CC BY
14И.В. Фомин
МЕЖДИСЦИПЛИНАРНЫЙ ПРОЕКТ БОБА ХОДЖА: СОЦИАЛЬНАЯ СЕМИОТИКА ДЛЯ ХАОТИЧНОГО МИРА1
Австралийский ученый Боб Ходж сыграл ключевую роль в формировании социальной семиотики как самостоятельного исследовательского направления. Написанная им в соавторстве с Гюнтером Крессом книга «Социальная семиотика» [Hodge, Kress, 1988] стала одним из первых шагов к формированию этой дисциплины. Использовав в качестве отправной точки наработки Майкла Халлидея по системно-функциональной лингвистике [Halliday, 1978], Ходж и Кресс предприняли попытку расширить область применения этого подхода, сделав предметом изучения не только вербальные, но и невербальные модусы коммуникации. Плодом их усилий и стала вышедшая в 1988 г. книга. Здесь мы, однако, сфокусируемся не на этой, пожалуй, наиболее известной работе Ходжа, а на его более свежей, вышедшей в 2016 г., книге «Социальная семиотика для мира сложности: Анализ языка и социального значения» [Hodge, 2016]. Эта работа во многом является результатом развития базовых идей, заложенных в «Социальной семиотике». Она, однако, добавляет к ним множество важных нюансов, делая акцент на трансдисциплинарном потенциале семиотики и на возможностях ее приложения к изучению феноменов, отмеченных нечеткостью характеристик и неравновесностью состояний.
По словам самого Боба Ходжа, исходным положением книги «Социальная семиотика для мира сложности» является идея о том, что вопросы языка и значения - это часть любой проблемы, с которой мы можем столкнуться в жизни, и часть любого решения, которое мы можем попробовать реализовать. Социальная семиотика оказывается мощным практическим инструментом именно по той причине, что позволяет исследовать проблемы производства значений в самом широком диапазоне модусов и контекстов, - ни один другой подход не может сравниться с ней по охвату [Hodge, 2016, p. vi].
1 Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда (проект № 17-18-01536).
83
Грамматики Хомского и Халлидея: В поиске точек пересечения
В рамках своего трансдисциплинарного семиотического проекта Ходж предлагает пути преодоления сразу нескольких барьеров и ограничений. Первый из этих барьеров - граница между системно-функциональной грамматикой Майкла Халлидея и трансформационной (порождающей) грамматикой Ноама Хомского. В своей попытке найти точки пересечения базовых положений двух лингвистических школ Ходж обращает внимание на тот факт, что и хомскианская, и халлидеевская грамматики имеют дело с древовидными языковыми структурами. Хомскианские «деревья», которыми представляются грамматические структуры предложений, принято изображать ветвящимися сверху вниз (рис. 1), а халлидеевские, которыми пользуются для представления различных вариантов, из которых может делаться выбор в каждой из систем языка (рис. 2), - изображаются обычно слева направо. При этом расхождения между древовидными структурами Хомского и Халлидея носят лишь поверхностный характер [Hodge, 2016, p. 101]. Халлидеевские диаграммы чаще используются для представления парадигматических структур, а хомскианские - для синтагматических. Однако тот факт, что в обеих школах лингвистики используются диаграммы, построенные по сходным принципам, дает Ходжу основания предполагать, что древовидные структуры имеют фундаментальное значение для всех семиотических систем.
S
А Л N V Adv
Colorless green ideas sleep furiously.
Рис. 1.
Пример хомскианского «дерева», представляющего синтактическую структуру известного примера грамматически правильного, хоть и бессмысленного предложения «Бесцветные зеленые идеи яростно спят»1
1 Источник изображения: [English language Wikipedia, 2002].
84
imperativ
MOOD
TYPE
declarativ
indicative
interrogativ
Рис. 2.
