CC BY
88
Тупикова З. В. Ментальная структура концепта ПОКАЯНИЕ / З. В. Тупикова // Научный диалог. — 2016. — № 12 (60). — С. 185—196.
Tupikova, Z. V. (2016). Mental Structure of REPENTANCE Concept. Nauchnyy dialog, 12(60): 185-196. (In Russ.).
ERIHJHJ--
U L R I С H ' S
PtRKHHf'AIS DlREt ICiRV
Журнал включен в Перечень ВАК
УДК 811.161.Г373.4+8Г42
Ментальная структура концепта ПОКАЯНИЕ1
© Тупикова Зинаида Владимировна (2016), студент, ФГАОУ ВО «Уральский федеральный университет им. первого Президента России Б. Н. Ельцина» (Екатеринбург. Россия), [email protected].
Рассматривается ментальная структура концепта ПОКАЯНИЕ в русском языке. Актуальность исследования обусловлена культурной и научной значимостью изучения концептосферы русского языка, в частности эмоциональных концептов. Анализ осуществляется на основе методики концептуального анализа, предложенной проф. Л. Г. Бабенко. Согласно данной методике в структуре концепта выделяются когнитивные признаки, организованные иерархично и образующие зону ядра концепта, приядерную зону, зоны ближайшей и дальнейшей периферии. Материалом для исследования особенностей языковой экспликации концепта ПОКАНИЕ являются данные Национального корпуса русского языка. Кроме того, материалом послужили лексикографические источники — различные словари русского языка. Особое внимание уделяется выделению и описанию когнитивных признаков концепта на основании найденных в Национальном корпусе русского языка контекстов. Автор анализирует особенности распределения выявленных когнитивных признаков в полевой модели концепта. Доказано, что концепт ПОКАЯНИЕ является значимым для русской культуры, так как его лексические репрезентации регулярно воспроизводятся в текстах культуры, они представлены в речевой практике носителей русского языка. Отмечается, что исследуемый концепт значим не только в религиозной, но и в светской сфере русской национальной культуры.
Ключевые слова: концепт ПОКАЯНИЕ; ментальная структура концепта; концептуальный анализ; метафора.
1. Введение
Предметом статьи является анализ ментальной структуры концепта ПОКАЯНИЕ. Материал выбирался из Национального корпуса русского языка [НКРЯ]. Рассматривая концепт в соответствии с традициями Ураль -
1 Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда (проект №16-1802005).
ской семантической школы, возглавляемой профессором Л. Г. Бабенко, мы считаем, что концепт является ментальной сущностью, аккумулирующей знания человека о мире, и представляет собой структуру иерархически организованных когнитивных признаков, в которой можно выделить ядро, приядерную зону и зоны ближайшей и дальнейшей периферии.
Концепт репрезентируется совокупностью вербальных и невербальных средств. В рамках нашего исследования мы рассматриваем вербальные репрезентанты концепта, которые распределяются по слоям концептуального поля и могут быть представлены отдельными лексемами, словосочетаниями, фразеосочетаниями, паремиями, структурными и позиционными схемами предложений, текстами и совокупностями текстов. Таким образом, изучение концепта приводит к исследованию репрезентаций, и, наоборот, из изучения репрезентаций концепта следуют обобщения о его ментальной сущности [Бабенко, 2010, с. 10].
Цель работы заключается в исследовании специфики ментальной структуры концепта ПОКАЯНИЕ и выявлении его специфики в литературно-художественном дискурсе.
