CC BY
105
ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ МОДЕЛИ МГИМО
Методические рекомендации и дополнения к программе курса по истории экономических учений
Л.Н. Артамонова, С.В. Ермилова, Н.В. Комаровская
В статье рассматривается развитие современных экономических школ и их взглядов на государственное вмешательство в экономику. Проанализированы кейнсианские и неоконсервативные «рецепты» антикризисных программ и их использование в современной экономической политике. Предложены методические рекомендации по преподаванию истории экономической мысли.
Охвативший весь мир экономический кризис вовлек в кризисном состоянии и экономическую теорию. Тот факт, что большинство экономистов оказались неспособными предсказать наступление кризиса, породил претензии к состоятельности экономики как науки. Репутации и отдельных экономистов, и целых школ и направлений экономической теории были поставлены под удар. Вновь возобновились споры между сторонниками различных взглядов на роль государства в экономике, возникла необходимость вновь пересмотреть методы и инструменты антициклической экономической политики. В этой связи появилась, с нашей точки зрения, потребность усовершенствовать программу преподаваемого в МГИМО-Университете курса истории экономических учений. В 2007-2011 гг. слово «кризис» звучало чаще любого другого слова, причем нередким стало сравнение последнего кризиса с Великой депрессией 1929-1933 гг. В этой связи возник вопрос: возможно ли применение испытанных во время Великой депрессии предложенных теорией Джона Мейнарда Кейнса мер государственного регулирования для устранения негативных последствий кризиса современного?
Первый опыт практического воплощения идей Кейнса был связан с реализацией в 1933-1940 гг. «нового курса» Ф.Д. Рузвельта. Этот
американский президент внял настойчивым рекомендациям Кейнса увеличивать государственные расходы во время депрессии, даже несмотря на неизбежный рост государственного долга1. Показательно, что и нынешний президент США Барак Обама предложил антикризисную программу («План американского восстановления и реинвестирования»), которая в краткосрочной перспективе должна способствовать борьбе с безработицей, а в долгосрочной - обеспечить положительный экономический рост.
План Обамы предполагает использование двух методов: осуществление масштабных государственных инвестиций в экономику, что соответствует кейнсианским рекомендациям, и сокращение налогов. Государственная экономическая политика включает в себя помощь нуждающимся (увеличение продолжительности выплаты пособий, финансирование программ переподготовки квалификации безработных и т.д.), инфраструктурные проекты (строительство и ремонт старых дорог, модернизация зданий школ и вузов и т.д.), снижение налогов на бизнес и частных лиц, закон и порядок (увеличение ассигнований на правоохранительные органы). Кроме того, принят «закон Додда-Фрэнка», предусматривающий ряд ограничений для банков и создающий новую систему защиты для потребителей финансовых услуг.
Артамонова Любовь Николаевна - к.э.н., доцент кафедры экономической теории МГИМО(У) МИД России. Ермилова Светлана Викторовна - к.э.н., доцент кафедры экономической теории МГИМО(У) МИД России. Комаровская Наталья Владимировна - преподаватель кафедры экономической теории МГИМО(У) МИД России. E-mail: vestnik@mgimo.ru
Таким образом, отчасти программа Обамы соответствует «новому курсу» Рузвельта: она также предполагает инфраструктурные проекты и помощь безработным. К каким последствиям приведут эти меры в современных условиях, можно будет увидеть уже в скором времени. С нашей точки зрения, добавление в программу курса к содержанию темы «Кейнсианство и его эволюция» пункта «Роль кейнсианских «рецептов» в современном мире» даст возможность студентам проследить связь теории с современной действительностью, что, как правило, способствует повышению интереса к изучению теоретических дисциплин. При подготовке к семинарскому занятию студенты должны будут проводить самостоятельный анализ, основываясь на последних данных по состоянию экономик, применяющих в той или иной степени кейнсианские рецепты, а затем аргументированно защищать собственные выводы во время дискуссии по этой теме.
Составной частью курса истории экономических учений является изучение результатов применения кейнсианских методов в экономической политике 1940-1970-х гг. Углубленный анализ может быть использован в качестве дополнительных методических материалов по темам «Кейнсианство и его эволюция» и «Неолиберализм. Современный консерватизм». В послевоенный период правительства развитых стран в той или иной степени использовали рецепты Кейнса и неокейнсианцев. «Кейнсианский энтузиазм» господствовал в экономической политике в 1950-1960-х гг. и, надо признать, помог западным странам в достижении гораздо большей стабильности экономического развития и существенном повышении жизненных стандартов всех граждан.
Однако с середины 1960-х и особенно с начала 1970-х гг. неокейнсианские рецепты начали давать сбой, что привело к масштабному системному кризису. Государство активно наращивало совокупные расходы, что приводило к хроническим дефицитам бюджета. Заемное финансирование дефицита госбюджета приводило к росту ставок и «эффекту вытеснения» частных инвестиций, а рост налогов для покрытия дефицита вел, с одной стороны, к снижению стимулов для инвестиционной и производственной деятельности, а с другой - к вытеснению бизнеса в «теневой сектор». Усиление государственного регулирования снижало качество управления, приводило к разбуханию бюрократического аппарата и росту расходов на его содержание. В Европе национализированные предприятия были экономически неэффективными и без государственной поддержки оказались неконкурентоспособными.
Главной проблемой европейских стран и США в конце 1970-х гг. стала неконтролируемая инфляция, ежегодные темпы которой стали двузначными. В 1958 г. британский экономист Олбан Филлипс открыл свою знаменитую кривую, показывающая четкую отрицательную зависимость между инфляцией и безработицей в Англии и США2. Понимание кривой Филлипса легко про-
слеживалось в кейнсианской теории: увеличение спроса, вызванное либо ростом денежной массы, либо наращиванием государственных расходов, либо «животными инстинктами» инвесторов, заставляло производителей одновременно увеличивать цены (инфляция) и выпуск (увеличение занятости и падение безработицы). Увидев кривую Филлипса, политики как в США, так и в Великобритании, решили, что такая зависимость дает им выбор: либо иметь в стране высокую инфляцию и низкую безработицу, либо, наоборот, высокую безработицу с низкой инфляцией.
В конце 1960 - начале 1970-х гг. ФРС США увеличила предложение денег с целью стимулирования инфляции и снижения безработицы. В итоге инфляция действительно выросла, однако безработица не снижалась. Внешние факторы лишь усугубили и без того безрадостную ситуацию: нефтяные кризисы 1973-1974 гг. и
1979-1980 гг. спровоцировали «энергетический шок», так как лавинообразный рост цен на нефть резко увеличил издержки производства. Развал Бреттон-вудской валютной системы после 1971 г. привел к значительным колебаниям мировых валют, что еще больше дестабилизировало мировую экономику.
