CC BY
131
Визир П. И., Урсул А. Д. Диалектика определенности и неопределенности. Кишинев, 1976.
Власенко Н. А. Коллизионные нормы в советском праве. Иркутск, 1984.
Власенко Н. А. Разумность и право: связь явлений и пути исследования // Журнал российского права. 2011. № 11.
Власенко Н. А. Язык права. Иркутск, 1997.
Гегель. Сочинения. Т. 5. М., 1974.
Ермакова К. П. Пределы судебного усмотрения: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010.
Залоило М. В. Понятие и формы конкретизации юридических норм: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2011.
Калашникова Э. Л. Неопределенность налоговой правовой обязанности: финансово-правовой аспект. М., 2008.
Кожевникова О. А. Неопределенность содержания правовых норм института государственной регистрации юридических лиц может привести к нарушению конституционных принципов равенства и верховенства закона // Право и образование. 2008. № 12.
Материалисты Древней Греции. М., 1955.
Михайлова Э. Н., Чанышев А. Н. Ионийская философия. М., 1966.
Платон. Кратил. Ч. 5. М., 1979.
Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. М., 1998.
Табачкова Е. В. Философы. М., 2002.
Теория государства и права / под ред. А. С. Пиголкина. М., 2005.
Тихомиров Ю. А. Правовое регулирование: теория и практика. М., 2010.
Философский энциклопедический словарь. М., 1983.
Черданцев А. Ф. Правовое регулирование и конкретизация права // Применение советского права: сб. ст. Свердловск, 1974.
Шмелева Г. Г. Конкретизация юридических норм в правовом регулировании. Львов, 1988.
Яни П. С. Неопределенность уголовно-правового регулирования отношений в сфере экономики: действительная и мнимая // Вестник МГУ Серия: Право. 2012. № 2.
Метод финансового права: спецификации*
КАЗАНЦЕВ Николай Михайлович,
руководитель Центра экономико-правовых проблем государственного и муниципального управления ИЗиСП, доктор юридических наук, профессор
Правила финансовой свободы.
Предмет науки и практики финансового права — это правила свободы реализации ценности прав собственности. Вводимое нами понятие правил свободы трояко.
Первая группа — это правила свободы одного лица не нарушать свободу другого, она выражает пред-
* См. также: Казанцев Н. М. Метод финансового права: переосмысление // Журнал российского права. 2012. № 6. С. 47— 59; Он же. Метод финансового права: генезис // Журнал российского права. 2012. № 9. С. 38—49.
мет всей правовой науки. Трудным вопросом открытия и закрепления этих правил законами являются правила свободы публичных лиц нарушать или не нарушать, ограничивать или нет свободу частных лиц, особенно базовую, для финансового права — свободу финансовой оценки. Основанием для правил свободы публичных лиц ограничивать свободу частных лиц могут быть лишь цели противодействия нарушениям свободы одних лиц другими, частными или публичными лицами. В целях предотвращения неосновательного ограничения свободы частных лиц необходимы правила свободы, предусматривающие ограничение свободы публичных лиц, в том числе их свободы оперирования с финансовыми ценностями. Возможность причинения финансового вреда публичным финансам посред-
ством оперирования на финансовых рынках частными лицами влечет необходимость правил ограничения свободы частных лиц в отношении частных же финансов, поскольку операции с ними могут стать причиной умаления национального богатства, как, впрочем, и деяния лиц публичных. Возникающая неизбежно рефлексия смыслов в правилах свободы ограничивать свободу публичных лиц, чтобы противодействовать ограничению ими свободы частных и иных публичных же лиц, наряду с обратной рефлексией правил свободы по ограничению прав частных лиц в целях защиты национального богатства, состоящего в частных и публичных владениях, влечет бесконечности: во-первых, познания таких правил, во-вторых, развития самой правовой науки, и, в-третьих, бесконечность развития самого права как практикуемых правил свободы. Эти бесконечности исторически всегда ограничены действующими правилами свободы второй и третьей групп.
Вторая группа — это правила, при которых свободное обращение одного финансового инструмента не влечет обесценения другого. Эта группа не менее сложна для открытия и закрепления законами, чем первая, особенно это касается вопроса о соотношении основных и производных финансовых инструментов. Открытым остается вопрос о том, допустимо ли проведение таких операций с базовыми финансовыми инструментами или иными базовыми активами, которые влекут падение цены производных инструментов, и допустимы ли такие операции посредством осуществления производных инструментов, которые влекут обесценение основных финансовых инструментов, в частности денег. Сложность в том, что сама постановка вопроса о допустимости каких-либо операций с финансами есть вопрос о правилах ограничения свободы, причем о таких, которые ограничивают свободу одних лиц, защищая свобо-
ду других, владеющих правами на тот инструмент, который может подвергнуться большему или меньшему обесценению.
Вопросы о правосообразности или справедливости правил свободы ограничивать свободу осуществления прав одних лиц, защищая права других, ограничивать свободу осуществления одних финансовых инструментов, защищая от обесценения другие, логически неразрешимы. Они могут получать лишь ограниченные в своей справедливости, а потому и по сроку действия законодательные решения о нормах, устанавливающих правила свободы. Ограниченность сроков действия норм и защищаемых субъектного и инструментального составов здесь важны, поскольку изменения политической, экономической ситуаций требуют законодательных корректив, которые открывают дополнительные пути развития некоторым из интересов и финансовым инструментам.
Третья группа правил свободы образует критерии для применения или изменения правил свободы первой и второй групп.
