CC BY
29
Бронская Л.И.
«Мифологема «русская идея» в философии серебряного века»
ФИЛОСОФСКИЕ кши
МИФОЛОГЕМА «РУССКАЯ ИДЕЯ» В ФИЛОСОФИИ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА
Л.И. Бронская
THE MYTHOLOGEME "RUSSIAN IDEA" IN THE PHILOSOPHY OF THE SILVER CENTURY
Bronskaya L.I.
The article deals with the history of the national conception formation in the epoch of the Russian religious- philosophical Renaissance (the end of the 19h- the beginning of the 2Öh century). The works of V.S. Soloviev, Vyach. I. Ivanov, S.N. Bulgakov written in 1890 -1910 realize the Russian idea in the context of the philosophers' Christian conscience.
Статья посвящена истории формирования национальной концепции в эпоху русского религиозно-философского ренессанса (конец 19 - начало 20 века) Труды В. С. Соловьева, Вяч. ИИ. Иванова, С.Н. Булгакова, написанные в период 1890 -1910 годов, реализуют русскую идею в контексте христианского сознания этих философов.
УДК 820/89.0
В предисловии к циклу статей, изданных в период с 1883 по 1888 годы и посвященных национальному в России, В.С. Соловьев пишет: «Национальный вопрос для многих народов есть вопрос об их существовании. В России такого вопроса быть не может. Тысячелетнею историческою работою создалась Россия, как единая, независимая и великая держава. Это есть дело сделанное, никакому вопросу не подлежащее. Но чем прочнее существует Россия, тем настоятельнее является вопрос: для чего и во имя чего она существует? Дело идет не о материальном факте, а об идеальной цели. Национальный вопрос в России есть вопрос не о существовании, а о достойном существовании» (1, с. 291). В.С. Соловьев считает, что Россия обладает великими и самобытными духовными силами, но для проявления их ей нужно принять и деятельно усвоить те общечеловеческие формы жизни и знания, которые разработаны Западной Европой. Поэтому необходимо отречься от претензии на преднамеренную и искусственную самобытность (внеевропейскую или противоев-ропейскую). «В исторической жизни человечества народность являлась доселе по преимуществу как сила дифференцирующая и разделяющая (так действовала она, например, во всех церковных разделениях). Между тем такое разделяющее и обособляющее действие народности противоречит всееди-няющим нравственным началам христианства, а также истинному назначению самих христианских народов, которые призваны к
всестороннему осуществлению богочелове-ческого единства, а не к разделению человечества. И если христианский народ может поддаться духу национального эгоизма и в процессе обособления перейти божественные пределы, то тот же народ может сам начать обратный процесс интеграции или исцеления разделенного человечества. И по своему историческому положению, и по национальному характеру и миросозерцанию Россия должна бы сделать почин в этой новой положительной реформации» (1, с. 294). Все эти размышления философа лежат в русле основной его задачи - создания христианской православной философии с тем, чтобы «ввести вечное содержание христианства в новую, соответствующую ему, т.е. разумную безусловную форму», форму свободно-разумного мышления, когда философский синтез включает в себя и то, что содержит вера. Будучи с самого начала убежденным, что «философия в смысле отвлеченного, исключительно теоретического познания окончила свое развитие и перешла безвозвратно в мир прошедшего», Соловьев считает необходимым построение новой философии как выражения «цельной жизни», получающего свое исходное содержание от религиозного знания, или знания существенного всеединства, что и приводит его к концепции русской идеи. Соловьев полагает, что развитием человечества управляют «три коренных силы». Первая - центростремительная - стремится устранить всякое многообразие подчинением одному верховному началу, подавляет свободу личной жизни (Восток). Вторая - центробежная - дает свободу всем частным формам жизни и ведет к всеобщему эгоизму и анархии (Запад). Необходима третья, интегрирующая сила, которая дала бы положительное содержание двум первым и тем самым безусловное содержание человеческому развитию, будучи только откровением высшего божественного мира. Народ, носитель этой силы, должен быть свободен от всякой односторонности, от какой-либо частной задачи, он призван сообщить живую душу, дать жизнь целость разорванному человечеству. Таким народом может быть, по Соловьеву, только славянст-
во, прежде всего русский народ, который первым заложит фундамент свободной теократии. Полагая, что идея нации есть то, что Бог думает о ней в вечности, а не то, что она думает о себе во времени, Соловьев видел историческую миссию России в участии в развитии великой христианской цивилизации с целью восстановления на земле верного образа божественной Троицы. Эта миссия носит исключительно моральный, а не политический характер (2).
