CC BY
57
УДК 130.2
МЕТОДОЛОГИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ
СУЩНОСТИ ГОРОДА: ОБЪЕКТИВИРОВАННЫЕ ФОРМЫ ГОРОДСКОЙ КУЛЬТУРЫ (К 300-ЛЕТИЮ ОМСКА)
В статье предложена методология изучения города. Городские идеалы, мифы и метафоры позволяют осмыслить духовную культуру города, социальные практики горожан и варианты их жизненных стратегий. Зафиксирован ряд экспертных мнений, выраженных в период ожидания 300-летнего юбилея города Омска.
Ключевые слова: город, идеал, миф, метафора, смысл, Омск.
r. B. ropHOBa G. V. Gornova
RESEARCH METHODOLOGY OF THE CITY: OBJECTIFIED FORMS OF URBAN CULTURE
(TO THE 300 ANNIVERSARY OF OMSK)
The article suggests a methodology for exploring the city. Urban ideals, myths and metaphors make it possible to comprehend the spiritual culture of the city, social practices and options for their citizens living strategies. Fixed a number of expert opinions expressed during the period of the 300th anniversary of the city of Omsk.
Keywords: city, ideal, myth, metaphor, meaning, Omsk.
Городские идеалы, мифы и метафоры есть объективированные формы проявления сущности города, сохраняемые городской культурой. Они объективированы в текстах, в деятельности и поведении людей, фиксируют варианты жизненных стратегий, сохраняются социальной памятью и могут быть эксплицированы с помощью содержательного анализа документальных, биографических и художественных текстов. Анализ городских идеалов, мифов и метафор позволяет приблизиться к постижению сущности города.
Городской идеал представляет собой единство, синтез идеала города и идеала горожанина. Идеал города выступает носителем определенного устройства города, характеризует условия и образ жизни населения, оказывается связанным с определенными философскими учениями. Идеал города - это всегда некая абстракция. Идеал характеризуют в основном безотносительно к какому-либо городу. Идеал города - это некое «чистое, урбанистическое» состояние. Идеал города морально нагружен. Область знания, которая продуцировала идеалы города (философия, религия, искусство), с необходимостью оказывается «замкнутой» на этику. Как правило, мораль есть последнее основание идеала. Идеал оправдывается представлениями о должном и недолжном, о благе и об ущербе и т. д. - всем тем, что является своеобразным этическим материалом идеала.
Идеал горожанина формируется на основе идеала города, является производным от него и, по сути, является идеалом человека в его социальном качестве. В результате эволюции городских идеалов современный город вобрал в себя смыслы и ценности идеалов предшествующих эпох и существует как поликультурное, полиидеальное образование.
Городской идеал Омска артикулирован нечетко, не является самостоятельным образованием, а представляет собой производное отдельных аспектов имперского идеала и идеала индустриального города. Причем в имперском городском идеале, семантику которого составляет ведущая оппозиция «центр империи/метрополия и периферия/ провинция», на его долю приходится пассивная позиция вначале отсталой окраины империи (Российская империя), а затем удаленной периферии (Советский Союз). В этом
смысловом поле также действует сильный аттрактор - идея Сибири, в сферу притяжения которой попадает Омск.
Идея Сибири, воплощающая региональный патриотизм, вступает в противоречие с имперским идеалом, в противовес колониальной политике центра формируется образ сильной территории, способной к обретению независимости («Сибирь - территория свободы»). Теоретическую оформ-ленность такая форма патриотизма получает в идеологии сибирского областничества конца XIX - начала XX века и вновь актуализируется в конце XX - начале XXI века в неообластничестве. Идея Сибири оказывается настолько емкой, что включает в себя, поглощает все городские идеалы сибирских городов, нивелируя различия между ними. Получается, что Омск, Новосибирск, Томск и другие сибирские города приобретают сходное «лица необщее выраженье». В итоге сибирская региональная идентичность оказывается сильнее локальной городской идентичности.
В работах омского художника Дамира Муратова идея Сибири, вполне по-гегелевски, обретает свою конкретную форму и в современном искусстве осуществляет тот самый процесс самопознания. Картины «Сибирь - остров свободы» и «Соединенные штаты Сибири» - манифест независимости и сибирской идентичности. «Сибирский сувенир» (на картине изображены кандалы) - горький и ироничный взгляд на историю и современность - объединяет две стороны идеи: с одной стороны, территория свободы, с другой - каторга. Но, возможно, свобода необходимо имеет эти две стороны, разрешаясь в смысле, закрепленном в широко употребляемом устойчивом выражении, что дальше Сибири не сошлешь.
