CC BY
11
УДК 821.511.132-3
DOI: 10.15350/26191490.2022.1.14
Г. К. Лисовская
МИФОПОЭТИКА СИМВОЛИСТСКОГО РОМАНА К. Ф. ЖАКОВА «СКВОЗЬ СТРОЙ ЖИЗНИ»
В статье анализируется символистский роман коми писателя К. Ф. Жакова (1866-1926) «Сквозь строй жизни». Профессор, ученый, энциклопедист, мыслитель - создатель оригинального философского учения, литератор -Каллистрат Фалалеевич Жаков был широко известен в культурной жизни России начала XX в. Его называли «Зырянским Фаустом» и «Зырянским Ломоносовым». Художественное творчество писателя - книги «На Север в поисках за Памом Бур-Мортом» (1905), «Из жизни и фантазии» (1907), «В хвойных лесах» (1908), «Под шум северного ветра» (1913), роман «Сквозь строй жизни» (1914), поэма «Биармия» (1916) и другие произведения внесли в российскую литературу Серебряного века неповторимые краски, в них отражена самобытность миропонимания коми-зырянина, обогащенного опытом мировой философии и художественной культуры. В статье рассмотрено влияние эстетики символизма на особенности поэтики романа «Сквозь строй жизни» - самого крупного произведения К. Ф. Жакова. Показано сочетание в романе автобиографизма и автомифологизма -реалистической, событийной основы и мифосимволического смысла его художественного пространства.
Ключевые слова: К. Ф. Жаков, роман «Сквозь строй жизни», эстетика модернизма, символистский роман, миф, символ.
Введение
Творчество коми писателя и философа конца XIX - начала ХХ в. К. Ф. Жакова - особая страница в истории литературы России, не имеющая аналогов по многогранности и глубине эстетических поисков и самобытности их результатов.
Его художественное и философское наследие вписывается в контекст духовных исканий Европы и России рубежа веков, для которых характерны два противоположных течения. На одном полюсе -постылая «трезвость позитивизма и вульгарного материализма», на другом - «хмель иррационализма» (С. С. Аверинцев). Жаков был противником позитивизма, как в философии, так и в искусстве. Он мог бы подписаться под словами одного из идеологов новой литературной школы - символизма: «Я не верю в будущее натурализма или какой-либо реалистической школы. Напротив, я верю в более или менее неотвратимый приход поистине
идеалистического и даже мистического искусства, опирающегося на новую технику... Я верю в будущее искусство, которое низвергает всякий привычный логический или исторический метод, и произойдет это от того, что разум, исчерпавшийся в чисто рациональных усилиях, будет ощущать потребность обновления в совершенно иных областях мысли» (Шарль Анри) [цит по: Яроциньский, 1978, с. 56].
Революция идей, дошедшая и до России, нашла отражение в творчестве В. Брюсова, А. Белого, Вяч. Иванова и других писателей начала ХХ в. К. Ф. Жаков, никогда не объявлявший себя приверженцем эстетики символизма, тем не менее, в своих философских, культурологических и эстетических рассуждениях показал себя сторонником этого «нового искусства». Эстетическое кредо коми писателя, основанное на «преодолении жизни во имя творчества», «победы над тоской жизни»,
избавления от «давления действительности», ведет его к новым формам художественного обобщения, часто опережающим общую картину литературной эволюции.
Изученность проблемы
Ю. Б. Орлицкий, крупнейший исследователь поэтики литературы начала ХХ в., рассматривая первое появление стихов К. Ф. Жакова в «Зеленом сборнике стихов и прозы» (СПб., 1905) с «Песнями Пама Бур-Морта», признал их уникальное место в поэзии Серебряного века «с точки зрения языковой культуры как один из первых опытов действительно оригинальных верлибров» [Орлицкий, 1993, с. 29]. Показательно, полагает исследователь, что на поэтический дебют К. Ф. Жакова обратил внимание А. Блок в своей «сочувственной рецензии»: «непривычность свободного стиха для русской традиции была еще очень ощутима, основные опыты самого А. Блока в этом направлении были пока впереди» [Орлицкий, 1993, с. 28]. Ценные наблюдения сделал ученый, анализируя прозу писателя. Он отметил весь спектр «пограничных» явлений, характерных для «поисковой» литературы его времени, и подчеркнул, что «поиски коми писателя не только вписываются в общую картину эволюции русской литературы начала ХХ века, но вносят в нее собственные, в значительной мере уникальные новации» [Орлицкий, 1993, с. 33]. В частности, Ю. Б. Орлицкий отметил полиструктурный характер первой книги прозы «На Север в поисках за Памом Бур-Мортом».
