CC BY
37
Н.Б. Пименова
Между местоименной клитикой и частицей: утрата признаков согласования показателем относительного подчинения в древнесаксонском языке’
Автор исследует характеристики и дистрибуцию относительных местоимений и несклоняемого относительного элемента the в древнесаксонском языке. Как демонстрируется в статье, распределение относительных местоимений и the в древнесаксонской поэме «Хелианд» регулируется анафорическими корреляциями (the в относительном предложении предпочитается при употреблении однокоренного указательного местоимения при антецеденте в главном предложении). Анализируется степень регулярности этих корреляций и их связь с особенностями морфологической системы.
Ключевые слова: относительное местоимение, относительная частица, местоименные клитики, согласование, анафора, языковой контакт, древнесаксонский язык, древнегерманские языки.
В древнесаксонском языке (западногерманская подгруппа древнегерманских языков, IX-XII вв.) в качестве одного из возможных показателей относительного подчинения используется the [0e], совпадающее по форме с древнеанглийской относительной частицей рв [0е]. Ср.:
(1) Tho sprak thar en gifrodot man, the so filo consta uuisaro uuordo
(Hel. 2252)
«Тогда сказал там один умудренный муж, который так много знал мудрых слов».
(2) Eft is heofona rice gelic ^am mangere рв sohte ^st goda meregrot
(WS Mt 13:45)
«Еще Царствие Небесное подобно тому купцу, который искал хорошую жемчужину».
С этимологической и функциональной точек зрения the в древнесаксонском, как и в древнеанглийском, предложении может представлять собой продолжение известной общезападногерманской частицы *рв. В то
1 При поддержке РГНФ, проект .№ 11-04-00282a «Типология морфосинтаксических параметров».
2 Hel - Heliand und Genesis // Hg. von O. Behagel. Tubingen, 1984 [8]. WS - he Gospels in West Saxon / Ed. J.W. Bright. Boston, 1905-1910 [12].
101
cu s
o
Лингвистика
же время в древнесаксонском языке статус the как относительной частицы не очевиден. В отличие от древнеанглийского языка, в древнесаксонском the совпадает с краткими формами указательного местоимения the «этот, тот» (с формами м.р.1 NomSg2Pl, м.р. AccPl, ж.р. NomAccPl. ж.р. AccSg). Это совпадение стало основой для противоречивых трактовок в германистической литературе, поскольку the в относительном предложении может быть квалифицировано и как несклоняемая3 (или кли-тическая4) форма «классического» относительного местоимения, тоже весьма употребительного в древнесаксонском языке. Статус частицы в первую очередь логично предположить для более бесспорных случаев the в адвербиальных предложениях (ср., напр., Hel.587 an them selbon daga, the - «в тот самый день, когда») и подчинительного the в предложениях с резумптивными местоимениями (ср. Hel.1308 salige sind oc, the sie hir frumono gilustid- «блаженны также те, что здесь благого желают»)5:
(3) an th-em selb-on dag-a the
в тот-DAT.Sg самый-OBL.SG день-DAT.Sg REL6 ‘в тот самый день, когда (или: который)’7
(4) salig-e sind
блаженный-NOM.PL быть.РК^.3РЬ the sie gilust-id
REL они-ACC жаждать-PRS.3SG
‘блаженны те, которым жаждется’
«Амбивалентные» предложения, на первый взгляд, не поддаются более однозначной оценке. В частности, по замечанию Ф. Хольтхаузена, «часто - особенно в номинативе единственного числа мужского рода -частица и синтаксически соответствующие формы местоимения неразличимы, так что вид конструкции остается неопределенным» [9, с. 193].
1 Список сокращений: двн. - древневерхненемецкий; дс. - древнесаксонский; ж.р. - женский род; м.р. - мужской род; ср.р. - средний род; Inf - инфинитив; N - существительное;
Obl - косвенный падеж; Орт - оптатив (сослагательное наклонение); Pro - местоимение; Rel - показатель относительного подчинения (см. примечание 6).
2 Для м.р. NomSg в древнесаксонском языке существует единый вариант the, без противопоставления полной и краткой формы.
3 Так у О. Бехагеля [4, с. 304].
4 Об ослаблении и «сокращении» соответствующего указательного местоимения в the, de, di при безударном положении и «особенно в относительном предложении» в древнесаксонском и в генетически и географически близком древневерхненемецком языке (VIII-XI вв.) пишет В. Брауне [5, с. 57].
