CC BY
35
УДК 340:1 ББК 67
Карнаушенко Леонид Владимирович Karnaushenko Leonid Vladimirovich
начальник кафедры теории и истории права и государства Краснодарского университета МВД России, доктор исторических наук, профессор. Тел.: +7 918 691-95-06.
Head of the Department of Theory and History of Law and State, the Krasnodar University of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Doctor of History, Professor.
МЕТАФИЗИЧЕСКИЙ ДИСКУРС В СОВРЕМЕННОЙ ФИЛОСОФИИ ПРАВА
Metaphysical discourse in modern philosophy of law
В статье определяется роль метафизического дискурса в структуре современной философии права. Аргументируется, что теоретическую основу метафизико-правового дискурса составляет метафизический тип правопонимания и его претензии на определение сущности права и подлинных критериев и одновременно ценностей правотворчества и правоприменения. Автор полагает, что дискуссионный аспект возможен в двух отношениях: как момент становления самого метафи-зико-правового подхода, где он соотносится с самим собой, своими идеалами и методологическими проблемами; в системе социокультурного развития права и правовых институтов, где мета-физико-правовой подход сопрягается уже с другими теоретическими подходами к правопониманию. Делается вывод, что метафизическая интерпретация права, с одной стороны, охраняет гуманистические ценности, утверждает принцип автономии морали и моральный детерминизм права, с другой - устанавливает границы для возможного правотворчества и правоприменения, ограничивая тем самым область позитивного права.
Ключевые слова: метафизика права, онтология права, правовые ценности, естественное право, позитивное право, правовой дискурс, правовая парадигма, социальное бытие.
Всякая оценка роли метафизики права в современном философско-правовом дискурсе должна, с одной стороны, опираться на некоторое известное определение сущности метафизики права, а с другой - учитывать ее функциональный, эпистемологический и социально-прагматический аспекты.
В первом отношении метафизика права предстает как особая парадигма правопонима-ния, обнаруживающая генетическую связь с общей метафизической парадигмой. В.И. Миллер связывает возникновение онтологии и ме-
The article defines the role of metaphysical discourse in the structure of modern philosophy of law. It is justified that the theoretical basis of metaphysical-legal discourse is the metaphysical type of legal understanding and its claim to determine the essence of law and true criteria and at the same time the values of law-making and enforcement. The author believes that the debating aspect is possible in two points: as the moment offormation of the metaphysical-legal approach as itself, where the metaphysical-legal approach is correlated with itself, its ideals and methodological problems; in the system of socio-cultural development of law and legal institutions, where the metaphysical-legal approach is correlated with other theoretical approaches to legal understanding. It is concluded that the metaphysical interpretation of law, on the one hand, protects humanistic values, affirms the principle of autonomy of morality and the moral determinism of law, and on the other hand, it establishes boundaries for possible law-making and enforcement, thereby limiting the field of positive law.
Keywords: metaphysics of law, ontology of law, legal values, natural law, positive law, legal discourse, legal paradigm, social being.
тафизики права с общим развитием философии и тенденцией к философскому обоснованию различных социокультурных явлений. В данном случае метафизика права - это «область научного исследования, в которой право интерпретировано через призму трансцендентных первооснов сущего и трансцендентальных априорных единиц нематериального опыта» [1, с. 100].
Здесь можно наблюдать методологическую и концептуальную зависимость от метафизики. Однако полная редукция метафизики права к метафизической картине мира (метафизике
бытия) является абстракцией, поскольку социально-гуманитарное познание выступает не только в роли объекта приложения метафизической парадигмы (например, если бы метафизика как теоретический подход была прежде метафизического взгляда на общество и природу человека), но и в качестве той сферы, на базе которой формируется сам метафизический подход. Социальное бытие с момента первых определений в качестве предмета теоретического исследования обнаруживает себя как надпри-родную надстройку. Онтологический статус социального бытия - это фундаментальная философская проблема, от способа решения которой зависит не только эпистемологический статус метафизического подхода к обществу и праву, но и эпистемологический положение метафизического подхода в целом. Отсутствие окончательной онтологической определенности социального бытия, в свою очередь, является важнейшей предпосылкой метафизического подхода к обществу и праву.
