CC BY
22
© 2007 г. В.И. Абросимов
МЕСТО РОССИЙСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ В СОВРЕМЕННОМ СОЦИОКУЛЬТУРНОМ ПРОЦЕССЕ
В последнее время актуализировалось исследование проблемы места интеллигенции в изменившемся под влиянием социетальной трансформации культурном пространстве. На фоне «безмолвствующего народа» она была голосом нации, общественной и культурной силой, формулировавшей назревшие проблемы от имени всего общества. Сформированные ею идеалы и ценности также разделялись всем обществом и служили основой национальной культурной идентичности.
Дезинтеграционные процессы, вызванные радикальной перестройкой, способствовали, в частности, тому, что универсальное культурное значение и роль в обществе интеллигенции оказались в значительной степени ею утраченными. Более того, массовым уделом ее представителей, работающих по профессии, стали бедность и низкий социальный статус, объективно препятствующие сохранению за нею позиции духовного и культурного лидера общества. По мнению исследователей и публицистов, в современной России наблюдается агония интеллигенции как активной силы в культуре [1].
Остро стоящая перед российским обществом проблема стабилизации социальных отношений требует для своего решения преодоления дезинтеграционных тенденций, формирования и фиксирования в жизнеспособных идеалах и ориентирах новой, соответствующей изменившейся внутрироссийской и внешней ситуации, культурной идентичности. Тем более, что речь идет о культурном строительстве в контексте глобализации культуры, которая усложняет, фрагмен-тирует и деформирует складывающуюся структуру идентичности, переориентирует ее на унифицированные модели и стандарты. Активное участие интеллигенции в процессе становления культурных идеалов пореформенного общества, возможно, позволило бы сохранить и поддержать своеобразие российской светской духовности в качестве ценностной базы новой идентичности россиян.
Отсюда вытекает актуальность и научно-теоретическая значимость обращения к исследованию комплекса проблем, связанных с социальной и культурной ролью интеллигенции в сегодняшнем российском обществе и современных идентификационных процессах. Российская интеллигенция, ее культурная и стратификационная специфика, происхождение и историческая судьба, реальные функции в обществе и притязания на культурный мессианизм в контексте «интеллигентского мифа» как элемента отечественной культуры, оценка ее миссии в обществе в терминах «заслуги» и «вины» - все эти грани постоянно обсуждались и обсуждаются на уровне как публицистики, так и научных изысканий в предметных рамках практически всех гуманитарных дисциплин - социологии, политологии, истории, культурологии и философии.
Эта тема постоянно затрагивалась и крупными
российскими мыслителями в контексте анализа духовной самобытности русской культуры, ее цивили-зационной альтернативности Западу и его историческим вызовам, перспектив и ограничений социокультурных заимствований модернизационного характера. Сущность интеллигенции и интеллигентности как комплекса ментальных, духовно-нравственных и культурных качеств неоднократно рассматривалась. Активно анализировалась ее историческая роль в связи с предреволюционными ожиданиями и опасениями.
В советский период исследование интеллигенции базировалось на формационно-классовом подходе и осуществлялось преимущественно в профессиональном, классовом и политическом аспектах [2]. Она позиционировалась как социально-профессиональная «прослойка» в классовой структуре общества, и в фокусе исследовательского внимания находились преимущественно проблемы формирования, ее материальное и социальное положение, мировоззрение.
Параллельно интеллигенция и интеллектуалы как особая социальная когорта рассматривались крупными зарубежными социологами. При анализе сущности русской интеллигенции и интерпретации ее роли в истории и культуре, как правило, акцентировалось различие между русской интеллигенцией и западными интеллектуалами, подчеркивались ценностнотворческая и идеологическая роль российской интеллигенции, рассматривалась последняя как продукт дезинтеграцион-ных процессов в социальной системе [3].
Пореформенный период ознаменовался всплеском интереса исследователей к интеллигенции как явлению и расширением сферы ее изучения. В начале 90-х гг. сформировалось «интеллигентоведение» в виде отдельной области гуманитарного знания, базирующейся на комплексном подходе к предмету, в рамках которого интеллигенция рассматривалась на стыке ряда дисциплин.
