CC BY-NC-ND
59
Фольклористика
Н.В. Петров
БРАЧНЫЕ КОЛЛИЗИИ В БЫЛИННОМ ЭПОСЕ
Данная работа не ставит своей целью исчерпывающее историко-типологическое описание и анализ эпических сюжетов «о сватовстве» в широкой сравнительно-исторической перспективе, предметом нашего интереса прежде всего является первичная каталогизация и отчасти систематизация былинных мотивов матримониальной тематики — «смысловых пятен», «семантических сгущений», как именуют эти вызывающие в среде исследователей споры элементы1.
Эпические коллизии, относящиеся к воинским и матримониальным подвигам героя (освобождение родной земли от различных врагов, многообразные формы борьбы с антагонистами, взятие города в результате военной хитрости или предательства и т. д.), в большинстве эпических нарративов более или менее схожи. «Мотивы сватовства» распространены в составе архаических и классических эпических нарративов, что отмечали большинство исследователей (А.Н. Веселовский, В.М. Жирмунский, А.М. Ло-бода, Е.М. Мелетинский, В.Ф. Миллер, В.Я. Пропп, Б.Н. Путилов, М.Е. Халанский и др.). К этой категории элементов ученые относили, к примеру, «добычу невесты»; «похищение или брачное состязание как испытание силы жениха/свата»; мотив «дева-воительница» и пр.2 Матримониальные коллизии, характерные для архаической эпики и сохраняющиеся (часто в редуцированном или видоизмененном состоянии) в эпосах классической формации, представлены главным образом в сюжетах о героическом сватовстве и похищении женщин (сестер, невест, жен) врагами3.
Вопрос о сравнительно-морфологическом исследовании эпических сюжетов о сватовстве ставился в совместной работе германиста Т. Фрингса и слависта М. Брауна4. В том же русле разрабатывал данную проблематику и Ф. Гейслер, книга которого «Сватовство в ми-
ровой литературе»5 представляет «каталог мотивов сватовства», выведенных из синхронного сопоставления сказки, эпоса и рыцарского романа6. Тему сватовства в архаических формах героического эпоса на материале тюрко-монгольских, карело-финских, кавказских, шумерских текстов рассматривает Е.М. Мелетинский, но русской былине в главе «От архаического эпоса к классическому» отведено всего несколько страниц7. Более богатой по содержанию является его же статья «О былинных мотивах»8, в которой главным образом рассматриваются мифологическая семантика и происхождение интересующих нас былинных мотивов.
Сватовство и соположенные с ним коллизии, такие, как похищение женщины антагонистом, бой с соперником-претендентом за нее, причинение ущерба герою женщиной-колдуньей и пр., в той или иной мере примыкают к хронологически упорядоченным эпизодам «биографии» наиболее популярных9 в народной традиции эпических богатырей (Иван Годинович, Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович)10. Тем не менее существуют герои, для которых сватовство и/или женитьба оказываются единственными событиями их «эпической жизни» (например: Соловей Будимиро-вич, Дунай Иванович).
Эпических песен классической формации, которые включают повествовательные элементы, относящиеся к матримониальным претензиям героя, довольно много11: процент былин с тематикой сватовства и брака от общего числа варьирует от одной локальной традиции к другой и составляет от 12 до 20%. В.Я. Пропп выделяет часть из них в особую группу, которую называет «былины о сватовстве»: «Садко», «Михайло Потык», «Иван Годинович», «Дунай», «Козарин», «Соловей Будимирович», «Алеша Попович и сестра Петровичей-Збродовичей», «Хотен Блудович»12. Порядок, в котором Пропп располагает былины, условно может быть назван «диахроническим»: первая былина содержит наибольшее число «древних элементов или прослоек, а последняя — наименьшее. Однако только ли для данных сюжетов «сватовство» является «стержнем»? Заметим, что сюжетные элементы тематический группы «сватовство» или «брачные коллизии» включены в былины «Чурила Пленко-вич», «Добрыня и Алеша».
