CC BY
119
ТЕОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА, КОНСТИТУЦИОННОЕ ПРАВО
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2009. № 2 (19). С. 5-13.
© В.А. Симонов, В.В. Симонова, 2009 УДК 342
МЕНЬШИНСТВО В КОНСТИТУЦИОННОМ ПРАВЕ МНОГОНАЦИОНАЛЬНОЙ РОССИИ (СОЦИАЛЬНЫЙ И ПОЛИТИЧЕСКИЙ АСПЕКТЫ)
В.А. СИМОНОВ, В.В. СИМОНОВА
Исследуются понятие и виды меньшинств в аспекте конституционно-правового регулирования. В силу особой значимости социально-политических факторов в обеспечении народовластия социальные и политические меньшинства рассматриваются более подробно.
Одним из принципов конституционного строя России является принцип народовластия. В его основе лежит идея народного суверенитета, наиболее полно выраженная в теории «общественного договора» Ж.-Ж. Руссо, согласно которой народ вправе сам выбирать и смещать правителя, если его деятельность перестаёт отвечать народным интересам. Поэтому ст. 3 Конституции нашего государства устанавливает, что «носителем суверенитета и единственным источником власти в России является её многонациональный народ», и запрещает присвоение этой власти иными субъектами под угрозой преследования по федеральному закону.
Не углубляясь в дискуссии по ч. 1 данной статьи о том, носителем какого суверенитета и источником какой власти является российский народ [1], отметим, что острым углом любой демократии является проблема соотношения авторитета и прав большинства с авторитетом и правами меньшинства. Подлинное народовластие имеет место там и тогда, где и когда все властные решения принимаются волей большинства, под которым в русском языке понимается количественно преобладающая часть чего-либо [2], а в данном случае - количественно преобладающая часть российского многонационального народа. Демократический механизм народного волеизъявления может быть как непосредственным, или осуществляться с помощью
форм прямого народовластия, так и опосредованным, осуществляться прежде всего через выборные органы государственной власти и органы местного самоуправления всех уровней [3]. Неуклонное соблюдение такого порядка гарантирует единство народа в формировании своей властной воли и, как результат, его независимость и верховенство в определении путей и способов собственного развития.
Оценка роли и статуса меньшинства также требует пристального внимания, ибо согласно законам организации и деятельности целостной социальной системы элементы не только развиваются в направлении, заданном системой в целом, но и, в свою очередь, сами оказывают влияние на её развитие. Имеющиеся в литературе определения понятия меньшинства исходят прежде всего из его общелексической интерпретации как антипода большинству. В русском языке это меньшая или количественно уступающая другим в остальном сходным частям часть какого-либо целого [4].
Помимо общелексического, существуют и специальные, научные определения понятия меньшинства. В конституционном праве и вообще в юриспруденции к ним относят находящиеся на территории государства группы лиц, численно меньшие по отношению к основной массе населения, отличающиеся от неё определёнными особенностями и стремя-
щиеся сохранить свою самобытность [5]. Это стремление говорит о том, что меньшинство должно обладать внешней обособленностью и групповым самосознанием. Они создают основу для его персонификации (способности выступать во вне в виде единого лица - персоны) и способности вырабатывать, выражать и осуществлять единую персонифицированную волю. Данные признаки составляют одно из сформулированных С.С. Алексеевым основных свойств возможного субъекта права, являясь фактической предпосылкой существования меньшинства как участника общественных отношений [6].
Ряд авторов считают меньшинствами «меньшие в численном отношении недоминирующие группы населения, имеющие этнические, расовые, религиозные или языковые отличия от большинства» [7]. Данный подход интересен тем, что, помимо количественного, указывает на качественный критерий меньшинства, а именно на отсутствие его доминирующего положения в обществе. Здесь обнаруживается связь с общелексическим толкованием слова «меньший», характеризующего в русском языке то, что уступает в остальном сходному другому не только по величине и количеству, но и по значению [8].
