CC BY
99
Международная миротворческая деятельность России: о концептуальных аспектах
П. В. ШАМАРОВ,
специалист отдела, кандидат военных наук, доцент (Министерство обороны Российской Федерации)
E-mail: [email protected].
Russia's International Peacekeeping: Conceptual Aspects
В статье исследуются концептуальные аспекты перспективной организации современного института отечественного миротворчества на основе принципа «здорового прагматизма» - с позиций приоритетного обеспечения национальной безопасности Российской Федерации, защиты ее государственных и внешнеполитических интересов; обосновывается политико-правовая потребность в принятии на федеральном уровне нормативного правового акта - Концепции международной миротворческой деятельности Российской Федерации.
Международная миротворческая деятельность, миротворческие операции, национальная безопасность, национальные интересы, прагматично-рациональный подход, специфичное миротворчество России.
P. V. SHAMAROV,
Candidate of Military Sciences, Assistant Professor (Ministry of Defense of the Russian Federation)
УДК 341:355.357
The article examines the conceptual aspects of the perspective organization of the modern institute of domestic peacekeeping on the basis of the principle of "healthy pragmatism" - from the standpoint of ensuring the priority of the national security of the Russian Federation, protecting its state and foreign policy interests; justifies the political and legal need for adoption at the federal level of a regulatory legal act - the Concept of international peacekeeping activities of the Russian Federation.
International peacekeeping, peacekeeping operations, national security, national interests, pragmatic-rational approach, specific Russian peacekeeping.
Осложнение современной геополитической обстановки [8], рост конфликто-генного потенциала в мире [3] и, как следствие, обострение масштабного гуманитарного кризиса предопределяют потребность в международном миротворчестве — одном из инструментов реагирования мирового сообщества на указанные геополитические вызовы и угрозы [7].
В современных условиях миротворческая деятельность России позиционируется в качестве одного из ее внешнеполитических направлений [1]. Это соответствует доктринальным политическим требованиям главы государства, благоприятным образом сказывается на обеспечении национальной и военной безопасности страны, закреплении за ней статуса одной из ведущих держав мира. При этом подчеркнем, что указан-
ная государственная задача идентифицирована Президентом России в качестве ее долгосрочного «стратегического приоритета» [2].
Представляется, что повышение действенности отечественного миротворчества связано в первую очередь с процессом его имплементации на основе прагматично-рационального подхода, т. е. целенаправленного воздействия на систему международных отношений, исходя из императива собственных национальных интересов и обеспечения национальной безопасности страны.
Изложенные подходы, по нашему мнению, обуславливают потребность в концептуальном закреплении и последующей реализации на практике специфичного миротворчества России, предусматривающего в ряде случаев ситуативный отход от некоторых общих принципов миротворчества (например, беспристрастно-
сти и многонационального представительства, возможности прагматического привлечения к решению миротворческих задач ряда противоборствующих сторон). При этом допускается превентивное силовое вмешательство в острый внутригосударственный конфликт в целях его локализации и оперативного разрешения даже без соответствующего мандата уполномоченной международной (региональной) организации.
Заметим, что рационально-прагматический подход является симбиозом двух основных моделей миротворчества. Первая — деятельность в соответствии с мандатом Совета Безопасности (СБ) ООН или в виде исключения — ее Генеральной Ассамблеи. Вторая модель ориентирована на вмешательство в конфликт региональных организаций или международных коалиций стран даже в случае отсутствия указанного мандата [6]. К примеру, участие российского миротворческого контингента в составе миссии ООН в Косово осуществлялось в соответствии с резолюцией СБ ООН № 1244 (первая модель), а миротворческие операции в рамках СНГ проводились преимущественно без такого мандата (вторая модель). При этом подчеркнем, что наша страна неоднократно использовала свои вооруженные силы в качестве «третьей нейтральной силы» в ходе урегулирования конфликтов на территории ряда постсоветских стран на основании только межгосударственных соглашений (например, Приднестровье и Южная Осетия).
