CC BY
215. Ивлева М.И. Межкультурные коммуникации в российской университетской философии // Культура диалога культур: постановка и грани проблемы Материалы Международной научной конференции. Ответственные редакторы И.М. Меликов, А.А. Гезалов. 2016. С. 253-256.
6. Рау И. немецкие монархи и немецкое привилегированное меньшинство в России XVIII - начала XX вв. // Современная научная мысль. 2017. №1. С.33-42.
7. Шпет Г.Г. Очерк развития русской философии // Шпет Г.Г. Сочинения. М.: «Правда», 1989.
8. Павлов А.Т. Профессиональное философское образование в московском университете // Вестник Московского университета. Серия 7: Философия. 2005. № 1. С. 3-23.
9. Прот. Георгий Флоровский, Пути русского богословия. Париж, 1937.
10. Павлов А.Т. П.Д. Юркевич в Московском университете // Вестник Московского университета. Серия 7: Философия. 2007. № 3. С. 97-108.
11. Шпет Г.Г. Философское наследство П.Д. Юркевича // Юркевич П.Д. Философские произведения. М.: Правда, 1990.
12. Ивлева М.И. Онтологические идеи философской школы Юрьевского университета // III Международная научно-практическая конференция «Природное и культурное наследие: междисциплинарные исследования, сохранение и развитие». М., 2014. С. 102-107.
ИВЛЕВА МАРИНА ИВАНОВНА - кандидат философских наук, доцент кафедры истории и философии РЭУ имени Г.В. Плеханова.
IVLEVA, MARINA I. - Ph.D. in Philosophy, Assotiate Professor, Department of history and philosophy, Plekhanov Russian university of Economics (stm602@yandex.ru).
УДК 130.17
ПЕТРОВ Н.В., ЕЛДИН М.А. МИФОЛОГИЯ В ПРОСТРАНСТВЕ ДУХОВНОГО ИЗМЕРЕНИЯ РЕГИОНАЛЬНОГО СОЦИУМА (НА ПРИМЕРЕ ЧУВАШСКОЙ РЕСПУБЛИКИ)
Ключевые слова: мифология, духовная культура, религия, мифологизация, мифосфера, этносообщества, социотипические особенности, народы Поволжья, чуваши.
Статья посвящена отличительным чертам процесса мифологизации чувашского общества от других этносообществ. Мифологизация в системе бытия этносов и регионов рассматривается как социальная традиция, которая характеризует данное общество на определенном историческом этапе его развития. Собранный эпирический материал позволил авторам выявить социотипические особенности ценностной формации чувашского национального типа и на этом фоне обозначить основные характеристики и свойства проявления социальной активности как социально-этнической категории. Трансформация мифосферы народов Поволжья осуществлялась из первобытного предания и сказки в современное коммуникативное средство актуализации этнического сознания и традиций. На народы Чувашии влияние оказали соседние народы - русские, марийцы, татары, мордва. Жизненные ориентации и этнические ценности движут людьми в их поступках, а также в развитии этносоциальной идентичности - об этом свидетельствует сам факт стойкой заинтересованности соотечественников в мифологическом наследии, знакомство с ним, возможность обсуждения, оценочного анализа.
PETROV, N.V., ELDIN, M.A.
MYTHOLOGY IN THE SPACE OF THE SPIRITUAL DIMENSION OF THE REGIONAL SOCIETY (ON
THE EXAMPLE OF THE CHUVASH REPUBLIC)
Keywords: mythology, spiritual culture, religion, mythology, mithologization, mithosphere, sociotechnique, sociotypical features, the peoples of the Volga region, the Chuvash.
