CC BY
24
УДК 165.24
ББК 87 Ю
МЕТАФОРА: Я И ДРУГОЙ. К ВОПРОСУ О ПЕРЕДАЧЕ ЗНАНИЯ*
| Н.Ю. Козлова
Аннотация. В статье рассматривается возможность трактовки метафоры в качестве механизма передачи и развития знания; анализируется роль языка как коррелята отношений Я и сферы трансцендентального; показано, что передача знания осуществляется сквозь мировоззренческий «фильтр», формируемый сферой собственно-важного Я и подвергающий опыт Другого необходимой смысловой трансформации; устанавливается, что механизм метафорического соотнесения является инструментом, посредством которого происходит интериоризация знания и его последующее развитие; выявляется, что принцип метафорического функционирования лежит в основе передачи знания; рассматривается возможность понимания культурно-научного развития в качестве диалога «сознаний«различных эпох.
Ключевые слова: метафора, передача знания, Я и Другой, интерио-ризация знания, трансцендентальный, философия образования, философия языка.
METAPHOR: / AND OTHER. 260 TO THE QUESTION OF THE TRANSFER OF KNOWLEDGE
I N.Yu. Kozlova
Abstract. The article considers the possibility of interpretation of metaphor as a mechanism of knowledge transfer and development. It also analyzes the function of language as the correlate of relation between I and transcendental sphere; it is shown that knowledge transfer is realized through world view filter formed by the self-significant sphere of I and exposes the experience of Other to the necessary semantic transformation. It is shown that the mechanism of metaphorical correlation is the tool by the use of which knowledge intériorisation happens and is followed by knowledge development; it is revealed that metaphorical function principle underlies knowledge transfer. The article considers the possibility of understanding cultural and scientific progress as a consciousnesses dialogue of different eras.
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ, проект «Современная философия образования: экзистенциально-антропологический поворот», № 15-03-00760.
Keywords: metaphor, knowledge transfer, I and Other, knowledge intériorisation transcendental, philosophy of education, philosophy of language.
Проблема передачи знания является одной из центральных в философии образования. Какие бы теоретические формы ни принимала научная мысль в ходе своего развития, актуальной всегда остается задача ее культурно-практического осуществления — то есть передачи последующему поколению.
Принято считать, что знание о прошедшем и знание вообще передается. Тогда закономерно возникает вопрос, почему в экзистенциальных сценариях различных поколений с завидным упорством прослеживается «схожее несходство», если опыт жизни (порой в самых неожиданных вариациях) неоднократно отражался как в научно-культурной, так и обыденной мысли? При подобном рассуждении можно заключить, что передача знания если и происходит, то каким-то определенным образом, в самой возможности которого заложена погрешность передачи. Данная погрешность, с одной стороны, может являться причиной возникновения замкнутого круга «схожести» исторического сценария, проживаемого различными поколениями, когда ошибки прошлого всего лишь обретают новую форму в настоящем и неизбежно повторяются вновь в будущем. Но, с другой стороны, рассматриваемая погрешность может являться и истоком «несхожести» и уже упоминавшейся бесконечной вариативности форм, принимаемых знани-
ем по мере своего культурно-исторического становления.
Что представляет из себя это культурно-историческое движение мысли, которое порой выглядит как концептуальный «прыжок в совершенно другую и чуждую область» [1]? И каким образом осуществляется диалог между Я и Другим (в особенности, если они принадлежат различным временным контекстам), свойства которого, возможно, и определяют мощь и направление этого прыжка?
Давно известным эффективным механизмом концептуальных «прыж-ков»1 [2] и рефлексии является метафора. Позволяя соединять, казалось бы, несоединимое и порой противоположное, она прочно обосновалась в рядах инструментов, используемых сознанием для конструирования своей собственной модели миропонимания, которая имеет свойство закрепляться в тех или иных мировоззренческих акцентах и когнитивных формах.
Если рассматривать развитие научной мысли как результат взаимодействия «сознаний» из различных временных контекстов, как диалог «образов исследующего Я»2 [3], можно предположить, что именно метафора, принцип ее функционирования, является механизмом, посредством которого осуществляется смена научных парадигм.
Чтобы выявить правомерность данного предположения, обратимся к
261
1 Ср. цит.: «Метафора позволяет достигнуть самых отдаленных участков концептуального поля».
2 Понятие «образ исследующего Я» вводится по аналогии с понятием «образ логики», предложенный И.Н. Грифцовой.