Эта точка зрения весьма напоминает дефиницию, предложенную в 1977 г. Ф. Ка-поторти для реализации ст. 27 Международного пакта о гражданских и политических правах. Согласно ей, меньшинство есть «меньшая по численности, не занимающая господствующего положения группа, члены которой - граждане этого государства - обладают с этнической, религиозной или языковой точек зрения характеристиками, отличающимися от характеристик основной части населения, и проявляют, пусть даже косвенное, чувство солидарности в целях сохранения своей культуры, своих традиций, религии или языка» [9].
Аналогичные позиции достаточно распространены в социологии и социальной психологии, где, говоря о меньшинстве, нередко имеют в виду не только и, возможно, не столько меньшую численность, сколько подчинённое положение общности по сравнению с другими ей подобными в конкретном социуме. Учитывая эти критерии, ряд зарубежных и отечественных исследователей
даже подразделяют меньшинства на количественные и психологические. Под первыми они подразумевают группы населения, уступающие другим аналогичным группам по численному составу, а под вторыми - группы, члены которых, будучи нередко даже количественным большинством, имеют более низкий, или подчинённый, по сравнению с другими частями населения, социальный статус. В отличие от них, психологическим большинством, также независимо от доли в составе населения, считается сообщество людей с привилегированным, доминирующим статусом, обладающих влиянием, властью и большей частью материально-финансовых ресурсов [10].
Оценивая приведённые суждения, необходимо заметить, что применительно к народовластию привилегированное, доминирующее положение меньшинства над подчинённым ему большинством не переводит меньшинство автоматически в численно преобладающую группу населения, а лишь свидетельствует о том, что оно в нарушение принципа народного суверенитета навязывает большинству свою волю. Это особенно заметно в избирательном законодательстве, когда с целью создания численного преимущества при голосовании для находящегося в количественном меньшинстве «психологического большинства» устанавливаются изъятия из принципов всеобщего и равного избирательного права. Помимо варьирования составом лиц, наделяемых избирательным правом, или наряду с ним могут вводиться юридические механизмы, позволяющие принимать решения и без обязательного участия большинства избирательного корпуса.
Причисление людей к количественному или психологическому меньшинству осуществляется в зависимости от принадлежности лица к тем или иным группам населения. Однако говорить только о расовых, этнических, языковых или религиозных меньшинствах, на наш взгляд, недостаточно, ибо существуют и иные критерии для выделения такого рода общностей. Например, ч. 2 ст. 19 Конституции Российской Федерации запрещает любые формы ограничения прав граждан по признакам не только расовой, языковой, национальной или религиозной, но и социальной принадлежности. В силу этого есть основание го-
ворить о социальных меньшинствах, хотя содержание термина «социальный» однозначному толкованию не поддаётся.
В юридической науке и практике говорят о возрастных меньшинствах, к которым относят детей и престарелых [11]; гендерных (по половому признаку) меньшинствах [12]; меньшинствах по состоянию здоровья - инвалидах [13] и сексуальных (соматических) меньшинствах. Причём проблема геев и лесбиянок в последние десятилетия не только активно обсуждается в публицистике и специальной научной литературе, но и отражается в политической практике и правотворчестве в виде принятия юридических норм, защищающих их права, вплоть до создания однополых семей [14].
Специфической разновидностью меньшинств (в зависимости от характера взаимоотношения с государством) являются лица без гражданства, лица с двойным (множественным) гражданством, а также иностранные граждане, особыми группами которых могут быть беженцы, вынужденные переселенцы, работники-мигранты, получившие в прессе наименование «гастарбайтеры» [15].
То обстоятельство, что политические и правовые решения на выборах, референдумах, в деятельности коллегиальных органов государственной власти и местного самоуправления принимаются большинством голосов, позволяет выделить политические меньшинства в составе избирательного или депутатского корпусов. О том же свидетельствует наличие оппозиционных партий, представляющих собой специфическую структурированную разновидность политического меньшинства, форму организации оппозиционной части населения.
В силу особой значимости социальнополитических факторов в обеспечении устойчивого развития любого общества и государства рассмотрим социальные и политические меньшинства более подробно.
Выяснение содержания категории «социальное меньшинство» требует анализа семантических особенностей прилагательного «социальное». В самом широком смысле оно охватывает всё, что имеет отношение к обществу, в противовес тому, что связано с естественно-природной средой, и отнесение к социальным меньшинствам лишено всякой логики.