The article is devoted to distinctive features of the process of mythologization of the Chuvash society from other atasobit. Mythologizing in the system of existence of ethnic groups and regions is considered as a social tradition, which characterizes this society at a certain historical stage of its development. The collected empirical material allowed the authors to identify sociotechnique features value formation of the Chuvash national-type and on this background to identify the main characteristics and properties of the manifestation of social activity as a socio-ethnic category. Transformation of mythosphere peoples of the Volga region were carried out from the primitive legends and tales in the modern communication means of actualization of ethnic consciousness and traditions. The peoples of the Chuvash Republic the influence of the neighbouring peoples: the Russians, the Mari, the Tatars, the Mordovians. Life orientation and ethnic values drive people in their actions and in the development of ethnosocial identity - evidenced by the fact counter to the interest of the compatriots in the mythological heritage, familiarity with it, the opportunity to discuss the evaluation analysis.
Мифология, как первичная форма духовной культуры, сегодня сохраняет свои возможности социального воздействия. Особо выделим два ее аспекта: 1) как память преданий прошлого, выраженная в фольклоре, искусстве, языке, ремеслах; 2) как реализуемая в современности мифологизаторская деятельность в индивидуальном, обыденном и общественном пространствах сознания.
Многие исследователи новейшей российской религиозной жизни, проявляющие интерес к религиозно-мифологическим формам жизни общества, отмечают рост нетрадиционных форм религиозности. В частности: «В России одним из проявлений неоязычества стали попытки со стороны ряда патриотически ангажированных организаций использовать древнеславянское язычество в целях возрождения национальной идентичности ...» [1, с. 149]. Мифы и предания нации, или этнического региона - это, прежде всего, история, которая происходит в специальном времени. Персонажи и объекты в мифологических текстах Чувашии, например, обладают необычными свойствами, они связаны с более высоким этнокультурным значением, чем исторические персонажи прошлого. Мифологизированные заявления, изначально содержащиеся в рассказах, нарративы легенд и народных преданий, которые мы называем мифами и сказками, обладают постоянным манифестируемым значением в современности. Тем не менее, мифологизация характеризует в среде этнических территорий России не только традиционное мышление - мифологические заявления присутствуют в современных текстах, потому что определенные аспекты и функции мифического мышления конституирует этнические общности.
В современном мире миф становится предметом сознательного манипулирования в политике, в строительстве этнотерриториальной идеологии. Особую актуальность в процессе мифологизации он получает в исторические переломные моменты, когда общество находится в поиске ориентации, определении социально-культурных ценностей и идентичности. Мифологизацию в системе бытия этносов и регионов можно рассматривать как социальную традицию, которая характеризует данное общество на определенном историческом этапе его развития. Социальные и культурные ценности мифологизационных процессов дают возможность отличить одну культуру от другой, определяя идентичность, менталитет этнообщности, уникальность ее культурно-исторического опыта. Например, чувашское общество отличается от других этносообществ отдельной конструкцией мифологической традиции, такой, как работа в команде, коллегиальность и духовность.
Процесс мифологизации в новейшее время в России мало изучен в современной литературе, несмотря на то, что это особенно важно сегодня, так как наша страна прошла сложный переходный период. Один из самых ярких мифов, которые проявляются в таких обстоятельствах, является миф о вечном возвращении величия державы, обращения к истокам, спасения из кризиса через героя-трикстера (Ильи Муромца, Александра Невского, царя и т.д.).
Приходится констатировать, что возникновение социальных противоречий в полиэтничных регионах неизбежно и в современности. Одновременно любой социосозидательной парадигме свойственно естественное стремление к расширению своего влияния. Такая экспансия приводит к сужению сфер влияния других конфессий, поэтому подобные ситуации сами по себе несут в себе потенциал конфликтности и нередко порождают острые политические дискуссии. Все это отражает культурное богатство российских регионов, но одновременно чревато возможностью возникновения и обострения этнотерриториальных противоречий.
Шкала социальных ценностей современной мифосферы на территории Чувашской Республике есть наглядное свидетельство непрерывности процессов развития общества, «запущенных» еще в 1970-1980-е годы, когда настоящие тенденции не были проявлены со всей их сегодняшней остротой. Но если в других регионах становление нового сознания утратило наглядность и позитивность, главным образом из-за смены политического и экономического словаря общественных деятелей, то в рассматриваемом субъекте России
присутствует уникальное сочетание лучших советских традиций и постперестроечных ценностных установок. В общественном сознании ярко присутствует феномен социального партнерства с рудиментами советского типа.
