, посвященных исследованию деградации земель и

миграции в наиболее населённых и засушливых регионах мира, Африке (южнее Сахары), Южной Азии и Латинской Америке, где в совокупности проживает около 60% населения Земли.

Центральная Азия также привлекала внимание исследователей как регион, где в постсоветский период наблюдались одновременно и масштабные миграции [8], и значительная деградация земель. Несмотря на то, что в большинстве исследований эти проблемы анализировались отдельно, некоторые работы были посвящены изучению именно этой не всегда очевидной связи [9-11].

Цель данной статьи - показать возможные связи между миграцией и деградацией земель в странах Центральной Азии, а также определить возможности и ограничения дальнейших исследований.

Данная статья содержит результаты проекта «Взаимосвязь деградации земель, изменения климата и миграции в Центральной Азии», реализованного на средства КБО ООН в 2020-2022 г. [12].

Информационная база и методы исследования. Экономико-географическая часть проекта «Взаимосвязь деградации земель, изменения климата и миграции в Центральной Азии» базировалась на широком круге статистических данных. Статистика международных организаций - Всемирного банка (макроэкономическая статистика), Международной организации труда (статистика рынка труда и миграции), Статистического комитета СНГ (сопоставление уровня доходов, зарплат и т.д.), Евразийского банка развития (оперативные оценки социально-экономической ситуации в соответствующих странах) - позволила в общем виде оценить роль притягивающих и выталкивающих факторов в возникновении столь масштабного миграционного коридора в Северной Евразии. Статистические данные России и Казахстана позволили уточнить численные показатели миграции, поскольку страны приема мигрантов обычно лучше ведут учет.

Статистика стран Центральной Азии позволила оценить факторы миграций и детализировать картину механического движения на региональном уровне в первую очередь для Кыргызстана и Таджикистана. Проведённое анкетирование в Кыргызстане, Таджикистане и частично Узбекистане позволило прояснить картину на локальном уровне, чтобы понять общий характер связи между миграцией и деградацией земель.

Миграционный коридор Центральная Азия - Россия: притягивающие и выталкивающие факторы. Современные социологические подходы к изучению миграций чаще всего объясняют миграции с помощью классической миграционной модели Pull-Push factor (притягивающих и выталкивающих факторов). Часть этих факторов связана с территорией выбытия мигрантов (push factors), часть - с территорией потенциального прибытия (pull factors). В некоторых исследованиях встречаются удерживающие факторы, что может быть также актуально, если исследователь сфокусирован на проблеме удержания или закрепления населения.

Придерживаясь классической схемы, мы выделили четыре основные группы факторов, которые влияют на существующие сегодня в странах Центральной Азии потоки мигрантов (см. рисунок 1). Анализируя причины миграций в рамках данной гравитационной модели, мы учитывали факт, что в основе миграций, лежит сложное переплетение обозначенных выше объективных факторов, индивидуальных жизненных обстоятельств мигрантов, эмоциональной оценки мигрантами стран приема и исхода, а также социальной вовлечённости потенциальных мигрантов в миграционные сети.

Ведущую роль в текущей миграционной ситуации играют безусловно демографические, экономические и социально-политические факторы. Влияние демографических факторов связано прежде всего с колоссальным естественным приростом (рисунок 2), который наблюдается прежде всего в уже перенаселённых аграрных районах. Несмотря на то, что естественный прирост снижается, население стран Центральной Азии в среднесрочной перспективе будет расти и прежде всего за счёт сельской местности (см. рисунок 3).

Влияние экономических факторов определяется тем, что экономика большинства стран не поспевала за ростом населения. Особенно ярко это наблюдалось в аграрных районах. Несмотря на то, что, согласно международной статистике, роль сельского хозяйства во всех центральноазиатских государствах быстро снижается, оно по-прежнему имеет колоссальное значение. Кроме того, важно учитывать, что значительная часть хозяйств нетоварные, а потому неразличимы для официальной статистики.

Рисунок 1. Схема притягивающих и выталкивающих факторов в миграционном коридоре Центральная Азия - Россия (составлено автором).