В более узком понимании содержание понятия «социальный» охватывает внутреннее строение общества, его структуру, иерархию, статус и взаимоотношения составляющих его человеческих сообществ и их членов. Такие сообщества формируются по расовому, этническому, религиозному, языковому, классовому, сословному, профессиональному, гендерному и иным признакам. Однако поскольку в Конституции Российской Федерации первые четыре критерия выделены одновременно с социальным в качестве самостоятельных, то, следуя законам формальной логики, семантический объём социального в данном случае, с точки зрения законодателя, будет распространяться только на классовые, сословные и гендерные (половые) общности. Вместе с тем, последние признаются группами, выделяемыми по биологическому критерию, и некоторые авторы считают их одним из главных (наряду с расовыми, этническими и религиозными) видов меньшинств [16].
С учётом сказанного термин «социальная принадлежность» обретает значение классовой или сословной принадлежности, а социальное меньшинство рассматривается как меньшинство по классовому или сословному признакам, в зависимости от отношения к собственности, процессам производства и распределения, профессии или рода занятий. Именно эти сведения подразумевались, когда в официальных документах и анкетах советского периода требовалось ответить на вопрос о социальной принадлежности или о происхождении.
Весьма часто под словом «социальный» понимается лишь то, что касается социального обеспечения, т. е. государственной системы материального обеспечения граждан в старости, а также в случае болезни, временной нетрудоспособности и других установленных законом случаях. Лица, так или иначе охваченные поддержкой данной системы, составляют численное меньшинство в составе населения любого государства. Можно предположить и то, что в каких-либо конкретных условиях может возникнуть проблема дискриминации этих лиц. Однако в реальной жизни говорить о них как о самостоятельной группе меньшинства вряд ли обоснованно, поскольку она складывается из
меньшинств по возрасту (малолетних, несовершеннолетних детей и престарелых) [17], по состоянию здоровья (инвалидов) [18] и по случаю потери кормильца. Отдельную подгруппу составляют беженцы и вынужденные переселенцы [19], которым также допускается выплата пособий.
Тем не менее, ущемление прав социальных меньшинств создаёт напряжённость в обществе и способно стать причиной социального конфликта, особенно если такое меньшинство является всего лишь психологическим, а в демографическом отношении составляет большинство в составе населения страны.
Помимо дискриминации социальных меньшинств, конфликтную ситуацию создают недостатки государственной политики в целом, деятельность, нарушающая Конституцию и законы. Это также способно спровоцировать массовые выступления тех слоёв населения, интересы которого оказываются ущемлёнными в наибольшей степени. Подобное, как правило, случается, когда решение принимается меньшинством или в интересах меньшинства, в нарушение прав и законных интересов большинства, что противоречит закреплённому в ст. 3 Конституции Российской Федерации принципу народовластия.
Негативные последствия такого алгоритма тем более очевидны, что он лежит в основе самой системы реализации народного суверенитета в процессе референдума и выборов, которые являются высшими формами народовластия. Отечественное избирательное законодательство конца ХХ - начала ХХ1 в. признавало выборы состоявшимися даже при фактическом участии в них меньше половины от общего числа избирателей округа. Такой шаг был сделан, когда на смену политическому ажиотажу перестройки пришло резкое снижение избирательно-правовой активности российских граждан, говорившее о падении их доверия к публичной власти [20], не справившейся с реформами и дезорганизовавшей социально-экономическое развитие страны. В этой связи законодатель серьёзно опасался признания выборов не состоявшимися из-за неявки избирателей на участки. Поэтому последней нормой, где «порог явки», или «избирательный кворум», устанавливался величиной хотя бы не менее
50 % от количества избирателей, внесённых в списки, стал пп. 1 п. 4 ст. 76 первоначальной редакции Федерального закона от 10 января 2003 г. № 19-ФЗ «О выборах Президента Российской Федерации» [21]. Согласно ст. 83 и 84 Федерального закона от 23 декабря 2002 г. № 175-ФЗ «О выборах депутатов Государственной думы Федерального собрания Российской Федерации» (в ред. от 23 июня 2003 г.), аналогичный показатель для формирования народной палаты парламента нашей страны был уменьшен до 25 %.