В связи с этим представляется легитимным вмешательство одних государств во внутренние дела других даже в случае отсутствия у подобных действий официального статуса международной миротворческой операции и соответствующего мандата на ее проведение, если указанная практика действительно служит миротворческим целям, урегулированию конфликта, укреплению стабильности, обеспечению внутригосударственного правопорядка. К примеру, проводимая с сентября 2015 г. воздушно-космическими силами ВС РФ антитеррористическая операция в Сирии не противоречит Уставу ООН (хотя и не располагает мандатом СБ), содействует прекращению гражданского противостояния, запуску политического процесса и восстановлению гражданского порядка, региональной и международной безопасности, имеет ярко выраженную миротворческую, гуманистическую и гуманитарную направленность [4].
Приходится констатировать, что сегодня традиционные формы миротворчества ООН утрачивают свою актуальность вследствие смещения основных усилий по обеспечению безопасности с глобального на региональный уро-
вень [5], фундаментальных преобразований в рамках всеобщего процесса мироустройства [12], диверсификации природы и оценок сущностного содержания миротворческой деятельности среди ее основных акторов [11].
Представляется, что это требует переосмысления основ российского миротворчества, прагматического реформирования и модернизации данного государственного института [9], формирует благоприятные внешнеполитические условия для рационального использования Россией (безусловно, при декларировании нашим государством приверженности нормам Устава ООН и уважении главенствующей роли ее Совета Безопасности в вопросах международной стабильности и безопасности — прим. автора) ее новаторских технологий в интересах решения в ходе миротворчества актуальных задач по обеспечению собственной национальной безопасности.
Напомним, что миротворческий потенциал России позволяет реализовывать ей три основных типа миротворческих операций: в индивидуальном порядке; в составе Коллективных сил по поддержанию мира ОДКБ и в рамках международных миротворческих сил ООН.
Полагаем, что требования по императивному выстраиванию российской миротворческой политики с позиций «здорового прагматизма» обусловливают государственную потребность в конкретизации этих типов операций. Причем в их содержание следует инкорпорировать наиболее целесообразные (с точки зрения обеспечения национальной безопасности РФ) правовые, управленческие и организационные формы участия нашей страны на выгодных ей условиях в практическом миротворчестве, основу которого могли бы составить: операции в самостоятельном режиме, регионального и международного уровня.
Содержание миротворческой деятельности России включает и интенсификацию сотрудничества с региональными и международными организациями в рамках посткризисного миро-строительства, что обеспечит ей рычаги влияния в политической и экономической областях, предоставит возможность упрочить национальные позиции в сфере финансово-экономического, военного и военно-технического сотрудничества.
Настоятельная политико-правовая потребность в адаптации к современным реалиям положений ряда доктринальных политических актов Российской Федерации в области обеспечения национальной безопасности обусловливает необходимость корректировки ряда документов, в частности, ее Военной доктрины
(2014 г.), Стратегии национальной безопасности (2015 г.), Концепции внешней политики (2016 г.), ФЗ «О безопасности (2014 г.)», «О порядке предоставления военного и гражданского персонала для участия в деятельности по поддержанию или восстановлению международного мира и безопасности» (1995 г.) и др.
Приходится констатировать, что правовой статус российских миротворцев, система их социально-правовых гарантий до сих пор регулируются нормами отечественного законодательства середины 1990-х гг. При этом система апробированных в России мер по военно-гражданскому взаимодействию в ходе ее миротворчества не получила государственного правового закрепления. Последнее, но нашему мнению, обусловливает разработку проекта и принятие на федеральном уровне Положения об организации миротворческими контингентами Вооруженных сил РФ военно-гражданского взаимодействия в конфликтном регионе.
В целом полагаем, что вышеизложенные прагматические подходы помогут сформировать за нашей страной статус ведущей миротворческой державы при условии соблюдения ей трех императивных констант:
— участие в миротворчестве содействует обеспечению национальной безопасности России, продвижению и защите за рубежом ее национальных интересов;
— расходы на миротворческие операции и социально-правовые гарантии персонала соответствуют уровню и масштабам решаемых задач;
— приоритеты национальных интересов над конъюнктурами и субъективно-личностными преференциями, даже в случае их временного сопряжения с действующей политико-властной системой.
