CC BY
24
Крайнова Н.А.
МЕСТО РЕСОЦИАЛИЗАЦИИ В СИСТЕМЕ ЕДИНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА О ПРОТИВОДЕЙСТВИИ ПРЕСТУПНОСТИ
Цель: Исследование теоретических и практических аспектов определения места ресоциализации в системе единого законодательства о противодействии преступности.
Методология: Использовались диалектический, системно-структурный и логический методы.
Результаты: В статье рассматривается ресоциализация в системе единого законодательства о противодействии преступности как процесс, объемлющий сопутствующую уголовно-правовым средствам и мерам безопасности социальную, образовательную, психологическую, педагогическую, медицинскую и иную помощь лицам, совершившим преступление и пострадавшим от преступлений, применения мер безопасности. Правовые отношения, возникающие в процессе ресоциализации, должны быть урегулированы Кодексом предупреждения преступлений и ресоциализации.
Новизна/оригинальность/ценность: Новизна статьи состоит в том, что автором формируется понятие ресоциализации, относящееся как к категории осужденных, так и к категории потерпевших. Ресоциализация понимается как процесс, охватывающий социальную, образовательную, психологическую, педагогическую, медицинскую и иную помощь лицам, совершившим преступление и пострадавшим от преступлений, применения мер безопасности.
Ключевые слова: ресоциализация, осужденные, потерпевшие, безопасность, противодействие преступности.
Krainova N.A.
RESOCIALIZATION IN THE UNIFIED LEGISLATION SYSTEM ON COUNTERACTION OF CRIME
Purpose: To study the theoretical and practical aspects of determining the place of resocialization in the system of unified legislation on combating crime.
Methodology: Dialectical, system-structural and logical methods were used.
Results: The article considers the resocialization in the system of the unified legislation on combating crime as a process encompassing social, educational, psychological, pedagogical, medical and other assistance to the perpetrators of crime and victims of crime and the use of security measures that accompany criminal law measures and security measures. Legal relations arising in the process of resocialization should be regulated by the Code of Crime Prevention and Resocialization.
Novelty/originality/value: The novelty of the article lies in the fact that the author forms the concept of resocialization, relating both to the category of prisoners and to the category of victims. Resocialization is understood as a process that encompasses social, educational, psychological, pedagogical, medical, and other assistance to persons who have committed a crime and victims of crimes, the use of security measures.
Keywords: Resocialization, convicted, injured, security, anti-crime.
Идея реализации мер безопасности как элемента уголовной политики в российской уголовно-правовой доктрине не нова. Наиболее известны в данной области труды Н.В. Щедрина и Д.А. Шестакова. Н.В. Щедрин в своих последних работах отмечает наличие определенного концептуального кризиса в понимании идей классической школы уголовного права и необходимости их корректировки. Д.А. Шестаков привлёк внимание к рассмотрению данной проблемы в свете так называемого права безопасности и впервые в российском преступностиведении поставил вопрос о конфликте мер безопасности с основами правого государства и, в частности, с уголовным правом [1]. Важной вехой в правовом осмыслении проблем угроз и безопасности стала состоявшаяся 1 ноября 2013 г. в Санкт-Петербургском международном криминологическом клубе беседа «Право безопасности» [2].
В своих высказываниях Н.В. Щедрин солидарен с позицией, изложенной М.М. Бабаевым на VII Российском конгрессе уголовного права, предложившим стержнем российской уголовной политики сделать концепцию криминологической безопасности [3]. Под криминологической безопасностью автор предлагает «в первом приближении понимать объективное состояние защищенности жизненно важных и иных существенных интересов личности, общества и государства от преступных посягательств и угроз таких посягательств, порождаемых различного рода криминогенными факторами (явлениями и процессами), а также осознание людьми, независимо от их статуса, такой своей защищенности» [4]. Н.В. Щедрин вносит свою корректировку в данную позицию, говоря, что речь должна идти не о криминологической, а об антикриминальной безопасности [5].
Н.В. Щедрин ратует за смену парадигмы российской уголовной политики в сторону «антикриминальной безопасности» как обеспечения состояния защищенности от угроз криминального характера. В целом с этим трудно не согласиться, тем более что подтверждение справедливости такой позиции мы можем наблюдать на примере принимаемых в настоящее время программных документов. Так, в Стратегии национальной безопасности Российской Федерации, утверждённой Указом Президента РФ от 31.12.2015 № 683, в качестве основных показателей, необходимых для оценки состояния национальной безопасности, в числе приоритетных указаны удовлетворенность граждан степенью защищенности своих конституционных прав и свобод, личных и имущественных интересов, в том числе от преступных посягательств [6].