При первичном анализе сюжетов имеет смысл рассматривать эпический материал в синхронном срезе, что позволяет каталогизировать и структурировать содержательные элементы былин. Такой принцип научных изысканий (при вариации задач и методов работы) в эпосоведении уже применялся13. Опираясь на опыт исследователей, кратко рассмотрим способы формализации сюжетно-мо-
тивных сегментов при описании былин. Из имеющихся «указателей» существует претендующий на исчерпывающую полноту, но вызывающий много вопросов указатель «былинных сюжетных типов и мотивов» Л.А. Астафьевой14. Исследовательница исходит из литературоведческого понятия «композиции» былинного текста15, но не все былины одноконфликтны (как «Суровец-Суздалец» или «Илья и разбойники»), поэтому обычная терминология (завязка, кульминация и пр.) ко всему произведению не всегда применима. Учитывая опыт Л.А. Астафьевой, возможно, стоит отказаться от рассмотрения внесюжетных элементов16, так как они в большинстве случаев не обязательны и без них обходятся многие сказители. Однако если эти «факультативные элементы» приводят к обострению конфликта в былине и, следовательно, дальнейшему движению сюжета, то их, с оговорками, необходимо отмечать. Вероятно, сюже-тообразующими будут и некоторые номинации типических мест, обозначенных в работах П.Д. Ухова17.
Другой указатель — Ю.И. Смирнова, в русском эпическом томе серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока», — нацелен на описание региональной традиции и не включает большинства мотивов, характерных для русского эпического фонда. Это скорее грамотно составленный каталог повествовательных звеньев региональной традиции18.
В более глубоко разработанной системе для описания эпоса Х. Ясон19 основной единицей описания выступает Epic Content Type20. Элементарные эпические сюжеты21 (далее ЭЭС. — Н. П.) (их всего 14) группируются по трем категориям: «Формы боя», «Конфликты», «Брачные коллизии». Здесь нас интересует третий фрагмент данной системы, а именно «Брачные коллизии» и все элементарные сюжеты, входящие в этот фрагмент. «Героическое сватовство», если рассматривать парадигматическую составляющую указателя, является лишь одним из элементов (в сюжет эпического текста могут входить и другие элементы, например формы боя и т. д.). Однако Х. Ясон предлагает не только парадигматическую классификацию элементарных сюжетов, но и описывает их синтагматическую структуру, ориентируясь, в основном, на модель В.Я. Проппа. Структура состоит из «сегментов эпического повествования» (Epic Narrative Segments). Такая последовательность, как и последовательность функций В.Я. Проппа, жестко задана, но совершенно не обязательно, чтобы в тексте присутствовали все ее элементы. В свою очередь, существуют варианты реализации каждого элемента. Единицы самого подробного уровня классификации обозначены буквами и выстроены в синтагматические цепочки. Для разных сюжетов предлагается специальные наборы ролей. Аппа-
рат элементарных сюжетов Х. Ясон позволяет классифицировать тексты, выделяя целые группы в зависимости от того, какие элементарные сюжеты в них присутствуют.
Суммируя результаты исследователей, можно сказать, что основой для выделения типа произведения, конфликтов и основных этапов эпического действия являются сюжетообразующие содержательные элементы. Однако в одной эпической песне могут располагаться тематически разнородные группы мотивов. В пределах одного текста они могут объединяться как фигурой главного героя22 — так называемый «биографический» принцип контаминации23, — так и тематической схожестью коллизий. Очевидно, существуют некоторые константы, которые повторяются из былины в былину и тем самым создают впечатление среди исследователей некоторой общности, такой, что тексты, включающие эти элементы, можно объединить в сюжетный тип. Действительно, если использовать термин «элементарный сюжет» (в данном случае — эпический), то речь при этом идет лишь о сегменте эпического текста, «сцементированном» одним конфликтом.
Строго говоря, следует отделять стержневые мотивы (ядерные для ЭЭС — иноземный герой сватается к «нашей» принцессе; герой похищает девушку, которая предает его сопернику-претенденту во время боя; возвращаясь домой, муж попадает на свадьбу своей жены) и расширяющие (факультативные для ЭЭС). Если конфигурации расширяющих элементов обязательно присутствуют в сюжете, то это говорит о его матримониальной топике (сватовство героя — зооморфная жена — похищение жены соперником — наказанная жена; герой-сват — женитьба на девушке-богатырке — состязание с ней в меткости и пр.). Выделение таких звеньев позволяет говорить не о так называемых «испорченных» сюжетах, а лишь о наличии в сюжете только одного или двух содержательных компонентов — ЭЭС24.