Пример халлидеевского «дерева», представляющего различные варианты в рамках системы наклонения
Хомскианская грамматика зачастую ассоциируется со стремлением к поиску языковых универсалий, а халлидеевскую, как правило, связывают с гораздо более настороженным отношением к универсализму. Ходж, однако, предлагает в целом несколько иначе взглянуть на отношения между релятивизмом и универсализмом. Его идея состоит в том, что эти две точки могут быть не маркерами двух непримиримых позиций, а скорее полюсами в континууме от менее универсальных принципов к более универсальным. «Вместо того, чтобы заниматься поиском "универсалий", я ищу "относительные универсалии" - такие, которые универсальны лишь до определенного предела» [Hodge, 2016, p. 101]. Именно такой гибкий подход к проблеме универсализма и релятивизма Ходж считает более подходящим инструментом для социальной семиотики. Автор книги также спорит с приведенной выше характеристикой двух лингвистических проектов, утверждая, что халлидеевские сети системно-функциональных отношений потенциально ничуть ни менее универсальны, чем хомскианские синтаксические процессы [Hodge, 2016, p. 101].
Помимо этого, Боб Ходж обращает внимание и еще на одну «ложную дихотомию» между концепциями Халлидея и Хомского: Хомский никогда не выражал сомнений в том, что язык социален, а Халлидей прекрасно знал, что в языке задействованы когнитивные процессы [Hodge, 2016, p. 93]. Чтобы справиться с этим и рядом других ложных, по его мнению, расхождений, которые разделяют две лингвистические школы, Ходж предлагает использовать халлидеевское понятие многомерности (multidimentionality) [Hodge, 2016, p. 93]. Он отмечает, что язык и значение в социальных контекстах всегда многомерны [Hodge, 2016, p. 14] и проекты Халлидея и Хомского лишь фокусируются на разных их измерениях. Именно социальная семиотика, по замыслу Ходжа, должна стать тем многомерным вселингвистическим (whole-of-linguistic) подходом к всеязыковому (whole-of-language) предмету изучения [Hodge, 2016, p. xiii], где разные школы языкознания могли бы взаимодействовать друг с другом и друг друга дополнять.
85
Общая теория трансформаций
Еще одну точку пересечения двух лингвистических традиций Ходж усматривает в понятии трансформации, занимавшем центральное положение в ранних версиях теории Ноама Хомского. В своей работе «Синтактические структуры» [Chomsky, 1957] Хомский представил трансформации в качестве наиболее экономичного способа упорядочивания синтактических структур и правил. Они позволяют описывать механизмы перехода от глубинной структуры предложений к поверхностной. Правила трансформации сохраняют лексический состав предложения, но могут изменять грамматические значения, переставлять слова местами, добавлять или убирать служебные слова. К примеру, поверхностная структура предложения «Плотины строятся бобрами» получается из глубинной структуры, общей с предложением «Бобры строят плотины», с помощью трансформации пассивизации [Лингвистический..., с. 110].
Именно на ранние, «структуралистские» работы Хомского по трансформационной грамматике ссылается Ходж, обращая внимание на то, что они могли бы быть продуктивно дополнены идеями Халлидея. Элементы функционалистских лингвистических теорий позволили бы «показать, как одна и та же трансформация может иметь множество функций, а одна и та же функция - реализовываться множеством трансформаций». Помимо этого, хомскианскую теорию синтактических трансформаций следовало бы дополнить теорией трансформаций парадигматических [Hodge, 2016, p. 106].
Ходж отмечает также, что в функционалистской грамматике даже была своя концепция трансформаций, которые лишь назывались иначе, скрываясь за термином инверсии [Halliday, 1956]. Кроме того, он усматривает элементы трансформационной логики в концепциях Шоны Коулсон о концептуальных «сдвигах и блендах» (shifts and blends) [Coulson, 2001].
Ходж обращает внимание также на то обстоятельство, что понятие трансформации, по сути, оказалось частью «фирменного стиля» хомски-анской грамматики, что заставило других исследователей искать замену этому термину даже там, где они фактически вели речь о трансформациях [Hodge, 2016, p. 106]. Автор книги предлагает сделать понятие трансформации частью инструментария социальной семиотики. Он демонстрирует, сколь продуктивной может быть постановка вопросов о том, какое социальное или референциальное значение могут иметь некоторые лингвистические трансформации и трансформации, осуществляемые в других модусах [Hodge, 2016, p. 105-109].