2. Ядро концепта
Существенные понятийные представления формируют ядро концепта. Сюда входят базовые когнитивные признаки, составляющие ментальную суть концепта [Бабенко, 2010, с. 11—12]. Для описания ядра концепта ПОКАЯНИЕ проанализируем словарные дефиниции слова покаяние, представленные в «Большом универсальном словаре русского языка» В. В. Морковкина, «Современном толковом словаре русского языка» Т. Ф. Ефремовой, «Большом толковом словаре» под ред. С. А. Кузнецова и «Толковом словаря русского языка» С. И. Ожегова. Чаще всего для лексемы покаяние указывается два основных значения: 1. «Осознанное и открытое признание своей вины в чем-либо или ошибки в совершенном поступке» и 2. «Одно из семи христианских таинств: получение прощения через признание священником своих грехов с искренним желанием отказаться от них, исповедь». Кроме этих значений, некоторые словари выделяют третье значение, синонимичное значению лексемы раскаяние: «разг. Раскаяние в чем-либо» [Ефремова, 2006, с. 847]. В словаре В. В. Морковкина указывается три значения: 1. «Одно из семи таинств православной церкви, состоящее в осознании верующим своих грехов, горьком сожалении о них, соединенном с твердой решимостью исправиться, и исповеди, в ходе которой священник властью, данной ему Иисусом Христом, прощает сообщенные ему грехи», 2. «Остро переживаемое сожаление по поводу своих грехов-
ных дел, своей греховности», 3. «Добровольное признание в совершенном проступке, в ошибке» [БУСРЯ, 2016, с. 829].
Так как мы исследуем эмоциональный концепт, то для нас будет актуальным второе значение, представляющее собой отображение покаяния как чувства. На основании анализа приведенных словарных дефиниций можно выделить следующие ядерные признаки эмотивного концепта ПОКАЯНИЕ: покаяние — это остро переживаемое чувство сожаления по поводу своей вины за совершенный поступок, своей греховности, которое дополняется признанием своей вины.
3. Приядерная зона
Приядерная зона формируется когнитивными признаками, отображающими различные существенные для понимания концепта аспекты [Бабенко, 2010, с. 12]. Для эмотивного концепта мы выделяем следующие категории: субъектность, объектность, интенсивность, длительность, мотивация.
Субъектом покаяния обычно выступает один человек, реже — совокупность людей (всенародное, всеобщее, народное покаяние). В первом случае это чувство глубоко интимное, во втором — оно является массовым признанием вины, проявлением сильного сожаления за какой-либо общий проступок.
Покаяние антропоцентрично, оно обозначает внутреннее состояние человека. Объектом-источником покаяния является дурной или ошибочный поступок, преступление, грех, а также связанное с ним эмоциональное состояние — ощущение своей вины в чем-либо. Это отражается в следующих примерах: Когда однажды играли пьесу, в которой изображалось убийство, один из зрителей протиснулся вперед и громко покаялся в совершенных им преступлениях <...> (М. Морозов). <...> он покаялся перед супругой в своих грехах <... > (Э. Розенталь). И когда он представлял себе только, как он увидит ее, как он скажет ей все, как покается в своей вине перед ней <... >, — так особенное восторженное чувство охватывало его, и слезы выступали ему на глаза (Л. Толстой) [НКРЯ]. В данных контекстах проявление покаяния рассматривается как речевой акт: громко покаялся; покаялся перед супругой в своих грехах; скажет ей все, покается в своей вине перед ней. Показательно, что в объектной позиции дублируется смысл вины: он есть в лексической семантике самого слова покаяние и повторяется в контексте, конкретизируясь при этом как преступление, как грех или в общем виде как вина.
