CC BY
74
ПЕДАГОГИКА
УДК 376.37
МЕТАНАУЧНЫЕ ПОДХОДЫ К ОСМЫСЛЕНИЮ ПРОБЛЕМЫ РЕЧЕВОГО РАЗВИТИЯ ДЕТЕЙ РАННЕГО ВОЗРАСТА, ВОСПИТЫВАЮЩИХСЯ В УСЛОВИЯХ НЕДОСТАТОЧНОЙ
МАТЕРИНСКОЙ ЗАБОТЫ
Л.Ю.Александрова, С.В.Ваторопина
METASCIENTIFIC APPROACHES TO UNDERSTANDING THE PROBLEMS OF SPEECH DEVELOPMENT OF YOUNG CHILDREN LIVING IN CONDITIONS OF INSUFFICIENT MOTHERING
L.Iu.Aleksandrova, S.V.Vatoropina
Институт непрерывного педагогического образования НовГУ, l_y_aleksandrova@mail. ru, svevator@mail. ru
Приводится мультидисциплинарный анализ понятия «воспитание в условиях недостаточной материнской заботы», обосновываются мультифакторные риски возникновения речевых затруднений детей данной категории: биологические факторы риска, риски социального характера, социально-депривационные риски; рассматривается негативное влияние разрыва связей ребенка с близким взрослым (материнской депривации) на присвоение им раннего речевого опыта, представлен специальный диагностический комплекс исследования состояния речевого развития детей, приводятся экспериментальные данные о состоянии речевой функции детей раннего возраста.
Ключевые слова: недостаточная материнская забота, материнская депривация, депривация, речевые затруднения
This article presents a multidisciplinary analysis of the concept of «education in conditions of insufficient mothering» and justifies the multi-factor risks for development of speech disorders in children of this category. They are: biological risk factors, social risks factors, and social deprivation risks. This paper also discusses the impact of breaking ties of a child with close adult (maternal deprivation) on his/her early language experience; it presents a special diagnostic complex for studying speech development of children; experimental data on the state of speech functions of young children is given. Keywords: insufficient mothering, maternal deprivation, deprivation, speech difficulties
Термин «дети, воспитывающиеся в условиях недостаточной материнской заботы» является условным и используется в проблемном поле ряда наук: психиатрии, психологии, социологии, педагогике [1]. Проведенный нами анализ отечественных и зарубежных источников позволил определить, что синонимический ряд понятию «недостаточная материнская забота» составляют более устоявшиеся научные термины: «материнская депривация», «психическое голодание», «госпитализм», «психическая недостаточность» и др.
В психиатрии (М.А.Буянов, Н.В.Вострокнутов, О.Е.Девятова, А.Е.Личко, В.В.Ковалев,
М.Е.Проселкова, Г.В.Скобло, Г.Е.Сухарева, В.В.Товстов и др.) изучены возможные нарушения психического здоровья детей, тесно связанные со стойкостью и длительностью депривации, выделенные МКБ-10 в отдельную рубрику «расстройства привязанности» (Б-93). В социологии изучены социальные аспекты воспитания в условиях недостаточной материнской заботы, в том числе случаи, когда она носит частичный характер: не произошло прямой разлуки ребенка с матерью, но их отношения по ка-
кой-либо причине не удовлетворительны (Е.П.Белинская, Х.А.Джарилова, Ж.А.Захарова,
B.И.Мирошниченко, Э.Мэйо, Л.Я.Олиференко, Н.Л.Панина, Т.Пасонс, Т.П.Томилина и др.). Подчеркивается, что психологические исследования не подтверждают наличие единого «депривационного синдрома» (Дж. Боулби, И.А.Залысина, Й.Лангмейер, З.Матейчек, Е.О.Смирнова, Р.Шпитц, Э.Пиклер,
C.Е. Сноу, К.В.Солоед, Н.Харлоу, Д.Хебб, И.А.Фурманов, Н.А.Фурманова, М.Эйнсуорте и др.). Напротив, указывается, что следствия воспитания в условиях материнской депривации могут затрагивать всю шкалу психических отклонений, от легких особенностей до грубейших нарушений развития. Это определяется возрастом ребенка, его психической конституцией, интенсивностью депривационного воздействия. Среди наиболее частых отклонений отмечаются когнитивные, эмоциональные расстройства и трудности формирования межличностных отношений: ослабление интенции, невозможность устанавливать прочные связи с окружающими, понижение любознательности, снижение уровня обобщения и способности к образному мышлению (Л.И.Божович,