262
анализу самого факта смены. Смена подразумевает различность. Иначе говоря, смена свидетельствует о трудности, в некотором смысле, даже невозможности передачи знания с полным сохранением всех заложенных смыслов ввиду уже отмечавшейся погрешности. Одной из ее причин, возможно, является язык, а именно его «формообразующее» влияние [4] на человека, его стиль мышления и способы конструирования и упорядочения смысловых систем, образующих феномен «мира». В языке находит свой выход трансцендентальное, и именно язык оказывается областью сопряжения сферы внешней, объектной, трансцендентной, с внутренней, субъективной, имманентной. Он отражает в себе Я, «несущее в себе мир как значимый смысл» [5, с. 41] и в то же время формирует данное Я, предполагая его внутреннее бытие этим смыслом.
Помня о каузальности постоянно меняющихся условий внешней осознаваемой «предметности», можно сказать, что слой трансцендентального3 постоянно претерпевает изменения и язык в своей концептуальной материи их запечатлевает. Поэтому исследовательские Я из различных временных контекстов, или для удобства анализа — Я и Другой, будучи продуктами своего времени и потому носителями несхожих внутренних «миров», не будут созвучны друг другу ввиду порой совершенно различной рефлексии над «царством живого опыта и его значений» [6, с. 12]. Передача знания, таким образом, осуществляется сквозь мировоззренческий «фильтр» — всей совокупности различий в таких когнитивных
формах, как, например, образах истины, всего комплекса методологических принципов, а также морально-эстетических взглядов [7, с. 10], которые делают одну концептуальную структуру в корне отличной от другой, — непреодолимо мешающего Я воспринять передаваемое Другим знание без трансформации исходного смысла.
Особенности функционирования данного фильтра, из-за которого и возникает погрешность, эффективнее, на мой взгляд, проследить, анализируя передачу знания между Я и Другим, находящихся в одинаковых трансцендентальных условиях.
Рассмотрению особенностей коммуникативного взаимодействия Я и Другого в интерсубъективной сфере и места и роли метафоры в данном взаимодействии неминуемо предшествует вопрос о закономерностях корреляции имманентной природы Я и интерсубъективной сферы трансцендентального, в процессе которой Я, с одной стороны, усваивает актуальный в данный исторический момент ценностные ориентиры и конвенциональные установки и становится таким образом полноценным участником социокультурных взаимодействий, но, с другой стороны, формирует «специфически собственную духовную сферу» [5, с. 40]. Конвенционально-аксиологическая общность, характеризующая различные Я, делает диалог возможным, но именно бесконечная поливариативность в формировании «специфически собственного» привносит элемент диалектики в сущность диалога-передачи знания, тем самым делая ее (передачу зна-
3 Трансцендентальное рассматривается в статье как хранилище коллективного опыта, выражаемого системой трансцендентальных идей, структурированность которых отражает наиболее прагматичный, отвечающий условиям внешней объектной детерминации порядок.
ния) не столько «передачей», сколько неосознаваемым, стихийным, не знающим границ, развитием.
Как уже говорилось ранее, через язык осуществляется непроизвольное и в то же время необходимое сопряжение имманентной сферы Я и сферы трансцендентального. Выступая в качестве объекта непрекращающейся работы человеческого духа [4, s. 20] и обладая свойством запечатлевать и сохранять его движения в своей материи и ее организации, язык в то же время оказывает влияние на формирование «специфически собственного» [5] Я, которое в силу своей социальной природы имеет потребность выйти за рамки собственной имманентности.
В процессе сопряжения коллектив -ный опыт, извлекаемый из трансцендентальных идей, преломляется в призме собственно-важного, в результате чего выстраивается собственная система миропонимания, элементы которой отражают значимый только для данного Я «способ конституирования объективного» [5], то есть создается внутреннее «бытие», реализующее свои собственные законы упорядочения и генерирования смысла. В данной вариативности индивидуального усвоения при посредничестве языка и возникает пространство для концептуального, пусть и не осознаваемого, маневра передачи. Прояснению данного предположения может способствовать обращение к высказыванию И. Канта о природе и сущности трансцендентальной идеи: «.. .назвать идею — это значит сказать очень много в отношении объекта, но очень мало в отношении субъекта, так как идея, будучи понятием некоего максимума, никогда не может быть in concrete дана адекватно» [8,
с. 297], она «необходимо лежит в основе всякого приближения к <...> совершенству, на каком бы отдалении от него ни держали нас препятствия, заложенные в человеческой природе и непреодолимые по своей степени (курсив мой — Н.К.)» [там же, с. 289]. Необходимо отметить, что язык как коррелят отношений трансцендентное <—> трансцендентальность <—> Я фиксирует в своей синтагматике и парадигматике концептуальную сторону данных отношений (парадигматика предопределяет синтагматику, то есть почему «змея ползает, а не ходит», но в то же время определенная синтагматика регулирует появление определенного ассоциативного развития последующей лексемы) и через них навязывает Я определенную манеру экспликации содержания трансцендентальных идей, что можно проследить, обратившись к концептуальному анализу понятий. В то же время вариативность в усваивании трансцендентальной идеи в условиях различающегося внутреннего бытия, его архитектоники, создает возможность для последующего генерирования смысла в процессе диалога Я и Другого.
