CC BY
214
19.3. МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВЫЕ НАКАЗАНИЯ: СИСТЕМА, ПОНЯТИЕ, ОБЩИЕ НАЧАЛА
Стромов Владимир Юрьевич, кандидат юридических наук, доцент, ректор
Место работы: Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина
Аннотация: В представленной публикации рассматривается понятие, общие начала и система уголовных международно-правовых наказаний. Предметом публицистического исследования выступает комплекс теоретических и практических проблем систематизации видов наказаний, их реализации и эффективности уголовных международно-правовых наказаний в теории, законодательной и правоприменительной практике ряда государств. Ключевые слова: систематизация уголовных международно-правовых наказаний; понятие, общие начала уголовных международно-правовых наказаний; виды наказания.
INTERNATIONAL LEGAL PUNISHMENT: SYSTEM CONCEPT, GENERAL PRINCIPLES
Stromov Vladimir Yu., PhD, Associate Professor, Rector
Work place: Tambov State University named after GR Derzhavin
Annotation: In the present paper explains the concept, general principles and the system of international legal criminal penalties. The subject of journalistic research supports the complex theoretical and practical problems of systematization of types of punishment, their implementation and effectiveness of the international legal criminal penalties in theory, legislation and law enforcement practice, a number of states.
Keywords: systematization of criminal international legal punishment; concept, general principles of criminal international legal punishment; penalties.
На наш взгляд, международное уголовное право представляет собой, во-первых, подсистему общего международного права, охватывающую правоохранительное законодательство, а, во-вторых, подсистему системы внутреннего уголовного права об ответственности и наказуемости физических и юридических лиц за международные преступления. Нам можно констатировать, что объекты охраны обеих подсистем совпадают. По нашему мнению, таковы являются интересы защиты мира и безопасности человечества, а также защиты правопорядка от транснациональной преступности. Нам представляется, что все аргументы видных ученых-международников относительно принципиального несовпадения объектов охраны международного и внутригосударственного
права не представляются, как вполне обоснованными, так и достаточно убедительными. Согласно инициативе России еще в 1906 г. в Вене принимается первый международно-правовой акт об ответственности за международное преступление - использование на войне иприта и других боевых отравляющих веществ. В соответствии с ним должен быть наказан германский кайзер, ответственный за развязывание первой мировой войны, в ходе которой Германией массово применялись боевые отравляющие вещества. Однако, тайный побег и получение политического убежища в другом государстве позволили ему избежать уже назначенной справедливой международной уголовной ответственности и понести заслуженное наказание.
На основании солидарной позиции П. Н. Бирюкова и В. А. Вдовина1, отношения, регулируемые международным и внутригосударственным уголовным правом, следует подразделять в зависимости от связи с нормами той или иной системы на международные, внутригосударственные и комплексные. Последние регулируются нормами международного и внутригосударственного права совместно. По обоснованному же мнению Н. Ф. Кузнецовой, «комплексные нормы подобно всем иным бланкетным уголовно-правовым нормам являются нормами УК и поэтому не нуждаются в самостоятельной рубрикации»2.
Поскольку субъекты международных и национальных уголовно-правовых отношений, действительно, различны, то соответственно в первом случае - это государства, а во втором ими являются физические и юридические лица. Нам можно констатировать, что авторы комментариев и глав учебников «Уголовное право. Особенная часть» по разделу 34 УК РФ «Преступления против мира и безопасности человечества» как правило, абсолютно солидарны в разграничении международного и национального российского правоохранительного законодательства. На наш взгляд, также различна и юридическая ответственность за преступления. Согласно данной парадигме в международном праве, прежде всего, это ответственность государства. В соответствии с этим, за невыполнение принятых на себя обязательств по международным соглашениям следуют санкции в виде материальных компенсаций потерпевшему государству вреда, причиненного государством-нарушителем, исключение из состава межгосударственного сообщества, объяв-
1 См., напр.: Бирюков П. Н. Международное уголовно-процессуальное законодательство и правовая система РФ (теоретические проблемы): дис. ... д-ра юрид. наук. Воронеж, 2001. С. 75; Вдовин В. А. Имплементация международно-правовых норм в уголовном праве Российской Федерации (вопросы Общей части). Ульяновск, 2006. С. 36.
2 Взаимодействие международного и сравнительного уголовного права: учебное пособие / науч. ред. проф. Н. Ф. Кузнецова. М., 2009. С. 9.
ление торгового эмбарго, блокирование банковских счетов и прочее3.
Нам представляется, что сама научно-практическая идея создания международного уголовного права возникла в конце XIX - начале XX в.4 На наш взгляд, в дореволюционной России ее первыми поддержали сначала Н. М. Коркунов5, а затем Ф. Ф. Мартене6, советскими же сторонниками концепции международного уголовного права 1950-1970-х гг. были профессора А. Н. Трайнин7, М. Д. Шаргородский8, П. С. Ромашкин9, И. И. Карпец10. Нам можно констатировать, что изначально предмет международного уголовного права связывали только с борьбой с преступлениями против мира и безопасности человечества. По нашему мнению, со временем в отечественной теории уголовного права международные преступления стали классифицироваться уже на две группы. Так, структурно в уголовном законе выделяются в законе преступления против основ мира и безопасности человечества и преступления международного характера, посягающие на нормальный мировой правопорядок в общепризнанных межгосударственных отношениях.