В результате США и страны Западной Европы столкнулись с серьезнейшими экономическими проблемами и вызовами, ответа на которые у неокейнсианцев не было. Зато свой ответ имелся у представителей неоконсерватизма, и именно их рецепты легли в основу экономического курса, который помог развитым странам справиться с этим «запутанным клубком» экономических проблем. Представители различных школ неоконсерватизма делали основной акцент на различных макроэкономических аспектах (монетаристы - на роли денег в экономике, представители теории экономики предложения - на стимулировании совокупного предложения, а не спроса и др.), но все эти аспекты объединяло одно: все они пренебрежительно отвергались господствовавшими в экономической науке неокейнсианцев.
Инициатором и идейным вдохновителем «неоконсервативной контрреволюции» по праву считается главный оппонент Кейнса Милтон Фридман. Он доказал, что очень многие меры государственного вмешательства в экономику приводят к прямо противоположным, чем ожидалось, результатам3. Этот исследователь, в частности, проанализировал действия Федеральной резервной системы в начале Великой депрессии в 1929 г. и пришел к выводу, что в 1929-1933 гг. размер денежной массы сократился на треть, что резко усугубило кризис4.
Нынешний председатель ФРС Бен Бернанке согласился с оценками Фридманом государственного вмешательства в экономику. В 2002 г., на праздновании 90-летия Фридмана, он заявил: «Вы правы. Мы виновны в том, что произошло. Однако благодаря вам этого больше никогда не случится»5. Нужно отметить, что во время последнего мирового экономического кризиса 2007-2010 гг.
ФРС выполняла свои обещания, не давая упасть денежному предложению, т.е. восполняя вызванное кризисом сокращение объема денежной массы. Таким образом, современная политика борьбы с рецессией включает применение на практике не только упомянутых выше кейнсианских рецептов, но и монетаристских рекомендаций.
За последние четыре десятилетия монетаристская концепция сыграла огромную роль в развитии мировой экономики. Был преодолен кризис 1970-х гг., решена проблема инфляции, а снижение налогов и сокращение государственного регулирования экономики привели к небывалому периоду процветания, который с короткими перерывами продолжался почти 30 лет, до начала масштабного кризиса 2007 г.
Милтон Фридман, как и Кейнс, еще при жизни стал классиком, пользующимся значительным авторитетом в экономической науке. Главы государств, как развитых, так и развивающихся, видели в нем своего рода «пророка», который, придя на смену Кейнсу, способен вывести их страны из кризиса - будь то глобальный энергетический или определенный локальный. Исходя из этого, отношение к монетаристским мерам всегда оставалось двояким, поскольку часто те, кто допускал их применение, имели довольно расплывчатые представления об истинном смысле теории. Знаменитое «money matters» стало не менее крылатой формулой, чем «laissez faire», и также начало вызывать немало критики, содержание которой, по нашему мнению, могло бы дополнить вопросы к семинарскому занятию по теме «Неолиберализм. Современный консерватизм».
В первую очередь, монетаристскую концепцию осуждают за излишний идеализм. Монетаризм в чистом виде предполагает, что государственное регулирование экономики должно осуществляться лишь путем стабилизации центральными банками объема денежной массы, что сгладит тяжесть рецессий и предотвратит депрессию. Однако большинство современных экономистов придерживается той точки зрения, что неспособность рыночного механизма к саморегулированию обуславливает потребность более существенного государственного вмешательства. Что касается регулирования объема денежной массы, то, хотя ему в настоящее время и уделяется большое внимание, монетарные власти при планировании политики не используют в качестве отправной точки предположение о том, что инфляция, ВВП и безработица определяются денежным предложением. Монетаристская концепция денежного таргетирования на практике значительно уступает инфляционному таргетированию.
Одним из наиболее ярых критиков Фридмана стала канадская социолог Наоми Кляйн. Придерживаясь антиглобалистских убеждений, Кляйн рассмотрела негативное влияние концепции чикагской школы на проведение реформ в некоторых странах в частности в Республике Чили6. О том, какую именно роль сыграл ученый в претворении в жизнь начавшихся в 1970-х гг.
чилийских либеральных реформ, до сих пор не утихают споры. С нашей точки зрения, данная тема также представляет интерес для дискуссии на семинарских занятиях и может быть дана студентам в качестве самостоятельного задания по теме «Неолиберализм. Современный консерватизм». Так как результаты реформ до сих пор не получили однозначной оценки, целесообразно инициировать студенческие дебаты между сторонниками противоположных точек зрения.
Какова бы ни была оценка (неизбежно субъективная) результатов проведения чилийских реформ, монетаристская концепция доказала правомерность своего существования, будучи примененной в конкретных историко-экономических условиях. В отличие от многих других теорий, элементы которых весьма сложно воплотить в жизнь (в основном леворадикального толка), монетаризм на практике проявил свое соответствие критерию так называемого операционализма, то есть эффективности применения не в чистом виде, но с включением элементов других экономических теорий.
Наряду с монетаризмом, еще одной составляющей «неоконсервативной контрреволюции» стала экономическая теория предложения, разработанная в 1970-х гг. американскими экономистами Артуром Лаффером и Мартином Фелдстайном. Само название этой теории говорит о том, что она делает основной акцент на стимулировании совокупного предложения. Согласно сторонникам этой теории, высокая налоговая нагрузка, вытекающая из сути кейнсианской модели, «убивает» экономические стимулы: предприниматели теряют стимулы расширять бизнес и осуществлять инвестиции, граждане - накапливать сбережения. Таким образом, искажаются все деловые стимулы, происходит «перекос» между сбережениями и инвестициями. Кроме того, повышенные социальные обязательства, которые на себя берет государство в кейнсианской модели, отбивают стимулы работающих к производительному труду, а безработных - к поиску работы. Следовательно, заключают сторонники концепции предложения, суть экономической политики должна заключаться в активизации стимулов для экономических агентов. Главным средством для достижения этой цели должно служить широкомасштабное снижение налоговой нагрузки как на бизнес, так и на индивидов. Графически такой подход показан на «кривой Лаффера»7: оптимальные налоговые ставки обеспечивают максимум налоговых поступлений, а чрезмерная налоговая нагрузка приводит к сворачиванию деловой активности и, как следствие, к снижению величины поступлений.
Отрицательное отношение к государственному вмешательству в экономику укоренилось за последние десятилетия прошлого века в мейнстриме за счет усилий не только Фридмана, Лаффера и Фелдстайна, но и Нобелевских лауреатов Фридриха фон Хайека, Джеймса Бьюкенена и Роберта Лукаса. Их взгляды уже вошли в программу курса истории экономических учений МГИМО (темы
«Неолиберализм. Современный консерватизм» и «Социально-институциональное направление в развитии экономической мысли»). Сравнительный анализ их трактовки роли государства в экономике может быть представлен в качестве дополнительного методического материала для подготовки к семинарским занятиям по указанным темам.