Подпункт «а» п. 2 ст. 70 Федерального закона от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» (в ред. Федерального закона от 30 июля 2006 г. № 274-ФЗ) снизил «порог явки» до 20 % от количества избирателей, внесённых в списки. Причём, как и в предыдущих редакциях, указывалось, что для выборов депутатов представительных органов муниципальных образований разрешалось данный минимум не только понижать, но и вообще не устанавливать. Согласно п. 8 той же статьи, референдум следовало считать состоявшимся при явке на него более половины внесённых в списки участников [22].
Такое «послабление» вызывало обоснованную критику, тем более, что решение на референдуме считалось принятым при получении в свою пользу более половины голосов от принявших участие в голосовании. В законах о выборах в федеральные органы государственной власти говорилось просто о наибольшем количестве таких голосов, не уточнялось, относительным или абсолютным оно является и по какому округу - федеральному или локальному - осуществляется голосование.
При таком порядке, в случае явки для участия в референдуме хотя бы 50 % + 1 от общесписочного количества его участников, референдум будет считаться состоявшимся. Решение, принятое на нём большинством в 50 % + 1 голос от числа голосовавших, формально будет соответствовать федеральному закону, а если речь идёт о референдуме для принятия Конституции - то и ч. 3 ст. 135 Конституции Российской Федерации. Однако фактически оно окажется принятым волей явного меньшинства, так как за него прого-
лосуют всего лишь 25 % + 2 голоса от общего числа участников, внесённых в списки.
При явке на выборы хотя бы 20 % избирателей и получении победившим кандидатом хотя бы простого большинства в 50 % + 1 голос данное большинство на деле составит лишь 10 % + 1 от числа избирателей, внесённых в списки. С учётом того, что часть бюллетеней могут оказаться недействительными, победителем способен оказаться кандидат, поддержанный менее чем 10 % избирателей округа.
Таким образом, в первом случае против принятого решения фактически будут почти 75 %, а во втором - почти 90 % соответствующего избирательного корпуса. Довольно распространённая ссылка на то, что мнение не явившихся на выборы избирателей можно не учитывать, ибо своей неявкой они продемонстрировали безразличие к власти и готовность согласиться с любым вариантом решения или кандидатом, с позиций безопасности Российской Федерации и её конституционного строя малоубедительна. Как свидетельствует отечественная и зарубежная практика, абсентеизм может иметь место не только по болезни, отдалённости от избирательного участка, семейным обстоятельствам, в силу возраста или по иным неполитическим причинам. Довольно часто неучастие в голосовании имеет политическую мотивацию, выражая негативное отношение к предлагаемым решениям либо избираемым лицам, и даже форму политического протеста. В этом случае абсентеисты, или «отказники», выступают противниками проводимого государством политического курса и служат потенциальной социальной базой для формирования конфликтных групп и рекрутирования участников массовых политических, в том числе экстремистских, выступлений.
Однако, несмотря на неконституционный характер вышеназванных формулировок и возможные негативные последствия их реализации, современное законодательство о выборах развивается по пути ещё большего несоответствия конституционному принципу народовластия. Дело здесь не только в том, что, например, выдвижение кандидатов в депутаты Государственной думы исключительно по партийным спискам и процедура заполнения конкретных депутатских вакансий
в пределах полученных голосов по усмотрению самих партий лишает выборы их специфики как прямой формы народовластия. Действующие редакции Федерального закона от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» [23], Федерального закона от 10 января 2003 г. № 19-ФЗ «О выборах Президента Российской Федерации» и Федерального закона от 18 мая 2005 г. № 51-ФЗ «О выборах депутатов Государственной думы Федерального собрания Российской Федерации» [24] полностью отменили «порог явки», или «избирательный кворум». Это означает, что проведение выборов теперь не зависит от того, какая часть от общего числа внесённых в списки избирателей фактически получит избирательные бюллетени. Теоретически явка на избирательный участок и голосование хотя бы одного избирателя будет означать, что выборы на нём состоялись. Это является грубейшим нарушением ст. 3 Конституции Российской Федерации, подрывающим такой важнейший элемент народного суверенитета, как единство народа в выражении властной воли (единство воли народа), и навязывающим народу мнение меньшинства. Юридически в подобной связи легитимным и правомерным будет решение, принятое большинством членов этого коллективного субъекта, обладающих государственно-правовой правосубъектностью.