И.В.Дубровина, Т.М.Землянухина, И.А.Коробейни-ков, Й.Лангмейер, М.И. Лисина, 3.Матейчек, А.Г.Рузская, К.В.Солоед и др.). Подчеркивается, что место материнской депривации (maternal deprivation, carence cle so ins maternels, privation maternelle, alejamenlo de la inadre, Mntterentzng) в системе феноменов психической депривации определяется исследователями по-разному. В клиническом аспекте материнская депривация (термин, происходящий от латинского «deprivatio» — лишение) означает потерю, удаление от какого-нибудь объекта или человека, при котором социальные связи оказываются разорванными (М.А.Буянов, Г.Е.Сухарева и др.). Й.Лангмейер, З. Матейчек, рассматривая материнскую депривацию как частный случай психической депривации, определяют ее достаточно узко — как недостаточность чувственных связей ребенка с матерью. Напротив, в исследованиях H.F.Harlow указывается, что материнская депривация способна вобрать в себя достаточно широкую палитру депривационных феноменов: сенсорную депривацию (понижение количества сенсорных стимулов среды), когнитивную (слишком изменчивую, хаотичную структуру внешнего мира, не дающую возможности понимать, предвосхищать и регулировать происходящее), эмоциональную (предполагающую недостаточную возможность установления интимного эмоционального отношения к какому-нибудь лицу или разрыв эмоциональной связи, если она была установлена), социальную (ограничение возможности для усвоения автономной социальной роли) [2].
К категории детей, воспитывающихся в условиях недостаточной материнской заботы, могут быть отнесены как дети, воспитывающиеся в учреждениях для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, так и дети из семей (неблагополучных кровных и замещающих при недостаточной материнской компетентности замещающей матери) [3].
Важнейшим для предпринятого нами исследования стал тезис о том, что дети, воспитывающиеся в условиях недостаточной материнской заботы, представляют собою группу риска по возникновению речевых затруднений.
Обратимся к результатам изучения специфических особенностей речевого развития детей раннего возраста, воспитывающихся в условиях недостаточности материнской заботы различной степени выраженности. Проведенное нами исследование позволило подтвердить наши предположения о том, что среди детей изучаемой нами категории действительно высок процент тех, чье речевое развитие не соответствует среднестатистическим нормам. Приведем обобщенные данные, полученные в период с 2009 по 2015 гг. Первоначально было отобрано 114 детей. Среди них воспитывались в учреждениях для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей — 72, в неблагополучных родительских семьях с двумя родителями — 19, в замещающих семьях при недостаточной материнской компетентности замещающей матери — 2. Однако после изучения медицинских документов и специально проведенного обследования детей врачами-специалистами (невроло-
гом, офтальмологом, отоларингологом) было принято решение о возможности проведения исследования только в отношении 81 ребенка. У 33 детей были выявлены тяжелые интеллектуальные и сенсорные нарушения, тяжелая церебральная патология («синдром церебрального паралича», «синдром двигательных расстройств», «детский церебральный паралич»). Наличие столь грубых органических расстройств поставило бы данную категорию детей в заведомо не равные условия с остальными участниками исследования. Возраст детей на момент исследования составлял от 2,9 месяцев до 3 лет.
Мы предположили, что высокий риск возникновения у детей речевых затруднений имеет мульти-факторную (биологическую и социально-депривационную) природу. Для подтверждения данного предположения был использован метод анализа медицинской документации, личных дел и беседы с родителями, педагогами, социальными и медицинскими работниками.
