CC BY
45
ФИЛОСОФИЯ ЯЗЫКА
Н.Ю. Козлова
УДК 165 . 24
Метафора: проблема взаимодействия языка и трансцендентального1
В статье рассматривается возможность трактовки метафоры в качестве способа трансцендентальной рефлексии познающего Я; язык понимается в качестве когнитивной среды, определенным образом отражающей и фиксирующей изменения трансцендентального; показано, что метафорическое соотнесение может выступать механизмом взаимодействия языка и сферы трансцендентального и таким образом являться способом адаптации познающего Я к условиям внешней действительности .
Ключевые слова: метафора, рефлексирующее Я, трансцендентальное, язык, интерпретация, философия образования, философия языка
На вопрос, что же такое истина или что же такое мы сами, если считать, что истина выражает своего творца, существует неисчислимое множество ответов . Однако самый удивительный, на мой взгляд, дал Ф. Ницше, представив истину всего лишь «иллюзией... движущейся толпой метафор. суммой человеческих отношений» (перевод автора. — Н. К) [16, р. 1]. Подобная трактовка истины невольно заставляет обратиться к вопросу о метафоре как феномене мышления, способном образовывать, фиксировать и выражать то или иное отношение познающего Я к осмысляемому опыту, а также к природе выше упомянутого метафорического движения метафор (или метафорического движения), его причинах и способах осуществления
Рассмотрение данных вопросов невозможно без обращения к анализу соотношения и взаимодействия сферы трансцендентального и языка, поскольку именно в них находит свое выражение потенциал человеческого духа при конструировании образа бытия
Если понимать сферу трансцендентального как вневременное глубоко интуитивное хранилище коллективного опыта — результата непрерывной реф-
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научного проекта № 15-03-00760 .
© Козлова Н .Ю ., 2016
лексии познающего Я (см . коммент. 1) в условиях изменяющейся внешней осознаваемой «предметности», то язык при данном понимании может выступать в качестве когнитивной «сцены», в которой запечатлеваются движения трансцендентального . По сути, язык — это поле непрекращающегося эксперимента, удивительно точно демонстрирующего процесс корреляции сфер внешней действительности и трансцендентального в преломлении сознания познающего Я, экзистенциально важной установкой которого можно назвать выбор пусть и неосознаваемого, но наиболее прагматичного в условиях настоящего способа структурирования опыта . Иначе говоря, сфера трансцендентального может являться своеобразной когнитивной «привязкой», или способом адаптации, к постоянно меняющимся вызовам внешней предметности
Механизмом структурирования опыта может выступать метафора, или, если точнее, метафорическое соотнесение. Однако прежде чем перейти непосредственно к его анализу, необходимо, во-первых, разграничить сферу употребления понятий «концепт» и «трансцендентальная идея» и, во-вторых, обосновать правомерность обращения к метафоре как принципу движения рефлектирующей над образом бытия мысли
Использование термина «концепт» представляется при описании функционирования сферы трансцендентального более эффективным по сравнению с «трансцендентальной идеей» по причине объективной адресован-ности последней (см . коммент. 2) . Концепт, если его понимать в качестве некоего конструкта, в котором усилием познающего Я соединяются сгустки опыта (см . коммент. 3), выступает своеобразным фокусом схватывающего внимания подверженного трансформациям сознания Посредством данного фокуса сознание вычленяет необходимые содержания опыта из «открытого бесконечного потока переживаний» [3, с . 132] и, конституируя их способом, обусловленным данным этапом взаимодействия с внешним настоящим, формирует образ «мира, данного в опыте» [3, с . 31] . То есть по сути концепт — это подвижный во времени образ идеи, одна из реализованных потенциальных возможностей ее существования . Если идея — это неоформленное, бесконечное содержание, поливариантное в своем потенциальном «развитии», то концепт — это ее оформленный, фиксированный некоторым этапом развития (см . коммент. 4) сознания познающего Я образ. Или, если перейти на метафоры, это определенная чеканка, организующая экзерг монеты в некое изображение. Так, например, идея красного с учетом того, что «целостная связь опыта, обозримая в качестве единства, может оказаться видимостью (например, связным сновидением)» [3, с. 31] (курсив автора . — Н. К.), может обогащаться по мере развития сознания и корреляции сфер трансцендентального и физической реальности через язык совершенно различными содержаниями опыта Использование термина «концепт», таким образом, делая в исследовании акцент на факт способности сферы трансцендентального к преобразованию, позволяет
не только рассмотреть динамическое взаимодействие сфер трансцендентального и языка, но и выявить роль познающего Я в процессе данного взаимодействия
Вопрос о правомерности обращения к метафоре как способу рефлексии познающего Я непосредственным образом связан с особенностями структурирования опыта в сфере трансцендентального . Удивительное по своей глубине замечание Э. Гуссерля о сущности мира, данного в опыте, — «связное сновидение» — приводит, с одной стороны, к мысли о непостоянстве и иллюзорности любых смыслополагающих построений, характеризующих тот или иной образ мира, с другой стороны, побуждает обратиться к анализу специфики данного связывания элементов в «сновидении» .