«Осуществив глубокий философский синтез, Соловьев определил последующие пути развития русской религиозной и философской мысли. Соглашаясь или отталкиваясь, большинство русских мыслителей 20 века разрабатывало темы и мотивы, обозначенные Соловьевым (Курсив мой - Л.Б.)» (3, с. 641), - пишет Г.Я. Миненков - автор статьи о В.С. Соловьеве в «Новейшем философском словаре».
По-своему развивал идеи В.С. Соловьева его младший современник поэт-символист Вяч. И. Иванов, утверждавший, что национальная идея определима только в связи со вселенским, всемирным служением, она не совместима ни с политическими, ни с националистическими интересами. Он верил в мистическое будущее России, вернее - не России даже, а мира, преображенного светом российской святости. «Подобно другим русским религиозным мыслителям первой трети века, он описал кризис поствозрожденческого индивидуализма. Торжество «цивилизации» над «культурой» способствовало явному преобладанию «критического» начала в творчестве над «органическим» и забвению духовного синтеза, обретенного художниками средних веков. В послекан-товскую эпоху уточнение индивидуалистической восприимчивости привело в системе координат романтического искусства (которое писатель распространяет на весь 19 век) к возникновению новых разновидностей идеализма, свидетельствующих об отпадении культуры от ее религиозно-мистериального корня. Их суть - в иллюзионизме, в отрицании онтологической природы творческого усилия. Необходимость преодоления кризиса индивидуализма Иванов
и
У -Ч БронскаяЛ.И.
ГЙИИ «Мифологема «русская идея» в философии серебряного века»
видел на путях религиозно понимаемой соборности (Курсив мой - Л. Б.)» (4, с. 13).
Вяч. И. Иванов подводит своеобразный итог разработки проблем соборности в отечественной философии серебряного века. В его взглядах можно выделить три главных аспекта: методология соборности, исторические этапы ее становления, наконец, роль соборного сознания в современном обществе. Объединяющим моментом в этих подходах являются религиозные и эстетические установки, пронизывающие все грани анализа соборности. Иванов считал, что индивидуализм переживает глубокий кризис. Он является «феноменом субъективного сознания» человека, провозгласившего себя самоцелью. Разлюбив Бога, «личность возлюбила себя, себя возжелала - и себя погубила». Подобный результат закономерен, ибо ориентация только «на человеческое» неизбежно ведет к истощению духа, к гибели высших потенций человека. Даже «утонченнейшее самоутверждение» личности в конечном итоге является наглядным примером «истощения индивидуализма».
«Соборность понимается русским мыслителем весьма своеобразно, так как он считает, что символом «синтеза личного начала и начала соборного» выступает слово «анархия». Однако, с его точки зрения, есть анархия и анархия. Политическая анархия, изначально связывающая свои пути и цели с планом внешнего общественного строительства, в самых корнях извращает свою идею». Все дело в том, что социальные формы жизни людей, выходя на первый план, неизбежно ограничивают личную свободу. Подлинная же анархия «по существу отрицает всякое ограничение в деятельности индивида». При решении основной дилеммы жизни -«сытость или свобода», истинная анархическая дилемма отдает безусловное предпочтение свободе. Опорой этой свободы может быть только дух человека, ведущий борьбу против «порабощения его миром». Свобода для мыслителя приобретает не социальный, а эстетический смысл, она есть условие «роста человека вглубь и ввысь». Поэтому именно люди искусства выступают в обще-
стве наиболее последовательными защитниками личной свободы» (5, с. 130).