С точки зрения Хайека, вмешательство государства в экономику основано на непонимании спонтанности важных социальных и экономических явлений. В частности, Хайек говорит о спонтанности порядка, устанавливаемого в рыночном хозяйстве без «направляющей руки». Государственное вмешательство не соответствует гипотезе рассеянного знания, когда каждый агент в отдельности обладает ограниченной информацией, но значительная часть этой информации известна только ему и не известна другим агентам. Рыночная система через конкуренцию и свободное ценообразование собирает эти знания. В результате структура цен отражает существующие в обществе технологические возможности и потребительские предпочтения, что способствует созданию правильной структуры размещения ресурсов.
Хайек вслед за Людвигом фон Мизесом, другим знаменитым представителем неоавстрийской школы, утверждает, что четыре десятилетия кейнсианской «точной надстройки» привели к раскручиванию инфляционной спирали, поскольку правительственный контроль над количеством денег в обращении изначально инфляционен - любая группа людей, получившая право печатать деньги, всегда будет печатать их в избыточном количестве. Правительство, проводя стимулирующую денежно-кредитную политику, «вкачивает» деньги в экономику, вызывая тем самым искусственное понижение процентной ставки. Инфляционный бум не только повышает общий уровень цен, но также искажает структуру относительных цен. Цены и ставки заработной платы производителей средств производства растут быстрее, чем цены и заработные платы в производстве потребительских благ.
Это означает, что в производстве средств производства подъем протекает в более острой форме, чем в производстве потребительских благ. Это чревато тем, что в отраслях, производящих средства производства, наступает неожиданная острая депрессия. Начинается депрессионный период корректировки, заключающийся в понижении цен и ставок заработной платы у производителей средств производства относительно производителей потребительских благ, чтобы стимулировать отток ресурсов из раздутого производства средств производства в производство потребительских благ. Таким образом, правительство, согласно Мизесу и Хайеку, должно воздерживаться от увеличения количества денег в обращении и строго придерживаться политики laisser faire, поскольку в ином случае процесс корректировки рынков будет затруднен и растянут во времени8.
С точки зрения Бьюкенена и других представителей теории общественного выбора, вмешательство государства в экономику основано на стремлении лиц, стоящих у власти, наилучшим образом удовлетворить свои частные интересы. Для этого, в частности, они стремятся постоянно расширять масштабы присутствия государства в экономике. В результате решения, принимаемые государственными должностными лицами, в том числе под влиянием различных лоббистских групп, не являются общественно эффективными9.
С точки зрения Лукаса, вмешательство государства в экономику предвидится частными агентами, а их решения формируются рационально. Поэтому агенты принимают не те решения, на которые рассчитывает правительство, и государственное вмешательство изменяет существующие взаимосвязи между экономическими переменными. На это и указывает знаменитая «критика Лукаса»10. Один из известных примеров применения этой «критики» при макроэкономическом моделировании - теорема Рикардо-Барро, согласно которой попытки государства стимулировать частное потребление, снижая налоги и финансируя государственные расходы через эмиссию государственных облигаций, оказываются обреченными на поражение. Это связано с тем, что рациональные агенты предвидят, что в будущем государство захочет «поправить бюджетные дела», увеличив налоги, и пытаются заранее к этому подготовиться, расширяя объемы своих сбережений. В результате снижение налогов стимулирует не потребление, а сбережения.
Эти теории, наряду с монетарной, стали характерны для мейнстрима экономической мысли с 1970-1980-х гг. Именно на них были основаны рекомендации представителей Вашингтонского консенсуса относительно стратегий трансформации плановых хозяйств в рыночные системы. Они активно давались в конце 1980 - 1990-х гг. лицам, ответственным за проведение системных преобразований на территории стран бывшего социалистического блока. Идея ухода государства из экономики была одним из главных пунктов «шоковой терапии».
Посткейнсианская критика теории Хайека заключается в следующем. Существование фундаментальной неопределенности зачастую приводит к тому, что система рыночного капитализма может погружаться в кризисные состояния, из которых не способна выбраться. Рыночная система не в состоянии аккумулировать релевантную информацию, так как в условиях фундаментальной неопределенности ее значительная часть еще не создана. Связанные друг с другом система цен и решения людей часто являются следованием привычкам, эмоциям и образцам группового поведения, а не рационального учета возможностей и предпочтений. Кроме того, с точки зрения критиков Хайека, государственное вмешательство в экономику, в том числе и в процессы ценообразования, зачастую не только не искажает структуру относительных цен, а «выправляет» ее, снижая в
этих ценах долю рыночной власти представителей крупного бизнеса.
Что касается посткейнсианской критики идей Бьюкенена, ее суть сводится к тому, что далеко не всегда государственные должностные лица стремятся к расширению масштабов вмешательства государства, а интересы таких лиц могут не сводиться к максимизации денежного дохода, а вполне соответствовать общественным идеалам. Кроме того, существование неопределенности зачастую затрудняет для чиновника или политика определение того, какие мероприятия могут эффективно реализовывать его личные интересы. В такой ситуации следование неким «общепринятым» социальным стандартам или популярной концепции какого-либо влиятельного экономиста может оказаться лучшим решением.
Также весьма сомнительны с посткейнсианской точки зрения теоретические построения Лукаса и его последователей. Теорема Рикардо-Барро и прочие подобные построения новых классиков не работают, прежде всего, по той причине, что в условиях фундаментальной неопределенности экономические агенты неспособны предсказывать будущее на значительный промежуток времени. Им приходится опираться на привычки, эмоции и групповое поведение при принятии решений. В результате люди даже не задумываются о том, что будет делать государство через несколько лет. Поэтому снижение налоговых ставок скорее воспринимается домохозяйствами так, как описывают кейнсианские модели, в том числе самые упрощенные. Экономические агенты просто увеличивают свои расходы на потребление, в результате растет совокупный спрос, что стимулирует оживление экономики. Анализ теоремы Рикардо-Барро с точки зрения представителей теории рациональных ожиданий, с одной стороны, и с точки зрения приверженцев посткейнсианского направления, с другой, также может стать интересным дополнением к плану семинарского занятия по теме «Неолиберализм. Современный консерватизм».