Вместе с тем существует корреляция между набором предпосылок, сквозь призму которых осуществляется первичная интерпретация социального бытия, и способом самоопределения социально-гуманитарного познания в культуре. История вопроса позволяет увидеть, что социальное бытие может быть истолковано как с позиций физикализма, так и с точки зрения идеалистических оснований. Между ними как крайними противоположностями формируется множество теоретических подходов, призванных преодолеть проблемы, свойственные каждому из них. Так, с позиции физикализма социально-гуманитарное познание потенциально редуцируемо к естествознанию [2, с. 118]. Это означает, что общество и культура в целом как надприродная надстройка являются таковой только для самого человека, тогда как ни в одном из отношений не выходят за пределы природного (физического) бытия. Перенесение физического детерминизма на социокультурные процессы приводит к преуменьшению ценностно-ориентированного взгляда на мир [3, с. 5]. В связи с этим такие привычные категории, как «свобода» (выбора) и «ответственность», «мотивация», «добрая воля», утрачивают свою значимость. Как физически интерпретировать понятия «намерение» и «преднамеренность» в системе юридической практики? Что будет означать
личная вменяемость вины за совершенное правонарушение в контексте тотального природного детерминизма? Перенесение физического принципа всеобщего детерминизма на общественные процессы, на структуру поведения человека и его внутренний мир, очевидно, вступает в диссонанс с традиционными представлениями о свободе воли и ответственности, о самостоятельном существовании личности вообще и субъектности поведения.
Здесь следует отметить, что идея свободы воли и концепт «должного» прочно закреплены в практике повседневных социальных взаимоотношений. Впоследствии они получили онтологическое обоснование в метафизической парадигме, с позиции которой социально-гуманитарное познание имеет дело с формой бытия, которая несводима к природе. Основным концептом, применимым для определения специфики социального бытия и выводящим его за пределы физического мира, выступает концепт «должного», а также сопряженное с ним ценностное отношение к действительности и идея свободы воли, получившая развитие в марбургской школе неокантианства и обнаружившая себя в философско-правовом дискурсе Г. Кельзена [4, с. 174]. Таким образом, метафизическая парадигма не только позволяет эксплицировать метафизико-правовой подход к пониманию социальных взаимодействий, но и обосновывает себя через онтологию права.
С другой стороны, нельзя не заметить, что метафизика вообще и метафизика права в частности утратили ведущие позиции в современной культуре. Как отмечает И.Л. Честнов, это связано с тем, что современное социально-гуманитарное познание уже не обладает той безграничной верой в силу разума, которая была характерна для рационалистической метафизики. Секуляризация высших идеалов культуры сопровождает процесс деонтологи-зации отдельных областей научного познания. На смену эпистемологическому универсализму приходят эпистемологический прагматизм, ситуативность и локальность научно-исследовательских программ. На фоне общего процесса дифференциации научного познания популярность получает идея потенциальной неисчерпаемости и многомерности каждого самостоятельного объекта познания. В итоге, как оценивает И.Л. Честнов, современность определяется как эпоха «постметафизики» [5, с. 8].
Однако подобная характеристика современной эпохи, а также состояния социально-гуманитарного познания и правовой сферы жизни общества является обобщением, которое скорее указывает на проблематичность метафизической парадигмы правопонимания, нежели на ее окончательное преодоление. Метафизика права существует как сложный исторически развивающийся социокультурный феномен. Для его более полного определения необходимо проанализировать основные факторы, обусловливающие отказ от метафизического понимания сущности права в постклассический период развития философии и культуры, а также способствующие возрождению интереса к метафизике права в современной культуре.
В отношении метафизики права можно выделить две противоположные тенденции. Первая берет начало еще в философии позитивизма и заключается в критике метафизической парадигмы, отказе от метафизического обоснования частных наук. В соответствии с этой тенденцией метафизика права рассматривается как исчерпавшая себя идеология. Ее присутствие в правовой сфере жизни общества следует оценивать как явление культурологическое, связанное с традиционализмом в правовых институтах [6, с. 42-43]. Противоположная тенденция связана с возрождением философии естественного права, опирающегося на принципы метафизической парадигмы. В этом случае речь идет о том, что современная культура обнаруживает потребность в метафизическом обосновании права, поскольку метафизика права определяется с позиции сущностного подхода к нему, претендующего на установление универсальных и всеобщих оснований права в онтологической перспективе [7, с. 419].
Таким образом, можно говорить о двух диаметрально противоположных позициях. Согласно первой, критической позиции метафизика права в современном философско-пра-вовом дискурсе присутствует в качестве объекта критики, такого теоретического подхода, через отрицание которого в некоторых случаях удобно выразить содержание «адекватного правовой действительности» позитивно-правового подхода. Противоположная точка зрения состоит в том, что утрата метафизики права как теоретического подхода означает исчез-
новение метафизического измерения правовой реальности для современного теоретического познания, а следовательно, философско-пра-вового дискурса в целом [7, с. 422].