Следующая группа элементов входит в былины других сюжетных типов. Это одиночные (редко двойные) дополняющие и орнаментальные мотивы (девушка пытается сбросить в погреб богатыря с помощью опрокидывающейся кровати; героя соблазняет жена старшего богатыря). Или в сюжете «Ставра Годинови-ча» — переодетая жена героя сватается к дочери эпического князя). Эти сюжетные звенья можно отнести к матримониальной тематике с некоторой долей условности, они имеют другую функцию: в первом случае это застава, которую преодолевает Илья Муромец, во втором — это мотивирующий встречу двух богатырей эпизод и получение силы Ильей, в третьем — вызволение мужа женой.
Однотипные ЭЭС входят как внутренне замкнутые образования в эпические биографии разных героев русского эпоса.
Довольно «прозрачные», т. е. ясно различимые в былинном тексте эпизоды воинской и матримониальной тематики побуждают к составлению указателя данных элементов. Попытки такого рода предпринимались не раз (см. выше) — это естественная часть научной работы при описании фольклорной (в данном случае эпической) традиции как национального, так и регионального уровней.
Сначала определим, какой набор сюжетных ролей характерен для былин о брачных коллизиях героя.
Эпический владыка (Владимир), герой (богатырь), невеста/жена25, помощник/спаситель (родственники героя по женской линии, товарищи, конь, собака, птица, сверхъестественное существо), противник/соперник.
На втором этапе необходимо определить доминантные мотивы, из которых складываются ЭЭС: 1. Герой сватает невесту для феодала; 2. Герой сватает невесту для себя; 3. Иноземный герой сватается к племяннице феодала; 4. Невеста самопросватывается; 5. Герой женится на девушке-богатырке, предварительно победив ее; 6. Герой спускается в могилу к умершей жене-колдунье; 7. Похищенная героем девушка/жена предает его сопернику во время боя; 8. Герой находит похищенную жену, которая предает его сопернику; 9. Герой, возвращаясь домой, попадает на свадьбу своей жены; 10. Жена освобождает плененного мужа; 11. Герой возвращает из плена сестру и предотвращает инцест; 12. Отвергнутая княгиня подкладывает герою княжескую чашу, обвиняя его в воровстве; 13. Герой вступает в любовную связь с поленицей26.
Итак, предварительно выделяются сюжетные типы: сватовство, которое, в конечном счете, ведет к браку (1 — 4)27; разрушенный брак (5 — 8); разрушенный и восстановленный брак (9 — 10); предотвращенный инцест (11); любовные коллизии (12 — 13)28.
Данная структура не детализирована и предполагает лишь мета-текстовые формулировки ЭЭС с распределением последних по сюжетным типам в разделе указателя «матримониальные коллизии». Сюжетные типы составлены на основании общности конфликтов и обязательных в данных ЭЭС персонажей: сватовство (герой (его окружение) — невеста — феодал (его окружение)); разрушенный брак (герой — зооморфная жена / поленица / колдунья / жена-предательница — соперник); разрушенный и восстановленный брак (герой — жена / жена-помощница — ложный герой); предотвращенный инцест (герой — сестра — антагонист); любовные коллизии (герой — жена другого богатыря или феодала / поленица).
Если говорить о женских персонажах, то невеста в русском эпосе чаще всего — из «иного» мира: либо колдунья, дочь морского царя, имеет зооморфный облик, либо поленица. Данный факт связывает былины со сказкой, с одной стороны, и архаическим эпосом — с другой.
Проделанный анализ будто бы позволяет произвести реконструкцию исходного текста былин с матримониальными коллизиями и выстроить некую инвариантную конфигурацию, складывающуюся из всех известных сюжетов о сватовстве.