Как было упомянуто выше, высшей точкой популярности экономического либерализма стали
1980-е гг., когда неоклассика, бесспорно, признавалась основным течением экономической науки, а ее рекомендации стали применять правительства едва ли не всех стран мира. Казалось, что крах социалистической командной экономики лишь подтвердит истинность неоклассических идей. Однако уже в 1990-х гг. появляются сомнения в практической ценности неоклассических рекомендаций. Многие постсоциалистические страны (в том числе Россия), осуществлявшие либеральные рыночные реформы, оказались в затяжном экономическом кризисе. Правительства стран «третьего мира» также начали разочаровываться в том, что принципы экономического либерализма помогут им догнать развитые страны Запада. Таким образом, в 1990-х гг. начала расти популярность новых направлений экономической теории, представители которых подвергали критическому переосмыслению основополагающие принципы неоклассики.
Оказалось, что, несмотря на все удобства, которые дает принятая неоклассиками идеальная модель человеческого поведения, реальный человек зачастую мыслит отнюдь не рационально и имеет мало общего с «человеком экономическим». Другое направление критики неоклассики связано с институционализмом. Если экономисты-психологи доказывают, что индивиды мыслят не так, как им предписывает неоклассическая теория, то экономисты-институционалисты подчеркивают, что в хозяйственной жизни люди действуют вообще не в качестве автономных индивидов, а как представители определенных социальных структур. Многочисленные институты (организации, формальные и неформальные нормы) сильно ограничивают свободу индивидуального выбора и заставляют каждого человека подчиняться неким общепринятым правилам. Конечно, неоклассики находят контраргументы в полемике со своими критиками. Так, неоклассическим «ответом» на институциональный «вызов» стали многие направления неоинституционализма (например, теория общественного выбора).
Что касается упреков, выдвигаемых в отношении неоклассической теории относительно того, что она оказалась неспособной предвидеть современный мировой экономический кризис, в целом они сводятся к следующему:
- во-первых, неоклассики, уверенные в идеальности рынка и рациональном поведении его участников, исходили из принципиальной невозможности «пузырей» на рынке недвижимости11;
- во-вторых, еще одной причиной того, что кризис не был замечен вовремя, стало чрезмерное усложнение моделей, используемых неоклассиками, вследствие чего впечатляющие математические расчеты затмили суть того, что должны были прояснить12.
В России пик популярности неоклассики пришелся на конец 1980 - первую половину 1990-х гг., когда она воспринималась как «единственно верная» экономическая теория, призванная заменить «ошибочный» марксизм. Именно российские поклонники неоклассических идей (прежде всего, Егор Гайдар) возглавили в начале 1990-х гг. либеральные экономические реформы. Однако уже к концу 1990-х гг. обозначился заметный спад влияния неоклассических идей на российских экономистов. В последние годы отечественные экономисты-либералы, как и зарубежные неоклассики, стали обращать все больше внимания на институциональные факторы экономического развития, которые ранее практически не учитывались. Неудача либеральных рыночных реформ в России стала объясняться тем, что они проводились половинчато, без создания эффективных рыночных институтов13.
Ряд исследователей утверждает при этом, что в России сформировалась интервенционистская экономика или, иначе, экономика «современного меркантилизма»14. Последний, как промежуточный тип хозяйственной системы, представляет собой экономику, в которой существует рыноч-
ный обмен, но «институциональная структура характеризуется сильным регламентирующим влиянием государства, которое существенно зависит от элитарных групп, получающих привилегии различного рода»15.
Кризис неоклассики привел к тому, что в последнее время появляются новые теории, которые качественно обновляют неоклассическую теорию, преодолевая ее абстрактность. Нобелевские лауреаты 2004 г. Финн Кидланд и Эдвард Прескотт изучили влияние временного фактора на экономическую политику. Критикуя действия финансовых властей в период послевоенного кейнсианского регулирования вслед за Фридманом и Лукасом, Кидланд и Прескотт говорят о том, что ни в коем случае нельзя использовать эмпирические закономерности, такие, как кривая Филлипса, в целях экономической политики, так как связь между переменными не означает причинно-следственной зависимости. Закономерность, найденная в кривой Филлипса, по их мнению, была следствием непостоянной и непредсказуемой денежной политики, проводившейся до 1970-х гг. Неожиданные изменения денежной массы в прежние годы действительно приводили к временной инфляции и временно низкой безработице в связи с колебаниями спроса, вызванными несистематическими изменениями денежной массы. Когда же власти попытались использовать эмпирическую закономерность, изменения денежной массы стали полностью предсказуемы, и сама эта закономерность перестала существовать (начиная с 1970-х гг. кривая Филлипса в прежнем виде не наблюдалась)16.
Нельзя сказать, что Нобелевские лауреаты 2004 г. показали неэффективность отказа от государственного регулирования экономики. Они определили, что, объявив о правилах игры, государственные органы должны выдерживать эти правила достаточно длительное время. То есть, если политика оказывается состоятельной во времени (time consistent policy), то она лучше, чем любая переменчивая политика. Следовательно, если государственное регулирование экономики состоятельно во времени, то оно допустимо. Этим их работа, например, отличается от работы Фридмана «Монетарная история Соединенных Штатов», где рассматривались отдельные случаи регулирования денежного обращения в США, что оказывалось хуже простого невмешательства государства, из чего следовал вывод, что вмешательство не нужно.
Итак, фактически развивая положения теории рациональных ожиданий, Кидланд и Прескотт изложили собственный взгляд на причины неэффективности государственного вмешательства в экономику. Нужно отметить, что предложения, осуществленные в их работах относительно последовательности государственной политики, играют большую роль сегодня, когда бюджетная дисциплина становится одной из центральных проблем мировой экономики. Кидланда и Прескотта часто называют «новыми классиками» за то, что они пытались объяснить экономические
колебания как равновесное явление и в целом считали рыночный механизм способным справляться с колебаниями и преодолевать шоки. Новые классики ищут источники отклонения экономики от равновесия, но отрицают идею о том, что эти отклонения вызваны медленным изменением цен. Таким образом, с нашей точки зрения, представляется целесообразным обновить программу курса, добавив пункт «влияние временного фактора на экономическую политику в работах Финна Кидланда и Эдварда Прескотта» к содержанию темы «Неолиберализм. Современный консерватизм».
Другим дополнением к программе курса (тема «Социально-институциональное направление в развитии экономической мысли») может стать теория «импульсов или иррационального начала» Но белевского лауреата 2001 г. Джорджа Акерлофа и профессора экономики Йельского университета Роберта Шиллера. Акерлоф и Шиллер выдвинули данную теорию в свое работе «Spiritus Animalis, или как человеческая психология управляет экономикой и почему это важно для мирового капитализма» в ответ на критику неоклассической модели рационального экономического поведения «homo economicus». Впервые термин «animal spirits» (уже упоминавшиеся «животные инстинкты») ввел в экономическую науку Кейнс, который признавал, что экономическая деятельность имеет по большей части рациональную мотивацию, но также и то, что значительная часть этой деятельности обусловлена так называемым «иррациональным началом» или иррациональными побудительными импульсами.