Биологические факторы риска, сведения о которых мы получили из медицинских документов, были поделены на пренатальные (наличие/отсутствие патологии в протекании беременности), натальные (наличие/отсутствие патологии в родах) и постна-тальные (наличие/ отсутствие патологии новорожденное™, естественное/искусственное вскармливание, перенесенные заболевания). Нас интересовали сведения, касающиеся характера первого крика новорожденного (громкий, пронзительный, хриплый, слабый, тихий, после стимуляции, отсутствие крика); физиологической функции дыхания (дышал самостоятельно с рождения, проводились реанимационные мероприятия из-за заглатывания околоплодных вод, слизи, подключали к аппарату искусственной вентиляции легких, нахождение в кювезе). Отмечалось наличие или отсутствие интенсивной терапии в неонатальном периоде (переливание крови, подключение к капельнице и др.). Отмечались причины раннего искусственного вскармливания (стафилококк в материнском молоке, заболевания матери, болезнь ребенка, слабость сосательного рефлекса, временная разлука с матерью, отказ матери от ребенка и др.). Среди социальных факторов нас интересовали: сре-довые условия жизни ребенка (неблагополучная родительская семья, длительные госпитализации, воспитание в доме ребенка, неудачный опыт усыновления, «стаж» проживания в замещающей семье и др.).
Для исследования состояния речевого развития детей в качестве возможного диагностического инструментария был разработан специальный диагностический комплекс. Необходимость его разработки была вызвана тем, что проверенные и хорошо зарекомендовавшие себя известные методики психолого-педагогического обследования детей раннего возраста (Е.Ф. Архиповой, О.Е.Громовой, Л.Н.Галигузовой, Л.Т.Журбы, Е.М.Мастюковой, Е.А.Стребелевой, Ю.А.Разенковой, Э.Л.Фрухт, И.А.Чистович, Г.В.Чиркиной и др.) опираются на систематические наблюдения родителей за ходом развития ребенка. Однако в контексте нашего исследования опираться на такие наблюдения было невозможно. Мы могли
лишь анализировать данные непосредственного обследования.
Комплекс состоял из двух диагностических модулей. Первый — высокоформализованный, был выстроен с ориентацией на среднестатистические закономерности развития доношенных детей до трех лет (Н.М.Аксарина, Л.О.Бадалян, Г.В.Пантюхина, К.Л.Печора, Э.Л.Фрухт). Критериями изучения состояния речевой функции выступили: понимание обращенной речи, объем активного словаря, усвоение морфологических категорий (числа, времени, лица, рода, падежа, повелительного наклонения и др.), время наступления «лексического взрыва», наличие и качественные характеристики фразовой речи (двухсловная, трехсловная, многословная, расширение репертуара синтаксических компонентов, усложнение иерархической структуры и др.), появление детских инноваций. При предъявлении заданий первоначально ребенку предлагались задания из того возрастного периода, который соответствует его фактическому возрасту. Если возраст ребенка оказывался между двумя возрастными периодами, то исходными являлись задания ближайшего младшего периода. После предъявления ребенку всех заданий из исходного возрастного периода и оценки их выполнения в зависимости от полученных результатов переходили к заданиям либо из более старшего, либо из младшего возрастного периода.
Второй диагностический модуль состоял из низкоформализованных методик. Основными из них были: 1) динамическое наблюдение (со срезами один раз в месяц) в структурно-дидактических (диагностическое занятие, организованная игра) и естественных условиях (кормление, купание, прогулка, праздники и др.); 2) анализ дневниковых записей, аудио- и видеоматериалов, выполненных исследователями.
Проанализируем риски биологического характера. В медицинских документах были отмечены: токсикозы беременности у матери (19), хронический алкоголизм матери (17), угроза прерывания беременности (14), заболевания матери во время беременности (15), акушерская патология (затяжные или стремительные роды, преждевременное отхождение околоплодных вод, неправильное предлежание (12), эмоциональная нагрузка (8), резус-конфликт и групповая несовместимость крови (6) стимулирование родовой деятельности (9), роды в домашних условиях без участия медицинского персонала (2), кесарево сечение (14), стремительные роды (8), обвитие пуповиной (7), асфиксия (19), невысокая (6/7 баллов) оценка по шкале Апгар (25). Недоношенность отмечалась у 15 детей.
