CC BY
94
119
УДК 168.4 : 165.22 : 140
Н. К. Матросова
Между системностью и целостностью: типологический подход* 1
В статье рассматривается взаимосвязь понятий «системность», «целостность», «тип». Дан краткий исторический обзор становления понятий системности и целостности и их современное теоретико-методологическое прочтение. Сделан вывод о промежуточности типологических построений, вбирающих определенные характеристики как целостности, так и системности. Проанализированы структурные элементы понятия «тип». Рассмотрены отдельные положения синергетики как варианта постнеклассической интерпретации системного подхода и возможность их применения в отношении исследований типологической направленности.
The article examines the relationship of the concepts systemness, integrity type, the author presenting a brief historical overview of the formation of the concepts ‘systemness’ and ‘integrity’ as well as of their modern theoretical and methodological reading and insisting on the intermediate character of typological constructions absorbing certain characteristics of both integrity and systemness; also, analyzing the structure of the concept ‘type’. Besides, the author analyzes a number of ideas of synergy regarding the latter as a variant of post-non-classical interpretation of the systemic approach as well as their applicability to typologically oriented research.
Ключевые слова: систематизация, целостность, типология, структура, синергетика, современная познавательная стратегия.
Key words: systemness, integrity, typology, structure, synergy, modern cognitive strategy.
Осмысление любого научного явления происходит в рамках уже сложившихся понятий и познавательных подходов. Концептуальное оформление типологических исследований исторически было связано, прежде всего, с понятиями «форма», «часть-целое». С XVII в. смысловое насыщение начинают обретать понятия «система» и «структура», также связанные с логическим выстраиванием типологических обобщений.
История научного познания демонстрирует тесные переплетения указанных понятий, каждое из которых, как правило, присут-
© Матросова Н. К., 2015
1 Статья подготовлена в рамках проекта Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ) «Квалитативизм как онто-методологическая установка новой гносеологической стратегии», грант № 13-03-00386.
120
ствует в определении другого. Так, характеризуя систему, указывают, что она представляет собой совокупность элементов, образующих целостность, а в определении целостности часто используют понятие «система». Можно выделить две методологические позиции в отношении использования указанных понятий. Сторонники одной из них полагают, что понятие «целостность» не может быть рассмотрено вне понятия «система». К их числу относятся отечественные исследователи И. В. Блауберг, В. Н. Садовский, Э. Г. Юдин, И. З. Цехмистро и др. Однако есть значительное число авторов, которые считают понятие системности неприемлемым методологическим инструментом в анализе феномена целостности. Сторонниками указанной позиции являются В. Буркамп, М. Леше, О. Шпанн. Среди отечественных авторов, прежде всего, следует назвать Ю. Н. Солонина.
Отмеченные противоположности в понимании понятий «система» и «целостность» рождают попытки их согласования, что приводит к формированию понятий «системное целое», «системы с положительной целостностью», «системы с отрицательной целостностью», призванные, как полагают исследователи, адекватно отразить состояния социальных образований и являющиеся методологическими ориентирами в осмыслении как целостности, так и системности [5].
Исторически системное видение явлений мира складывается в Новое время. С XVII в. понятия «система» и «структура» начинают обретать характер методологического схематизма, признающего дробность объекта, части которого находятся в формальной связи друг с другом. Схематизм определил развитие системноструктурных представлений на длительное время, что в известной степени нашло проявление в положениях позитивизма. Определенную роль в этом сыграли и позиции универсализма, разработанные в философии Нового времени и проявившиеся в желании создать универсальное знание, будь то «пансофия» или «mathesis universalis». Уверенность в единообразии мира, подкрепленная успехами механики и математики, давала ученым XVII в. надежду на возможность выработать однозначные приемы познания, обладающие исчерпывающим характером.
В указанный период закладывался взгляд на мир как на некое единство, в котором автономные субстанции (монады, атомы) наделены свойством взаимодействия с другими элементами универсума, причем эти взаимодействия признавались носящими исключительно механистический характер.
