CC BY
64
17 Гайсина, Р. М. Межкатегориальный переход понятия и обогащение лексики / Р. М. Гайсина. - Уфа, 1985. - С. 17.
18 См.: Золотова, Г. А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса / Г. А. Золотова. - Изд. 3-е. - М. : Едиториал, УРСС, 2003; Коммуникативная грамматика русского языка / Г. А. Золотова, Н. К. Онипенко, М. Ю. Сидорова. - М. : РАН, 2004.
19 Чепасова, А. М. Динамичность фразеологизмов русского языка. - С. 80.
20 См.: Ларин, Б. А. Очерки по фразеологии (О систематизации и методах исследования фразеологических материалов) / Б. А. Ларин // Очерки по лексикологии, фразеологии и стилистике : ученые зап. Ленингр. гос. ун-та. - Л., 1956.
21
Попов, Р. Н. Фразеологизмы современного русского языка с архаичными значениями и формами слов : учеб. пособие для филол. спец. пед. ин-тов / Р. Н. Попов. -М. : Высш. шк., 1976.
22 Бабкин, А. М. Русская фразеология : ее развитие и источники / А. М. Бабкин. -М. : Наука, 1970. - С. 9.
23 Там же. - С. 104-105.
24 См.: Мокиенко, В. М. Славянская фразеология : учеб. пособие для филол. спец. унтов / В. М. Мокиенко. - М. : Высш. шк., 1980.
25 См.: Мелерович, А. М. Проблема семантического анализа фразеологических единиц современного русского языка : учеб. пособие по спецкурсу / А. М. Мелерович. -Ярославль, 1979.
26 См.: Мелерович, А. М. Семантическая структура фразеологических единиц современного русского языка / А. М. Мелерович, В. М. Мокиенко. - Кострома : КГУ им. Н. А. Некрасова, 2008.
27 Мелерович, А. М. Фразеологизмы в русской речи : словарь : ок. 1000 единиц / А. М. Мелерович, В. М. Мокиенко. - 2-е изд. - М. : Рус. слов. : Астрель, 2001.
28 Там же. - С. 3.
29 См.: Челябинская фразеологическая школа : науч.-ист. очерк. - Челябинск : ЧГПУ, 2002.
М. С. Родионов
МЕТОД СТЕММ ПРИ РЕШЕНИИ ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИЧЕСКОЙ ХРОНОЛОГИИ ВАРИАНТОВ ФОЛЬКЛОРНОГО ТЕКСТА (на примере былины «Бой Добрыни с Дунаем»)
В статье рассматривается метод моделирования «генеалогического дерева» фольклорного текста с целью выявления его вариантов, максимально приближенных к первотексту и наиболее полно сохранивших изначальное информационное поле.
Ключевые слова: фольклор, стемма, информационное поле, лексика.
В последнее время в центре внимания отечественной фольклористики все чаще оказывается информационная составляющая фольклорного текста. В основе этой тенденции лежит необходимость поиска новых путей анализа классического наследия устного народного творчества, стремление более полного осмысления его содержания, а также неудовлетворенность современной науки во многом односторонним подходом к проблемам изучения фольклора. Действительно, на протяжении почти всей своей истории русская фольклористика считала своим приоритетом изу-
чение идейно-художественной и эстетической составляющей народного наследия и очень редко (в первую очередь здесь следует отметить представителей исторической академической школы, а также некоторые исследования К. В. Чистова1, Б. Н. Путилова2, Э. В. Померанцевой3) задавалась вопросом относительно того, какую сумму знаний, какую информацию хотели сохранить и передать своим современникам и последующим поколениям создатели того или иного фольклорного произведения.
А ведь такая постановка вопроса не только правомерна, но и необходима, поскольку традиционные по своему характеру исследования формируют у неподготовленного, далекого от проблем фольклористики читателя искаженное представление об устном народном творчестве лишь как о попытке народа отразить свои эстетические и этические идеалы. Поэтому и бытует мнение, закрепленное во многих авторитетных исследованиях, что фольклор дает только самую общую, идеализированную картину действительности, что искать в народных произведениях, особенно относящихся к ранним этапам истории фольклора (то есть созданных в условиях господства мифологического и эпического типов сознания), информацию о каких-то конкретных, реальных событиях - занятие бесполезное или, во всяком случае, неблагодарное.