Были также проанализированы риски социального характера: лишение родителей родительских прав (27), лишение усыновителей родительских прав (11), отказ матери от ребенка (8), проживание матери в территориальном отделении в связи с повторным браком или условиями работы (12), подкидывание или «потеря» ребенка (2), воспитание ребенка одинокой матерью или отцом, не справляющимися со своими обязанностями (14), отбывание матерью наказания, смерть матери (3), алкогольная зависимость
матери (16), воспитание самих родителей в условиях государственного учреждения для детей-сирот (11).
Кроме того, у детей имелись дополнительные социально-депривационные риски в виде: длительной госпитализации (16), негативного опыта предыдущего усыновления (9), перевод из одного дома ребенка в другой (12), смены воспитателей (13), возврат из предыдущей замещающей семьи в учреждение и попадание в новую замещающую семью (6).
Представим характерные речевые затруднения, выявленные у обследованных детей: 1) трудности понимания речи (в ряде случаев исследовать понимание речи оказалось не возможным, поскольку в ответ на обращение дети не употребляли даже коммуникативных жестов и мимиознаков — не смотрели в лицо говорящему, не кивали, не улыбались, не могли выполнить действие, найти предмет; не следовали запретам, не выполняли простые инструкции); 2) трудности актуализации слов, имеющихся в пассиве (слова появлялись с задержкой в диапазоне от 6 до 12 месяцев); 3) снижение стремления к речевому подражанию; 4) задержка появления голофраз, вероятно, взаимосвязанная с трудностями использования слов для инициации диалога и привлечения внимания взрослого к объекту; 5) трудности освоения антиципирующего аспекта речи (договаривание); 9) малый объем активного словаря.
Приведем один из примеров.
Катя С. Биологический возраст девочки на момент исследования — 2 года 10 месяцев. Место нахождения биологических родителей неизвестно. Была доставлена сотрудниками транспортной полиции в возрасте примерно четырех месяцев (возраст был установлен приблизительно, с опорой на показатели роста и развития). С четырех до двадцати четырех месяцев воспитывалась в доме ребенка, после чего была передана на воспитание в замещающую (приемную) семью. На момент исследования находится в семье около 10 месяцев. Замещающие родители — мать 39 лет, имеет среднее профессиональное образование — бухгалтер, на момент обследования девочки не работает в связи с декретным отпуском (готовятся медицинские документы для оформления ребенка в дошкольное учреждение). Отец — 32 года, окончил гидромелиоративный техникум, работает водителем автобуса. У матери — третий по счету брак. От предыдущих браков детей нет. У отца первый зарегистрированный брак. Семья живет в двухэтажном деревянном доме послевоенной постройки в отдельной, частично благоустроенной двухкомнатной квартире (газ, холодная вода, печное отопление). Приемной матери удается поддерживать в квартире порядок. Вещи на своих местах, ухоженные комнатные цветы, есть рыбки и улитки в аквариуме. Для Кати купили книжки (правда, не подходящие по возрасту), фломастеры, двух огромных плюшевых собак (их размеры не соответствуют ни размерам помещения, ни росту ребенка), компьютерные игры (большинство из них связаны с идеей обучения грамоте и счету), кукольную коляску, конструктор и другие игрушки. Девочка спит в «зале» на раскладном диване вместе с матерью, а отец расположился в «маленькой комнате с
кошками и удочками». Мать обосновывает такое распределение тем, что «девочка одна боится». Катя обнаруживает элементы привязанности по отношению к приемным родителям. Часто обнимает мать, подражает ей в домашних делах (отжимает тряпки для уборки, расставляет посуду, кормит кошек килькой). Отцу, бабушке, всем гостям охотно приносит тапки. По словам матери, она «уже к новому году у нас привыкла»). Девочку часто навещают и много времени уделяют ей бабушка и дедушка (родители приемной матери), живущие на соседней улице в собственном доме. Катя бывает в их доме, по словам матери: «каждую субботу, там баня» (провести горячую воду в квартиру не имеется технической возможности). Можно по ряду фактов предположить, что, возможно, именно они выступили инициаторами появления в семье приемного ребенка. Личная встреча с бабушкой дала возможность думать, что девочку в семье бабушки любят и «забаловывают» еще и дед и две тети-студентки (сестры матери). Во дворе для нее сделан кукольный дом (на окне раздвижные шторы, на крыше — фигурка петуха), качели, песочница. Бабушка купила «на базаре лейку, грабельки, будем с ней чернобривцы (бархатцы) сажать».
