CC BY
21
Отчеты о конференциях
и семинарах
А. Ю. Сунгуров
МЕЖДУНАРОДНАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ НАУКА: НОВЫЕ
РЕГИОНАЛЬНЫЕ И ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПЕРСПЕКТИВЫ.
ЗАМЕТКИ ПО ИТОГАМ КОНФЕРЕНЦИИ В МОНРЕАЛЕ
1. Время и место. Конференция под таким названием состоялась: г. Монреаль, Канада 30 апреля - 2 мая 2008 г. Конференция была организована Международной ассоциацией политической науки (МАПН), объединяющей политологов большинства стран мира, и стала как бы промежуточным событием между Всемирными конгрессами МАПН, которые проходят раз в три года. Предыдущий, XX конгресс состоялся в Фукуоко, Япония в 2006 г., следующий, XXI — пройдет в июле 2009 г., в Сантьяго, Чили. Целью конференции в Монреале была оценка как статуса политической науки в различных регионах мира, так и состояния ее основных субдисциплин, а также перспектив развития международной политической науки XXI в. С этой целью вместе собрались представители национальных организаций политологов и исследовательских комитетов (ИК), работающих в рамках МАПН. Еще одной целью конференции является усиление взаимодействия национальных организаций и исследовательских комитетов МАПН для создания плодотворных сетей сотрудничества.
В конференции приняли участие около 120 человек из 37 стран мира, среди них шестеро из России — пятеро из Москвы (О. Малинова и Т. Пархалина (ИНИОН РАН), М. Миронюк, Ю. Полунин и И. Тимофеев (МГИМО МИД РФ) и один человек из Санкт-Петербурга, автор этих строк А. Сунгуров (СПб филиал ГУ-ВШЭ и Сп6 гуманитарнополитологический центр «Стратегия»). По списку подтвердивших свое участие в конференции исследователи так распределились по своим странам: США — 22 человека, Канада и Германия — по 10, Великобритания и Россия — по 7, Бразилия — 6, Италия и Франция — по 5, Япония — 4, Австралия, Литва и Южная Африка — по 3, Швеция, Аргентина, Чили, Южная Корея, Сингапур, Испания и Польша — по 2, Нигерия, Финляндия, Нидерланды, Тайвань, Израиль, Филиппины, Чехия, Нигерия, Кения, Эстония, Люксембург, Бельгия, Ботсвана, Греция, Камерун, Норвегия, Турция и Словения — по одному человеку.
Тематически программа конференции состояла из работы трех секций. 1. Состояние дел и конфликтующие перспективы главных направлений политической науки. 2. Состояние дел в главных регионах мира, будущие общие действия. 3. Передовые области ис-
© Сунгуров А. Ю., 2008
следований в сегментах политической науки. Каждая из секций состояла из нескольких панельных сессий. Например, в рамках первой секции прошло шесть тематических панелей, названия которых демонстрирует, что именно в МАПН понимают под «основные направлениями политической науки». 1. Эпистемиологические основы и методология. 2. Политическая теория. 3. Политическая социология. 4. Публичная политика и governance1. 5. Сравнительная политика. 6. Международные отношения. В рамках второй секции состоялись четыре панельные сессии, на которых были представлены сообщения о состоянии политической науки в конкретных странах. Это были сессии «Азия и Океания/Африка», «Латинская/Северная Америка», «Европа-1» и «Европа-2». Названия панельных сессий, состоявшихся в последний день конференции в рамках ее третьей секции, также раскрывают термин «передовые направления» в понимании лидеров МАПН. 1. Международная политика, Глобализация и демократия. 2. Политическая социология и политическая социализация. 3. Электоральная политика и финансирование политики. 4. Уровни публичной политики и governance. 5. Гражданско-военные отношения, терроризм и защита прав человека. В дальнейшем остановлюсь на работе сессий, в которых принял участие.
2. Сессия «Политическая теория». Первым в этой сессии выступил Такаши Иногучи, Токийский Университет, который отметил, что позитивная политическая теория, разработанная в США, хорошо описывает процессы в этой стране, но дает сбои при описании и попытках понимания процессов в остальном мире. Поэтому так важно изучать конкретные политические процессы и институты в разных странах мира, чему служат проекты типа «Азиатского политического барометра», директором которого он и является.