Активизировалось и ее социологическое изучение. Обычно оно ограничивается исследованием интеллигенции как социально-профессионального слоя в изменяющейся под влиянием реформ системе стратификации общества. При этом констатируется снижение статусных позиций, обусловленное ее массовым вхождением в число «новых бедных», прекращением государственного обеспечения востребованности обществом ее культурных ценностей и профессионального труда, ростом социальной дифференциации, в том числе и на уровне жизненных стилей и культурных предпочтений, и отказом большинства старых и новых социальных групп строить свои социальные практики на основе ценностей и идеалов, когда-то созданных интеллигенцией. Но, с нашей точки зрения, при всей остроте перечисленных проблем в настоящее время не менее актуальна другая сторона этой проблематики; возможность сохранения за нею в
реформируемом российском обществе традиционной культурной роли, что во многом равнозначно сохранению культурной идентичности, социокультурной преемственности. Ее значимость не должна недооцениваться, поскольку сохранение России в качестве страны, обладающей самобытной культурной традицией непреходящей ценности, способной при этом интегрироваться в европейское и глобальное культурное пространство, ныне находится под сомнением. Этим обусловлена необходимость исследования интеллигенции как культурного типа - стержневого для пространства отечественной культуры.
Типизация - достаточно распространенный в социологии исследовательский прием, когда процессы, идущие в обществе, изучаются сквозь призму специфики формируемых ими социальных качеств личности, обобщаемых и выводимых на уровень типа. Так, у Г. Маркузе речь шла об «одномерном человеке» как базовом типе общества потребления [4], Ж.Т. Тощен-ко пишет о «парадоксальном человеке», порожденном парадоксальностью современной российской действительности [5], Ю.Н. Левада называет человеческий тип, сформированный советским периодом, «человеком двойственным» [6].
Естественно, что в подобных случаях речь идет об описании черт и качеств идеального типа, неизбежно упускающем многообразие культурной и социальной действительности. Зато конструирование идеального типа дает возможность выделить главные, системообразующие идентификационные характеристики интеллигенции и проследить взаимосвязи между ними. Построение идеальных типов создает основу для ясного представления о динамике культуры и общества, фиксации переходных и стабильных состояний.
Как культурный тип интеллигенция воплощает в своем мировоззрении и поведении модель секуляризованной духовности, основные ценностные ориентиры которой представляют собой обмирщенные идеалы православной духовной культуры, редуцированные к императивам светской нравственности. По отношению к православной духовности ценности интеллигенции, безусловно, профанизированы, что проявляется в мирском, посюстороннем содержании базового идеала общественного блага, в возникновении в нем прагматических акцентов (идея общественной пользы). Но на уровне типических стандартов индивидуального поведения интеллигенция продолжала право -славные традиции самоотверженного и жертвенного служения обществу, народу, высшему благу; аскетизма и бескорыстия; жизни в постоянном нравственном и экзистенциальном поиске. При этом регулятивом поведения выступал не духовный авторитет церкви, а развитое чувство личной ответственности и собственный моральный выбор, присущие интеллигенции гражданственность и социальный критицизм.
Православный символико-культурный контекст, воспринятый российской интеллигенцией в достаточно секуляризованном виде, ориентировал ее социальное поведение на признание ценностей нестяжательства, служение общему благу и жизнь в свете идеала. По сути
произошла глобальная перекодировка традиционных христианских и библейских символов, которые трансформировались в философствующее сознание эпохи и в концепт русской интеллигенции. В то же время она представляла собой продукт рецепции российской культурной почвой ментальных схем и образцов западной культуры. Согласно А. Казанцеву [7], основная функция интеллектуалов как особой социально-культурной группы, сформировавшейся на периферии мира протестантизма, заключается в рациональной критике существующих институтов и поиске путей их модернизации, прежде всего за счет заимствования чужого опыта. Рационально-критическое отношение к установленным формам социальной жизни и их социокультурным основаниям составляет ключевую особенность менталитета интеллектуалов, объединяющую их с российской интеллигенцией.
Говоря, что интеллигенция представляет собой особый культурный тип, следует добавить, что в чертах этого типа кристаллизовалась социокультурная специфика российского общества: пограничный и двойственный характер идентичности, значительное влияние духовных ценностей и норм православной традиции, особенно в части мотиваций социального поведения, в сочетании с настойчивой ориентацией на европейские образцы. Тем не менее в силу того, что интеллигенция являлась интеллектуальной элитой общества с традиционным менталитетом, основой которого было синкретически-эмотивное мировоззрение, отторгающее, как показал А. С. Ахиезер [8], рациональность, она изначально находилась на значительной культурной дистанции от остального населения, будучи единственной активной, рефлексирующей и действующей силой в пространстве российской культуры, субъектом, инициатором и идеологом мо-дернизационных трансформаций.
