CC BY
77
О.Н. Новикова
Место Европы в новом миропорядке. (Обзор)
В™.
Прежде всего, необходимо уточнить, что в официальной американской риторике новый мировой порядок после краха социалистического лагеря означал «появление новой мировой системы, основанной на легитимной и
распространяющейся от одного субъекта к другому демократии» (1, с. 181). Президент Джорж Буш-старший в обращении к Конгрессу 6 марта 1991г. говорил о «новом мире, в котором свобода и уважение прав человека найдут свое место в каждой стране» (цит. по: 1, с. 181). По выражению З. Бжезинского, «надежды на новый мировой порядок и на
плодотворное глобальное сотрудничество умерли насильственной смертью 11 сентября 2001 г.» (1, с. 182). Констатируя «смерть» нового мирового порядка, понимаемого как социально-политическая гармония,
которая должна наступить после дискредитации
социалистической идеи, З. Бжезинский писал об игнорировании американским руководством главной черты реально складывающегося миропорядка, которая привела к взрыву насилия и терроризму. По мнению знаменитого политолога, это «массовое глобальное политическое пробуждение человечества и углубляющееся понимание им невыносимого неравенства условий жизни людей» (1, с. 272).
Отвлекаясь от американских внешнеполитических доктрин, мы будем иметь в вицу миропорядок как систему управления международными отношениями. Эта система обладает рядом основных параметров. Во-первых, это методы и частота применения насилия одних акторов к другим в целях осуществления своих целей. Здесь же учитывается соотношение между насильственными и ненасильственными формами разрешения конфликтов. Во-вторых, это распределение власти внутри системы. В-третьих, наличие сильной или слабой системы сдержек и противовесов, влияющей на деятельность доминирующей силы. В-четвертых, это уровень легитимности действий международных акторов. Пытаясь определить место Европы1 в новом мировом порядке, вспомним об основных характеристиках ее роли в системе старого миропорядка эпохи холодной войны. Прежде всего, Европа играла роль младшего партнера в Североатлантическом альянсе, предоставляя экономическую и военную поддержку Соединенным Штатам в деле сдерживания влияния советской державы. Ее другая роль - это создание альтернативной модели построения системы региональных, а в перспективе, возможно, и общемировых международных отношений.
После окончания холодной войны стало очевидно, что Европа находится в поисках нового для себя места в изменившемся миропорядке. Смирится ли она с ролью младшего партнера США? Займет ли она место международного игрока в многополюсном мире, пытаясь в какой-то мере противостоять Соединенным Штатам как источник ненасильственной власти? Сможет ли Европа сама превратиться в сверхдержаву? Попробуем поискать ответы на эти вопросы.
Европейское видение нового мирового порядка формируется в процессе ожесточенной борьбы с американским восприятием новых условий международного развития и односторонними попытками США по формулированию иных правил. Зоной столкновения двух мировоззрений стала политика глобальной безопасности. Здесь, по словам З. Бжезинского, «расхождения касаются двух ключевых вопросов: природы угрозы и масштаба надлежащих ответных действий» (1, с. 142). Обе стороны должны ответить на вопрос, стал ли мир более опасным после новой волны международного
1 В обзоре под Европой подразумеваются страны Европейского союза.
терроризма. Кроме того, необходимо определить соотношение между применением силы и легитимностью. Европейцы и американцы едины в определении угроз, но расходятся в их понимании. США делают акцент на росте насилия, на более опасном характере современного мира, а Европа - на его возрастающей сложности.
Ученые, занимающиеся разработкой темы оценки угроз, рассматривают эту проблему с разных сторон. В частности, С. Улриксен в своей работе останавливается, прежде всего, на разнице в подходах ЕС и США, подчеркивая акцент, который делает Евросоюз на принципе многосторонности и соблюдении международного права (21). По ее мнению, европейская стратегия безопасности (ЕСБ) и является декларацией отличий от современной американской политики в подходе к реакции на угрозы, к масштабам применения силы. Дж. Боно подчеркивает близость европейских и американских оценок угроз (3). Интересен аспект проблемы, указывающий на сближение американской и европейской позиций, изученный в статье Ж. Кийа (16). Автор указывает, что из пересмотренной европейской стратегии безопасности исчезло прямое упоминание о превентивных действиях (16, с. 425). Однако там присутствует описание «наихудшего сценария», при котором превентивные действия могут показаться единственно возможным вариантом эффективных мер. Речь идет о таком развитии событий, при котором небольшая террористическая группа, овладев оружием массового поражения, может нанести ущерб в масштабах, сопоставимых с ущербом, который могли ранее причинять лишь государства и целые армии. А такая оценка угроз стала главной при осуществлении американского военного планирования. Тогда возникает важнейший вопрос - будет ли Евросоюз следовать американской логике? В любом случае сближение подходов ЕС и США в оценке угроз и условиях применения силы (особенно акцент на терроризме) не может служить такой же прочной базой для общего стратегического видения мирового порядка, как «советская угроза».
Дебаты ведутся и в отношении связи между терроризмом и ОМП. Европейская стратегия безопасности исходит из намерения террористов использовать оружие массового поражения, а не из их возможностей сделать это. Однако из европейских дебатов выпали следующие основополагающие вопросы: располагают ли террористы высокоэффективными иерархическими структурами, соответ-12
ствующими их намерениям создать ядерное оружие; могут ли они получить технические возможности, высококвалифицированные кадры для превращения химических, биологических и ядерных материалов в оружие; есть ли у них средства транспортировки такого оружия по воде, земле и воздуху? Для того чтобы ЕСБ выглядела более обоснованно и соответствовала европейской политической культуре, необходимо, чтобы она не была основана на страхах перед потенциальной угрозой, а исходила из реальных масштабов этих угроз.