Важно также учитывать, что формирование, развитие и критика метафизики, а также ее последующее отрицание - феномен социально и культурно детерминированный. Метафизическая парадигма имела власть над культурой в течение многих столетий. Метафизический подход образует своего рода симбиоз с религией и вместе с ней расширяет границы бытия. Метафизическая модель мира определяет представление об иерархии бытия и место в ней высших духовных ценностей. Кроме того, метафизическая парадигма согласуется с классической концепцией истины, что обещает надежное, устойчивое и однозначное знание о высших духовных ориентирах общественного развития. Все это определяет особый статус метафизического познания.
Указанные факторы обосновывают возможность возврата к метафизическому дискурсу в современной культуре, однако еще не говорят о необходимых основаниях метафизи-ко-правового дискурса. В философии права интенция на обращение к метафизическому дискурсу связана прежде всего с возрождением философии естественного права. О процессе восстановления метафизики права можно судить по таким работам, как «Мораль права» Л. Фуллера и «Естественное право и естественные права» Дж. Финниса. Они оказали существенное влияние на становление и развитие метафизико-правового дискурса в современной философии права.
На протяжении всей своей истории метафизическое познание встречается с комплексом повторяющихся проблем. Это связано с тем, что объект метафизики не существует материально, не является «феноменом», он не очевиден для большинства. Адекватное понимание содержания какого-либо познания зависит от восприятия внутренней основы его объекта, по этой причине сущность метафизического познания становится самостоятельной проблемой. Таким образом, история метафизики является одновременно и историей недопонимания метафизики, а также попыток создания метафизических систем, количество которых скорее компрометирует метафизическое познание, чем укрепляет его позиции.
Вслед за этим и метафизика права как тип правопонимания в пространстве современного философско-правового дискурса получает противоречивые оценки. Она нередко рассматривается в качестве теоретико-правовой экспликации общей метафизической парадигмы философии. Метафизический подход в процессе своего исторического существования становился предметом критики со стороны диалектической парадигмы, позитивизма, иррационалисти-ческого типа философствования, аналитической философии, подвергся деструкции онтологии М. Хайдеггера, был переоценен в прагматизме и постмодернизме. Секуляризация духовных ценностей, возрастающая сила индивидуалистического мировоззрения, гедонизм и практицизм, этический релятивизм, по мнению Р. Рор-ти, дают повод оценивать современную культуру как постметафизическую [8, с. 78-79]. Вместе с тем на фоне возрастающей роли теории позитивного права, воспринявшей логико-категориальный аппарат аналитической философии, наблюдается возрождение метафизики права в естественно-правовых учениях.
Таким образом, в современной философии права нельзя не замечать существование ме-тафизико-правового дискурса. У этого явления есть ряд предпосылок. Во-первых, всякое фи-лософско-правовое изыскание ориентировано на целостное и завершенное исследование правовой реальности, что предполагает конкретизацию содержания «правового» как такового в качестве специфической предметности или даже особой формы бытия. Во-вторых, философско-правовое исследование не может обойти стороной аналитику основополагающих детерминант права. Это, в свою очередь, ставит вопрос о соотношении морали и права, который открывает аксиологическое измерение проблематики: вопрос о сущности правовых ценностей, их эпистемологическом и онтологическом статусе в соотнесении с сущностью моральных ценностей.
Метафизический дискурс в философии права включает в себя три главных аспекта: во-первых, гносеологический запрос на метафизическое содержание правовой реальности (очевидно, что метафизика исследует метафизические «объекты» и без них ее существование бессмысленно); во-вторых, метафизический логико-категориальный аппарат, т. е. метафизическая парадигма складывается из пред-
посылочного и категориально-методологического слоев. В то же время исторические формы реализации метафизики права дают нам третью составляющую для определения мета-физико-правовой парадигмы - образцовые модели, репрезентируемые в истории философии права. Если первые два аспекта метафи-зико-правовой парадигмы являются необходимыми и обязательными, то третий - привходящим. Благодаря данному разграничению, на наш взгляд, появляется возможность многогранного осмысления актуально присутствующей в пространстве современной философии права критики метафизико-правового подхода. Кроме того, если уйти от однозначного отождествления метафизики права с классическими типами метафизико-правового подхода, но при этом акцентировать внимание на содержательно-методологической стороне метафизики права, то можно обнаружить, как и каким образом она имплицитно присутствует даже в тех теоретических подходах, которые открыто отрицают всякую метафизическую реальность.