Новаторский, во многом экспериментальный характер имеет и автобиографический роман К. Ф. Жакова «Сквозь строй жизни». Этим объясняется неоднозначность толкования его критиками. Обстоятельная рецензия на роман вышла вскоре после его публикации. А. Поведская, называя произведение «автобиографией», отметила недостаток художественности, но своеобразие «психологического материала» [Поведская, 1914, с. 536]. С большим интересом следил за творчеством писателя М. Горький. В год выхода первого тома «Сквозь строй жизни» он сообщает своему другу Л. Андрееву: «Знаешь, в России есть интересный писатель Жаков, зырянин. Любопытнейшая фигура!» [Литературное наследство, 1965, с. 346]. Подробнее о взаимоотношениях А. М. Горького и К. Ф. Жакова повествуется в очерке А. И. Туркина «Каллистрат Фалалеевич Жаков» [Туркин, 1990, с. 23-25]. Впоследствии пролетарский писатель
изменил мнение о романе по идеологическим соображениям, и таким образом интерпретация романа по социологическому принципу была закреплена в советском литературоведении. В 1980 г. после многих лет запрета имени и творчества писателя в академическом издании «Истории коми литературы» появился обзор его художественного наследия. Авторы отметили «богатый фактический материал» (подробности быта и обычаев коми крестьян), но «реакционные эстетические принципы» [История коми литературы, 1980, с. 86, 88].
После отмены идеологических ограничений с 90-х гг. ХХ в. появилась возможность активного изучения творчества К. Ф. Жакова. В 1990 г. учеными Коми научного центра был опубликован препринт, в котором впервые давался целостный анализ произведения писателя [Творчество, 1991]. В этом же году состоялась первая научная конференция, посвященная К.Ф. Жакову, по результатам которой издан сборник материалов [Жаков, 1993]. Тридцать лет систематического изучения произведений выдающегося коми писателя и философа позволили осмыслить многие грани его художественного наследия и определить место К. Ф. Жа-кова в коми литературе и литературе России ХХ в. Коми ученые обращаются и к роману «Сквозь строй жизни», анализируют разные аспекты его поэтики. В. Н. Демин рассматривает произведения К. Ф. Жакова как философский роман, в котором писатель «показал поиск истины» [Демин, 1993, с. 19]. Т. Л. Кузнецова акцентирует внимание на «исповедальном пафосе» произведения, связанном с «психологическим анализом» [Кузнецова, 1993, с. 75]. Е. К. Созина обнаруживает в романе признаки черт «жития» и «моления» - традиционных жанров древнерусской литературы [Созина, 2008, с. 215]. В. П. Ефименко полагает, что писатель «испытывал некоторые принципы сюжетостроения и композиции европейского плутовского романа и просветительского воспитательного романа» [Ефименко, 2002, с. 27].
Цель статьи
Признавая убедительность приведенных трактовок произведения К. Ф. Жакова, полагаем необходимым выделить в авторской эстетической концепции тяготение к синтезу и дать жанровое определение роману как символистскому. Отдельные черты его поэтики - и исповедальность, и интенсивный поиск истины, и «воспитание чувств» - воплощаются в оригинальной структу-
ре целостного многоуровневого образования, где невозможно выделить какой-то один его пласт.
Результаты
Определение «символистский» наиболее близко подходит к жанровой характеристике романа К. Ф. Жакова, как писал С. П. Ильев: «Модернистский роман можно назвать символистским только при условии, что в его системе фундаментальное место принадлежит категории символа и диалектически связанной с ней категории мифа» [Ильев, 1991, с. 16]. Творчество для Жакова - это «преодоление "трагедии познания" мечтою» [Жаков, 1966, с. 110]. Он называл себя северянином, творящим «из себя» мир [Жаков, 1996, с. 110], а это и есть мифотворчество, ибо «миф не есть бытие идеальное, но жизненно ощущаемая и творимая реальность» [Лосев, 2008, с. 220]. В таком типе творчества, по мнению К. Г. Юнга, «динамика и глубинный смысл сосредоточены не в историческом, но в мифологическом материале, они коренятся в выразившем себя через них изначальном видении» [Юнг, 1992, с. 121]. Роман К. Ф. Жакова «Сквозь строй жизни» (1912-1914) и является таким мифологическим текстом, несмотря на то, что сам писатель утверждал: «.в автобиографии я стал окончательно реалистом, победив сказочника» [Жаков, 1996, с. 109]. И действительно, в этом произведении есть все признаки автобиографического жанра, которые Ф. Лежен, первый исследователь автобиографической прозы, называет автобиографическим пактом или соглашением. Его определение приводит в своей монографии Н. А. Николина. «Автобиографический пакт» включает в себя достоверное сообщение о своей жизни (родители, родственники; этапы жизни - детство, отрочество, юность, зрелая жизнь; учеба, работа, путешествия и т. д.); стандартизированный характер заглавий, в них устойчиво присутствует понятие времени и пространства [Николина, 2002, с. 380]. Так, имеют связь с пространственно-временными отношениями названия глав в романе К. Ф. Жакова: «В Вологде», «Киев», «Поездка в Тотьму», «Возвращение на родину», «Прибытие в Вологду» или «Первые годы», «Воспоминания из раннего детства» и др.). Уделено большое внимание проблеме адресата, элементам автокоммуникации (когда автор обращается к самому себе), роли «чужого слова», а также «другого» в формировании своего «я». То «нагромождение лиризма», которое увидели в романе критики [Поведская, 1914, с. 579] - это и есть
беседа автобиографического героя с самим собой: «О, Гараморт! Когда оставишь ты шар земной!» [Жаков, 1996, с. 306], с Высшим адресатом («Бог мой! Зову тебя в свидетели дел и помыслов моих» [Жаков, 1996, с. 267], с оппонентами, учениками, учителями и другими собеседниками: («О Сократ и Платон, ты, Аристотель, и ты, Эпикур, и вы все, почтенные гости мои.» [Жаков, 1996, с. 300]: «Первобытные народы, ... читайте мою книгу.» [Жаков, 1996: 117]; «О, дети мои, не живите так, как я жил.» [Жаков, 1996, с. 94]; «Идите все, окружите меня цепью ваших рук, смейтесь надо мною, я спокойно разорву эту цепь.» [Жаков, 1996, с. 255].
