CC BY
83
ФИЛОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА. PHILOLOGY AND CULTURE. 2014. №3(37)
УДК 821.111
МЕЖДУ ЭКСПЕРИМЕНТОМ И ТРАДИЦИЕЙ: ПЕРЕХОДНЫЕ ЯВЛЕНИЯ В ПРОЗЕ К.РАНСМАЙРА
© Г.А.Фролов
В статье исследуется актуальная теоретическая проблема смены литературных эпох на Западе. В качестве конкретного примера рассматривается творчество современного немецкого писателя К.Рансмайра, его первые романы 1980-х годов как образцы постмодернистского эксперимента. Проза 1990-х годов анализируется на фоне классической литературной традиции - реалистической и романтической.
Ключевые слова: смена литературных эпох, модернизм, постмодернизм, эксперимент и традиция, инновация и повторение.
В концептуальном плане в статье предполагается двухполюсная формулировка темы. К первому относятся ранние романы К.Рансмайра «Ужасы льдов и мрака» (1985) и «Последний мир» (1988), созданные в рамках постмодернистской парадигмы; исследуется специфика ран-смайровской модели постмодернизма (что и позволяет говорить об эксперименте). Во второй рассматривается печать реалистической традиции и повествования в романе «Болезнь Китаха-ры» (1995). Конечно, это достаточно условное разделение. В значительной степени акцент падает на «между», что в свою очередь актуализирует вопрос: в каких пропорциях в различных рансмайровских текстах проявляются эксперимент и традиция, инновация и повторение.
Указанные выше первые романы Рансмайра были оценены в «превосходных степенях», а их молодой автор был причислен к «классическим образцам постмодернизма». Рецензенты особенно подчеркивали «переплетение реальности с поразительно красочными вымышленными мирами, полными фантастической фикционально-сти». Категория «переплетения» вынесена на передний план еще и потому, что стирание границ между реальностью и фикцией сам писатель называет своим «первым базовым постулатом». Дыхание подлинного повествовательного искусства содержит в себе действительное и возможное, закономерное и свободное, занимательное и четкое, фактическое и фантастическое» [1: 195].
Инициирование «игры с реальностью», передвижение из реально-исторического в сферу фик-ционального определяет структурное строение его романов. В первом рассказана история австро-венгерской экспедиции 1872 года в поисках северного прохода из Гренландии на Аляску. Открывшая попутно остров Земля Франца-Иосифа, она затем пропала во льдах Северного Ледовитого океана. Из этого документального, фактического мате-
риала вполне можно было «изготовить» исторический реалистический роман-приключение. Но в гибридном произведении это трагическое путешествие представлено как неоднозначное относительно реальности. Историю этого легендарного похода Рансмайр выстраивает из документальных, полудокументальных и функционально-вымышленных элементов. Но главное - это еще одно путешествие в романе: параллельно нарисованное литературное путешествие Мадзини. Оно потребовалось автору для того, чтобы вставить реальные факты в пространство «игры с реальностью».
В «Последнем мире» Рансмайр уводит читателя в еще более глубокую историю - в античный мир, в эпоху Римской империи. Изображены реально-исторические события: «северная ссылка» и трагическая гибель римского поэта Овидия Назона. И этот материал мог послужить основой для создания исторического романа о трагической судьбе поэта, ставшего жертвой тоталитарной власти. Но в гибридном постмодернистском романе эта история представлена как фрагмент и античной реальности, и нашей современности, романное действие перенесено в XX век. Главное в данном случае -это история вымышленного соратника Назона -Котта, через сотни лет отправившегося в северные края в поисках следов римского изгнанника. Две судьбы накладываются друг на друга, разделенные веками, и Котта как бы примеряет на себя участь давно умершего ссыльного поэта, уезжая в Томи «по пути Назона».
Специфика рансмайровского реконструирования жизненной истории состоит в том, что это выполняется не как логическое продолжение самой реальности. В соответствии с постмодернистской эстетикой автор реконструирует «вопреки законам реальности, отражая, не данную действительность, а сотворяя собственный литературный мир, давая преимущество законам литературы» [2: 81]. Множественный литературный экспери-
мент, опирающийся на постмодернистскую эстетику (передвижение из реальности в романную фикциональность, перекрещивание разнородного, реального и литературного, игровые тенденции), осуществляет Рансмайр в своем «северном» и «южном» романах. Он включает в себя тот жизненный эксперимент, который совершают герои романов. Это путешествие Мадзини («Ужасы льдов и мрака») - через сто лет, новый полярный поход по следам сгинувшей экспедиции. И это путешествие римлянина Котта («Последний мир») - через 1000 лет, новая одиссея по следам сгинувшего в ссылке древнеримского поэта.