Убежденные в том, что мир стал менее безопасным, чем был, и более склонен к насилию, американцы разработали новую национальную стратегию, в рамках которой определили приоритетные направления защиты своей страны, международной системы и западных демократий: борьба с терроризмом, распространением оружия массового поражения и диктаторскими режимами. Новая стратегия породила две концепции - «превентивных ударов» и «смены режимов».
На первый взгляд, европейская и американская оценки существующих угроз мировому порядку являются идентичными. Но на самом деле, признавая опасности, исходящие от международного терроризма и распространения оружия массового поражения, европейцы не исключают более традиционные риски, связанные с региональной нестабильностью или гуманитарными катастрофами. Об этом свидетельствует восприятие европейцами кризиса вокруг Югославии в 1999 г. Кроме того, европейцы по-прежнему обеспокоены проблемами, связанными с организованной преступностью, эпидемиями и ростом числа «несостоявшихся государств». Европа акцентирует сложность данных проблем и уверена, что их нельзя решить чисто военными средствами. По мнению ЕС, «ужасные последствия плохо регулируемой глобализации представляют собой такие же вызовы, как и прямая военная угроза»(20).
Для европейского подхода к решению проблем, сопровождающих становление нового международного порядка, характерно осознание того факта, что политико-экономическими причинами международного терроризма, распространения ядерного оружия или региональных конфликтов являются растущая пропасть между бедными и богатыми, наличие затянувшихся конфликтов с малыми перспективами их политического разрешения (в том числе
на Ближнем Востоке) и плохое управление многих стран к югу от Европы.
Еще одна черта европейского подхода -восприятие современных угроз мировому порядку менее идеологизировано, чем у американцев. Европейцы, в отличие от американцев, не находятся в состоянии открытой войны с «величайшим мировым злом» терроризма. Страны ЕС рассматривают современный период как относительное торжество мира и стабильности после страшного периода насилия, которому подвергалась Европа в XX в.
Рассматривая вопрос об уровне легитимности деятельности акторов, можно сделать вывод, что Евросоюз не согласен с притязаниями Соединенных Штатов поставить себя выше международного права, даже если это делается под лозунгом самообороны и защиты демократии. «США не признают ни за одной международной организацией, включая ООН, монополии на легитимацию», - утверждает директор Института по проблемам безопасности ЕС (БШББ) Н. Гнесотто (6, с. 27). Что касается проблемы легитимности при применении силы, то здесь особенно очевиден рост противоречий между Соединенными Штатами и Европой. Отметим статью Р. Кейгана «Кризис легитимности Америки», где автор утверждает, что «американцев и европейцев разделяет сегодня именно вопрос о легитимности - не легитимности политических институтов обеих сторон, а легитимности соответственных взглядов на мировой порядок» (12, с. 66). Автор признает, что радикальный воинственный ислам, представленный как терроризм, опасность распространения ОМП и другие неясные угрозы периода после окончания холодной войны «не заменили советскую угрозу как источник легитимности для власти США» (12, с. 66). Кейган выражает мнение, безусловно совпадающее с мнением официального Вашингтона, что, «для того чтобы противостоять глобальным угрозам, американцы будут нуждаться в легитимности, которую должна им обеспечить Европа» (12, с. 87).
При рассмотрении проблемы легитимности надо отметить, что произошло смешение юридического и морального аспектов этой проблемы. Первый аспект касается отношений между государствами, в то время как второй затрагивает также взаимоотношения государства и общества. В первом случае спор идет о легитимности применения силы без санкции ООН в случаях, ею не предусмотренных. Надо ответить на вопрос, кто является судьей 14
при принятии решения насчет агрессии - Совет Безопасности или само государство. Во втором случае, а именно при рассмотрении проблемы под этическим углом, ставится вопрос о том, имеет ли демократия моральное право вмешиваться во внутренние дела государства на стороне угнетенных. Аргументация в первом случае приводит нас к положению о первостепенной важности сохранения стабильности международной системы по сравнению с распространением демократии, т.е. «порядок противопоставляется свободе» (6, с. 31). Сумма доказательств во втором случае подтверждает приоритет свободы над стабильностью. Взятые вместе, обе проблемы сводятся к следующему вопросу: могут ли демократии переступить границы международного права в защиту самой демократии? Ответ был однозначно положительным в отношении кризиса в Косово и породил противоречия в отношении кризиса вокруг Ирака. Оба направления мысли отражены в позициях двух групп стран: Франции и Германии, с одной стороны, и США и Англии - с другой. Столетия исторического развития, пишет Н. Гнесотто, научили народы Европы, что существует старый и часто трагический конфликт между силой и правдой, порядком и свободой, международной стабильностью и справедливостью (6, с. 32). По ее мнению, «только комбинация двух целей - немного больше демократии в условиях немного укрепившейся международной стабильности - может послужить ориентиром для действий европейцев» (6, с. 32-33).
Признание европейцами верховенства легитимности, основанной на решениях международных организаций, ведет к жесткому ограничению применения силы2, что является серьезным шагом на пути к созданию гармоничного мирового сообщества. Евросоюз рассматривает военную силу лишь как один из инструментов проведения политики, который был более необходим в период холодной войны. Новые угрозы не носят чисто военного характера, поэтому их нельзя ликвидировать чисто военными методами. Американцы трактуют поведение европейцев совсем иначе, объясняя его
2 Применение силы, за исключением случаев индивидуальной или коллективной самообороны, рассматривается европейцами как крайняя мера, санкционированная Советом Безопасности ООН.
технологическим отставанием и военной слабостью. Широкий резонанс получила статья на эту тему Р. Кейгана «Сила и слабость» (13).
Перспектива сближения американского подхода с европейской позицией по вопросам восприятия и формирования нового мирового порядка во многом зависит от того, какое место США отводят Европе в этом порядке.