Развивая забытые аспекты кейнсианской теории, Акерлоф и Шиллер отмечают: «Выберите любое время, любую страну и почти наверняка увидите в любой макроэкономике игру иррационального начала»17. Они, используя достижения современных исследований в области поведенческой экономики и психологии, выделяют в принятии экономического решения пять побудительных импульсов - проявлений иррационального начала: 1) доверие; 2) представление о справедливости; 3) злоупотребления и недобросовестность; 4) денежная иллюзия; 5) восприимчивость к историям.
Именно совокупность этих пяти главных аспектов поведенческой психологии при принятии инвестиционных решений может объяснить все кризисы мировой экономики. Доверие, как первое и главное проявление иррационального начала, играет важную роль в макроэкономике. В связи с этим авторы теории предлагают ввести в экономику еще один показатель - «мультипликатор доверия»18, показывающий, как увеличивается или сокращается доход, когда уровень доверия растет или падает на один пункт. Когда в стране высок уровень доверия, растет и экономическая активность: люди открывают новые бизнесы и покупают активы; когда он низок — они продают и обналичивают. История экономики состоит из таких «циклов доверия».
Что касается справедливости, то хотя классическая экономическая теория о ней упоминает,
но упорно оттесняет ее на задний план. Однако представления о справедливости являются важным мотивирующим фактором для многих экономических решений. От наших представлений о справедливости зависят такие явления, как образование цен и заработных плат, вынужденная безработица, соотношение между инфляцией и валовым национальным продуктом.
Следующим проявлением иррационального начала является злоупотребление. Капиталистическая система производит только то, за что люди готовы платить. «Если они будут платить за настоящее лекарство, система станет производить настоящее лекарство. Но если людям нужен какой-нибудь «чудодейственный эликсир», то система будет производить этот эликсир»19.
Еще одним недостающим ингредиентом в современной макроэкономике является денежная иллюзия. Она возникает в момент принятия решения «под впечатлением номинальной суммы, а не реальной покупательской способности денег»20. И так как большинство трудовых договоров и финансовых контрактов составлено в номинальных величинах, без индексации, то люди чаще всего, обсуждая свою будущую зарплату с работодателем или условия ипотеки с банком, недооценивают фактор инфляции. Наконец, экономическое поведение людей в значительной степени основано на имеющих отношение к экономике историях и легендах, которыми люди делятся друг с другом. В результате распространенный слух об успешности некоего сомнительного дела становится популярным примером для подражания, и такие «сказки» могут оказаться весомее рациональных расчетов21.
Однако тот факт, что человеческая психология оказывает огромное влияние на экономику, отнюдь не должен вести к ужесточению госрегу-лирования. Шиллер соглашается с неолибералами, говоря, что государство должно выполнять функции арбитра на футбольном поле и что «рефери ведь существует не для того, чтобы мешать людям играть, он нужен для того, чтобы помочь им более эффективно раскрыть свои таланты. Когда в игре никто не следит за правилами, игроки начинают жульничать. Если правила не соблюдаются в экономике, то возникает благодатная среда для торговцев всякого рода «волшебными эликсирами». Таким образом, Акерлоф и Шиллер, ратуя за усиление государственного регулирования экономики, предлагают государству вместо привычной функции финансового регулятора заняться чем-то вроде «монетарной психиатрии». «Задача правительства — обеспечить «умное laisser faire». Это не ультралиберальный капитализм, который рекомендуется современной экономической теорией и, кажется, со времен Тэтчер и Рейгана стал евангелием для тех, кто занимается экономическим планированием. Это нечто среднее между взглядами тех, кто опасается безработицы, и тех, кто верит, что государство вообще не должно вмешиваться в экономику»22.
Целью экономической политики должны быть воздействия на spiritus animalis. Именно
поэтому поддержка банков, принятие государством на себя роли «кредитора последнего шанса» — это правильная стратегия. Государство не столько накачивает экономику деньгами, сколько гасит возникающие в ней панические импульсы. Совокупность государственных мер должна сделать кредит доступным для тех людей или организаций, которые могли бы на него рассчитывать в нормальных, некризисных условиях. Это увеличит «мультипликатор доверия» — одну из ключевых составляющих БршШБ аштаНз.
Еще одним дополнением к содержанию темы «Социально-институциональное направление в развитии экономической мысли» может стать анализ взглядов на возможные пути решения проблемы бедности Нобелевского лауреата 1998 г. Амартии Сена. В настоящее время бедность является одной из главных проблем, стоящих перед мировым сообществом. Международные организации вместе с мировыми лидерами постоянно оказывают многостороннюю поддержку беднейшим странам мира. Тем не менее количество людей, живущих за порогом бедности, ужасающе. Традиционно считается, что причиной голода является нехватка продовольствия в стране. Однако Сен на примере голода в Бенгалии в 1943 г. показал, что голод наблюдался и в тех регионах, из которых продовольствие экспортировалось23.
Сен пришел к выводу, что голод является следствием неспособности индивида приобрести подходящий ему набор благ, включающий еду, в обмен на ту ценность, которой он распоряжается. Другими словами, необходимо смотреть на голод не с точки зрения объема продовольственных запасов, а с точки зрения того, какое количество людей способно приобрести достаточное для себя количество еды, т.е. с точки зрения распределения. При росте цен на продовольствие (например, из-за повышения спроса со стороны богатых людей), индивид может приобрести меньшее количество еды в обмен на ценность в его распоряжении, даже если общий объем продовольственных запасов не изменился.
Таким образом, необходимо вмешательство государства, направленное на регулирование рыночного механизма распределения. Государство может использовать как прямой, так и косвенный метод регулирования рыночного механизма распределения. Прямой метод заключается в обеспечении районов, страдающих от голода, достаточным объемом продовольственных запасов. Но, как было показано, этот метод может оказаться неэффективным, так как у людей может быть недостаток ценностей, которые они могут предложить взамен. Косвенный метод, с точки зрения Сена, более эффективен и заключается в том, чтобы увеличить ценность в распоряжении индивида или, другими словами, его покупательную способность.