В связи с этим возникает необходимость в интенсификации доктринального вклада Российской Федерации в разработку проектов важных документов ООН в сфере миротворчества; принятии политического решения на значительное наращивание отечественного присутствия в структурах, миссиях и операциях этой Организации; развертывании за рубежом собственных контингентов в зонах национальных
интересов страны; расширении масштабов ее участия в гуманитарных акциях.
С позиций прагматичного рационализма необходимо учитывать особую роль силового компонента полевой миссии, который во многом предопределяет модальность реализации заявленных ООН целей миротворчества. При этом ориентированность на ненасильственные подходы следует считать приоритетным вариантом разрешения кризиса, соответствующим современным установкам руководства ООН на преимущественное использование в миротворчестве превентивных возможностей [10].
Как правило, российские успехи в миротворчестве вызывают необъективную критику со стороны западных политических оппонентов и ряда находящихся под их контролем международных и региональных организаций. Представляется, что создание специализированного органа, координирующего на государственном уровне работу всех ведомств по пропаганде в стране и за рубежом (в том числе посредством возможностей иностранных неправительственных организаций, СМИ) миротворческих инициатив России и формирование благоприятного общественного имиджа в отношении ее внешней политики — неотложная задача в системе национальной безопасности страны.
Резюмируя вышесказанное, полагаем целесообразным интегрировать указанные подходы следующим образом. Во-первых, необходимо принятие доктринального нормативного правового акта — Концепции международной миротворческой деятельности Российской Федерации в дополнение к Стратегии национальной безопасности страны. Во-вторых, сформировать в рамках исполнительной власти при главенствующей роли Совета Безопасности Российской Федерации государственный межведомственный комитет по ее миротворческой политике.
Таким образом, осложнение геополитической обстановки в мире обуславливает необходимость безотлагательной разработки в России передовых отечественных технологий в сфере международной миротворческой деятельности на принципах «здорового государственного прагматизма».
Список литературы:
1. Концепция внешней политики Российской Федерации: указ Президента РФ от 30 ноября 2016 г. [Электронный ресурс] // Офиц. сайт Совета Безопасности РФ. URL: http:// www.scrf.gov.ru/documents/2/25 .html (дата обращения: 04.01.2017).
2. О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации: указ Президента РФ от 31 декабря 2015 г. № 683 // Рос. газ. 2015. 31 дек.
3. Афанасьев С. Военно-стратегические реалии международной обстановки: вызовы и угро-
зы безопасности России // Зарубежное военное обозрение. 2019. № 1.
4. Выступление Начальника Генерального штаба ВС РФ В. Герасимова: мат-лы V Московской конференции по международной безопасности 27—28 апреля 2016 г. в МО РФ. М.: Реденекс, 2016.
5. Ковтуненко М. Ю, Лутовинов В. И. Военно-политические аспекты операций многонациональных миротворческих сил на рубеже тысячелетий: сб. науч. ст. // Генеральный штаб ВС РФ под общ. ред. А. В. Квашнина. М.: ГШ ВС РФ, 2004.
6. Никитин А. И. Участие России в международном миротворчестве и перспективы его реформирования // Индекс безопасности. 2011. № 2.
7. Операции ООН по поддержанию мира: United Nations Peacekeeping // URL: https:// peacekeeping.un.org/en/data (дата обращения: 19.07.2018).
8. Послание Президента Федеральному Собранию «Нацпроект — сильная, комфортная Россия» 20 февраля 2019 г. // Рос. газ. 2019. 21 фев.
9. Романчук С. И. Миротворческие операции на постсоветском пространстве: концептуальные подходы: автореф. дис. ... канд. полит. наук. М., 2015.
10. Послание Генерального секретаря ООН А. Гутерриша на VI Московской конференции по международной безопасности: матер. VI Московской конф. по международной безопасности (26—27 апреля 2017 г.). М.: Реденекс, 2017.
11. EU Crisis Management: Institutions and Capabilities in the Making. Ed. by E. Greco, N.Pirozzi, S.Silvestri. / Quaderni IAI. 2010. № 19. Р. 11-17, 31-35, 101-111.
12. Nye Joseph S, Jr. The Future of Power. New York: Public Affairs, 2011. Р. 127.