Суть этих правил — в защите от обесценения национального богатства, размещенного или распределенного по частным, публичным и общественным достояниям1, которое начинает или может происходить вследствие осуществления ценности какого-либо из финансовых инструментов как ликвидных мерных прав собственности, полномочий органов публичной власти или правомочий частных корпоративных лиц. Априорная оценка ценовых последствий для национального богатства в целом или составляющих его частей от реализации какого-либо финансового инструмента весьма затруднительна. Поэтому охранитель-
1 Под общественным достоянием здесь и далее понимаются права собственности, не зарегистрированные в качестве прав какого-либо определенного лица, физического или юридического.
ная функция финансового права по отношению к ценности каких-либо прав собственности не может быть исполняема каким-либо односторонним деянием какого-либо публичного или частного субъекта. Причем данное «не может быть» существенно во всех своих смыслах: не может быть невыполнима, неправомерна и безрезультатна. Одностороннее закрепление государством цены на какой-либо актив рано или поздно повлечет его обесценение на финансовых и иных рынках. Одновременно на уровень ценового значения прав собственности в большей или меньшей степени могут повлиять многие различные частные и публичные субъекты. В этом демократизм рынка, на нем не бывает законного авторитаризма.
Тем не менее в финансовом праве есть задачи, которые решаются односторонними действиями законодателя, иными органами государства, в том числе и общественными организациями, находящимися вне системы исполнительной власти, а также пруденциальным регулированием участников финансовых рынков и отношений. Односторонними действиями выполняют функции по созданию и развитию институтов финансового права. Фундаментальной проблемой науки и наукореализую-щей практики является вопрос о достаточности и недостаточности такого регулирования каких-либо финансовых правовых отношений.
Приведенное определение объ-емлет собой как науку финансового права, так и науку о финансах. Акцентирует внимание на исследовании форм и методов регулирования правил свободы оперирования финансовыми ценностями, т. е. ценностями ликвидных мерных прав собственности, финансоправовая2 нау-
2 На наш взгляд, термин «финансопра-вовой» точнее, нежели «финансово-правовой», поскольку в дефисном написании не усматривается полный синтез смысла в единое подлежащее и речь идет о некоей нау-
ка. Финансовое право как регулятор общественных отношений призвано быть средством сохранения ценности прав собственности, в том числе мерных ликвидных прав собственности, т. е. денег в ходе их финансового оборота. Так, финансовое право служит сохранению и преумножению ценности национального богатства в его частных, публичных и общественных достояниях.
Сущность финансового права, по нашему мнению3, состоит в праве ценности4 прав собственности: во-первых, как праве ликвидной ценности любой собственности, т. е. праве на неумаление ценности и праве на возрастание и преумножение ценности национального богатства и образующих его частных, публичных и общественных достояний; во-вторых, как общем праве граждан и государства, т. е. праве, соединяющем собой публичное право как право суверенитета и частное право как право свободы и являющемся для этих двух отраслей права третьей отраслью права; в-третьих, как праве на общую правомерную обеспеченность ликвидностью граждан, юридических лиц и публичных властей и служб государства. Это не означает невозможности возникновения временных нехваток ликвидности, выражающихся в колебаниях рыночных курсов валют, акций, иных финансовых инструментов, но выражает обязанности государства предотвращать и ликвидировать такую ситуацию.
Финансовая наука занимается исследованием видов и способов операций осуществления (в вышеопреде-
ке, которая атрибутируется и финансами, и правом. В результате финансовое право не постулируется как единая наука. Далее в статье мы используем термин «финансо-правовая».
3 См.: Казанцев Н. М. Институты финансового права // Журнал российского права. 2005. № 9. С. 99.
4 Казанцев Н. М. Принцип юрисдикции в развитии догматики финансового права // Журнал российского права. 2009. № 5. С. 7.
ленном смысле) названных ценностей как таковых.
Общество знания «вырастает» из рамок индустриального и постиндустриального общества: наука перестает апологетировать произвольные решения лиц публичной власти, политические или экономические, правовые или финансовые, изданные в очевидных частно-корпоративных интересах. Наука достигает такой степени конкретности развития, что ее исследования правовой практики приобретают характер надзора. Между наукой и практикой возникают иного рода отношения, их уместно назвать отношениями «знаньеосуществления». В результате в глобальном соревновании обществ лидируют те государства и нации, в которых совершается больше открытий, осуществляемых с большей эффективностью. Для вводимого здесь понятия осуществления научного открытия свойственны те же самые субъекции, что и для осуществления финансового инструмента, которые перечислены ранее. Следовательно, под осуществлением научных открытий, иначе «знаньеосуществлением», понимаются операции по созданию, эмиссии (тиражированию), обращению, распределению, накоплению, страхованию, реализации, использованию, преумножению и деривации научных открытий как базовых активов для образования производных финансовых инструментов. Общество знания превосходит постиндустриальное степенью осознания и способностью создания высших форм эффективности реализации научных достижений. Для финансового права важна обнаруживающаяся аналогия между знаниями и финансами. Совпадение операций осуществления каждой из этих реалий не случайно. Как одно и то же знание может быть осуществляемо с экономической выгодой в разных инструментально-технологических формах, так и под одни и те же реальные ценности может быть
выпущено несколько различных финансовых инструментов, осуществляемых с выгодой. Это следствие — свойство метода финансово-правового конструирования каждого финансового инструмента как воплощения определенного си-стемотехнического5 знания.
Во времена К. Маркса знание о цикличности экономических и финансовых кризисов не могли использовать для перераспределения национальных богатств между странами, но сегодня кризисы стали финансовыми инструментами новейшего типа6, производящими перетекание финансовых капиталов из стран низшего модуса развития права, демократии, особенно финансового права в страны более развитых и гибких правовых форм, осуществляя тем самым новую высшую справедливость — справедливость развития. Продолжающийся финансовый кризис идентифицирует типы обществ по стратам развития законодательства как инструмента более или менее полного осуществления частного, публичного и финансового права. Ранее мы обосновали идею о том, что финансовое право не помещается в рамки ни публичного, ни частного права, но, присутствуя в каждом из них, является самостоятельной отраслью, устанавливающей между ними отношения взаимного осуществления посредством финансов, без которых ни одно из двух не могло бы быть реализуемо и применяемо.