5 Термин «частица» сохраняется в дальнейшем для обозначения несогласованных показателей относительного подчинения [13, с. 162].
6 Сокращение Rel используется в дальнейшем для упрощенного общего обозначения the в относительных предложениях.
7 Глоссирование примеров в статье дается по просьбе редакции.
Языковое своеобразие древнесаксонских относительных предложений побуждает некоторых авторов переосмысливать генезис самой относительной частицы, так, в грамматике О. Бехагеля и Й. Галлее упоминается о введении относительного предложения склоняемым указательным местоимением или относительной частицей the, «возникшей из формы именительного падежа единственного числа мужского рода этого местоимения» [6, с. 86]. Несомненное присутствие в системе унаследованной западногерманской частицы при этом игнорируется.
Возможность оценки предыстории и синхронного статуса показателей относительного подчинения осложняется положением древнесаксонского в зоне влияния древненижнефранкского и древневерхненемецких диалектов, а также вероятным инодиалектным воздействием на дошедшие до нас рукописи древнесаксонских текстов.
Тем не менее анализ значительного числа относительных предложений - всего массива фраз, представленных в основном памятнике древнесаксонского языка, поэме «Хелианд» («Спаситель», поэма о жизни Христа, сложенная аллитерационным стихом, 5982 строки, первая половина IX в.), - дает возможность существенным образом уточнить место в системе «относительного» the.
Решающим аргументом в пользу автохтонности выявляемых языковых соотношений служат при этом последовательные закономерности в дистрибуции элементов, с очевидностью отражающиеся в материале, несмотря на вероятные дефекты рукописей и потери при письменной трансляции аутентичных текстов.
При парадигматическом морфологическом анализе нетрудно установить, что the как показатель относительного подчинения, как правило, применяется в «позициях» тех грамматических форм местоимений, которые допускают the в качестве краткого варианта. Такими формами являются: м.р. NomSg - the; м.р. NomAccPl - the, thea, thie, thia [5, c. 57]. Кроме того, «относительное» the регулярно используется на месте форм
ж.р. NomAccPl - thea, thia, thie [5, c. 57; 6, c. 851; 9, c. 117], для которых фиксируются варианты the, tha [3, с. 320; 6, c. 85; 9, c. 1172]3.
1 Здесь форма thie комментируется как встречающаяся вне «Хелианда».
2 У Ф. Хольтхаузена (указанный источник) только the/e.
3 Вопрос о происхождении и соотношении так называемых полных и «несклоняемых» местоименных форм в дописьменный период оказывается далеко не простым. Фиксируемая для краткой формы the вероятная долгота гласного e может указывать на возникновение по крайней мере некоторых косвенно-падежных форм не только в результате аналогического распространения местоименных окончаний, но и в результате дифтонгизации e > ea (ia), ie. В этом случае речь идет о германском e2, дифтонгизация которого спорадически встречается в древнесаксонском [6, c. 16], однако также о дс.в > ie как о следах инодиалектного франкского влияния [9, с. 36] и хорошо засвидетельствована в древневерхненемецком языке, при-
Филологические
науки
Лингвистика
Эта статистическая регулярность уже сама по себе сигнализирует о системной связи «относительного» the c местоименными формами. Однако замена полного местоимения на the реализуется не во всех морфологически допустимых случаях. Выбор вариантов в относительных предложениях подчиняется определенной, весьма последовательной закономерности. Для того чтобы ее обнаружить, необходимо исключить из рассмотрения те примеры, где the является единственно возможным коррелятом существительного мужского рода в именительном падеже единственного числа (полной местоименной формы здесь не существует, см. примечание 2, с. 93). Оставшиеся предложения позволяют выявить существование двух основных формальных моделей относительной связи.
I. При субстантивном антецеденте, сопровождаемом указательным местоимением the.
II. При антецеденте без указательного местоимения либо при бессуб-стантивном предложении1.
При модели II в относительном предложении используется полный местоименный коррелят антецедента, т.е. полная местоименная форма. Сравним пример бессубстантивного предложения:
(5) he beginna thero gimean, thiu imu gegangan ni scal (Hel. 1481)
«Он начнет той желать, которая ему принадлежать не должна».
he beginn-a th-ero gime-an
он^ОМ начинать-OPT.PRS.3Sg тот-GEN.Sg.F желать-INF th-iu imu gegang-an ni scal-0
тот-NOM.Sg.F он.DAT идти-INF не должно.PRS.Sg-(1,3Sg)
Использование той же модели засвидетельствовано и при антецеденте -личном местоимении:
(6) Ik uuilliu sie selbo nu
losien mid minu libu, thea her lango bidun (Hel. 3539)
«Я хочу их ныне сам спасти моей жизнью, (тех) которые здесь долго ожидали».