Это тем более необходимо в связи с тем, что порядок распределения депутатских мандатов, установленный ст. 82 действующей редакции Федерального закона № 151-ФЗ «О выборах депутатов Государственной думы Федерального собрания Российской Федерации» от 18 мая 2005 г., обеспечивает преимущество крупных политических партий. Как известно, к распределению допускаются только федеральные списки кандидатов, набравшие 7 и более процентов голосов, но при условии, что таких списков было не менее двух и за оба эти списка подано более 60 % голосов. Если за федеральные списки подано более 7 %, но в совокупности они получили менее 60 %, то к распределению допускаются эти списки и последовательно списки, получившие менее 7 %, пока общее число не превысит 60 %. Если за один список подано
более 60 % голосов, а остальные получили менее 7 %, то к распределению допускается этот список и список, получивший большее число голосов из количества списков, набравших менее 7 %.
Такой порядок имеет определённые преимущества, отсекая от участия в формировании депутатского корпуса партии-однодневки или партии, пусть и с богатым политическим прошлым, но на момент выборов не обладающие достаточным авторитетом, как, например, Демократическая партия России. Однако при участии в выборах меньшинства избирательного корпуса создаётся, с одной стороны, угроза того, что ни один список не сможет набрать 7 и более процентов голосов или все они получат менее 60 %, что влечёт признание выборов не состоявшимися. С другой стороны, по причине большого количества невостребованных бюллетеней существенно облегчается возможность фальсификации заинтересованными лицами итогов голосования в целях получения большинства мест списком «партии власти», сформированной в интересах действующего чиновничьего аппарата.
Для противодействия принятию решений, противоречащих Конституции и законам, ущемляющих интересы как меньшинства, так и большинства, крайне важна роль негосударственных элементов политической системы. Тем более, что ст. 13 Конституции не только закрепляет политическое многообразие, но и провозглашает принцип равенства всех общественных объединений перед законом.
Согласно букве и духу Конституции это касается и политических партий, но в зависимости от обладания депутатскими мандатами их фактическое положение не одинаково. Наибольшими возможностями, влиянием и привилегиями, связанными с участием в осуществлении властной деятельности и получением государственного финансирования, обладают партии, кандидаты по спискам которых прошли в Государственную думу. Ведущая роль среди них принадлежит партии (или блоку), получившей наибольшее количество депутатских мест, каковой в настоящее время является партия «Единая Россия». Она представляет собой партию большинства, или партию власти, а другие партии, про-
шедшие в парламент, являются партиями парламентского меньшинства.
Тем не менее, как считает В.В. Комарова, любую политическую партию, победившую на выборах в органы власти, вне зависимости от количества депутатских мест можно рассматривать как регулятивный элемент прямого народовластия. Во всех остальных случаях деятельность политической партии можно классифицировать как консультативную, не имеющую механизма непосредственного воздействия на осуществление властных функций [25].
Поскольку партии создаются для представления интересов граждан в органах государственной власти и органах местного самоуправления, необходимо совершенствовать их функции в политической жизни и структуре гражданского общества, искать наиболее эффективную модель партийной системы. Одним из направлений этого процесса является повышение роли политических партий в формировании органов государственной власти субъектов Российской Федерации. Другое направление заключается в реализации комплекса мер по сокращению количества партий в политической системе. Думается, именно в подобном русле следует оценивать повышение до 7 % минимальной доли голосов избирателей, обеспечивающей право на участие в распределении депутатских мест в Государственной думе Федерального собрания России. По всей видимости, законодатель полагает, что партии, не сумевшие преодолеть этот барьер, в конце концов, прекратят свою деятельность и уйдут с политической арены.
Весьма желательным было бы конкретизировать содержание ст. 13 Конституции о политическом и идеологическом многообразии и закрепить в ней основные принципы, определяющие положения партий в политической системе общества [26] и прежде всего их взаимоотношения с государством.