Гражданско-правовые договоры нельзя заключить и исполнить без использования финансовой меры для обращающихся согласно договорам ценностей, без меры, устанавливающей соответствие и соизмеряющей представленные на рынке пра-
5 Системотехника — наука о конструировании сложных систем (см.: Справочник по системотехнике / пер. с англ.; под ред. Р. Ма-кола, В. М. Шилейко. М., 1970. С. 688).
6 См.: Казанцев Н. М. Введение // Право и финансовый контроль / под ред. Н. М. Казанцева, Е. И. Ивановой. М., 2009. С. 15.
ва собственности на разнокачественные товары и услуги, т. е. без мерных прав собственности высшей ликвидности из всех позиционированных на рынке благ. Товары и услуги на рынке являются благами не потому, что они сами по себе полезные вещи, а потому, что они могут быть присвоены, отчуждены, использованы на основании договора. В этой полезности кроится их объектность для гражданского права. Но если бы блага присваивались без учета меры их ценности, то каждый бы стремился к неограниченному присвоению благ, и вместо рынка благ была бы война всех против всех за присвоение благ одному себе. Коммунистическая идея «каждому по потребностям» была бы лозунгом этой войны. У самих благ не было бы ценности, а ценностью обладала бы лишь сила. Так идея самодержавия достигла в России своего предельного выражения и осуществления в период вла-стительства компартии и реализовала духовные ценности державного права в высшей степени и форме.
В нормальном многопартийном обществе и государстве вместо войны предлагается рыночная мера ценности. Здесь вступает финансовое право, создающее для рынка меру ценности субъективных прав собственности — деньги и другие финансовые инструменты. Возникает рынок благ, образуемый конкуренциями предложений о продаже прав владения ими и спросов на покупку прав собственности на них. Конкурентные отношения разрешаются лицами, посредничающими в обмене с суммами универсально ликвидных субъективных мерных прав собственности, состоящими в достоянии пришедших на рынок субъектов, приобретающих товары через покупку прав собственности на них.
Метод мерной денежной номинации. Выпуск государством денежной наличности является реализацией права на эмиссию ликвидных мерных знаковых средств оценки, обмена, обращения, накопления и преумноже-
ния прав собственности. Здесь проявляется значение метода права для самого права. Если право создает форму для реальных действий, отношений и состояний людей, то метод права создает форму для самого права. Форму для права денежной эмиссии создает метод финансового права, который правильнее назвать методом мерной денежной номинации. Этот метод управления циркуляцией денежной наличности применим при определении объемов необходимой эмиссии и разработке формы, средств защиты банкнот и монет, их печати, чеканки, введения в обращение, контроля подлинности, а также при изъятии их из обращения и утилизации. Нет малозначимых процедур, все должны быть исчерпывающе урегулированы законом. Известна недавняя афера китайских фальшивомонетчиков (2011 г.), которые приобретали у германского правительства изношенные монеты евро, предусмотренные для утилизации, восстанавливали их и ввозили обратно в Европу.
Различаются методы мерной денежной номинации государственных и частных знаков финансовой ценности.
Появились выпускаемые на основе частных золотых, платиновых, бриллиантовых, а также нанопорош-ковых металлических вкладов частные электронные деньги как мерные платежные средства для межкорпоративных транснациональных отношений, для эмиссии банковских гарантий и проч. Всеобщее значение приобрели выпускаемые на основе национальных валют электронные банковские деньги в виде банковских счетов. Финансовые деривативы стали кредитным инструментом большего значения и эффективности, нежели банковские займы. Произошли демонополизация и отделение прав ценности от прав собственности как прав владения знаками ценности (деньгами) от прав собственности на ценности, отделение прав на обращающиеся документы на ценность прав собственности и права
дохода от прав ценности этих прав собственности. Ценность прав собственности перестала всецело зависеть от соотношения спроса и предложения этих прав на рынке, установились зависимости ценности этих прав не только от доходности их, но и от ликвидности прав на доход от этих прав собственности, а также от ликвидности прав ценности этих прав собственности на финансовых рынках. Следствием отделения прав ценности от прав собственности стала ситуация, когда субъект, обладающий правами ценности, может своими действиями повлечь изменение ценности прав собственности других лиц в свою пользу или в пользу третьих лиц. Ценность прав собственности стала зависеть не только от конъюнктуры рынка, но и от личностных характеристик владельца этих прав.
Отделение ценности от собственности привело к образованию самостоятельной, относительно не зависящей от ценности обозначенных ими прав, ценности знаков стоимости (ценности) ликвидных прав — денег, ценных бумаг, иных финансовых инструментов. Закончилась первая ступень подчинения финансовому капиталу промышленного на национальных рынках. Совершается вторая ступень этого подчинения — на глобальных рынках. Она во многом проявляется в финансово-экономической игре ценностями посредством права между США и Китаем. Навяжет ли США Китаю влияние своего финансового права, в частности смогут ли США сделать очередной раз трансфер инфляции и иных негативных тенденций в другую страну со своих финансовых рынков, как это уже имеет место в отношении остальных стран посредственного развития, или нет. Полагаем, что да, поскольку дело еще в востребованности валюты в качестве мировых денег как неинфляционном факторе, здесь превосходство стран цивилизации над странами державного права, к каковым относится и
Китай. Столкновение стран цивилизации и державности еще предстоит, и поначалу оно будет в сфере финансов. Исход зависит от соотношения уровня развития финансового права в конкурирующих и противоборствующих странах и частях человечества. Но большинство стран державного права из-за низкой ин-новационности пионерных достижений и эффективности экономик для внутренних субъектов массового потребителя уже находится в финансовой корпоративной зависимости от стран цивилизации.