Боб Ходж идет даже дальше этого, предпринимая попытку наметить так называемую общую теорию трансформаций (general theory of transformations) [Hodge, 2016, p. 109-110]. Он обращает внимание на современные исследования по эпигенетике [Jablonka, Lamb, 2005], отмечая, что правила трансформаций, похожие на те, что были предложены Хом-
86
ским, могли бы стать элегантным решением для задач описания того, как контекст в виде «эпигенетической среды» оказывает влияние на экспрессию генов, порождая множество различных вариантов на выходе.
Схожий принцип может быть транслирован и на структуралистскую фонологическую модель. Небольшое число базовых порождающих принципов, таких как различение открытых и закрытых или глухих и звонких звуков, взаимодействует с речевым аппаратом как своеобразный «эпигенетический ландшафт», порождая не только разные фонемы в разных языках и диалектах, но и разницу в экспрессии звуков разными людьми [Hodge, 2016, p. 101].
Грамматика, биология и семиотика
Рассуждения об общей теории трансформаций - это не единственный момент, когда Боб Ходж обращается к перспективам «радикальной междисциплинарности» лингвистики и социальной семиотики. В одной из заключительных глав книги [Hodge, 2016, p. 225-226] он приводит отрывок из Нобелевской лекции датского иммунолога Нильса Ерне на тему «Генеративная грамматика иммунной системы», в которой ученый обращает внимание на сходства между иммунитетом как системой, производящей огромный репертуар иммунных ответов, и грамматикой как устройством, производящим бесконечный репертуар предложений. Указывая на эти параллели, Ерне ссылается на лингвистическую теорию Хомского [Jerne, 1984].
Комментируя соответствующий отрывок, Боб Ходж обращает внимание на то, что гипертрофированный синтаксический компонент хомски-анских построений не позволил Ерне увидеть еще больше аналогий между двумя областями. Здесь очень кстати пришелся бы как раз халлидеевский функционалистский подход, ведь Ерне, по сути, принимает как данность идею о том, что иммунная система такова, какова она есть, в силу тех функций, которые она выполняет. Кроме того, Ерне, как и Хомский, и Халлидей, обращается к древовидным диаграммам, когда ведет речь о функциональных типах клеток, что еще больше сближает его иммунологические построения с лингвистическими, хотя сам Ерне на это внимания и не обращает.
Боб Ходж указывает и на ряд других важных параллелей, которые не только сближают лингвистику и иммунологию, но и демонстрируют сходство этих дисциплин с генетикой. Существует два типа лимфоцитов: B-лимфоциты и T-лимфоциты. «Единственное желание B-лимфоцитов состоит в том, чтобы осуществлять экспрессию своего языка антител» [Jerne, 1984], и в этом, как отмечает Ходж, они сходны с генами. Что касается T-лимфоцитов, то они либо изменяют действие B-лимфоцитов, тем самым действуя как эпигенетические агенты, либо переводят инструкции
87
B-лимфоцитов в действия и убивают чужеродные клетки. Здесь автор книги обращает внимание на идею о том, что некоторые семиотические формы могут существовать именно для того, чтобы переводить смыслы в действия.
Завершая свой заочный диалог с Ерне, Боб Ходж формулирует вопрос: «Существует ли глубинная основа у аналогии между "языком" генов, "языком" иммунных систем и семиотическими системами (человеческими и не только)?» [Hodge, 2016, p. 226]. Ответа он не дает, однако заключает, что контакт с биологией может быть полезен для «междисциплинарной семиотики». Такое взаимодействие может привести к «квантовым скачкам знания» в обеих дисциплинах.
Мультимодальность, мультискалярность, неравновесность
Еще одно ограничение, пути к преодолению которого прокладывает Ходж, связано с пределами свойственного для лингвистического мейнст-рима подхода, при котором в фокусе внимания находятся лишь вербальные модусы коммуникации. Во многих отношениях это ограничение уже было преодолено благодаря работам самого Боба Ходжа, а также книгам Гюнтера Кресса и Тео ван Леувена, - все большее внимание мультимо-дальной коммуникации уделяется в рамках критического дискурс-анализа и системно-функциональной лингвистики. Автор книги выражает уверенность в том, что мультимодальный поворот приведет к трансформациям во всех дисциплинах, имеющих отношение к лингвистике, - это лишь вопрос времени [Hodge, 2016, p. 14].