Вместе с тем чрезмерное увлечение применением мер безопасности таит в себе и определённую угрозу, учитывая тот факт, что не все меры безопасности можно отнести к правовым мерам. Как совершенно справедливо отмечает Д.А. Ше-стаков, «меры безопасности всё более заметно теснят уголовное право извне и внутри него, размывая ценности правового государства. В этом процессе находит отражение заземлённая, «обывательская» готовность дать безопасности предпочтение перед свободой» [7].
Как представляется, мы должны понимать и осознавать те вызовы, которые ставит перед нами постепенное расширение сферы применения мер безопасности, но не отказываться от них полностью, признавая, что в современных условиях глобализации, распространения разнообразных угроз в мировом масштабе меры безопасности в некоторых случаях необходимы и оправданы.
В качестве «средства безопасности против мер безопасности» Д.А. Шестаков предлагает модель единого законодательства о противодействии преступности, определенное место в которой занимает Кодекс предупреждения преступлений и ресоциализации [7]. Разделяя в целом предложенную концепцию, позволим себе порассуждать о месте норм о ресоциализации осужденных в системе единого законодательства о противодействии преступности, правовой природе данного феномена.
Модель единого законодательства о противодействии преступности, предложенная Д.А. Ше-стаковым, основана, прежде всего, на принципе взаимопроникновения, взаимоувязки составляющих его подотраслей, позволяющем в то же время «выстроить лестницу значимости: некаратель-
ное предупреждение преступления; наказание; обеспечение безопасности при чрезвычайных обстоятельствах. Таким образом будет исключено первенство уголовно-правовых мер и тем более мер безопасности в деле противодействия преступности» [7]. Сходную позицию высказывает и Н.В. Щедрин, по мнению которого «...уголовное воздействие в системе противодействия, безусловно, важное, но не единственное и отнюдь не универсальное средство. Противодействие преступности можно сравнить с комплексом мер, которые используются для обеспечения здоровья организма: правила здорового образа жизни, санитария, терапия и хирургия. Меры уголовного воздействия, как и всякое хирургическое вмешательство, должны применяться только в качестве последнего средства (принцип ultima ratio) для охраны особо значимых ценностей общества» [8].
Ресоциализация осужденных относится, безусловно, к некарательному аспекту противодействия преступности. Несмотря на то, что в настоящий момент существует законодательно закреплённое определение «ресоциализация осужденных», предусмотренное ст. 25 Федерального закона «Об основах системы профилактики правонарушений в Российской Федерации» от 23.06.2016 № 182-ФЗ, сколько-нибудь существенного практического эффекта данная норма не имеет. Прежде всего, есть серьёзные претензии к самому определению ресоциализации, сформулированному Федеральным законом, как комплекса мер социально-экономического, педагогического, правового характера, осуществляемых субъектами профилактики правонарушений в соответствии с их компетенцией и лицами, участвующими в профилактике правонарушений, в целях реинтеграции в общество лиц, отбывших уголовное наказание в виде лишения свободы и (или) подвергшихся иным мерам уголовно-правового характера. Кроме того, указанный закон является рамочным и не предусматривает конкретных механизмов по реализации мероприятий в сфере ресоциализации и социальной адаптации бывших осужденных, на что неоднократно обращали и обращают внимание заинтересованные участники процесса. Так, например, данное обстоятельство отметил член Общественной палаты РФ Валерий Васильев, выступая на прошедшем в Общественной палате РФ заседании круглого стола «Подготовка к освобождению и последующая ресоциализация осужденных как элемент безопасности и стабильности общества» [9].
Определяя ресоциализацию осуждённых исключительно как комплекс мер социально-эконо-
ЕВРАЗИЙСКАЯ
> 6 (37) 2018 <
АДВОКАТУРА
мического, педагогического, правового характера, законодатель, как представляется, совершенно неверно расставил акценты, что в случае возможности реального действия закона привело бы к чрезмерному сужению сферы применения данной нормы.