Инфляция не только отражает соотношение товарных и денежных ценностей на национальном рынке, как это было в XIX и XX вв. Сегодня объективно инфляция отражает степень отставания научно-инновационного развития по нововведениям собственных пионерных разработок в промышленность и экономику «инфляцной страны» (введем такой неологизм) в целом от стран-лидеров. Такое отставание научно-инновационного развития — это не первичное, а вторичное явление, это результат отставания самого права как прав свободы и правил свободы. По сути, инфляция в экономике — инфляция национально-узаконенных форм свободы, иначе — экономическое выражение отставания и отсталости права и правил свободы. Поэтому наблюдается явление, которое можно назвать инфляционно-правовым парадоксом. Россия не может выбраться из инфляции, а в США инфляция, несмотря на ежегодный дефицит бюджета, который на протяжении уже 50 лет в среднем составляет 20%, так и не достигает серьезных значений. Инфляция прав и правил свободы влечет инфляцию прав собственности, а вслед за ней и национальной валюты. В дефляционно-инфляционном состязании США и Китая соизмеряется не соотношение потенциалов (как принято говорить в России) научно-промышленного развития, а «актуалов» этого развития. Введем это понятие
в оборот, обозначая им достижения науки, реализованные в национальном доходе текущего года и реализуемые в промышленных нововведениях настоящего. Пресловутый научно-технический потенциал — величина мистическая, он был нужен для самооправдания развитого социализма в советских деревнях с их средневековым бытом.
Актуализацию научных достижений совершает экономика, но предоставляет ей такую возможность финансовое право, которое, по сути, является правом и механизмом производства затрат в счет будущего, точнее, экономически интенсифицируемого будущего, оцениваемого по мере признания и реализации ценности титулов прав настоящего. Также финансовое право создает возможность финансировать те сферы, которые дают экономический эффект, лишь находясь на стадии определенного совершенства, но достигают эту стадию развития лишь вне рыночных отношений. Как человек не может стать взрослым сразу после рождения, дееспособным и рыноч-но-производительным лицом, так и многие истинно человеческие сферы деятельности не могут без длительных периодов своего формирования, становления, развития стать рыноч-но-эффективными производительными системами. Таковы здравоохранение, культура, наука, право и государство, экономика и сам рынок как институт.
Метод финансовых инструментов. Вопрос о том, как регулировать, устанавливать права на ценность прав собственности, решается финансовым правом посредством метода финансовых инструментов. Финансовые инструменты — это различные договорные формы приобретения (продажи), выражения, регулирования, установления переменности субъекта прав ценности в виде предусмотренных сроком наступления прав, возникновения обязательств (покупки, продажи прав собственности) по фикси-
рованным ценам, соответственно, продажи, покупки. Среди десятков тысяч различных производных финансовых инструментов особое место занимают те, которые регулируют наступление финансовых обязанностей, возникновение финансовых прав в зависимости от состояния рыночной конъюнктуры без связи с пожеланиями сторон финансового договора и должностных лиц государства, своповые соглашения. Замечательной особенностью метода финансовых инструментов является его рефлексивность, т. е. правовая и фактическая возможность создавать новые производные финансовые инструменты, для которых базовыми активами выступают действующие финансовые деривативы. Это порождает невиданную многомерность рыночных финансовых отношений, от которой можно ожидать как финансовых и экономических кризисов новых типов, так и выхода экономик на новые уровни развития.
В этой сфере финансовое право настолько тесно взаимодействует с гражданским, что провести между ними границу весьма затруднительно. Дело в том, что метод финансовых инструментов является методом не только финансового, но и гражданского права. Если финансовые инструменты защищают права ценности прав собственности, то, следовательно, они защищают и права собственности, представляя их на рынках.
Бумажные деньги были первым финансовым инструментом, который интенсифицировал систематический гражданский оборот, создал конкурентные рынки, значительно повысил ценность вещных прав собственности, расширив возможности их обращения, присвоения, преумножения и формы потребления. Говорить об установлении прав на ценность прав собственности стало возможным по мере развития страхования, опционов, производных финансовых инструментов. Как бы это ни казалось парадоксальным, но
возникли права второго порядка — права на ценность прав собственности (права собственности — перво-порядковые права). Осуществление этих прав сопровождается риском их нарушения. Это не может быть аргументом против признания прав ценности прав собственности как нового понятия о том явлении, которое всегда имело место в каждом национальном богатстве и основанных на нем хозяйствах, экономике, обществе и государстве не только в финансовом праве, но и в праве как таковом. Риску нарушения подвержены практически все права, в том числе и права человека, несмотря на их исключительную защиту нормами Конституции РФ, что еще не означает защиту правоприменительной практикой. Неразвитая защита прав покупателей опционов — это не основание для отрицания таких прав, а лишь свидетельство неразвитости российского правового строя.
Метод рыночного позиционирования. На рынке позиционируются самые различные товары: от предметов потребительского спроса до финансовых инструментов, банковских продуктов и права на них; рынком соизмеряется и регулируется их ценность относительно денег как субъективных ликвидных мерных прав ценности и относительно друг друга.