Согласно позиции И. И. Карпеца к особенностям международного уголовного права относятся следующие фактические обстоятельства:
«а) международное уголовное право есть самостоятельная отрасль международного права;
б) оно является подсистемой международного права публичного либо частного;
в) международное уголовное право - часть уголовного права;
г) международное уголовное право - самостоятельная комплексная отрасль права»11.
Как обоснованно представляется Н. Ф. Кузнецовой «со всеми приведенными чертами международного уголовного права, за исключением, может быть, последней, нужно согласиться»12, поскольку отрицание международного уголовного права рядом юристов-международников13 допустимо оценивать как своего рода анахронизм. Нам можно констатировать, что почти
3 См. подроб.: Лукашук И. И. Право международной ответственности. М., 2004.
4 См. подроб.: Костенко Н. И. Международный уголовный суд. М., 2002.
5 См.: Коркунов Н. М. Опыт конструкции международного уголовного права // Журнал уголовного и гражданского права. 1989. № 1.
6 См.: Мартене Ф. Ф. Современное международное право цивилизованных народов. СПб., 1896.
7 См.: Трайнин А. Н. Зашита мира и уголовный закон. М., 1969.
8 См.: Шаргородский М. Д. Некоторые вопросы международного уголовного права // Советское государство и право. 1947. № 3.
9 См.: Ромашкин П. С. К вопросу о понятии и источниках международного уголовного права // Советское государство и право. 1948. № 3.
10 См.: Карпец И. И. Преступления международного характера. М., 1979.
11 Взаимодействие международного и сравнительного уголовного права: учебное пособие / науч. ред. проф. Н. Ф. Кузнецова. М., 2009. С. 10.
12 См.: Карпец И. И. Указ. соч. С. 19.
13 См., напр.: Галенская Л. К. О понятии международного уголовного права
// Советский ежегодник международного права. М., 1969.
все принятые в послевоенный период уголовные кодексы содержат в своей структуре отдельную главу о международных преступлениях. Так, например, Германия приняла в 2002 г. самостоятельный Уголовный кодекс о международных преступлениях (МУК).
Именно поэтому отечественные представители современного уголовного права в целом фактически полностью единодушны относительно правового статуса международного уголовного права как структурной подсистемы общего международного права и подсистемы уголовного права14.
Примечательно, что в Китае 12-15 октября 2007 года состоялся XVIII Международный конгресс Международной ассоциации уголовного права, тематически посвященный, проблемам универсальной юрисдикции, где первая секция работала по теме «Изменения и реформы уголовного права». На наш взгляд, участники данного форума говорили о международном уголовном праве как о фактической реальности. Поскольку оно практически применялось в приговорах международных трибуналов: во-первых, на Нюрнбергском (1945), Токийском (1946) судах над главными военными преступниками второй мировой войны; во-вторых, процессе по бывшей Югославии (1993); в-третьих, процессе по Руанде (1994). Нам можно констатировать, что транснациональный характер преступности в эпоху глобализации потребовала от мировой законодательной и правоохранительной системы всеобщей унификации и более полной интенсификации борьбы с международными преступлениями. По нашему мнению, фактическое вступление в силу в 2002 г. Римского статута Международного уголовного суда (1998), который изначально подписали к началу 2005 г. 130 государств и затем ратифицировали 96 государств, существенно продвинуло формирование международного уголовного права. Поскольку первый проект Международного уголовного кодекса был разработан еще в 1996 г., то соответственно предмет международного уголовного права постоянно расширяется и стабильно увеличивается количество государств-участников этого процесса.
Нам представляется, что за период от первой до второй мировых войн заметно возросло число международных конвенций против военных преступлений. Поскольку уставы Нюрнбергского и Токийского
14 См., напр.: Бойко А. И. Международное и российское уголовное право. Ростов-н/Д, 2004; Кибальник А. Г. Современное международное уголовное право: понятие, задачи и принципы. СПб., 2003; Костенко Н. И. Международный уголовный суд. М., 2002; Жданов Ю. Н., Лаговская Е. С. Европейское уголовное право. Перспективы развития. М, 2004; Вдовин В. А. Имплемен-тация международно-правовых норм в уголовном праве Российской Федерации (вопросы Общей Части). Ульяновск, 2006; Дворецкий, М.Ю. Законодательное определение основания уголовной ответственности как показатель уровня развития современной уголовно-правовой науки, ее модернизации / М.Ю. Дворецкий // Вестник Саратовской государственной академии права. -2007. - № 1(53). - С. 112 - 113; Международный уголовный суд: проблемы, дискуссии, поиск решений. М., 2008.
трибуналов по делам о главных военных преступниках фашистской Германии и милитаристской Японии разработали систему наиболее тяжких военных преступлений против человечности, то соответственно именно на их основании смертной казни подверглись немецкие и японские агрессоры, развязавшие вторую мировую войну. Она привела к беспрецедентным в истории человечества тягчайшим последствиям. Так, только Советский Союз, потерял за четыре года более 30 млн. человек, десятки миллионов были ранены, лишились близких родственников. Вполне логично по этому поводу А. Н. Трайнин констатирует, что «соответственно в 1930-1950-е гг. международное уголовное право интенсивно разрабатывало именно вопросы наказания за тягчайшие военные преступления»15.