Такого рода утверждения вступают в очевидное противоречие с нашими представлениями о функциях фольклора. Ведь уже давно доказано, что на начальной стадии своего формирования, то есть до того, как сложилось эстетическое отношение человека к действительности, фольклор выполнял исключительно утилитарные функции и прежде всего был единственно доступным на тот момент способом фиксации, хранения и передачи разнообразной информации, начиная от примитивных представлений об окружающем мире и заканчивая корпусом социального и бытового опыта. Классический пример тому - древнейший миф. Но и более примитивные жанры также несли эту информационную нагрузку. Так, например, каждая конкретная трудовая песня давала представление о наборе, характере и ритме движений, необходимых для выполнения того или иного трудового процесса. В других жанрах, возникших в условиях более высокой организации общества и в совершенно ином по характеру информационном пространстве, информационная составляющая, многократно усложняясь, только увеличивала свой удельный вес. Следовательно, фольклор на всех этапах своего исторического развития был для народа сначала единственным, а затем одним из нескольких способов хранения и передачи накопленного знания.
Другое дело, что чем дольше живет фольклорное произведение, тем большему искажению подвергается заложенная в нем информация. Причин тому множество: утрата информационного кода; исчезновение социальной среды, информационные потребности которой обслуживал данный жанр; утрата по разным причинам интереса к информации, заложенной в конкретном произведении; информационные наслоения (шумы); попадание произведения в чуждую ему социальную среду, не способную вычленить и понять заложенную в него информацию; разрушение текста или его контаминация с другими произведениями, вызывающие искажение информационного поля и т. д.4 Поэтому для правильного понимания смысла фольклорного текста необходимо максимально полно и по возможности максимально точно вычленить заложенную в него информацию. Именно она и станет ключом к постижению пережившего века произведения.
И здесь совершенно ясно, что на первом этапе такого рода работы встает необходимость определения хронологического приоритета известных нам вариантов рассматриваемого произведения. Фольклор - искусство вариативное, и чем дольше жи-
вет произведение, тем больше его вариантов в итоге появляется. Иногда число известных нам вариантов исчисляется многими десятками и даже сотнями, и вопрос о временном приоритете здесь оказывается одним из наиболее сложных и трудноразрешимых.
Проблемой хронологического приурочения вариантов фольклорных произведений занимались многие исследователи. Достаточно назвать классическую монографию В. П. Аникина «Былины. Метод выяснения исторической хронологии вариантов»5. Рассматривая известные варианты былин «Добрыня и Змей» и «Ставр Го-динович», автор опробует такие способы хронологической привязки вариантов, как время и место записи, сопоставление былинных текстов с текстами духовных стихов и апокрифов, сюжетно-сказочную и конкретно-историческую аргументацию, географические данные, историко-бытовые детали (кстати сказать, такой способ хронологического приурочения былинного текста и его привязки к определенной социальной среде был предложен еще в 1863 году Н. Л. Майковым в его знаменитой магистерской диссертации «О былинах Владимирова цикла»), идейно-художественный смысл вариантов. Все эти способы и приемы в своей совокупности дают неплохой результат и действительно позволяют выделить среди многочисленные вариантов фольклорного произведения его древнейшие образования.
В последнее время с развитием информационных технологий появляется возможность использования новых более эффективных способов хронологического упорядочения вариантов фольклорного текста. В силу своей формализованности эти технологии независимы от субъективизма исследователя и подчинены лишь четким математическим законам. Среди новых путей текстологического анализа прежде всего следует выделить метод построения так называемых стемм, или, иначе говоря, моделирования с помощью компьютера своеобразного «генеалогического дерева» изучаемого текста (обязательное условие - наличие большого количества вариантов данного произведения), в котором множество списков текста будет разбито на группы близких по происхождению вариантов с их хронологическим разнесением. Такой метод в первую очередь применим при изучении рукописных литератур и фольклора, где вариативность является одной из наиболее важных специфических черт.