Цели политической партии - это конституционный проект её дальнейших действий, содержание которого затрагивает наиболее важные и значимые вопросы государственно-правовой действительности, а в широком смысле - судьбы государства в целом [27]. Поэтому государство заинтересовано в сохранении и усилении своего влияния на
политические партии и прежде всего в части определения их юридического статуса.
Возникает вопрос о пределах такого влияния, тем более что его возможности, в силу суверенного характера, у государства практически неисчерпаемы. Оно является зачастую единственным институтом, способным на деле обеспечить баланс интересов личности и общества. Именно неспособность общества во многих случаях самостоятельно решать насущные политические проблемы или отсутствие должного резерва времени для его принятия побуждает к активному государственному вмешательству. Иначе рост негативных тенденций в партийной системе может вылиться в угрозу общественной безопасности.
В то же время государство не всегда своевременно улавливает изменения тенденций общественного развития, в связи с чем можно говорить о двух принципиально разных подходах к регулированию создания и деятельности политических партий. Первый
- директивное определение количества политических партий, легально функционирующих в рамках политической системы. Второй
- публично-правовое закрепление ряда специальных требований, предъявляемых к созданию и деятельности политических партий в части их организационной структуры, численности, масштаба деятельности, длительности существования [28].
Нетрудно заметить, что в первом случае ограничивается право граждан на объединение и их инициатива в осуществлении народовластия. Другой способ воздействия более мягкий и не противоречит конституционным принципам регулирования прав и свобод человека и гражданина. Ведь реализация права, в отличие от реализации свободы, происходит в конкретных правоотношениях и требует чёткой процедуры, а ч. 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации допускает ограничение прав и свобод человека и гражданина федеральным законом в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.
Механизмы участия политических партий в выработке решений органов государст-
венной власти и местного самоуправления разнообразны. Это вовлечение представителей политических партий в работу временных органов по разработке проектов нормосодержащих актов; заключение между органами публичной власти договоров и соглашений о взаимодействии; инициирование политической партией процедуры принятия соответствующего нормативного правового акта; участие политических партий в работе постоянно действующих консультативных органов типа Общественной палаты или Политического консультативного совета.
Однако практика существования подобных органов показала их недостаточную эффективность вследствие невысокого авторитета не только у населения, но и в глазах самих политических партий. Ввиду субъективного подхода к подбору состава участников этих структур ряд оппозиционных партий (например, КПРФ и «Яблоко») заявили об отказе делегировать туда своих представителей. Другие партии ограничились направлением функционеров «второго эшелона», в связи с чем реальный тон в обсуждении вопросов задавали делегаты от объединений, не представлявших интересы большинства политических сил [29].
Думается, применительно к политическим меньшинствам стоит говорить не только о партийных или фракционных меньшинствах депутатов в выборных коллегиальных органах государственной власти и местного самоуправления, но и об оппозиции в целом. В политологии под ней понимают «политическое меньшинство, противостоящее политическому большинству, курсу проводимой политики, целям и методам осуществления государственной власти» [30]. При этом видами оппозиции являются: а) системная (разделяющая основные принципы, ценности и цели политической системы, но не согласная с правящей элитой в оценке политических приоритетов и методов) и внесистемная (ставящая под сомнение основополагающие политические ценности, принципы существующей политической системы, призывающая к радикальному изменению политического режима); б) парламентская (деятельность которой ограничена в основном парламентскими процедурами) и внепарламентская (действующая посредством носящих
протестный характер митингов, шествий, демонстраций, пикетирований) [31].
Однако, отдавая должное негосударственным институтам политической системы, следует помнить и то, что антиконституционная и противоправная деятельность политических партий, движений иных общественных объединений и их лидеров составляет отдельную группу угроз устойчивому развитию и безопасности нашей страны и её многонационального народа. Состав этой деятельности в целом определён ч. 5 ст. 13 Конституции Российской Федерации и включает намерения или конкретные действия, направленные на нарушение целостности Российской Федерации и насильственное изменение основ конституционного строя, подрыв безопасности государства, создание вооружённых формирований, разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни.
