CC BY
149
Вестник ПСТГУ.
Сгоннова Александра Юрьевна, магистрант 2-го года обучения,
ПСТГУ
Серия I: Богословие. Философия.
Религиоведение.
2019. Вып. 81. С. 105-118 БОТ: 10.15382/в1иг1201981.105-118
Российская Федерация, 127051, г. Москва, Лихов пер., д. 6 [email protected]
СЖСГО: 0000-0002-1483-8600
Мессия, царь, пророк:
СВЯЩЕННИЧЕСКОЕ МИРОВОЗЗРЕНИЕ
в книге Иосифа Флавия «Иудейская война»
и В МЕЖЗАВЕТНОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
Аннотация: Книга Иосифа Флавия «Иудейская война» — уникальный источник, рассказывающий о гибели Иерусалима в 70 г. и утрате евреями государственности. Ее особенностью является роль священнического сословия как элитарной группы, занимающей центральную позицию в описываемых событиях. После возвращения из вавилонского плена вокруг священника начинает формироваться вся жизнь иудейского народа, его фигура выдвигается на первый план не только в религиозной, но и в политической жизни. К моменту разрушения Иерусалима эта концепция достигает наивысшей точки своего развития. Мы выделяем несколько основных мотивов, образов и характеристик, которые наиболее часто используются Иосифом Флавием по отношению к священникам: священник как фигура, обладающая царской властью; священник как избранная часть Израиля; священник как мессия; священник как человек, либо сам обладающий пророческим даром, либо умеющий толковать пророчества. В работе демонстрируется, что большинство тезисов, транслируемых Иосифом, имеют параллели также в межзаветной литературе, прежде всего в религиозной традиции общины Кумрана. Мы можем сделать вывод, что широкий пласт литературы, созданный в качестве оппозиции официальной храмовой догматике, не был замкнут в рамках одной общины. Взгляды, обычно описывающиеся как маргинальные, были присущи широким слоям населения, в том числе и священнической среде. Можно сказать, что «Иудейская война» и свойственная ей оценка событий является своего рода рефлексией Иосифа Флавия и относительно его собственной роли и судьбы, и поиска своего места в новом мире.
Первосвященник — одна из ключевых фигур раннего иудаизма, чья роль и значение полностью раскрылись в период конца Второго Храма. Известный автор работ, посвященных истории раннего христианства и Новому Завету, Бертон
А. Ю. Сгоннова
Ибо ты близ Господа будешь стоять, и служителем Его будешь, и тайны Его будешь возвещать людям, и об избавлении Израиля будешь проповедовать
Завещание Левия. Гл. 2
Мак считает, что в постптолемеевский период «фигура первосвященника становится центром идентичности еврейского народа»1. Тема священства занимает особое место в исторической книге Иосифа Флавия «Иудейская война». Как человек из первосвященнической среды, он не просто знает тех, о ком говорит, но также осведомлен и о внутренних конфликтах внутри сословия, дает свою оценку происходящим событиям исходя из собственного мировоззрения. Однако при более детальном исследовании происхождения определенных стереотипов о священнике и его роли в истории Израиля можно увидеть, что многие из них происходят из неканонических сочинений периода Второго Храма.
Целью этой статьи является рассмотрение определенных характеристик священства как сословия, которые транслирует Иосиф Флавий в своем произведении «Иудейская война»2, чьи истоки зафиксированы в псевдоэпиграфах и апокрифах периода Второго Храма.
Данная проблематика почти не была освещена в литературе, посвященной как Иосифу Флавию и его наследию, так и кумранистикой3. Идея священства в раннем иудаизме обычно освещается либо с позиции того, как она официально описана в историографических документах, либо как ее представляли себе оппозиционные Храму группы еврейского общества. Однако само это мировоззрение, сформировавшееся внутри иерусалимской аристократической среды, развивалось и в кумранских текстах. И в том, и в другом случае это была саморефлексия, чьим источником была общая среда священников, игравших важную роль на протяжении всего периода Второго Храма.
Все приведенные примеры распределены в статье на соответствующие большие тематические разделы, в начале каждого из них приводятся отрывки из труда Иосифа Флавия, после мы рассмотрим возможные источники данного мировоззрения. Эти разделы представляют собой обособленные, наиболее характерные представления о роли священства той эпохи, которые иногда пересекаются, комбинируются или же выборочно берутся авторами кумранских текстов.
1 Mack B. L. Wisdom Makes a Difference: Alternatives to «Messianic» Configurations // Judaism and their Messiahs at the turn of the Christian era. Cambridge, 1987. P. 21.
2 Цитирование и транслитерация имен будут приводиться по изд.: Флавий Иосиф. Иудейская война. Иерусалим; М.: Гешарим/Мосты культуры, 2017.