Известно, что краеугольным камнем европейской внешнеполитической стратегии на протяжении более полувека является союз с США. Что касается Америки, то, напротив, наиболее распространенным среди политологов является мнение, что Европа больше не находится в центре американских внешнеполитических приоритетов и зона интересов США сместилась в сторону Большого Ближнего Востока. Заметим при этом, что Соединенные Штаты, формируя свое представление о мировом порядке, как считают большинство аналитиков, уделяют недостаточно внимания отношениям с Европой.
Однако в самое последнее время в научной литературе стала заметна другая точка зрения, в соответствии с которой Европа будет оставаться основой всех будущих коалиций Америки в XXI в. Так думают, например, Дж. Халсман и Н. Гардинер, исследователи фонда наследия, которые уверены, что ни один другой союзник Соединенных Штатов не обладает такой политической, дипломатической и военной мощью для эффективной поддержки американской политики (11). Р. Асмус, исполнительный директор Трансатлантического центра Фонда Маршалла Соединенных Штатов в Брюсселе, также призывает Вашингтон пересмотреть свою политику в отношении Евросоюза, полагая, что в связи с вызовами XXI в. возрастает зависимость Америки от Европейского союза и его успехов. Он придерживается мнения, что Соединенные Штаты должны помогать ЕС в его трансформации и способствовать его усилению. В работе Д. Каллео также реанимируется старая идея о том, что «сильная Европа» отвечает американским интересам (4, с. 33).
Р. Асмус раскрывает четыре главные причины, по которым США заинтересованы в успехах ЕС и европейской интеграции вообще. Во-первых, успешное функционирование Евросоюза является гарантией того, что этот регион будет зоной мира, демократии и безопасности, что особенно важно, учитывая вовлеченность США в конфликты на Азиатском континенте. Во-вторых, ЕС является ор-16
ганом, который приобщает молодые и хрупкие демократии европейской периферии к ценностям Запада. Членство в ЕС представляется вожделенным для балканских стран, Турции, Украины и Грузии. Третьей причиной заинтересованности США в успешном развитии Евросоюза является рост значимости задач, которые можно решать с помощью ЕС, по сравнению с задачами, решаемыми с помощью НАТО (принимая во внимание тот факт, что многие проблемы военного характера США сейчас решают самостоятельно).
Особенную важность приобретают вопросы, связанные с внутренней безопасностью США, в этой области они надеются на всестороннюю помощь ЕС. В деле борьбы с терроризмом, против распространения ОМУ, за торжество демократии Р. Асмус видит в ЕС не менее важную для США структуру, чем НАТО (2, с. 98). Европа может придать совместным действиям с американцами легитимность, что не менее ценно, чем предоставление ресурсов. В целом, по мнению Р. Асмуса, США вместе с ЕС имеют достаточный потенциал, чтобы сформировать естественную коалицию демократий, которая сможет противостоять новым вызовам во всем мире, и формировать глобальную систему, благоприятную для реализации западных ценностей и интересов. В практическом смысле способность воздействовать на Россию напрямую зависит, по мысли Р. Асмуса, от степени американо-европейской сплоченности. В перспективе американцы могут надеяться на такое же взаимодействие с ЕС в целях установления контроля за возвышением Китая как глобального экономического и военного игрока.
Таким образом, основной тезис Р. Асмуса как выразителя идей целого направления политических аналитиков звучит следующим образом. Трансатлантический порядок, становящийся более биполярным за счет консолидации европейской стороны, должен приветствоваться как вклад в более прочные и сбалансированные трансатлантические отношения, которые, в свою очередь, могут послужить основой для улучшенного глобального многостороннего порядка.
Эти взгляды подвергаются критике целым рядом ученых, обосновывающих официальную линию Вашингтона, направленную на усиление принципа односторонности в новом мировом порядке. Среди них выделяется исследование Дж. ван Уденарена, профессора Джорджтаунского университета, руководителя отдела
Европы Библиотеки Конгресса. Корни противоречий Европы и США по данному вопросу он видит в «растущей несовместимости системы многосторонности, созданной в ранний послевоенный период, с политическими и военными реалиями XXI в.» (15, с. 1). Автор приводит целый ряд аргументов, чтобы продемонстрировать пагубные последствия становления Европы как нового полюса силы. Во-первых, биполярный трансатлантический порядок будет способствовать эскалации и распространению политического конфликта из одной части политической системы в другую. «Поскольку ЕС формирует единую политику, те конфликты, которые ранее носили характер изолированных двусторонних споров, превратятся в конфликты между Соединенными Штатами и Европой» (15, с. 11-12). Во-вторых, трансатлантические противоречия будут носить более идеологический и ценностный характер, а их особенно трудно урегулировать. Идея о том, что общеевропейская идентичность выкристаллизовывается в оппозиции к Соединенным Штатам, пронизывает официальное мышление. В-третьих, в биполярной системе труднее разрешать политические споры. В период холодной войны США, по словам автора, были сильно заинтересованы в том, чтобы сохранить систему альянса, где они занимали господствующее положение. Этого не будет в биполярной системе, когда Соединенные Штаты сами могут подвергнуться давлению со стороны ЕС. Со своей стороны, европейцы не захотят уступать Соединенным Штатам, полагая, что мощь Европы сопоставима с американской. В-четвертых, биполярные отношения США - ЕС могут вырасти в трансатлантический конфликт, распространяющийся на другие регионы (15, с. 13). Если по какому-либо политическому вопросу американо-европейские отношения зайдут в тупик, одна или обе стороны могут поддаться искушению обратиться к другим международным акторам. В-пятых, внутренняя структура ЕС очень плохо приспособлена к лидирующей роли Евросоюза в условиях мирового порядка на основе многосторонности (15, с. 15). Превращение Европы в полюс власти или партнера требует определенной степени централизации, которой ЕС не обладает. В-шестых, биполярная система ЕС - США будет способствовать маргинализации стран атлантической зоны, не входящих в ЕС. Наконец, биполярная структура США - ЕС породит постоянное напряжение по вопросам представительства и лидерства в международной системе, 18
дальнейшую деградацию многосторонних институтов. В целом в работе Дж. ван Уденарена утверждается, что «европейская интеграция далека от того, чтобы служить образцом многосторонности, она является одной из главных сил, уничтоживших остатки послевоенной системы многосторонности» (15, с. 26). Интересно отметить, что этот вывод согласуется с известным мнением, появлявшимся на страницах экономической и юридической литературы, суть которого в том, что двусторонность обычно враждебна либеральному порядку (там же).