К. Ф. Жаков создает автопортрет сквозь призму внешних событий и внутренних борений. Его книга -это путешествие во времени в поисках смысла собственной жизни. Этот поиск требовал не развертывания подробного сюжета, а узловых моментов, которые имели отношение к той сверхзадаче, которую решал писатель, а «Есть ли у художника личная биография, кроме той, что в ремесле? И если есть, важна ли она?» [Цветаева, 1994, с. 78-79]. Концептуальный характер автобиографии определялся эстетикой начала XX в., характеризуя которую, Л. Долгополов писал: «Создавался новый, небывалый тип художественного мышления, в котором личный, автобиографический опыт приходил в сопряжение с реальным типом истории» [Долгополов, 1988, с. 55]. Художники выстраивали свою жизнь по законам литературного текста в соответствии со своими эстетическими воззрениями. Свой индивидуальный миф выстраивал и Жаков в жизни и творчестве. Один из студентов Санкт-Петербургского психоневрологического института так описывал своего преподавателя: «В его светло-серых глубоких глазах светился большой ум и проглядывало эпическое спокойствие еловой пармы родной зырянской земли. Широкоплечий, всегда ровно спокойный, медлительный в движениях, с лицом вогула, обрамленным нимбом красивых, мягких, курчавых... волос, он производил своеобразное впечатление кудесника, верного древним богам... Мы, студенты, называли его «зырянским Памом» [Янович, 1926, с. 5]. Воздействие Жакова на студентов было почти мистическим. Не менее сильное эмоциональное влияние имел и роман писателя, отразивший его «биографическую легенду». Такое воздействие, по мнению исследователей, имеют произведения, в которых есть «неосознанная всеобщая потреб-
ность» [Юнг, 1992, с. 149], а для этого герой произведения должен быть не столько реальной личностью, сколько неким символом. Именно таков персонаж романа «Сквозь строй жизни» - это и историческая личность, и символическая, лишенная индивидуальных характеристик. Не случайно он имеет два имени: автобиографически конкретная историческая личность зовется Феофилактом Панюковым, а символическая - Гарамортом. Фабульное время и пространство романа точно определено. Жаков пишет: «в 1866 г. 18 сентября в деревне Давпон села Вильгусть, в трех верстах от города Устьсысольска, ночью жена резчика Фалалея - Устинья - родила ему одиннадцатого ребенка...» [Жаков, 1996, с. 19]. В то же время это лирическое или символическое, оно же - мифологическое пространство. Автор отталкивается от реальности и трактует свою личность символически. Так, эпиграфом к первой главе стали слова: «Я маленький герой в большой сказке мира» [Жаков, 1996, с. 19].
Феофилакт Панюков излагает подробности своей биографии, а Гараморт превращает их в сказку. Это он беседует с тенями великих мудрецов, и в минуты озарения не Феофилакт слышит наставления своего умершего отца, а к Гараморту нисходит откровение в образе Фалалея - символического Мудреца и Учителя. Свое второе имя - Гараморт -жаковский персонаж получает не сразу: годы детства, ученичества, духовного становления он проходит под тем именем, что нарекли его родители, и лишь когда превращается в творческую личность -философа, сказочника - становится Гарамортом. Само это имя наполнено мифологическим смыслом и напоминает имена персонажей из других произведений Жакова - Пама Бур-Морта, Мича-морта, Войморта - искателей истины, мудрецов и скитальцев. Роман «Сквозь строй жизни» - та же мифологическая сказка о человеке, оторвавшемся от своего народа и возвращающемся к нему уже в качестве учителя и пророка.