3 В данном случае мы опираемся на исследования: Bentwich N. Josephus. Philadelphia, 1914; Gray R. Prophetic Figures in Late Second Temple Jewish Palestine: The Evidence from Josephus. N. Y., 1993; Feldmann L. Studies in Josephus and the Varieties of Ancient Judaism. Leiden, 2007; Sanders E. P. Judaism: Practice and Belief, 63 BCE — 66 CE. L., 1992; Himmelfarb M. A kingdom of priests: ancestry and merit in ancient Judaism. Philadelphia, 2006; Flavius Josephus: Interpretation and History / J. Pastor, P. Stern, M. Mor, eds. Leiden, 2011. Данные исследования чаще всего рассматривают священническое служение, описанное у Иосифа, через призму Маккавейских книг (Н. Бентуич), трактат «Против Апиона» (Р. Грэй), сравнивают его описание с классическими библейскими моделями или же с позицией Филона Александрийского. О связи с Кумраном упоминается в контексте описания «философий» Иосифа, прежде всего ессеев и их уклада жизни. Некоторые исследователи лишь неясно указывают на параллели в повествовании, не упоминая, что такое мировоззрение могло стать точкой отсчета для самого Иосифа, как потомка первосвященнического рода.
Священник как правитель
После потери независимости в 586 г. до н. э. утрачивается сакральная и реальная власть царя, в то время как после плена израильский народ консолидируется вокруг фигуры священника и его авторитета4. Первосвященник становится не просто учителем, но политическим и идеологическим центром Израиля. Соединение священнического сана и царского достоинства мыслится Иосифом как должное в период династии Хасмонеев5.
Иосиф выводит тему священства на первые позиции, уделяя ей внимание ничуть не меньшее, а едва ли не большее, чем всем остальным социальным группам этого периода. В частности, он пишет, что Гиркан из династии Хасмонеев, сын Саломеи Александры, становится первосвященником «по причине его старшинства», в то время как Аристобул — младший — получает трон правителя Иудеи. Этот маленький эпизод подчеркивает не только специфические реалии наследования священнического титула6, но и личные эмоции Иосифа относительно особого положения священства.
Священники и первосвященники в «Иудейской войне» находятся в центре политической жизни: нередко вокруг них собираются группы людей, готовых восстать против Селевкидов или Рима. Эта религиозная аристократия обладает властью и признанием: женитьба на двух Мирьям, дочерях первосвященника, была вынужденным шагом для Ирода, чтобы легализовать свою власть в иудейском обществе и получать поддержку от народа в борьбе с Хасмонеями. Однако уже вместе с угасанием власти Хасмонеев власть священников, по свидетельству Иосифа, становится более «реальной»: они выступают как военачальники (например, первосвященник Ханан), или же правители областей (Иосиф Флавий).
В литературе же периода раннего иудаизма священник как политический вождь народа появляется уже в «Премудрости Иисуса, Сына Сирахова».
Слава, которая сопровождает первосвященника Симона в последних главах этой книги, подчеркивает это положение: его появление и благословение народа
4 Одной из внешних причин возвышения священников можно назвать также и «тенденцию македонских правителей не доверять мирским правителям покоренных народов» (Бикер-ман Э. Дж. Евреи в эпоху эллинизма. М., 2017. С. 193). Священники не назначались царем, и, в отличие от него, их было сложнее сместить или убрать. Первосвященники становятся посредниками между светской властью и народом вплоть до конца периода Второго Храма.
5 Сама ситуация, когда священник и его сыновья, подняв восстание против религиозного гнета Селевкидов, становятся политическими правителями государства, достойна отдельного обсуждения. Отметим только, что принятие власти священнической и царской происходит при условии «пока придет пророк» (1 Макк 4. 46) и не санкционирует данное решение.
Об этом подробнее: Jassen A. P. Mediating the Divine. Prophecy and Revelation in the Dead Sea Scrolls and Second Temple Judaism. Leiden, 2007. P. 42 и далее.
6 Старший из семьи становится именно первосвященником, что может быть отсылкой как к ветхозаветной истории, так и к священнической традиции. Идея главенства священнического (и прежде всего первосвященнического) сана над царским титулом характерна для данной эпохи, она отражает его политическое возвышение. Первосвященник помазывает светских правителей на царство; в «Завещаниях двенадцати патриархов» потомки Левия соперничают с потомками Иуды за влияние на судьбу Израиля. Дж. Нойснер полагает, что поскольку священник помазывал царя на царство, то именно ему отдавалось первенство в иерархии.
представляет собой явление царя в силе и славе. Не умаляя достоинства Давида7, роль священника и Аарона в Премудрости выдвигается на первый план8. Примером может служить один пассаж из Премудрости (Сир 45. 29—30): Аарон заключает завет мира с Богом и получает власть вовек раньше, чем это делает Давид. Бартон Мак отмечает, что первосвященник совершает два дела, достойных царя: он созидает Храм и укрепляет город от осады (Сир 50. 1-4)9. Таким образом, несмотря на то что надежды на восстановление царя из Давидидов все еще остаются в иудеях, акцент власти в этом тексте перемещается на потомков Левия.
В Дамасском Документе хорошо видно, что исполнителями Завета становятся потомки Аарона и Израиля10. Помимо утверждения особой роли священников, потомков Аарона и Левия (CD-A.IV.3-4, CD-B.XIII.2-4, CD-B. XIV.3—6, 1QSa.I.2), мы можем также отметить факт угасания значения других колен (CD—A.III.4—5), власти царя — прежде всего потомков Иуды — в глазах авторов этого документа (CD-A.IV.11-12, CD-A.V.2-5, CD-A.VIII.3-6). Последние отрывки демонстрируют полное неприятие царской власти, как действующей согласно закону и Завету: на смену им приходит власть сынов Аарона до того момента, пока не придет Мессия. Священники, согласно Дамасскому Документу11, возглавляют общину Кумрана, а также обладают судейскими обя-занностями12.