Ситуация осложнилась в начале 1990-х годов, когда в республике развернулось демократическое движение, представлявшее прежде всего объединение городских средних слоев, направленное против старой политической элиты. Особенности общественной жизни региона на тот момент были представлены следующими политическими ценностями: отчужденностью, анахронизмами подчиненности, цинизмом, вседозволенностью, которую путали со свободой. Указанные ценностные тенденции происходили на фоне все осложняющегося политического и экономического положения в Чувашии и в России в целом. Проблема межконфессиональных отношений для Среднего Поволжья, в том числе для Чувашской Республики, имеет очень важное значение, так как данный регион исторически является многоконфессиональным, и наличие толерантности в отношениях между представителями различных религий - обязательное условие их мирного соседствования.
Что касается сохранности традиций древних религий, то здесь нужно отметить два аспекта: степень сохранности мифологии и степень сохранности обряда, молитв, заклинаний условна. Мифология автохтонных этносов Поволжья сохранилась довольно фрагментарно.
Дофилософская мировоззренческая парадигма явила в образах древних мифов представления о прекрасном и безобразном, добром и злом, человеческом и божественном в их ценностном синкретизме. Общая установка мифологического мышления выражалась в убеждении в кровном родстве, неустранимом всеединстве всех форм жизни. Жизнь и ее утверждение обладают для ее мифологического сознания высшим ценностным значением, а потому мотив рождения пронизывает все уровни бытия архаического человека. Для мифологической картины мира характерной является дуализация негатива и позитива человеческого бытия в социуме, при этом «киреметями» называли не только злые духовные сущности, но и людей. По наблюдениям исследователей мифологии Чувашии: в «... киремети ... воплощались жестокие феодалы, чиновники и прочие эксплуататоры.» [2, с. 160].
Древнечувашская мифология содержала идею о том, что Вселенная, мир сами творят себя, имеют внутренний стимул для упорядочения. Духовность среди чувашей осознавалась не как дух, а как материально действующее и существующее вещество. Первобытная душа воспринималась как некое не-я, перед которым человек иногда испытывал такой же страх, как и перед неуправляемыми природными стихиями.
На протяжении веков наука пытается выяснить, рационализировать взгляд на мир, но мифология и мифологизация сохраняет прочные позиции в сознании современного индивида и общества. Требования взаимного уважения и сохранения наследия общества являются важными и сегодня, но не сдерживаются мелочной регламентацией. Одной из наиболее важных функций мифологизации в современности является урегулирование споров и конфликтов воспроизводства природы, с переводом их на уровень производительности труда: когда члены общества считают, что поведение одного из них выходит за рамки, прописанные в кодексе практики, они вежливы, часто без общественного регламентирования.
Так, отношения соседей иногда определяются потенциалом взаимного латентного недовольства, что не приводит, однако, к серьезным конфликтам, но на уровне неприятия стереотипов в некоторых деревнях Поволжья существует до сих пор. Мордва указывают на «хитрость» и «скрытность» чувашей, чуваши - на «лень» мордвы. Мордва ценит собственную практичность, которая проявляется, например, в попытке покинуть село, переехать в город. Та же история чувашами истолкована как нежелание мордвы работать на земле («мордва город любит, по рабочим дням было невыгодно работать, а чуваши всегда были трудолюбивые и скромные») [3, с. 25].
Процесс мифологизации может проявляться как составная часть секуляризации, выступать следствием отказа человека от ориентации на сверхъестественное на сознательном уровне. А.Ф. Лосев считал, что главное в ней - это «самоутверждение личности в вечности» [4, с. 481]. По его убеждению, мифология не является религией, в то время как религия есть «мифическое творчество» и «мифология жизни». Мифология шире религии, религия без мифологии невозможна, без нее она была бы просто личностным самоутверждением «без всякого выражения, выявления и функционирования». Миф сам по себе есть «энергийное, феноменальное самоутверждение личности независимо от проблемы взаимоотношения вечности и времени» (которая имеет столь большое значение для религии), поэтому А.Ф. Лосев писал, что миф придает религии «субстанциональность» [5, с. 491].