На наш взгляд, фактически начиная с 50-х гг. ХХ века система норм о преступлениях против мира и безопасности человечества криминалисты-международники стали дополнять второй подсистемой преступлений, именуемых преступлениями международного характера. Поскольку к их числу стали относить общеуголовные преступления, которые причиняли ущерб не обязательно двум и более государствам, то соответственно это характерно именно для международных преступлений, и одного национального правопорядка. На можно констатировать, что таковы, например, являются торговля людьми, использование рабского труда, нарушения правил оборота наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, порнография, пытки, преступления террористической направленности, коррупция.
По нашему мнению, вполне логично все постсоветские законодатели в принятых в конце XX - начале XXI в. уголовных законах государств-участниц СНГ выделили самостоятельную главу о преступлениях против мира и безопасности человечества. Нам представляется, что азербайджанский и белорусский законодатели обоснованно поставили их в начале системы Особенных частей своих кодексов. Поскольку при этом они разделили их на две группы норм в двух главах (преступления против мира и безопасности человечества и военные преступления), то соответственно позиция данных кодексов в классификации тяжких международных преступлений более адекватна критериям систематизации УК, нежели в других УК стран-участниц СНГ. На наш взгляд, также наиболее плодотворна и унифицированная тенденция «де-бланкетизации» международно-правовых норм. Нам при этом следует констатировать, что последняя в целом конструктивная идея с точки зрения юридико-технической целесообразности не могла не привести к чрезмерной словесной избыточности диспозиций
15 См. подроб.: Трайнин А. Н. Избранные произведения. СПб., 2003.
норм с альтернативными видами преступлений, а также к включению в группу преступлений против мира и безопасности человечества преступлений международного характера. Так, к примеру, вполне алогично азербайджанский законодатель нападения на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой, в структуре УК даже поставил перед статьей о геноциде. Одновременно в группе преступлений против мира и безопасности человечества оказались и другие составы преступлений. Например, такие, как рабство; депортации или принудительное переселение населения; насильственное удержание человека; применение пыток и др. В тоже время к военным преступлениям отнесены следующие составы преступлений международного характера:
- наемничество;
- бездействие или отдача преступных приказов начальником или должностным лицом во время вооруженного конфликта;
- военный грабеж;
- злоупотребление знаками, находящимися под международной охраной.
По нашему мнению, характер и степень общественной опасности преступлений, посягающих на основы мира и безопасности человечества, с одной стороны, и преступлений, посягающих на мировой правопорядок, на межгосударственное сотрудничество - с другой, безусловно, различны. Нам представляется, что именно поэтому отказ от традиционной для отечественного международного уголовного права классификации преступлений на данные две группы не удачен. Так, вступивший в 2002 г. в силу Римский статут Международного уголовного суда (МУС) фактически следующим образом регламентирует предмет международного уголовного права:
a) преступления геноцида;
б) преступления против человечности;
в) военные преступления;
г) преступления агрессии.
На наш взгляд, пытка достигнуть оптимального межгосударственного соглашения об унифицированном определении агрессии будет предпринята государствами в текущем или последующем годах.
Нам можно констатировать, что геноцид сформулирован традиционно по тексту Конвенции 9 декабря 1948 г. «Преступления против человечности». На основании ст. 7 Статута соответственно «означает любое из следующих деяний, когда они совершаются в рамках широкомасштабного или систематического нападения на любых гражданских лиц и если такое нападение совершается сознательно». Таковыми содержательно признаны:
«а) убийство;
b) истребление;
c) порабощение;
d) депортация;
e) заключение в тюрьму или другое жестокое лишение физической свободы в нарушение основополагающих норм международного права;
А пытки;
g) изнасилование, обращение в сексуальное рабство, принуждение к проституции, принудительная беременность, принудительная стерилизация или любые другие формы сексуального насилия сопоставимой тяжести;
Ь|) преследование любой идентифицируемой группы по политическим, расовым, национальным, этническим, культурным, религиозным, тендерным мотивам, которые повсеместно признаны недопустимыми согласно международному праву в связи с любыми преступлениями, подпадающими под юрисдикцию суда;
0 насильственное исчезновение людей;
.0 преступления апартеида;
к) другие бесчеловечные деяния аналогичного характера, заключающиеся в умышленном причинении сильных страданий или серьезных телесных повреждений, или серьезного ущерба психическому либо физическому здоровью».
Поскольку понятия «преступления против человечества» и «преступления против человечности» фактически используются чаще всего как синонимы, то соответственно подчеркнутые признаки вызывают сомнения ввиду чрезмерной их оценочности и наличия элементов аналогии. Нам представляется, что общеуголовные насильственные преступления признаются международными по наличию в них признака: «широкомасштабное» либо «систематичное». На наш взгляд, ввиду оценочности они фактически могут привести к судебным ошибкам. Так, одни суды признают их наличие, другие отрицают данный факт. Например, «точечные удары» авиации государства Израиль по территории палестинской автономии. Нам можно констатировать, что такого рода квалификационная ошибка, когда общеуголовное преступление оценивается как международное или, наоборот, международное как общеуголовное являются серьезными юридическими несоответствиями их первоначальному правовому содержанию.