Покаяние характеризуется высокой степенью интенсивности: оно может быть глубоким, глубинным, бурным. Оно также обладает разными
качественными характеристиками: может быть искренним (искреннее, подлинное) и фальшивым (ложное). Покаяние обычно имеет результат, и тогда говорится о спасительном (приносящем избавление от чувства вины, для верующего человека — ведущим к спасению души), искупительном (таком, которое заслуживает прощение) покаянии. Кроме этого, результатом покаяния должно быть изменение внутреннего мира человека, совершившего проступок, его мыслей, взглядов, желание начать новую жизнь в соответствии с законами морали и нравственности. Этот когнитивный компонент проявлен в следующих контекстах: Он человек греко-русской веры и просит тебя поменять мысли, иначе говоря — покаяться, ибо по-гречески покаяние — метанойя, что дословно и означает перемену мыслей (Е. Водолазкин). Разве в этих слезах не заключается высокий акт покаяния, который блудницу превратил в Магдалину, эту святую, столь высоко чтимую... (Л. Андреев). В контексте из произведения Е. Водо-лазкина сочетание поменять мысли и лексема покаяться выступают как синонимы, при этом глагол покаяться вводится оборотом иначе говоря, имеющим значение объяснения, конкретизации. В примере из произведения Л. Андреева когнитивный признак результата проявлен в придаточном предложении, где объясняется, что акт покаяния изменил жизнь библейской героини: превратил Магдалину из блудницы в святую, то есть «признанную образцом праведной жизни» [ТСРЯ, 1992, с. 730]. Использование контекстных антонимов (блудница — святая) также подчеркивает идею о том, что покаяние ведет к изменению внутреннего мира человека, его мыслей и, следовательно, его образа жизни. Однако в светском понимании покаяние может обозначать только сам факт психологического осознания ошибочности мысли, чувства, поступка, поведения и, как следствие, не обязательно вести к исправлению человека [Сайгин, 2016, с. 89].
4. Ближайшая периферия
Ближайшая периферия концепта формируется когнитивными признаками, совмещенными с признаками других ментальных сущностей, явлений, пространств. В ментальной сущности концепта репрезентируются знания об этих связях, существующих в действительности [Бабенко, 2010, с. 13].
Человек, испытывающий чувство покаяния, обычно признает свою вину публично или наедине с тем человеком, перед которым виноват, просит прощения, обещает измениться. Покаявшийся человек надеется на прощение своих грехов Богом и окружающими людьми, прежде всего теми, перед которыми он чувствует себя виноватым (Покаюсь в этом, /Пожалуй, перед целым светом... (А. Григорьев)). В качестве предиката при
этом обычно выступают лексемы покаяться в чем и перед кем, каяться / раскаяться в чем, а также может выступать глагольно-именной оборот приносить /принести покаяние.
Чувство покаяния сопрягается с разными эмоциональными состояниями: стыдом, чувством вины, сожалением, страхом наказания, болью, страданием, печалью, скорбью, радостью; интеллектуальными переживаниями: угрызениями (совести), муками совести, осознанием вины, глубо -ким самоанализом, отречением от прошлой греховной жизни. Например, в следующих контекстах отражено сопряжение эмоции покаяния с другими эмоциями и интеллектуальными переживаниями: А потому, сам сознавая себя виновным и искренно раскаиваясь, почувствовал стыд и, не могши преодолеть его, просил нас, меня и сына своего, Ивана Федоровича, заявить пред вами все свое искреннее сожаление, сокрушение и покаяние... (Ф. Достоевский). Нам не грозит никакая опасность, если мы, осознав свою вину в случившемся, принесем покаяние <...> (Г. Ракитин). Когда душа вступает в это святилище, тогда оно отовсюду затворяется, и в него она вносит одно чистейшее из внешнего мира: или чистую радость<... >, или чистую скорбь покаяния (В. Жуковский). <...> я стал понимать и жестокую боль, и неизъяснимую радость глубокого покаяния, — и потому борьба этого рода (столь редкая в наши времена) меня не удивляла (К. Леонтьев).
В контексте из произведения Ф. Достоевского покаяние предстает как часть сложного комплекса эмоций, в который входят раскаяние, стыд, сожаление и сокрушение (сильное огорчение, печаль), и интеллектуального переживания (сознания вины). В контексте из Г. Ракитина осознание вины предшествует покаянию, на это указывает синтаксическая структура предложения. Контекст из В. Жуковского отражает тесную взаимосвязь эмоций — покаяния и скорби, которая выражена беспредложным управлением скорбь покаяния. В примере из произведения К. Леонтьева репрезентируется сложное эмоциональное состояние человека, включающее в себя полярные чувства: жестокую боль и неизъяснимую радость покаяния. Здесь боль связывается с тяжелым переживанием покаяния, а радость испыты-вается потому, что результатом покаяния обычно является очищение от греховности, внутреннее изменение человека, связанное с желанием вести чистую, безгреховную жизнь.