Нормальное (с точки зрения «обычного права» и установившейся традиции) развитие брачных намерений со стороны героя привлекает ряд элементарных эпических сюжетов: сватовство, выполнение героем свадебных задач, увоз невесты к себе. Сюжет осложняется и развивается включением соперника-претендента: при условии, что девушка на стороне героя, богатырь побеждает соперника. Следующий микросюжет образовывается, если девушка проявляет враждебность по отношению к герою (она просватана за другого). В этом случае соперник временно побеждает героя, однако последнему на помощь приходят представители сверхъестественных сил и равновесие восстанавливается. Однако продолжение брака невозможно: жена изменила ему, и герой ее наказывает / убивает. Если девушка необычного происхождения, то в этом случае возможны два варианта развития сюжета: поленица, суженая героя проявляет свои богатырские качества, оказываясь лучше героя; герой ее убивает, увидев в ее чреве необычных сыновей, совершает самоубийство и из его крови берет начало река. Будучи зооморфной, невеста всячески пытается нанести богатырю ущерб; если это получается, то его помощники ликвидируют ущерб, жену убивают, и богатырь женится на ее сестре, помогавшей ему. Часто данный сюжет осложняется: жену похищает чужеземный соперник. Если невеста является (при всей ее зооморфности) колдуньей, наносящей ущерб богатырю, то спасает героя родственница по женской линии. Герой женится на колдунье и на правах мужа убивает ее за неверность. Если в сюжете фигурирует сестра героя, то он строится следующим образом: герой видит похитителей девушки, освобождает ее, хочет на ней жениться, узнав, что она его сестра, предотвращает инцест. Отношения между мужем и женой реализуются в сюжетах: муж на свадьбе своей жены и переодетая жена спасает мужа из плена. Любовные коллизии героя второстепенны по сравнению с матримониальными и представляют собой развернутые до ЭЭС мотивы, реализующиеся в авантюрном плане: «жена старшего богатыря соблазняет героя» и «герой имеет любовную связь с поленицей».
Кроме того, для построения полноценной структуры эпических ЭС необходимо учитывать главную оппозицию: свой У8 чужой — и ее многочисленные перекодировки (этнические, конфессиональные и пр.), активную У8 пассивную позицию героя29.
Третий этап построения структуры включает в себя более детализированный анализ каждого ЭЭС и рассмотрение включающихся в него сюжетных ситуаций, мотивов. Представим совокупность данных элементов в порядке простого перечисления. Это чудесные превращения, изменение облика для достижения цели (Добрыня принимает скомороший облик, чтобы прийти на свадебный пир обманом отнятой у него жены); предупреждения, предсказания, увещевания: «Она не будёт тебе она нонь не будёт жона, Будёт фсё ровно да как потпазушна змея!» [Григ. 414; ср.: Аст. 43]; зароки и запреты в отношении женщин (зарок лечь в могилу с мертвой женой — «Михайло Потык» иногда — «Дунай» [Рыб. 113, 116, 196; Гильф. 6, 39, 40, 52], обещание героя жениться на своей спасительнице — «Михайло Потык» [Рыб. 28, 182, 113, 189, 113, 166; Гильф. 39, 52, 150; Григ. 333], запрет хвастать женой — «Ставр Годинович», запрет выходить замуж за побратима, узнавание (герой демонстрирует искусную игру на музыкальном инструменте («Ставр», «Добрыня и Алеша»), по игре на гуслях участники пира, а порой и сама Настасья начинают догадываться, что перед ними не скоморох или калика, а Добрыня. Мотив узнавания реализуется в ситуациях, когда Добрыня подносит своей жене чашу вина с перстнем или мать узнает Добрыню по родимому знаку); этические нормы в брачных коллизиях (герой отказывается от женитьбы на княжеской племяннице, которую он освободил: «Добрыня и Змей» [Т-М 21]; герой отказывается от невесты как награды за освобождение города от врага: «Михайло Данилович» [Марк. 12]); чудесные помощники (героя спасают птицы, чудесное оружие, божья матерь, сестра, калика, странник; змей, вороны приносят живую воду; животные/птицы приносят известие о беде, произошедшей во время отлучки героя).
Сюжеты былин, которые так или иначе связанны с брачными коллизиями, распределяются, грубо говоря, на три группы: в одних брачная тематика составляет стержень, на который нанизываются остальные «резонирующие» семантические элементы («Потык», «Соловей Будимирович», «Хотен Блудович», «Женитьба князя Владимира»); другие имеют отношение к матримониальным коллизиям, но в них на равных правах «снуются» другие мотивы («Садко», «Дунай», «Козарин», «Иван Годинович»); третьи включают в свой состав брачные мотивы, но доминируют иные составляющие («Илья и Сокольник», «Илья и жена Святогора»).