«Каждый ютится в своем сознании, как в своей шкуре, и живет непосредственно только в нем» (перевод мой - Н.К.) [9, s. 3] - данное соображение А. Шопенгауэра особенно примечательно, поскольку точно иллюстрирует основание человеческого мировосприятия. Если переосмыслить данное высказывание в контексте вопросов, характеризующих протекание диалога между Я и Другим, развив идею до «и живет непосредственно только в нем и через него», мы получаем в итоге если не ответ, то прямой намек на то, каким образом осуществляется и
263
264
развивается этот вышеупомянутый диалог. Представляется очевидным одно: способ и результат интерпретации опыта Другого зависит от конвенциональных установок и, главным образом, от собственных мировоззренческих акцентов, определяющих специфику внутреннего бытия рассматриваемого Я в данный период времени. То есть опыт Другого, его содержание, раскрывается в процессе интерпретации модусом собственного бытия Я -всей совокупности иерархично организованных собственных представлений и убеждений, в горизонте «собственных привычных ориентаций, которые берут начало в собственных учреждающих актах и конституируются как устойчивые убеждения, в которых я сам становлюсь убежденным в том-то и том-то...» [5, с. 134]. Если обозначить опыт Другого как система А, а интерпретирующую систему Я как В, то В обрабатывает А, исходя из особенностей собственной когнитивной системы и ее потенциала. В данной связи примечательно еще одно высказывание А. Шопенгауэра, в котором он подчеркивает важность глубины собственного дара восприятия, придающего тому или иному событию (в рассматриваемом случае — содержанию опыта Другого или отдельным его элементам) особый интерес и значительность [9, s. 3]. Причем «значительность» в данном контексте, возможно, играет наибольшую роль, поскольку именно в ней, вернее, в ее трансформации при конструировании Я опыта Другого отражается, с одной стороны, сама корреляция, возможность перехода от Другого к Я, а с другой сторо-
ны, сам «выход Я за пределы собственного сущностного содержания», который, как будет показано далее, оказывается сущностно и экзистенциально необходимым.
Если возвратиться к обрабатыванию Я опыта Другого, получается, что смысловая система А становится в процессе интерпретации смысловой системой А1 — результатом деятельности аксиологической «цензуры», расставившей акценты и таким образом определившей приоритеты в интерпретации (различное смыслополагание, обусловленное различной оценкой) в соответствии с модальностью внутреннего бытия Я, или когнитивной системы В, в процессе смыслового «переконструирования». По сути, данный процесс может быть сравним с процессом перевода, при котором исходная смысловая структура, выражающая «способ мышления» одного языка, трансформируется средствами «мышления» другого языка наиболее прагматичным для него путем в «словно иную» смысловую структуру, в лучшем из случаев перевода сохраняющую свою «самость». Таким образом, сконструированный модусом внутреннего бытия Я опыт Другого (система Ах) сохраняет подобие с «исходным» опытом Другого, но представляет собой в то же время уже частично иное смысловое образование, несущее следы трансформирования мышлением иного Я, поскольку анализируется в контексте только собственно-важного этого Я.
В данной связи необходимо вернуться к уже упоминавшемуся факту «значительности», или, точнее, значимости4, поскольку именно его
4 Значительность рассматривается как результат наделения сферой собственно-важного Я элементов опыта Другого определенным уровнем значимости и выстраивания с точки зрения их релевантности.
анализ выступит организующим звеном при переходе к рассмотрению механизма передачи знания, а также выявлению места и роли метафоры в данном процессе.