В своей основе формальный метод построения стемм опирается на анализ внешних признаков текста и сопоставление разночтений во всех его известных вариантах. Теоретические основы такого анализа были разработаны еще в 1968 году французским математиком Д. Фроже (I. Бго§ег)6. Если спроецировать предложенную им модель копирования списков на фольклор, то получим ряд следующих исходных посылов:
1) у каждого варианта фольклорного текста имеется только один прототип (иначе говоря, все известные нам варианты обязательно восходят к одному перво-тексту и представляют собой разбросанные во времени и пространстве его редакции, с разной степенью точности передающие информационную и идейнохудожественную составляющую оригинала);
2) в каждом варианте содержатся все «ошибки» исходного текста;
3) «ошибки», возникшие в поздних вариантах, отсутствуют в исходном тексте и в более ранних вариантах.
Из всего вышесказанного естественным образом напрашивается вывод: чем ближе по происхождению варианты, тем большим должно быть количество совпадающих в их текстах слов.
Формализация этой модели позволяет разработать алгоритм построения стем-мы, адекватным языком для изложения которого являются теория множеств и теория
графов. Выразив количественно степень близости текста для каждой пары вариантов, в итоге получим матрицу близости вариантов и сможем выделить древнейший из них, то есть именно тот, который несет в себе элементы изначального информационного поля.
Опробуем данную модель на примере былины «Бой Добрыни с Дунаем». Всего в настоящее время известно 11 ее полных вариантов: Астахова. 17. № 52 (далее -А52); Астахова. 1. № 66 (далее - А66); Астахова. 1. № 82 (далее - А82); Астахова. 1. № 49 (далее - А49); Григорьев8. II. № 21 (далее - Г21); Григорьев. III. № 6 (далее - Г6); Григорьев. III. № 17 (далее - Г17); Григорьев. III. № 37 (далее - Г37); Григорьев. III. № 108 (далее - Г108); Григорьев. III. № 112 (далее - Г112); Ончуков9. № 7 (далее - О7).
При компьютерном анализе лексического состава перечисленных вариантов получается следующая предварительная картина: по признаку богатства использованной лексики все варианты можно четко разделить на две группы. Первую составят тексты из сборников Григорьева и Ончукова (7 вариантов), лексический состав которых колеблется в диапазоне от 440 до 447 слов (для удобства формы одного того же слова рассматриваются как одно слово). Во вторую следует поместить песни из сборников Астаховой (4 варианта), лексический состав которых в разы беднее - не более 114 слов в самом объемном.
При этом лексика второй группы не выходит за рамки общеупотребительной лексики XIX столетия и отражает предметно-бытовой и мировоззренческий ареал крестьянской среды. Здесь напрочь отсутствуют военная терминология, лексика, ха-растеризующая быт социальной верхушки раннего средневековья, к которому отнесено действие былины, отсутствует какое-либо описание самого боя. Вместо этого дается только общая фраза: «Тут они дрались целы сутки» (А52). Совершенно очевидно, что былины, собранные Астаховой, представляют собой результат полного разрушения их первоначального информационного комплекса. А произошло это по причине того, что эпические песни, отражающие исторический, социальный и военный опыт древнерусской воинской касты, попали в совершенно чуждую им среду, не нуждающуюся в такого рода информации, да и в силу ориентации на иной социальный код просто неспособной эту самую информацию вычленить. Поэтому для крестьянства былины в итоге превратились в полусказочные истории, повествующие о героях оставшегося в далеком прошлом золотого века, что и привело к упрощению сюжета, отсечению всего, с точки зрения крестьянина, постороннего.