Список сокращений
Аст. — Былины Севера / Записи, вступ. ст. и коммент. А.М. Астаховой. Т. 1. Мезень и Печора. М.; Л., 1938; Т. 2. Прионежье, Пинега и Поморье / Подгот. текста и коммент. А.М. Астаховой. М.; Л., 1951.
БПЗб — Былины Печоры и Зимнего берега (новые записи) / Изд. подгот. А.М. Астахова, Э.Г. Бородина-Морозова и др. М.; Л., 1961.
Гильф. — Онежские былины, записанные А.Ф. Гильфердингом летом 1871 года. Изд. 4-е. Т. 1. М.; Л., 1949. Т. 2. М.; Л., 1950. Т. 3. М.; Л., 1951.
Григ. — Архангельские былины и исторические песни, собр. А.Д. Григорьевым в 1899-1901 гг. Т. 1. М., 1904. Т. 2. Прага, 1939. Т. 3. СПб., 1910.
Марк. — Беломорские былины, записанные А. Марковым. С предисловием В.Ф. Миллера. М., 1901.
Рыб. — Песни, собранные П.Н. Рыбниковым: В 3 т. / Под ред. Б.Н. Путилова. Петрозаводск, 1990.
С-Ч — Онежские былины / Подбор былин и науч. ред. текстов Ю.М. Соколова. Подгот. текстов к печати, примеч. и словарь В.И. Чичерова. М., 1948.
СБ I, II — Былины: В 25 т. СПб.; М., 2001 (Свод рус. фольклора). Т.1, 2: Былины Печоры: Север Европейской России.
Т-М — Русские былины старой и новой записи / Под ред. Н.С. Тихонравова и В.Ф. Миллера. М., 1894.
Примечания
1 Прояснению понятия «мотив» в фольклористическом дискурсе в большей мере поспособствовала следующая книга: Мальцев Г.И. Традиционные формулы русской народной необрядовой лирики: (Исследования по эстетике устнопоэ-тического канона). Л., 1989. Наиболее полный анализ понятия «мотив» в системе гуманитарных наук представлен в книге новосибирского исследователя: Силантьев И.В. Мотив в системе художественного повествования. Проблемы теории и анализа. Новосибирск, 2001.
2 Например, см. метатекстовую формулировку эпических мотивов сватовства в: Жирмунский В.М. Эпическое творчество славянских народов и проблемы сравнительного изучения эпоса. М., 1958.
3 Мелетинский Е.М. Судьба архаических мотивов в былине // Живая старина. 1998. № 4. С. 12-13.
4 Исследование проводилось на славянском, германском и восточном материале. См.: Frings Th, Braun M. Brautwerbung. Leipzig, 1947.
5 GeiblerF. Brautwerbung in der Weltliteratur. Halle (Saale), 1955.
6 В превосходной работе В.М. Жирмунского, где преимущественно разбираются «древние типы сказаний о сватовстве, которые связывают эпос с богатырской и волшебной сказкой», наиболее полно дается библиография исследова-
ний, в которых так или иначе рассматриваются мотивы сватовства в мировых эпосах, см.: Жирмунский В.М. Указ. соч.
7 Мелетинский Е.М. Происхождение героического эпоса: Ранние формы и архаические памятники. М., 2004. С. 423-449.
8 Мелетинский Е.М. О былинных мотивах // Фольклор и народная культура. М., 2003. С. 335-351.
9 Статистический сбор данных региональных сборников показал, что на долю сюжетов, группирующихся вокруг подвигов Ильи Муромца, приходится примерно 20% от всех былин; Добрыня и Алеша фигурируют, соответственно, в 14 и 8% сюжетов, популярность остальных героев несколько ниже — на их долю приходится примерно от 1 до 5% сюжетов. Усредненные данные приводятся по сборникам онежских и печорских былин [Гильф.; СБ I, II] (далее тексты былин будут кодироваться квадратными скобками: сначала идет сокращенное название сборника, затем номер текста. При ссылке на страницу сборника после двоеточия указывается номер страницы).