121
Однако, несмотря на «генетическую» связь понятия «система» с положениями механицизма, становление системного подхода не проходило без обращения к понятию «целостность», к идеям органического единства мира. Известно, что Л. фон Берталанфи, представивший систему как комплекс взаимодействующих компонентов, истоки системного подхода видел в работах, явно тяготевших к проблематике целостности. Это были идеи античных авторов, прежде всего Платона и Аристотеля, работы Николая Кузанского, указывавшего на значимость единой гармонии, скрепляющей явления бытия, монадологическая концепция Г. Лейбница, натурфилософские исследования, занимавшие особое место в немецкой духовной традиции.
Понятия «система» и «целостность» постоянно присутствуют в философских контекстах. Но, несмотря на их «переплетения», между этими понятиями не без основания проводят демаркацию: неизменность и тождественность элементов системы, ее схематизм, нацеленный на отражение отдельных, отстраненных друг от друга элементов, противопоставляется неповторимости и своеобразию частей целого, единение которых образует целостность, замкнутую на все свои изменения. Названные характеристики позволили отметить, что «...системное мышление современной чеканки не отражает ни качества, ни сущности эмпирических объектов. Его специфика состоит в том, чтобы в высшей степени абстрактным образом - по большей части в форме математических моделей - фиксировать определенные формы организации, отношения порядка и образцы поведения вещей и процессов независимо от их эмпирического содержания. В этом состоит научная потенция системного мышления, но здесь одновременно и причина его ограниченности» [8, с. 140].
В отличие от системы, образ целостности характеризуется с использованием понятия «охватывающего единства» - полноты, вытекающей из внутренних, объективно сложившихся связей объекта. Именно эти характеристики, холистические в своей основе, позволили противопоставить понятия «система» и «целостность». Исследователями отмечается отсутствие в системном элементноструктурном подходе некоего «нематериального» остатка, витальности и эмерджентности, характеризующих холистическое видение мира. В то же время указывается, что «.пополнение наших представлений о целостности через систему пока является неизбежным путем, но “в уме” любой ученый должен держать ту особую цель, которая может быть обозначена как “постижение целостности”» [2, с. 115].
122
Сказанное предостерегает как от прямого отождествления системности и целостности, так и от их взаимного отторжения. Система представляет взаимосвязь составляющих ее элементов, но не является их аддитивной суммой. В системе, как правило, все элементы и связи упорядочены и распределены, и выпадение отдельного элемента может привести к ее разрушению. Целостность обладает устойчивостью, связанной с возможностью перераспределения в ней частей и функций, она наделена пластичностью параметров, что особенно характерно для так называемых органических целостностей. Взаимосвязь частей целостности происходит только в масштабах функционирования целого как «неразрывного единого».
В настоящее время происходит осознание мира как сложной многоуровневой системы, полной динамизма, что вызвало появление работ, пересматривающих традиционный подход к целому ряду понятий и методологических положений. В различных областях знания происходит отторжение однозначного восприятия мира, рутинности мыслительной деятельности; возникает «мягкая» теория смысла, констатация промежуточных свойств матриц и многое другое [4; 9; 12]. Понятие «система» также получает новые смысловые насыщения: говорят о сложных самоорганизующихся системах, о естественных системах (отражающих внутренний порядок, лежащий за многообразием отдельных объектов и явлений), о сложных адаптивных системах. Используется и понятие «мягкой» системы -начальной стадии выхода из хаотичного состояния без жестких зависимостей, характеризующейся слабой структурированностью и незначительными возможностями формализации.
Все это говорит о том, что в системных представлениях происходит отступление от жестких требований, предъявлявшихся к классическому варианту понимания системы. «Идет интенсивный поиск универсальных установок, позволяющих с новых позиций “собрать” в нечто целое рассыпавшуюся былую “уютную” классическую картину мироздания с ее тотальными однозначными связями» [13, с. 106]. Исследователи все чаще приходят к выводу, что связи между элементами системы не должны иметь строго однозначного характера, что следует учитывать их «живую» подвижность. Такого рода методологические установки, придающие понятию «система» большую «органику», не могут не сближать его с характеристиками, присущими понятию «целостность».
Одним из фундаментальных проявлений системного мышления наших дней явилась синергетическая концепция, позволившая констатировать многообразие форм развития, возможность перехода от
123
однофакторных, линейных представлений к признанию сложности и нелинейности развития. Исследователи справедливо отмечают методологическую значимость синергетики для восприятия мира как целостности, как органичного образования в противовес механистическому видению мира. Неслучайно в характеристике синергетики мы встречаем положение, отмечающее «...несомненное сходство гештальтпсихологии и синергетики» [16, с. 47], что прямо указывает на логическое переплетение идей целостности и принципов самоорганизации.