Исторически в городской культуре идеалообразование индустриального города представлено параллельно существующими негативным и позитивным идеалами, с существенным преобладанием первого. Негативность идеала индустриального города обусловлена прежде всего взрывным ростом промышленного производства и влиянием роста машинного производства на социальные, экономические и экологические условия жизнедеятельности людей. Резкий переход от традиционного общества к индустриальному изменил его социальную структуру: вызвал массиро-
ванное перемещение в города сельского населения, плохо адаптированного к жизни в новых социально-экономических условиях, способствовал обострению противоречий между трудом и капиталом, а также крайне неблагоприятно воздействовал на природную среду.
Позитивность идеала индустриального города связана с развитием науки и техники, ростом производительности труда, массового производства и потребления, повышением уровня жизни по сравнению с предшествующими периодами. В обеих версиях идеала важным различающим критерием позитивной/негативной оценки выступает качество городской среды.
Надо отметить достаточно парадоксальную ситуацию: как правило, и в общественном сознании, и в искусстве негативный аспект идеала индустриального города является преобладающим. При рефлексии над жизнью такого города и в таком городе на первый план выходит марксистская проблема отчуждения. При социальном отчуждении сущности человека индустриальный город оказывается орудием этого отчуждения: отчуждение от родовой сущности, от средств и продукта производства, отчуждение человека от человека в процессе производства, отчуждение от природы - не только происходит в условных декорациях индустриального города, но и инициируется самим его устройством.
Однако в Омске в массовом сознании закрепился позитивный идеал индустриального города, так как именно в шестидесятые годы прошлого века накопленный промышленный потенциал был использован для преображения города: строительство многоэтажных домов позволило расселить людей из бараков и коммуналок, общественные пространства города благоустраивались, развернулось масштабное зеленое строительство. Отголоски успехов советских шестидесятых-восьмидесятых годов, не конкретизированная в целостных объектах гордость за научно-технические достижения (например, производство, связанное со сферой космических исследований было развито, но сами космические аппараты в большинстве своем целиком собирались не в Омске и взлетали не в Омске) порождает у современных омичей ностальгию по славному прошлому.
Городская мифология составляет одно из измерений городской культуры и убедительно показывает, что миф в его различных формах сохраняет свое место в духовном мире человека. Урбанистические мифы делятся на три основные вида: урбогонические мифы (мифы об основании города), городские этиологические мифы (о свойствах тех или иных городских объектов/явлений/процессов) и эсхатологические городские мифы (в них содержатся мотивы грядущей гибели города). Городские мифы отчасти раскрывают идеал человека в его социальном качестве, отчасти - в творческом качестве. Городская мифология влияет на формирование городской идентичности как чувства сопричастности городу и его жителям.
Урбогонические мифы раскрывают, как правило, не только коллективные представления о происхождении города, но и неявно содержат ответ на вопрос, зачем этот город нужен именно в этом месте. Возможно, что урбогонические мифы -это «предварительный» ответ на вопрос о смысле города.
Урбогонический миф Омска - это миф о городе-крепости. Основное позитивное значение мифологемы - укреп-
ленный населенный пункт, приспособленный к упорной обороне, - расширяется целым комплексом дополнительных значений: от случайности возникновения Омска (Бухольц по указу Петра I шел искать золото и открывать новые торговые пути, но экспедиция потерпела неудачу и возникла необходимость в основании крепости) до функциональной несостоятельности (крепость, на которую никто не нападал).
Урбогонический миф Омска - миф амбивалентный, в нем отражены противоположные чувства по отношению к городу, с одной стороны, патриотическая гордость за предков, расширяющих границы страны, осваивающих новую территорию, терпящих невзгоды, выполняющих свой долг и сохраняющих верность отечеству. С другой стороны, преобразование крепости с течением времени в острог, в котором содержались арестанты, ссыльные (см. мифологему О. М. С. К. [1]), обретающая со временем сильное звучание тема каторги, т. е. восприятие города как места отбывания наказания.