Следовательно, индивид сможет на свой доход приобрести больший набор товаров, и с возросшим спросом на продовольственные товары в данном регионе рыночный механизм автоматиче-
ски обеспечит достаточный объем продовольственных запасов. В этом случае государство должно проводить экономическую политику, направленную на повышение занятости; не допускать раскручивания инфляционной спирали, которая приводит к росту цен и уменьшению реальной заработной платы; обеспечить наименее обеспеченным слоям населения минимальный уровень дохода, необходимый для того, чтобы избежать голода путем выплаты различных социальных пособий и снижения налогового бремени. При этом для проведения эффективной политики по борьбе с бедностью необходим детальный подход к группе бедных: нужно различать тех, кто находится лишь на несколько долларов ниже черты бедности, и тех, кто полностью в ней погряз. Безусловно, проблема нищеты касается не только бедных. Она затрагивает благосостояние и богатых членов общества, поскольку большое количество бедных в стране часто является причиной нестабильной социальной, экономической и политической обстановки. Таким образом, сглаживание социального неравенства и поддержка малоимущих слоев населения находится в сфере интересов всех членов общества.
На фоне бедности в развивающихся странах в развитых странах развивается общество потребления. Существует мнение, что это одно из негативных последствий применения кейнсианских методов регулирования экономики. Как уже упоминалось, теория «эффективного спроса» Кейнса предполагает, что динамика уровня национального дохода и занятости определяется совокупным спросом. При этом чрезмерные сбережения препятствуют экономическому росту, поскольку приводят к избыточному предложению товаров, т.е. кризису перепроизводства («индивидуальное благоразумие грозит обернуться социальным безумием»). Таким образом, для поддержания роста национального дохода государство должно стимулировать капитальные вложения и совокупное потребление, которые должны поглощать увеличивающийся с ростом благосостояния объем сбережений. Одним из последствий проведения политики стимулирования совокупного спроса стало развитие общества потребления.
У общества потребления есть свои положительные стороны. У производителей есть стимул совершенствовать и создавать новые товары и услуги, что способствует прогрессу общества в целом. Высокие потребительские стандарты приводят к стремлению людей зарабатывать деньги, для чего получать качественное образование и расти профессионально. Члены развитого общества потребления требуют соблюдения более высоких экологических стандартов. Рост потребления сырьевых и потребительских товаров из стран «третьего мира» способствует их развитию. Кроме того, потребление способствует снижению социальной напряженности. Однако развитие общества потребления сопряжено и со значительными негативными последствиями. Человек становится зависимым от условностей и норм общества.
Товары обесцениваются и устаревают быстрее, чем физически изнашиваются, и «отставший от моды» потребитель чувствует себя символически бедным.
Престижность торговой марки может обуславливать надбавку к цене, и товары известных фирм могут стоить гораздо дороже ничем не отличающихся от них аналогов, при этом не вызывая снижения спроса со стороны стремящихся к демонстративному потреблению покупателей. Моральные ценности общества потребления не предполагают всестороннего умственного, нравственного и духовного развития человека, что приводит к личностной деградации и возможности манипулирования сознанием. «Начитавшись книг, образованный человек становится худшим покупателем: он меньше покупает и стиральных машин, и автомобилей, начинает предпочитать им Моцарта или Ван Гога, Шекспира или теоремы. От этого страдает экономика общества потребления»24. Для общества потребления становится характерна двойственность процесса развития, когда для нормального функционирования общества достаточно лишь тонкой прослойки людей, определяющих прогресс.
Таким образом, можно предположить, что кейнсианская политика стимулирования совокупного спроса не только способствовала выходу экономики из кризиса, но и отчасти повлияла на развитие общества потребления, негативно отражаясь на образовательном и духовном уровне населения. Данная тема может быть задана на дом в качестве дополнительного самостоятельного задания при подготовке к семинарскому занятию по теме «Кейнсианство и его эволюция».
Анализ различных взглядов на государственное вмешательство в экономику был бы неполным без упоминания ордолиберального направления экономической мысли, разработанного немецкими экономистами Вальтером Ойкеном и Альфредом Мюллером-Армаком25. Концепция социального рыночного хозяйства, представлявшая собой так называемый «третий путь» между социализмом и капитализмом, легла в основу экономического развития ФРГ.
Ключевым звеном ордолиберализма является положение об экономическом порядке. Ойкен полагал, что наиболее благоприятные условия предпринимательства и хозяйственной деятельности не вырастают спонтанно, хотя отдельные элементы зарождаются именно в процессе свободного рыночного обмена, конкуренции и самостоятельной инновационной активности предпринимателя. Для того чтобы эти элементы сложились в систему и чтобы не взяли верх одновременно возникающие факторы, ограничивающие свободу конкуренции, необходимо упорядочивающее начало. Такой силой, которая способна зафиксировать и поддерживать соблюдение правил игры на рынке, может и должно быть государство. Ор-долибералы выделяли два основных направления государственной экономической политики: формирование хозяйственного строя (регулирование
монополии и конкуренции, соотношения частной и государственной собственности, установление правовых форм хозяйствования) и воздействие на процесс воспроизводства (весь комплекс государственных мероприятий, регулирующих экономический рост).
Работы ученых фрайбургской школы помогли формированию политической концепции реформы, проведенной в послевоенной Западной Германии канцлером Людвигом Эрхардом, который известен как автор «немецкого экономического чуда». Выдвинутые Ойкеном и Мюллер-Армаком принципы служат ориентиром и критерием «правильности» для мер экономической политики и по сей день. Хотя изначально концепция социального рыночного хозяйства была разработана для Германии, благодаря процессу объединения Европы она служит средством для поиска единой платформы для различных традиций рыночного хозяйства европейских стран.
Неполным был бы анализ взглядов на роль государства в экономике и без рассмотрения влияния условий «новой экономики» на экономическую политику государства. Термин «новая экономика» появился в 1980-х гг. в США и стал использоваться для описания экономики, которая в большей степени опирается на сферу производства услуг, чем на сферу производства товаров. В начале 1990-х гг., когда к Интернету обратился бизнес и средства массовой информации, этот термин стал использоваться в отношении высокотехнологичной экономики. Сейчас чаще всего термин «новая экономика» употребляется в широком смысле: «Это такое влияние высоких технологий на экономическое окружение, которое ведет к изменению отдельных макроэкономических параметров»26. Тема «Экономическая политика государства в условиях «новой экономики» может быть дана в качестве самостоятельного задания по теме «Социально-институциональное направление в развитии экономической мысли».
Каким образом экономическая политика модифицируется в условиях «новой экономики»? Бурный рост различных электронных форм обмена вызывает серьезные изменения тех финансовых инструментов и механизмов, которые обслуживают онлайновые сделки. Процесс переключения на систему электронных платежей идет в развитых странах достаточно быстро, что порождает ряд дополнительных вопросов в плане осуществления кредитно-денежной политики.
Например, приведет ли распространение электронных денег к изменению скорости обращения денег и величины банковского мультипликатора? Ответ на этот вопрос зависит главным образом от двух факторов: от того, станут ли электронные деньги субститутом банковских депозитов или они скорее заменят наличность в обращении, и от скорости адаптации денежной системы к использованию электронных денег. Что касается скорости обращения денег, то в принципе электронные деньги способствуют ее увеличению, поскольку их использование упрощает
расчеты, дает возможность осуществлять расчеты круглосуточно, минуя посредников и сокращая трансакционные издержки. Здесь возникает проблема финансового контроля, так как усложняется наблюдение за такими платежами. В перспективе это потребует принятия новых мер как с организационной, так и с технической точек зрения.
