Метафорическое воплощение темы смерти и бессмертия в сборнике «Стихотворения» Т. С. Элиота Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 13 (267). Филология. Искусствоведение. Вып. 65. С. 10-13.

М. М. Бент

МЕТАФОРИЧЕСКОЕ ВОПЛОЩЕНИЕ ТЕМЫ СМЕРТИ И БЕССМЕРТИЯ В СБОРНИКЕ «СТИХОТВОРЕНИЯ.» Т. С. ЭЛИОТА

В статье анализируются два стихотворения Т. С. Элиота «Геронтион» и «Шепотки бессмертия». Метафоры в этих стихотворениях связаны с темой смерти и бессмертия, отражают «распад цельности мировосприятия» и опираются на литературные аллюзии из предшествующих эпох.

Ключевые слова: метафора, литературные старения, «распад цельности мировосприятия».

Творчество и личность Т. С. Элиота довольно обстоятельно изучены зарубежными литературоведами (и не только литературоведами). Назовем самые известные имена: П. Акройд, К. Брукс, Т. Иглтон, Х. Л. Гарднер, Х. Кеннер, А. Мёрдок, Р. Олдингтон - все они в разное время уделяли внимание отдельным аспектам произведений и биографии поэта. В нашей стране Т. С. Элиота заметили не сразу: активное изучение его творчества началось лишь с конца 70-х годов прошлого века, да и сейчас специалистов-элиотоведов можно пересчитать по пальцам. В основном речь идет о диссертационных исследованиях и немногочисленных монографиях и статьях, к примеру, А. А. Аствацатурова, Д. А. Иванова, Т. Д. Ко-бахидзе, И. К. Кочетковой, Т. Н. Красавченко,

О. И. Половинкиной и О. М. Ушаковой.

Тема смерти и бессмертия в поэзии Элиота не получила отдельного освещения, хотя косвенно эта тематика нашла свое отражение в названиях отдельных статей, в частности, статьях Д. Крэга «Пораженчество “Бесплодной земли”» и Х. Кеннера «Городской апокалипсис». Поэтому настоящая статья претендует на определенную новизну.

Поэтический сборник Т. С. Элиота под названием Ara Vos Prec («Он просит Вас...» -цитата из «Божественной комедии» Данте») вышел в Англии в 1919 году, в Америке он был издан под названием “Poems” («Стихотворения») в 1920 году. Этот сборник включает в себя всего восемь стихотворений. В тематическом отношении в нем представлены размышления о жизни и смерти («Геронтион», «Шепотки бессмертия»), о религии («Гиппопотам», «Воскресная заутреня мистера Элиота»), а также о бесцельности и убожестве повседневной жизни («Бербэнк с Бедекером»). В этом же сборнике впервые появляется и имя Суини,

аллюзии, тема смерти и бессмертия, проблема

который станет воплощением нового человека - Sweeney Erect(us) (Суини прямостоящего)

- как пародии на homo sapiens (человека разумного). Образ Суини встречается в стихотворениях «Суини Эректус», «Пока не подали яйца», «Воскресная заутреня мистера Элиота» и «Суини среди соловьев».

В своих ранних стихотворениях Элиот часто размышляет над проблемой бессмертия, в них преобладают настроения вины и греховности, особенно ясно выраженные в «Герон-тионе». Постоянное возвращение Элиота к проблеме старения может быть объяснено, по мнению К. Шмидта, «его страхом перед идеей распада личности, так тщательно оберегаемой своим владельцем» [4. С. 193; здесь и далее перевод иноязычных источников мой - М. Б.]. Шмидт замечает, что «в какой-то период времени он [Элиот], вероятно, не верил ни в «существенное единство души», ни в какой бы то ни было тип универсальной души, что вполне могло послужить причиной некоего метафизического отчаяния, пока он не осознал, что в христианстве вера в высшее благо отдельной души не обязательно противоречит вере в высший сверхъестественный дух» [4. С. 193].