40 30 20 10

-10

ч ч

V 1 ГГ.. ГГ.

ич 0 «ч о «ч 0 «ч о № ^ * ^ «ч о «ч 0 ' ' 0 '0 «ч '0 '0 '

ич ю 00 00 о\ 0 о 01 1 2 <М 23 3 44 г- 00 00 о

о\ о\ 0 о 00 0 0 о 00 0 О 00 0 0 0 о 00 о 00 0 0 0

^ ^ ^ <м <М <м 2 <м <М <м 2 <м 2 2 <м 2 <м <М <м <м <м 2 <м 2 <М

0 ич о «ч 0 «ч 0 «ч о «ч о «ч 0 «ч о 0 ' 0 «ч ' 0 ' 0 ' ' о 0 ' о 0 ' 0 ' 0 «ч

ич «ч ю 00 00 о 00 1 1 <м 22 3 го 34 4 ю ю г- 00 00 о\

о\ о\ о 00 0 0 о 00 0 О 00 0 0 0 о 00 о 00 0 0 0 о

1 1 11 1 1 1 11 1 <М 22 2 2 <М 22 2 <М 22 2 2 2 <М 22 <М 22 2 2 2 <М

■ Казахстан — — Кыргызстан Таджикистан

Туркменистан

Узбекистан

Россия

Рисунок 2. Общий коэффициент естественного прироста на тыс. населения (по средним показателям за пять лет) (составлено автором по данным WDI 2022).

0

Колоссальные различия в объёмах душевого ВВП - маркер разных моделей экономики, которые сформировались в странах Центральной Азии [13]. Ресурсная модель характерна для Казахстана и Туркменистана, а в Кыргызстане и Таджикистане сложилась специфическая трудоэкспортная модель, в которой почти все отрасли экономики и общий совокупный спрос зависят от перечислений мигрантов. Мера этой зависимости, как показало наше анкетирование, особенно велика в сельской местности.

Смешанная, промежуточная модель, характерна для Узбекистана. Смешанная и трудоэкспортная модели продемонстрировали значительную уязвимость в связи с пандемией СОУГО, когда санитарные меры заметно сказались на перечислениях мигрантов.

50 000 -

Казахстан — — — Кыргызстан Таджикистан

Туркменистан _ _ Узбекистан

Рисунок 3. Изменение численности населения стран Центральной Азии с прогнозом до 2100 г. (составлено автором по данным WDI 2022).

Демографические и социально-политические факторы определяют положение на рынках труда. По сравнению с девяностыми годами уровень безработицы снижался, но на фоне роста численности населения снижался и уровень участия населения в рабочей силе (рисунок 4). Особенно это касалось женщин, доля которых в миграционном потоке последние годы быстро нарастает. Многие просто отчаялись найти работу, поскольку живут в сёлах, где нет альтернативы сельскохозяйственной занятости. Часть работает в нетоварном сельском хозяйстве, главная цель которого - самообеспечение семьи. Сопоставление региональных данных показывает, что имеется связь между уровнем участия в рабочей силе и уровнем урбанизации. Так, в Кыргызстане наименьший уровень участия в рабочей силе (57%) наблюдается в сельской Чуйской области, где уровень урбанизации около 18%. Такая же ситуация наблюдается в Нарынской области, где 85% населения живёт в селах, а уровень участия в рабочей силе - 52%. В городе Бишкеке, где всё население городское, уровень участия в рабочей силе достигает 67%. Широко распространена неформальная занятость, сезонная и частичная занятость, что затрудняет понимание общей картины.

40

30 -------------

20 10 0

<^<^<^<^<^<^<^<^<^00000000000000000000

_ _ Кыргызстан - женщины _ _ Кыргызстан - мужчины Таджикистан - женщины Таджикистан - мужчины

Рисунок 4. Уровень участия населения Таджикистана и Кыргызстана в рабочей силе по полу, % от всего населения от 15 лет (составлено автором на основе оценок и моделей МОТ).