Важной задачей современной политической науки он назвал проблему организации диалога между нормативной политической теорией и экспериментальной политической теорией, между традициями Иммануила Канта и Николло Макиавели. Сегодня ставится вопрос, как обеспечить демократический мир. Старая теория утверждала, что «демократии не воюют», однако мы видим, что демократии могут быть даже более агрессивными, чем иные режимы.
Другая актуальная проблема — типология политических режи-
1 Термином governance, который очень приблизительно может быть переведен как «руководство», обозначается «термин-концепт нового государственного менеджмента, с помощью которого, по мнению его разработчиков, снимается проблема дихотомии политики/управления» (см.: Государственная политика, 2006, с. 215). В тексте этого учебника, впрочем, далее используется английский вариант этого термина, и мы далее будем следовать этому примеру.
______________________________________________________________________________ 253
мов. Мы видим теперь, что тип режима зависит не от политической власти, а от типа населения — типа культурной идентичности, что следует из результатов анализа 18 стран мира, проведенного в рамках проекта «Азиатского политического барометра», то есть существует много вариантов режимов, и их названия не соответствуют классическим.
Лоуренс Уайтхед (Оксфордский университет), представлявшая на конференции ИК-13 «Демократизация в сравнительной перспективе», остановилась на нерешенных еще проблемах демократического транзита, в частности, на важности уточнения типов и вариантов политического режима. Так, она отметила, что классификация вариантов авторитаризма, предложенная ранее Х. Линцем, сегодня может быть дополнена концепцией гибридных режимов, предложенных Ларри Даймондом.
На основании своих исследований демократического транзита в Испании, Польши и Южной Африки она выделила важность определенных форм соотношения элит в этих странах, а также поставила вопрос о возможности приложении теории демократического транзита по отношению к демократизации в Ираке. Далее, на примерах Индии и Италии она выделила важность учета взаимного влияния на процесс демократизации субнационального и национального уровней (например, феномен Сицилии). В заключение своего выступления она остановилась на проблеме перехода новых демократий в класс «старых» и о возможности обратного перехода.
Андреа Баумейстер (Университет Стилринга, Великобритания) представляла на этой конференции ИК-31 — по политической философии. По ее мнению, современная политическая теория пока недостаточно отвечает на вызовы глобализации и проблемы терроризма. Из имеющихся ответов она выделила два направления, обозначив их как «тонкие» теории, или концепции среднего уровня — это концепция гражданского участия и подход, основанный на признании различий. Что из этих подходов сможет облегчить переговоры и мир? В рамках одного подхода для людей главное — безопасность, то есть получается государство по Гоббсу, и государство обеспечивает это, а остальное для людей менее важно. Но возможны и иные подходы. Какими могли бы быть новые основания для человеческой солидарности? Может ли стать выходом новый гражданский или либеральный национализм? Важно учитывать, что любой процесс строительства нации несет в себе угрозу исключения отдельных меньшинств. Важно поддерживать новые формы солидарности, если они возникают. Общим выводом выступления Андреа Баумейстер был вывод о том, что солидарность в мультикультурном
обществе очень сложна и анализировать ее сложно, но необходимо.
Жанна Кюри (Университет Санта Клара, США) в начале своего выступления представила свой Исследовательский комитет-16 — по социально-политическому плюрализму. По ее словам, новый комитет был создан, чтобы использовать знания и подходы, возникшие в одних областях политических и социальных наук, для понимания иных институтов и процессов. Оратор подчеркнул, что плюрализм несет в себе несколько подводных камней и может сам стать источником политического напряжения. В приложении к проблеме демократического транзита предложенный подход фокусируется на том, как возникают плюралистические институты, как люди готовы в них участвовать; как различные группы интересов участвуют в этом процессе.
Плюралистический подход позволяет анализировать конфликты между этническими группами. Наряду с этническими в фокусе внимания возникают и иные социальные группы, представляющие различные интересы и ценности. Как возникают эти группы, как их участие становится политическим, как они уживаются друг с другом? Нерешенной пока остается и проблема соотношения гражданского и политического участия. Характерной чертой современности является активное участие международных акторов в национальных политических процессах, отсюда возникает и проблема плюрализма между НКО и властью, в том числе и в соотношении национального и международного уровней этих институтов. Политический процесс становится многоуровневым, включая все эти соотношения.