Стихотворение «Геронтион» первоначально по замыслу Т. С. Элиота было вступлением к поэме «Бесплодная земля». После того как Э. Паунд более чем вдвое сократил поэму, «Геронтион» обрел самостоятельное звучание. В качестве эпиграфа к стихотворению Элиот приводит строки поздней шекспировской комедии «Мера за меру», которые предвосхищают центральную метафору эпохи барокко «жизнь есть сон». Герой Шекспира утешает приговоренного к смерти словами: «Ты, в сущности, ни юности не знаешь, / Ни старости: они тебе лишь снятся, / Как будто в тяжком сне после обеда». Шекспир еще более усилит

звучание этой метафоры в своей прощальной трагикомедии «Буря»: «Из вещества, похожего на сон, мы созданы, и наша жизнь подобна сну». У Шекспира эти философские сентенции звучат примиряюще с мыслью о смерти.

Лирический герой Элиота - «обезличенный» старикашка, при этом он - представитель своего поколения: в стихотворении есть намеки на события первой мировой войны и ответственность этого поколения за судьбу Европы.

В стихотворении много библейских и литературных аллюзий. По словам А. Сергеева, «жизнь, данная как причастие, была “съедена, разделена, выпита среди шепотков”; это надругательство над причастием само выглядит как некий нечестивый обряд» [2. С. 156]. Стихотворение построено как монолог лирического героя, как поток сознания. Герой находится в ожидании ответственности за свою жизнь и в ожидании смерти. В идейном плане это стихотворение действительно предваряет образ бесплодной земли. Метафоры, посредством которых осуществляется раскрытие этого и других образов, следующие:

1) the jew squats on the windowsill, the owner, / Spawned in some estaminet of Antwerp, / Blistered in Brussels, patched and peeled in London - «На подоконнике примостился хозяин, еврей, - / Он вылупился на свет в притонах Антверпена, / Опаршивел в Брюсселе, залатан и отшелушился в Лондоне (перевод А. Сергеева) - три однородные глагольные метафоры. В содержательном плане эти метафоры можно развернуть как «сюжет», «биографию» эпизодического персонажа, в которой перечислены основные этапы человеческой жизни: рождение - «вылупился», «воспитание» (как в «воспитательном романе»

- становление личности молодого человека) -«опаршивел», зрелость и старость - «залатан и отшелушился». Здесь есть и топонимика, читатель легко реконструирует перемещения героя в пространстве: Антверпен - Брюссель - Лондон. Биография этого второстепенного персонажа может рассматриваться как парафраза биографии лирического героя, Геронтиона, т. е. Элиот использует прием «сюжет в сюжете»;

2) peevish gutter - букв. «брюзгливая раковина» - простая адъективная метафора, в которой хлюпанье воды в засорившейся раковине сравнивается со старческим брюзжанием, подчеркивая общий пессимистический дух стихотворения;

3) The word within a word, unable to speak a word, /Swaddled with darkness - букв. «Слово в

слове, бессильном молвить слово, / Спеленутое темнотой»: первая часть - «Слово в слове, бессильном молвить слово» - отрывок из проповеди англиканского теолога XVII века Ланселота Эндрюса (ему у Элиота посвящена отдельная статья) об обращении фарисеев к Христу; вторая часть - простая адъективная метафора swaddled with darkness - «спеленутое темнотой» -темнота уподобляется не то пеленкам младенца, не то погребальному савану. В «Геронтионе» тема старости и противоположенной ей юности является смыслообразующей, все образы строятся на противопоставлении расцвета и тления, созидания и разрушения;

4) In the juvenescence of the year / Came Christ the tiger / In depraved May - букв. «В юности года / Пришел Христос-тигр / В порочный май»

- здесь присутствуют две метафоры: the juvenescence of the year - «юность года» - простая генитивная метафора, основанная на сближении качеств весны, расцвета природы с человеческой юностью, и depraved May - «порочный май» - простая адъективная метафора, дающая характеристику времени года вполне в духе Элиота, в поэзии которого апрель непременно «жесток», май «порочен», октябрь «мягок», а зима «согревает». По мнению одного из современных исследователей творчества Элиота, Христос является здесь символом христианской веры «не больше, чем Агамемнон из “Суини среди соловьев” играет роль Агамемнона из греческого мифа». Они лишь взяты для контраста между современностью и древностью [3].