Существенные различия в уровне заработных плат между Россией и Казахстаном, с одной стороны, и Киргизией, и Таджикистаном, с другой, определяют основную причину миграции (рисунок 5). Этот разрыв велик даже при сопоставлении доходов в сельскохозяйственном секторе в странах отъезда мигрантов и доходами в нефтяном, промышленном и сервисном секторах стран-реципиентов.

9,0 8,0 7,0 6,0 5,0 4,0 3,0 2,0 1,0 0,0

2014 2015 2016 2017 2018 2019

Казахстан _ _ Кыргызстан - — - Россия Таджикистан......Турменистан _ _ Узбекистан

Рисунок 5. Разрыв в минимальной заработной плате между Россией и странами Центральной Азии, раз (составлено автором по данным CIS Stat).

Многочисленные интервью и анкетные данные также подтверждают, что ведущую в принятии решения о переезде играют социально-экономические факторы:

«... в месяц наши мигранты в России получают 70- 80 тысяч рублей. Это примерно 15 тысяч сомони. А в то же время с одного гектара здесь он получает всего 15 тысяч сомони за 78 месяцев труда» Председатель дехканского хозяйства, 40 лет, мужчина, Таджикистан, Гиссарский район)

Связь миграций и деградации земель. Несмотря на то, что приведенный выше анализ и предыдущие исследования [8-11] демонстрируют ведущую роль социально-политических, демографических и социально-экономических факторов, можно говорить о существовании связи между деградацией земель и миграцией.

Во-первых, наиболее ярко эта связь проявляется на локальном уровне, поскольку конкретный социально-экономический, природный и географический контекст позволяет более точно разобраться в причинах решения о совершении рабочей миграции или переезде на постоянное место жительства. В зависимости от рельефа, абсолютной высоты, экспозиции склонов, и других геофизических причин меняется обеспеченность населения земельными и водными ресурсами, плодородие почв, характер антропогенного влияния на среду и т.п. Так, в верхнем поясе горных районов Кыргызстана (по данным интервью в Баткенской и Нарынской областях) мелким крестьянским хозяйствам трудно поддерживать созданную ещё в советское время инфраструктуру (загоны, кошары, поилки и пр.), не хватает ресурсов для кооперации, отсутствует надежное транспортное сообщение для вывоза произведенной продукции на внутренний рынок страны. Конкуренция за «лучшие земли» в условиях деградации земель, отсутствие альтернативной сельскому хозяйству занятости приводит к значительному оттоку населения. На Севере, в Иссык-Кульской области респонденты жалуются на рост засушливости климата, деградацию орошаемых земель вследствие разрушения созданной ещё в советское время инфраструктуры, рост поголовья скота и, как следствие, перевыпас.

Важную роль играют и экономико-географические факторы - близость крупных городов (рынки сбыта, рынки труда), транспортная и социальная обеспеченность территории. Так, респонденты в Кыргызстане свидетельствовали, что сравнительная близость их хозяйств к рынку сбыта в Бишкеке способствует специализации на производстве яблок, смородины, малины и свежих овощей. В селениях, приближенных к Иссык-Кулю, миграция сдерживается наличием рабочих мест в сфере обслуживания туристического потока, в т.ч. в санаториях, розничной торговле, ремесленном производстве сувениров и др.

Региональные данные также в целом косвенно свидетельствуют о связи между деградацией земель и миграцией населения. Перенаселённые сельские районы и регионы стран Центральной Азии обеспечивают основной прирост населения, а также основную часть потока внутренней и внешней миграции. Так, в Кыргызстане в 2020 г. сельские районы обеспечивали 65,8% общего прироста населения, а наиболее перенаселенные южные Баткенская, Ошская и Джалал-Абадская область дали чуть больше половины общего прироста населения Кыргызстана и львиную долю миграционного потока во внутренней и внешней миграции. В Таджикистане сельские районы наиболее быстро растущей Хатлонской области давали до 90% прироста её населения. В целом же сельские районы страны давали до 74% прироста населения и вносили основной вклад во внешние миграционные потоки.