чем в последнем, как в древнесаксонском, зафиксирована тождественность форм указательного местоимения de = dea, die «эти», dem = deam, dien «этим» [2, с. 122]. Поэтому форма the с исторической точки зрения может быть как раз исходной для «полных» форм (о древности the как формы м.р.NoмAccPL, встречающейся только в «Хелианде» см. в работе J. Gallee [6, c. 84]). Это обстоятельство, разумеется, не отрицает вероятного ослабления the и других местоименных форм в местоименную клитику the в известных нам письменных источниках, оно лишь усложняет ситуацию. Напомним, что в древнегерманских письменных памятниках долгота гласных не обозначается или обозначается весьма непоследовательно. В любом случае для синхронно ориентированного анализа важным оказывается не происхождение словоформ, а их переинтерпретация и синхронное положение в системе.
1 Используется термин А.А. Зализняка и Е.В. Падучевой [1, с. 72].
sie th-ea bid-u-n
они. ACC тот-NOM.PL ждать.PST.PL-PST.PL-PST.3PL ‘Их, которые ждали’
Всего в «Хелианде» насчитывается 14 бессубстантивных предложений.
Предложения с субстантивным антецедентом, не сопровождаемым согласованным указательным местоимением, встречаются гораздо чаще (их более 30). Ср. пример:
(7) uueros gnornodun,
thia fan Galilea mid im gangan quamun (Hel. 5516)
«мужи горевали, которые из Галилеи с ним пришли». uuer-os gnorno-d-u-n
муж-NOM.PL.CM) горевать-PST-PST.PL-PST.3PL th-ia gang-an quam-u-n
тот-NOM.PL. идти-INF прийти.PST.PL-PST.PL-PST.3PL
Показатель the выступает как регулярный элемент подчинения при ином построении предложения - в модели I (субстантивный антецедент с полной формой указательного местоимения). Ср., например:
(8) thia suarun sundeon, the sie im er selbon gidadun (Hel. 3655) «тяжкие грехи, которые они себе ранее самим сотворили».
th-ia sunde-on1
тот-NOM.PL. грех-NOM.PL(F)
the sie gida-d-u-n
REL они.ШМ делать-PST-PST.PL-PST.3PL
Очевидно, распределение моделей I и II в субстантивных предложениях формирует закономерность, по которой «морфологически размытый» показатель the используется в случаях его анафорической связи с полной местоименной формой, т.е. морфологически более определенным (специализированным) показателем2. При этом существенно, что использование данной модели не ограничивается случаями, когда полное местоимение при антецеденте стоит в тех грамматических формах, для которых the является морфологическим (или фонетико-морфологическим) вариантом, т.е. в формах thea, thie, thia (см. выше). Сравним, например, засвидетельствованные корреляции thero GenPl - the, them DatPl - the. Иными словами, речь идет не о замене фонетически дублирующего элемента ана-
1 Склоняется по слабому склонению, в котором большинство косвенных падежей в обоих числах (кроме GenPl) не различаются.
2 Подчеркнем, что употребление при антецеденте иного согласованного местоимения или согласованного прилагательного, эксплицитно маркирующих те же признаки (при этом в согласованном члене нередко выступают точно те же окончания, что и в полном указательном местоимении), не ведет к появлению the: в этом случае используется модель II с полной местоименной формой.
Филологические
науки
Лингвистика
форической связки, а о замене элемента, вторично маркирующего морфологические признаки антецедента.
Дистрибуция модели I и модели II в субстантивных предложениях весьма последовательна. Некоторые отклонения от нее группируются в несколько категорий.