И здесь снова встает проблема политической мобилизации — когда она позитивна и когда негативна, то есть мы выходим на проблему революций и массовых движений, а также на проблемы этнической и религиозной толерантности и плюрализма. Плюрализм также становится многоуровневым — например, религиозный плюрализм — между властями и религиозными группами, внутри религиозных групп, а также с учетом субгрупп и регионов. Плюрализм требует выработки политической и иной толерантности внутри групп и между ними, то есть все типы групп, включая анонимные и неассоциированные, должны быть готовы к плюралистическому мышлению. Одновременно и сам плюрализм становится все более плюралистичным.
Подводя итоги дискуссии, ведущий этой сессии Бернард Бадье (Институт изучения политики, Париж), выделил несколько актуальных проблем современной политической теории. Прежде всего это проблема демократии. О какой именно демократии мы говорим? Политическая теория была создана на основе прошлого опыта. Как
ее развить с учетом новых явлений — это один из главных вызовов политической теории. Проблема типологий форм демократии — как мы ее выстроим, будет ли она региональной или глобальной? Сегодня можно отметить, что все классические концепции политической теории трансформируются глобализацией. Если структуры трансформируются, остаются ли функции теми же самыми? Можно ли говорить, что функции участия и коммуникации остаются теми же, что и в ХХ в.? Бернар Бадье поставил вопрос о возможности пересмотра основы нормативной теории, в частности, представление о политической науке как науке о сосуществовании. Действительно, все политические порядки ищут способы сосуществования. Тогда мы должны пересмотреть основы нормативной теории, обеспечить сосуществование всех этих взглядов и позиций.
Подводя итоги этой сессии, посвященной теории политики, можно констатировать серьезный рост внимания политологов к социальным компонентам политических отношений, к этническим и иным группам, к структурам гражданского общества и проблемам соотношения гражданского и политического участия, то есть мы видим определенный перенос центра внимания с сугубо государственных структур на иные национальные и международные акторы, на проблемы их взаимодействия друг с другом и с властью. Таким образом, интерес российских политологов к проблемам развития гражданского общества, публичной политики и толерантности (см., напр.: Стратегии формирования, 2002; Публичная политика в современной России, 2006; Публичная политика - 2006, 2006) хорошо коррелирует с современными тенденциями международного политологического сообщества.
3. Сессия «Публичная политика и governance». Многие тенденции, которые уже прозвучали в первой половине первого дня конференции, на сессии, посвященной проблемам политической теории, получили дальнейшее развитие на послеобеденной сессии по проблемам публичной политики. Главным лейтмотивом этой сессии, основными докладчиками на которой были члены ИК-32 — по проблемам публичной политики и администрации — Хал Колебач (Университет Роберта Гордона, Австралия, председатель ИК-32) и Лесли Пал (Карлтонский университет, Канада), было развитие положений концепции нового государственного менеджмента, в рамках которого участниками процесса принятия выработки и принятия решений становятся не только высшие политические руководители и парламент, но и государственная администрация и чиновничество в целом, и разнообразные политические и социальные группы жителей страны, региона или муниципалитета.
Одним из часто употреблявшихся терминов при этом был термин soft administration — мягкое администрирование, как альтернатива прежнему жесткому администрированию в стиле «вертикали власти». В выступлениях также отмечалась роль структур гражданского общества в подготовке, принятии и реализации властных решений на самых различных уровнях. Различные консультативные советы, встречи, готовность чиновников услышать мнение жителей, представителей бизнеса — все это и составляет основу нового подхода к политическому управлению. В его рамках более думают о реализации реального общественного участия и создании площадок для реальных дискуссий и обсуждений, чем об административном подчинении.
Существенную роль в реализации принципов нового государственного менеджмента играет, по мнению докладчиков, эффективное вовлечение в этот процесс экспертного и научного сообщества, которые, анализируя эффективность нового подхода, сами участвуют в процессе его развития, дополняя гражданскую инициативу экспертным знанием. В этом процессе вовлечения в процесс управления (governance) все новых участников, как из среды гражданских активистов, НКО и бизнес-сообщества, так и из экспертного сообщества, и вырабатываются сегодня реальные практики публичной политики и «управления без руководства», как можно перевести не раз звучавшую в ходе этой сессии фразу «governance without government».