По Вяч. И. Иванову, категория соборности самым тесным образом соприкасается с основными параметрами русской идеи так, как ее мыслили в России начала 20 века. Для него национальная идея имеет смысл лишь в связи с всемирным «служением» и не совместима с язычеством политических и националистических интересов, чем определяется, к примеру, его восприятие Достоевского как эллина, а Пушкина как итальянца. История России 20 века в этом контексте -трагическая загадка: «Мы переживаем за человечество - и человечество переживает в нас великий кризис». Подобное отношение к перекличке «родного» и «вселенского» делало позицию Иванова достаточно своеобразной и выводило поэта за пределы традиционных споров между славянофилами и западниками.
В программной статье 1909 года «О русской идее» Вяч. И. Иванов таким образом определяет тему, которую будет развивать и в дальнейшем: «Размышляя глубже, мы невольно придем к заключению, что какая-то огромная правда всегда виделась в зыблемых временем и мглою временных недоразумений контурах этих наших старых проблем, и как бы ни изменились в настоящую пору их очертания, не уйти нам от этой их правды. И кажется, что, как встарь, так и ныне, становясь лицом к лицу, на каждом повороте наших исторических путей, с нашими исконными и как бы принципиально русскими вопросами о личности и обществе, о культуре и стихии, об интеллигенции и народе, - мы решаем последовательно единый вопрос % о нашем национальном самоопределении, в муках рождаем окончательную форму нашей всенародной души, русскую идею (Курсив мой - Л. Б.)» (6, с. 360). Иванов в основу национальной идее ставит религиозную мысль, сближающую две формы «исторического бытия нашего» - интеллигенцию и народ. «Но можно ли еще - и должно ли - говорить вообще о национальной идее как о некотором строе характеристических моментов народного самосознания? Не упразднена ли и эта старая тема, как
упраздненными казались нам старые слова о народе и интеллигенции? Нам кажется, что можно и должно. Можно потому, что не Гердер и Гегель изобрели понятие «национальная идея», не философы его измыслили, ипостазируя некоторое отвлечение или метафизическую схему, но создала и реализовала как один из своих основных фактов история. Должно - поскольку национальная идея есть самоопределение, упреждающее исторические осуществления и потому двигающее энергии (6, с. 363). Далее Иванов полемизирует со знаменитой уваровской формулой, утверждая, что идея государства и национальная идея не тождественны, нельзя смешивать понятия нации и государства. Его, так же как и В.С. Соловьева, волнует проблема «Россия и Запад»: «Народность и западничество, наша национальная самобытность и... образованность наша так же взаимно противоположны, как противо-пложны понятия примитивной культуры и культуры критической». Одна культура -религиозна, другая - внерелигиозна. Современная же мыслителю интеллигенция пытается возвести народ до себя, сделать весь народ интеллигенцией в смысле культуры критической и тем самым внерелигиозной. «Если дети замолкнут, то камни возопиют. Ибо о новозаветности тоскуют и интеллигенция и народ: народ, чающий воскресения, и интеллигенция, жаждущая воссоединения. Но воссоединение дастся только в воскресении; и не у народа следует искать нам Бога, потому что сам народ хочет иной, живой новозаветности, а Бога должно нам искать в наших сердцах. И в нашей национальной душе уже заложено знание Имени».
Современник В.С. Соловьева и Вяч. И. Иванова - С.Н. Булгаков так же считает, что чувство родины коренится в глубоких религиозных переживаниях человека, оно сродни таким близким для каждого понятиям, как рождение и смерть: «Все, все мое - оттуда. И умирая, возвращусь - туда же, одни и те же врата - рождения и смерти» (7, с. 23).