Наиболее любопытны отклонения, связанные с синтаксическим построением предложения и текста и анафорическими и катафорическими связями показателя подчинения. В частности, можно установить, что модель I (Р^ - Ле) иногда нарушается (заменяется на PRoN - Рио с полным местоимением в подчиненном предложении), когда антецедент еще раз анафорически подхватывается (синонимичным существительным, местоимением) в предложении, следующем за подчиненным относительным. Ср.:
(9) Ме rmcos, Ме Ыг геИЮ adбmiad, пе uшШad ап гипип beswican
тап, ^г sie at таЬ1е sittiad (Не1. 1311)
«мужи, которые здесь (в земной жизни - Н.П.) справедливо судят, не желают втайне обманывать людей, когда они на суде сидят».1 Ш^е ппс^ Ш^е adбmi-ad <...>
тот-ЫОМ^ муж- NOM.PL(M) тот-NOM.PL судить-PRS.3PL ^г 81е at таЬ1-е sitti-ad
там они^ОМ на суд-DAT.SG сидеть-PRS.3PL
С антецедентом «мужи» здесь анафорически соотносится не только относительное местоимение thie, но и стоящее в следующем придаточном предложении личное местоимение «они».
По-видимому, сходный по механизму действия случай представляет собой использование полной местоименной формы при присутствии внутри придаточного предложения определения, согласованного с антецедентом:
(10) Леа dadi, Леа Ие sб derЪea gifrumide (Не1. 3498)
«дела, которые он, столь злые, сотворил»
th-ea dad-i-0 Ие
тот-ACC.PL дело-PL(F) тот-АСС^ он.NOM sб derb-ea gifrumi-de-0
столь злой-АСС^ сотворить-PST-3SG
В этом случае полное местоимение, «незакономерно» появляющееся на месте ожидаемого Ле, не только коррелирует с антецедентом, но и катафорически отсылает к согласованному с антецедентом прилагатель-
1 В предложении «когда они на суде сидят» «они» относится именно к ппсоя «мужи», т.е. к топику всего пассажа; такое построение вполне обычно для «Хелианда». В качестве более привычного и совсем не вызывающего сомнений примера можно привести Не1. 3461 (3461-3464).
ному derbea «злые», служа для него промежуточной синтактико-мор-фологической опорой (сходные случаи - 1568, 3430, 3658, возможно, также 539).
Как можно заключить из примеров, полное дублирование согласовательных морфологических признаков избегается в показателе подчинения при его анафорических связях с полной местоименной формой, согласованной с антецедентом, но поощряется при катафорических связях со словами, синонимически варьирующими антецедент или согласованными с ним.
Можно отметить также, что при выборе показателя подчинения определяющую роль играет анафорическая связь с ближайшим по дистанции антецедентом, а не с его синонимами, более отдаленными от относительного предложения. Ср., напр.:
(11) Tho sprakun im eft thea liudi angegin, gramharde Iudeon, thea thes godes barnes
uuord aftaruuarodun (Hel. 2320)
«Тогда вновь против него заговорили те люди, враждебные иудеи, которые за Божьего сына словами следили».
В соответствии с моделью I при корреляции с thea liudi «те люди» в качестве показателя подчинения должно было быть использовано the, однако употребление полного относительного местоимения thea указывает на установление корреляции с ближайшим словом Iudeon (аналогичный случай - в 2033).
К менее значимым частным отклонениям морфологического характера следует отнести некоторые непоследовательности, которые наблюдаются при согласовании с антецедентом указательного местоимения these «этот» (несколько примеров), этимологически представляющего собой комбинацию указательного местоимения the с частицей se. В зависимых относительных предложениях засвидетельствовано как употребление полного местоимения по модели II (см. примечание 2, с. 96), так и использование the по модели I. В последнем случае, как очевидно, сложное местоимение these «распознается» как исходное простое местоимение и к нему приравнивается.
В единичных случаях (три примера) правила употребления the и полного местоимения, по всей видимости, игнорируются для устранения соседства одинаковых показателей (ср. в бессубстантивном предложении стр. 3402: the thea bok «(те), которые (Nom) книги (Acc) читают» вместо ожидаемого thea thea bok) или для установления корреляции показателя подчинения не с ближайшим (предшествующим) существительным, а с «правильным» антецедентом.
Филологические
науки
Лингвистика
Доля нескольких других отклонений от описанной дистрибуции, не попадающих ни в какие подкатегории, т.е. не имеющих достоверного объяснения, ничтожно мала: она составляет около 1,4% от общего количества относительных предложений (свыше 135), способных участвовать в распределении моделей с the и полной формой местоимения.
Кроме рассмотренных примеров регулярного употребления относительного the по модели I, в «Хелианде» неоднократно зафиксированы случаи экспансии показателя на позиции, не свойственные ему морфологически.