Формами такой деятельности могут быть: издание и распространение печатной продукции, аудио- и видеоматериалов запрещённого содержания; проведение несанкционированных публичных массовых и иных политических мероприятий либо отступления от заявленной тематики в ходе санкционированных акций; провоцирование массовых нарушений общественного порядка вплоть до вооружённых столкновений, призывы к государственному перевороту и участие в его подготовке и проведении; терроризм и другие проявления политического экстремизма, иные действия, нарушающие принципы конституционного строя России.
Подобная деятельность грубо нарушает суверенитет многонационального народа нашей страны и не может быть оправдана борьбой за права меньшинств. Она должна своевременно предупреждаться и пресекаться с привлечением виновных к ответственности согласно закону.
1. В нашей литературе народ и другие общности людей (классы, нации, национальные, этнические, этнографические группы), интересы которых определяют социально-политическую сущность государственной власти, также нередко называют носителями государственной власти. Думается, эти общности можно считать источниками государственной власти, поскольку их воля в опосредованной
форме выражается государственными установлениями и прежде всего в законодательной и иной нормотворческой деятельности. С учётом участия избирательных корпусов социальных общностей в референдуме, выборах и других формах прямого народовластия их можно считать носителями политической власти в целом, однако носителем государственной власти является само государство в лице его органов, уполномоченных осуществлять конкретные государственно-властные функции и обладающих для этого соответствующими полномочиями. У народа, классов, этносов таких полномочий нет, и наделение ими нецелесообразно. В противном случае все вопросы, даже самые оперативные, пришлось бы решать через референдумы и сходы граждан. См. подробнее: Симонов В.А., Ко-телевский Д. В. Федеральное вмешательство как конституционно-правовое средство стабилизации межнациональных отношений в Российской Федерации // Система права и отдельных его отраслей: государственно-правовой аспект: сб. науч. тр. / под ред. А.Н. Костюкова. - Омск: ОмГУ, 2002. - С. 97-98.
2. Ожегов С. И. Словарь русского языка / под ред. Н.Ю. Шведовой. - М.: Русский язык, 1990. - С. 60.
3. Думается, опосредованную реализацию народного суверенитета не следует ограничивать только деятельностью выборных публично-властных органов. Хотя их основополагающая роль как избираемых непосредственно населением нормотворческих структур несомненна, волю народа призваны воплощать и те элементы механизма государства, которые формируются этими выборными органами или с их участием, - органы исполнительной власти в лице правительств, администраций, министерств, иных органов отраслевого и межотраслевого управления, органы правосудия, прокурорского надзора, банковской системы и т. д. В максимально широком смысле слова механизмом опосредованной реализации политической власти народа в рамках гражданского общества можно назвать политическую систему в целом.
4. Ожегов С.И. Указ. соч. - С. 348-349.
5. Конституционное право: словарь / отв. ред.
В.В. Маклаков. - М.: Юрист, 2001. - С. 258.
6. См.: Алексеев С.С. Общая теория права: в 2 т.
- Т. 2. - М.: Юрид. лит., 1982. - С. 138-139.
7. См., например: Тураев В.А. Этнополитология: учеб. пособие. - М.: Логос, 2004. - С. 383.
8. Ожегов С.И. Указ. соч. - С. 348.
9. См.: Capotorti F. Study on the rigths of Persons Belonging to Ethnic, Religious and Linguistic Minorities // Human Rigths Study Series. - New York, 1978. - № 5. - P. 5-12.
10. Tajfel H. Human Groups and Social Categories.
- Cambridge (England): Cambridge University Press, 1981. - P. 78.
11. Европейская социальная хартия. Принята 18 октября 1961 г. // Дискриминация вне закона: сб. документов / отв. ред. А.Я. Капустин. -М.: Юристъ, 2003. - С. 328.
12. Конвенция о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин // Дискриминация вне закона. - С. 75; Конвенция о политических правах женщины // Там же. - С. 89.
13. Межамериканская конвенция об устранении всех форм дискриминации лиц с ограниченной дееспособностью 1988 г. // Там же. -С. 374; Декларация о правах инвалидов // Там же. - С. 41.
14. Лаврик М.А. Гарантии конституционных прав человека (соматический аспект): дис. ... канд. юрид. наук. - Иркутск: Иркутский госуни-верситет, 2006. - С. 153.