Ресоциализацию осуждённых логично рассматривать в качестве процесса, протяженного во времени и имеющего конкретные четко обозначенные цели, отправной и конечный пункты. А комплекс мер следует именовать средствами ресоциализирующего воздействия (или средствами ресоциализации). Как представляется, данный вывод совершенно логично вытекает из семантического толкования понятий социализации, десоциализации и ресоциализации как процессов взаимосвязанных, последовательных, взаимообусловленных. Ресоциализация осужденных - сложное, многогранное явление, характеризующее различные аспекты приспособления индивида к жизни в социуме, что, в конечном итоге, и составляет суть ресоциализации.
Размышления о сущности ресоциализации, сути данного процесса привели к возможности рассмотрения ее как методологической основы противопреступной деятельности применительно к уголовной политике в сфере предупреждения рецидивных преступлений. Данное предположение логично укладывается в канву новой парадигмы о целях уголовного наказания, сформулированных в УК РФ, в свое время впервые предложенной Д.А. Шестаковым и всецело разделяемой нами. В своих работах Д.А. Шестаков отмечает, что «лучше было бы установить в законе цели не наказания, а уголовной ответственности... вообще говоря, правильнее говорить о функциях, нежели о целях наказания. Само по себе наказание как явление неодушевленное никаких целей преследовать не может, но выполняет определенные роли в жизни общества» [10]. В качестве функций уголовной ответственности называются следующие: удержание лица, совершившего преступление, от новых преступлений (функция защиты человека), реституция (восстановление положения потерпевшего), ресоциали-зация осуждённого [11].
Еще одна точка зрения Д.А. Шестакова, которая разделяется нами и всецело укладывается в представление о ресоциализациии как о процессе, - это идея о «сопутствующем» характере ресоциализаторской помощи [7]. Действительно, реализация ряда уголовно-правовых норм и мер безопасности не может не сопровождаться (в противном случае многократно снижается эффектив-
ность) применением сопутствующей социальной, образовательной, психологической, педагогической, медицинской поддержки лиц, совершивших преступление. В данном случае меры ресо-циализаторского характера (это именно меры, не сама ресоциализация) применяются к осужденным, бывшим осужденным, а также потерпевшим от преступления, пострадавшим от применения мер безопасности. Перечень данных мер, порядок их применения должны быть детально регламентированы в Кодексе предупреждения преступлений и ресоциализации.
Другой пласт проблем, возникающих при прикосновении к вопросу о месте ресоциализа-ции в системе единого законодательства о противодействии преступности, касается возможности и необходимости ресоциализации лиц, потерпевших от преступления, пострадавших от применения мер безопасности. Следует ли распространять понятие, принципы, основные положения, относящиеся к феномену ресоциализа-ции, на данную категорию лиц, прикосновенных к вопросу о противодействии преступности? В научной литературе и практическом юридическом обороте категориальный аппарат ресоциализа-ции чаще всего употребляется в отношении осужденных и бывших осужденных. И этот аспект проблемы достаточно, на наш взгляд, проработан. О необходимости ресоциализации осужденных и бывших осужденных в настоящее время не имеет представления только очень далекий от юридической науки и практики человек. В то же время факт совершения преступления, факт причинения вреда в случае применения мер безопасности серьезным образом затрагивают интересы потерпевших лиц. Это правовые, моральные, этические, организационные и иные вопросы, от решения которых зависит дальнейшая жизнь человека в социальной среде. Факт совершения преступления, а в некоторых случаях факт применения мер безопасности для потерпевших выступает в роли катализатора неких процессов, в результате которых наступают характерные для десоциализации последствия. И в данном случае потерпевшие (пострадавшие) нуждаются в ресоциализации не меньше, чем осужденные за совершение преступления. Данное положение, безусловно, будет верным, если рассматривать ресоциализацию в качестве процесса, представляющего собой методологическую основу противопреступной деятельности. Но этот аспект ресоциализации нуждается в дополнительном исследовании.
Таким образом, подводя итог вышеизложенному, следует указать на место ресоциализации в
системе единого законодательства о противодействии преступности как процесса, объемлющего сопутствующую уголовно-правовым средствам и мерам безопасности социальную, образовательную, психологическую, педагогическую, медицинскую и иную помощь лицам, совершившим преступление и пострадавшим от преступлений, применения мер безопасности. Правовые отношения, возникающие в процессе ресоциализа-ции, должны быть урегулированы Кодексом предупреждения преступлений и ресоциализации.
Пристатейный библиографический список
1. Материалы беседы 2014. «Право безопасности» от 1 ноября 2013 г. // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2013. № 1 (32). С. 13-50.