Мировоззренческие искания С.Н. Булгакова шли от атеистического материализма и марксизма к идеализму и религиозной фи-
лософии в духе Православия. Вслед за В.С. Соловьевым Булгаков развивает софийную проблематику, уделяя основное внимание понятию «София». Божественная Премудрость в философии русского мыслителя представлена в различных аспектах. В «Философии хозяйства» (1912) он останавливается на космической стороне Софии и рассматривает ее как душу мира, полагающую свой центр в Боге. В работе «Свет невечерний» (1918) философ определяет Софию как особую, четвертую ипостась божества. Божественная Премудрость, по Булгакову, есть «вечная Женственность», она есть «идеальный, умопостигаемый мир». София, как отмечает философ, с одной стороны, транс-цендентна миру, а с другой - мир есть становящаяся София. Отсюда выделяет он Софию Небесную (вневременную) и Софию Становящуюся. И в этом смысле София и есть «мать русская земля» - это святыня и гордость, «благословение и напутствие на всю жизнь». «Мир есть нечто засемененное идеями, становящаяся София. Божественная София предвечно есть, как пребывающая основа творения, имеющая неисчерпаемую мощь и глубину. Собственная же природа мира, настолько он отличается от Софии, есть именно его... (в аристотелевском смысле), ничто, вызванное к бытию, но в себе не имеющее бытия, причем начало его бытия есть София». «Как энтелехия мира, в своем космическом лике София есть мировая душа, т.е. начало, связующее и организующее мировую множественность... Она есть та универсальная душа мира..., которая обнаруживается в вызывающей изумление целесообразности строения организмов, бессознательных функциях, инстинктах родового начала. Эту мировую душу постигла и отчетливо выразила свое постижение древняя философия в лице Платона и Плотина, это же учение вошло в качестве необходимого элемента и в христианскую философию и мистику, наконец, в новейшей философии оно пробивается в натурфилософии Шеллинга, в теории бессознательного у Гартмана, в учении Фехнера, Лотце, в философии Вл. Соловьева. При данном состоянии мира и человека мировая душа действу-
и
У -Ч БронскаяЛ.И.
ГЙИИ «Мифологема «русская идея» в философии серебряного века»
ет как внешняя закономерность космической жизни, с принудительностью физического закона» (8, с. 194, 196). Считается, что «Свет Невечерний» подводит итоги почти двадцатипятилетнему поиску истины русским мыслителем. Уже к 1910-м годам он приходит к выводу, что человек существо религиозное. Иными словами, хотя и «могут быть нерелигиозные или даже антирелигиозные люди», однако нет и не может быть людей «внерелигиозных» в точном смысле этого слова (9, с. 8). Булгаков утверждает, что людей «внерелигиозных» не может быть в силу «самой метафизической природы человека», ее фундаментальной противоречивости. А именно - в силу того, что человек, с одной стороны, существо духовное и, стало быть, свободное, так как «природа... духа есть свобода», с другой же - существо «тварное», а потому ограниченное. Современный интерпретатор так комментирует основные положения социальной философии С. Булгакова: «Духовность этого «тварного» существа исключает для него возможность «религиозного солипсизма» - полного замыкания в рамках конечного существования. Она выталкивает человека за пределы своего «я», заставляет выносить свой собственный «центр» вовне - туда, где находится источник этой духовности. То есть заставляет его искать и находить свою связь с богом, как бы ни именовал человек Всевышнего. И только через эту связь - а она и является религиозной - партикулярный индивид может установить осмысленную связь с мировым целым, со всем, что его окружает, обрести смысл своего бытия» (10, с. 417).