В «Иудейской войне» Иосиф Флавий противопоставляет друг другу движения, возникшие вокруг священников, и движения, возникшие вокруг знатоков Закона. Вторые вызывают у него негодование, как люди, взявшие на себя слишком большую ответственность. Его не устраивает, что когда возникают проблемы в решении вопросов Закона, последние ссылаются на «обычаи отцов», в то время как истинное знание является привилегией священников.
Дамасский Документ и Устав Общины предусматривают функцию учительства только за потомками Садока. Тесно связанное с царской властью13 служение судьи общины отдается «сынам Садока, жрецам, хранителям Завета и исследую-
7 А где-то и осуждая царскую власть в лице Соломона (Сир 47. 18—21). См. также: Himmelfarb. Op. cit. P. 37.
8 Ibid. P. 36 и далее.
9 Mack. Op. cit. P. 21.
10 CD—A.I.7: «Отрастил от Израиля и от Аарона корень насаждения, дабы наследовать [им] Его землю и удобрить благим Его почву». Вся семантическая нагрузка символики корня и остатка, используемая в данной колонке, обращает внимание также на эсхатологический характер власти первосвященника. Праведники «спасутся в день взыскания, а остальные будут преданы мечу, когда придет помазанник от Аарона и Израиля» (CD—B.XIX.10—11). Все переводы кумранских свитков будут приводиться в соответствии с текстами, выложенными на сайте «Русская апокрифическая студия»: www.apokrif.fullweb.ru/kumran/ (дата обращения: 21.10.2018).
11 CD-B.XIV.3-6.
12 Судейские функции первоначально принадлежали царям, однако в более поздний период, вероятно, были отданы священникам. Об этом см.: Вевюрко И. С. Септуагинта: древнегреческий текст Ветхого Завета в истории религиозной мысли. М., 2018. С. 688.
13 Функции судьи в Израиле первоначально принадлежат царю и только с утратой его переходят к священническому сословию.
щим Его волю»14. Садокиты должны объяснять Закон и направлять сынов Света. Это является главной обязанностью потомков Левия в «Заветах двенадцати патриархов». Потомки Левия, согласно обещанию, будут священниками, судьями и книжниками, чьими устами будет приниматься святое15.
В Правилах Исключения Священников (4Q266, А" 5п; 4Q267, & 5п; 273, й"8. 2 41) говорится о том, что священник должен обладать правильной речью (для декламации Писания), читать Закон и не заблуждаться в чем-либо, а также подтверждается их обязанность учить народ.
Можно отметить закономерность в том, как менялось осмысление власти священника. Период, когда Иисус, сын Иоседеков, и Зоровавель делили две области власти и дополняли друг друга, стал эталоном для общины Яхад и для Иосифа, который объединяет эти две власти не только как исторический факт, но и как часть мировоззрения. С таинственным исчезновением Зоровавеля чаша весов склоняется к помазанным священникам, что также отражено во взглядах кумранитов на устроение Будущего Века, а также нашло свое выражение в той власти, какую получили священники в «Иудейской войне».
Как мы видим, литература раннего иудаизма фиксирует на разных уровнях идею о том, что священник является идеалом не только духовного, но и светского лидера.
«Избранное священство»
Священство получает привилегии не только в силу отсутствия светского лидера. Их жребий как вождей Израиля мыслится Иосифом Флавием через призму их божественной избранности через Аарона16.
Священник — человек, который всецело предан служению Богу. В первой книге описывается нападение на город Помпея, во время которого священники не перестают приносить жертвы и вести богослужение в Храме без страха, так как «служение Богу выше спасения собственной жизни»17. Даже в условиях осады Иерусалима Титом и продолжавшихся междоусобных столкновениях священники приносили жертвы под снарядами, зачастую падая замертво во время богослужения18. Первосвященник Ханан, пользующийся уважением и почтением Иосифа, в осажденном Иерусалиме предпочитает принести свою жизнь в жертву за Бога и Храм19. Для Иосифа Флавия Ханан — пример того, каким должен быть настоящий священник. Анализируя происходящее в городе, мы можем
14 1QS.V.9. Интересен момент I. 21—23: функцией жрецов, очевидно священников, является запись милосердия Божия к Израилю, в то время как левиты записывают «лукавства сынов Израиля и все преступления их вины». Это является аллюзией на Втор 27—28 в обратном порядке: сначала благословения, потом проклятия.
15 Завещание Левия VIII.17.
16 Иосиф Флавий. Иудейские Древности IV. 4: «Аарон был первосвященником не по личному расположению к нему Моисея, а в силу ясно выразившейся воли Господней, он мог уже безмятежно отправлять со своими сыновьями священнические обязанности».
17 Иосиф Флавий. Иудейская война 1. VII. 5.
18 Там же. 5. I. 3.
19 Там же. 4. III. 10.
сказать, что осажденный Иерусалим предстает перед нами в яростном противостоянии истинных ревнителей благочестия (в лице Ханана и его людей, скорее всего, близкого круга священников) и зелотов, которые не только не заботятся о Храме20 и его святости, но и прибегают к помощи идумеев.