Следует заметить, что метафизическое познание на протяжении своей истории демонстрирует проблематичность. Существование и развитие метафизического дискурса исторически связаны с глубоким аксиологическим потенциалом метафизики как специфического типа знания, с одной стороны, и с неопределенностью ее эпистемологического статуса -с другой. Общая черта критики метафизики права состоит в придании ей статуса конкретного существования (как завершенной метафизической теории права). Однако на деле происходит историко-философское становление «проектов» метафизики права, именно поэтому корректнее говорить о метафизическом дискурсе, метафизическом типе познания, а не о метафизике вообще.
Метафизический дискурс в пространстве современной философии права - явление неоднозначное и сложное. Очевидно, что теоретическое обсуждение различных концепций правопонимания, взаимная критика и конструктивный диалог между ними являются хорошим знаком для всей философии права. И напротив, идеология односторонней теоретико-правовой концепции способна привести к значительным перекосам в системе правосознания общества. В этом смысле опасность
представляет гиперфункция как естественно-правовой модели права, так и позитивно-правовой. В первом случае существует риск тотального подчинения правовых институтов частной метафизической идеологии, утверждающей принцип релевантности социальной и онтологической иерархии и не замечающей непосредственно человеческих интересов. В естественном праве с позиции современной философии права метафизический объективизм воспринимается как односторонняя позиция. Во втором случае при абсолютизации позитивно-правовой идеологии естественным образом встает вопрос о ценностных основаниях права. Деонтологизация правовой сферы жизни общества и, как следствие, ухода от метафизики права грозит утратой единых ценностных ориентиров в правосознании общества, аксиологическим плюрализмом и релятивизмом в самой философии права. А это, безусловно, кризисное явление, поскольку возникает противоречие между институциональными основаниями права и ценностной структурой правосознания. На институциональном уровне всякая правовая система предполагает централизованность и иерархичность, т. е. у такой организации должна быть унитарная концептуальная основа. Однако на уровне конкретного правотворчества и правоприменения позитивно-правовой принцип «человекораз-мерности» и правового регулирования личностных интересов шаг за шагом вытесняет традиционный правовой объективизм. В связи с этим аксиологический плюрализм и релятивизм как следствие гиперфункции позитивно-правового подхода конфликтуют с традиционной институциональной организацией права.
Исходя из вышеизложенного можно заметить, что возрождение интереса к метафизическому дискурсу в современной философии права продиктовано, с одной стороны, культурологическими основаниями, а с другой - логикой развития самой философии права. В первом отношении данный процесс можно рассматривать как явление симптоматичное для современной культуры правосознания. Эпоха «постметафизики» для правовых институтов означает еще и тотальное раскрепощение права, свободу от идеологем традиционной культуры, безграничный правовой конструктивизм. Однако значительное «разрастание» правовой сферы, одновременно сопровождающееся ут-
ратой единого аксиологического принципа, грозит самоуничтожением права, исчезновением валидности правового принципа регулирования социальных взаимоотношений и, как следствие, редукцией действительности и обязательности правовых предписаний к принципу власти, монополию на которые сохраняют государственные институты.
Антиметафизическое, по сути, учение позитивного права направлено на «освобождение» юридической науки и правовых институтов от влияния внеправовых детерминант, что очень важно и, в общем, понятно: действительное развитие правовой сферы возможно при условии обретения ею самостоятельного статуса, в том числе по отношению к религии и политике. Это прекрасно понимал Г. Кельзен, создавая программу «чистого учения о праве», считая главной задачей правовой сферы преодоление всяких форм ангажированности [10, с. 5]. По той же причине этика как общее учение о морали в позитивно-правовых теориях оттесняется на второй план. Это связано с отрицанием не самой морали в структуре правовой реальности, а аксиологической иерархии между частной формой объективистской этики и правовой теорией.
Современная метафизика права решает такую не менее сложную задачу, как защита права от человеческого произвола. Одним из основополагающих принципов философии естественного права является утверждение «несправедливый закон не есть закон» [11, с. 54]. Теории позитивного права настаивают, таким образом, на неразрывной связи права и морали. Однако реализация указанной задачи сталкивается с методологическими трудностями: дело в том, что, для того чтобы провести линию демаркации между правовыми и внепра-вовыми объектами, нужно как минимум знать критерий подобного разграничения. И, как замечают теоретики естественного права, увлеченный юспозитивизм выбрасывает из правовой сферы всякую моральную оценку. Как следствие, возникает вопрос: не идет ли позитивное право по пути правового произвола, если принять во внимание принцип автономности права от морали? Опасность «нечеловечных» и аморальных законов, отвечающих всем формальным признакам правовых установлений, прекрасно показал Л. Фуллер [12, с. 289-298].