Мифологизация в этнорегиональной специфике имеет свою специфику. Первой особенностью является то, что образ эпохи «золотого века» человечества, сакрализующий авторитет вождя племени (часто одновременно жреца), что придавало силу инерции вырабатывающимся традициям этноса. Д. Фрэзер полагал, что власть царя выросла из его жреческих функций. И первыми носителями власти были колдуны, маги и жрецы, знающие путь общества в эпоху «золотого века». Многие государственные ритуалы (принятие символов власти, официальные церемонии и парады, похороны властителей и т.п.) воспроизводят ритуально-канонические моменты магического сознания. Ореол священности (харизмы) особенно выгоден государственной власти: подданные должны видеть в ней небесное установление.
Вторая особенность - это миф о великой Волжской Болгарии, которая объединяла чуть ли не всю территорию Поволжья. Создатели мифа предлагают «восстановить историческую преемственность», обратившись к исторической памяти и древнейшим традициям народов.
Третья особенность - это миф «возрождения и поднятия с колен», он сегодня набирает «силу», как фабула «возвращение к основам». Его вдохновители и инициаторы в среде этнонационалистических движений в республиках в составе Российской Федерации, а также всевозможные региональные тенденции в русских регионах (казаков, например) часто получают социальные и электоральные преференции.
Интересно, что создатели мифов нередко могут относиться негативно и со страстью нетерпимости друг к другу, но их лозунги с внешним различием, на самом деле глубоко похожи. Так, возрождение древней веры марийцев - своеобразная форма всплеска национальных умонастроений, через посредство мифологизации, выражающееся, прежде всего, в среде этнической интеллигенции. В современном обществе, по мнению ученых, «...у многих народов произошел заметный взрыв в защиту своей самобытности» [6, с. 145].
Сходны причины и форма новых проявлений социальной жизни последнего времени и у других поволжских народов - у чувашей. Подобную попытку реконструкции древней веры чувашей осуществляла группа чебоксарской интеллигенции во главе с режиссером Иосифом Дмитриевым. Многобожие в этом вероучении сочетается с моментами, близкими к зороастризму.
Мы склонны лишь частично согласиться с предлагаемым выше форматом классификации, так как две последние категории, а именно «возвращение к корням» и миф о «величии», как правило, на страницах периодической печати страниц не отличаются от других идеологем о величии в прошлом. Это разделение будет возможно, если бы мы были включены в исследование узкоспециализированных изданий, например с уклоном в «евразийство» и т.д., но мы рассмотрим социально-философские издания в самом широком формате исследования проблем этномифологии.
Характерной особенностью мировоззрения чувашей является стремление не нарушать гармонию в природе. По традиционным представлениям, если человек что-нибудь берет, то обязательно должен возвращать. Перед тем как сеять пшеницу, чуваш произносил молитву. Этим священным актом он всегда как бы вдыхал в нее жизнь, энергию. Перед тем как
заколоть животное, чуваш молился, будто прося прощения. Тем самым он отдавал дань, уравновешивал, сохраняя природный баланс.
Чуваши верили, что мир населяют мирные и гневные божества и духи, олицетворяющие природные силы. В основе традиционного мировоззрения лежит вера в добро и зло. Каждая общественная формация формирует у людей определенные обычаи. И обряды, обычаи, привычки, оставшиеся от феодальных порядков и связанные с религиозными суевериями, магией еще остаются, они не сразу уступают свое место. И все же новое побеждает, проникая в быт и нравы людей. Возникновение и внедрение в быт новых праздников, обрядов и обычаев, отмирание старых, архаичных - две составляющие единого процесса [7, с. 127]. Следует хорошо понять значение каждого компонента из разнородного наследия прошлого - есть обряды, которые будят в человеке ощущение радости, вдохновляют на добрые дела.