Хорошим развитием этих принципов на конкретном примере участия гражданских природозащитных организаций в формировании экологической политики стало выступление представителя ИК-46 «Глобальные изменения окружающей среды» Стефана Лабранше из Гренобльского института политических исследований, Франция.
Выступление профессора университета Северной Каролины в Гринсборо Давида Олсона, председателя ИК-8, объединяющего специалистов по проблемам законодательной власти (Legislative specialists), позволило дополнить тему развития «управления без руководства» темой роли законодательных ассамблей различного уровня и ролью парламентов как таковых в развитии подлинно публичной политики. Профессор Олсон рассказал о деятельности и возможностях созданного им Центра парламентской документации стран Центральной Европы, содержащей обширные материалы для исследований. Он подчеркнул, что мы еще мало знаем о внутренней структуре парламентов и о деятельности парламентских служащих, которые во многом определяют эффективность работы самих парламентов. Таким образом, принципы нового государственного ме-
неджмента могут быть распространены на работу сотрудников не только органов власти исполнительной, но и представительной.
Мы видим, что обозначенные выше тенденции усиления внимания современной политической науки к процессам расширения круга участников процесса подготовки, принятия и реализации политических решений, расширение спектра акторов публичной политики, в полной мере подтвердились и в рамках работы обсуждаемой сессии.
4. Сессия «Сравнительная политика». Тематическая сессия «Сравнительная политика» (вместе с параллельно проходившей сессией по международным отношениям) открывала второй день конференции и проходила под председательством вице-президента МАПН, профессора Леонардо Морлино (Италия).
В своем вступительном слове он вспомнил образ политической науки, который дал Габриэль Алмонд более десяти лет тому назад: «сообщество сидящих за различными столиками в кафе»2. По его мнению, этот образ работает и сегодня. Как считает Леонардо Морлино, мы не видим связей и объяснений, причин отдельных механизмов, как они связаны — у нас нет объяснений процессов, включающих несколько институтов — все работают на своих «делянках». Он отметил, что верит в возможность объяснительных теорий среднего уровня, но есть очень немного подходов к теориям этого уровня.
Например, представление о роли пактов и соглашений в процессе демократического перехода — есть заявка, но пока до теории дело не дошло. В основном новые представления относится к конкретным регионам, но далеко не ко всем. Например, Украина, Турция, Румыния, Сербия — у всех этих стран трудные пути к демократии, есть определенное желание политической элиты войти в европейское сообщество. Но где здесь подлинное разделение властей? Насколько оно работает? В этих странах проявляется проблема де-легеративной демократии, когда после выборов от людей уже ничего не зависит, везде — проблема слабого разделения властей.
В других странах, например в Испании и Португалии, есть традиция разделения властей. Становится актуальной проблема типологии демократий, например, по критерию баланса властей. Полезным может оказаться и концепция гибридных политических режимов Ларри Дайомонда. Сейчас работают несколько проектов по мониторингу развития политических институтов, так называемых политических барометров — Евробарометр, Азиабарометр и т. д. Но большой пользы для понимания процессов эти барометры приносят не всегда.
2 На русском языке статья Г. Алмонда приведена в книге (см.: Политическая наука, 1999).
258 __________________________________________________________________
Мне показалось особенно интересным выступление Дэвида Се-будубуду из Университета Ботсваны, посвященное состоянию сравнительных политических исследований в африканских странах и основным проблемам, привлекающим внимание африканских политологов. Как отметил докладчик, в 1960-1980-е годы основными темами исследований были колониализм и постколониальные страны, гражданско-военные отношения, конфликты, однопартийные государства, освободительные движения и военные диктатуры. Начиная с конца 1980-х годов (с момента распада Советского блока, а потом и самого СССР), в фокусе внимания оказались демократизация, процесс создания конституций, исламские движения, права человека, политические партии и их изменения, выборы и работа парламентов, развитие гражданского общества, женщины и политика.
В исследованиях практически всех африканских стран выявляется проблема появления доминирующих партий, при которых национальные парламенты становятся просто отделами администрации президента, контролируются и управляются оттуда. При этом везде возникает доминирование исполнительной ветви власти над всеми остальными ветвями. Формально в большинстве стран приняты западные ценности и стандарты, но фактически реализуются традиционные нравы и подходы.