Обращаясь к национальным концепциям русских православных философов серебряного века В.С. Соловьева, Вяч. И. Иванова, С.Н. Булгакова, а также В.В. Розанова, Н.А. Бердяева, П.А. Флоренского и т.д., можно предположить, что их путь к осмыслению русской идеи лежал через осмысление проблемы Бога и человека в этом мире. В этом плане эволюция идей С.Н. Булгакова может служить подтверждением нашему предположению. Правда, автобиографические заметки «Моя родина» написаны были им уже в эмиграции, а изданы через не-
сколько лет после смерти, но в них он, как и в прежние времена, указывает только на два важнейших компонента, из которых, по Булгакову, складывается русская идея - Православие и Народность, - понятие же государства, столь не любезное русским православным философам начала века, он подменяет понятием «малая родина». «Родина есть священная тайна каждого человека, так же как и его рождение. Теми же таинственными и неисследимыми связями, которыми соединяется он через лоно матери со своими предками и прикрепляется ко всему человеческому древу, он связан через родину и с материю-землей и со всем Божиим творением. Человек существует в человечестве и природе. И образ его существования дается в его рождении и родине. Каждый человек имеет свою индивидуальность и в ней неповторим, но равноценен каждый другой, это есть дар Божий. И она включает в себя не только лично-качественное Я, идущее от Бога, но земную, тварную индивидуальность - родину и предков. И этот комплекс для каждого человека также равноценен, ибо он связан с его индивидуальностью. И как нельзя восхотеть изменить свою индивидуальность, так и своих предков и свою родину. Нужно особое проникновение и, может быть, наиболее трудное и глубокое, чтобы познать самого себя в своей природной индивидуальности, уметь полюбить свое, род и родину, постигнуть в ней самого себя, узнать в ней свой образ Божий. Часто завидуют родившимся посреди потрясающих красот природы, хотя в очах Божиих, в Софии Божественной все красоты одинаково потрясающи. Есть предустановленное для каждого откровение Софии в его рождении и в его родине. Чем я становлюсь старше, чем более расширяется и углубляется мой жизненный опыт, тем яснее становится для меня значение родины. Там я не только родился, но и зародился в зерне, самом своем существе, так что вся дальнейшая моя такая ломанная и сложная жизнь есть только ряд побегов на этом корне. Все, все мое - оттуда. И умирая, возвращусь - туда же, одни и те же врата - рождения и смерти» (7, с. 324).
Именно варианты национальной концепции, реализованные в русской философии в эпоху религиозно-философского ренессанса, дают толчок к последующему развитию этой концепции в общественно-гуманитарной мысли первой половины 20 века.
ЛИТЕРАТУРА
1. Соловьев В.С. Национальный вопрос в России // Соловьев В.С. Литературная критика. % М., 1990.
2. Русской теме посвящены следующие работы В. С. Соловьева % сборник статей «Национальный вопрос в России» (1883 % 1888), «Русская идея» (1888), «Владимир Святой и христианское государство» (1888), «Русский национальный идеал» (1891), «Византизм и Россия» (1896). Русская тема в творчестве В. С. Соловьева подчинена принципу: «не бегать от мира, а идти в мир, чтобы преобразовывать его».
3 . Миненков Г.Я. Соловьев В. С. // Новейший философский словарь. % Минск, 1998.
4. Толмачев В.М. Саламандра в огне. О творчестве Вяч. Иванова // Иванов Вяч. Родное и вселенское. %М., 1994.
5. Шапошников Л. Е. Философия соборности. Очерки русского самосознания. % СПб, 1996.
6. Иванов Вяч. И. О русской идее // Иванов Вяч. И. Родное и вселенское. %М.. 1994.
7. Булгаков С. И. Моя родина // Русская идея. % М., 1992.
8. Булгаков С.И. Свет Иевечерний. %М., 1994.
9. Булгаков С. И. Два Града. Исследование и природе общественных идеалов. %М, 1911. Т. 1.
10. Давыдов Ю . Апокалипсис атеистической религии (С. Булгаков как критик революционной религиозности) // Булгаков С. И. Два града. % СПб, 1997.
Об авторе
Бронская Людмила Игоревна, доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой истории новейшей отечественной литературы, автор более 90 научных публикаций. Научные интересы: русская литература и философия конца 19 - начала 20 века, русское зарубежье, художественно-эстетическая ситуация «нового рубежа веков».