Но рыночное позиционирование товаров, в том числе и финансовых инструментов, не только соизмеряет между собой ликвидные ценности тех прав, которые стоят за этими товарами. Рыночное позиционирование финансовых инструментов, особенно производных, влечет подведение прав и обязанностей сторон договора каждого из таких инструментов под регулирование рынком. Колебания рыночной конъюнктуры и оценки базового актива, например для свопа, влекут для каждой из сторон то наделение правами получить, то вменение обязанностей выплатить денежные средства или произвести иное, предусмотренное своповым договором, встречное предоставле-
ние. Так возникает исторически новая для человечества ситуация, когда наделение правами или обременение обязанностями совершается не действиями каких-либо субъектов права, будь то власть или партнер по договору, а самим рынком. Рынок обретает институциональную субъектность в правовом регулировании. Соизмеряя числовой мерой ценность прав, рыночное позиционирование производит их конкурирование, ранжирование, взаимосоотнесение, соподчинение и тем самым регулирование. Поэтому рыночное позиционирование образует отличный от законодательного особый первичный метод финансоправового регулирования. Его применение открывает последовательность методов и форм, образующих в целом обратную связь последствий финансо-правовых действий, отношений, состояний с их процедурами и субъектами права, осуществившими их. В случаях возникновения негативных последствий для ценностей состава частных, общественных, публичных достояний, национального богатства в составе методов, осуществляющих обратную связь финан-соправового регулирования, применяются общеправовые методы реализации смысла и значения модальных операторов — императивный и диспозитивный методы законодательного регулирования публичных и частных финансов, а также иных отношений, связанных с конкретными формами финансоправовых отношений: от конституционно-правовых, административных до гражданских и отношений уголовной ответственности.
Обратим внимание, что обратная связь последствий финансовых деяний с самими деяниями и правовым положением лиц, их совершивших, должна быть предусмотрена регулирующими нормами и осуществлена практически, причем как так называемая положительная обратная связь для позитивных последствий (имеющих вид законной при-
были, дохода) или как так называемая отрицательная обратная связь (в форме мер финансовой, гражданской, административной и уголовной ответственности) — для отрицательных последствий (имеющих вид убытков, обесценения или незаконного обогащения).
Предлагаемый впервые нами в составе методов финансового права метод рыночного позиционирования, являясь одновременно методом исследования в науке финансового права и методом финансоправового регулирования ценности, ликвидности и полезности прав собственности, а также финансовых и иных обращающихся прав, образует специфический для финансового права и свойственный исключительно ему метод науки и финансоправо-вой практики.
Товар, позиционируемый на рынке и непокупаемый какое-то время, теряет в цене, но может начать дорожать, как только на него появится спрос, при этом сам товар никак не изменит своих свойств. Это явление указывает на то, что на рынке позиционируется, продается и покупается вовсе не товар в виде вещи, а товар в виде прав собственности на эту вещь. Ценность прав собственности зависит в том числе и от спроса на них, который, в частности, «произрастает» из их полезности для создания новых ликвидных прав собственности и получения прибыли. Права собственности тем дороже, чем выше на них спрос и ниже их предложение. Ценность прав собственности, конечно, зависит не только от рыночной ситуации, но и от предмета этих прав (насколько он полезен для создания новых ликвидных прав собственности), а также и от прав ценности этих ликвидных прав собственности. Гражданское право регулирует и защищает права собственности, но оно, как правило, за исключением отдельных случаев, не может ни регулировать, ни защищать ценность этих прав собственности. Конечно, ценность прав собственности, пози-
ционированных на рынке, не может регулировать государство непосредственно правовыми актами, кроме тех, на которые у него монопольные права на рыночное позиционирование или применение для производства новых прав собственности. Рыночное позиционирование, являясь методом финансового права, регулирует их. Например, валютные интервенции Банка России — одно из основных средств регулирования курса рубля как национальной российской валюты.
Метод рыночного позиционирования и предшествующий ему по процедуре применения метода финансового права метод финансовых инструментов ввергают читателя в парадокс. Ведь постулируются такие составляющие права, в данном случае финансового, которые не могут регулироваться государством и его органами законодательной и исполнительной власти. Отчасти они регулируются нацией — через национальный рынок, отчасти — глобальным рынком и, следовательно, всем человеческим сообществом. Тем самым у наций, лидирующих в экономическом развитии и на финансовых рынках, совершается финансово-правовая эволюция. Право возвышается над законодательством, нация — над государством. Народы, которые вследствие своего недостаточного экономического развития вынуждены отгораживаться от глобального финансового рынка «забором» государства, оказываются всецело во власти усмотрения законодателя и правительства, во власти державного права, подвержены инволюции.
Публичное право создает возможность власти, но еще не саму власть. Реальность власти обретается через финансовое право, которое не только доставляет метод рыночной оценки благам, произведенным каждым товаропроизводителем, но и начисляет ему конкретную величину налоговых обязанностей как суммы мерных прав собственности, принадле-
жащих власти вследствие ее участия в защите прав и процессов создания и извлечения пользы от прав собственности на каждое произведенное или используемое имущество. Защита права собственности нечто большее, чем просто охрана объектов владения, тем более что государство защищает не просто права собственности, но и мерную ценность прав собственности через ценность мерила такой ценности прав, защищает ценность национальной валюты и финансовое право.
Российская правовая доктрина до сих пор не может провести очевидного разграничения между правом и законом, jus и lex. Определения права через нормы законодательства, а законодательства через нормативные правовые акты, состоящие из тех же норм, нарушает знаменитый принцип бритвы Оккама, идущий из Средних веков, поскольку вводит право как дубликат понятия законодательства, т. е. как лишнее понятие, вырезаемое этой бритвой. Право, не возвысившееся над законодательством, указывает на его державный характер, оно еще не стало национальным правом, как и граждане, им связанные, еще не образовали нацию.