Во-вторых, отток населения позволяет снять часть нагрузки с земли и позволяет уменьшить деградацию земель. Интервью с руководителями сельскохозяйственных предприятий и дехканских хозяйстве в Кыргызстане, Узбекистане и Таджикистане позволили сделать предположение о том, что в перенаселенных сельских районах, являющихся местом исхода основной части мигрантов, формируется своего рода «порочный круг»: постоянный прирост населения создаёт давление на природную среду, что становится фактором деградации земель, и приводит к еще большей их эксплуатации. Сокращение и деградация ресурсов, необходимых для самообеспечения домохозяйстве, ведёт к миграционному оттоку, что, в свою очередь снижает нагрузку на землю. Кроме того, перечисления мигрантов значительно увеличивают располагаемые доходы домохозяйств, снижают уровень бедности.

Согласно данным статистики перечисления мигрантов играют важную роль в хозяйстве стран Центральной Азии с трудоэкспортной моделью экономики. В Таджикистане их доля в ВВП колебалась в последние десятилетия в пределах от 44 до 49%, в Кыргызстане - от 25 до 33%. В сельской экономике, где число мест приложений труда за пределами сельской занятости ограничено, роль перечислений в сельском хозяйстве как правило ещё выше.

Выдвинутая вначале исследования гипотеза о том, что перечисления мигрантов могут стать фактором модернизации сельского хозяйства, внедрения современных технологий устойчивого землепользования не нашла своего подтверждения. Анкетный опрос в Таджикистане, Узбекистане и Кыргызстане показал, что большая часть средств тратится на поддержку и расширение текущего потребления и практически не трансформируется в долговременные накопления, а также инвестиции в сельское хозяйство.

«Деньги в основном идут на покрытие долгов, кредитов, покупку нужных вещей, скота, машины. А положение подсобного хозяйства улучшается только если кто-то очень экономит, расходы контролирует» (Жылдызбек, фермер, 52 г., мужчина, Кыргызстан, Нарынская область).

В Таджикистане, согласно анкетам, денежные переводы способствовали развитию малого бизнеса и предпринимательства: родственники мигрантов использовали денежные перечисления как первоначальный капитал для открытия собственного дела - кафе, магазина или пекарни.

В-третьих, международная миграция способствует развитию собственных центров конечного потребления, что оказывает влияние на практики землепользования, а также внутренние миграционные потоки. Денежные переводы стимулируют совокупный спрос, увеличивают потребление и, как следствие, ускоряют экономический рост прежде всего в крупнейших городах. Именно там наблюдается бурное развитие оптовой и розничной торговли, общественного питания, финансового посредничества. В реальном секторе экономики наибольшие стимулы получают отрасли пищевой и лёгкой промышленности, строительство. Небольшое число наиболее значимых центров становится всё более важными центрами конечного спроса и альтернативной занятости для окружающих сельских районов. В непосредственной близости от них появляются условия для развития товарного сельского хозяйства и внедрения практик устойчивого землепользования. Столицы становятся важными центрами экспорта сельскохозяйственной продукции на российский ранок.

С другой стороны, повышение плотности населения в пригородной зоне также приводит к усилению давления на окружающую среду, обостряет конкуренцию за ограниченные земельные ресурсы, что превращает городские агломерации в новые «горячие точки» деградации земель. Кроме того, столицы и крупные города являются не только центрами притяжения внутренних мигрантов, но и своего рода трамплинами для миграции в Россию, Казахстан и другие зарубежные страны.

Заключение. Перспективы и ограничения будущих исследований. Несмотря на усиление в последние годы процесса деградации земель, ведущая роль в формировании мощных миграционных потоков остается за демографическими, экономическими и социально-политическими факторами. Установить прямую зависимость миграции от деградации земель и изменения климата не представляется возможным. Проведенные интервью показали, что изменения окружающей среды могут способствовать усилению миграцией в том случае, если эти изменения воздействуют на источники средств к существованию домохозяйств (к аналогичным выводам приходят и исследователи на других кейсах [14]). Поскольку решение о смене места жительства или совершении рабочей миграции всегда проявляется субъективно и в определённом социально-экономическом, природном и территориальном контексте, эта связь лучше всего прослеживается на локальном уровне. В то же время многообразие этих контекстов затрудняет измерения, а также обобщение и сопоставление данных. Трудность представляет также переход от локальных наблюдений и выводов к выявлению и обобщению закономерностей на региональном уровне. Нехватка, несопоставимость и ненадежность статистических данных, что препятствием для понимания картины миграционных потоков даже на уровне отдельных стран.