Покаяние может сопровождаться слезами, плачем: Толстой ему не поверил и, действительно, после долгой беседы, мужик, со слезами на глазах, покаялся: — Прости меня! Соврал тебе. Деньги я все до чиста получил от хозяина и пропил их, окаянный... (газ.).
Типичная поза для кающегося человека, зафиксированная в искусстве — живописи и литературе: человек, стоя на коленях, направляет вверх сложенные руки, голова при этом опущена. (1) Но прежде чем сбежать с добычей, сторож, как и обещал, упал перед священником на колени, покаялся в преступлении и попросил благословения и отпущения грехов — полгода работы при храме все-таки не прошли для него даром (газ).
(2) А еще больше ей хотелось бухнуть прямо на колени и принародно покаяться перед мужем: «Прости, прости, Павел Захарович!» (Ф. Абрамов).
(3) Наконец упал на колени, покаялся в своей ошибке с надбавкой и расплакался. Ссыпщики сочувственно вздыхали, жалостливо матюкались, но остались на своем (К. Петров-Водкин). В приведенных выше примерах персонажи приносят покаяние как перед священником (1), так и «принародно» (2), при скоплении людей (ссыпщиков) (3). В примере (3) покаяние сопровождается сильным плачем. Употребленный перед описанием этого жеста предикат (упал, хотелось бухнуть) указывает на интенсивность проявленной эмоции, экспрессивность, аффектацию субъекта эмоции.
Речевые этикетные формулы для выражения покаяния: виноват, как на духу, как на исповеди, как перед господом, мой грех. В них содержится просьба о прощении и о том, чтобы ему был дан шанс на исправление: — Виноват! — покаялся я, мужественно развернув грудь. — Был грех, товарищ капитан! Уплачу штраф на месте. По таксе (А. Рубанов).
При покаянии человек рассчитывает на прощение своих грехов (— Если дух твой изнемог, /И в сердечном покаяньи /Излиешь свои страданья: /Грех простит великий бог!.. (М. Лермонтов)).
У человека могут возникнуть сомнения в результативности покаяния, связанные с тем, что покаяние мыслится как нечто незначительное по сравнению с ужасом совершенных грехов (Разве когда старая буду и помирать начну, тогда покаюсь — да уж это какое покаяние? Грешила-грешила, а потом взяла да в одну минуту и покаялась. Нет уж, дело конченное (Л. Андреев)).
5. Ассоциативно-образные когнитивные признаки
Субъективное восприятие действительности, ассоциативно-образное представление эмоции отражается в ассоциативно-образных когнитивных признаках, которые выявляются на базе найденных метафорических переосмыслений концепта. Американские исследователи Дж. Лакофф и М. Джонсон утверждают, что метафоры «пронизывают всю нашу повседневную жизнь и проявляется не только в языке, но и в мышлении и действии» [Лакофф, 1990, с. 13]. Вслед за А. Н. Болдыревым, А. П. Чу-
диновым, Э. В. Будаевым можно говорить об особой роли метафоры как средства познания, категоризации, концептуализации, оценки и объяснения мира [Будаев, 2007, с. 16—32].
Особый интерес представляет сочетаемость названий элементов психической жизни человека (эмоциональных состояний, переживаний, настроений и т. п.) с предикатами, которая в большей степени основывается на различных образах, метафоре [Арутюнова, 1976, с. 93—94].
Из Национального корпуса русского языка были выбраны контексты, отражающие образные представления о покаянии. Типичной метафорой эмоционального состояния является образ огня: Мир вам, угодники; трудное дело спасенья успешно ль / Вы совершаете? Жарко ль пылает огонь покаянья? /Звери и птицы спокойны ль в обители вашей? (В. Жуковский). В этом примере развернутая метафора покаяния как огня создается с помощью генитивной метафоры огонь покаянья и сочетающихся с ней лексем: жарко, пылает. Сочетание огонь покаяния занимает позицию субъекта в предложении, этим подчеркивается активная роль эмоционального состояния, довлеющего над людьми.