При этом Ходж вносит ясность в большую путаницу, возникшую в социальной семиотике вокруг понятий модуса (mode) и модальности (modality). Он предостерегает от смешения этих двух категорий, обращая внимание на то, что в книге «Социальная семиотика» [Hodge, Kress, 1988] понятие модальность использовалось в духе лингвистической традиции, отсылая к механизмам, отвечающим за передачу отношений между высказываниями и реальностью. Именно эту роль в языке играют модальные глаголы «могу», «хочу», «должен» и т.п. Совсем в другом смысле модальность возникает в работе Гюнтера Кресса и Тео ван Леувена [Kress, van Leeuwen, 2001], когда речь идет о мультимодальности [Hodge, 2016, p. 152]. По сути, Кресс и ван Леувен имеют в виду не модальности (варианты отношений между высказываниями и реальностью), а модусы (материальные семиотические ресурсы (жестикуляция, изображение, устная речь, письмо и т. п.)). То есть, строго говоря, более точным термином был бы, наверное, не мультимодальность, а о мультимодусность.
Наряду с мультимодальностью анализа и его многомерностью, о которой мы уже упоминали выше, Боб Ходж также делает акцент на необходимости мультискалярности социальной семиотики. Он указывает, что на первый взгляд эта идея - простой здравый смысл: если значение реализу-
88
ется на разных уровнях, от самых крупных единиц до самых мелких, то и семиотический анализ должен производиться на всех уровнях. На практике, однако, эта установка оказывает сложно реализуемой [Hodge, 2016, p. 195]. Потенциально социальные и семиотические системы имеют бесконечно большое число измерений (scales), и свойства феноменов более высоких уровней порой имеют эмергентный характер, т.е. несводимы к свойствам феноменов более низких уровней: свойства предложений несводимы к свойствам слов, из которых они состоят, и свойства государств и социальных классов несводимы к свойствам отдельных семей [Hodge, 2016, p. 232].
При этом многие (хотя далеко не все) социальные и семиотические структуры могут рассматриваться как фракталы - самоподобные мульти-скалярные формы, бесконечно реплицирующиеся вверх и вниз. В таких фрактальных структурах социосемиотические напряжения и расколы воспроизводятся по принципу самоподобия на каждом уровне и в каждой реплике. По этой причине актуален оказывается семиотический анализ «микрособытий», являющийся ключом к пониманию социальных и семиотических систем в целом [Hodge, 2016, p. 211].
Нечеткие понятия, неравновесные состояния, сложные явления
В своей книге Боб Ходж развернуто рассуждает также о том, что социальной семиотике предстоит освоить навыки работы с нечеткими (fuzzy) категориями, нелинейными и хаотическими процессами и неравновесными состояниями систем. Он указывает, что поскольку отношения между языком, значением и обществам носят комплексный характер, то именно такой инструментарий позволит социальной семиотике решать стоящие перед ней задачи.
В частности, социальная семиотика должна стремиться к тому, чтобы научиться иметь дело с категорией значения (meaning) во всей ее нечеткости. Ученым предстоит найти способы изучать как «большие» значения (big meanings), вроде мифов и идеологий, которые позволяют людям осмыслять свое существование, так и «маленькие» значения - значения отдельных слов и предложений, которыми занимается лингвистика [Hodge, 2016, p. 26-29]. Помимо этого, семиотике необходимо сохранять внимание к тому, как значения искажаются в зависимости от социальных контекстов, связанных с неравенством в распределении власти [Hodge, 2016, p. 21].