В целом можно говорить о том, что рассматриваемые былины из собрания Астаховой представляют собой конечную фазу разрушения информационного поля сюжета «Бой Добрыни с Дунаем». Внутри этой группы сюжеты располагаются двумя парами: А82 и А49; А52 и А66. Первая пара, несомненно, ближе всего стоит к песням группы Григорьев-Ончуков. Если не брать в расчет отсутствие специфической военной терминологии и лексики, связанной с жизнью социальной верхушки раннефеодального русского общества, то эту пару отличает относительное (по меркам данной группы) богатство лексических средств. Причем явно более полным вариантом является А49, поскольку лексический состав А82 - это 72 % лексики А49. Переходным вариантом между парами можно назвать А66, сохранивший примерно половину лексического строя А49. А примером глубокого разрушения былины является А52, в котором осталось лишь 26 % слов 49-го варианта.
Ниже приведен фрагмент статистической таблицы, отражающей данные наблюдения:
А52 А66 А82 А49
белой 2 4 4 6
богатырская 2 3 3 6
богатырь 5 5 8
будет 6
бывал 3 3
В итоге эта часть стеммы может быть представлена следующим образом:
Совершенно иная языковая картина наблюдается в былинах из сборников Григорьева и Ончукова. Как уже говорилось выше, эти песни отличает не только лексическое разнообразие, отсутствующее в песнях из сборников Астаховой. Здесь широко представлена специальная терминология, относящаяся к профессиональной воинской среде (в зависимости от варианта она составляет 14-20 % от всей лексики былины). При этом она в первую очередь привязана к теме конного боя, что весьма показательно, поскольку в средневековом обществе конный воин - это или представитель феодальной (в нашем случае княжеской) дружины, или благородный рыцарь.
Внутри этой группы текстов также четко выделяется несколько подгрупп, характеризующихся близостью лексического строя: Г21 и Г6; О7, Г37 и Г112; Г17 и Г108.
Ниже приведен фрагмент статистической таблицы, отражающей лексический состав этой группы вариантов. _____________________________________________
Г21 Г17 Г108 О7 Г6 Г37 Г112
дарил 4 4 4 4 4 4 4
двери 8 12 12 12 9 12 12
дело 5 7 7 7 6 7 7
день 2 2 2 2 2 2 2
держать 2 2 2 2 2 2 2
дерутся 2 6 9 13 2 6 13
добра 24 49 63 79 32 58 73
Очевидно, что ближе всего к оригиналу должна стоять пара О7 - Г112, которую отличает не только почти полная идентичность лексики, но и наиболее разработанная военная составляющая текста - 20 % от общего словарного объема. Промежуточное положение занимает пара Г17 - Г108. Дальше всех от оригинала в этом поле стеммы оказываются тексты Г21 - Г6.
Следовательно, стемма известных вариантов былины «Бой Добрыни с Дунаем» приобретает следующий вид:
Как видим, наиболее полно изначальную информацию должны сохранить тексты О7 и Г112, и именно здесь следует искать ключ к информационной составляющей былины «Бой Добрыни с Дунаем».
Примечания
1 Чистов, К. В. Специфика фольклора в свете теории информации / К. В. Чистов // Типологические проблемы исследований по фольклору : сб. памяти В. Я. Проппа. -М., 1973.
2 Путилов, Б. Н. Фольклор и народная культура / Б. Н. Путилов. - СПб., 2003.
3 Померанцева, Э. В. Соотношение эстетической и информационной функций в разных жанрах устной прозы / Э. В. Померанцева // Проблемы фольклора. - М., 1975.
4 Более подробно об этом см.: Родионов, М. С. Факторы обеспечения стабильности информационного поля фольклора // Вестн. Челяб. гос. ун-та. Серия «Филология. Искусствоведение». - 2008. - Вып. 22. - № 20.
5 Аникин, В. П. Былины. Метод выяснения исторической хронологии вариантов / В. П. Аникин. - М., 1984.
6 Froger, J. La critique des textes et son automatisation / J. Froger. - Paris, 1968.
Былины Севера. Записи А. М. Астаховой. Т. I. - М. ; Л., 1938.
8 Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым в 1899-1901 гг. Т. I. - М., 1904; Т. II. - Прага, 1939; Т. III. - СПб., 1910.
9 Печорские былины. - СПб., 1904.