Вернемся к инфляционно-правовому парадоксу. Отечественной финансовой науке непонятно, почему, несмотря на 20-летнюю политику ограничения денежной эмиссии и стерилизации государственных доходов, рубль неизменно пребывает в тяжелой инфляции, препятствующей промышленному и научному развитию, а доллар, который эмитируется сверх каких-либо соотношений с реальными национальными активами, инфляции не подвержен. Ответ прост: утверждая свою авторскую ответственность за него, обратим внимание, что «знаньена-полненность» доллара (предложим такой неологизм), функционирующего в том числе в транснациональных компаниях США по всему миру, значительно превосходит «знанье-наполненность» рубля.
Вводить понятие «знаньенапол-ненность»7 национальной валюты целесообразно по той причине, что деньги по своей природе — это «представители» реального национального богатства8, к каковому относятся и нематериальные активы, являющиеся юридически регистрируемой частью знаний.
Превосходство по критерию «знаньенаполненности» доллара над рублем — это превосходство прежде всего в сфере общественных, гуманитарных и экономических наук, лидера науки и технологии над эпигоном, пионерной науки открытий и их приложений над наукой выученной, но не открытой, а если открытой, то не применяющейся в производственно-технологической и экономической практике. Имеются в виду те знания, которые вовлечены в индустриальные и иные экономические процессы, используются в целях преумножения национального богатства. Каждое новое научное открытие, реализуемое и реализованное на практике, влечет обесценение тех производственных, технологических, экономических, финансовых и политических практик, которые опираются на устарелые по сравнению с ним знания, особенно заимствованные, трансферные. Учение и институты конституционализма, современной демократии, рыночной экономики, прав человека вышли из англосаксонской мысли и практики, косвенно они противодействуют обесценению американской валюты. Финансы, в отличие от наличных денег, являются косвенными регуляторами косвенных же об-
7 Синонимом является «знаньеёмкость» валюты, их предлагается оценивать количеством патентов, зарегистрированных лицами, ведущими свои счета в этой валюте, а также объемом годового оборота (выручки) этих лиц от реализации товаров и услуг, произведенных с использованием этих патентов.
8 См., например: Энциклопедия банковского дела и финансов / под ред. Ч. Дж. Вул-фела. М., 2000. С. 799.
щественных отношений. Российская финансоправовая мысль, исходящая из догмы первичности наличных денег для финансовой системы, не имея собственного метода для познания современных финансов, развивается путем заимствования. Но заимствованное она берется осмысливать на базе прежних понятий, и, выходя за границы научного метода, впадая в эсхатологическое сознание, уже который год подряд предрекает крах американского доллара и его государства.
Конечно, «знаньенаполненность» национальной валюты стимулируется или стагнируется теми национальными институциональными правовыми формами, которые действуют в конкретной стране. В США такими институляторами-стимулятора-ми являются промышленное и иное производство, средства защиты стратегических национальных интересов и планов, армия, государственные службы и, безусловно, рынок, на котором конкурируют между собой частный и публичный секторы экономики за привлечение высококвалифицированного труда. На рынке позиционируются любые финансовые инструменты, рынком регулируется их ценность как ликвидных мерных прав. Рыночное позиционирование, сопровождаемое пруденциальным регулированием на организованных рынках, обычаями делового оборота ценных бумаг и иных инструментов на внебиржевых рынках, образует тот первичный метод финансово-правового регулирования, который дополняется в необходимых случаях и отношениях общеправовыми — императивным и диспозитивным методами законодательного регулирования публичных и частных финансов.
Названная конкуренция между частным и публичным секторами экономики вопреки российским представлениям весьма значительна, поскольку, по данным переводного авторитетного издания, в США в государственном секторе экономики трудятся около 40% всех занятых в
стране: это образование, наука, здравоохранение, социальная сфера, многообразные государственные служ-бы9. Специально надо сказать о сотнях так называемых независимых административных агентств, учреждаемых совместным актом Конгресса и Президента США как независимые от правительства учреждения, имеющие статус юридических лиц публичного права, совершающих бюджетное кредитование, проведение государственных закупок и реализацию федеральных проектов в частных корпорациях по отраслям экономики. Кредитование государством, государственные закупки по национальной контрактной системе, участие в софинансировании федеральных проектов, программ штатов влекут установление государственного финансового контроля за деятельностью частных компаний со стороны агентств как юридических лиц публичного права, контролируемых, в свою очередь, не правительством, а учрежденным законом Федеральным банком финансирования, от которого агентства получают бюджетные средства на реализацию названных целей и планирование отраслей экономики. Тем самым в деятельности современного государства обнаруживается применение соединенных посредством финансового права между собой частноправовых и публично-правовых форм и методов, как то: кредитование, заимодавче-ский и контрактный контроль и надзор, бюджетирование, планирование для решения публично-правовых задач. Имеется многообразный арсенал конкретных методов регулирования частных и публичных отношений посредством институтов финансового права и финансовых инструментов,
9 См.: Эффективность государственного управления / пер. с англ.; под общ. ред. С. А. Батчикова, С. Ю. Глазьева. М., 1998. С. 23—24 (Public productivity Handbook edited Mark Holzer. National Center for Public Productivity/ Rutgers University. Newark Campus. Marcel Dekker Inc., 1992).
синтезирующих финансовые, циви-листские и административные формы, которые целесообразно назвать финансово-институциальным и финансово-инструментальным методами. Соединение частноправовых и публично-правовых форм и методов, свойственное для системы общего права, к которой относятся США, позволяет по сравнению с одноотрас-левым правовым регулированием достигать более адресного и конкретного регулирования, получает систематическое применение в странах Европейского Союза в связи с происходящим финансовым кризисом.