В научной картине мира, определяемой синергетическим подходом, мы сталкиваемся с интерпретацией целого как множества «проектов» в результате случайного структурирования хаотических связей в сложной нелинейной системе, с отказом от видения мира, выстроенного из элементарных частиц. Эти положения мы находим и при выработке типологических построений (следует, однако, оговориться, что случайность структурирования в них отсутствует).
И синергетика, и типологические построения исходят из осознания внутреннего гармоничного единства анализируемого и стремятся выявить и зафиксировать его качественные состояния: синергетика - через выявление скрытых потенций малых флуктуаций, типология - обращаясь к внутренним, исконно-объективным структурным параметрам типологизируемых предметностей. В синергетическом мышлении действует принцип «целое в многообразии», благодаря которому целое приобретает возможность контролировать и направлять процесс своего развития, основываясь на внутренних показателях. В синергетике целое стало рассматриваться в процессуально-вероятностном ключе - как разновозможное единое, содержащее множество потенций. Указанную характеристику мы находим и в исследованиях типологической направленности, обладающих фактом «.наличия и возможности не одной, а многих различных типологизаций вроде бы для одной и той же целостной проекции.» [1, с. 241]. При этом обобщения, представленные типологией, так же как и синергетические образования, не наделены той однозначной, механистической устойчивостью, которую мы привыкли встречать в системных образованиях. Они не требуют жесткости границ и могут быть охарактеризованы через понятие «фрактальность».
В центре внимания синергетики находятся диссипативные структуры. Диссипативность, исходная гетерогенность, характеризует и начальную стадию типологизирования, связанную с множеством состояний и показателей, предстающих перед исследователем
124
в «разобранном» виде, в «рассыпанности», которые следует привести к определенной форме. В литературе встречается указание на связь диссипативной структуры и архетипа, который справедливо может быть признан «онтологическим» истоком типологических построений. Исследователи отмечают, что «...архетип - это диссипативная структура, устойчивая компонента морфогенетического процесса, неизменная для всех организмов данной группы.» [3, с. 152]. Известно, что Г. Хакен указывал на возможность изучения эволюции, опираясь на диссипативные структуры, в строении которых записано их развитие, возникновение новой организации «из ничего», из водоворота энергии, падающей в равновесное состояние. Почти такую же терминологию мы встречаем при описании морфогенеза, направленного на выявление инвариантов развития, обобщений, логически близких типологическим. «Так научная теория органических форм связывается с теорией морфогенеза, и вопрос о конструктивных закономерностях в строении организмов получает свое объяснение в процессе индивидуального развития. В этом процессе происходит полное развитие организма из “почти ничего” (зиготы) до финальной стадии. И если исходная система относительно “проста”, то последние этапы развития характеризуются очень сложными и уникальными формами» [3, с. 147].
Понятие системы неразрывно связано с понятием «структура», инвариантом связей и отношений, возникающих как между элементами системы, так и между частями целостности. В анализе понятия «структур» можно выделить как конкретно-научные истолкования, так и варианты метафизической интерпретации. Неслучайно У. Эко отмечал, что идея структуры пронизывала философскую мысль «не только как идея всеобщности, связанная с представлениями о цельности мира, космоса, движимого формой форм, но и в приложении к частным “целым”, к ней прибегают, дабы располагать критериями упорядочения.» [17, с. 261-262].
Теоретико-методологическое обоснование трактовки структуры получают в ХХ в. Одно из них дано в каузализме. Каузализм искал объяснение поведения объекта во внешних воздействиях или составляющих его элементах, полагая их однозначными, и потому говорил о предопределенности функционирования всех системноструктурных образований. В этом случае мы сталкиваемся с упрощенным пониманием структуры как простого сцепления элементов, глубинное взаимодействие которых теряется или выносится вовне, что далеко от видения предмета в его целостной определенности. Многочисленные варианты истолкования структуры в последнее
125
столетие демонстрируют переход «от старых позитивистских концепций, характеризующихся своим чисто аналитическим подходом к действительности, к концепциям более синтетическим, рассматривающим всю совокупность элементов во взаимных отношениях и позициях, то есть в том, что, собственно, и составляет понятие структуры» [14, с. 291].