Эмпирический материал показывает, что в представлении чувашей добро и зло существуют неразрывно, между ними отсутствует борьба. Об этом говорят пословицы: Усал фынпала фыхланиччен упапа кайса фыхлан - «Чем со злым человеком связываться, лучше связывайся с медведем»; Усалтан тар: ыра патне пыр - «От зла убегай, к добру подходи»; Усалан йёрне ан пус теффё - «Не наступай на линию зла» [8, с. 16] и т.д. Чуваш заранее остерегался, отличался предусмотрительностью. У него зафиксированы почти все случаи жизни, он знает, что желательно и нежелательно. Для упорядочения повседневной жизни вводились разные обряды, ритуалы. Для того, чтобы не столкнуться со злом, неукоснительно соблюдалась традиция, часто произносились молитвы: Усал-тёселе ан парах - «Не отдай уж в руки нечистой силы»; Усалтан Тура сирт - «От зла Бог пусть отгородит» [8, с. 19]. Таким образом, нравственная культура чувашей носила духовный и во многом сакральный, спиритуалистический характер. Возможно, что разнообразие элементов анимизма и тотемизма в среде чувашских народных верований представляется результатом опыта осмысления и освоения окружающего человека космоса.
Базовые ценности можно породить на основе чувства родственности, любви и уважения к сородичам. Родственность (таванлах) — это свойство, выражающее близость одного члена общества с другим по генетической линии, месту жительства, духовному содержанию и общему делу. Род (йах: ару: арат) образуют люди, связанные генетически. Топонимические предания о происхождении деревень свидетельствуют, что каждая чувашская деревня ведёт свое начало от одной или нескольких семей. Семья из нескольких человек переселялась в то или иное место, и со временем, за двести-триста лет, образовывалось село или деревня. Односельчане воспринимались чувашами почти как родственники: Ялсем те ялпа пуранаффё: пирён те ялпа пуранасчё - «Всем селом живут сельчане, нам бы тоже жить со всем селом» [8, с. 22].
Деревня выступала как одна большая семья, где можно наблюдать однообразную речь, поведение, порядки, традиции. Но каждая деревня по-своему уникальна. Родство более явственно проявляется на той земле, где человек родился и живет. Традиции и верования крепко объединяли чувашей, по общему делу люди связывались, когда была поставлена единая цель. Как отмечают исследователи, обычай «ниме» - коллективный труд, помощь сельчан, родственников в хозяйственных работах чуваши сохраняли в течение нескольких тысячелетий [9, с. 60].
Например, общинное строительство какого-нибудь большого объекта: дома, моста и т.д. По месту жительства люди объединялись в землячества. Чувство причастности к земле предков особенно сильно выражалось за пределами своей деревни.
Выстраивается условная иерархия ценностей чувашского народа, формирующаяся на родственности, которая позволяет организовать взаимопомощь членов рода, общества. В результате этого возникает особый порядок жизнедеятельности - он регулирует важные события в жизни человека, упорядоченность и правильная последовательность которых осознается как благополучие.
Данное исследование проводилось в контексте отечественного философского наследия, что позволило выявить социотипические особенности ценностной формации чувашского национального типа. В указанном плане весьма верным является наблюдение современного исследователя о том, что: «.опыт Поволжского региона является уникальным по своей специфике, социально-экономическим традициям» [10, с. 293].
Трансоформация мифосферы народов Поволжья осуществлялась из первобытного предания и сказки в современное коммуникативное средство актуализации этнического сознания и традиций. На народы Чувашии влияние оказали соседние народы: русские, марийцы, татары, мордва. Жизненные ориентации и этнические ценности движут людьми в их поступках, а также в развитии этносоциальной идентичности - об этом свидетельствует сам факт стойкой заинтересованности соотечественников в мифологическом наследии, знакомство с ним, возможность обсуждения, оценочного анализа.