В контексте Скорей омой / Себя водою покаянья, / Да гром двойного наказанья / Не грянет над твоей главой! (А. Хомяков), во-первых, актуализируется идея слезного покаяния, то есть проявленного внешне, искреннего, а, во-вторых, данный образ связан с омовением, символическим очищением при помощи воды, связанным с отречением от греховной жизни: человек как бы смывает с себя все грехи, очищается.
В контекстах Открой, открой, молю, мне покаянья двери, / Дай мне простить врагам, как Ты прощал долги, / И чудо мне яви, чтоб я сказала: «Верю, / Неверью моему, Спаситель, помоги!» (Е. Рачинская); О ненависти зверь! /Пройдем ли покаянья /Целительную дверь? / Замки ее суровы / И створы тяжелы. (З. Гиппиус) дверь выступает символом перехода человека из одного состояния в другое. Данный образ подчеркивает идею покаяния как акта с последующим изменением человека. Таким образом, покаяние осмысляется как условие для очищения и попадания в Рай. Сравним с пословицей: Рад бы в Рай, да грехи не пускают, где также выражается идея покаяния как пропуска в Рай после жизни.
6. Национально-культурные когнитивные признаки
Для русской национальной культуры концепт ПОКАЯНИЕ представляется значимым, однако скорее он представляет интерес как явление религиозной жизни. По данным «Русского ассоциативного словаря», 8 из 104 реакций на стимул ПОКАЯНИЕ — «церковь» [РАС ], и это самый высокий
показатель, то есть данный концепт ассоциируется с религиозной стороной жизни.
Частой установкой, связанной с актом покаяния, является убеждение, что перед смертью необходимо покаяться. По народным представлениям, отраженным в литературе, человека, умершего без покаяния, ждут мучения: Матушка моя прокляла меня. / Подохну, проклятая, без покаяния. / Черти толпятся вокруг моей постели тесовой, /Кажут языки красные <...> (С. Соловьев). Героиня использует экспрессивную лексику (подохну, проклятая), отражающую отрицательное, негативное восприятие собственной смерти без покаяния. Кроме этого, в контексте дается представление о том, что без покаяния человек попадает в ад. Это отражено и в других контекстах: Ты отложишь — потом, мол, спасусь, успею, а тут заболеешь да помрешь без покаянья, а там на страшном-то судилище и пойдешь в огонь вечный... (З. Гиппиус); Другой мучение до гроба умножал, /И бога всякий час злословил и дрожал; / Страшася тартара, покаялся при смерти. (А. Сумароков); По нем поминки будут: он, / Как христианин, умер с покаяньем; / Господь его младенческую душу /Помилует и успокоит. (В. Жуковский). В стихотворении В. Жуковского, соответственно, находит отражение идея: человек, умерший покаявшись, спасается, получает прощение и попадает в рай. Считается грехом не обеспечить возможности покаяться умирающему.
Помимо церковного покаяния и исповеди, существует и внецерковное покаяние, например, через него проходят герои романов Ф. М. Достоевского («Преступление и наказание») и Л. Н. Толстого («Воскресение»): Родион Раскольников и Дмитрий Нехлюдов.
В литературе существует особый жанр, выражающий идею покаяния, — жанр исповеди. В русской литературе наиболее известна «Исповедь» Л. Н. Толстого. Такого рода публичные исповеди не только содержат признание своих грехов, но и имеют цель помочь другим людям избежать ошибок и встать на путь истинной жизни.
7. Дальнейшая периферия
Когнитивные признаки, которые выражают субъективно-модальные и оценочные смыслы, формируют дальнейшую периферию концепта [Бабенко, 2010, с. 16]. Эмоционально-оценочной реакцией на покаяние обычно является прощение человека, извинение его грехов.