Факт значимости имеет несколько этапов проявления своей «регулирующей» процесс передачи знания функции. Начальный, упоминавшийся ранее, - участие в смыслопо-лагании в содержании опыта Другого. Сфера собственно-важного здесь выступает как фильтр, через который осуществляется «встреча» опытов Другого и Я. Однако возникает вопрос, обладает ли данная значимость неким постоянством проявления и влияния, то есть является ли «содержание», или показатель, данной значимости некой константой, определяющей процесс не только передачи знания, но и последующей интерпретации, интериоризации и развития знания (как обратной стороны интериоризации)?
В различных ситуативных контекстах одно и то же Я при интерпретации одного и того же опыта Другого (к примеру, конкретное произведение конкретного автора) может, во-первых, менять направление и глубину интерпретационного русла, что обусловлено сдвигами в иерархии значимого в собственно-важном Я, во-вторых, актуализировать, или наделять значимостью отдельные элементы опыта Другого, ранее, при предыдущем обращении к нему, значимостью не наделявшиеся. Если принять данные соображения, возникает вопрос: каковы виды данной значимости, какова закономерность, если она есть, их взаимодействия и, в конечном итоге, причем здесь метафора?
Возможно, если внутреннее бытие Я обладает собственным временем [5] и с течением этого времени изменяется, или, если точнее, переструктурируется, продуцируя новые смыслы и таким образом приводя в движение сферу собственно-важного, то данное время складывается, как минимум, из двух темпоральных планов: здесь-актуального и имманентного всегда-актуального. Каждый из временных планов характеризуется своим «фильтром» значимости, задающим определенный ракурс цензуры извне поступающего знания. Следуя данной мысли, можно сказать, что выделяется здесь-актуальное значимое, обрабатывающее опыт Другого в условиях ситуативного контекста (как пример - ослышки, когда идет явная смена значимого в содержании опыта Другого), и имманентное всегда-значимое, выражающее «голос» Я, отвечающее истокам его натуры. Необходимо отметить, что данные два вида значимости находятся в тесной взаимосвязи: на первый взгляд, сущность здесь-актуального значимого реализуется в моменте, фиксируя лишь мгновение «бесконечного потока переживаний» [5, с. 132], однако при более внимательном рассмотрении оказывается, что в здесь-актуальном значимом, в формате его «цензуры», проецируется «воля», голос потребности имманентного всегда-значимого Я. Иначе говоря, здесь-актуальная значимость частично детерминируется имманентной всегда-значимостью. Антиципация опыта Другого, таким образом, проходит цензуру здесь-актуального, через «форму» которой орудует «схватыва-
265
ющим вниманием»5 [5] имманентная всегда-значимость Я. Но тогда возникает вопрос, что лежит в основе данного «схватывания», каковы его мотивы и почему в различных ситуативных контекстах (особенно разделенных во времени) «схватывание» актуализирует различные элементы содержания опыта Другого?
Чтобы ответить на данный вопрос, необходимо обратиться к специфике самой имманентной всегда-значимости. Как уже говорилось ранее, рассматриваемая значимость, выражающая голос природы Я, то, что выделяет данное Я среди всех остальных подобных Я, задавая модус бытия данного Я, обладает собственным временным планом, точнее, в контексте последующего обозрения, планом развития и реализации собственных потенциальностей, что проявляется в изменении ракурса «первичной» цензуры здесь-актуальной значимости. Если допустить, что модус внутреннего бытия выражает общий тон «звучания» природы Я как некой врожденной 266 константы, то этот модус всегда будет направлен на то в обрабатываемом опыте, что отвечает природе Я, ее уже реализованной и еще требующей реализации сущности. То есть, по сути, на лицо процесс постоянного само-развития, само-обновления и как итог и цель — само-обретения. В данной связи вопрос об основе «схватывающего внимания» и его мотивах находит ответ в том, что имма-
нентное всегда-значимое в Я как нестатичная система, постоянно находящаяся в состоянии смыслообразо-вания и самоконституирования, в процессе развития изменяет вектор и ракурс «схватывающего внимания», актуализируя в содержании опыта Другого лишь те элементы и связи, которые в данный момент ее внутреннего времени отвечают запросам сущности природы Я, могущие развить потенциальности и наметить новые, иначе говоря, «схватывающее внимание» — это бессознательное проецирования себя, это непрекращающееся схватывание во внешнем опыте своей самости.