Нарративно-повествовательный эксперимент представляет собою сам текст этих романов. В «Последнем мире» Котта перевоплощается в автора «Метаморфоз», собирает тексты, говорит словами и фразами «Метаморфоз», одновременно комментирует их как рассказчик. Слуга Котта Пифагор на камнях и лоскутах пишет слова и фразы из овидиевых поэм, они оживают, врастая в современную жизнь. Словесная техника становится «дерзкой, непокорной, бунтарской»; фразы прыгают и перепрыгивают, сплетаются и расплетаются, яркие, живые стихи, песни, строфы Назона вплетаются в современный плюралистический текст. «Шуму вод подобный» стиль (переходы, разрыв, остановки, перебивки, повторы, инверсии) создается как будто не человеком, а морской волной, игрой солнечных лучей, рождается в россыпях камней, в сплетении травы, в шуме пальмовых листьев [3: 111].
И все же некоторые высказывания немецких критиков («Котта ищет текст, а находит реальность»; «сплав назоновского фантастического текста с реальностью»; «Рансмайр трансформирует привычный мир, сводя воедино реалии античные и современные» [4: 119,123]), позволяют говорить о постоянном внимании к самой категории реальности. Это помогает сформулировать многозначительное наблюдение: формула «эксперимент и традиция» принадлежит не только «между» двумя полюсами, но присутствует в самом «первом полюсе», т.е. в постмодернистских романах Рансмайра. Отсюда вытекает вывод: рансмайровский эксперимент - это тот постмодернистский эксперимент, который, в отличие от модернистского, никогда не забывает - напротив, всегда опирается на предшествующий художественный опыт, на традицию. И, таким образом, «игра с реальностью» в повествовательной стратегии Рансмайра - это не только поэтический прием; она применяется для того, чтобы обнаружить возможности реальности.
Выдающийся успех сопутствовал Рансмайру как автору постмодернистских романов. И чита-
тели были озадачены, не обнаружив «продолжения» постмодернизма в его новом произведении - «Болезни Китахары». В немецкой научно-критической литературе, посвященной роману 1980-90-х годов, указывается решительный поворот (к нему причисляют «Болезнь Китахары») от «новой субъективности» к так называемой «новой объективности»: это «интеграция в реальную действительность», к экзистенциальному, общественному и историческому спектру человеческой жизни во всей его широте [4: 78].
В новой книге Рансмайра широко развернута современная действительность, послевоенный мир, послевоенная Европа, послевоенная Германия и даже представлена «малая родина» писателя, австрийская глубинка, где он родился и вырос. Условно в статье анализ «Болезни Китахары» будет проведен по двум сценариям. «Малый сценарий» охватывает жизнь немецкой провинции, деревушки Моор, деревенской кузни и т.п. Это оккупированная страна, захваченная вначале русскими войсками, затем французами и, наконец, американцами. Опустошенный войной немецкий дом, немецкое гнездо. Чужая власть, чужие законы, нормы жизни. «Зона» - так теперь называются места, где обитают персонажи романа. Одичавшие, озверевшие люди, одичавшие псы, превратившиеся в волков. Собачий мотив в книге (собачья стая, Собачий Король, собачий дом, собачий остров) [5] - очевидная корреляция со знаменитым реалистическим романом Г. Грасса о послевоенной Германии «Собачьи годы».
Разрушительная печать войны лежит на жизни всех людей, определяет трагические изломы в судьбе трех центральных персонажей романа. Первый из них - это Беринг, сын деревенского кузнеца, родившийся в тот страшный день, когда авиация союзников бомбила Моор. Амбрас -вчерашний узник концлагеря, что был на территории моорских гор и каменоломни, физически изломанный, израненный. Лили - дочь казненного на ее глазах отца. И сегодня их поведение, их выборы, ужасные повороты их судеб, что характерно для реалистической литературной традиции, определяют внешние обстоятельства. Каждый из них утерял свое человеческое имя и существует «под кличкой». Беринг - Телохранитель, постоянный участник схваток с дезертирами, бандитами, мародерами, перестрелок, погонь, всегда завершающихся кровью и смертью. Амбрас - Собачий Король, жестокий комендант каменоломни, фактически «большой надзиратель» всей округи. Лили - Бразильянка; выбрала себе жилище (тайное убежище) в горах, вдали от людей, одета в армейскую форму, никогда не расстается с биноклем и карабином, охотится не
ДОКУМЕНТ В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
только на коз, но и на людей. Фактически военная «хозяйка гор».