Нам представляется, что в настоящее время при проведении реальной политики американские лидеры и официальные лица в целом опираются на взгляды Дж. ван Уденарена и не в состоянии искренне способствовать успеху углубления европейской интеграции, согласившись с аргументацией таких ученых, как Р. Асмус, убежденных в том, что США заинтересованы в сильном ЕС. Они привыкли думать, что единственной структурой, в рамках которой могут развиваться трансатлантические отношения, является НАТО. Помимо этого, в настоящее время Вашингтон применяет тактику установления двусторонних отношений со своими союзниками для решения возникающих задач. Американское руководство по-прежнему считает, что интенсификация отношений с Евросоюзом может происходить лишь за счет свертывания связей с НАТО. Вашингтон не может или не хочет научиться жить с сильной НАТО и сильным ЕС.
Сменяющие друг друга американские администрации демонстрировали двойственную политику в отношении Евросоюза. С одной стороны, их раздражала его слабость и «бесполезность» в военном отношении. Однако, поддерживая рост военных возможностей государств-членов, Вашингтон пытается ограничить политический масштаб их применения. С другой стороны, Соединенные Штаты, учитывая организационные возможности и политические амбиции ЕС, чувствуют в нем конкурента. При администрации Буша осуждение какой бы то ни было автономности действий со стороны Европы обрело идеологические параметры. Об этом свидетельствует знаменитая фраза президента: «Вы либо с нами, либо против нас», - оставляющая европейцам мало возможностей для демонстрации различий во мнениях, которые могут быть восприняты как предательство.
Америка ожидает, что Европа обеспечит ее ресурсами, возможностями и поддержкой, а не будет вынашивать собственные проекты. Xарактерно высказывание З. Бжезинского на эту тему: «...суть постепенно расширяющейся роли Европы в области безопасности можно сжато выразить простой формулой: взаимодополняемость с Америкой, но не независимость от нее» (1, с. 143).
Отсюда исходит тенденция американской администрации в отношениях с атлантическими партнерами делать упор на двусторонние отношения, разбивая единство европейцев, и на временные коалиции, а не на союзы, оформленные институциональным образом. Вспомним слова Д. Рамсфельда о том, что «задача определяет коалицию, а не наоборот». «Тот, кто хочет сохранить способность Америки создавать коалиции, должен энергично противостоять усилиям по повышению уровня внешнеполитической интеграции ЕС» (10).
Более того, можно утверждать, что американская политика объективно направлена против углубления интеграции в рамках Евросоюза. Видимо, ее устраивает Европа расширяющаяся, а не консолидирующаяся. В условиях расширения ЕС испытывает возрастающие трудности при утверждении себя как коллективного актора. В Америке обосновывают эту позицию следующим образом: «. новые трансатлантические отношения ставят во главу угла значимость национального выбора и суверенитета3. Европа, где государства гибко реагируют в соответствии со своими собственными интересами, а не коллективно - в соответствии с каким-то утопическим идеалом, - наилучшим образом соответствует американским интересам» ( 10, с. 2). США в этом вопросе выступают за упрочение принципов национального выбора и суверенитета.
Дело в том, что, как отмечает, например, X. Молл, Соединенные Штаты «всегда были "современной" великой державой и демонстрируют желание остаться таковой: эта держава ставит свой собственный суверенитет, понимаемый как независимая государ-
3 Как известно, в вопросах политики в отношении Ирака, Ирана, Северной Кореи Вашингтон ставит принципы борьбы с распространением оружия массового поражения, международным терроризмом и диктаторскими режимами над принципом сохранения национального суверенитета, правда, не своего, а других держав.
20
ственность, надо всем и, таким образом, отказывается из принципа4 подчиниться наднациональной власти, даже если эта власть была установлена ею самой» (14, с. 798). С X. Моллом согласен З. Бжезинский, который пишет: «Америка, безусловно, не может поступиться своим суверенитетом в пользу какой-то наднациональной власти, и она не должна этого делать» (1, с. 272). Настойчивым желанием сохранить себя как «современную державу» X. Молл объясняет отношение США к военной силе - решимость сохранить огромное военное превосходство и веру в эффективность военного вмешательства как средства решения многих проблем.
Евросоюз же многим американским исследователям представляется «постсовременной» структурой, приспособленной к «постсовременной» форме управления. Об этом пишут, например, Т. Рид, Дж. Рифкин, Ч. Купчан, Д. Каллео. Последний, в частности, отмечает: «Несмотря на нынешнюю уязвимость, Европа многое может предложить любому новому мировому порядку - не только благодаря совокупности своей мощи, богатства и влияния, но и в связи с новаторской структурой своего Союза» (4, с. 34).
Но функционирование Евросоюза на основе многосторонности не служит для США образцом для подражания. Очень важно подчеркнуть, что логически связанную с многосторонностью концепцию многополярности нынешняя американская администрация воспринимает исключительно как «теорию соперничества, конкурирующих интересов и, хуже всего, конкурирующих ценностей» (цит. по: 5, с. 36). Многополярность предается анафеме, по выражению Кондолизы Райс, «возвращающей нас в эпоху частых войн и постоянной опасности» (17).