10 В былину о Святогоре включен сюжет о его неверной жене [Рыб. 52, сноска]. Илья имеет сына Сокольника от поленицы, либо калачницы — данный мотив разворачивается иногда в целый сюжет; участвует в адюльтерном похождении в былине о «Святогоре и его жене» освобождает Русь от злой «королевичны», губящей богатырей [Рыб. 13]. Добрыня Никитич в былине «Добрыня и Змей» освобождает княжну: она предлагает себя в жены, герой отказывается; встречается в чистом поле с поленицей, которая или победив, или будучи побежденной, становится его женой. Антагонистом героя, желая заполучить Добрыню в мужья, становится и колдунья Маринка Кайдаловна. В былине «Неудачная женитьба Алеши» — герой имеет жену. Следовательно, жена/невеста как персонаж включается в структуру сюжетов вокруг Добрыни. Алеша Попович часто рассматривается былиной как ухажер — бабий насмешник. Его любовные приключения отражены в былине «Алеша Попович и сестра Петровичей-Збродови-чей», где герой соблазняет сестру указанных братьев и хвастает этим на пиру, после чего братья заставляют его жениться, либо он это делает сам. В другом былинном сюжете («Неудачная женитьба Алеши»), также связанном с матримониальными претензиями героя, он лжет, объявляя, что Добрыня умер, дабы жениться на его жене, «вдове» побратима.
11 В этой связи интересно замечание В.М. Жирмунского, что число сюжетов южнославянского эпоса, в которых Марко Кралевич выступает в качестве жениха различных невест, увеличивается в песнях «среднего периода»; см.: Жирмунский В.М. Указ. соч.
12 Пропп В.Я. Русский героический эпос. М., 2006. С. 88-184, 427-450.
13 См. след. работы: Габель М.О. К вопросу о технике русского былинного эпоса. Формы былинного действия // Научные записки Научно-исследовательской кафедры истории европейской культуры (Науковi записки Науково-дослщчо1 катедри ютори европ. культури). Харьков, 1927. Вып. II. С. 49-63; Форма диалога в былинах // Збiрн. на пошану ак. Д. Багашев. Харьков, 1928; Скафтымов А.П. Поэтика и генезис былин: Очерки. М.; Саратов, 1924.
14 Астафьева Л.А. Сюжет и стиль русских былин. М., 1993.
15 Там же. С. 13-73.
16 К внесюжетным элементам относятся разного рода запевы, концовки, формулы быстротекущего времени день за днем, будто дождь дождит, «лирические отступления» и «психологические зарисовки».
17 См., например: Ухов П.Д. Из наблюдений над стилем сборника Кирши Данилова // Русский фольклор: Материалы и исследования (I). М., 1956. С. 97-116; Атрибуции русских былин. М., 1970.
18 В него входят: «увоз девушки/женщины» (Иван Годинович, Потык, Царь Со-ломан едет за похищенной женой); «необыкновенная жена/женщина» («Садко», «Дунай», «Женитьба Добрыни»: Добрыня встречает богатыршу Настасью и женится на ней и Добрыня женится на Настасье — дочери Микулы Селяни-новича, Илья угадывает подложную кровать); «отношения между братом и сестрой» («Козарин» — жену Добрыни, он наезжает на них в поле и губит (в составе «Добрыня и Алеша»), «Алеша Попович освобождает свою сестру», «Братья разбойники и сестра» («Алеша и сестра Петровичей-Сбродовичей»)); «муж на свадьбе своей жены«: «Добрыня и Алеша»; «отношения между мужем и женой» («Ставер Годинович» — жена освобождает мужа из темницы, Добрыня на пиру хвалится своей женой); «отношения между молодцем и девушкой» (Добрыня и Маринка) — Русская эпическая поэзия Сибири и Дальнего Востока / Сост. Ю.И. Смирнов. Новосибирск, 1991.
19 См.: Yason H. Motif, type and genre: A manual for compilation of indices & a bibliography of indices and indexing. Helsinki, 2000. FF Communications. No. 273; также применение ею методической разработки в . Epic. Oral Martial Poetry Models and Categories. Israel Ethnographic Society, Preprint series. №. 23. Jerusalem, 2004.