Литература и источники
1. Балагушкин Е.Г. Проблемы морфологического анализа религий. М.: ИФРАН, 2003. 218с.
2. История Чувашской АССР. Т.1. Чебоксары: Чувашское книжное изд-во, 1983. 283 с.
3. Ягафова Е.А. Чуваши и мордва в Урало-Поволжье: межкультурное взаимодействие в ХУШ-ХХ веках // Чуваши и их соседи: этнокультурный диалог в пространственно-временном континууме: материалы межрегиональной научно-практической конференции (г. Чебоксары, 15-16 ноября 2011 г.) / сост. и отв. ред. В.П. Иванов. Чебоксары: ЧГИГН, 2012. С.18-32.
4. Лосев А.Ф. Диалектика мифа. СПб.: Азбука; Азбука аттикус, 2014. 320 с.
5. История Чувашской АССР. Т.1. Чебоксары: Чувашское книжное изд-во, 1983. 283 с.
6. Мочалов Е.В., Загороднова И.В. Российский менталитет в социально-философском и историко-культурном осмыслении. Саранск: Красный Октябрь, 2008. 196 с.
7. Этноистория и этнокультура восточных финно-угров: Материалы международной научно-практической конференции. В 2-х ч. Ч.1. Саранск: Красный Октябрь, 2003. 208с.
8. Чаваш халах пултарулахе: ваттисен самахесем [Чувашское народное творчество: пословицы и поговорки]. Шупашкар: Чаваш кенеке изд-ви, 2007. 188 с.
9. Евграфова Т.Н. К вопросу об этнокультурной идентификации чувашского народа // Научно-технические ведомости Санкт-Петербургского государственного политехнического университета. Гуманитарные и общественные науки. 2014. №2. С.59-65.
10. Елдин М.А. Философские проблемы взаимодействия духовных традиций российских народов в Средневолжье / М. А.Елдин. // Историко-культурные аспекты развития полиэтничных регионов России: мат-лы Х Сафаргалиевских науч.чтений / МГУ им.Н.П.Огарева; [отв.ред. Н.М.Арсентьев]. Саранск: Красный Октябрь, 2006. С.293.
ПЕТРОВ НИКОЛАЙ ВАЛЕРЬЯНОВИЧ - аспирант кафедры философии МГУ им. КП. Огарёва, старший преподаватель кафедры гуманитарных дисциплин Академии технологии и управления (г. Hовочебоксарск). ЕЛДИН МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ - кандидат философских наук, доцент, заместитель заведующего кафедрой философии Мордовского государственного университета им. КП. Огарева.
PETROV, NIKOLAI V. - Ph.D. student, Department of philosophy, Mordovian State University named after N.P. Ogarev, Senior Lecturer of Humanities Department of Academy of technology and management (Novocheboksarsk), (g197412@yandex.ru).
ELDIN, MIKHAIL A. - Ph.D. in Philosophy, Associate Professor, Deputy head of the Department of philosophy, Mordovian State University named after N.P. Ogarev (eldin1974@yandex.ru).
УДК 140.8
ИВАНЕЕВ С.В.
ПРОСТРАНСТВО ОБРАЗОВАНИЯ В СОХРАНЕНИИ СУВЕРЕНИТЕТА И БЕЗОПАСНОСТИ СОВРЕМЕННОГО ГОСУДАРСТВА
Ключевые слова: национальная безопасность, суверенитет, образование, образовательное пространство, информационная среда, моральные и духовные ценности, культура, личность и общество.
Раскрывая наличие конфликтов и кризисов в современном мире и общее направление противодействий этим угрозам, выраженное в Стратегии Национальной Безопасности, автор исследует уровень ориентации на безопасность, на соответствие принципам государственного и национального суверенитета направленности современного образования, выраженной в содержании категорий «образование» и «образовательное пространство». Подчеркнута существенная связь между учетом национально-государственной безопасности российского общества и самоопределением российского образования, ростом его эффективности.