Покаяние воспринимается как нечто облегчающее участь человека: И тут же неизвестно что померещилось Пелагее Антоновне, но только она, всплеснув руками, вскричала: — Покайся, Иваныч! Тебе скидка выйдет! (М. Булгаков).
Покаяние также может осмыслять как шаг к началу новой жизни, после которого все поменяется: Нормально же мое мышление, как мне теперь кажется, началось только с того времени, <...> когда совесть погнала меня в К, и я, не мудрствуя лукаво, покаялся перед Кисочкой <...> (А. П. Чехов).
Выделяются разные модально-оценочные установки по отношению к покаянию: желательность (Ей бы покаяться матери: виновата, а она молчит (И. Грекова). Покаяться надо перед этими людьми, прощения у них просить (В. Гроссман)); долженствование (Но тяжек груз грехов своих, /И мы должны, по меньшей мере, /Покаяться, чтобы без них / Сквозь смерть пройти по старой вере. (Г. Глинка)); просьба (Виктор Павлович, я вас прошу, все мы вас просим, напишите письмо, покайтесь, уверяю вас, это поможет (В. Гроссман)); условие (Есть люди совершенно нерелигиозные, но очень совестливые, есть люди религиозные, но исходящие из того, что не согрешишь — не покаешься, не покаешься — не спасешься (Г. Померанц)).
8. Выводы
Представим полученные результаты анализа ментальной структуры концепта ПОКАЯНИЕ в виде развернутой дефиниции, включающей обнаруженные нами когнитивные признаки. Итак, покаяние — это остро переживаемое сожаление по поводу своей греховности, соединенное с твердой решимостью исправиться. Субъектом покаяния может быть как отдельный человек, так и совокупность людей. Объект (источник) покаяния — ошибочный, дурной поступок, преступление, грех, совершенные субъектом. Покаяние — действие, характеризующееся высокой степенью интенсивности. Результатом покаяния обычно становится изменение человека, его преображение, отказ от прошлой греховной жизни. Чувство сопрягается с разными эмоциями (стыд, страх наказания, радость и др.). Переживание покаяния может сопровождаться плачем. Кающийся человек может встать на колени, возвести сложенные руки к небу. Имеются речевые формулы, которые эксплицируют признание субъектом своей вины, искренность его намерений. Обычно человек, переживший покаяние, воспринимается людьми положительно, может вызвать сострадание. Положительная оценка покаяния связана и с представлением о том, что покаяние ведет к новой безгреховной жизни. Ассоциативно-образные репрезентации актуализирует когнитивные признаки мучительности, боли, а также спасения, исправления человека. В русской культуре покаяние занимает одно из важных мест, это подтверждается текстами художественной литературы.
Концепт на каждом уровне имеет языковые средства объективации. Наибольшую долю по количеству репрезентаций в ментальной структуре концеп-
та ПОКАЯНИЕ занимает область ближайшей периферии, немного меньше в процентном соотношении приядерная зона и зона дальнейшей периферии.
Источники и принятые сокращения
1. БТС — Большой толковый словарь русского языка / Российская академия наук ; Институт лингвистических исследований ; гл. ред. С. А. Кузнецов. — Санкт-Петербург : Норинт, 2000. — 1536 с.
2. БУСРЯ — Морковкин В. В. Большой универсальный словарь русского языка : около 30 000 наиболее употр. слов / В. В. Морковкин, Г. Ф. Богачева, Н. М. Луц-кая ; под ред. В. В. Морковкина ; Гос. ин-т рус. яз. им. А. С. Пушкина. — Москва : Словари XXI века : АСТ-Пресс, 2016. — 1456 с.
3. Ефремова Т. Ф. Современный толковый словарь русского языка : в 3 томах ; около 160 000 слов / Т. Ф. Ефремова. — Москва : Астрель : АСТ, 2006. — Т. 1—3.
4. НКРЯ — Национальный корпус русского языка [Электронный ресурс]. — Режим доступа : http://www.ruscorpora.ru/index.html.
5. РАС — Русский ассоциативный словарь [Электронный ресурс]. — Режим доступа : http://tesaurus.ru/dict/dict.php.