В этом плане крайне интересен интернет-мем «Оми-чи после смерти опять попадают в Омск» и созвучный ему, более известный - «Не пытайтесь покинуть Омск». То, что эти фразы стали мемами, указывает на силу их эмоционального воздействия, спонтанно и неконтролируемо распространяется только та информация, которая способна задевать за живое. В этих фразах сплавились воедино тема судьбы (рока, обреченности) и тема искупления (возможности избыть наказание, «отработать карму»). Но первый мем можно воспринять и по-другому - не безысходно, а вполне себе в духе бунта и протеста Камю, - а может, Омск - это и не самое плохое место для нового круга жизни? А может, в этом и открывается пока неведомая нам грань свободы? Ведь в конце концов концепция кармы неразрывно связана со свободой воли, с нравственной ответственностью человека. А может, это и есть правильный ответ на вызов - опять оказаться в Омске?!
Городские этиологические мифы представляют собой объяснительные мифы-повествования, в которых разъясняется в мифологической форме происхождение какого-либо городского феномена, явления или фиксируются особенности социальной жизни города. К этиологическим омским мифам можно отнести, в частности, все разновидности столичного мифа, пытающиеся закрепить право города на особое место в системе сибирских или даже российских городов: Омск - третья столица, Омск - столица Степного края, Омск - индустриальная столица, Омск - столица Сибири.
Наверное, самым значимым в ряду этих столичных мифов является миф о третьей столице/Белой столице, поскольку этот миф, во-первых, имеет реальные исторические основания - события времен Гражданской войны, во-вторых, он действительно указывает на особость/неповторимость города - Омск был единственным городом, ставшим столицей белого движения, в отличие, допустим, от урбогоничес-кого мифа Омска - как крепости основывались очень многие города. У этого мифа - богатый бэкграунд, исторически-социальный, например, в том, что даже по прошествии почти ста лет рождается очень сильный эмоциональный отклик, который в пределе опять может свестись к вопросу о самоопределении: «Ты за кого? За белых или за красных?». Визуальный:
Омск - белый город, полгода засыпан снегом, летние ярко-белые облака, осенние белесые туманы.
Особенности омского хронотопа «схвачены» в мифах о плоском городе, тихом городе, закрытом городе: в таком городе время течет по-особенному, медленно и неспешно, с одной стороны, завораживая и погружая в размышления, с другой стороны, негуманно, эта вязкость времени останавливает развитие города, заставляет задыхаться творческих людей, не дает реализоваться судьбам и замыслам. Равнинный, плоский, однообразный ландшафт города поддерживает такое течение времени. Эти и многие другие мифы собраны в «Словаре мифологии Омска».
Создатели «Словаря» Е. В. Груздов и А. В. Свешников зафиксировали коллективные представления жителей города от событий большой политической истории (Колчак, Белая столица), истории культуры классической (Достоевский) и современной (ГрОб), геополитической истории (Степная столица), современной истории (омское метро), до вполне конкретных, внятных и ощутимых «вещей» городской повседневности (омское пиво, сыр «Омичка») [2]. «Словарь мифологии Омска», как и всякий хороший словарь, пробуждает активность читателя: вызывает любопытство и провоцирует отправиться в свободный поиск перехода по ссылкам, тем самым конструируя уже свой собственный мифологический образ города, позволяет читателю включиться в этот интерактив и в какой-то мере на непродолжительное время стать соавтором.
Слабые отзвуки эсхатологических мотивов содержатся в топонимических мифах «Ом» и «Асгард», неявно отсылающих к теме Армагеддона. Таким образом, если в урбого-нических мифах возвеличиваются результаты творческой деятельности человека, то в городских эсхатологических мифах содержатся пророчества о неминуемой каре, которая последует за разрушением социального идеала, содержащего в себе основные качества социальности человека, характерные для данной эпохи.
Стремление человека к краткому и лаконичному выражению сущности города реализуется в форме урбанистической метафоры. Урбанистическая метафора представляет собой синтез городского мифа и идеала, в ней рациональность идеала и образность мифа снимаются и образуют новое качество. Урбанистическая метафора - это вид тропа, в котором осуществляется перенос свойств одного явления городской жизни на другое, где присутствует скрытое сравнение различных аспектов бытия города, городской культуры. Урбанистические метафоры являются также и теоретическими формами, в которых осуществляется познание города. Они манифестируют основную идею концепции города, отражают качества самого человека, позволяют интерпретировать процессы, происходящие в городе, являются средством интеграции представлений о городе как форме социальной действительности.
К числу урбанистических метафор, активно функционирующих в Омске, относятся: метафора центра - «Омск -центр Западной Сибири» (географический, промышленный, культурный, научный) или вариация этой метафоры -«Омск - столица Сибири» (Белая столица, Степная, театральная, культурная и т. д.), «Омск - город-сад» (разные интерпретации этой метафоры: «Город будущего», «Заброшенный сад», «Утраченный рай»).