15. Международная конвенция о защите всех прав трудящихся-мигрантов и членов их семей // Дискриминация вне закона. - С. 116; Конвенция о статусе апатридов // Там же. -
С. 153; Федеральный закон № 62-ФЗ от 31 мая 2002 г. «О гражданстве Российской Федерации» (в ред. Федерального закона от 4 декабря 2007 г.) // Собрание законодательства Российской Федерации (далее - СЗ РФ). -
03.06.2002. - № 22. - Ст. 2031; Российская газета. - 2007. - 8 дек.; Федеральный закон № 115-ФЗ от 25 июля 2002 г. «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации» (в ред. Федерального закона № 310-ФЗ от 1 декабря 2007 г.) // СЗ РФ. -
29.07.2002. - № 30. - Ст. 3032; Российская газета. - 2007. - 5 дек.
16. Налчаджян А.А. Этнопсихология. - 2-е изд. -СПб.: Питер, 2004. - С. 94-96.
17. Европейская социальная хартия. Принята 18 октября 1961 г. // Дискриминация вне закона.
- С. 328.
18. Межамериканская конвенция об устранении всех форм дискриминации лиц с ограниченной дееспособностью 1988 г. // Там же. - С. 41.
19. Конвенция о статусе беженцев // Дискриминация вне закона. - С. 154; Закон Российской Федерации № 4528-1 от 19 февраля 1993 г. «О беженцах» (в ред. Федерального закона № 266-ФЗ от 30 декабря 2006 г.) // Ведомости Съезда Народных Депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. - 25.03.1993. - № 12. - Ст. 425; Российская газета. - 2006. - 31 дек.
20. О проблеме доверия к выборным органам государственной власти и местного самоуправления см. подробнее: Симонов В.А., Пономарёва К.А. Доверие как фактор обеспечения легитимности выборных органов публичной
власти в процессе их формирования // Противодействие этническому и религиозному экстремизму: сб. мат-лов науч.-практ. конф. (Омск, 15 декабря 2006 г.) / отв. ред. проф. М.П. Клеймёнов. - Омск: Омск. гос. ун-т, 2007. - С. 108-113.
21. Федеральный закон от 10 января 2003 г. № 19-ФЗ «О выборах Президента Российской Федерации» // СЗ РФ. - 2003. - № 1. - Ст. 171.
22. См.: Федеральный закон от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» // Конституционное право России: сб. норм. актов / сост. С. А. Авакьян. - М.: ТК «Велби», 2007. - С. 453-454.
23. Соответствующие изменения в Федеральный закон от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ внесены следующим законом: Федеральный закон от 5 декабря 2006 г. № 225-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» и в Гражданско-процессуальный кодекс Российской Федерации» // СЗ РФ. -2006. - № 50. - Ст. 5303.
24. Соответствующие изменения в федеральные законы № 19-ФЗ от 10 января 2003 г. и № 51-ФЗ от 18 мая 2005 г. были внесены следующим законом: Федеральный закон от 26 апреля 2007 г. № 64-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О внесении изменений в Федеральный закон «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» и в Гражданский кодекс Российской Федерации», а также в целях обеспечения реализации законодательства Российской Федерации о выборах и референдумах» // СЗ РФ. - 2007. -№ 18. - Ст. 2118.
25. Подробнее см.: Комарова В.В. Механизм непосредственной демократии в современной России. - М.: Формула права, 2006. - С. 311.
26. Киреев В.В. Конституционная реформа в Российской Федерации. - М.: Изд-во МГУ, 2006.
- С. 228-229.
27. Лебедев В.А., Кандалова П.М., Неровная Н.Н. Партии на выборах: опыт, проблемы, перспективы. - М.: Изд-во МГУ, 2006. - С. 52-55.
28. Заславский С.Е. Политические партии в России. Проблемы правовой институализации. -М.: Изд-во института права и публичной политики, 2003. - С. 104-108.
29. Там же. - С. 104-116.
30. Политология: словарь понятий и названий / сост. Г.В. Баранов. - Омск, 2005. - С. 170-171.
31. Там же.