Тема избранности священства в Кумране тесно связывается с утратой чистоты священства в Иерусалиме и угасанием храмового богослужения. Раскол в священнической среде, приведший к созданию общины Кумрана во главе с первосвященниками-садокитами, послужил импульсом для создания литературы, отразившей всю глубину их внутренних переживаний. Возможно, священники Кумрана видели себя последними, кто способен в предапокалиптическое время вернуть народ Богу и стать перед лицом Его. Их чаяния выразились в ожидании Мессии Аарона: его функция в событиях конца времен, в отличие от Мессии Давида, сводилась к возобновлению чистоты Храмового богослужения.
В Дамасском Документе фиксируется, что первосвященники становятся избранными Израиля (CD—A.IV.3—4). В этот период полемика между официальным культом и жизнью общины становится предметом пешарим, Дамасского Документа и Правила Общины.
Особое место в литературе Кумрана занимает мотив о Енохе Небесном Первосвященнике. Начиная с книги Стражей (1 Ен 1—36), Книги Видений (1 Ен 83— 90) и Книги Юбилеев образ Еноха как Первосвященника становится все более ясным.
Марта Химмельфарб отмечает, что описание путешествия Еноха на небо повторяет структуру Храма с притвором, святилищем и Святая Святых21. Его обучение премудрости занимает основную часть цикла, а сам Енох становится поистине центральной фигурой цикла лишь тогда, когда успешно завершает изучение Премудрости и становится Метатроном и священником небесной литургии. Важно то, что обновленный Енох-священник избирается предводителем небесного воинства: такое положение выводит священничество на новую высоту.
Тема избранности священства также проходит красной нитью через «Арамейскую историю Левия», апокриф, который, вероятно, лег в основу «Завещания Левия»22. Левий обучается первосвященническому служению у Исаака. Нормы, описанные в «Истории», отличаются от тех, что были в тот момент в Иерусалиме: предположительно, здесь мы видим полемику с храмовым служением. Законы, направленные на усиление чистоты в священнической среде, являются отражением той серьезной роли, какая придавалась авторами документа званию священника. Также, в псевдоэпиграфе «Завещание двенадцати патриархов», потомки Левия доминируют над потомками Иуды23.
20 Видимо, Храм продолжал функционировать, даже когда его штурмовали римляне: последние священники были найдены Титом в пределах Храма и преданы казни.
21 Himmelfarb М. Apocalyptic Ascent and the Heavenly Temple. N. Y., 1993. P. 210.
22 Вандеркам Дж. Введение в ранний иудаизм. М., 2011. С. 115, 117.
23 Солярная символика по отношению к Мессии, применяющаяся к Левию в Завещании, имеет глубокие корни. Как пишет И. С. Вевюрко, «солнце может выступать и как образ будущего первосвященника, т. е. Мессии. Так, у пророков (Иер 23. 5; Зах 3. 8, 6. 12) Мессия называется "Востоком" (йуато^л), у пророка Малахии большое светило сделано прообразом эсхатологического возрождения (Мал 4. 2), вечность мессианского царства описывается сло-
Иосиф Флавий настаивает на том, что священник не избирается никем, кроме Бога, и в четвертой книге резко критикует выборность первосвященников зелотами, ссылающимися на «старинный обычай», который был извращением установленного порядка вещей24. Негодование вызывает избрание Пинха-са, сына Шмуэля, «человека, не только не происходящего из первосвященников, но и слишком неотесанного, чтобы иметь мало-мальски определенное понятие о том, что представляет собой эта должность»25. Для него это «порочнейшее из преступлений», которое не может быть достойно человека, ратующего за веру.
«Завещание Левия» подтверждает позицию Иосифа, говоря об избранности Левия за его ревность, совершенно меняя акценты истории Быт 34—49. Оно подтверждает, что именно ревность дарует Финеесу право священства до века. Следуя ветхозаветной традиции свидетеля Завета между Богом и человеком, Ле-вий не только становится единственным посредником между небом и землей: Господь избирает Левия, чтобы он был Богу «сыном, слугою, служителем лица Его»26. Служение лицу Божию становится наивысшей точкой величия Левия и его потомков.
Избранность священников становится второй темой «Иудейской войны». Иосиф Флавий остро переживает пренебрежение к этому сословию, исполняющему особое служение во имя Бога. Литература Кумрана в данном вопросе имеет более глубокую рефлексию относительно причин этого избрания, требований к священническому сословию, а также их месту и роли в современности и в будущем веке. В кумранской литературе избранность священства становится тесно связанной с темой царского достоинства Мессии от Аарона.
Мессия
Священник в период Второго Храма воспринимается и как Мессия. В частности, Иосиф Флавий использует по отношению к убитому первосвященнику Ханану термины: &рХ1£р£"йс;, ^угцйу айтйу тл; í6íаc; одат^а; («своего священника, вождя и спасителя»). Таким образом, он сочетает в себе три качества — священство (святость), власть и спасительные функции.
Образ священника, через которого Израиль получает свое спасение, хорошо разработан в литературе Второго Храма. Прежде всего, это образ Мессии от Аарона, который придет в конце времен, о котором мы уже говорили ранее.