При рассмотрении механизма связывания следует говорить о метафорическом соотнесении, а не просто о синтезе или аналитическом расчленении содержаний опыта (см . коммент. 5) по той причине, что метафора, объединяя в себе оба метода, всегда подразумевает в операциях с осмысляемыми сущностями некое основание, то есть мотив В контексте трансформирующегося сознания и смены образов мышления рассмотрение именно основания того или иного фокуса схватывающего внимания, в котором некое содержание опыта, уже «мыслившееся, хотя и в смутном еще виде» [4, с . 47] расчленяется, истолковываясь в обращении к совершенно иному содержанию, является наиболее значимым, поскольку позволяет взглянуть на «ход» развития сознания
Можно сказать, что данное связывание концептуальных элементов в единый образ мира — своего рода трансцендентальная рефлексия, заключающаяся в интерпретации имеющегося опыта путем пересмотра его содержания с точки зрения прагматичности в условиях внешней детерминации и последующего необходимого переструктурирования Причем, как уже подчеркивалось выше, особой значимостью обладает сам факт связывания элементов, попавших в фокус схватывающего внимания познающего Я, основание их вычленения среди остальных подобных элементов в качестве участников данного связывания и способ соединения (что именно и за счет чего начинает осмысляться), впоследствии и отражающийся на результате переструктурирования
В данной связи возникает вопрос о существовании возможной предрасположенности данных элементов для связывания и ее причинах . Иначе говоря, вызывают ли изменения в одном концептуальном участке непосредственные изменения и во всех остальных? Если предположить, что сфера трансцендентального может быть представлена в качестве концептуально организованной системы, определенная структурированность которой и являет тот или иной образ мира, данного в опыте, то, возможно, данная система в специфике своих изменений может быть охарактеризована с точки зрения эффекта «окончательной фиксации»: в целях сохранения своего баланса система устанавливает связи, консонантные планируемому
результирующему состоянию, и устраняет диссонантные (см . коммент. 6) . Однако необходимо отметить, что в отношении концептуальных структур и опыта, оформляемого ими, происходит, скорее, не устранение, но временное подавление связей
Если вернуться к проблеме взаимодействия языка и сферы трансцендентального, то язык, как уже говорилось, а именно его план выражения и план содержания, преломляют в себе изменения структуры сферы трансцендентального, «как бы останавливая, давая относительную стабильность многообразию чувственных и сверхчувственных (прим автора — Н.К.) переживаний, схватываемых... и удерживаемых» [7, с. 21] концептуальным «фокусом» . Результаты данного «останавливания» выражает, с одной стороны, понятие, поскольку «изначальная и решающая его работа не в сравнении представлений и объединении в виды и роды, в отливе впечатлений в представления.» [6, с . 219], и с другой стороны — развивающаяся понятийная система, которая путем различных логических операций стремится придать отобранным представлениям высшую степень «определенности» [6, с 219]
Итак, во всём многообразии накопленного коллективного опыта язык как «голос внутреннего бытия, даже само это бытие» [15, р . 2] (перевод автора — Н. К.) нации схватывает релевантные для своего существования элементы и усваивает их в свою формально-семантическую материю определенным образом Можно сказать, что духовный импульс самого первичного усвоения одинаков для всех языков, так как лежит в основе возникновения языка как такового, довольно метафоричен, поскольку уже самое простейшее языковое выражение требует «сплавления мысли и звука» [15, р 17] (см . коммент. 7) . Далее его можно проследить на примере процесса гипо-стазирования: в осмыслении неких идеальных сущностей им приписывается реальное существование, то есть по сути происходит метафорическое постижение опыта внечувственной природы за счет какой-то части опыта чувственной реальности, что можно наблюдать в одном из древнейших проявлений акта гипостазирования — в персонификации Однако затем, повинуясь голосу своей самобытности, каждый язык «снова и снова добивается ясности содержания и формы» [15, р . 2], выбирая собственные пути метафорического смыслополагания и преобразования опыта в языковые структуры