К таким случаям следует причислить замещение с помощью показателя the местоимения среднего рода в AccPl, исконно представленного формой thiu (совпадает с NomPl, как и NomPl, имеет также отмечаемые в некоторых грамматиках варианты thea, thia, thie). В «Хелианде» в пяти случаях при корреляции с ProN в AccPl используется полное местоимение, т.е. модель I не соблюдается. Выпадение формы из дистрибуции моделей согласуется с отсутствием у нее краткого варианта the, т.е. объясняется парадигматическими причинами. В то же время в четырех предложениях в позиции AccPl все-таки фиксируется показатель the, т.е. реализуется модель I. Возникновение области колебаний, экспансия the на формы ср.р. AccPl, по всей видимости, связаны с морфологической омонимией форм - с возникновением у словоформы среднего рода thiu вариантов thia, thea1. Именно через эти варианты форма ср.р. AccPl оказывается сближенной с теми падежными формами мужского и женского рода, в которых наряду с полными местоименными вариантами thia, thea существовала краткая форма the и для которых употребление анафора the в относительном предложении было регулярным.
Такой же механизм распространения «относительного» the, очевидно, следует предполагать для позиции ж.р.AccSg (основные формы thea, thia, thie, более редкие the, tha, thi2), допускающей некоторые колебания: одна фиксация в «Хелианде» с полным местоимением в роли относительного, две фиксации - с показателем the.
Однако экспансия the наблюдается и за пределами форм thea, thia, thie, имеющих подобные омонимические «пересечения». Так, в «Хели-
1 Обычно отмечаются как варианты thiu для форм NomAccPl, распространенные за пределами «Хелианда» [9, с. 117-118]), в списке форм без комментариев [3, с. 320]; у B. Брауне эти варианты не упоминаются [5, с. 57]. Заметим, что обращение к малым древнесаксонским фрагментам не бесспорно, но его нельзя избежать: материал этих текстов позволяет учесть вероятные тенденции языкового развития в древнесаксонском ареале, в том числе в прозаическом языке, более близком к разговорному.
2 The в рукописиМ, tha, thi в рукописи С [6, с. 85]. Формы tha, thi, по-видимому, являются клитическими (ср. примечание 4, с. 93). В то же время примечательна фиксация маргинальной формы the за пределами «Хелианда» [6, с. 85].
анде» обнаруживается употребление the на месте полного местоимения
ж.р.NoмSG thiu1 (два случая, полное местоимение в корреляции ProN -Pro употребляется тоже дважды).
Еще более разительное свидетельство распространения the дает его использование вместо форм полных местоимений, не имеющих с ним фонетического подобия и не выступающих в качестве его позиционных вариантов в зависимости от ударности/безударности. Ср.:
(12) thana suaran balcon, the thu an thinoro siuni habas (Hel. 1706)
«то тяжелое бревно, которое у тебя в (на) глазу». th-ana suar-an balc-on the
тот-ACC.SG.M тяжелый-ACC.SG бревно-ACC.SG(M) REL thu an thin-oro siun-i haba-s
ты.NOM на твой-DAT.SG.F глаз-DAT.SG.(F) иметь-PRS.2SG
Форма указательного местоимения thana никогда не заменяется краткой формой the вне относительного предложения, невозможен и переход thana > the в результате фонетической редукции. Таким образом, данное употребление the представляет собой не что иное, как аналогическое расширение использования (начало генерализации употребления), сопровождаемое частичным морфологическим рассогласованием с антецедентом2 (аналогичный случай с the вместо полной формы муж. р. AccSg в 4981, 5792).
Обнаруженные закономерности позволяют уточнить статус the в относительных предложениях. Несмотря на формальную неразличимость так называемой несклоняемой местоименной формы the и относительной частицы the, дистрибуция the и полных форм относительного местоимения, очевидно, указывает на прономинальность the в относительном предложении. Действительно, использование the в анафорической связке зависит от наличия указательного местоимения в именной группе антецедента, при этом the выступает как своего рода специальный сокращенный вариант этого местоимения в относительной функции. Кроме анафорической зависимости от местоимения именной группы антецедента, the явным образом сохраняет морфологическую связь с антецедентом, т.к.
1 Как местоименная форма ж.р. NomSg форма thiu регулярна для обеих основных рукописей «Хелианда» [6, с. 84], для других (возможно, менее аутентичных) памятников отмечается thia [9, с. 117].