В сообщении Иоланды Садье (Университет Иоганнесбурга, Южная Африка), представляющей ИК-7 — «Женщины, политика и развивающиеся страны», — был поставлен вопрос о необходимости признания «новой сравнительной политологии», в которой усиливается внимание к отдельным странам, к изучению отдельных случаев. Центральным становится интерес к изменениям политического ландшафта. Так, в политических процессах в африканских странах с начала 1990-х годов отмечаются три главных сдвига: 1) существенные изменения в режимах отдельных стран; 2) Африка становится частью всего мира, усиливаются процессы глобализации, в том числе и экономической; 3) конец «холодной войны». Проблемой является малое число исследований этих процессов, фабрик мысли, способных делать серьезный анализ. Анализ отделений политологии в университетах Южной Африке показывает их рост — от 2 до 12, причем специалистов по сравнительной политике — 20-30%. Однако реальные компаративистские методы используются пока очень слабо. Международные отношения, глобализация и проблемы охраны окружающей среды интереснее и нужнее рынку, чем компаративистика.
Соня Уэлти (Американский университет, Вашингтон), представлявшая на конференции ИК-28 — «Сравнительный федерализм и
федерации», — свое выступление посвятила обоснованию концепции многоуровневого управления (governance). Основными разделами ее сообщения были: 1) сравнительный федерализм и публичная политика; 2) инновации, запускаемые многоуровневым управлением; 3) многоуровневое управление и федерализм; 4. новые подходы в сравнительной политологии.
Одной из причин для появления нового направления стала европейская интеграция, требующая своего теоретического осмысления. Другой причиной стало усложнение международных отношений, в частности, такие тенденции, как превращение национальной исполнительной власти в брокеров между международным и внутригосударственным уровнями; появлением международных политических режимов и многоуровневого управления; появление феномена международного конституционализма.
Характеристикой новой ситуации Соня Уэлти считает пересечение компетенций разного уровня власти, развитие межгосударственных отношений и активной включение в мировую политику негосударственных акторов, внимание к сетевым взаимодействиям и перенос центра внимания с процесса принятия решений на реализацию определенных политик.
В завязавшейся после этих сообщений интересной дискуссии поднимались такие проблемы, как появление в результате демократизации слабых, коллапсирующих государств и стран, например Конго или Колумбия, находящихся под властью наркобаронов. Отмечалось, что граница между национальной и международной политиками становится все более и более размытой, что реалистический подход должен быть дополнен иными, в том числе констукти-вистскими подходами. Процессы мирового развития должны рассматриваться в комплексе, используя многоуровневый анализ и задачи МАПН, содействовать этому процессу.
Автор этих строк задал вопрос о причинах бросающейся в глаза аналогии между описанием политических режимов африканских стран, приведенных в сообщении Дэвида Себудубуду, и политическим режимом современной России, не связано ли это с особенностями политической культуры? Ответом был предположение, что дело в слабости политических институтов демократии. На мой взгляд, стоило бы подумать о причинах такой слабости.
Завершая заседание и отвечая на вопрос вице-президента МАПН Дирка Берг-Шлоссера о том, что нового получено в сравнительной политологии за последние годы, Леонардо Морлино обозначил следующие положения: а) понятие гибридного режима, которое существенно точнее, чем понятие нелиберальных демокра-
тий; б) экспериментальное наполнение сформулированных ранее теорий; в) новое соотношение между сравнительной политикой и международной политикой. Сегодня при сравнительных исследованиях мы должны учитывать всех акторов — и бизнес, и НКО на каждом из уровней, а также их взаимодействие с международными акторами.
В целом мы видим, что и на этой секции проблема развития публичной политики и учета влияния негосударственных акторов занимала достаточно существенное место, что подтверждает важность серьезного развития этого направления.
5. Панельная сессия «Европа-1». После обеда во второй день конференции состоялись панельные сессии, на которых представители национальных политологических ассоциаций рассказывали о развитии политической науки в своих странах. Я решил посетить сессию «Европа-1», на которой были представлены сообщения от европейских стран, названия которых составляют первую половину латинского алфавита (именно такой демократический принцип был избран организаторами для разделения европейский стран на две панельные сессии).