Автобиографизм этого произведения, неразрывно связанный с автомифологизмом, восходит к тому типу автобиографической прозы, определение которой дал М. М. Бахтин: «Этот тип автобиографического самосознания человека связан со строгими формами мифологической метаморфозы. В основе ее лежит хронотоп - «жизненный путь ищущего истинного познания. Жизнь его расчленяется на точно ограниченные эпохи или ступени. Путь проходит через самоуверенное невежество,
через самокритичный скепсис и через познание самого себя к истинному познанию» [Бахтин, 1976, с. 273].
Если сюжет романа осмыслить как мифологический, то мы увидим цепочку событий, которая, по Ю. Лотману, сводится к цепочке «вхождение в закрытое пространство - выхождение из него» [Лотман, 1992, с. 72-73]. Из открытого пространства природной жизни, «детского рая», герой уходит в городскую жизнь, мир цивилизации, мечется, страдает в этом безвоздушном пространстве, как юные Тогай и Беженада-Вирси-Угро из одноименных легенд писателя. Гараморт духовно преодолел закрытое пространство, он художник, творец, и вернулся, чтобы служить людям Севера. Жаков, превращая Феофилакта Панюкова в Гараморта, выводит его из исторического времени и пространства: «Родины же моей нет не только на земле - везде чувствую я себя как чужеземец, полагаю, что никогда во Вселенной не найду я своего пристанища» [Жаков, 1996, с. 92]. Герой романа приобретает литературно-мифологические измерения, когда сравнивает себя с Робинзоном Крузо, Одиссеем: «О Гараморт, О Робинзон Крузо! Хотя живешь ты не на острове отчаяния, а в большом городе, но чувствуешь себя таким же одиноким, как Одиссей, в бедах постоянный» [Жаков, 1996, с. 266], и Дон-Кихотом, считая себя «безумцем новых дней» [Жаков, 1996, с. 275]. Параллель с этими персонажами - не подражание литературным образцам, а выражение «универсальной повторяемости определенных ролей и ситуаций», которую Е. М. Мелетинский называет «существеннейшей чертой модернистской поэтики мифологизирования» [Мелетинский, 1976, с. 315]. Временные очертания разрываются историческими реминисценциями лирических отступлений: «Я погрузился в старые давние времена Агамемнона и Клитемнестры, Ахиллеса, Аякса и Диомеда. О сладкий час! Великая минута сочетания времен» [Жаков, 1996, с. 213]. Установка на одновременность культуры, особенно античной, характерная черта художественного мышления Жакова, соответствует поликультурному пространству эпохи Серебряного века. Е. В. Караваева-Кузьмина так писала о культурной атмосфере этого времени: «В нашей среде сосредоточилась вся мировая культура... в этом смысле были гражданами вселенной, хранителями великого культурного музея человечества» [Караваева-Кузьмина, 1968, с. 267-268]. Лирическое расширение пространственно-времен-
ных пределов у Жакова - это не бегство от исторического времени, а погружение в изначальную суть вещей и явлений, то, что А. Ф. Лосев называет мифической или личностной целесообразностью, когда «личность вдруг осознает свою «исконную и первичную светлую предназначенность», «вспоминает утерянное блаженное состояние» [Лосев, 2008, с. 229]. Человек «начинает относиться к самым обычным вещам вдруг с какой-то новой точки зрения»., когда «вся жизнь предстает вдруг как бесконечный символ.» [Лосев, 2008, с. 235].
«Мистическое присутствие бесконечного» в каждом эпизоде жизни, рассказанной писателем. Даже сквозь бытовые сценки повествования проступает притчевая символика, актуализируемая эпиграфами. Так, воспоминания о раннем детстве (гл. 2.) наполнены знаками - предчувствиями будущих бед через эпиграф: «Падение в мрак и холод -первое бедствие, людской обман - мое первое воспоминание» [Жаков, 1996, с. 22]. М. Цветаева писала о М. Волошине: «Отношение его к людям было сплошное мифотворчество, то есть извлечение из человека основы и выведение ее на свет» [Цветаева, 1994, с. 205]. Автомифологизм Жакова направлен на извлечение ядра своей личности. Чтобы понять самого себя, писатель обращается к глубинным слоям своей психики, исследует архетипическую природу тех, кто формировал его личность. Образы отца и матери Жакова появляются как в первой книге «На Север в поисках за Памом Бур-Мортом (1905), так и в итоговом произведении, романе «Сквозь строй жизни». Подробно, с бытовой конкретностью описанные персонажи, они в то же время фигуры символические, укладывающиеся в гендерные архетипы. Отец - крестьянин, известный на всю округу резчик по дереву Фалалей. С ним Феофилакт Панюков познает азы ремесла и крестьянской морали. А когда в минуту душевной смуты к Гараморту являются тени великих мудрецов, чтобы научить, как жить на свете, среди них был и старик Фалалей, как главный Учитель. В образе отца в романе К. Жакова получает воплощение архетип духа (старика), анализируя который К. Г. Юнг отмечал: «Старик всегда появляется тогда, когда герой находится в безнадежной и отчаянной ситуации, из которой его могут вывести только глубокие размышления или счастливая мысль.» [Юнг, 1997, с. 219].