Поэтические метафоры «Город тихий как сон», «Город воздушных фрегатов» Р. Рождественского и Л. Мартынова представляют собой авторскую конкретизацию классической метафоры «Город детства».
Процесс метафоризации представлений об омской действительности идет непрерывно, поскольку урбанистическая метафора является средством интеграции представлений о городе не только в социальном аспекте, сходном для членов социальной общности, но и в психологическом, лично переживаемом смысловом оттенке. К примеру, на форуме городских сообществ и активистов «Сборка», проходившем в Омске 18 и 19 июня 2016 г., в свободной дискуссии метафорические образы озвучивались представителями профессионального сообщества архитекторов: «Омск - бывшее дно бывшего океана» (Н. П. Шалмин), «Город нереализованных замыслов» (И. Г. Стуканева), «Город открытых возможностей» (Н. П. Шалмин и И. Г. Стуканева). Экономист О. М. Рой, описывая региональную специфику существования Омска как моноцентричного города, неожиданно затронул тему одиночества города.
Городские активисты предлагали следующие метафоры: Омск - это город-трафик, город-портал, город пути, что понималось ими как трансформация прежде всего молодого человека, взаимодействующего с городом. Он рождается в Омске или приезжает в него, как правило, получает достаточно качественное образование в многочисленных высших учебных заведениях города, период его личностного и социального взросления проходит в городе, а затем он отправляется дальше, в поисках себя и судьбы, но Омск в нем что-то неуловимо меняет, добавляет какое-то качество, но сам процесс этого изменения скрыт и неописуем, мы можем видеть только то, что на входе и на выходе, а процесс преобразования - это «черный ящик», он непознаваем. Идея непознаваемости нюансов такой трансформации породила интересную метафору «Омск - город качественного абсурда», которая в духе теории хаоса пытается пояснить, каким образом Омск несмотря ни на что выполняет одну из самых важных функций хорошего города - воспроизводить социальную норму.
Однако представляется, что предельностью для Омска, т. е. возможностью создать метафорическую модель города, в которой бы замыкались теоретические концепции, возникало понимание города и пути его развития, обладают не метафоры центра, столицы или пути, а метафора сада.
Смысл, данный нам предельной метафорой, задает стереотипные варианты поведения в городе и позволяет увидеть в нем некую особость общественных связей и отношений. В городе мастеров важно быть мастером; в городе-базаре - купцом; в городских джунглях можно быть либо хищником, либо жертвой; в городе-машине механик становится главной персоной; в мегаполисе огромный набор социальных ролей позволяет быть всем. Город-сад предполагает наличие садовника, который терпеливо превращает природу в культуру, не уничтожая при этом природы.
В метафорическом описании города как сада содержится синтез основных смыслов омских идеалов и мифов. Метафора «город-сад» имела эмпирическую достоверность и легко верифицировалась, но сейчас эти предикаты утратила. Позитивный идеал индустриального города закре-
пился в общественном сознании прежде всего потому, что зримо менял городскую среду, за несколько десятилетий, за время жизни одного поколения жителей, город преобразился: появились парки и скверы, в которых ежегодно высаживались сотни тысяч кленов, лип, тополей, акаций, хвойных деревьев. На улицах города высаживали миллионы цветов. Позитивность идеала поддерживалась наглядной демонстрацией того, что развитие промышленности изменяет облик города в лучшую сторону.
В метафоре сада происходит «снятие» коллективных представлений о природном и социальном ландшафте города. Целый ряд «растительных» метафор описывают Омск: «город-сад», «город-лес» (одичавший сад), «город-пень» (вырубленный сад). Расположение Омска в зоне лесостепи порождает мифологическое представление об Омске как о городе, стоящем на границе степи и леса, разделяющем степь и лес, тем самым поддерживая структуру ландшафта (или мироздания?), задавая правильный пространственный порядок. Сад является синтезом степи и леса, сохраняя их позитивные свойства (например, степь - это простор, ощущение свободы), нивелирует отрицательные аспекты этих явлений, которые они привносят в город, у степи - пыль, снежные бури, наводнение, грязь, у леса - одичание, заброшенность. Г. Ю. Мысливцева отмечает, что ветер, пыль и вода - это природные субстанции Омска, изначально заданные ландшафтом еще до появления человека. И именно этот ландшафт стал питательной почвой для романтических фантазий о городе-саде [3, с. 33].