Типологические черты интеллигенции характеризуют ее как культурную общность, являющуюся отличительной особенностью России и идентифицируемую по следующим признакам: 1) специфическая аксеоло-гия, основывающаяся на синкретизме секуляризованных ценностей православной культуры (самоотверженность, нестяжательство, приоритет надличностных целей, коллективизм и взаимопомощь, бытовой аскетизм, постоянный духовный поиск) и ценностей, присущих этой группе как интеллектуальной элите и противопоставляющих ее всем другим социальным группам России (рациональность как принцип мышления и организации социального порядка, гражданственность, профессионализм, свободомыслие, социальный критицизм); 2) модель поведения, сочетающая гражданскую, политическую и культурную активность с высоким уровнем индивидуальной рефлексии и экзистенциального беспокойства («больная совесть»); 3) ценностно-идеологический характер ощущения и проявления социальной субъектности.
Эти характеристики интеллигенции в условиях всевластия государства и безгласности населения были определяющими по отношению к облику социетальной российской культуры и представляющего ее «общественного человека», укоренившись в интегральном менталитете
общества как универсальный для России идеал. Интеллигенция стала единственным состоятельным субъектом социального действия и культурного строительства, основным субъектом формирования российского культурного пространства, творцом базовых ценностей, носителем социальной рефлексии и критики, поэтому оказалась и идеологом, и движущей силой социальной модернизации. Однако в традиционном обществе, каким была Россия, модернизация социальных институтов неизбежно должна была принять форму коренного преобразования всех социокультурных основ, ломки представлений и ценностей. А поскольку эти представления и ценности были созданы или, по крайней мере, сформулированы и выражены интеллигенцией, и ассоциировались с ее обликом в культуре, социокультурные трансформации в значительной мере были направлены объективно против нее и ее интересов, хотя и базировались на ее ценностнотворче-ском потенциале. Таким образом, российская интеллигенция являлась и является и субъектом, и одновременно объектом, и даже жертвой модернизирующих трансформаций, которые, глубоко преобразуя культурные основания социальной жизни России, имели негативные последствия для самой интеллигенции.
В особенности это касается современных российских реформ. Октябрьский переворот и сталинская культурная революция, закрепив за интеллигенцией малозначительный статус «прослойки» и «попутчика» рабочего класса, все-таки сохранили и укрепили с помощью государственной поддержки ее ценностно-идеологические позиции, создав группу востребованных государством профессиональных идеологов и приобщив, по крайней мере, декларативно, к ряду культурных ценностей интеллигенции (рациональности и просвещению, интернационализму, свободомыслию, ценностям профессиональной самореализации и трудового этоса, аскетическому потреблению и жизненному стилю) все другие классы и социальные группы. При этом ценности, созданные интеллигенцией, продолжали работать на поддержание социетального единства и интеграции, и она в большинстве случаев ощущала себя социально востребованной (в том числе и - неофициально - как носитель социальной критики и пусть скрываемой, но независимой и протестной позиции в политике, идеологии и культуре). В настоящее время российское общество претерпевает очередную социокультурную трансформацию, а также существенное снижение социального и имущественного статусов, связанный с этим идентификационный кризис и кризис интеллигенции, которая потеряла привычную роль духовного авторитета, творца и пропагандиста культурных ценностей, лишилась поддержки государства и востребованности с его стороны своих идеологических функций. Либеральный сценарий модернизации способствовал массовому распространению в обществе достиженческих и потребительских ориентаций, прагматизации социокультурного контекста, росту имущественного неравенства и дивергенции ценностных систем, в результате чего ценности интеллигенции и ее культурные символы и предпочте-
ния, стиль жизни, формы досуга перестали разделяться всеми слоями общества. Со своей стороны государство, уйдя от активной регулятивной роли в культуре, перестало быть прочной опорой интеллигенции, ее культурных практик и заказчиком ее социальной роли идеолога. В рыночные отношения интеллигенция в основном тоже не смогла органично вписаться, поскольку на «диком» российском рынке невелик спрос на ее профессиональный труд. Это еще больше снизило ее социальный авторитет в обществе, регулируемом экономическими ценностями.