Поскольку все данные преступления против человечества перечислены законодателем в национальном уголовном законодательстве и сурово караются, то соответственно совершение их в обстановке международного вооруженного конфликта или войны укладывается в рамки отягчающего наказание обстоятельства. По нашему мнению, большинство из них вполне логично персонифицировано особенностями потерпевших, жизнь и здоровье которых является наивысшей социальной ценностью даже сравнительно с международными, или межгосударственными интересами. Нам представляется, что именно в этой связи было обоснованно выделение законодателем в ст. 63 УК РФ самостоятельного отягчающего наказание обстоятельства «совершение преступления в обстановке
международного или немеждународного вооруженного конфликта».
На наш взгляд, введение в XII раздел УК РФ главы о преступлениях международного характера с определением такового также более предпочтительно. Именно поэтому законодателю в начале главы целесообразно сформулировать понятие таких преступлений. Нам можно констатировать следующее обстоятельство. Так, преступлениями международного характера признаются общественно-опасные деяния, предусмотренные в данной либо иных главах УК, во исполнение ратифицированных РФ международных конвенций, посягающие на интересы мирного сотрудничества государств.
По нашему мнению, предмет международного уголовного права по Римскому статуту МУС фактически использовали члены рабочей группы по разработке инициативного проекта «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации и другие законодательные акты Российской Федерации в связи с ратификацией Римского статута Международного уголовного суда». Согласно этой ситуации межведомственная группа была создана во исполнение поручения Президента РФ от 10 января 2003 г. № Пр-48 при Министерстве юстиции из представителей Генеральной прокуратуры, МИД РФ, администрации Президента и других государственных органов, а также научных работников16.
Поскольку в раздел XII «Преступления против мира и безопасности человечества» предлагалось включить три главы: гл. 34 «Преступления против мира», гл. 35 «Преступления против безопасности человечества» и гл. 36 «Военные преступления», то соответственно в последней главе объединялись нормы о преступлениях против международного гуманитарного права, или иначе «международного права вооруженных конфликтов». Нам представляется, что фактически впервые их определила ст. 6 Устава Нюрнбергского трибунала 1945 г. В систематизированном виде перечень данных деяний дан в четырех Женевских конвенциях 1949 г. и двух Дополнительных протоколах к ним. На наш взгляд, к ним в настоящее время относятся четыре статьи: «Посягательства на лиц, пользующихся защитой международного гуманитарного права» (ст. 3581); «Применение запрещенных средств и методов ведения войны» (ст. 3582); «Наемничество» (ст. 359); «Бездействие или отдача преступного приказа» (ст. 360).
Поскольку инициативный законопроект федерального закона в конце 2005 г. по рассмотрению его в Государственном правовом управлении Администрации Президента РФ был признан нуждающимся в до-
16 См. подроб.: Трикоз Е. Римский статут Международного уголовного су-
да в Российской Федерации: рамочная модель имплементации // Между-
народный уголовный суд: проблемы, дискуссии, поиск решений. М., 2008.
работке, которая была отложена на неопределенный срок, то соответственно Римский статут Россией подписан, но фактически не ратифицирован. Нам можно констатировать, что наиболее серьезные трудности вызывает его имплементация в ныне действующее российское уголовно-процессуальное законодательство. По нашему мнению, имплементация материального международного права особых проблем не вызывает, и действующий УК РФ позволяет наказывать за преступления в виде апартеида, призыва к геноциду. Данная ситуация существенно оптимизировалась особенно после внесения законодателем дополнений УК РФ нормами в июле 2007 года, вполне логично усиливающими наказуемость убийства, насильственных преступлений, хулиганства, вандализма, надругательства над могилами и другими захоронениями, совершенными по экстремистской мотивации. Нам представляется, что доктринальную разработку совершенствования раздела XII УК РФ, безусловно, отечественному законодателю надлежит продолжить. На наш взгляд, к этому обязывает продолжающейся крайне негативный процесс дальнейшей транснационализации организованной преступности, прежде всего международный терроризм и экстремизм. По этому поводу О. Н. Ведерникова делает вполне обоснованный и оптимизированный вывод: «Для России ратификация Римского статута МУС без существенных изменений в УК и УПК представля-
"17 ||
ется пока преждевременной» . На наш взгляд, наиболее оптимальное и перспективное изменение раздела XII УК РФ было представлено Н. Ф. Кузнецовой в опубликованном докладе в 2006 г на I Всероссийском Конгрессе по уголовному праву, посвященном 10-летию Уголовного кодекса Российской Феде-18
рации .
Нам можно констатировать, что современное международное право устанавливает международную уголовную ответственность физических, юридических лиц, партий и обществ. Так, например, согласно Уставу и приговору Нюрнбергского Международного военного трибунала главные военные преступники подлежат наказанию вплоть до смертной казни через повешение за совершение перечисленных в Уставе международных преступлений. Аналогичным образом, принцип личной ответственности был в дальнейшем реализован также в Уставе Международного уголовного трибунала по Югославии (1993), в Уставе Международного уголовного трибунала по Руанде (1994), в Проекте кодекса преступлений против мира и безопасности чело-
17 См.: Кузнецова Н. Ф. Оптимальное и перспективное изменение раздела XII УК РФ // Материалы I Всероссийском Конгрессе по уголовному праву, посвященном 10-летию Уголовного кодекса Российской Федерации. С. 321324.
18 См.: Ведерникова О. Римский статут Международного уголовного суда и национальные интересы России // Международный уголовный суд: проблемы, дискуссии, поиск решений. С. 115-136.