Что касается налогово-бюджетной политики, то в условиях «новой экономики» постепенно переходит перемещение многих функций государства, связанных с взиманием налогов, в онлайновый режим, что имеет ряд преимуществ. С другой стороны, продажи через Интернет оказываются чрезвычайно чувствительными к налогам. Налоговая эластичность электронной коммерции достаточно высока. Индивид, как правило, склонен совершать онлайновые покупки, которые в основном освобождаются от налогов с продаж, при высоком уровне налогообложения.
Взимание налогов при сетевой торговле сопряжено с определенными трудностями: контролем за сетевыми сделками и неопределенностью. Она возникает в результате того, что потребитель в действительности удален от реального товара, а в таких условиях низкие налоги или полное их отсутствие могут стать тем решающим фактором, который необходим для принятия решения о заключении сетевой сделки27. Таким образом, посредством электронной коммерции правительство в перспективе может терять все большую и большую часть налоговых поступлений, что связано как с виртуализацией трансакций, так и с появлением нарастающего количества товаров, которые могут передаваться в электронном виде, что затрудняет определение субъекта налогообложения и контроль над осуществлением налоговых процессов. На сегодняшний день уже выдвинут ряд международных инициатив в плане модификации налоговых систем различных стран с учетом требований глобального мирового экономического и социально-политического пространства. Данные вопросы рассматриваются странами ОЭСР, в рамках Европейского союза, отдельными странами и группами стран.
Дополнением к содержанию темы «Развитие экономической мысли в России (XX в.)» может стать рассмотрение возможности использования теории «длинных волн» Кондратьева для решения проблемы цикличности развития экономики на современном этапе. Как известно, во время экономического кризиса 2007-2010 гг. стала актуальна проблема регулирования финансовых институтов для сглаживания циклических колебаний. При анализе связи длинноволновой динамики и финансовых пузырей внимание акцентируется на периоде смены длинных волн.
Один из финансовых пузырей обычно приходится на начало фазы внедрения новой волны. К этому времени происходит исчерпание лидирующими странами потенциала улучшающих инноваций в технологии текущей волны. При сужении возможностей для совершенствования старых производств на прежней технологической
базе реальна перспектива падения отдачи от них. Это ведет к снижению фундаментальной стоимости воплощающих старые технологии активов. Однако, если цены таких активов с запаздыванием реагируют на новую ситуацию, на изменение фундаментальных оценок, на рынке возникает финансовый пузырь, характеризующийся тем, что цена активов превышает их фундаментальную стоимость.
С приближением к фазе зрелости длинной волны темпы роста рынка новых продуктов и технологий снижаются. Все более востребованным средством увеличения доли на этом рынке становятся слияния и поглощения. Завышенный уровень цен на активы способен сохраняться до тех пор, пока рынок новых продуктов и технологий увеличивается в размерах. По мере стабилизации емкости рынка ситуация со сбытом продукции новой технологической волны меняется, что ведет к корректировке ожиданий и цен соответствующих активов (пузырь лопается).
Существенное влияние на размеры финансовых пузырей оказывает управление как на корпоративном, так и на государственном уровнях. Государственная поддержка спроса на продукцию фирм старой длинной волны может отсрочить снижение котировок их акций. Однако такая отсрочка чревата в дальнейшем углублением падения цен на эти акции. Разумная государственная политика способна сдержать рост финансовых пузырей при смене длинных волн. Для этого нужно выделение государством четких приоритетов промышленного развития. Примером может служит промышленная политика Японии при переходе к технологиям новой длинной волны в 1970-х гг. Четкие структурные ориентиры также важны, особенно для «мягкой» посадки поднявшихся на искусственно разогретом спросе отраслей. Вопрос о структуре экономики, отвечающей смене длинных волн технологического развития, является актуальным как для развитых, так и для развивающихся стран28.
Как разобраться во множестве различных направлений современной экономической мысли? С нашей точки зрения, представляет интерес для рассмотрения на семинарских занятиях, подводящих итог пройденной программе курса, предложенная Робертом Холлом29 классификация. Она предполагает разделение экономистов на две группы: Saltwater («соленой воды») - тех, кто считают Кейнса правым, и Freshwater («пресной воды») -тех, кто утверждает, что Кейнс ошибался. Корни этой классификации лежат в географическом расположении университетов, придерживающихся тех или иных взглядов. Название Saltwater пошло от близости к морю таких университетов, как Гарвард, Беркли, Принстон, Университет Пенсильвании, Стэндфордский, Йельский, Колумбийский и Массачусетский технологический университеты, а Freshwater - от близости к Великим Озерам таких университетов, как Чикагский, Рочестерский, Карнеги- Меллон и Миннесоты.
К экономистам Saltwater причисляют Пола Самуэльсона, Роберта Солоу, Пола Кругмана, Джорджа Акерлофа, Роберта Холла, Бена Бер-нанке, Грегори Мэнкью, Лоуренса Саммерса и др., к Freshwater же относят Роберта Лукаса, Эдварда Прескотта, Томаса Сарджента, Роберта Барро и др. Экономисты Freshwater фактически проповедуют неоклассическую экономику. В любом экономическом анализе они предполагают, что люди рациональны и рынки эффективны. В то же время экономисты Saltwater стараются отойти от предположений об эффективности рынков и полной рациональности потребителей.
Между 1985 и 2007 гг. все споры «пресных» и «соленых» экономистов сводились в основном к теории, а не к практике. Неокейнсианцы, в отличие от кейнсианцев, не считали необходимым проводить фискальную политику, чтобы преодолеть рецессию, предполагая, что монетарной политики будет достаточно. Казалось, в этот период в макроэкономике наступило относительное согласие. Длительный период низкой инфляции и достаточно мягких рецессий склонил экономистов Saltwater к мысли, что ФРС держит все под контролем.
Кризис положил конец этому фиктивному миру. Внезапно политики ФРС оказалось недостаточно, и возможность более глубокого вмешательства в экономику породила былые споры. Экономисты Saltwater, вспомнив Кейнса, вновь заговорили о том, что, когда монетарная политика не может заставить частный сектор больше тратить, ведущую роль должно сыграть государство, увеличив свои расходы. Таким образом, нынешний кризис вновь сделал экономистов Saltwater и Freshwater если не непримиримыми, то уж точно публичными соперниками. Стало очевидно, что концепция неоклассического синтеза нуждается в качественном обновлении и в экономической науке необходимо искать новые компромиссы для профилактики последующих кризисов.