вами "пребудет с солнцем" (Пс 71. 5), в апокрифических псалмах Давид уподоблен солнечному свету (11QPsa XXVII. 1)» (Вевюрко. Указ соч. С. 264).
24 Иосиф Флавий. Иудейская война 4. III. 7.
25 Там же. 4. III. 8.
26 Завещание Левия IV. 2. Здесь видна связь с мистикой Хейхалот, где Енох становится Метатроном, чьи обязанности «не могут быть отделены от его служения в роли... Владыки Божьего Лица, то есть того, кто может приблизиться к Присутствию Божию» (Орлов А. А. Воскрешение Ветхого Адама: Вознесение, преображение и обожение праведника в ранней иудейской мистике. М., 2014. С. 191). Мотив Откровения Еноху Божественного Лица становится символом, связывающим представление о светоносном и ангельском теле Еноха. Интересно, что далее в тексте Завета, как в 2 Ен 22, присутствует мотив «светила для Иакова» и «солнца для всего Израиля».
Смерть Ханана становится отсчетной точкой падения Иерусалима. Иосиф говорит, что за смерть Ханана и первосвященника Йехошуа «сам Бог приговорил оскверненный город к погибели и пожелал очистить святилище огнем»27. Все, что происходит позже с Иерусалимом, видится Иосифу как разворачивание апокалиптических времен, заслуженный гнев Божий, перед которым уже нет посредника и защитника.
Такое же апокалиптическое видение истории мы можем найти в комментарии на книгу Аввакума (1QpHab), который описывает противостояние Учителя Праведности и Нечестивого священника. В наказание за преследование Учителя священник подвергается не только личному наказанию, но вместе с ним наказание несут и те, кто был на его стороне. Предрекается, что за это Бог разграбит руками киттиев (римлян) Иерусалим, в котором Нечестивый священник творил мерзкие дела и осквернил храм Бога28.
Священник как Мессия конца времен часто встречается в апокалиптических видениях. Сам термин «Машиах», «помазанник», употреблялся в период Второго Храма в отношении и царя как помазанника, и первосвященника. В Лев 4. 35 первосвященник определяется как ha-kohen ha-mashiah — «помазанный священник». Мы видим, что это не специальный термин для царя. Р. де Во предполагает, что с исчезновением монархии помазание остается только у свя-щенников29. Стоит отметить, что в Мишне термин «Мессия» всегда означает помазанного священника30.
Представление о священнике-спасителе было характерно для периода Второго Храма. Это связано с несколькими факторами, уже упоминавшимися ранее: утрата роли царя, угасание пророков как голоса Бога, утрата первоначального Храма. Все, что раньше, казалось, связывало Израиль с Богом, теряется и уходит, кроме первосвященников, выступающих гарантами действенности Завета.
Община Яхада отдавала, как уже было сказано ранее, если не ведущую, то одну из самых главных ролей31 в будущем спасении Мессии — священнику из рода Аарона. Например, первосвященник становится одной из ключевых фигур Свитка Войны32; само воинство Сынов Света представляет собой больше священническое, чем светское войско — по крайней мере первыми к бою готовы именно они.
В «Мессианском Правиле» (1QSa=1Q28a) говорится так: «Когда Господь воззовет (Священника)-Мессию, он придет во главе всей общины Израиля, со всеми своими братьями, сынами Аарона, священниками, которые соберут собрание обновленных людей: и сядут они перед ним согласно их достоинству»33.
27 Орлов. Указ. соч. С. 273.
28 1QpHab XII.7b-9.
29 Charleswort J. H. From Jewish Messianology to Christian Christology Some Caveats and Perspectives // Judaism and their Messiahs... P. 229.
30 Neusner J. Mishna and Missiah // Judaism and their Messiahs. P. 270.
31 Разрозненный характер свидетельств упоминает то отдельно Мессию Аарона и Мессию Израиля, то совмещает их. Некоторые ученые склоняются к мнению, что в конце концов они ожидали Мессию, в чьих руках сосредоточится и царская, и первосвященническая власть.
32 1QM.X.2-3, XV.5—7, XVI.11-13. 4Q491—496.
33 1QSa II.12—13.
Андерс Хултгард в своем эссе говорит, что «фигура священника-спасителя находится рядом с другими великими фигурами периода Второго Храма, такими как Мессии царского происхождения в Пс 17, Мелхиседека в 11QMelch и Сына Человеческого в притчах Еноха»34.
Учитель Праведности кумранской общины, по-видимому, также имел священнический титул35. Зубер-Яникум считает, что в Дамасском Документе тот, через кого открыта истина, называется «мессией Бога». Учитель Праведности, как центральная фигура общины, становится близким по смыслу к термину «Мессия»36.
Таким образом, можно констатировать, что особую, спасительную функцию в фигуре первосвященника видели как Иосиф Флавий (который в этот момент и рефлексирует над собственной судьбой), так и кумранская литература. Наиболее ярко это выразилось в пешерах и апокалиптических трудах, где священники оказываются не просто избранниками Господа, но и фактическими спасителями Израиля конца времен.