вечества (1996), в Римском статуте Международного уголовного суда (1998), Европейском Суде по правам человека19. Соответственно в отношении физических лиц международные суды могут применять, как тюремное заключение, так и высшую меру наказания. По нашему мнению, В. А. Туманов делает вполне обоснованный вывод: «Не все созданные в последнее время международные суды могут быть примером беспристрастного и справедливого отправления правосудия. Двойные стандарты, которыми руководствуются нередко западные страны в вопросах международных отношений, сказываются, например, на организации деятельности Международного уголовного трибунала по бывшей Югославии»20.
Поскольку на Российскую Федерацию как члена Совета Европы полностью распространяются все решения Европейского Суда по правам и основным свободам человека (Страсбург), то соответственно санкции России за преступления, совершенные государственными органами, суд выносит в виде материальной компенсации за имущественный и моральный вред потерпевшим. Например, в сентябре 2007 г. данный суд вынес решение о выплате 200 тыс. евро трем лицам, признанным потерпевшими от военных преступлений в Чеченской Республике за моральный и материальный вред в результате расстрела мирных жителей федеральными войсками.
Нам представляется, что фактическим основанием ответственности в международном уголовном праве (МУП) обеих его подсистем служит совершение именно только данных преступлений. Законодатель к их числу в отечественном уголовном праве традиционно относит преступления против мира и безопасности человечества (раздел XII, гл. 34 УК РФ) и преступления международного характера. На наш взгляд, последние, в отличие от первых, фактически посягают на мировой правопорядок, интересы взаимодействия государств. Нам можно констатировать, что в УК РФ нормы о них разбросаны в различных главах. Так, по вполне аргументированным подсчетам В. А. Вдовина непосредственно отечественный законодатель прямо отсылает к международному праву в следующих статьях Общей части УК РФ:
1) часть 4 ст. 11 («.в соответствии с нормами международного права»);
2) часть 3 ст. 11 и ч. 2 ст. 12 («.если иное не предусмотрено международным договором Российской Федерации»);
3) часть 3 ст. 12 («.в случаях, предусмотренных международным договором Российской Федерации, ...»);
19 Туманов В. А. Европейский Суд по правам человека. М., 2001.
20 Туманов В. А. Европейский Суд по правам человека. М., 2001.
4) часть 2 ст. 13 («...в соответствии с международным договором Российской Федерации»)21.
В свою очередь, законодатель в Особенной части прямую отсылку предусматривает только лишь в трех статьях уголовного закона - 355 и 356 («.запрещенного международным договором Российской Федерации») и, ст. 271 - «.иное нарушение правил международных полетов». Поскольку непрямую (то есть косвенную, опосредуемую, подразумеваемую, производную) отсылку фактически содержат все нормы гл. 34 УК РФ, то соответственно шесть из них (а именно ст. 353-358) устанавливают наказуемость преступлений против мира и безопасности человечества, а две (ст. 359 и 360) - преступления международного характера. По нашему мнению, согласно обоснованным подсчетам А. И. Бойко, 44 статьи УК РФ в настоящее время содержат отсылки к международному праву22.
Нам представляется, что в связи с ратификацией Госдумой 26 апреля 2004 г. Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности, в соответствии с Федеральным законом № 26-ФЗ появилась фактическая необходимость в замене привычного понятия и термина «преступления международного характера» на более унифицированное и оптимальное «транснациональные преступления». На наш взгляд, настоящая Конвенция достаточно подробно их определяет и описывает содержание. Нам можно констатировать, что таковыми являются все умышленные преступления от подготовки до их окончания с причинением вреда двум и более государствам. По нашему мнению, к преступлению транснационального характера должно быть отнесено, то деяние, которое фактически было:
1) совершено более, чем в одном государстве;
2) совершено в одном государстве, но существенная часть его предварительной подготовки, планирования, осуществляемого руководства или проводимого контроля имеет место в другом государстве;
3) совершено в одном государстве, но при непосредственном участии организованной группы, организации (сообщества) которая осуществляет свою преступную деятельность более, чем в одном государстве;
4) совершено в одном государстве, но его существенные преступные последствия имеют место как минимум также и в другом государстве.
Нам представляется, что законодателю целесообразно в перспективе унификации национального уголовного законодательства дополнить раздел XII УК РФ нормами о транснациональных преступлениях. На
21 Вдовин В. А. Имплементация международно-правовых норм в уголовном праве РФ (вопросы Общей части). Ульяновск, 2006. С. 36.
22 См.: Бойко А. И. Международное и российское уголовное право. Ростов
н/Д, 2004. С. 289-290.
наш взгляд, наиболее оптимальным и фактически системообразующим является их наименование «Преступления против мира и безопасности человечества», или «Транснациональные преступления». Нам можно констатировать, весьма обоснованное и актуальное предложение Н. Ф. Кузнецовой о необходимости законодателю «дополнить данный раздел гл. 35 о второй группе международных преступлений, с включением в нее статьи о наемничестве, международном терроризме (есть в УК Республики Беларусь) и нападении на лиц или учреждения, которые пользуются международной защитой»23. По нашему мнению, достаточно подробно анализируется международная и уголовно-правовая литература о понятии и классификации преступлений международного характера в представительной по своему объему (52,25 п. л.) и внутреннему содержанию монографической работе профессора А. К. Князькиной и профессора А. И. Чучаева «Конвенциональные преступления в Уголовном кодексе РФ и международных актах». Так, фактическим ее достоинством является приведение в извлечениях текстов ратифицированных СССР и Российской Федерации международно-правовых актов, выполняющих роль приоритетных бланкетных норм для десятков статей ныне действующего УК РФ, прямо или косвенно отсылающих к их содержанию. Мы однозначно полагаем, что определяемые данными авторами содержание, число, классификация уголовно-правовых норм о преступлениях международного характера (часто именуемых «конвенционными»), еще нуждаются в дальнейшей научной разработке. Особенно это относится к группе транснациональных преступлений, которые непосредственно наносят ущерб как двум и более государствам, так и только одной стране (например, наркотизм, терроризм, экстремизм, пиратство, коррупция).