Язык, таким образом, представляет собой результат и вместе тем развитие многовековой усредненной поэтики, в полной мере отражающей специфику отношений физическая реальность — трансцендентальность — познающее Я . С одной стороны, в своей синтагматической оси она жестко фиксирует некие базисные координаты осмысления, но с другой стороны, в парадигматической оси обладает большим потенциалом и гибкостью для реализации латентных и вероятных путей интерпретации всё «того же» интериоризованного языком из сферы трансцендентального коллективно-
го опыта В корреляции же обеих осей и возникает тот или иной путь мышления и, соответственно, образ осмысляемого мира, поддерживаемый сферой языка до тех пор, пока познающее Я в обстоятельствах внешней детерминации не откроет для себя более прагматичную, если вспомнить Гуссерля, связь в «сновидении»
Таким образом, каждый язык выполняет функцию своеобразной «локальной» когнитивной привязки, обладающей своим особенным, неповторимым духом и внутренней созидающей силой [15], импульс которой реализуется в наиболее прагматичном для носителей данного языка усвоении коллективного опыта В этой связи сфера трансцендентального может быть уподоблена бессознательному языка, из которого определенная языковая реальность вырастает, но производит свой собственный уникальный опыт фиксации и осознавания свершающейся здесь и сейчас жизни
Если перенести данное понимание трансцендентальности в контекст развивающейся рефлексии познающего Я, то рассмотрение места и роли языка, а также метафорического соотнесения в данном процессе приобретает довольно интригующее направление
Допустив толкование языковой сферы в качестве когнитивной «привязки», обеспечивающей сознанию переживающего опыт мира Я стабильность и самосохранение, мы сталкиваемся с вопросом, каким образом и за счет чего осуществляется данное привязывание «Поток реализующейся в опыте жизни» [3, с . 33] всегда проходит через сети определенных, значимых в данный момент развития познающего Я интерпретаций (см . коммент. 8) . Те интерпретации, которые наделены значимостью, то есть находятся в авангарде коммуникативного употребления, язык закрепляет, дискурсивно транслируя, и отражает в синтагматике Однако следует помнить, что синтагматический уровень — это только поверхность, или, возвращаясь к психоаналитическому подходу, «порог интенсивности» [13], которого достигают только самые «сильные», актуальные в условиях детерминации внешнего мира интерпретации, в то время как слабые, но, что следует особо выделить, по-прежнему остающиеся возможными пребывают в латентном (или подавляемом, если толковать язык в качестве привязки) состоянии Но стоит внешней ситуации измениться — язык в соответствии с концептуальной структурированностью опыта в сфере трансцендентального изменяет установку в смыслополагании, то есть происходит «моментальный процесс адаптации» [13] трансформирующегося Я к новым условиям, при котором ранее не востребованные или вытесненные интерпретационные ходы и пути мысли становятся реализующимися . Иначе говоря, язык выполняет роль когнитивной среды, фиксирующей бесконечные в своих вариациях изменения в установках и путях трансцендентальной рефлексии познающего Я, всегда находящегося под давлением «принципа реальности» (см . коммент. 9) — когда сознание в целях сохранения баланса и продуктивности (как обратной сто-
роны баланса) избегает потенциально непригодных и даже, возможно, опасных путей интерпретации опыта в процессе формирования и развертывания образа мира . Здесь необходимо отметить, что конкретному Я в рамках своей индивидуальной рефлексии и личного, обусловленного модусом собственного бытия смыслополагания удается обнаруживать иные, не конвенциональные ходы интерпретации, что можно наблюдать как на примерах повседневного личностного общения, так и в возможности смены научных и культурных парадигм, когда единично-личностное понимание в случае наиболее цепкого и прагматичного «схватывания» сущности бытийного момента спустя время становится достоянием коллектива Причем в качестве механизма данного «схватывания» можно рассматривать метафорическое соотнесение, поскольку именно оно позволяет не только обнаруживать значимые в новых условиях элементы опыта, но и осмысливать их таким образом, чтобы разрабатываемый иной путь интерпретации был экзистенциально «удобен»