Взаимосвязь между деградацией земель и миграцией требует дальнейшего изучения. Исследование показало, что, с одной стороны, отток «избыточного» населения позволяет снизить нагрузку на сельскохозяйственные земли, но, с другой, в районах притока мигрантов появляются новые «горячие точки» деградации земель. В практическом отношении перспективным представляется изучение условий, при котором перечисления мигрантов могли бы трансформироваться в инвестиции в практики устойчивого землепользования. Не менее важно понять, не создаст ли внедрение этих практик и общая интенсификация сельского хозяйства новый «демографический навес» из потенциальных мигрантов.

Публикация подготовлена на средства Госзадания Института географии РАН АААА-А19-119022190170-1.

Список литературы

1. Mcauliffe, M. Triandafyllidou A. (eds.) World Migration Report 2022, Geneva: IOM, 2021. 556 p.

2. Ionesco D., Mokhnacheva D., Gemenne F. The Atlas of Environmental Migration Routledge, 2017.

3. Hermans, K., Müller, D., O'Byrne, D. et al. Land degradation and migration // Nat. Sustain. 2023. No 6. P. 1503-1505. DOI: 10.1038/s41893-023-01231-4.

4. Afifi, T., R. Govil, P. Sakdapolrak and K. Warner Climate Change, Vulnerability and Human Mobility. Perspectives of Refugees from the East and Horn of Africa. Bonn: United Nations University, Institute for Environment and Human Security, 2012. 148 p.

5. Brzoska, M. and C. Fröhlich d C. Fröhlich Climate change, migration and violent conflict: Vulnerabilities, pathways and adaptation strategies // Migration and Development. 2016. No 5(2). P.190-210.

6. Behrooz Hassani-Mahmooei and Brett W. Parris. Climate change and internal migration patterns in Bangladesh: an agent-based model // Environment and Development Economics. 2012. No 17(6). P. 763-780.

7. Feng S., Krueger A., Oppenheimer M. Linkages among climate change, crop yields and Mexico-US cross-border migration // Proceedings of the National Academy of Sciences. 2010. No 107(32) P. 14257-14262.

8. Denisenko M., Strozza S., Light M. (eds). Migration from the Newly Independent States. Societies and Political Orders in Transition. Springer, Cham. 2020. DOI: 10.1007/978-3-030-36075-7_1.

9. Глазовский Н.Ф., Кудинова Н.В., Одинокова Л.Ю., Стрелецкий В.Н., Шестаков А.С. Миграции населения в странах СНГ, связанные с опустыниванием и засухой. ЮНЕП, 2000, 112 с.

10. Олимова С., Олимов М. и др. Деградация окружающей среды, миграция, внутреннее переселение и уязвимость сельского населения в Республике Таджикистан. Душанбе: МОМ, 2012. 54 с.

11. Filcak R. Environmental Change and Forced Migration: Drivers and Trends in the Ferghana Valley of Central Asia. // Migration: Practices, Challenges and Impact. 2013. P. 35-57.

12. Андреева О., Себенцов А., Куст Г., Колосов В. Взаимосвязь деградации земель, изменения климата и миграции в Центральной Азии. Бонн: КБО ООН, 2022. 42 с.

13. Трансформация моделей экономики в странах постсоциалистического мира: Монография / Отв. ред. М.О. Тураева, Л.Б. Вардомский. М.: ИЭ РАН, 2020. 192 с.

14. Hugo, G. Migration, Development and Environment Migration Research Series. Geneva: IOM, 2008. 65 p. DOI: https://doi.org/10.18356/7722fb75-en.