Констатируя наличие аллюзий на классические и библейские произведения в стихотворениях раннего сборника «Пруфрок и другие наблюдения» (1917), Боттам замечает, что там они встречаются только «в качестве отчужденного и иронического свидетельства пустоты героев стихотворений, словно собственные эстетические чувства и моральная чувствительность поэта освобождает его от этой пустоты», а в «Геронтионе» аллюзии обретают связность и самостоятельность: «Богатство прошлого обретает такую же важность, как и бедность настоящего; оно даже становится исчерпывающим обвинением настоящего - обвинением, которого <...> сам поэт не в силах избежать» [3].

5) Vacant shuttles / Weave the wind - букв. «Пустые челноки / Ткут ветер» - простая глагольная метафора, в которой ветер уподобляется невидимой пряже, которую можно соткать. В английском оригинале в метафоре присут-

ствует и элемент звукописи Vacant shuttles / Weave the wind (по-русски менее точно по смыслу, но более выразительно в звуковом отношении было бы «Вольные челноки / Вьют ветер»), что создает впечатление мягкости и непрерывности вьющейся ветряной нити (подхватывание w-v-w - weave the wind);

6) History has many cunning passages, contrived corridors / And issues, deceives with whispering ambitions, / Guides us by vanities - букв. «У истории много искусных проходов, хитрых коридоров / И проблем, обманывает, нашептывая честолюбивые замыслы, / Направляет нас тщеславиями» - в данном отрывке две однородные номинативные метафоры (passages и corridors) в сочетании с олицетворениями deceives и guides (обманывает и направляет) создают впечатление об истории не просто как о процессе, но как об организме, развивающемся и своевольном, причем в отличие от своих предшественников и современников, Элиот не сравнивает историю с прямой линией, спиралью или даже водоворотом (vortex - у Йейтса), но с хитросплетением проходов и коридоров, ведущих неизвестно куда;

7) Unnatural vices / Are fathered by our heroism - букв. «неестественные пороки / Порождены нашим героизмом» - простая глагольная метафора. Здесь, как и в других местах, у Элиота метафора создается за счет сочетания противоречивых качеств - пороков и героизма, причем пороки, порожденные человеческим героизмом, противоестественны по своей сути (как известно, благими намерениями вымощена дорога в ад, Элиот нам лишний раз об этом напоминает);

8) the wrath-bearing tree - букв. «гневонос-ное дерево» - простая адъективная метафора. Если обратиться к Историко-этимологическому словарю английского языка, то мы узнаем, что английское слово tree - «дерево» соотносится с индоевропейским числительным tris -«три» - символом трех миров (нижнего, среднего и верхнего), а также с древне-английским teors (символ творения) [1. С. 381]. Вспомним также, что в скандинавской мифологии ясень Иггдрассиль символизировал собой мировое древо, древо трех миров - подземного мира, мира людей и мира богов. Древо жизни - типичный символ и в других мифологиях. Оно является источником силы, уверенности и порядка. У Элиота же, напротив, дерево не дает людям опоры, а несет на своих ветвях гнев, кару за их грехи;

9) the profit of their chilled delirium - букв. «прибыль их охлажденного бреда» - простая генитивная метафора - лирический герой противопоставляет свои переживания тем, кто может извлечь из этих переживаний прибыль;

10) in a wilderness of mirrors - букв. «в пустыне зеркал» - простая генитивная метафора, которая могла бы показаться стертой, если бы вместо слова wilderness стояло слово desert. Слово wilderness очень американское по своей сути, так назывались еще не освоенные территории США времен первых поселенцев. Оно подразумевает не полное отсутствие чего-либо (растительности, живых существ), как в случае со словом desert, но, напротив, буйные заросли девственной природы, в которых может прятаться все, что угодно.