Мать Жакова - Устинья - является воплощением самой природы и полным антиподом своего
мужа. Живущая чувствами, а не разумом, Устинья выполняет свое изначальное предназначение - растит детей, слепо защищает их. В то же время она безвольна, расточительна и в этом плане выступает как сила, разрушительная для семьи. В Устинье, так же как и в Фалалее, проступает первообраз -архетип матери, амбивалентный по своей сути [Юнг, 1997, с. 113].
На полюсе «Природа» находится также Нялай, брат Устиньи и дядя писателя. Этот богатырь из Шошки является воплощением простодушной и необузданной первобытной силы. Жаков пишет: «О Нялай! От тебя взял я твои страсти, твое безумие, часть твоих мускулов, натуру Эпиметея, и лишь малая часть мудрости перешла мне от Фа-лалея, малая часть прометеевской прозорливости озарила мою темную, глубоко страдающую душу» [Жаков, 1996, с. 64].
Амбивалентность автобиографического персонажа романа «Сквозь строй жизни» зашифрована в его имени. Оно образовано от слов «гара» (в ижемском диалекте коми языка - это переплетенный, двойной, напр., о нити) и «морт» (человек), т. е. двойственный человек. А вот что пишет в своей автобиографии Ницше: «Происхождение мое двойственное. поскольку во мне мой отец, я уже умер, поскольку моя мать, я еще живу и мужаю.» [цит. по: Вересаев, 1981, с. 223]. Итог борьбы с самим собой и с внешними обстоятельствами один философ поведал миру в символико-мифо-логическом философском романе «Сквозь строй жизни», другой - в символико-мифологической философской поэме «Так говорил Заратустра». В автомифологизме Жакова невозможно не увидеть влияние личности Ницше и его эстетики. Жаков откликается на ницшевский призыв к активности, к самоусовершенствованию, к устремленности вперед: «Я возделываю человека в себе.», «Мне нужно познать себя. О как трудно найти самого себя» [Жаков, 1996, с. 105] и цитирует немецкого философа: «Где твое право искать дорогу к самому себе? . Где твое первое движение, в чем твоя инициатива?» [Жаков, 1996, с. 171].
Географические образы, используемые Ницше в качестве метафоры духовного ландшафта (пустыня, горы, долина) - восхождения и спуски, связанные с интроспекцией, поиском судьбы, появляются и в романе Жакова. Мифологема странника - основная в обоих текстах. Гараморт, как и Заратустра - изгнанник и скиталец (Заратустра: «Ты, уединение - отчизна моя», «Я странник,
неустанно восходящий на гору» [Ницше, 1990, с. 162, 292]; Гараморт: «Родины моей нет не только на земле - везде я чувствую себя как чужеземец», «Я странник, бесконечность - моя родина») [Жаков, 1996, с. 92, 182].
Главный итог своей жизни один обозначил так: «Смотрите, я - провозвестник молнии, я тяжелая капля из грозовой тучи, а имя той молнии - Сверхчеловек» [Ницше, 1990, с. 13]; другой пользуется той же символикой - он говорит что блуждал, «словно тяжелая туча, между прошлым и будущим», чтобы родить молнию («Молния» - творческое начало духа моего») [Жаков, 1996, с. 283].
Несмотря на большую близость образов Гара-морта и Заратустры, нельзя считать лирическое «Я» Жакова в этом произведении полностью «олитературенным», варьирующим образ Заратустры. Искания Жакова глубоко укоренены в национальную почву, в этом жизненность его рефлексии. Гараморт несет в себе черты мифологических персонажей из других произведений писателя: трагически одинокого Шыпичи, отпавших от рода
Беженады-Вирси-Угро и Тогая, искателей истины Джака и Качаморта, премудрого Пама Бур-Морта, творящего свою судьбу. Он стал воплощением зырянской души в ее исконном проявлении.
Вывод
Итак, символизм как особое мировосприятие и жизнетворчество в романе К. Ф. Жакова - писателя и философа обогатился национальной самобытностью мирочувствования коми-зырянина, жизнетворчеством выдающейся личности, человека мощного, дерзновенного, независимого ума, ломающего привычные эстетические рамки. Рассматривая роман Жакова сквозь призму его автобиографизма и автомифологизма, мы видим, что герой романа, являясь исторической личностью, проявляет глубинные архетипические и литературно-мифологические измерения. Писатель, мечтавший о «согармоническом идеале реализма» [Жаков, 1996, с. 58], написал подлинную историю своей жизни языком символа и мифа, воплотившейся в оригинальной структуре символистского романа.