Несмотря на разнообразие национальных традиций стран -членов ЕС, существует единая стратегическая культура Евросоюза, основанная на уникальном 50-летнем опыте компромиссов и постоянного переговорного процесса. Относительно новая сфера применения европейской стратегической культуры, предполагающей верховенство закона, применение общих норм и мирное разрешение кризисов, - внешняя и оборонная политика. Такая политика ведет к многосторонности, часто рассматриваемой как про-
4 Выделено автором обзора.
образ успешного международного управления. Этот подход отражен в Европейской стратегии безопасности: «Ни одна из стран не может решать нынешние сложные проблемы полностью самостоятельно... В мире глобальных угроз, глобальных рынков, глобальных средств массовой информации наша безопасность и процветание зависят от эффективной системы многосторонности» (19).
Сам Евросоюз является примером многостороннего подхода в действии. Брюссель более, чем Вашингтон и многие другие страны, склонен действовать, используя институты многосторонности. Перед европейцами стоит трудновыполнимая задача возвратить США в «лоно многосторонности». И можно утверждать, что эту идею в противовес американской идее гегемонизма разделяет большинство членов ЕС.
Несмотря на это, единство Европы находится под угрозой из-за результатов практического применения американской внешнеполитической идеи. Речь идет, во-первых, о расколе между населением ряда европейских стран и их лидерами, безоговорочно поддержавшими вторжение США в Ирак. Население Европы демонстрирует недовольство американским лидерством в международных делах. Во-вторых, появилась трещина во взаимоотношениях между правительствами стран - членов ЕС, связанная не с обычными противоречиями в вопросах расширения организации, федеративных и межгосударственных начал ее устройства, а исключительно с их поддержкой курса Соединенных Штатов.
Здесь можно выделить две группы стран. Одна группа включает в себя правительства, оказывающие безоговорочную поддержку Соединенным Штатам, основываясь на убеждении, что только Америка определяет функционирование системы международных отношений. Xотя в этой группе могут оказаться и лидеры, которые не искренне разделяют американское видение нового мирового порядка, а следуют американскому курсу из других соображений. В другую группу стран входят государства, которые при выстраивании своей внешней политики, признавая глобальное доминирование США, принимают во внимание и другие критерии, например, строительство «общеевропейского дома», международное управление, основанное на принципе многосторонности, общественного мнения и т.д. Они настаивают на своем праве иметь особое мнение и уверены в необходимости поисков компромиссов.
Отличия в подходах к проблемам функционирования ЕС и его будущего проявлялись в течение всей истории политического развития Сообщества. Особенностью нынешнего периода является тот факт, что европейские страны должны были четко и категорично определить свою позицию в отношении политического курса США. Таким образом, мы видим, что Америка, немало способствовавшая созданию объединенной Европы, сейчас является главным «разделяющим» фактором.
Ряд исследователей считают, что это не является результатом продуманной позиции США. З. Бжезинский предупреждает, что «Америка должна удержаться от искушения разделить своего самого важного стратегического партнера... Политика «divide et im-pera», даже если она представляется привлекательной в тактическом плане для сведения счетов, в итоге окажется близорукой и приводящей к противоположным результатам» (1, с. 276).
Представляется, что ослабление позиции США в Европе, о чем свидетельствует частичный отказ европейцев от безусловной поддержки американского политического курса, связано с уменьшением значения традиционных ролей Америки: предоставлением гарантий безопасности и препятствием образованию на континенте какой-либо доминирующей державы. При этом необходимо заметить, что ряд европейских государств, прежде всего новые члены Евросоюза, по-прежнему считают, что консервация старой, традиционной роли США в Европе отвечает их национальным интересам.
Но все же с исчезновением советской угрозы, возрастанием политического влияния объединенной Германии и «призраком» германо-французского лидерства стала очевидной необходимость пересмотра параметров американского влияния на европейскую политику. И американская внешнеполитическая стратегия претерпевает некоторые изменения. Разрабатываются различные рекомендации по трансформации американской политики в отношении Евросоюза.
Во-первых, предлагается поддерживать принцип, в соответствии с которым каждая европейская страна должна иметь возможность выбрать свой собственный уровень интеграции с Брюсселем. При этом должна существовать группа стран, пользующихся правом вступать в торговые организации со странами, не являющимися членами ЕС (10, с. 9). Вследствие этого основное ядро ЕС, находящееся под большим влиянием Франции, уже не сможет воздей-
ствовать на изменения взаимоотношений другой группы стран с Брюсселем. Представляется, что такое предложение направлено не столько против влияния Франции в ЕС, сколько на противодействие консолидации Евросоюза.
Во-вторых, ряд исследователей, например Дж. Халсман, в целях изменения имиджа США рекомендуют предпринять усилия по развитию народной дипломатии. Данное предложение связано с осознанием американцами того факта, что, несмотря на официальную позицию ряда европейских государств, их народы осуждают внешнеполитическую деятельность США, что может в дальнейшем помешать Вашингтону вербовать в Европе союзников для своих внешнеполитических инициатив.
В-третьих, Соединенные Штаты должны способствовать созданию Глобального альянса свободной торговли (Global free trade alliance), что создаст возможности для свободной торговли с другими государствами мира членам ЕС, не входящим в основное ядро Евросоюза.