Главным механизмом данного са-мо-узнавания является метафора. Чтобы выявить обоснованность данной мысли, необходимо вернуться к процессу передачи знания и его «вынужденного», неосознаваемого перепродуцирования — как последствия само-узнавания и само-обретения.
После того как прошла антиципация опыта Другого цензурой здесь-актуальной значимости, активизируется «схватывающее внимание», выявляющее значимые для самости Я элементы опыта Другого путем «вслуши-вания»6 [10, s. 164], поскольку, как отмечал М. Хайдеггер, «Только тот, кто уже понимает7, может вслушиваться». Во «вслушивании» проявляется «самобытно творящая сила» (перевод мой — Н.К.) [4, s. 17] самости Я — главный принцип и орудие ее само-конституи-рования, сила, выражающая суть
5 «Схватывающее внимание» - переосмысленное понятие «схватывающее восприятие» Э. Гуссерля. Понятие «внимание», на мой взгляд, более точно характеризует экзистенциальную потребность Я в само-обретении, о котором будет сказано ниже.
6 См. цит.: «Только тот, кто уже понимает, может вслушиваться» (перевод мой - Н.К.). В статье «вслушивание» интерпретируется как соотнесение опыта Другого и опыта Я.
7 Понимание в контексте статьи означает «перевод» Я содержания опыта Другого на «язык» собственного бытия.
стремления самости Я и определяющая модус внутреннего бытия Я. Из-за нее самость вынуждена находиться в непрекращающемся поступательном движении, воплощаясь в бесконечно новых, но хранящих отпечатки прежних «состояний» формах. Инструментом данного воплощения является метафора, а именно ее суть, заключающаяся во взаимодействии двух сущностей [11], в рассматриваемом случае — спроецированном, подвергнувшемся «внутренней» цензуре опыта Другого и собственной сферы всегда-значимого Я. Результатом данного наложения становится интериоризация, или присвоение понятого [10, s. 160]8, «услышанного» в опыте Другого, иначе говоря, «духовный сдвиг» [4, s. 17], актуализирующий потенциальности самости Я, тем самым развивая природу Я, и открывающий новые горизонты ее последующего развития, формирования и само-обретения. Примечательно, что само-обретение циклично: его «результирующие» состояния, которые, по сути, и задают вектор последующему «схватывающему вниманию», являются развитием прежних «результатов» и потому хранят их следы. Механизм метафорического соотнесения, таким образом, оказывается своеобразной нитью, связующей состояния, различные этапы становления и само-обретения сущности Я.
Таким образом, только через взаимодействие с опытом Другого Я обретает возможность «выхода за пределы собственного содержания», который заключается в раздвижении границ собственного бытия, то есть во вскрытии всей бесконечной совокупности потенциальностей, составляющих
природу самости Я. В данном взаимодействии Я обретает свою природу, открывая себя в новых ходах метафорического сопоставления элементов собственного опыта и опыта Другого. Процесс взаимодействия Я и Другого подобен взаимодействию двух зеркал различной формы, стоящих друг напротив друга. Содержание зеркала А (Я) отражается в В (опыт Другого) бесконечным рядом своих потенциально-стей будущих состояний, причем, что нужно особо подчеркнуть, данный спектр потенциальностей доступен зеркалу А только в плоскости, очерченной своей собственной формой и отражаемой зеркалом В.
Возвращаясь к вопросу передачи знания, необходимо в заключение отметить, что она, в силу действия метафорического принципа интери-оризации знания, непредвиденно и неосознаваемо оказывается вынужденно переосмысленным знанием. Знанием, буквально «переваренным» условиями, задаваемыми модусом иного бытия, иной самостью, движениями и стремлением ее «самобытно творящей силы», а потому знанием, обогащенным или в худших случаях обедненным, но в любом случае - качественно иным.
Сама передача оказывается, таким образом, метафоричной по своей сути, и способ ее осуществления позволяет усомниться в точности образа культурно-научного движения вперед. Скорее, имеет место неминуемо и диалектично развивающийся диалог между «сознаниями» различных эпох, в котором человеческий разум открывает себя в бесконечно иных формах.
8 См. цит.: «Понимание таит в себе возможность толкования, что означает присвоение понятого» (перевод мой - Н.К.).
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Ницше, Ф.В. Об истине и лжи во ненравственном смысле [Электронный ресурс] / Ф.В. Ницше. - URL: http://refdb.ru/look/13105 81.html (дата обращения: 24.07.2015).