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
Бахтин, 1979 - Бахтин М. М. Эстетика художественного творчества. М.: Искусство, 1979. 423 с.
Вересаев, 1981 - Вересаев В. Живая жизнь. М.: Политиздат, 1981. 335 с.
Демин, 1993 - Демин В. Н. К. Ф. Жаков как явление финно-угорской культуры ХХ века // К. Ф. Жаков. Проблемы творчества. Сыктывкар, 1993. (Труды Института языка, литературы и истории Коми научного центра). С. 8-20.
Долгополое, 1988 - Долгополов Л. Андрей Белый и его роман «Петербург». М.: Сов. писатель, 1988. 416 с.
Ефименко, 2002 - Ефименко В. П. Западно-европейская литературная традиция в творчестве К. Ф. Жакова // Коми зырянская культура ХХ века и финно-угорский мир: Сборник статей. Сыктывкар: Изд-во Сыктывкарского университета, 2002.
Жаков, 1993 - К. Ф. Жаков. Проблемы творчества: Материалы регион. науч. конф. Сыктывкар, 16-18 окт. 1991 г. (Труды Института языка, литературы и истории Коми научного центра УрО РАН; Вып. 55) Сыктывкар, 1993. 162 с.
Жаков, 1996- Жаков К. Ф. Сквозь строй жизни. Роман. Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1996. 384 с.
Ильев, 1991 - Ильев С. П. Русский символистский роман. Аспекты поэтики. Киев: Лыбидь, 1991. 168 с.
История коми литературы, 1980 - История коми литературы. В 3-х. Т. 2. Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1980. 328 с.
Караваева-Кузьмина, 1968 - Караваева-Кузьмина Е. Ю. Встречи с Блоком // Учен. зап. Тартуского ун-та, 1968. № 209. С. 46-55.
Литературное наследство, 1965 - Литературное наследство. Горький и Леонид Андреев. Т. 72. М.: Наука, 1965. 560 с.
Лосев, 2008 - Лосев А. Ф. Диалектика мифа. М., 2008. 303 с.
Лотман, 1992 - Лотман Ю. Культура и взрыв. М.: Гнозис; Издательская группа «Прогресс», 1992. 272 с.
Мелетинский, 1976 - Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. М.: Наука, 1976. 403 с.
Николина, 2002 - Николина Н. А. Поэтика русской автобиографической прозы: Учебное пособие. М.: Флинта; Наука, 2002. 424 с.
Ницше, 1990 - Ницше Ф. Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого. М.: Интербук, 1990. 332 с.
Орлицкий, 1993 - Орлицкий Ю. Б. Стихи и проза К. Ф. Жакова в контексте художественных поисков русской литературы начала ХХ века // К. Ф. Жаков. Проблема творчества. Сыктывкар, 1993. (Труды Института языка, литературы и истории Коми научного центра УрО Российской академии наук; Вып. 55). С. 28-34.
Поведская, 1914 - Поведская А. Рец. на кн.: Жаков К. Ф. Сквозь строй жизни. Ч. I-IV // Изв. Архангельского общества изучения русского Севера. 1914. № 18.
Созина, 2008 - Созина Е. К. Авторское самосознание в автобиографическом романе К. Ф. Жакова «Сквозь строй жизни» // Тай0 сьыл0м - коми ол0м. Коми литературалы подув пуктысьяс йылысь уджъяс. - Сыктыв-кар:ООО «Издательство «Кола», 2008. С. 198-215.
Творчество, 1991 - Творчество К. Ф. Жакова. Серия препринтов «Научные доклады»». Коми научный центр УрО АН СССР, 1991. Вып. 269. 64 с.
Туркин, 1990 - Туркин А. И. Каллистрат Фалалеевич Жаков // Жаков К. Ф. Под шум северного ветра. Рассказы, очерки, сказки и предания. Сыктывкар: Коми кн. изд-во, 1990. С. 5-45.
Цветаева, 1994 - Цветаева М. Полн. собр. соч.: в 7 т. Т. 4. М.: Эллис Лак, 1994-1995. 693 с.
Юнг, 1997- Юнг К. Г. Алхимия снов. Четыре архетипа. Мать-Дух-Трикстер-Перерождение. СПб.: Timothy, 1997. 350 с.
Юнг, 1992 - Юнг К. Г. Феномен духа в искусстве и науке // Юнг К. Ф. Собр. соч.: в 19 т. Т. 15. М.: Ренессанс, 1992. 320 с.
Янович, 1926 - Янович Д. Каллистрат Фалалеевич Жаков // Коми му. 1926. № 1-2.
Яроциньский, 1978 - Яроциньский С. Дебюсси, импрессионизм и символизм. М.: Прогресс, 1978. 232 с.