Каждый из них таким образом и на свой лад -жертва и одновременно носитель войны. Они переживают чувство вины, ожидание возмездия, страх, перемешанный с ненавистью. Беринг, Ам-брас, Лили по-человечески привлекательны, автор наделяет каждого из них жаждой любви, дружбы, душевной чувствительностью и красотой, творческим даром. Но сильнее всего нравственный распад («болезнь Китахары»), ставший результатом и глобальной, и немецкой военной катастрофы. Отчуждение, разрыв, непонимание -абсолютны. Мужскую дружбу убивает беспощадная конкуренция за власть. Самый надежный друг и аргумент - оружие, револьвер. Способна помочь уцелеть, утвердиться в этом «железном мире» лишь самая жестокая агрессивность. Достаточно будет привести один пример - это любовная история, любовный треугольник в романе. Беринга, Лили, Амбраса связывают очень сложные, глубокие, волнующие любовные отношения. Они возвышены над низостью и мрачностью обыденной действительности. Но в то же время это те романтические чувства, в которых главным выступает собственное «Я»; стремление любой ценой подчинить возлюбленного своей личной воле, покорить, овладеть. И недостижимость этого порождает напряжение, вражду. Любовное чувство трансформируется в жестокое соперничество, в любовь-ненависть. Это странное чувство обречено на умирание в прямом смысле, когда герои, мучимые ревностью и отчаянием, расстреляют друг друга из карабинов.
Много других примет (реально-исторические события и персонажи, сцены, сюжеты), которые указывают на «Болезнь Китахары» как на роман реалистического характера, а также особенности самого текста (документы, сводки, объявления, приказы, статистические данные), говорящие о реалистическом принципе повествования.
Обозначенный выше как элемент анализа романа «большой сценарий» также помогает обнаружить возвращение Рансмайра к реалистической традиции. Война, которая, кажется, закончилась в Германии и Европе, перекинулась в другие регионы и континенты. Гл. 26 «Свет На-гои»: «Театр военных действий на острове Хонсю... атомная бомба скрыла солнце. ядерная боеголовка... безоговорочная капитуляция... ядерная вспышка.» [5: 300]. Наполнен оружием огромной разрушительной силы весь большой мир. Болезнью Китахары охвачены большие немецкие города, другие европейские страны (Италия, Россия), другие страны и континенты (Япония и Бразилия, Азия и Америка).
Огромный знак катастрофы висит над Вселенной, над всем миром, над землей и небом, над романтическими горными вершинами и прекрасным моорским озером. В финале романа наши немецко-европейские герои в надежде излечиться от «болезни Китахары» в иных краях «убежали» на другой континент, в Южную Америку. Судьба привела их на необитаемый остров в Атлантическом океане, и читатель начинает верить, что, возможно, именно здесь можно излечиться от «первобытной враждебности мира». Но и здесь произошла страшная военная метаморфоза. Остров превращен в концлагерь, опутан колючей проволокой, набит ржавым оружием; необитаемый остров - это сегодня мертвый остров. Именно здесь находят свою смерть герои романа. Питаемые и первобытной, и современной враждебностью мира, они беспощадно расстреливают друг друга из карабинов.
Таким образом, «Болезнь Китахары» может претендовать на реалистический образ послевоенного мира, на реалистическую картину немецкой жизни. В романе, «поражающем своей силой и серьезностью», вполне отчетливо проявилась повествовательная стратегия, характерная для реалистической литературы: «линейность, хронология, детерменизм»; проявилось «возвращение к реалистическому способу письма, к реалистической традиции XIX столетия» [2: 145,166].