Пророк
В обязанности священников входит не произносить сами пророчества, но интерпретировать их. Иосиф часто пишет о том, что обязанностью священника является не только знание Закона, но и умение толковать пророчества, чье значение возрастает именно в период Второго Храма37. Пешер Аввакума говорит, что истинный смысл записанных Аввакумом слов сможет понять только Учитель Праведности, обозначенный как священник38, «которому Бог дал разумение, чтобы истолковать все слова пророков-рабов». Однако в это же время все чаще говорится о том, что дух пророчества утрачен со времени пророка Малахии и заменен таким явлением, как «бат коль»39. В то же время мы наблюдаем, как в литературе данного периода пророческий дар проявляется среди людей, в частности священников.
По свидетельству Иосифа Флавия, правитель Хасмонейской династии Йоханан «наслаждался тремя величайшими преимуществами одновременно — государственной властью, саном первосвященника и пророческим даром»40.
34 Hultgard A. The Ideal «Levite», the Davidic Messiah, and the Saviour Priest in the Testaments of the Twelve Patriarchs // Ideal Figures in Ancient Judaism. Chico (Calif.), 1980. P. 105.
35 Talmon S. Waiting for the Messiah: The Spiritual Universe of the Qumran Covenanters Wisdom // Judaism and their Messiahs... P 119.
36 Зубер-Яникум Н. Е. Основные этапы формирования мессианско-эсхатологического культа Учителя праведности от Кумрана до новозаветного канона. СПб., 2002. С. 45.
37 Важно отметить, что вольно или невольно, но образ Иоанна Крестителя не только сочетает в себе эсхатологическую фигуру пророка, который приготавливает мир к пришествию Мессии, но и фигуру священника от Аарона, чья роль сводится к помощи Мессии от Давида совершать его дела (Jassen A. P. Religion in the Dead Sea Scrolls // Religion Compass. 2007. Vol. 1/1. P. 1-25).
38 Jassen. Religion in the Dead Sea Scrolls. P. 12. Также кумранские свитки описывают появление «Толкователя Закона», который часто идентифицируется как Мессия-священник (Ibid).
39 Вевюрко. Указ. соч. С. 681.
40 Иосиф Флавий. Иудейская война 1. II. 8.
В «Завете Левия» Левию предрекают будущее его потомков: «На три начала разделится семя твое в знамение славы Господа грядущего. И первый жребий будет велик, и выше его не будет другого. Второй же будет во священстве. Третий — ему наречется имя новое, ибо восстанет царь от Иуды, и учредит новое священство, по образцу народов для всех народов. Пришествие же его желанно (ибо он явится) как пророк Всевышнего от семени Авраама, отца нашего»41. Помимо традиционного понимания обещания особых привилегий священству, некоторые исследователи видят здесь намек на Йоханана, который был правителем и первосвященником одновременно.
Пророческий дар как особый дар священников Иосиф упоминает в «Иудейских древностях»: Аарон избирается Богом и одобряется народом не только по происхождению, но и по дару пророчества42. Себя как потомка первосвященников Иосиф характеризует не только знатоком Закона и пророков, способным толковать знамения, но и как человека, который предрек Веспасиану императорский титул.
Особая роль священника как пророка выражается в псевдоэпиграфической литературе и через описание одежды: в «Заветах двенадцати патриархов» одежда первосвященника Левия дается ему «мужами в белом одеянии»: «...встань, одень одежду священства, и венец правды, и наперсник разума, и подир истины, и дощечку веры, и повязку главы, и ефуд (нарамник) пророчества»43.
Как таковым, членам Яхад не приписывается такой дар, если судить по найденным свиткам. Учитель Праведности, идентифицируемый как священник, возможно, обладал даром пророчества44. Однако вместе с Мессией от Аарона и Давида Кумран ждал и Мессию-Пророка. Возможно, в этом ожидании следует искать источник представлений Иосифа. Смешение ожиданий — избранника-пророка и священника — могло быть личной интерпретацией Иосифа не только ессейских догматов об Учителе, но и особой роли священника как избранника от Израиля. Его собственная позиция ближе к Завету Левия, где Левий получает «ефод пророчества» как атрибут божественного облачения в небесном Храме. Он углубляет эти представления, давая священству власть и авторитет, некогда
принадлежавший только классическим пророкам.
* * *
Резюмируя все вышеперечисленные параллели, мы можем сказать, что тема священничества пронизывает всю книгу Иосифа Флавия. Пережив трагический опыт падения Иерусалима и Храма, духовного центра, он переосмысливает не только всю историю Израиля, но и роль Бога в его истории, место и роль священников как избранных посредников между Богом и людьми. Можно сказать,
41 Завещание Левия VIII. 11—15.
42 Иудейские Древности 3. VIII. 1: «Евреям эта речь понравилась, и они согласились с выбором Господа Бога, тем более что Аарон как по происхождению своему, так и по присущему ему пророческому дару, наконец, и по заслугам брата был наиболее других достоин этой чести».
43 Завещание Левия VIII. 2.
44 ^рНаЪ II. 5-9.
что все это является своего рода рефлексией и относительно его собственной роли и судьбы, поиска своего места в новом мире. Иосиф Флавий воспринял идеи широкого пласта литературы, созданной в качестве оппозиции официальному храмовому культу, и воспроизвел их так или иначе в своем произведении. Мы можем констатировать, что религиозные взгляды этой эпохи, вне зависимости от их маргинальности по отношению к официальной Храмовой догматике, так или иначе проникали в жизнь всех слоев населения Иудеи в I в.