Подробные характеристики данного альянса изложены в трех работах Дж. Халсмана. Он считает, что шансы на успешную реализацию данного американского проекта намного увеличились в связи с провалом Конституции ЕС в Нидерландах и Франции. Глобальный альянс свободной торговли должен представлять собой не договор, а законодательную инициативу, предусматривающую возможности для свободной торговли между США и любой другой страной, которая продемонстрировала приверженность принципам свободной торговли и инвестиций, минимального регулирования и прав собственности. Проект предусматривает допуск всех членов альянса на американский рынок без тарифов, квот и торговых барьеров при том условии, что будет обеспечен такой же доступ для Соединенных Штатов и других членов альянса на европейский рынок. Альянс не будет иметь постоянного секретариата, руководство будет осуществляться во время встреч министров торговли стран-участниц и технических экспертов. Рабочие группы будут создаваться лишь на время решения специфических задач (9, с. 6). По мнению Дж. Халсмана, в ближайшее время в альянс могли бы вступить такие страны, как Дания, Эстония, Финляндия, Исландия, Ирландия, Люксембург и Великобритания. Из стран вне Европы могли бы быть приглашены Австралия, Бот-24
свана, Гонконг, Новая Зеландия, Сингапур и Соединенные Штаты. Весьма знаменательно, что, с точки зрения автора, такие страны, как Австрия, Бельгия, Германия, Италия, Нидерланды, Португалия, Испания, Швеция и Швейцария, могут вступить в альянс лишь во вторую очередь, поскольку им надо освободиться от «бремени регулирования экономики». И самое главное: надо произвести «значительные изменения в их общей этатистской экономической культуре». Данный проект задуман как альтернатива ЕС и как американский способ либерализации мировой торговли. Он направлен на изменение представления многих людей о либеральном рынке.
В-четвертых, что касается военной политики, Соединенные Штаты, по мнению Дж. Xалсмана, должны продвигать реформу НАТО на основе концепции повышения гибкости альянса посредством интенсификации использования механизма многонациональной объединенной оперативно-тактической группы. Кроме того, США должны поощрять деятельность европейских союзников -членов НАТО по созданию собственных сил быстрого реагирования. Предлагается также изменить структуру американских военных баз в Европе.
Очевидно, что американская стратегия направлена на трансформацию НАТО и ее активизацию. В свою очередь, европейцы делают упор на усиление роли ЕС, притом за счет уменьшения роли НАТО. В обоснование этой оценки выдвигается целый ряд аргументов. Они присутствуют, в частности, в работах У. Геро из Фонда Маршалла Соединенных Штатов (7; 8). Исследователь утверждает, что, несмотря на неудачи с Европейской конституцией, в будущем развитие ЕС будет носить более последовательный и глубокий характер. Связано это прежде всего со сменой поколений и особенностями социализации европейцев. На ЕС ориентированы европейцы моложе 40-45 лет, в то время как люди, предпочитающие ориентацию на НАТО, часто старше 55-60 лет. А молодежь, родившаяся после 1989 г., вообще воспринимает НАТО как изжившую себя структуру, в то время как ЕС постоянно напоминает о себе в каждодневной жизни европейца (например, в связи с хождением евро, программами обучения за рубежом, дешевыми перелетами в пределах Евросоюза, Шенгенской зоной и т.д.).
Интересно проследить тенденцию отношения к НАТО, например, немцев. В то время как в 2003 г. 77% немцев заявляли, что существование НАТО все еще необходимо, в 2005 г. доля таких мнений упала до 59%5. То, что НАТО находилась в кризисе, не отрицает никто. Но только часть исследователей идет в своих рассуждениях достаточно далеко, заявляя, что «НАТО больше не может в одиночку поддерживать трансатлантические отношения в том смысле, чтобы эффективно осуществлять связи в институциональной форме, которая существовала последние четыре десятилетия» (8, с. 3). Имеется в виду, что НАТО более не может рассматриваться как наиболее подходящий институт для решения трансатлантических проблем по той причине, что они больше не имеют отношения к Североатлантическому союзу и он не имеет инструментов для их разрешения. Среди этих проблем - ядерная программа Ирана и проблема нераспространения ядерного оружия, выработка общей политики в отношении России, вопрос о приеме Турции и Украины в ЕС и др.
Даже в отношении борьбы с терроризмом инструменты НАТО не являются единственно необходимыми, так как в этой сфере не могут быть задействованы исключительно военные методы. Основа существования НАТО - борьба с Советским Союзом - исчезла, и для европейцев сфера трансатлантических отношений в настоящий период - это взаимодействие Европы и США на международной арене. Но для такого взаимодействия более подходящим институтом может послужить расширенный Евросоюз.
Главным дефектом НАТО, который не позволяет ей стать базой для геостратегического диалога между Европой и США, является доминирующее положение США в альянсе. А поскольку в нынешнем Североатлантическом союзе процедура принятия решений должна быть основана на консенсусе, не учитываются сегодняшние реалии, а именно то, что Евросоюз желает меньшего лидерства США в международных делах (58 и 80% - против внешней политики администрации Буша). 2/3 граждан, входящих в ЕС стран, хотели бы, чтобы ЕС стал «сверхдержавой». По мнению профессора У. Геро, НАТО не в состоянии обеспечить ЕС равные права с Соединенными Штатами уже в силу своей структуры. Этот
5 German Marshall Fund of the United States: transatlantic trends 2005.
исследователь предлагает создать для взаимодействия с США какую-нибудь новую структуру.
Существует одна удивительная особенность отношений ЕС и НАТО. По сути дела, идет поиск диалога между 25 странами, с одной стороны, и 26 странами - с другой. И в основном это одни и те же страны, если не считать Канаду, Турцию, которая, впрочем, скорее всего, вступит в ЕС, и две небольшие страны - Мальту и Норвегию. Другими словами, НАТО по своему составу - это в основном ЕС минус США. Так что отношения между ЕС и НАТО означают прежде всего отношения между ЕС и США. И некоторые исследователи считают разумным свести НАТО исключительно к ее военному компоненту, не оглядываясь по сторонам в поисках новых задач (8, с. 7).
Обозначим основные особенности воздействия американского фактора на поиски новой роли Европы в процессе формирования миропорядка XXI в. Очевидно, что появление или обострение каких-либо общих проблем, связанных, например, с борьбой против терроризма или глобальным потеплением, приводит к усилению сотрудничества в рамках Союза. В то же время важнейшим фактором, способствующим расколу внутри ЕС, является отношение к политике Соединенных Штатов. При сравнительно быстрой выработке общего подхода к мировым проблемам жесткие разногласия начинаются по поводу роли ЕС в урегулировании международных кризисов. И позиция каждой европейской страны в этом вопросе является производной от того типа отношений, который она желает иметь с Соединенными Штатами. Причем эти отношения могут быть двусторонними или происходить в рамках Атлантического союза. Внутри Европы ведутся ожесточенные споры по поводу достоинств и недостатков однополярного или многополярного мира, степени автономности в решении Европой задач военной и оборонной политики и вообще о роли США в мире.