Вместе с тем реализм романа 1990-х годов мало похож на немецкие реалистические романы первых послевоенных лет - Г.Бёлля, В.Кёппена, З. Ленца и др. И в «Болезни Китахары» проявляется известный творческий принцип Рансмайра: «Как рассказчик я всегда имею дело сразу и с реальным, и с возможным» [6: 270]. И в этом романе находит себя рансмайровская «искусная смесь» («Ransmayr - Mischung») сурового реализма и высокой фантазии, перекрещивание «физического и метафизического» [7: 188]. Можно согласиться с автором «Возвращения повествования», когда литературные тексты, подобные анализируемому роману, он называет «гиперреалистическими описаниями». Потому что в них обнаруживается не только освоение традиционных форм и жанров, но и «опознавательные знаки», стилевые средства многих других «литературных порядков»: образность маньеризма, параболическое изображение, иносказание, пародия, экзотика [2: 166]. Рецензент «Literary Revew» пишет, что «книга Рансмайра умело скроена из разнородных кусочков» [5: 417]. Можно сказать, что реалистический принцип является частью синтетического способа повествования, который в содержательном, композици-
онном и стилистическом плане применен автором в этом романе.
Таким образом, вполне логичным является вывод о том, что во «втором полюсе» (традиция) нашего исследования также есть то, что можно назвать экспериментом.
Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ (проект №14-04-00248) «Между модернизмом и постмодернизмом: смена литературных эпох на Западе».
1. См. об этом: Roman oder Leben. Postmoderne in der deutschen literatur. - Leipzig: Reclam, 1994. -345 S.
2. Förster Nikolaus. Wiederkehr Erzählens. Deutsch-spachige Prosa der 80er und 90er Jahre. - Berlin: Verlag, 2001. - 173 S.
3. Рансмайр К. Последний мир. - М. - СПБ: ЭКСМО, 2003. - 254 с.
4. См. об этом: Der deutsche Roman der Gegenwart. -München: Fink Verlag, 2001. - 248 S.
5. Рансмайр К. Болезнь Китахары. - М. - СПБ: ЭКСМО, 2002. - 414 с.
6. Рансмайр К. Признания туриста // Иностранная литература. - 2008. - N4. - С. 264 - 273.
7. Weidermann Volker. Lichtjahre. Eine kurze Geschichte der deutschen Literatur von 1945 bis heute -Köln: Verlag Kiepenheuer, 2006. - 323 S.
BETWEEN EXPERIMENT AND TRADITION: TRANSIENT PHENOMENA IN CHRISTOPH RANSMAYR'S PROSE
G.A.Frolov
The paper deals with a time of change in the literary epochs in the West. As a specific example of a postmodern experiment, we consider the prose of the contemporary German writer Ch.Ransmayr, his novels of the 1980s. The prose of the 1990s is analyzed in the context of the classical literary tradition - both realistic and romantic.
Key words: change of literary epochs, modernism, postmodernism, experiment and tradition, innovation and repetition.
1. Sm. ob etom: Roman oder Leben. Postmoderne in der deutschen literatur. - Leipzig: Reclam, 1994. - 345 S. (In Germany)
2. Förster Nikolaus. Wiederkehr Erzählens. Deutsch-spachige Prosa der 80er und 90er Jahre. - Berlin: Verlag, 2001. - 173 S. (In Germany)
3. Ransmayr K. Posledniy mir. - M. - SPB: EKSMO, 2003. - 254 s. (In Russian)
4. Sm. ob etom: Der deutsche Roman der Gegenwart. -München: Fink Verlag, 2001. - 248 S. (In Germany)
5. Ransmayr K. Bolezn' Kitakhary. - M. - SPB: EKSMO, 2002. - 414 s. (In Russian)
6. Ransmayr K. Priznaniya turista // Inostrannaya literatura. - 2008. - N4. - S. 264 - 273. (In Russian)
7. Weidermann Volker. Lichtjahre. Eine kurze Geschichte der deutschen Literatur von 1945 bis heute -Köln: Verlag Kiepenheuer, 2006. - 323 S. (In Germany)
Фролов Георгий Аркадьевич - доктор филологических наук, профессор кафедры зарубежной литературы Института филологии и межкультурной коммуникации Казанского федерального университета.
420008, Россия, Казань, ул. Кремлевская, 18. E-mail: [email protected]
Frolov Georgy Arkadyevich - Doctor of Philology, Professor, Department of Foreign Literature, Institute of Philology and Intercultural Communication Kazan (Volga Region) Federal University.
18 Kremlyovskaya Str., Каzan, 420008, Russia E-mail: [email protected]
Поступила в редакцию 06.06.2014