Провести резкие границы между понятиями структуры, целостности, типа очень сложно. Это, в частности, приводит к характеристике структуры как «целостной нерасчлененности». Структура явилась настолько значимой характеристикой типологических построений, что для многих исследователей она оказывалась синонимом понятия «тип». Близкое смысловое насыщение понятий «тип» и «структура» мы встречаем в работах К. Леви-Стросса. Большое значение исследователь придает структурным элементам, видя в них опору исследования этнологического материала. Именно структуры, несмотря на возможность их перехода от одного состояния к другому, позволяют сохранить социальные целостности - типы [7]. Структурированность важна для Леви-Стросса как залог этих переходов, а структурно-типологические приемы во многом становятся нормативными для исследований этнометодологической направленности.
В свете сказанного естественен вопрос: обладает ли структурированностью сама типологическая конструкция? Анализ типологических построений позволяет с уверенностью говорить о наличии устойчивой совокупности свойств и связей типологизируемых объектов и явлений, т. е. о их структурированности, которая в контексте исторического становления типологизации была связана, прежде всего, с морфоструктурными обобщениями. Как пишет Н. Г. Алексеев, «в качестве таких связей могут выступать либо следование во времени (таковы, например, некоторые типологизации культурно-исторического характера ...), либо расположение типов по принципу возрастания роли некоторого признака (так строятся многие психологические и социально-психологические типологиза-ции...), либо по удельному весу комбинации нескольких признаков. Существуют и многие другие виды связи» [1, с. 241].
Выделяя структурные характеристики типа, исследователи прибегают к понятиям «ядро», «окрестности», «периферия». Мы встречаем указанную терминологию в типологических построениях археологов, в лингвистических исследованиях Р. Якобсона, её придерживался Ю.М. Лотман [6; 18; 10]. При этом отмечена структурная подвижность типологического образования. Динамические
126
соотношения между содержательным ядром и периферией типологического образования прекрасно изложены Ю.М. Лотманом [11]. В анализе семиотических систем он выделяет устойчивое ядроинвариант и периферию, т. е. окрестности содержательного ядра, характеризуемые неупорядоченностью и неустойчивостью. Семиотические системы, рассмотренные им через понятие «тип», демонстрируют как переход в сферу упорядоченного (ядра), так и вытеснение из устойчивого ядра, движение в неорганизованную периферию. И если содержательное ядро типологического образования может быть зафиксировано достаточно четко, то его смыслосодержащая периферия во многом неустойчива. Элементы окружения ядра - это цепочка постепенных переходов и вытеснений (неслучайна характеристика понятия «тип» археологами через понятие «диффузная ячейка»).
Неизменность и качественная определенность структурного ядра типологического образования является его базисной характеристикой. В свою очередь на периферии может происходить накопление структурных форм, способных в дальнейшем осуществить динамический «прыжок» к инвариантному ядру. При этом исследователи выделяют порог принадлежности признаков, лежащих на периферии в отношении ядра (порогом принадлежности называют 0,65, тогда как сама принадлежность фиксируется в величинах от 0 до 1). В целом, несмотря на способность динамичного «прыжка», исследователи отмечают скорее постепенный, нежели скачкообразный переход от фиксируемых на периферии признаков к ядру. Само же ядро должно обладать константностью и иметь сквозной характер в отношении всего исследуемого материала. Неслучайно Ф. Соммерс (Sommers) выделил свойство транзитивности как одну из характерных черт типологических построений [19].
Значимой особенностью базисных характеристик типологических построений (ядра) является их исходная, естественная структурированность. При этом в понятии «тип» происходит соединение структурно-морфологических характеристик исследуемого объекта и их содержательного насыщения. Так, группа артефактов, выделенных в археологический тип, как и набор показателей, характерный для языкового типа, обязана «держать» показатели, приводящие к качественной определенности типологического образования. Сказанное, без сомнения, заставляет вспомнить методологию исследовательских программ И. Лакатоса.