На наш взгляд, данные авторы вполне логично и достаточно обоснованно выражают свое неудовлетворение потенциально системообразующим термином «конвенционные» преступления, предлагая законодателю замену его на оптимальный по содержанию: «конвенциональные». Нам можно констатировать, что фактически кроме Уставов Нюрнбергского и Токийского Трибуналов, а также Устава ООН остальные, ратифицированные Российской Федерацией международные договоры называются конвенциями. По нашему мнению, именно поэтому специфику международных деяний они в настоящее время никак не выражают, и акцент делают исключительно на юридической форме акта, объединяя тем самым разные по характеру опасности преступления - против мира и
23 См.: Кузнецова Н. Ф. Конституционные основы совершенствования УК РФ по итогам его десятилетия // Конституционные основы уголовного права. Материалы 1 Всероссийского конгресса по уголовному праву, посвященного 10-летию УК РФ. М., 2006. С. 322.
безопасности человечества, с одной стороны, и против международного правопорядка - с другой. Нам представляется, что при этом предложенный de lege ferenda термин «конвенциональные» авторы все-таки оправданно заменяют традиционным словом «конвенционные»24.
Поскольку, фактическое объединение законодателем в одной категории международных преступлений, посягающих на основы мира и безопасности человечества, и преступлений международного характера, является неудачным, то соответственно советская и постсоветская доктрина международного и уголовного права их всегда различали. На наш взгляд, дифференцировать их требует и категоризация преступлений на основании ст. 15 УК РФ. Так, нам можно констатировать, что преступления против основ мира и безопасности человечества относятся к числу особо тяжких, оборот оружия массового поражения - к тяжким, и лишь только ст. 354 УК РФ признает преступлением средней тяжести публичные призывы к развязыванию агрессивной войны.
По нашему мнению, от обозначения преступлений международного характера, посягающих на межгосударственный правопорядок двух и более государств, как «конвенционные» отечественному законодателю следует отказаться. Нам представляется, что исходя из современной международной лексики, правильно называть их «транснациональные», закрепив их нормативную регламентацию в отдельной гл. 35 раздела XII УК РФ.
На наш взгляд, в более отдаленной исторической перспективе не лишено целесообразности, учитывая динамизм развития международного уголовного права, отечественному законодателю следует последовать примеру ФРГ и сформировать самостоятельный Кодекс о международных преступлениях. Так, например, А. В. Серебренникова вполне обоснованно констатирует, что Уголовный кодекс о международных преступлениях (МУК) ФРГ введен в действие Законом от 26 июня 2002 г., фактически содержа в ч. 1 ст. 1 общие предписания, а в ч. 2 - составы преступлений против международного права: «Геноцид и преступления против человечности», «Военные преступления», «Иные преступные деяния»25. Поскольку по сфере своего применения МУК действует в отношении всех предусмотренных в нем преступных деяний против международного права, а также соответственно и в отношении указанных в нем преступлений и тогда, когда общественно-опасное деяние совершается за
24 См., напр.: Князькина А. К., Чучаев А. И. Конвенциональные преступления в Уголовном кодексе РФ и международных актах. М., 2007.
25 Серебренникова А. В. Закон о введении в действие Уголовного кодекса
о международных преступлениях от 26 июля 2002 г. в Германии: общая характеристика // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 11. Право. 2004. № 1.
границей и не затрагивает непосредственно внутренние интересы ФРГ.
По нашему мнению, применение универсального принципа в МУК ФРГ - пространственного действия международных уголовно-правовых норм - концептуально и практически является правильным. Поскольку УК Республики Беларусь обоснованно его реализует, то соответственно ст. 6 «Действие настоящего Кодекса в отношении лиц, совершивших преступление вне пределов Республики Беларусь», в ч. 3 устанавливает следующее фактическое обстоятельство: «Настоящий Кодекс применяется независимо от уголовного права места совершения деяния в отношении следующих преступлений:
1) геноцид (статья 127);
2) преступления против безопасности человечества (статья 128);
3) производство, накопление либо распространение запрещенных средств ведения войны (статья 129);
4) экоцид (статья 131);
5) применение оружия массового поражения (статья 134);
6) нарушение законов и обычаев войны (статья 135);
7) преступные нарушения норм международного гуманитарного права во время вооруженных конфликтов (статья 136);
8) бездействие либо отдание преступного приказа во время вооруженного конфликта (статья 137);
9) иных преступлений, совершенных вне пределов Республики Беларусь, подлежащих преследованию на основании обязательного для Республики Беларусь международного договора. Так, фактически совершившие данные преступления лица подлежат ответственности по УК РБ «если они не были осуждены в иностранном государстве и привлекаются к уголовной ответственности на территории Республики Беларусь. Нам представляется, что норма в ч. 4 ст. 6 УК РБ сформулирована в соответствии с принципом «ne bis in idem», также вполне удачно, так как фактически проблема двойной ответственности в правовой оценке правоохранительными и судебными международных преступлений присутствует. На наш взгляд, ее оптимальное и эффективное нормативное решение предполагает альтернативную юрисдикцию международных и национальных судов.