Пакет документов, подобранный для Кати сотрудниками дома ребенка, позволяет проследить ход психомоторного развития, начиная с четырех месяцев жизни. Отмечалась некоторая задержка психомоторного развития: сидит с восьми месяцев, с десяти месяцев стоит с опорой на поручень кровати, с этого же времени ползает. Описан даже «стиль ползания, а скорее «отползания» — «задом-наперед, на четвереньках». Самостоятельно ходит с одного года двух месяцев. Подчеркнуто, что к девяти месяцам количество лепетной продукции невелико, лепетные цепи плохо интонированы, состоят из одного-двух одинаковых слогов. К двум годам словесной речи нет, девочка редко являлась инициатором взаимодействия с взрослым.
Активный словарный запас на момент исследования крайне ограничен. По словам матери, «все понимает, но говорить не хочет», по словам бабушки
«ленится». Пользуется звукоподражаниями («му-му»), а также несколькими десятками слов, например, «Дада» — (тетя Галя), «Ия» — Марина, «Кау» (название машинки из известного мультфильма), «тю»
— туфли, ботинки, «ити» — включи, «сеп» — свет, «куки» — кубики, «теня» — печенье», «Тяся» — бабушка Наташа, «ди» — иди и дедушка, «пать» — спать», «кая» — птица, «диси» — часы, «буя» — булочка, пирог, печенье», «митько» — молочно, «бона»
— больно, «сивя» — красивый, нарядный, «агика» — ягодка, яблоко, «пуня» — шампунь, баня, мыться). Использует в основном голофразы. Предпринимает только первые попытки использовать двухчастную фразу, типа «Дада, ди» — Галя, дай воды», «Ди, пуня» — дедушка пошел в баню, будет мыться шампунем», «Тяся буя» — бабушка Наташа дала пирог (булочку). Обращенную речь в бытовых ситуациях понимает.
Таким образом, воспитание в условиях недостаточной материнской заботы создает высокие риски возникновения речевых затруднений у детей раннего возраста.
1. Мухамедрахимов Р.Ж. Мать и младенец: психологическое. СПб: Изд-во СПГУ, 1999. 288 с.
2. Захарова Ж.А. Воспитание усыновленных детей с особыми потребностями // Чужих детей не бывает / Под ред. Ф.Р.Зевахиной. М.: Оргсервис, 2005. 144 с.
3. Ослон В.Н. Проблемы сопровождения замещающей профессиональной семьи // Дефектология. 2006. № 1. С. 3036.
References
1. Mukhamedrakhimov R.Zh. Mat' i mladenets: psik-hologicheskoe [The mother and the child: psychological components]. Saint Petersburg, SPbU Publ., 1999. 288 р.
2. Zakharova Zh.A., Zevakhina F.R., ed. Vospitanie usynovlen-nykh detei s osobymi potrebnostiami [Parenting adopted children with special needs]. Chuzhikh detei ne byvaet [There are no others' children]. Moscow, "Orgservis" Publ., 2005. 144 р.
3. Oslon V.N. Problemy soprovozhdeniia zameshchaiushchei professional'noi sem'i [Problems of support for professional foster family]. Defektologiia — Defectology, 2006, no. 1, pp. 30-36.