REFERENCES
Bahtin M. M. Estetika hudozhestvennogo tvorchestva [Aesthetics of artistic creativity]. Moscow: Iskusstvo Publ., 1979. 423 p. (in Russian)
Veresaev V. Zhivaya zhizn' [Live life]. Moscow: Politizdat Publ., 1981. 335 p. (in Russian) Demin V. N. K. F. Zhakov kak yavlenie finno-ugorskoi kul'tury XX veka [K. F. Zhakov as a Phenomenon of the Finno-Ugric Culture of the XX century]. In: K. F. Zhakov. Problemy tvorchestva [K. F. Zhakov. Problems of creativity]. Syktyvkar, 1993. (Proceedings of the Institute of Language, Literature and History of the Komi Scientific Center of the Ural Branch of the Russian Academy of Sciences; Issue 55). Pp. 8-20. (in Russian)
Dolgopolov L. Andrei Belyi i ego roman «Peterburg» [Andrei Bely and his novel "Petersburg"]. Moscow: Sovetskii pisatel' Publ., 1988. 416 p. (in Russian)
Efimenko V. P. Zapadno-evropeyskaya literaturnaya tradiciya v tvorchestve K. F. Zhakova [Western European literary tradition in the K. F. Zhakov's works]. Komi zyryanskaya kul'tura XX veka i finno-ugorskii mir: Sbornik statei [Komi-Zyryan culture of the XX century and the Finno-Ugric world: Collection of articles]. Syktyvkar: Izd-vo Syktyvkarskogo universiteta Publ., 2002. (in Russian)
K. F. Zhakov. Problemy tvorchestva: Materialy region. nauch. konf. Syktyvkar, 16-18 okt. 1991 g. (Trudy Insti-tuta yazyka, literatury i istorii Komi nauchnogo centra UrO RAN) [K. F. Zhakov. Problems of creativity: Materials of regional scientific conference in Syktyvkar, 16-18 Oct. 1991 (Proceedings of the Institute of Language, Literature and History of the Komi Scientific Center of the Ural Branch of the Russian Academy of Sciences; Issue 55j]. Syktyvkar, 1993. 162 p. (in Russian)
Zhakov K. F. Skvoz' stroi zhizni. Roman [Through the Structure of Life. Novel]. Syktyvkar: Komi kn. izd-vo Publ., 1996. 384 p. (in Russian)
Il'ev S. P. Russkii simvolistskii roman. Aspekty poetiki [Russian symbolist novel. Aspects of Poetics]. Kyiv: Lybid' Publ., 1991. 168 p. (in Russian)
Istoriya komi literatury. V 3-h t. T. 2. [History of Komi Literature. In 3 volumes]. Vol. 2. Syktyvkar: Komi kn. izd-vo Publ., 1980. 328 p. (in Russian)
Karavaeva-Kuz'mina E. Yu. Vstrechi s Blokom [Encounters with Blok]. In: Uchen. zap. Tartuskogo un-ta [Academic Notes of the University of Tartu]. 1968. No 209. Pp. 46-55. (in Russian)
Literaturnoe nasledstvo. Gor'kii i Leonid Andreev [Literary heritage. Gorky and Leonid Andreev. Vol. 72]. Vol. 72. Moscow: Nauka Publ., 1965. 560 p. (in Russian)
Losev A. F. Dialektika mifa [Dialectic of myth]. Moscow, 2008. 303 p. (in Russian)
Lotman Yu. Kul'tura i vzryv [Culture and Explosion]. Moscow: Gnozis; Izdatel'skaya gruppa «Progress» Publ., 1992. 272 p. (in Russian)
Meletinskii E. M. Poetika mifa [Poetics of myth]. Moscow: Nauka Publ., 1976. 403 p. (in Russian) Nikolina N. A. Poetika russkoi avtobiograficheskoi prozy: Uchebnoe posobie [Poetics of Russian autobiographical prose:Textbook]. Moscow: Flinta; Nauka Publ., 2002. 424 p. (in Russian)
Nicshe F. Tak govoril Zaratustra. Kniga dlya vseh i ni dlya kogo [Thus spoke Zarathustra. A book for everyone and for no one]. Moscow: Interbuk Publ., 1990. 332 p. (in Russian)
Orlickii Yu. B. Stihi i proza K. F. Zhakova v kontekste hudozhestvennyh poiskov russkoi literatury nachala XX veka [K.F. Zhakov's poems and prose in the context of artistic searches of Russian literature at the beginning of the XX century]. In: K. F. Zhakov. Problema tvorchestva [K. F. Zhakov. The Problem of Creativity]. Syktyvkar, 1993. (Proceedings of the Institute of Language, Literature and History of the Komi Scientific Center of the Ural Branch of the Russian Academy of Sciences; Issue 55). Pp. 28-34. (in Russian)
Povedskaya A. Rec. na kn.: Zhakov K. F. Skvoz' stroi zhizni. Ch. I-IV [Book review: Zhakov K. F. Through the Structure of Life. Parts I-IV]. In: Izv. Arhangel'skogo obshhestva izucheniya russkogo Severa [Proceedings of the Arkhangelsk Society for the Study of the Russian North]. 1914. No 18. (in Russian)