Поскольку МУК ФРГ включил в § 5 норму о неприменении сроков давности к международным преступлениям, перечисленным в Кодексе, то соответственно тем самым фактически была поставлена точка в долгом споре о допустимости освобождения нацистских преступников спустя тридцать лет после окончания второй мировой войны26. Нам можно кон-
26 См. подроб.: Кузнецова Н. Ф., Вельцель Л. Уголовное право ФРГ. М., 1983.
статировать, что в правовую основу такого законодательного решения положена Конвенция о неприменимости срока давности к военным преступлениям против человечества от 26 ноября 1968 г. На основании него наказание за геноцид является безальтернативным, реализуясь фактически через назначение пожизненного лишения свободы.
По нашему мнению, наиболее представительно по их количеству и качеству юридической техники немецким законодателем воспроизведены в § 7 Кодекса составы преступлений против человечности: Особо тяжкие: нападение на гражданское население; порабощение человека; принудительная высылка или переселение на территорию другого государства. Именно они фактически безальтернативно наказываются пожизненным лишением свободы. Соответственно тяжкие деяния, наказуемые не менее пяти лет лишения свободы -это торговля людьми, принудительная высылка. А также сексуальное преступление, включая изнасилование, склонение к проституции, ограничение уровня рождаемости и др. При этом все они должны сопрягаться с непосредственным нападением на гражданское население. Согласно этому они являются преступлениями против международного гуманитарного уголовного права, в отличие от общеуголовных одноименных преступлений, предусмотренных законодателем в Особенной части УК ФРГ.
Нам можно констатировать наличие следующих фактических обстоятельств. А именно:
во-первых, менее опасные деяния, наказуемые на срок не менее трех лет лишения свободы;
во-вторых, преступления против человечности (причинение тяжкого физического или душевного вреда здоровью, незаконное лишение свободы или ограничение общепризнанных прав человека в определенной группе населения или сообщества, совершенные по политическим, расовым, национальным, этническим, культурным или религиозным мотивам);
в-третьих, совершаются в нарушение общепризнанных действующих норм международного права;
в-четвертых, должны быть сопряжены с продолжительным или систематическим нападением на гражданское население.
Немецкий законодатель в разделе 2 МУК ФРГ предусматривает составы военных преступлений. Вполне логично они классифицируются им на пять следующих видов:
1) против лиц;
2) против собственности;
3) против иных прав;
4) против гуманитарных миссий и их символов;
5) связанные с использованием запрещенных методов ведения войны.
К обязательному признаку составов военных преступлений, законодателем обоснованно отнесено их
совершения «в связи с международным или немеждународным вооруженным конфликтом». Нам представляется, что он в МУК ФРГ подробно в описательных диспозициях раскрывает понятие военных преступлений, тем самым, сокращая либо устраняя их бланкетность. Поскольку в свою очередь, УК РФ в общей форме отсылает к международному праву, то соответственно германское законодательно-техническое решение на первый взгляд, кажется более предпочтительным и концептуально оптимальным. Однако, на наш взгляд, исходя, из значительной объемности самого нормативного текста принять его можно лишь в самостоятельном кодексе о международных преступлениях, а не в главе любого национального уголовного закона. При этом мы должны констатировать, что азербайджанский законодатель, тем не менее, пошел именно по данному пути в конструировании своего национального кодекса.
По нашему мнению, характеристику преступлений против мира и безопасности человечества (вариативно против «человечности», «гуманитарного международного права»), регламентируемых международным и внутренним национальным уголовным правом в настоящее время можно считать достаточно устоявшимся. Нам представляется, что этого никак нельзя сказать о международных преступлениях, посягающих не на основы мира и безопасности человечества, а на мировой правопорядок, предполагающий взаимодействие государств, в борьбе с транснациональной преступностью. Поскольку их фактическое первоначальное описание и непосредственное исследование происходило в отечественной литературе 1970-х гг.27, то соответственно сегодня требуется концептуальное переосмысление, в связи с появлением и распространением в XIX в. новых криминальных угроз человечеству. Прежде всего, это касается, международного терроризма и экстремизма, корректировки полного соответствия уже ратифицированным международным конвенциям национального законодательства. На наш взгляд, в том числе ратифицированной Российской Федерацией Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности. Нам можно констатировать, что преступления международного характера отечественному законодателю правильнее было бы именовать «транснациональными» согласно вполне логичной и оптимальной трактовке данной Конвенции.
Список литературы:
1. Бирюков П. Н. Международное уголовно-процессуальное
законодательство и правовая система РФ (теоретические
проблемы): дис. ... д-ра юрид. наук. Воронеж, 2001. С. 75;
27 См., напр.: Карпец И. И. Преступления международного характера. М., 1979.
2. Вдовин В. А. Имплементация международно-правовых норм в уголовном праве Российской Федерации (вопросы Общей части). Ульяновск, 2006. С. 36.