2. Шестаков Д.А. Теория преступности и основы отраслевой криминологии: избр. СПб.: Юридический центр, 2015. С. 328-339.
3. Бабаев М.М. Криминологические основы уголовной политики // Современная уголовная политика: поиск оптимальной модели: материалы Российского конгресса уголовного права (31 мая - 1 июня 2012 г.). М.: Проспект, 2012. С. 319-340.
4. Бабаев М.М., Пудовочкин Ю.Е. Проблемы российской уголовной политики: монография. М.: Проспект, 2017. С. 123.
5. Щедрин Н.В. Ключевые категории антикриминальной безопасности // Криминальные угрозы современности и стратегии антикриминальной безопасности личности, общества и государства (2-е Каир-жановские чтения). ч. 1. Алматы: Казак университет^ 2012. С. 203-209.
6. Стратегия национальной безопасности РФ. Утверждена Указом Президента РФ от 31.12.2015 № 683. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант-Плюс».
7. Шестаков Д.А. От «права безопасности» к единому законодательству о противодействии преступности [Электронный ресурс]. URL: http://www.criminologyclub. ru/home/2-forthcoming-sessions/346-2018-09-26-18-57-04. html.
8. Щедрин Н.В. Антикриминальная безопасность как основа уголовной политики // Библиотека уголовного права и криминологии. 2014. № 2 (6). С. 116-130.
9. http://rapsinews.ru/human_rights_protection_ news/20180123/281724009.html.
10. Шестаков Д.А. От понятия преступности к криминологии закона // Общественные науки и современность. 2008. № 6. С. 139-140.
11. Шестаков Д.А. Преступность среди социальных подсистем // Преступность среди социальных подсистем. Новая концепция и отрасли криминологии / под ред. Д.А. Шестакова. СПб.: Юридический центр Пресс. 2003. С. 6-13.
References (transliterated)
1. Materialy" besedy" 2014. «Pravo bezopasnosti» ot 1 noyabrya 2013 g. // Kriminologiya: vchera, segodnya, za-vtra. 2013. № 1 (32). S. 13-50.
2. Shestakov D.A. Teoriya prestupnosti i osnovy" otraslevoj kriminologii: izbr. SPb.: Yuridicheskij centr, 2015. S. 328-339.
3. Babaev M.M. Kriminologicheskie osnovy" ugolovnoj politiki // Sovremennaya ugolovnaya politika: poisk optimal"noj modeli: materialy" Rossijskogo kongressa ugolovnogo prava (31 maya - 1 iyunya 2012 g.). M.: Prospekt, 2012. S. 319-340.
4. Babaev M.M., Pudovochkin Yu.E. Problemy" rossi-jskoj ugolovnoj politiki: monografiya. M.: Prospekt, 2017. S. 123.
5. Shhedrin N.V. Klyuchevy"e kategorii antikriminaTnoj bezopasnosti // Kriminal"ny"e ugrozy" sovremennosti i strategii antikriminaTnoj bezopasnosti lichnosti, obsh-hestva i gosudarstva (2-e Kairzhanovskie chteniya). ch. 1. Almaty": Kazak universiteti, 2012. S. 203-209.
6. Strategiya nacional"noj bezopasnosti RF. Utverzh-dena Ukazom Prezidenta RF ot 31.12.2015 № 683. Dostup iz sprav.-pravovoj sistemy" «Konsul"tantPlyus».
7. Shestakov D.A. Ot «prava bezopasnosti» k edi-nomu zakonodatel"stvu o protivodejstvii prestupnosti [E"lektronny"j resurs]. URL: http://www.criminologyclub. ru/home/2-forthcoming-sessions/346-2018-09-26-18-57-04. html.
8. Shhedrin N.V. Antikriminal"naya bezopasnost" kak osnova ugolovnoj politiki // Biblioteka ugolovnogo prava i kriminologii. 2014. № 2 (6). S. 116-130.
9. http://rapsinews.ru/human_rights_protection_ news/20180123/281724009.html.
10. Shestakov D.A. Ot ponyatiya prestupnosti k kriminologii zakona // Obshhestvenny"e nauki i sovremennost". 2008. № 6. S. 139-140.
11. Shestakov D.A. Prestupnost" sredi social"ny"x pod-sistem // Prestupnost" sredi sodal"ny"x podsistem. Novaya koncepciya i otrasli kriminologii / pod red. D.A. Shesta-kova. SPb.: Yuridicheskij centr Press. 2003. S. 6-13.