Также Ходж указывает на необходимость использования в области семиотики ряда наработок кибернетики и теории сложности. Они необходимы для адекватного понимания нелинейных эффектов, возникающих в хаотичных социальных и семиотических системах, когда небольшие изменения исходных условий ведут к серьезным и непредсказуемым последствиям. Особое внимание в этом контексте Ходж уделяет социосемиотическим со-
89
бытиям, происходящим в условиях, «далеких-от-точек-равновесия» (far-from-equilibrium). Под этим он по большей части подразумевает ситуации, в которых проявляются социальные дисфункции. Именно в такие моменты возникают условия, позволяющие в более явном виде обнаружить противоречия, лежащие в самом сердце действующих в обществе идеологических комплексов [Hodge, 2016, p. 194].
При этом автор книги делает важную оговорку: дело не в том, что сама теория сложности делает социальные феномены хаотичными. Она лишь ослабляет допущения других теорий, предполагающих, что социо-семиотический мир линеен [Hodge, 2016, p. xiii].
Семиотика как практическая дисциплина
Выше мы постарались в сжатом виде представить некоторые ключевые теоретические наработки Боба Ходжа, к которым он обращается в своей книге о «социальной семиотике для мира сложности». Однако, вероятно, получившееся изложение может оставить не вполне адекватное впечатление о содержании книги в целом. Работа Ходжа не только предлагает читателям богатое теоретическое содержание, но и позволяет еще в полной мере представить практический потенциал социальной семиотики, о котором мы здесь почти не говорили. С самых первых строк Боб Ходж подчеркивает, что его книга направлена на решение практических задач. Она призвана обрисовать идеи и подходы, которые помогут читателям лучше совладать с миром и глубже понять его [Hodge, 2016, p. vi].
Почти все повествование в книге, особенно во второй и третьей ее частях [Hodge, 2016, p. 61-219], строится вокруг разбора конкретных примеров. Автор знакомит читателей со своими опытам социосемиотического анализа самых разных материалов, от микроблогов знаменитостей до принципов устройства зоны прилета в международных аэропортах, от манифестов террористов до передовиц британских таблоидов, от цветов галстуков мировых лидеров до работ Ленина. На материале этих примеров Боб Ходж демонстрирует все разнообразие эмпирического материала, к которому применимы социосемиотические принципы анализа, и всю сложность механизмов взаимодействия социальных значений и контекстов. Через эти примеры ему также удается показать, что исследование даже самых простых явлений может стать источником глубоких озарений и открытий, а также поводом для совместного приложения усилий различных научных парадигм, исследовательских школ и научных дисциплин. Общим пространством для их встречи призвана стать социальная семиотика.
90
Список литературы
Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В.Н. Ярцева. - М.: Советская энциклопедия, 1990. - 685 с.
Chomsky N. Syntactic structures. - Hague: Mouton, 1957. - 117 p.
Coulson S. Semantic leaps: Frame-shifting and conceptual blending in meaning construction. -New York: Cambridge univ. press, 2001. - 304 p.
English language Wikipedia (Automated conversion). - 2002. - Mode of access: https://commons.wikimedia.org/w/index.php?title=File:Cgisf-tgg.png&oldid=190736177 (Date of access: 01.10.2018.)
Halliday M.A.K. Grammatical categories in modern Chinese // Transactions of the Philological Society. - Oxford, 1956. - N 55. - P. 177-224.
HallidayM.A.K. Language as social semiotic: The social interpretation of language and meaning. -London: Edward Arnold, 1978. - 256 p.
Hodge B. Social semiotics for a complex world: Analysing language and social meaning. - Mal-den: Polity, 2016. - 256 p.
Hodge B., Kress G. Social semiotics. - Cambridge: Polity Press, 1988. - 285 p.
Jablonka E., Lamb M.J. Evolution in four dimensions: Genetic, epigenetic, behavioral, and symbolic variation in the history of life. - Cambridge, Mass: MIT Press, 2005. - 462 p.
Jerne N.K. Nobel Lecture: The Generative Grammar of the Immune System // NobelPrize.org. -Mode of access: https://www.nobelprize.org/prizes/medicine/1984/jerne/lecture/ (Date of access: 01.10.2018.)
Kress G., van Leeuwen T. Multimodal discourse: The modes and media of contemporary communication. - London: Oxford University Press, 2001. - 142 p.
91