20 Данный термин примерно соответствует «элементарному эпическому сюжету» и формально соотносим с дефиницией Б. Кербелите (элементарный сюжет), используемой ею для анализа повествовательных нарративов — см., к примеру, предисловие к работе Кербелите Б. Типы народных сказок. Структурно-семантическая классификация литовских народных сказок. М., 2005.
21 Наряду с этим понятием в тексте будет использоваться и более частное — «группа мотивов», которая, собственно, и составляет ЭЭС.
22 В таком случае ЭЭС располагаются в линейной временной последовательности. Приведем пример: змееборство Добрыни, в результате которого герой освобождает племянницу Владимира; герой бьется с поленицей и женится; Владимир отсылает героя за данью, в это время Владимир к его жене сватает Алешу Поповича (муж на свадьбе жены) [Григ. 52; С-Ч 271, 273]. Вероятно, это основной принцип объединения сюжетов: А.М. Астахова на материале северных записей подсчитала, что более 89% былин дают усложненное контаминацией повествование об одном герое: Астахова А.М. Указ. соч. С. 97.
23 Термин «контаминация» несколько неудобен для исследования ввиду «семантической нагруженности» и представляет собой как взаимодействие близких по значению элементов, в результате которого возникают новообра-
зования или изменение жанрового статуса одного из элементов, так и текстологический прием, соединение текстов разных редакций одного произведения (например, произведений древнерусской литературы). Термин прочно укоренился в исследовательской литературе с середины ХХ в., см., например: Там же, однако нередко применяется не совсем корректно. К примеру, петрозаводские фольклористы, подготовившие третье издание «Песен, собранных П.Н. Рыбниковым», используют дефиницию «контаминация» при анализе текста «Скопина»: «...этот текст — "контаминация" мотивов из песни о Ско-пине и былины о наезде литовцев (поляков)» [Рыб. 21. Т. 1. С. 509]. Впрочем, ни в одном из вариантов былины «Наезд литовцев» поляки не упоминаются. Таким образом, при использовании термина «контаминация» надо разграничивать ее виды: жанровую (использование разных жанров фольклора в одном тексте); сюжетную (соединение нескольких эпических сюжетов в один текст); мотивную (сопряжение мотивов из разных сюжетов в один текст) и т.п.
24 [БПЗб 26] — «Дунай-сват». Былина «представляет законченную былину, содержащую первую часть сюжета о Дунае — добывание невесты для князя Владимира. Вторая часть — "женитьба Дуная" — опущена» [БПЗб. С. 534-535].
25«Возможной» женой может быть и сестра героя — «Михайло Козарин».
26 Данный ЭЭС варьирует: поленица может быть представительницей «чужого» этноса (былина «Илья и Сокольник» из мотива) или женой «старшего» богатыря («Илья и Святогор»).
27 Логика развития сюжета предполагает как удачный, так и неудачный исход — в связи с этим и не указывается финал ЭЭС. Кроме того, данный ЭЭС требует более детальной разработки, так как четко выделяются сюжетные оппозиции: сватовство героя приводит к браку У8 самопросватывание невесты приводит к отказу от брака (герой отказывается от женитьбы на колдунье, которая вследствие этого превращает богатыря в животное) и пр.
28 Строго говоря, любовные приключения героя не являются в чистом виде брачными отношениями, однако возможность таковых предполагает построение текста.
29 Ввиду большого объема информации подобный анализ в рамках данной статьи не может быть представлен. Тем не менее отметим две тенденции в сюжетах с брачными коллизиями: героическая — завоевание, увоз от родителей, где герой — активное лицо, и сказочно-авантюрная, в которой герой — пассивный резонатор: встреча с девушкой случайна, далее могут следовать колдовство, превращения и опять герой может жениться или отказаться от женитьбы («Глеб Володьевич», «Добрыня и Маринка»). Если герой женится, то следуют новые приключения, оканчивающиеся как положительным, так и отрицательным исходом. При его отказе от женитьбы следует борьба с волшебницей и освобождение от ее чар с помощью чудесного помощника.