Можно сделать несколько генеральных выводов о роли священства в книге «Иудейская война» и их источниках, которые мы можем найти в кумранской литературе.
1. Прежде всего, история священства как элитарной группы четко прослеживается в книге. Осознанно или нет, Иосиф выводит эту группу в качестве политических и духовных лидеров Израиля, особенно после угасания власти Хас-монеев. Община Кумрана также отдавала право первенства власти священникам, потомкам Садока.
2. Для Иосифа священник — человек, обладающий несколькими обязательными характеристиками, среди которых высокий уровень образования, позволяющий ему не только служить в Храме, но и осознавать степень ответственности перед людьми и Богом. Община Яхад имеет более древнюю и развитую традицию, предъявляя к священнику, как божественному посреднику своей общины, строгие требования. Апокалиптической задачей священника в будущем веке было возрождение чистоты Храма и богослужения.
3. Элитизм Иосифа, который высказывается против знатоков закона и людей, придерживающихся «обычаев отцов», основан не только на эгоистическом чувстве собственного превосходства в силу способностей, но обусловлен внутренним сознанием того, что никто, кроме священника, не может духовно возглавить народ. Подобные воззрения глубоко укоренились в среде садокитов, чья власть в кумранской общине основывалась на их особом положении45.
4. О мессианских функциях священника Иосиф нигде не говорит прямо, но они логически вытекают из его представления о священнике как избранном из народа. Словосочетание «йрх^рЕ'с;... айтйу тл; одат^а;» может лишь косвенно указывать на особую роль священника в деле спасения Израиля. Образ священника-Мессии является одним из краеугольных в общине Кумрана. Такие псевдоэпиграфы, как «Завещание Левия» и арамейская «История Левия», ставят священника выше власти царской, обещая, что от его потомков произойдет спасение.
5. Особый дар, который Иосиф приписывает священникам, дар пророчества. В классической литературе периода Второго Храма говорится о том, что священники должны уметь толковать пророчества. Мы можем найти очень мало свидетельств, закрепляющих за потомками Левия возможность произносить пророчества. Здесь, мы предполагаем, Иосиф выходит за рамки представлений, существовавших в его эпоху, развивая их.
6. Мы можем с уверенностью сказать, что Иосиф Флавий не просто великолепно знал обычаи ессеев, которых описывал, но и воспринял мировоззре-
45 Зубер-Яникум. Указ. соч. С. 46.
ние, характерное для текстов кумранской общины. Эти представления сильно повлияли на его восприятие священства: например, тему пророческого дара он развивает, добавляя к ней свое собственное видение.
Ключевые слова: межзаветный период, Кумран, Иудейская война, Иосиф Флавий, первосвященник, Дамасский Документ, Устав Общины, пророк, Мессия, псевдоэпиграф.
Список литературы
Бикерман Э. Дж. Евреи в эпоху эллинизма. М., 2017. Вандеркам Дж. Введение в ранний иудаизм. М., 2011.
Вевюрко И. С. Септуагинта: древнегреческий текст Ветхого Завета в истории религиозной мысли. М., 2018.
Зубер-Яникум Н. Е. Основные этапы формирования мессианско-эсхатологического культа Учителя праведности от Кумрана до новозаветного канона. СПб., 2002. Орлов А. А. Воскрешение Ветхого Адама: Вознесение, преображение и обожение праведника в ранней иудейской мистике. М., 2014. Флавий Иосиф. Иудейская война. Иерусалим; М.: Гешарим/Мосты культуры, 2017. Bentwich N. Josephus. Philadelphia, 1914.
Charleswort J. H. From Jewish Messianology to Christian Christology Some Caveats and Perspectives // Judaism and their Messiahs at the turn of the Christian era. Cambridge, 1987. P. 225-264.
Feldmann L. Studies in Josephus and the Varieties of Ancient Judaism. Leiden, 2007. Flavius Josephus: Interpretation and History / J. Pastor, P. Stern, M. Mor, eds. Leiden, 2011 Gray R. Prophetic Figures in Late Second Temple Jewish Palestine: The Evidence from Josephus. N. Y., 1993.
Himmelfarb M. A kingdom of priests: ancestry and merit in ancient Judaism. Philadelphia, 2006.
Himmelfarb М. Apocalyptic Ascent and the Heavenly Temple. N. Y., 1993.
Hultgard A. The Ideal «Levite», the Davidic Messiah, and the Saviour Priest in the Testaments of
the Twelve Patriarchs // Ideal Figures in Ancient Judaism. Chico (Calif.), 1980. P. 93-110. Jassen A. P. Mediating the Divine. Prophecy and Revelation in the Dead Sea Scrolls and Second
Temple Judaism. Leiden, 2007. Jassen A. P. Religion in the Dead Sea Scrolls // Religion Compass. 2007. Vol. 1/1. P. 1-25. Mack B. L. Wisdom Makes a Difference: Alternatives to «Messianic» Configurations // Judaism
and their Messiahs at the turn of the Christian era. Cambridge, 1987. P. 15-48. Neusner J. Mishna and Missiah // Judaism and their Messiahs at the turn of the Christian era.