Sozina E. K. Avtorskoe samosoznanie v avtobiograficheskom romane K. F. Zhakova «Skvoz' stroi zhizni» [Author's self-awareness in the autobiographical novel by K. F. Zhakov "Through the Structure ofLife"]. In: V etoj pesne komi zhizn'. Sbornik trudov ob osnovopolozhnikah komi literatury [There is life in this song. Collection of works about the founders of Komi literature]. Syktyvkar: Izdatel'stvo «Kola» Publ., 2008. Pp. 198-215. (in Russian) Tvorchestvo K. F. Zhakova. Seriya preprintov «Nauchnye doklady» [K. F. Zhakov's works. Series ofpreprints "Scientific reports"]. Syktyvkar: Komi nauchnyi centr UrO AN SSSR Publ., 1991. Release. 269. 64 p. (in Russian) Turkin A. I. Kallistrat Falaleevich Zhakov [KallistratFalaleevich Zhakov]. In: Zhakov K. F. Pod shum severnogo vetra. Rasskazy, ocherki, skazki i predaniya [To the sound of the north wind. Stories, essays, fairy tales and legends]. Syktyvkar: Komi kn. izd-vo Publ., 1990. Pp. 5-45. (in Russian)
Cvetaeva M. Poln. sobr. soch.: v 7 t. T. 4. [Complete Works: in 7 volumes]. Vol. 4. Moscow: Ellis Lak Publ., 1994-1995. 693 p. (in Russian)
Yung K. G. Alhimiya snov. Chetyre arhetipa. Mat' - Duh - Trikster - Pererozhdenie [Dream Alchemy. Four archetypes. Mother - Spirit - Trickster - Rebirth]. St. Petersburg: Timothy Publ., 1997. 350 p. (in Russian)
Yung K. G. Fenomen duha v iskusstve i nauke [The phenomenon of the spirit in art and science]. Yung K. G. Sobr. soch.: v 19 t. [Jung C. G. Collected works: in 19 volumes]. Vol. 15. Moscow: Renessans Publ., 1992. 320 p. (in Russian)
Yanovich D. Kallistrat Falaleevich Zhakov [Kallistrat Falaleevich Zhakov]. In: Komi mu [Komi land]. 1926. No 1-2. (in Komi)
Yarocin'skii S. Debyussi, impressionizm i simvolizm [Debussy, Impressionism and Symbolism]. Moscow: Progress Publ., 1978. 232 p. (in Russian)
G. K. Lisovskaya
MYTHOPOESIS OF THE SYMBOLIST NOVEL THROUGH THE STRUCTURE OF LIFE BY K. F. ZHAKOV
The article analyzes the symbolist novel of the Komi writer K. F. Zhakov (1866-1926) Through the Structure of Life. Professor, scientist, encyclopedist, thinker - the creator of the original philosophical doctrine, man of letters - Kallistrat Falaleevich Zhakov was widely known in the cultural life of Russia at the beginning of the XX century. He was called "Zyryansky Faust" and "Zyryansky Lomonosov". The writer's artistic work is the books To the North in Search of Pam Bur-Mort (1905), From Life and Fantasy (1907), In the Coniferous Forests (1908), Under the Sound of the
North Wind (1913), the novel Through the Structure of Life (1914), a poem Biarmia (1916) and other works brought unique colors to the Russian literature of the Silver Age. They reflect the originality of Komi-Zyryan's worldview, which is enriched with the experience of world philosophy and artistic culture. This paper examines the influence of the symbolist aesthetics on the peculiarities of the poetics of the novel Through the Structure of Life - the largest work of K. F. Zhakov. There is the combination of autobiography and automythologism in the novel - a realistic, event-based basis and mytho-symbolic meaning of its artistic space.
Keywords: K. F. Zhakov, novel Through the Structure of Life, aesthetics of modernism, symbolist novel, myth, symbol.
Лисовская Галина Константиновна,
научный сотрудник,
Институт языка, литературы и истории
ФИЦ Коми Научный центр УрО РАН
(Сыктывкар, Россия)
lisovskaya1330@gmail.com
Статья поступила в редакцию 22.03.2022
Lisovskaya Galina Konstantinovna,
Researcher,
Institute of Language, Literature and History, Federal Research Center Komi Science Centre of the Ural Branch of the Russian Academy of Sciences (Syktyvkar, Russia) lisovskaya1330@gmail.com
Received 22.03.2022