2 Это рассогласование можно считать частичным, поскольку the распространяется на позиции относительного местоимения мужского рода, у которого в других падежных формах краткий вариант the существовал. Поскольку у форм среднего рода единственного числа корреляция с the не засвидетельствована с достаточной надежностью, можно полагать, что генерализация употребления the на данной стадии не выходит полностью за рамки родовых классов, т.е. при утрате падежных признаков еще сохраняется остаточная связь the с родом.
Филологические
науки
Лингвистика
связка ProN - the остается регулярной только для N с определенными грамматическими характеристиками.
В то же время описанная дистрибуция, по всей видимости, запускает механизм утраты местоименным показателем признаков согласования. В развитии этого рассогласования можно выделить несколько этапов:
1) выбор в относительном предложении менее морфологически выразительного местоименного варианта, имеющегося в парадигме (на синхронном уровне этот вариант можно рассматривать как местоимение с нулевыми окончаниями либо как клитическую форму полного местоимения);
2) аналогическую замену кратким местоименным показателем других местоименных форм, первоначально не имевших краткого варианта, но совпадающих с формами, имеющими такой вариант;
3) распространение показателя the в относительном предложении на позиции иных местоименных форм, т.е. переход к генерализации употребления.
Именно третий этап парадигматического несоответствия с местоимениями сближает the с частицей1 и может рассматриваться как переход (стадия перехода2) the в частицу.
В то время как роль фонетического ослабления и клитизации в распространении the остается непрозрачной (см. примечание 3, с. 94), морфологические и синтаксические факторы формирования особой модели относительного подчинения, как мы видим, выявляются с достаточной достоверностью.
Немаловажным обстоятельством для оценки направлений развития относительного подчинения в древнесаксонском является сходство различных рукописей «Хелианда» в отражении элементов связи предложений. Наиболее авторитетные рукописи C и M, служащие основой для
1 Х. Йохансен прямо причисляет к случаям употребления частицы несколько рассмотренных нами примеров экспансии the в морфологически несвойственные позиции (1706, 4981, 5792, а также 3268 - с ж.р. NomSg) [10, с. 135]. Однако список Х. Йохансена смущает соседством таких примеров с адвербиальными предложениями и отсутствием комментариев, без которых весь перечень выглядит как составленный несколько наугад. О специфике анафорического употребления относительного the у Х. Йохансена ничего не говорится, соответственно, остается незамеченным тот факт, что в указанных несогласованных позициях эта «частица» продолжает употребляться в согласии с описанной нами анафорической стратегией, сохраняя, таким образом, связь с местоимением.
2 Было бы заманчиво интерпретировать эту «стадию» как диахроническую в прямом смысле слова, т.е. как исторический этап постепенной деградации относительного местоимения. Однако унаследованный набор омонимичных показателей и положение древнесаксонского в контактной зоне западногерманских диалектов создают ситуацию, в которой было возможно более сложное перераспределение элементов, например, регресс частицы при встречном развитии относительных местоимений.
языковедческих исследований и восходящие к другой (несохранившей-ся) исходной версии [8, с. XIII], обнаруживают значительное единство в отношении основных параметров разных моделей подчинения.
Расхождения между версиями C и M в оформлении относительного подчинения зафиксированы более чем в 30 случаях. Типовое отклонение от преобладающего в обеих версиях образца составляет отход от модели ProN - the с заменой the на полноценный местоименный коррелят, причем в семи случаях из девяти такая замена фиксируется в версии C (1370, 1835, 3102, 3265, 3344, 3402, 4344, кроме 1427, 1733). Таким образом, в рукописи С предпочитаются местоименные версии1. В 1370 и 3344 местоименный коррелят в C получает падежную форму главного предложения. Напротив, M демонстрирует тенденцию к расширению сферы употребления показателя the на морфологически и синтаксически нетиповые контексты: в строках 2485, 4182, 4363 the замещает позицию коррелята женского рода NomSg (местоимения thiu), в 240 выступает как коррелят при субстантивном антецеденте без указательного местоимения.
Внутренняя логика соответствий, наблюдаемая в различных рукописях, служит косвенным подтверждением верности предложенной интерпретации. Разные списки текста отражают различные стратегии развития относительного подчинения в одном диалектном регионе или в близких диалектах: продвинутая стратегия становления особого показателя the очевидным образом связана как с использованием несогласованного the при анафорической связи с полным местоимением, так и с экспансией the на позиции, первоначально не свойственные этому показателю морфологически.