Таким образом, в пространстве современ- ской науки и практики. Метафизическая инной философии права сохраняет свою актуаль- терпретация права охраняет гуманистические ность онтологическая и метафизическая про- ценности, утверждает принцип автономии блематика. Изначально противоположные тео- морали и утверждает моральный детерминизм ретические подходы к пониманию самой сути права. С другой стороны, метафизика права права в ходе своего исторического развития устанавливает границы для возможного пра-конкретизируют собственное содержание и вотворчества и правоприменения, ограничивая сближаются друг с другом. Метафизический тем самым область позитивного права. Пози-дискурс находит законное место в структуре тивное право, в свою очередь, обретает завер-современной философии права, способствуя шенный смысл и концептуальное значение при развитию философии права и конкретизации соотнесении с фундаментальным уровнем ме-его идеи, положенной в основание юридиче- тафизики права.
Литература
1. Миллер В.И. Метафизическое осмысление становления концепции естественного права // Вестн. Том. гос. ун-та. 2017. № 425.
2. Домрачев С.С., Сиунов Д.А. Эвристический потенциал физикализма (в поисках нового мировоззрения и методологии) // Вестник ЧелГУ. 2010. № 16.
3. Еникеев А.А., Плотников В.В. Аксиологические принципы современной познавательной деятельности / под общ. ред. М. И. Даниловой. Краснодар, 2020.
4. Антонов М.В. Об Основных элементах чистого учения Г. Кельзена о праве и государстве // Труды Института государства и права РАН. 2013. № 4.
5. Честнов И.Л. Философия права в эпоху постметафизики // Известия вузов. Правоведение. 2017. № 1(330).
6. Рахматуллин Р.Ю., Семенова Э.Р. Традиционализм и либерализм в свете философии права // Научный вестник Омской академии МВД России. 2014. № 1(52).
7. Дидикин А.Б. Современные теории естественного права и классическая традиция // Schole, СХОЛЭ. 2014. № 2.
8. Семенов М.Г. Человек в проблемном поле постметафизической культуры Р. Рорти // Вестник ЛГУ им. А С. Пушкина. 2013. № 2.
9. Кельзен Г. Чистое учение о праве. 2-е изд. / пер. с нем. М.В. Антонова и С.В. Лезова. СПб., 2015.
10. Бикс Б. Концептуальные вопросы и юриспруденция // Труды Института государства и права РАН. 2020. № 5.
11. Фуллер Л. Мораль права. М., 2007.
Bibliography
1. Miller V.I. Metaphysical comprehension of the formation of the concept of natural law // Vestn. Tom. state university. 2017. № 425.
2. Domrachev S.S., Siunov D.A. Heuristic potential of physicalism (in search of a new world-view and methodology) // Vestnik ChelGU. 2010. № 16.
3. Enikeev A.A., Plotnikov V.V. Axiological principles of modern cognitive activity / under total. ed. M.I. Danilova. Krasnodar, 2020.
4. Antonov M.V. On the Basic Elements of the Pure Teaching of Kelsen on Law and State // Proceedings of the Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences. 2013. № 4.
5. Chestnov I.L. Philosophy of law in the era of post-metaphysics // Izvestiya vuzov. Jurisprudence. 2017. № 1(330).
6. Rakhmatullin R.Yu., Semenova E.R. Traditionalism and liberalism in the light of the philosophy of law // Scientific Bulletin of the Omsk Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2014. № 1(52).
7. Didikin A.B. Modern theories of natural law and classical tradition // Schole, SHOLE. 2014. № 2.
8. Semyonov M.G. Man in the problem field of post-metaphysical culture R. Rorty // Bulletin of Leningrad State University named after A.S. Pushkin. 2013. № 2.
9. Kelsen G. Pure doctrine of law. 2nd ed / trans. from German. M.V. Antonov and S.V. Lyozov. St. Petersburg, 2015.
10. Bix B. Conceptual issues and jurisprudence // Proceedings of the Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences. 2020. № 5.
11. Fuller L. Moral right. Moscow, 2007.