Метод финансового стратегирова-ния. Финансовые инструменты, регулирующие долгосрочные инвестиции и другие стратегические экономические процессы-отношения, являются эффективным средством выполнения задачи, которую без значимых результатов на протяжении нескольких лет пытается решить Минэкономразвития России. Речь идет о создании в стране стратегического планирования. Без ее решения попытки программировать развитие страны до 2020 г. останутся несбывшимися прогнозами. Строго говоря, необходимо не стратегическое планирование как таковое, а именно стратеги-рование — практика, включающая в себя, помимо планирования, оценку эффективности стратегического плана и исполнения его.
Неоднократные проекты федерального закона о планировании (в разных вариантах и концепциях он назывался различно: о программировании, прогнозировании социально-экономического развития, о стратегическом планировании) были безуспешны. Указ Президента РФ № 536-дсп от 12 мая 2009 г. «Об основах стратегического планирования в Российской Федерации» не избежал недостатков предшествовавших законопроектов. Он не устанавливает и не может устанавливать процедуру составления и контроля реализации стратегических планов. Правовое демократическое государство с
рыночной экономикой неправомочно управлять юридическими лицами, так как это было с объектами советского управления — предприятиями. Но отечественная доктрина государственного управления по-прежнему основана на догме субъект-объектного управления, по которой лица в отношениях с государством отождествляются с вещами, это симптом державного права. Предпринятая в названном Указе привязка стратегического планирования к интересам национальной безопасности не решает проблемы. Правоохранительная деятельность в интересах национальной безопасности не может породить активное предпринимательство, тем более стратегически ориентированное. Традиционная теневая практика спецслужб по защите национальных интересов и проведению мер, направленных на обеспечение национальной безопасности, порождает в экономике теневой бизнес. Попытки принуждать по мотивам безопасности отечественные и зарубежные фирмы (читай — капиталы) к стратегически ориентированным затратам повлекут уход производителей сначала из российской юрисдикции, т. е. из подсудности российским судам, а затем и с российского рынка.
Инструментом стратегического планирования должен стать организованный рынок финансовых инструментов, в том числе производных. Любой стратегический план, если он принят к реализации, представлен в виде сети компаний, связанных друг с другом последовательностями долго- и среднесрочных трансакций, т. е. сделок, которые могут быть оформлены в виде исполняемых фьючерсных и форвардных контрактов или иных поставочных финансовых деривативов и застрахованы соответствующими опционами и свопами.
Если каждая целевая программа в части ее расходов на разработку нововведений, их производство, создание инфраструктуры, учреждений предоставления услуг граж-
данам будет формироваться как система обращающихся на рынке так называемых поставочных фьючерсных и форвардных контрактов, заключенных на сроки, соответствующие этапам реализации этой целевой программы, то все участники такой программы, купившие соответствующие контракты, будут заинтересованы в ее исполнении. Это будет реальный механизм исполнения стратегических планов и программ, причем основанный не столько на принудительной силе государства, сколько на экономическом интересе исполнения долговременных контрактов, которыми должна устанавливаться полная гражданская ответственность за неисполнение договора и компенсация материального и репутационного вреда, прямого и косвенных ущербов всем сторонам договоров. Конечно, в нынешних условиях, когда в стране имеется тенденция весьма низкого процента исполнения кратко- и среднесрочных договоров (около 30%), роль государственного надзора и принуждения к исполнению договоров не может быть недооценена, особенно для долгосрочных договоров, обеспечивающих реализацию стратегических планов.
Нынешний порядок государственных и муниципальных закупок, установленный на основе федеральных законов от 21 июля 2005 г. № 94-ФЗ «О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд» и от 2 декабря 1994 года № 53-ФЗ «О закупках и поставках сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия для государственных нужд», с коррупционно-опасным конкурсом будет дополнен конкуренцией обращающихся финансовых договоров, причем каждый из участников таких договоров будет заинтересован в их исполнении, а публичная власть ограничена в возможностях выбора фирм-поставщиков из числа аффилированных с ее должностными лицами.
Предлагаемый подход можно называть трансакционным стратегическим планированием, поскольку составление стратегического плана, согласно этому подходу, начинается не с прогнозных оценок макроэкономических показателей, а с определения согласованного с заинтересованными бизнес-структурами состава крупных стратегических проектов, предусматривающих создание стратегически значимых для экономики объектов и продуктов, посредством проведения работ по всему инновационному (научно-техническому) циклу от научных исследований, конструкторских, технологических и проектных разработок до строительства, освоения серийного производства и обеспечения сервисного обслуживания при эксплуатации или использовании продукта. Макроэкономические показатели при трансакционном планировании рассчитываются на завершающем этапе, на основе заключенных долговременных соглашений и контрактов. Сформированные на основе заключенных договоров стратегические планы в зависимости от масштаба создаваемых объектов и состава договаривающихся сторон подразделяются на национальные, федеральных округов, межрегиональные, региональные и местные, они образуют коммерческую тайну и не могут быть опубликованы в целом. Это не препятствует тому, чтобы реализующие эти стратегические планы двусторонние финансовые контракты и производные инструменты обращались на финансовых рынках, отражая в своей цене ход исполнения контрактов соответствующими юридическими лицами. Также публикуются рассчитанные на основе заключенных трансакционных стратегических планов значения макроэкономических показателей на период договорно-урегулированного стратегического горизонта развития.
Представленный эскиз методологии трансакционного стратегического планирования во многом соответствует фактической практике
планирования развитых стран, которая была начата в США в 1824 г. и называлась на протяжении XIX в. «американской системой», как пишет А. Шлезингер-младший («Циклы американской истории»), а благодаря знаменитой матрице межотраслевого баланса В. Леонтьева получила более удобную форму для регулирования стратегических сделок на уровне отраслей экономики между национальными отраслевыми ассоциациями посредством кредитования промышленных фирм и заимодавческого контроля за ними так называемыми независимыми агентствами США.