6. ТСРЯ — Ожегов С. И. Толковый словарь русского языка : 72 500 слов и 7500 фразеологических выражений / С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова. — 2-е изд., испр. и доп. — Москва : АЗЪ, 1992. — 928 с.
Литература
1. Арутюнова Н. Д. Предложение и его смысл : логико-семантические проблемы / Н. Д. Арутюнова ; АН СССР, Ин-т языкознания ; [отв. ред. Г. В. Степанов]. — Москва : Наука, 1976. — 383 с.
2. Бабенко Л. Г. Лексические средства обозначения эмоций в русском языке / Л. Г. Бабенко. — Свердловск : Изд-во Урал. ун-та, 1989. — 184 с.
3. Бабенко Л. Г. Предисловие / Л. Г. Бабенко // Концептосфера русского языка: ключевые концепты и их репрезентации (на материале лексики, фразеологии и па-ремиологии) : проспект словаря. — Екатеринбург, 2010. — С. 3—19.
4. Балашова Л. В. Русская метафора : прошлое, настоящее, будущее : [монография] / Л. В. Балашова. — Москва : Языки славянской культуры, 2014. — 493 с.
5. Болдырев Н. Н. Когнитивная семантика : курс лекций по английской филологии : изд. 2- е стер. / Н. Н. Болдырев. — Тамбов : Изд-во Тамб. ун-та, 2001. — 123 с.
6. Будаев Э. В. Становление когнитивной теории метафоры / Э. В. Будаев // Лингвокультурология. — 2007. — Вып. 1. — С. 16—32.
7. Лакофф Дж. Метафоры, которыми мы живем / Дж. Лакофф, М. Джонсон ; пер. с англ. А. Н. Баранова, А. В. Морозовой ; под ред. и с предисл. А. Н. Баранова. — Москва : УРСС, 2004. — 254 с.
8. Сайгин В. В. ГРЕХ vs. ПОКАЯНИЕ в концептосфере русской культуры : лингвокогнитивный аспект / В. В. Сайгин // Научный диалог. — 2016. — № 1 (49). — С. 82—93.
9. Скляревская Г. Н. Метафора в системе языка / Г. Н. Скляревская. — Санкт-Петербург : Наука, 1993. — 150 с.
10. Телия В. Н. Метафоризация и ее роль в создании языковой картины мира / В. Н. Телия // Роль человеческого фактора в языке : язык и картина мира. — Москва : Наука, 1988. — С. 173—204.
11. Чернейко Л. О. Лингво-философский анализ абстрактного имени / Л. О. Чернейко. — Москва : [б. и.], 1997. — 320 с.
12. Чудинов А. П. Метафорическая мозаика в современной политической коммуникации : монография / А. П. Чудинов. — Екатеринбург : [Изд-во Урал. гос. пед. ун-та], 2003. — 249 с.
Mental Structure of REPENTANCE Concept1
© Tupikova Zinaida Vladimirovna (2016), student, Ural Federal University named after
the first President of Russia B. N. Yeltsin (Yekaterinburg, Russia), [email protected].
The mental structure of REPENTANCE concept in the Russian language is considered. The relevance of the study is determined by the cultural and scientific importance of studying the concept sphere of the Russian language, in particular emotional concepts. The analysis is based on the methodology of conceptual analysis proposed by Professor L. G. Babenko. According to this method, the structure of the concept contains cognitive features that are organized hierarchically and form the core area concept, circumnuclear zone, near and further periphery zones. The material for the study of the peculiarities of language explication of REPENTANCE concept are the data from the National corpus of the Russian language. In addition, the lexicographic sources serve as material — various dictionaries of the Russian language. Special attention is paid to revealing and description of cognitive characteristics of the concept on the basis of contexts found in the National corpus of the Russian language. The author analyzes the features of the distribution of identified cognitive characteristics in the field model of the concept. It is proved that REPENTANCE concept is significant for Russian culture, because its lexical representations are regularly reproduced in the texts of culture, are represented in the speech of Russian native speakers. It is noted that the concept under study is significant not only in religious but also in secular sphere of Russian national culture.