Открылась эта сессия, которую вели Макс Каасе (Университет Якобса, Бремен, Германия) и Татьяна Пархалина (ИНИОН РАН), представлявшая на конференции Исполком МАПН, выступлением бельгийца Бино Риоукса, озаглавленным «Политическая наука в маленькой, открытой стране: Бельгия». В этом выступлении были освещены проблемы развития политической науки в условиях достаточно напряженных двух бельгийский общин — франкоговорящих и фламандской, приводящей и к разделению все системы образования — от школ до университетов. В этих условиях политологи франкоговорящей части Бельгии скорее общаются с политологами Швейцарии, Франции и Квебека, чем со своими фламандскими коллегами.
В выступлениях Яна Хольцера (Чехия) и Вело Петтаи (Эстония) говорилось о сложностях создания политической науки после «черной дыры» годов советской и просоветской власти, представители Греции (Серафим Сеферидос) и Италии (Джилбьерто Капано и Луки Вертичелли) историю развития политической науки в своих странах с долей юмора начинали, соответственно, с Аристотеля и Николо Макиавелли.
По сравнению со спокойными и академическими выступлениями представителей Финляндии (Эркки Берндсон) и Германии (Сюзанна Шутермейер и Феликс Вурм), рассказывавших о развитии кафедр и отделений политической науки в университетах своих стран, достаточно взволнованным и эмоциональным было выступление представительницы Франции Ноны Майер, которая, говоря о системе
организации политологии в своей стране, существенную роль в которой играет сеть политологических исследовательских институтов, отметила, что эта ситуация может измениться очень скоро, так как реформы высшего образования и науки, предложенные Николя Саркози, могут радикально и в худшую сторону изменить эту систему.
В заключение этой сессии выступил Ханц-Дитер Кингеман (Берлинский Научно-исследовательский центр)3, который остановился на существующих сегодня формах и видах интеграции европейских политологов и выразил в заключение надежду, что через некоторое время возникнет Европейская ассоциация политической науки.
Отметим, что в это время в параллельно проходившей сессии «Европа-2» Ольга Малинова, первый вице-президент РАПН, сделала презентацию о развитии политической науки в России.
6. Панельная сессия «Гражданско-военные отношения, терроризм и защита прав человека». В третий день конференции я участвовал в качестве докладчика в одной из пяти тематических панельных сессий, название которой указано в заголовке этого раздела. Первым было сообщение Патриции Мартин из Университета Монреаля, представлявшей здесь ИК-15 — «Политическая и культурная география», озаглавленное «Гендер, насилие и право: убийства женщин в Оаксаке». В этом сообщении она анализировала статистику убийств женщин в двух областях Мексики, связывая полученные различия с различием в культуре и традициях этих находящихся на севере и юге страны регионах. Следует отметить, что на логичный вопрос ведущего сессия Даниэля Таршица, Университет Стокгольма, Швеция о том, насколько специфичны причины убийств именно для женщин, есть ли здесь собственно гендерная составляющая, автор сообщения так и не дала четкого ответа.
Второй была совместная презентация Кая Кенкеля, Католический университет Рио де Жанейро, Бразилия и Кэтрин Вуд, университета Сан-Хосе, Калифорния, представлявших ИК-24 «Армия и общество». Их презентация носила название «Военные в политике: Дискурс и институты в демократическом транзите Испании и Бразилии». Фактически это были все же две презентации, так как Кэтрин Вуд, рассказывая о процессе постепенного ухода военных из политики в Испании, сделала основной упор на «облагораживающее влияние демократических и гуманитарных принципов и традиций НАТО», вступление в которое потребовало от испанских военных, по мнению автора, существенной перестройки их взглядов на взаимодействие с невоенной частью населения и согласия с демократически-
3 Доклад опубликован в виде статьи (см.: Кііпдетапп, 2008, р. 370-396).
262 ______________________________________________________________________
ми ценностями. В выступлении Кая Кенкеля основное внимание уделялось бразильским обстоятельствам, в частности, готовности гражданского общества принять активное участие в создании реального гражданского контроля бразильской армии. Отметим здесь, что представление о НАТО как о «белой и пушистой гуманитарно-нацеленной организации» вызвало вопросы у участников сессии.