По нашему мнению, представленные дополнения к программе курса и рекомендации по проведению семинарских занятий способствуют повышению мотивации студентов к изучению истории экономических учений , формированию у них навыков, необходимых для научно-исследовательской работы, развитию умения анализировать актуальные проблемы современной экономики и предлагать варианты их решения.
Artamonova A.N., Ermilova S.V., Komarovskay N.V. Methodological recommendations and additions to a syllabus on the history of economic thought.
Summary: The article examines development of economic schools and of their views on government intervention in economy. A role of Keynesian and neoconservative anti-crisis programs in current state economic policies is analyzed. Methodical guidelines for teaching history of economic thought are given.
------------ Ключевые слова ----------------------
Кейнсианство, неоклассическая школа, институционализм, неоавстрийская школа, неоконсерватизм, монетаризм, ордолиберализм, поведенческая экономика, теория общественного выбора, теория экономики предложения, социальное рыночное хозяйство, государственное регулирование, мировой экономический кризис, экономическая политика, экономический цикл, бедность, общество потребления, новая экономика.
-------------- Keywords --------------
Keynesian economics, neoclassical economics, institutionalism, neo-Austrian school, neoconservatism, monetarism, ordoliberalism, behavioral economics, public choice theory, supply-side economics, social market economy, state regulation, world economic crisis, economic policy, business cycle, poverty, consumer society, new economy.
Примечания
1. См.: Кейнс Дж. М. Общая теория занятости, процента и денег / Дж. М. Кейнс. Избранные произведения. М., 1993.
2. См.: Phillips A. W. The Relation between Unemployment and the Rate of Change of Money Wage Rates in the United Kingdom,
1861-1957. Economica, November 1958. [Электронный ресурс] URL: http://www.jstor.org/pss/2550759
3. См.: Фридман М. Если бы деньги заговорили... М., 1998. Фридман М. Капитализм и свобода. М., 2006.
4. См.: Фридман М., Шварц А. Монетарная история США: 1867-1960. К., 2007.
5. Krugman P. How Did Economists Get It So Wrong? // The New York Times. September 2, 2009.
6. См.: Кляйн Н. Доктрина шока: расцвет капитализма катастроф. М., 2009.
7. См.: Laffer A. The Laffer Curve: Past, Present, and Future. [Электронный ресурс] URL: http://www.heritage.org/Research/Reports/2004/06/ The-Laffer-Curve-Past-Present-and-Future
8. См.: Мизес Л. Социализм. Экономический и социологический анализ. М., 1994. Хайек Ф. Дорога к рабству. М., 1992. Хайек Ф. Пагубная самонадеянность. Ошибки социализма. М., 1992.
9. См.: Бьюкенен Дж. Конституция экономической политики / Дж. Бьюкенен // Мировая экономическая мысль. Сквозь призму веков.: В 5 т. Т.5. Ч.1. М., 2004.
10. См.: Лукас Р. Нейтральность денег / Р. Лукас // Мировая экономическая мысль. Сквозь призму веков.: В 5 т. Т.5. Ч.2. М., 2005.
11. См.: Krugman P. How Did Economists Get It So Wrong? // The New York Times. September 2, 2009.
12. См.: Skidelsky R. How to Rebuild a Shamed Subject // The Financial Times. August 5, 2009.
13. См.: Малахов С. В защиту либерализма // Вопросы экономики. 1998. № 8. Тамбовцев В.Л. Институциональные изменения в российской экономике // Общественные науки и современность. 1999. № 4.
14. Термин впервые был введен в научный оборот Эрнандо де Сото, см.: Сото Э. Иной путь. Невидимая революция в третьем мире. М., 1995.
15. Вольчик В. Экономические реформы 90-х гг. XX века: между либерализмом и интервенционизмом. [Электронный ресурс] URL: http://www.libertarium.ru/87899
16. Балашова Е. Финн Кидланд и Эдвард Прескотт: движущие силы экономических циклов // Вопросы экономики. 2005. № 1. С. 133-143.
17. Акерлоф Дж., Шиллер Р. Spiritus Animalis, или как человеческая психология управляет экономикой и почему это важно для мирового капитализма. М., 2010. С. 205.
18. Там же. С. 39.
19. Там же. С. 49.
20. Там же. С. 64.
21. Шиллер Р. Кризис доверия: Человек иррациональный // Ведомости. 12 марта 2009. № 43 (2313).
22. Там же.
23. См.: Sen A. Poverty and Famines: An Essay on Entitlement and Deprivation. Oxford, 1981.
24. Арнольд В. Новый обскурантизм и российское просвещение. [Электронный ресурс] URL: http://scepsis.ru/library/id_650.html
25. См.: Мюллер-Армак А. Предложения по осуществлению социальной рыночной экономики / А. Мюллер-Армак // Мировая экономическая мысль. Сквозь призму веков.: В 5 т. Т.4. М., 2004. Ойкен В. Основные принципы экономической политики. М., 1995. Ойкен В. Основы национальной экономии. М., 1996.
26. Стрелец И. Экономика сетевых благ: учебное пособие. М., 2010. С. 49.
27. См.: Goolsbee A. In a World without Borders: the Impact of Taxes on Internet Commerce // NBER Working Papers. Working Paper No. 6863. December 1998. [Электронный ресурс] URL: http://www.nber.org/papers/w6863
28. См.: Дементьев В. Длинные волны экономического развития и финансовые пузыри / Препринт # WP/2009/252. М., ЦЭМИ РАН. 2009. [Электронный ресурс] URL: http://www.cemi.rssi.ru/publication/e-publishing/dementiev/CEMI-WP252-2009.pdf Лукашевич И. Развитие идей Н.Д.Кондратьева в теориях длинных волн нововведений // Вопросы экономики. 1992. №3.
29. См.: Hall R. Notes on the Current State of Empirical Macroeconomics (unpublished paper). [Электронный ресурс] URL: http://www. stanford.edu/~rehall/Notes%20Current%20State%20Empirical%201976.pdf
30. Представленные в статье методические рекомендации были апробированы при проведении в декабре 2010 г. на кафедре экономической теории МГИМО-Университета научной студенческой конференции, посвященной различным взглядам на роль государства в экономике в современной экономической мысли. В конференции приняли участие студенты факультета МЭО: Александрова Е., Алексеева Д., Борисенков В., Бочарова Е., Дмитриева К., Долгова А., Камбердиев А., Кобзева Л., Котиков Ю., Красовский Д., Куликов Р., Кучин А., Марченко А., Матюшина А., Панащенко Л., Райхардт Р., Саттыбаева З., Симонова О., Яковлева М.