Стихотворение «Шепотки бессмертия» небольшое по объему в сравнении с «Геронти-оном». Оно имеет двухчастную структуру: в первой, по словам А. Сергеева, - «одушевленное тление», во второй - «обесчеловеченная плоть» [2. С. 159]. В названии и в первой части Элиот обыгрывает широкий литературный ряд: это и название оды Вордсворта «Намеки бессмертия по воспоминаниям раннего детства», и стихотворение Дж. Донна «Мощи», воображение читателя может домыслить и «Падаль» Бодлера. Вторая часть передает распад цельности мировосприятия в реальной жизни. «Одушевленному тлению» в первой части Элиот противопоставит образы живой, можно даже сказать, хищной природы. Вначале это некая Grishkin, чей портрет Элиот рисует с помощью двух деталей: «русские глаза подведены для большей выразительности» и «ее дружеский бюст без корсета обещает пневматическое блаженство». Затем это «притаившийся бразильский ягуар . с легким кошачьим запахом», который ловит разбегающихся мартышек. «Кошачий запах» Гришкиной кажется лирическому герою отвратительнее, нежели запах ягуара. Однако живая природа, как и тлеющая плоть в литературных отражениях в первой части стихотворения, не вызывает симпатии. Элиот иронически дистанцируется и от того, и от другого.

Метафорический ряд стихотворения под стать литературным реминисценциям:

1) lipless grin - букв. «безгубая усмешка»

- простая адъективная метафора, она получит свое продолжение в третьей части поэмы «Бесплодная земля» (1922): But at my back in a cold blast I hear / The rattle of the bones, and chuckle

spread from ear to ear - букв. «Но за спиной в холодном порыве ветра я слышу / Стук костей и ухмылку от уха до уха». В обоих случаях это аллюзия на стихотворение Э. Марвелла «К стыдливой возлюбленной», в котором лирический герой обращается к возлюбленной с призывом предаться радостям любви здесь, на земле, пока плоть не досталась могильным червям;

2) the anguish of the marrow - букв. «мука костного мозга» - простая генитивная метафора с элементами олицетворения - в этой и следующей метафоре частям человеческого организма присваивается способность испытывать человеческие муку и лихорадочное состояние;

3) the ague of the skeleton - букв. «лихорадка (горячка) скелета» - простая генитивная метафора с элементами олицетворения: горячка овладела скелетом, у которого нет плоти;

4) pneumatic bliss - букв. «пневматическое (надувное) блаженство» - простая адъективная метафора. Элиот не скрывает своей иронии по отношению к Гришкиной, к ее пышному бюсту.

Таким образом, в стихотворениях Элиота тема смерти переплетается с темой бессмертия. Образность стихотворений строится на противопоставлении жизни и смерти, цветения и тления, созидания и разрушения. Понятие жизни в раннем творчестве Элиота включает

в себя понятия греховности и вины, поэтому в борьбе бессмертия и смерти побеждает последняя. Вскоре после публикации сборника «Стихотворения» Элиот написал статью «Поэты-метафизики» (1921), в которой ввел понятие «распада цельности мировосприятия» (dissociation of sensibility) для характеристики трагического XVII века. Он полагает, что европейская цивилизация до сих пор не оправилась от этого распада. Это мироощущение было связано с переходностью эпохи, в которую жил сам Элиот.

Список литературы

1. Маковский, М. М. Историко-этимологический словарь английского языка. М. : Диалог, 1999. 416 с.

2. Элиот, Т. С. Бесплодная земля : избранные стихотворения и поэмы / пер. с англ. А. Сергеева; предисл. Я. Засурского. М. : Прогресс, 1971. 189 с.

3. Bottum, J. What T. S. Eliot Almost Believed. URL : http://www.leaderu.com/ftissues/ft9508/ar-ticles/bottum.html.

4. Smidt, K. Poetry and Belief in the Work of T. S. Eliot. Lnd., Routledge and Kegan Paul. 1961. 258 p.