3. Взаимодействие международного и сравнительного уголовного права: учебное пособие / науч. ред. проф. Н. Ф. Кузнецова. М., 2009. С. 9.
4. Лукашук И. И. Право международной ответственности. М., 2004.
5. Костенко Н. И. Международный уголовный суд. М., 2002.
6. Коркунов Н. М. Опыт конструкции международного уголовного права // Журнал уголовного и гражданского права. 1989. № 1.
7. Мартене Ф. Ф. Современное международное право цивилизованных народов. СПб., 1896.
8. Трайнин А. Н. Защита мира и уголовный закон. М., 1969.
9. Шаргородский М. Д. Некоторые вопросы международного уголовного права // Советское государство и право. 1947. № 3.
10. Ромашкин П. С. К вопросу о понятии и источниках международного уголовного права // Советское государство и право. 1948. № 3.
11. Карпец И. И. Преступления международного характера. М., 1979.
12. Взаимодействие международного и сравнительного уголовного права: учебное пособие / науч. ред. проф. Н. Ф. Кузнецова. М., 2009. С. 10.
13. Карпец И. И. Указ. соч. С. 19.
14. Галенская Л. К. О понятии международного уголовного права // Советский ежегодник международного права. М., 1969.
15. Бойко А. И. Международное и российское уголовное право. Ростов-н/Д, 2004;
16. Кибальник А. Г. Современное международное уголовное право: понятие, задачи и принципы. СПб., 2003; Костенко Н. И. Международный уголовный суд. М., 2002;
17. Жданов Ю. Н., Лаговская Е. С. Европейское уголовное право. Перспективы развития. М, 2004;
18. Вдовин В. А. Имплементация международно-правовых норм в уголовном праве Российской Федерации (вопросы Общей Части). Ульяновск, 2006;
19. Дворецкий, М.Ю. Законодательное определение основания уголовной ответственности как показатель уровня развития современной уголовно-правовой науки, ее модернизации / М.Ю. Дворецкий // Вестник Саратовской государственной академии права. - 2007. - № 1(53). - С. 112 - 113;
20. Международный уголовный суд: проблемы, дискуссии, поиск решений. М., 2008;
21. Трайнин А. Н. Избранные произведения. СПб., 2003.
22. Трикоз Е.Н. Римский статут Международного уголовного суда в Российской Федерации: рамочная модель имплемен-тации // Международный уголовный суд: проблемы, дискуссии, поиск решений. М., 2008.
23. Кузнецова Н. Ф. Оптимальное и перспективное изменение раздела XII УК РФ // Материалы I Всероссийском Конгрессе по уголовному праву, посвященном 10-летию Уголовного кодекса Российской Федерации. С. 321-324.
24. Ведерникова О.Н. Римский статут Международного уголовного суда и национальные интересы России // Международный уголовный суд: проблемы, дискуссии, поиск решений. С. 115-136.
25. Туманов В. А. Европейский Суд по правам человека. М., 2001.
26. Вдовин В. А. Имплементация международно-правовых норм в уголовном праве РФ (вопросы Общей части). Ульяновск, 2006. С. 36.
27. Бойко А. И. Международное и российское уголовное право. Ростов н/Д, 2004. С. 289-290.
28. Кузнецова Н. Ф. Конституционные основы совершенствования УК РФ по итогам его десятилетия // Конституционные основы уголовного права. Материалы 1 Всероссийского конгресса по уголовному праву, посвященного 10-летию УК РФ. М., 2006. С. 322.
29. Князькина А. К., Чучаев А. И. Конвенциональные преступления в Уголовном кодексе РФ и международных актах. М., 2007.
30. Серебренникова А. В. Закон о введении в действие Уголовного кодекса о международных преступлениях от 26 июля 2002 г. в Германии: общая характеристика // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 11. Право. 2004. № 1.
31. Кузнецова Н. Ф., Вельцель Л. Уголовное право ФРГ. М., 1983.
32. Карпец И. И. Преступления международного характера. М., 1979.
РЕЦЕНЗИЯ
на статью «Международно-правовые наказания: система, понятие, общие начала», подготовленную кандидатом юридических наук, доцентом, ректором Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина Стромовым В. Ю. Публикация В.Ю. Стромова является публицистической работой теоретического характера, посвященной проблемам международно-правовых наказаний, их системы, понятия и общих начал.
Актуальность темы исследования определяется многими методологическими, социально-политическими, экономическими, правовыми, морально-нравственными аспектами. В методологическом контексте проблема международно-правовых наказаний, их системы, понятия и общих начал требует диалектического, комплексного анализа. Наиболее актуальной проблемой является познание ее оптимального построения и диалектической связи с объективными факторами становления современного общества, правового государства, анализ построения эффективной системы, преодолению препятствий в этом.
В теории уголовного права недостаточно реализован именно комплексный подход в изучении опыта зарубежных государств. В науке, законотворческой и правоприменительной практике в основном уделяется внимание лишь отдельным аспектам и проблемам. В литературе недостаточно исследований на методологическом уровне, выявляющем закономерности и особенности. Публикация построена по тщательно разработанному плану, написана грамотным языком. Содержание представленного материала изложено автором логично и аргументировано. Рецензент:
доктор юридических наук, доцент, заведующий кафедрой «Организация правоохранительной деятельности» института права ТГУ им. Г.Р. Державина.
М.А. Желудков