Третьим выступал автор этих строк, представлявший на конференции ИК-26 — «Права человека» и сделавший презентацию на тему «Терроризм и права человека: случай чеченского конфликта». Так как основное его содержание уже опубликовано в последнем выпуске публикуемого СПб центром СТРАТЕГИЯ ежегодника «Публичная политика» (см.: Сунгуров, 2007, с. 164-174, Ийр^/э^еду-зрЬ.ги/1пЬех.рЬр?Ьо=Ь1Ь1ю&Ьос=771), то позволю себе перейти к последней, информационно насыщенной презентации Билвера Сингха, представлявшего на конференции Ассоциацию политологов Сингапура, озаглавленной «Состояние исследований исламского экстремизма в Юго-восточной Азии». В ней были представлены карты и многочисленные данные о вспышках насилия в Индонезии и других государствах Юго-восточной Азии, информация об отдельных организациях и их лидерах. Красной нитью через все выступление Билвера Сингха проходила мысль о том, что чисто военным способом победить невозможно, насилие будет порождать новое насилие, а решать проблему можно только на пути решения социально-экономических проблем, толкающих жителей этого региона на путь религиозного экстремизма.
7. Некоторые итоги конференции. Прежде всего можно отметить полезность прошедшей в Монреале конференции, так как она позволила ее участникам - представителям национальных политологических ассоциаций и исследовательских комитетов МАПН (а только из этих двух категорий формировался список участников конференции) увидеть не спеша друг друга и осознать основные тенденции развития современной мировой политической науки как на уровне отдельных стран, так и в аспекте конкретных направлений политологии.
Важным для меня оказалось также пришедшее в ходе конференции понимание, что на сложные вопросы постсоветской трансформации современной России, как и других поставторитарных стран, ни у кого сегодня нет четких ответов. Есть только некоторые концепции, которые кажутся плодотворными, но которые также требуют своего развития до состояния политических теорий среднего уровня. Развивать эти концепции, как и искать ответы на сложные вопросы современности, нам надо будет самим и сообща, как внут-
ри российского политологического сообщества, так и в плодотворном общении с нашими зарубежными коллегами.
Очень интересным, как уже отмечалось, оказалось для меня сообщение Дэвида Себудубуду (Ботсвана), которым мне сразу же захотелось поделиться со сторонниками концепции российской суверенной демократии. Действительно, представленный им анализ тенденций политического развития африканских стран показывает, что основные черты российского политического режима последних лет вовсе не уникальны, а очень похожи на черты большинства стран Африки. Вывод из этого тезиса, на мой взгляд, достаточно ясен.
В заключение еще раз подчеркну тенденцию, выделенную в процессе рассмотрения большинства заседаний конференции (добавим сюда и тематику одной из пяти панельных сессий последней части конференции — «Уровни публичной политики и governance»), тенденцию роста внимания к структурам гражданского общества, к другим негосударственным акторам национального и международного уровня, как к участникам процесса становления многоуровневой публичной политики и governance — управления без руководства.
Литература
Государственная политика и управление. Учебник: В 2 ч. Ч. 1. Концепции и проблемы государственной политики и управления. / Под ред. Л. В. Сморгунова. М.: «Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2006.
Стратегии формирования гражданского общества в России. Материалы Второго научно-общественного форума «Гражданское общество в России как демократический проект» (21-23 февраля 2002 г.) / Под ред. В. Г. Марахова. СПб.: Изд-во НИИХ СПбГУ, 2002.
Публичная политика в современной России: субъекты и институты. Сб.ст. / Отв. ред.-сост. Н. Ю. Беляева. М.: ТЕИС, 2006.
Публичная политика-2006. Сборник статей / Под ред. А. Ю. Сунгурова. СПб: Норма, 2006.
Политическая наука: новые направления / Под ред. Р. Гудина, Х.-Д. Клингеман-на; Науч. ред. рус. изд. Е. Б. Шестопал. М.: Вече, 1999.
Klingemann H.-D. Capacities: Political Science in Europe // Western European Politics. Vol. 31. 2008. N 1-2. Р. 370-396.
Сунгуров А. Ю. Чеченский конфликт и его освещение // Публичная политика - 2007. Сб. статей. / Под ред. М. Б. Горного и А. Ю. Сунгурова. СПб: Норма, 2007. С. 164-174 // http://strategy-spb.ru/index.php?do=biblio&doc=771