Также метафора сада работает и со смыслами пути, трансформации, которые оказались наиболее близки молодым людям. Как происходит это взаимодействие? Одно из этимологических значений слова «культура» - это взращивание, возделывание, культивирование, т. е. то, что имеет отношение к деятельности по созданию сада, которая оказывается синонимичной деятельности по воспитанию как социализации и культурному преобразованию (ср. «детский сад»). Получается, что город-сад способствует воспроизводству социальной нормы, поддерживает передачу социального опыта и культурных эталонов от поколения к поколению. Этой социальной эстафете соответствует оттенок смысла образа сада, отсылающий к вечному обновлению и смене циклов жизни: есть время цветения и время увядания, которое опять сменяется цветением и плодоношением.
У образа города-сада есть еще и такое неожиданное значение - он способен служить условием философствования. Город сам по себе есть предпосылка философии. Именно в городе человек создал философию и науку. Однако город как генератор культурогенеза является и генератором противоречий, он насыщен вещами, процессами и отношениями. В нем тяжело сделать паузу, выключиться из суеты повседневности, сосредоточиться на размышлении. И поэтому представляет интерес пространственная практика, появившаяся в античности: превращение запущенных мест в городе в сад и создание в нем философской школы. Сад Академа у Платона впоследствии преобразовался в академию, у Ликея Аристотеля был сад для прогулок - перипаты, отсюда позднейшее название учеников Аристотеля - перипатетики, сад Эпикура был прибежищем от жизненных бурь,
местом, где можно насладиться общением с друзьями, ученики Эпикура стали «философами сада» [4, с. 9].
Помимо когнитивного содержания в метафоре важно еще то, что она создает эстетическое переживание, в ней изначально заложены ценностные отношения. Метафора «город-сад» предполагает такое воплощение прекрасного, по сравнению с которым реальные города проигрывают, даже если в них есть сады Семирамиды. Метафора «город-сад» поэтому всегда подернута неким ностальгическим флером, затаенной тоской по прошлому.
Неизбывность этой ностальгии имеет явные архетипи-ческие основания, восходит к религиозным представлениям. В христианской религии существуют три образа рая - это сад, город и небеса. Образы сада и города употребляются значительно чаще, поскольку они конкретнее, имеют аналог в жизни человека и поэтому легко представимы в отличие от абстрактного образа небес. В Ветхом Завете рай описывается как прекрасный земной сад Эдем, находящийся на Востоке, в котором безмятежно существует человек. В Новом Завете рай - это город без печали и смерти, Небесный Иерусалим, который представляет собой совершенную проекцию земного города.
Далеко не все люди, попадающие в сферу воздействия архетипического образа «город-сад», осознают оттенки религиозного смысла, содержащиеся в нем, но практически все горожане хотели бы жить именно в таком городе.
Архетипическая мечта о наступлении золотого века, о создании рая на земле нашла свое отражение и в коммунистической идеологии. Этот образ до сих пор активно функционирует в постсоветском пространстве, и неважно, что он не имеет ничего общего с текущей градостроительной политикой.
Этот образ порождает в нас желание жить в таком городе, в том числе и потому, что в нем неявно задействованы оттенки смысла, отсылающие нас к безмятежности и покою рая. Город-сад вбирает в себя два основных предиката христианского рая, совмещает в себе рай Ветхого и Нового заветов.
Приближение в реальности к такому городу, его воплощение в нашей повседневной жизни могло бы стать хорошей психотерапией для общества.
1. Груздов Е. В. О. М. С. К. // Словарь мифологии Омска. URL: http://ru.mifomsk.wikia.com/wiki/ (дата обращения: 01.07.2016).
2. Груздов Е. В., Свешников А. В. Хождение в народ-2: из опыта работы над «Словарем мифологии Омска» // НЛО. 2005. № 74. URL: http://magazines.russ.ru/nlo/2005/74/gr26. html (дата обращения: 01.07.2016).
3. Мысливцева Г. Ю. «Себя-познающий ландшафт» Омска. Опыт интерпретации визуальных и вербальных текстов // Территория мечты: сб. тр. Г. Ю. Мысливцевой. Омск, 2014. С. 30-33.
4. Красноярова Н. Г. О философии сада // Сибирский сад - территория мечты: сб. материалов научно-художественного проекта. Омск-Новокузнецк. 2002 год. Омск: Изд-во ОГИК музея, 2004. С. 6-9.
© Горнова Г. В., 2016