Однако существует одна особенность. Американский фактор, с одной стороны, является источником противоречий, а с другой стороны, способствует росту сплоченности членов ЕС, которые консолидируют свои усилия в попытке отстоять право на проведение политики, не во всех аспектах отвечающей интересам США. Но, осознавая доминирующую роль Соединенных Штатов в мире, европейцы пытаются примерить внутренние противоречия каждый раз, когда возникает угроза союзу с США.
Таким образом, европейская стратегия, понимаемая как совместные усилия по ликвидации каких-либо угроз, может существовать лишь на базе консенсуса в трех областях: государства должны договориться по поводу общего видения кризисной ситуации, достичь согласия в оценке политики США по отношению к кризису и согласовать возможные действия самих европейских стран. Бывают случаи, когда такой консенсус возможен. Об этом свидетельствует политика ЕС в Косово и Демократической Республике Конго. Но если рассматривать кризис вокруг Ирака, то становится очевидным, что здесь не было согласия ни по одному из вышеобозначенных аспектов - ни по восприятию самого существа кризиса, ни по поводу военного вмешательства США, ни по роли, которую должен был играть Европейский союз. Н. Гнесотто утверждает: «... ход развития американской политики в той же мере, как и события в мире, определяет степень единства или расхождений в единой европейской политике» (6, с.22).
Заключение
Провал Конституции ЕС во Франции и Нидерландах дополнительно способствовал ужесточению споров вокруг места ЕС в мире, отношений с этим миром, и в частности с Вашингтоном. Дебаты по последнему вопросу велись как в Европе, так и в Соединенных Штатах.
Доминирующая в США позиция в отношении места ЕС в новом миропорядке сводится к следующему. Расширение Евросоюза привело к его политическому и экономическому раздроблению. Образовалось три группы стран. Первая группа - это «атлантическое крыло», верное принципу свободного рынка; оно возглавляется Великобританией, и туда входит ряд Скандинавских стран и государства ЦВЕ - «новой Европы». Однако у некоторых исследователей есть особое мнение. Ф. Камерон, руководитель исследований Центра европейской политики в Брюсселе, полагает, что «новые государства-члены, без сомнения, примкнут, как они уже практикуют это в последние несколько лет, к основному направлению политики ЕС» (5, с. 61). Вторая группа внутри Евросоюза - «антиамериканское крыло», верное принципу протекционизма; оно возглавляется Францией, и туда входят такие страны, как Бельгия и Греция. Такое раздробление ЕС дает американцам уверенность, что ЕС не может быть исполь-
зован как антиамериканская сила. Известно, что в 1950-е и 1960-е годы американская политика была направлена на поддержку европейской интеграции в расчете на то, что объединенная Европа станет «атлантической Европой». И сейчас усилия США сосредоточены на том, чтобы поддержать проатлантические силы внутри нее.
Оценивая перспективы укрепления Евросоюза, Соединенные Штаты полагают, что стратегия, направленная на формирование тесно интегрированной единой Европы, является утопической идеей. Причина, как считают американцы, - игнорируемая европейскими федералистами первичность национально-государственной системы и огромное культурное, экономическое, социологическое, военное и политическое разнообразие в Европе. Однако европейские страны остаются для Америки главными стратегическими партнерами. США будут работать с европейскими странами, интегрирующимися на «разных скоростях», во всех основных сферах -политической, экономической, военной, - одновременно укрепляя механизмы НАТО и, возможно, создавая новые мировые альянсы.
Европейская позиция выглядит несколько иначе. Среди ученых, приблизившихся, на наш взгляд, к ее наиболее адекватному выражению, - Д. Каллео, директор европейских исследований в Университете Дж. Гопкинса. Он пишет, что после распада СССР американскому видению однополярного мирового порядка европейцы противопоставляют идею многополярности, где мощь США должна балансироваться Европой и, возможно, Россией, Японией, Индией, а также, конечно, Китаем. Европейцы надеются на создание такого мирового порядка, который будет копировать европейскую систему управления, только в другом масштабе. «В расхождении американского видения - однополярного, гегемонистского и одностороннего - и европейского плюралистского видения - многополярного, сбалансированного и многостороннего - заложен огромный потенциал для конфликта» (4, с. 30). Чей проект мирового порядка победит? Д. Каллео считает, что, принимая во внимание «неспокойные» мусульманские общества от Индонезии до Марокко, быстрое возвышение Китая и, возможно, Индии, объединяющуюся и все более независимую Европу, не говоря уже о России и Японии, перспектива однополярного мира становится все менее вероятной и построенный на этой идее подход - нефункциональным (4, с. 32).
Однако необходимо заметить, что, пребывая в оппозиции к гегемону, Европе будет труднее достичь успеха в процессе объединения.
На вопрос, поставленный во введении, - будет ли ЕС продолжать безоговорочно поддерживать американское доминирование как таковое - можно ответить отрицательно. Главная причина -это осознание европейцами того факта, что в нынешних условиях интересы Европы и США во многих случаях не совпадают, это же касается и основных ценностей. Кроме того, Европу обеспокоила решимость США, многократно усилившаяся после 11 сентября 2001 г., утверждать свое господство жесткими силовыми методами.