Таким образом, в контексте трансформаций, необходимо претерпеваемых сознанием Я в процессе концептуального освоения мира, язык может быть сравним с фокусом здесь-актуального значимого [8] рефлексирующего Я, который не без участия метафорического движения, проявляющегося в тех или иных соединениях смысловых элементов, прокладывает «в поле восприятия настоящего» [3, с . 33] только релевантные, на взгляд внутреннего бытия Я, пути интерпретации Однако особенного внимания заслуживает вопрос о качестве данного отбирания, или схватывания Если представить развитие сознания Я, познающего мир в трансцендентальной рефлексии, как непрекращающуюся борьбу на грани «порога интенсивности» между актуальными смыслополаганиями и латентными, но постоянно стремящимися к реализации, то можно сказать, что данное схватывание довольно диалектично по своей сути Так, например, деструктивные импульсы человеческой природы Они могут быть охарактеризованы как смыслополагание определенной направленности, которое, соответственно, находит воплощение в столь же определенных и вместе с тем различных ходах интерпретации Под давлением «принципа реальности» эти импульсы обычно сдерживаются до тех пор, пока сама реальность не укажет на экзистенциальную необходимость их актуализации . Но, какой бы ни была интерпретационная реакция и что бы мы ни представили себе в итоге связанным в объекте (см . коммент. 10), в любом случае это всегда наиболее сбалансированный и прагматичный ответ на условия момента Ответ, в котором отливается и черта познающего Я, и характер действительности, ее «обнажившей»
Развивая вопрос диалектичности, необходимо отметить, что главным катализатором и в то же время непременным условием для возможности трансформации сознания Я или, возвращаясь к Ницше, движения метафор как диалектичной смены образов мышления, является разница в способе и результатах эксплицирования через языковую среду конкретным
субъектом концептуального содержания . Специфичность модуса собственного бытия является причиной того, что интерпретационное взаимодействие между Я и Другим всегда демонстрирует «погрешность» Иначе говоря, возникающая разница в путях толкования выражает собой одновременно гибкость сознания трансцендентально рефлексирующего Я и гарантию последующих необходимых «адаптационных» изменений По сути, именно различность отдельных Я оказывается залогом наблюдающегося «движения метафор» и в целом диалектичного развития сознания
Можно сказать, в каждом метафорическом схватывании и последующем связывании опыта в единый образ мира, то есть при создании той или иной истины, рефлексирующее Я открывает для себя момент постоянно «вопрошающего» бытия и вместе с тем себя в этом моменте, свою, скорее, не противоречивую, но многогранную природу. Каждая истина, таким образом, как самая удобная и жизнеутверждающая, высказанная (см коммент 11) языком позиция в осмыслении момента метафорична и в силу этого — иллюзорна по своей сути Представляя собой лишь временное сцепление концептуальных частиц, взаимное воздействие и изменение которых производит в нас феномен жизни (см . коммент. 12), она, тем не менее, выражает очередной этап на пути становления и самоузнавания рефлексирующего Я
Комментарии
1 «Познающее Я» используется как переменная для всей совокупности образов исследующего Я, уже реализовавшихся в определенных временных контекстах и только намечающихся Понятие «образ исследующего Я» вводится по аналогии с понятием «образ логики», предложенным И . Н. Гриф-цовой [2]
2 Ср «.назвать идею — это значит сказать очень много в отношении объекта, но очень мало в отношении субъекта.» [4, с. 297].
3 О том, что концепт принадлежит, скорее, некой «сверх-языковой» реальности, ср. «.существование в концептах таких вещей, которые не имеют имени ни в одном из ныне существующих языков» [5].
4 . Ср. «Во времени может существовать не "добро", а лишь предметы или качества предметов, которые являются добром, только они могут иметь временную продолжительность, начинать и переставать существовать, быть предметами восприятия» [10, с. 128].