Key words: REPENTANCE concept; mental structure of the concept; conceptual analysis; metaphor.
Material resources
BTS — Kuznetsov, S. A. (ed.). 2000. Bolshoy tolkovyy slovar'russkogo yazyka. Sankt-Peterburg: Norint. (In Russ.).
BUSRYa — Morkovkin, V. V., Bogacheva, G. F., Lutskaya, N. M. 2016. Bolshoy univer-salnyy slovar' russkogo yazyka: okolo 30 000 naibolee upotr. slov. Moskva: Slovari XXI veka: AST-Press. (In Russ.).
1 The study is supported by Russian Science Foundation grant (project № 16-18-02005).
Efremova, T. F. 2006. Sovremennyy tolkovyy slovar' russkogo yazyka: v 3 tomakh; okolo 160 000 slov. Moskva: Astrel: AST. T. 1—3. (In Russ.).
NKRYa — Natsionalnyy korpus russkogo yazyka. Available at: http://www.ruscorpora. ru/index.html. (In Russ.).
RAS — Russkiy assotsiativnyy slovar'. Available at: http://tesaurus.ru/dict/dict.php. (In Russ.).
TSRYa — Ozhegov, S. I., Shvedova, N. Yu. 1992. Tolkovyy slovar' russkogo yazyka: 72 500 slov i 7500frazeologicheskikh vyrazheniy. Moskva: AZ. (In Russ.).
References
Arutyunova, N. D. 1976. Predlozheniye i ego smysl: logiko-semanticheskiye problemy. Moskva: Nauka. (In Russ.).
Babenko, L. G. 1989. Leksicheskiye sredstva oboznacheniya emotsiy v russkom yazyke. Sverdlovsk: Izd-vo Ural. un-ta. (In Russ.).
Babenko, L. G. 2010. Predisloviye. In: Kontseptosfera russkogo yazyka: klyuchevyye kontsepty i ikh reprezentatsii (na materiale leksiki, frazeologii i paremiolo-gii):prospekt slovarya. Yekaterinburg. 3—19. (In Russ.).
Balashova, L. V. 2014. Russkaya metafora: proshloye, nastoyashcheye, budushcheye. Moskva: Yazyki slavyanskoy kultury. (In Russ.).
Boldyrev, N. N. 2001. Kognitivnaya semantika: kurs lektsiy po angliyskoy filologii. Tambov: Izd-vo Tamb. un-ta. (In Russ.).
Budaev, E. V. 2007. Stanovleniye kognitivnoy teorii metafory. In: Lingvokulturologi-ya, 1: 16—32. (In Russ.).
Cherneyko, L. O. 1997. Lingvo-filosofskiy analizabstraktnogo imeni. Moskva. (In Russ.).
Chudinov, A. P. 2003. Metaforicheskaya mozaika v sovremennoypoliticheskoy kommuni-katsii. Yekaterinburg: [Izd-vo Ural. gos. ped. un-ta]. (In Russ.).
Lakoff, Dzh., Dzhonson, M. 2004. Metafory, kotorymi my zhivem. Moskva: URSS. (In Russ.).
Saygin, V. V. 2016. GREKH vs. POKAYANIYE v kontseptosfere russkoy kultury: lingvokognitivnyy aspect [SIN vs. REPENTANCE in Conceptual Sphere of Russian Culture: Linguo-Cognitive Aspect]. Nauchnyy dialog, 1 (49): 82—93. (In Russ.).
Sklyarevskaya, G. N. 1993. Metafora v sisteme yazyka. Sankt-Peterburg: Nauka. (In Russ.).
Teliya, V. N. 1988. Metaforizatsiya i ee rol v sozdanii yazykovoy kartiny mira. In: Rol chelovecheskogo faktora v yazyke: yazyk i kartina mira. Moskva: Nauka. 173—204. (In Russ.).