Cambridge, 1987. P. 265-282. Sanders E. P. Judaism: Practice and Belief, 63 BCE — 66 CE. L., 1992. Talmon S. Waiting for the Messiah: The Spiritual Universe of the Qumran Covenanters Wisdom // Judaism and their Messiahs at the turn of the Christian era. Cambridge, 1987. P. 111-138.
Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo
gumanitarnogo universiteta.
Seriia I: Bogoslovie. Filosofiia. Religiovedenie.
2019. Vol. 81. P 105-118 DOI: 10.15382/sturI201981.105-118
Alexandra Sgonnova, Masters Degree Student, St. Tikhons Orthodox University for the Humanities, 6 Likhov per., Moscow, 127051, Russian Federation [email protected]
ORCID: 0000-0002-1483-8600
Messiah, King, Prophet: Priestly Ideology in the Jewish War by Josephus Flavius and in Intertestamental Literature
А. Sgonnova
Astract: The Jewish War by Josephus Flavius is a unique source that describes the fall of Jerusalem in 70 AD and the loss of the Jews' independence. Its special feature is the role of the priests as an elite group that occupy the central position in the events described. After returning from the Babylonian captivity, the entire life of the Jewish people starts to unfold around the priest. His figure comes to the foreground not only in religious but also in political life. At the moment of destruction of Jerusalem, this conception reaches its pinnacle. This article distinguishes a number of main motifs, images and characteristics that are most frequently used by Josephus Flavius in relation to the priests, namely the priest as a figure in possession of regal power, priest as the chosen part of Israel, priest as the messiah, priest as a persion who either himself possesses the prophetic gift or is able to explain prophecies. The study shows that most theses put forward by Flavius have parallels in the intertestamental literature, primarily in the religious tradition of the Qumran community. It is possible to draw the conclusion that the large literature which came into being as an opposition to the official dogmata of the temple was not confined to the limits of one community. The views usually described as marginal were typical of a large proportion of the population, including the milieu of the priests. One can claim that the Jewish War and its assessment of events is a reflection sui generis of Josephus Flavius as to both his own role and fate and the search for his place in the new world.
Keywords: intertestamental period, Jewish War, Qumran, Josephus Flavius, priesthood, Damascus Document, Community Rule, prophet, messiah, pseudoepigrapha.
Bickerman E. (2011). The Jews in the Greek Age. Moscow (in Russian).
Charleswort J. (1987). "From Jewish Messianology to Christian Christology. Some Caveats and Perspectives". Judaism and their Messiahs at the Turn of the Christian Era. Cambridge, pp. 225-264.
Feldmann L. (2007). Studies in Josephus and the Varieties of Ancient Judaism. Leiden. Gray R. (1993). Prophetic Figures in Late Second Temple Jewish Palestine: The Evidence from Josephus. New York.
References
Himmelfarb M. (2006). A Kingdom of Priests: Ancestry and Merit in Ancient Judaism. Philadelphia.
Himmelfarb M. (1993). Apocalyptic Ascent and the Heavenly Temple. New York.
Hultgard A. (1980). "The Ideal «Levite», the Davidic Messiah, and the Saviour Priest in the Testaments of the Twelve Patriarchs", in Ideal Figures in Ancient Judaism, Chico (Calif.), pp. 93-110.
Jassen A. (2007). Mediating the Divine. Prophecy and Revelation in the Dead Sea Scrolls and Second Temple Judaism. Leiden.
Jassen A. (2007). "Religion in the Dead Sea Scrolls". Religion Compass, vol. 1/1, pp. 1-25.
Mack B. (1987). "Wisdom Makes a Difference: Alternatives to «Messianic» Configurations", in Judaism and their Messiahs at the Turn of the Christian Era. Cambridge, pp. 15-48.
Neusner J. (1987). "Mishna and Missiah". Judaism and their Messiahs at the Turn of the Christian Era. Cambridge, pp. 265-282.
Orlov A. (2014). Voskreshenie Vetkhogo Adama: Voznesenie, preobrazhenie i obozhenie pravednika v rannei iudeiskoi mistike [Resurrection of the Fallen Adam: Ascension, Transfiguration, and Deification of the Righteous in Early Jewish Mysticism]. Moscow (in Russian).
Pastor J., Stern P., Mor M. (eds.). Flavius Josephus: Interpretation and History. Leiden.
Sanders E. (1992). Judaism: Practice and Belief, 63 BCE — 66 CE. London.
Talmon S. (1987). "Waiting for the Messiah: The Spiritual Universe of the Qumran Covenanters' Wisdom", in Judaism and their Messiahs at the Turn of the Christian Era. Cambridge, pp. 111— 138.
Veviurko I. (2018). Septuaginta: drevnegrecheskii tekst Vetkhogo Zaveta v istorii religioznoi mysli [Septuaginta: Herbraic Text of the Old Testament in the History of Religious Thought]. Moscow (in Russian).
Zuber-Ianikum N. (2002). Osnovnye etapy formirovaniia messiansko-eskhatologicheskogo kul'ta Uchitelia pravednosti ot Kumrana do novozavetnogo kanona [Main Stages in the Formation of the Messianic Eschatological Cult of the Teacher of Righteousness: From Qumran to New Testament Canon]. St. Petersburg (in Russian).