2. Ортега-и-Гассет, Х. Две великие метафоры [Текст] / Х. Ортега-и-Гассет // Теория метафоры. Сборник статей / Под ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. -М.: Прогресс, 1990. - С. 68-81.
3. Грифцова, И.Н. Неформальная логика в контексте современной философии познания [текст] / И.Н. Грифцова // Преподаватель XXI век. - 2011. - № 4. - С. 199-206.
4. Humboldt, von W. Über die Verschiedenheit des menschlichen Sprachbaus und ihren Einfluss auf die geistige Entwicklung des Menschengeschlechts. - Berlin, 1836 [Электронный ресурс] / W. von Humboldt. -URL: https://play.google.com/books/reader? id=dV4SAAAAIAAJ&printsec=frontcover &output=reader&hl=ru&pg=GBS.PR1 (дата обращения: 24.07.2015).
5. Гуссерль, Э. Картезианские медитации [Текст] / Э. Гуссерль / Пер. с нем. В.И. Молчанова. -М.: Академический Проект, 2010. - 229 с.
6. Рикёр, П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике [Текст] / П. Рикёр; пер. с фр.; вступит. ст. и коммент. И.С. Вдовиной.
- М.: Академический Проект, 2008. - 695 с.
268 7. Микешина, Л.А. Эпистемология ценностей [Текст] / Л.А. Микешина. - М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2007. - 439 с.
8. Кант, И. Критика чистого разума [Текст] / И. Кант; пер. с нем. Н. Лосского сверен и отредактиован Ц.Г. Арзаканяном и М.И. Иткиным; примеч. Ц.Г. Арзаканяна.
- М.: Изд-во Эксмо, 2006. - 736 с.
9. Schopenhauer, A. Aphorismen zur Lebensweisheit [Электронный ресурс] / A. Schopenhauer.
- URL: http://gutenberg.spiegel.de/buch/aphori smen-4996/1 (дата обращения: 24.07.2015).
10. Heidegger, M. Sein und Zeit [Text] /
M. Heidegger. - Tübingen: Max Niemeyer Verlag, 2001. - 445 c.
11. Блэк, М. Теория метафоры. Сборник статей [Текст] / М. Блэк; под ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской. - М.: Прогресс, 1990. - C. 153-172.
REFERENCES
1. Black M., "More about Metaphor", in: Metaphor theory, Moscow, 1990, pp. 153-172. (in Russian)
2. Griftsova I.N., Neformalnaj logika v kontek-ste sovremennoj filosofii poznanija, Prepo-davatel XXI vek, 2011, No. 4, pp. 199-206. (in Russian)
3. Heidegger M., Sein und Zeit, Max Niemeyer Verlag, Tübingen, 2001, 445 p.
4. Humboldt von W., Über die Verschiedenheit des menschlichen Sprachbaus und ihren Einfluss auf die geistige Entwicklung des Menschengeschlechts, Berlin, 1836 [Electronic resource], available at: https://play.google. com/books/reader?id=dV4SAAAAIAAJ&pr intsec=frontcover&output=reader&hl=ru&p g=GBS.PR1 (accessed: 24.07.2015).
5. Husserl E., Cartesianische Meditationen, Moscow, 2010, 229 p. (in Russian)
6. Kant I., Die Kritik der reinen Vernunft, Moscow, 2006, 736 p. (in Russian)
7. Mikeshina L.A., Epistemologija tsennostej, Moscow, 2007, 439 p. (in Russian)
8. Nietzsche F.W., Über Wahrheit und Lüge im außermoralischen Sinn [Electronic resource], available at: http://refdb.ru/look/1310 581. html (accessed: 24.07.2015). (in Russian)
9. Ortega-y-Gasset J., "The Two Great Metaphors", in: Metaphor theory, Moscow, 1990, pp. 68-81. (in Russian)
10. Ricoeur P., Le conflit des interprétations. Essais dhermenéutique, Moscow, 2010, 695 p. (in Russian)
11. Schopenhauer A., Aphorismen zur Lebensweisheit, [Electronic resource], available at: http://gutenberg.spiegel.de/buch/aphoris-men-4996/1 (accessed: 24.07.2015).
Козлова Наталья Юрьевна, аспирантка, кафедра философии, Московский педагогический
государственный университет, polgra4a@gmail.com Kozlova N.Yu., Post-graduate Student, Philosophy Department, Moscow State Pedagogical University, polgra4a@gmail.com