Таким образом, в условиях взаимодействия омонимичных показателей в древнесаксонском языке складывается своеобразная подсистема относительного подчинения, отличающаяся как от наиболее генетически близкой западногерманской древнеанглийской, так и от западногерманской «адстратной» древневерхненемецкой системы. Только в древнесаксонском языке прономинальное the формирует особую модель относительного предложения, занимая промежуточную нишу между склоняемым относительным местоимением и относительной частицей2.
1 Считается, что переписчик версии С работал небрежно; допустимо полагать, что по невнимательности или иным причинам он не использовал наиболее чуждые или непривычные ему употребления.
2 Существование этой особой модели заставляет уточнить некоторые ареальные и типологические обобщения, касающиеся роли коррелятивного местоимения в главном предложении. Известно, что Г. Неккель рассматривал наличие и отсутствие «артикля» (т.е. указательного местоимения) при существительном главного предложения в древневерхненемецком языке как область колебаний, приравнивая подобную вариативность к вари-
Филологические
науки
Лингвистика
Баланс изложенных наблюдений можно подвести следующим образом:
1. Древнесаксонское the в относительном предложении сохраняет морфологические и анафорические связи с коррелятивным указательным местоимением главного предложения, ввиду чего необходимо постулировать для the сохранение прономинальности и нетождественность частице the.
2. Основным направлением дальнейшего развития подчинения в древнесаксонском является морфологическое рассогласование местоимения относительного предложения с антецедентом главного. Ослабление согласования происходит продвинутыми темпами при эксплицитном маркировании морфологических признаков антецедента в главном предложении.
3. В древнесаксонском языке поддерживается типологически релевантное различие субстантивных и бессубстантивных предложений, формирование относительного подчинения в которых происходит по разным образцам.
4. Формирование моделей относительного подчинения на базе унаследованных элементов в древнесаксонском ареале следует модели, отличающейся от модели развития в древнеанглийском и древневерхненемецком ареалах.
Библиографический список
1. Зализняк A.A., Падучева Е.В. К типологии относительного предложения (1975) // Семиотика и информатика 35. Opera seleda. М., 1997. С. 59-107.
2. Сравнительная грамматика германских языков. Т. 2. Фонология. М., 1962.
3. Сравнительная грамматика германских языков. Т. 3. Морфология. М., 1963.
4. Behaghel O. Die Syntax des Heliand. Prag, 1887.
5. Braune W. Abriss der althochdeutschen Grammatik. Mit Berucksichtigung des Altsachsischen. Halle, 1953.
6. Gallee J. Altsachsische Grammatik von O. Behagel und J.H. Gallee. 1. Halfte. Laut- und Flexionslehre. Halle, 1891.
ативности в древнесаксонском «Хелианде» [11, c. 12]. Однако очевидно, что ситуация в древнесаксонском отличается от ситуации в древневерхненемецком языке: в последнем выбор показателя относительного подчинения не зависит от присутствия согласованного указательного местоимения при антецеденте, а в древнесаксонском языке такая зависимость, хотя бы и на ограниченном участке употребления, существует. Иными словами, для этого участка употребления присутствие местоимения при антецеденте не является факультативным. Соответственно, строго говоря, не совсем исчерпывающим оказывается и утверждение о типологической факультативности местоимения в главном предложении при линейной (субстантивной) модели построения (Главное предложение Местоимение^ -(Придаточное Местоимение2) [1, с. 75]. Схема строения относительных предложений, к которой отсылает данный тезис [1, с. 74], заведомо не охватывает переходных форм in statu nascendi.
7. Helgander J. The Relative Clause in English and other Germanic languages: a historical and analytical survey. Goteborg, 1971.
8. Heliand und Genesis // Hg. von O. Behagel. Tubingen, 1984.
9. Holthausen F. Altsachsisches Elementarbuch. Heidelberg, 1921.
10. Johansen H. Zur Entwicklungsgeschichte der altgermanischen Relativkonst-ruktion. Kopenhagen, 1935.
11. Neckel G. Uber die altgermanischen Relativsatze // Palaestra. 1900. № 5. S. 1-96.
12. The Gospels in West Saxon / Ed. J.W. Bright. Boston, 1905-1910.
13. Vries M. de. The Syntax of Relativization. Dis. Utrecht, 2002.
Филологические
науки