Отвечая на второй вопрос - сможет ли Европа бросить вызов Америке и противопоставить себя ей, - нужно, прежде всего, учитывать следующее. В Европе понимают, что США не допустят поведения ЕС как равного партнера, поскольку мир пока не стал многополюсным, и отношения между союзниками резко обострятся. Помимо этого, влияние, которым располагает Европа, не носит традиционного военно-силового характера, а является иным по своей природе и при этом явно недостаточным. В случае сокращения поддержки со стороны Европы Америка просто пойдет на большие затраты для осуществления своего глобального доминирования. Что касается Европы, она должна быть готова к замедлению процесса расширения интеграционных структур, поскольку ряд новых членов и кандидатов в члены ЕС не скрывают своей двойной ориентации (в том числе на атлантические связи).
На третий вопрос также придется ответить отрицательно. Объединенная Европа не в состоянии возглавить мировую коалицию, направленную против американского господства, и, таким образом, способствовать изменению направления становления нового миропорядка. Препятствием можно назвать именно специфический, хотя и прогрессивный характер Евросоюза, который в ближайшем будущем будет по-прежнему представлять собой сообщество суверенных государств, не являясь ни великой державой, ни сверхдержавой.
А каковы же могут быть основные характеристики нового миропорядка и роль Европы в нем? Учитывая современные тенденции, можно предположить, что основной чертой нового мирового порядка будет размывание легитимной власти. Следовательно, будет уничтожена система сдержек и противовесов, возрастет непредсказуемость 30
событий и распространится насилие во всех видах. О вероятности такого развития событий писал еще Дж. Розенау в 1990 г. (18). Глубинными причинами этого является присутствие и одновременное развитие противоречивых тенденций. В системе международных отношений в условиях глобализации стала очевидной огромная сложность реализации моделей интеграции, когда растет понимание самобытности отдельных идентичностей. В системе международного управления наблюдается противоречие между современной и постсовре-менной формами правления. Таким образом, для поддержания мирового порядка потребуется двойной баланс - между интеграционным процессом и приспособлением к нему отдельных идентичностей, и между современной и постсовременной формами управления. По мнению Х.В. Молла, Евросоюз мог бы только частично обеспечить этот двойной баланс, и, вероятнее всего, не на глобальном, а на региональном уровне (14, с. 777). Влияние ЕС зависит от благоприятного течения событий: оно усилится при условии качественной трансформации международных отношений в результате глобализации, это влияние будет зависеть и от того, какие позиции займут, прежде всего, Соединенные Штаты, а также Китай, Индия и Россия. Не в последнюю очередь вклад ЕС в построение нового мирового порядка будет определяться его собственными успехами в управлении общественными процессами внутри Европы и эффективностью его воздействия на близлежащие страны.
Список литературы
1. Бжезинский З. Выбор: Мировое господство или глобальное лидерство. -М.: Междунар. отношения, 2005. - 288 с.
2. Asmus R.D. Rethinking the EU: Why Washington needs to support European integration // Survival. - L., 2005. - Vol. 47, N 3. - P.93-102.
3. Bono G. The EU's military doctrine: An assessment // Intern. peacekeeping. - Hage, 2004. - Vol. 11, N 3. - P. 439-456.
4. Calleo D.P. The broken West // Survival. - L., 2004. - Vol. 46, N 3. - P. 29-38.
5. Cameron Fr. After Iraq: The EU a. global governance / / Global governance. -Boulder, 2004. - Vol. 10, N 2. - P. 157-163.
6. Gnesotto N. EU, US: Visions of the world, visions of the other // Shift or rift. Assessing US-EU relations after Iraq / Ed. by Lindstrom G. - P.: Alen-gon, 2003. - 251p.
7. Guerot Ul. The European paradox: widening and deepening in the European Union // http://www.brook.edu/dybdocroot/fp/cuse/ analysis/ guerot20040601.pdf /.
8. Guerot Ul. More Europe - less NATO? // http://www.gmfus.org/ doc/guerot. /.
9. Hulsman J. Cataclysm: The rejection of the European Constitution and what it means for transatlantic relations // http://www.heritage.org/ Research/Europe/bg1862.cfm /.
10. Hulsman J., Gardiner N. A conservative vision for U.S. policy toward Europe // http://www.heritage.org/Research/Europe/bg1803.cfm /.
11. Hulsman J., Gardiner N. President Bush should advance a new U.S. vision for Europe // http://www.heritage.org/Research/Europe/bg1825.cfm /.
12. Kagan R. American crisis of legitimacy // Foreign affairs. - N.Y., 2004. -Vol.83, N 2. - P. 65-87.
13. Kagan R. Power and weakness // http://www.policyrewiew.org/ JUN02/kagan_print.html /.
14. Maull H.W. Europe and the new balance of global order / / Intern. affairs. -L., 2005. - Vol. 81, N 4. - P. 775-799.
15. Oudenaren van J. Transatlantic bipolarity and the end of multilateralism // Polit. science quarterly. - N.Y., 2005. -Vol.120, N 1. - P. 1-32.
16. Quille G. The European security strategy: A framework for EU security interests? // Intern. peacekeeping. - Hage, 2004. - Vol. 11, N 3. - P. 422-438.
17. Rice C. US national security advisor. Address to the IISS, 26 June 2003 // http://www.iiss.org/.
18. Rosenau J.N. Turbulence in world politics: A theory of change a. continuity. -N.Y.: Harvester, 1990.
19. Solana J. Europe and America: Partners of choice: Speech to the annual dinner of the Foreign policy association, N.Y., 7 May 2003. Note 5, P.9 / / http://eu.eu.int/.../applicatuons/solana/list.asp? cmsid=246&bid=107&page=arch&archdate=2003-103k /.
20. Solana J. A secure Europe in a better world - European Council. Thessaloniki, 20 June, 2003 // http://ue.eu.int/pressdata/EN/reports/ 76255.pdf /.
21. Ulriksen St. Requirements for future European military strategies and force structures // Intern. peacekeeping. -Hage, 2004. - Vol. 11, N 3. - P. 457-473.