В то же время место интеллигенции как творца ценностей, духовного лидера и совести общества остается свободным, поэтому и создался идеологический и культурный вакуум, заполняемый только потребительскими ценностями. Прежняя культурная идентичность разрушена, а новая не сформировалась. Налицо идентификационный кризис общества, усугубляемый повсеместным распространением глобальной унифицированной и экономически ориентированной культуры.
Действительно ли интеллигенция как культурная сила и тип «общественного человека», определявший лицо российского общества, навсегда утратила свой социокультурный потенциал? Нам представляется, что нет. Поскольку в нашей полиэтничной стране остро стоит проблема формирования национальной - надэтниче-ской - культурной идентичности, которая была бы мультикультуральной, толерантной, совместимой с востребованной современностью глобальной идентичностью, структура традиционной культурной идентичности российской интеллигенции как раз дает такую возможность. Изначально ее культурное сознание и позиция как социального субъекта совмещали в себе ценности и ориентации как российского, так и западного культурных миров, при том, что идентичность интеллигенции всегда была надэтничной, характеризовавшей ее именно как наднациональную российскую культурную общность. Типологически интеллигент - это носитель отечественной духовной культуры и соответствующей модели поведения, но при этом - еще и гражданин мира, отличающийся своей телерантностью. Поэтому традиционная культурная идентичность интеллигенции может стать моделью новой российской мультикультуральной идентичности в современных идентификационных поисках. Однако ее интерпретация должна быть иной: новая мультикультуральная идентичность должна представлять собой единое, интегрированное целое, позволяющее сохранить интеллектуальные и духовные потенции общества.
Исходя из этого воспроизводство интеллигенции является ключевой культурной, социальной и педагогической проблемой современности. К факторам, препятствующим ее решению, относятся устаревшая индустриальная парадигма образования, ориентированная на научение, а не на приобщение к ценностям и формирование целостной культурной личности; отсутствие социального воспитательного заказа и практическая утрата институтами образования воспитывающей функции; кризис семьи как института первичной социализации и первоначального приобщения к культуре, воспитательная несостоятельность роди-
телей, отсутствие у них времени и средств на полноценное воспитание детей; массовый недостаточный уровень профессионализма работников образования; характер общего контекста повседневных практик, вытесняющий ценности интеллигенции как неэффективные для решения жизненных проблем; бедность населения, ограничивающая возможности культурного развития и досуга; отсутствие существенной заботы государства о повышении материального уровня и социального престижа интеллигенции; ослабление трудового этоса всего общества и профессионального этоса научных и культурных сообществ. Как мы полагаем, пока эта задача не решена, российское общество будет оставаться перед лицом проблем, связанных с культурной идентификацией.
Литература
1. См., например: БондаренкоВ. Крах интеллигенции. М., 1995; Гранин Д. Русский интеллигент уходит // Известия. 1997. 5 нояб.; Николаева И. В ХХ1 век - без интеллигенции? // Российские вести. 1997. 18 сент.
2. Каган М.С. Воспроизводство российской интеллигенции как педагогическая проблема // anthropology.ru; Казанцев А.А. Интеллигенция и структурные инновации в политическом пространстве. Опыт сравнитель-
Южный федеральный университет
ного анализа // Политические исследования. 2007. № 1; Келеман Л.А. Методологические и теоретические основания исследования интеллигентности // Вестник РУДН. Сер. Социология. 2005. № 1(8). С. 27-39; Лапин Н.И. Эмпирическая социология в Западной Европе. М., 2004.
3. Штомпка П. Культурная травма в посткоммунистическом обществе (статья вторая) // Социологические исследования. 2001; Giddens A. Modernity and Self-Identity: Self and Society in the Late Modern Age. Cambridge, 1991; Hermans H.J., Kempen H.J.G. Moving cultures: the perilous problems of cultural dichotomies in a globalizing society // Am. Psychol. 1998. № 53. P. 1111-1120; Tomlinson J. Globalization and Culture. Chicago, 1999; Шартье Р. Мир как представление // История ментальностей, историческая антропология. Зарубежные исследования в обзорах и рефератах. М., 1996.
4. Маркузе Г. Одномерный человек. М., 1994.
5. Тощенко Ж. Т. Парадоксальный человек. М., 2001.
6. Левада ЮН. Феномен Сахарова // Ценности гражданского общества и личность. М., 2001.
7. Казанцев А.А. Указ. соч. С. 71-93.
8. Ахиезер А. С. Россия: критика исторического опыта. Новосибирск: Сибирский хронограф, 1997.
15 мая 2007 г.