Для реализации методов трансак-ционного стратегического планирования необходимо проведение значительных объемов комплексных юридико-экономических, экономико-правовых, экономико-математических исследований, опирающихся на методы модальной логики и теории графов, разработки методологии финансово-правовой инструмента-лизации целевых программ, т. е. редукции целевых программ на системы конкретных финансовых инструментов и последующего совершенствования законодательства.
Метод лимитации «объема прав в денежном выражении». В названии метода процитировано положение абз. 48 ст. 6 Бюджетного кодекса РФ о лимите бюджетных обязательств как об объеме прав в денежном выражении на принятие казенным учреждением бюджетных обязательств и (или) их исполнение в текущем финансовом году и плановом периоде.
В названии речь идет о субъективном финансовом праве. Бюджетные учреждения — юридические лица специального статуса, но для юридических лиц с общей дееспособностью также может быть вполне уместна постановка о субъективном финансовом праве как лимите финансовых обязательств, выражающихся в необходимом объеме прав в денежном выражении на принятие и исполне-
ние этим лицом обязательств, вытекающих из заключаемых договоров. Вопрос технический, как оценивать и как регулировать этот предел, лежащий вне предмета гражданского права. Но когда совершаются нарушения этого предела многими лицами, возникают финансовые кризисы вроде нынешнего.
Важен теоретический вопрос о том, что субъективное финансовое право имеет место для любого лица и выражается объемом прав в денежном выражении, в том числе на принятие этим лицом обязательств, имеющих финансовые оценку или последствия. В таком случае объективное финансовое право никак не может замыкаться на регулировании финансовой деятельности государства, оно не поглощается ни гражданским, ни административным правом.
Бюджетный кодекс РФ предусматривает денежное выражение прав, в данном случае на принятие бюджетных обязательств. Конечно, не каждые права могут иметь денежное выражение. Но существенно обратное: деньги как конкретная сумма мерных финансовых ценностей — всегда выражение некоего мерного объема прав. Одна и та же сумма в рамках конкретного объема мерных ликвидных объективных прав ценности может выражать разные конкретные субъективные права, будь то право покупки автомобиля за сумму евро или право найма фирмы для строительства дачного дома за эту же сумму, может быть также императивным условием для обладания неким неликвидным правом, но при этом вовсе не быть ценностной мерой эквивалента этого права, например пошлины, уплачиваемые в случае обретения права, предоставляемого властью. Здесь нет покупки никакого из прав.
Еще в XIX в. о праве писали как о регуляторе общественных отношений. Но научная теория регулятора и регулирования была построена значительно позднее — в середине XX в.: кибернетика как наука о регулировании и связи в животном и
машине вначале, а затем и в обществе. Регулятором была признана обратная связь как таковая. Что касается финансового права как объема прав в денежном выражении, регулятором определена обратная связь, которая, если она положительная, возвращает субъекту прибыль либо в виде мерных ценностей — денег, либо в виде полномочий, которые могут быть опять-таки конвертированы в деньги, а если отрицательная, то она налагается на субъекта деликт-ных отношений в целях компенсации причиненного им вреда.
Но если регулирование ради регулирования — высшая цель, то общая цель таких права и государства вовсе не свобода человека и не развитие человека, а, напротив, кон-стрикция человека и его развития. Тем более что коррупция как систематическая и перманентная государственная преступность, имея разные формы, оказывается обычаем что в царистский, в советский, что в нынешний период.
Рассматривая назначение финансового права быть регулятором, не-
обходимо акцентировать внимание на его предмете, т. е. на тех общественных отношениях, которые определяются, упорядочиваются и охраняются при помощи его средств.
Библиографический список
Казанцев Н. М. Введение // Право и финансовый контроль / под ред. Н. М. Казанцева, Е. И. Ивановой. М., 2009.
Казанцев Н. М. Институты финансового права // Журнал российского права. 2005. № 9.
Казанцев Н. М. Принцип юрисдикции в развитии догматики финансового права // Журнал российского права. 2009. № 5.
Справочник по системотехнике / пер. с англ.; под ред. Р. Макола, В. М. Шилейко. М., 1970.
Энциклопедия банковского дела и финансов / под ред. Ч. Дж. Вулфела. М., 2000.
Эффективность государственного управления / пер. с англ.; под общ. ред. С. А. Бат-чикова, С. Ю. Глазьева. М., 1998. (Public productivity Handbook edited Mark Holzer. National Center for Public Productivity/ Rutgers University. Newark Campus. Marcel Dekker Inc., 1992).
Демографическая функция права социального обеспечения
ГУСЕВА Татьяна Сергеевна,
доцент кафедры правовых дисциплин Пензенского государственного университета, кандидат юридических наук
Понятие функции права довольно полно исследовано правовой наукой. Некоторые ученые рассматривают функцию права как роль, которую оно выполняет в организации общественных отношений1, другие под
1 См.: Ткаченко Ю. Г. Методологические вопросы теории права. М., 1980. С. 34; Филимонов В. Д. Охранительная функция уголовного права. СПб., 2003. С. 50 и др.
функцией права понимают направления правового воздействия на общественные отношения2. Т. Н. Радь-ко рассматривает функцию права в двуединстве роли (назначения) права в обществе и основных направлений его воздействия на общественные отношения, объединяя тем самым ролевой и деятельностный подход к пониманию функции права3.
2 См.: Алексеев С. С. Общая теория права М., 1981. Т. 1. С. 191; Вопленко Н. Н. Сущность, принципы и функции права. Волгоград, 1998. С. 45 и др.
3 См.: Радько Т. Н. Функции социалистического права // Советское государство