5 Идея аналитического и синтетического «развертывания» сферы трансцендентального вводится по аналогии с идеей И Канта об аналитических и синтетических суждениях. Ср. «.аналитическое суждение. можно было бы назвать поясняющими. так как осознается всегда мыслимое в нем (в понятии . — Н. К) многообразие» и «.синтетическое суждение. можно назвать расширяющим», поскольку в нем присоединяется «"нечто иное", чем то, что мыслилось в исходном понятии» [4]
6 . Эффект «окончательной фиксации» подробно описан в исследовании Фестингера Л . по теории когнитивного диссонанса в отношении когнитивных элементов, участвующих в принятии решения [11, с . 55].
7. Ср. также «...преобразование определенного мировоззренческого или эмоционального содержания в звук» [5, с . 35] .
8 . Под «интерпретацией» в данном контексте понимается наделение значимостью неких элементов опыта и их определенное встраивание в систему относительно других элементов
9 . Термин переосмыслен [14].
10 . Ср. «.мы ничего не может представить себе связанным в объекте, чего прежде не связали сами» [4, с . 127].
11 См «.истина может быть лишь в том, что высказано, а не в самих вещах» [1, с 97]
12 . Перефразированное и переосмысленное высказывание Л . Н . Толстого [9]
Литература
1 . Гоббс Т. Сочинения . М . , 1989. Т. 1 . 364 с .
2 . Грифцова И.Н. Неформальная логика в контексте современной философии
познания // Преподаватель XXI век. 2011 . № 4 . С. 199—206 .
3 . Гуссерль Э. Картезианские медитации / Пер. с нем . В. И. Молчанова . М. :
Академический Проект, 2010 . 229 с . 4. Кант И. Критика чистого разума / Пер . с нем . Н . Лосского сверен и отредактирован Ц . Г. Арзаканяном и М . И. Иткиным; Примеч . Ц . Г. Арзака-няна . М . : Эксмо, 2006 . 736 с .
5 . Кассирер Э. Сила метафоры // Теория метафоры: Сборник статей . / Под
ред . Н . Д . Арутюновой и М . А . Журинской . М . : Прогресс, 1990. C . 33—44.
6 . Кассирер Э. Философия символических форм . T. 1: Язык / Пер . с нем . С. А.
Ромашко. М. : Академический проект, 2011 . 271 с. 7. Кассирер Э. Философия символических форм . T. 3: Феноменология познания / Пер с нем А М Руткевича М : Академический проект, 2011 398 с 8 . Козлова Н.Ю. Метафора: Я и Другой . К вопросу о передаче знания // Преподаватель XXI век 2015 № 3 С 260—269 9. Толстой Л.Н. Исповедь . [Электронный ресурс] URL: http://az . lib. ru/t/tolstoj_ lew_nikolaewich/text_0440. shtml (дата обращения: 09. 11 . 2015) .
10 . Мур Дж.Э. Природа моральной философии / Предисл . А .Ф. Грязнова и
Л В Коноваловой; Пер с англ , сост и прим Л В Коноваловой М : Республика, 1999 351 с
11 . Фестингер Л. Теория когнитивного диссонанса / Пер . с англ . СПб . : Ювен-
та, 1999 318 с
12 . Черг А. Введение в математическую логику. М . , 1960 . Т. 1 . С. 19. Цит. по:
Энциклопедия эпистемологии и философии науки. М . : Канон +; РООИ «Реабилитация», 2009. 1248 с.
13 . Юнг К.Г. Трансцендентальная функция . [Электронный ресурс] URL: http://
mexus. ru/transcendentalnaya-f. html (дата обращения: 09. 11 . 2015) . 14. Freud S. Jenseits des Lustprinzip. [Электронный ресурс] URL: http://www. textlog . de/freud-psychoanalyse -lustprinzip -realitaetsprinzip . html (дата о браще -ния: 09. 11 . 2015) .
15 . Humboldt von W. Über die Verschiedenheit des menschlichen Sprachbaus und
ihren Einfluss auf die geistige Entwicklung des Menschengeschlechts — Berlin, 1836 . [Электронный ресурс] URL: https://play. google . com/books/reader?id=dV 4SAAAAIAAJ&printsec=frontcover&output=reader&hl=ru&pg=GBS . PR1 (дата обращения: 09. 11 . 2015).
16 . Nietzsche F.W. Über Wahrheit und Lüge im außermoralischen Sinne. [Электрон-
ный ресурс] URL: http://gutenberg spiegel de/buch/-3243/1 (дата обращения: 09. 11 . 2015).