Специфика типологических построений состоит в отсутствии неизбежного для большинства исследований противоречия между
127
«исторически преходящим» и «универсально значимым». Типологическое построение остается «универсально значимым», пока не утрачивает своего структурно-содержательного ядра, сам же факт устойчивости структурных параметров, будь то природные или социальные объекты - свидетельство их неизменности, охраняемой временем, их «отшлифованности» и как следствие «вневременного» характера. Вопрос о том, является ли теоретическая конструкция «проекцией разума» или разум согласуется с независимым от него порядком бытия, находит в типологических построениях утвердительный ответ. Типологические построения потому и отражают сущее, что это сущее дано в них как некий естественный порядок. Конечно, всегда имеется опасность выдать неполноту анализа за исчерпанность. Но в случае типологических построений мы можем говорить именно о «неполноте» характеристик, а не о их «привне-сенности» в исследуемый материал.
Наличие структурных элементов целостных образований (тип) порой рождает отрицательную реакцию, вызванную неприятием присущих структуре соединений, разрезов, швов, созвучных механистическому началу и далеких от органичности целостности [15]. Однако существует разница в понимании «структурности», присущей органично-целостным образованиям, и системно-структурным подходом. В работах структуралистской направленности структура может оказаться «придуманной схемой», навязываемой объекту. Структуры органично-целостных образований «выявляются», а не «привносятся». В случае типологических образований можно говорить об исходной, естественной, «внутренней» структурированности объектов типологизации. Структуры типологической направленности легко выявляемы в закончивших свое развитие явлениях, прошедших апогей своего развития. Вот почему «типологическое» трудно выявить в «ускользающей», динамичной реальности.
На наш взгляд, системно-структурный подход не является законченной альтернативой принципу целостности, а между понятиями «система» и «структура», приобретающими в настоящее время новое логико-методологические насыщение, и понятием «тип» нельзя проводить резких разграничений.
Проведенный анализ рождает вопрос: может быть, принцип целостности никогда не покидал сознание исследователей, но лишь имел в истории познания различные теоретико-методологические преломления, выраженные в понятиях «тип», «форма», «структура», а под внешним разнообразием методологических подходов сохра-
128
нялась конструктивно-положительная идея целостности? Исследовательская практика убеждает нас в том, что даже если принцип целостности к настоящему времени остается во многом не раскрытым и не до конца проанализированным, можно сказать, что потенциально он всегда присутствовал в научных изысканиях.
Список литературы
1. Алексеев Н. Г. Типологическая проблематика в изучении целостных образований // Системные исследования. Ежегодник. 1977. - М., 1977.
2. Васильев Г. Н., Келасьев В. Н. Самоорганизация целостности: Психо- и социогенез. - СПб., 2003.
3. Захаров Б. П. Трансформационная типологическая систематика. - М.,
2005.
4. Икрамов Х. Д. О почти нормальных матрицах // Вестн. Московского ун-та. - 2011. - Сер.15. № 1.
5. Ключников С. А. Уровни целостности социальных систем // Вопр. философии. - 2013. - № 4.
6. Лебедев Г. С. Археологический тип как система признаков // Типы в культуре. - Л., 1979.
7. Леви-Стросс К. Структурная антропология. - М., 2001.
8. Леске М., Редлов Г., Штилер Г. Почему имеет смысл спорить о понятиях. - М., 1987.
9. Лотман Ю. М. Каноническое искусство как информационный парадокс // Лотман Ю. М. Об искусстве. - СПб., 1998.
10. Лотман Ю. М. Исторические закономерности и структура текста // Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров. Человек - текст - семиосфера - история. - М., 1999.
11. Лотман Ю. М. Культура и взрыв. - М., 1992.
12. Микиртумов И. Б. «Мягкая» теория смысла и парафраз // Логикофилософские штудии-2. - СПб., 2003.
13. Орланов Г. Б. Детерминизм как эпистемологическая проблема // Эпистемология и философия науки. - 2011. - Т.ХХ1Х. № 3.
14. Пэнто Р., Гравитц М. Методы социальных наук. - М., 1972.
15. Солонин Ю. Н. К проблеме единства научного знания // Гуманитарий. Ежегодник. - № 1. - СПб., 1995.
16. Хакен Г., Хакен-Крель М. Тайны восприятия: синергетика как ключ к мозгу. - М., 2002.
17. Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. - СПб.,
1998.
18. Якобсон Р. Типологические исследования и их вклад в сравнительноисторическое языкознание // Новое в лингвистике. - Вып. 111. - М., 1963.
19. Sommers F. Types and ontology // The Philosophical Review. 1963. Vol. 7. № 3-4.
