CC BY
63
ISSN2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2023. No. 3
Научная статья УДК 101.3
doi: 10.18522/2687-0770-2023-3-25-37
МЕМ-МАНИПУЛЯЦИЯ КАК ИНСТРУМЕНТ ИНФОРМАЦИОННЫХ ВОЙН
Михаил Васильевич Черников1Н, Лариса Сергеевна Перевозчикова2, Евгения Викторовна Авдеенко3
1 2' 3 Воронежский государственный технический университет, Воронеж, Россия
1 mv.chernikov@gmail.comE
2 pls@cchgeu.ru
3 jjaane@yandex.ru
Аннотация. Анализируется феномен «мем-манипуляции», который трактуется как популярный и востребованный в современном обществе инструмент ведения различного рода «информационных войн».
Рассматривается история зарождения и концептуального осмысления понятия «мем». Выделяется и обсуждается особый феномен «мем-манипуляции», определяемый как использование мемов в практиках манипуляции. Обнаруживается высокая эффективность мем-манипуляции в ведении различного рода информационных войн. Выявляется механизм как самой манипуляции, так и её специфического вида, которым является мем-манипуляция. Проводится философский анализ современного общества с точки зрения использования мем-манипуляции в политических и социальных процессах.
Ключевые слова: мем, манипуляция, меметика, мем-манипуляция, информационная война, отстема 1, отстема 2
Для цитирования: Черников М.В., Перевозчикова Л.С., Авдеенко Е.В. Мем-манипуляция как инструмент информационных войн // Изв. вузов. Сев.-Кавк. регион. Обществ. науки. 2023. № 3. С. 25-37.
Статья опубликована на условиях лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International (CC-BY 4.0). Original article
MEME-MANIPULATION AS A TOOL OF INFORMATION WARS
Michael V. Chernikov 1H, Larisa S. Perevozchikova 2, Evgeniia V. Avdeenko 3
1 2 3 Voronezh State Technical University, Voronezh, Russia
1 mv.chernikov@gmail.comE
2 pls@cchgeu.ru
3 jjaane@yandex.ru
Abstract. This article analyzes the phenomenon of "meme-manipulation", which is interpreted as a popular and in-demand tool in modern society for conducting various kinds of "information wars".
The history of the origin and conceptual understanding of the concept of "meme" is considered. A special phenomenon of "meme-manipulation", defined as the use of memes in manipulation practices, is singled out and discussed. The high efficiency of meme-manipulation in conducting various kinds of information wars is revealed. The mechanism of both the manipulation itself and its specific type, which is meme-manipulation, is revealed. A philosophical analysis of modern society is carried out from the point of view of the use of meme-manipulation in political and social processes.
Keywords: meme, manipulation, memetics, meme-manipulation, information war, System 1, System 2 For citation: Chernikov M.V., Perevozchikova L.S., Avdeenko E.V. Meme-Manipulation as a Tool of Information Wars. Bulletin of Higher Educational Institutions. North Caucasus Region. Social Science. 2023;(3):25-37. (In Russ.).
© Черников М.В., Перевозчикова Л.С., Авдеенко Е.В., 2023
This is an open access article distributed under the terms of Creative Commons Attribution 4.0 International License (CC-BY4.0).
Введение
Три концепта, вынесенные в заголовок настоящей статьи: «мем», «манипуляция» и «информационные войны», активно обсуждаются в современном философском, научном и даже околонаучном - медийном дискурсе. Можно предположить, что интенсивность их использования для осмысления хода и особенностей функционирования текущих социальных и политических процессов не случайна. Она может свидетельствовать не только о наличии корреляции соответствующих феноменов, но и о причинно-следственных связях меж ними. В настоящей статье мы попытаемся обсудить эту гипотезу.
Считается, что автором термина «мем» и основоположником концептуального осмысления соответствующего феномена является английский биолог Р. Докинз, который впервые предложил назвать таким образом некую единицу в культурном пространстве человечества [1].
По аналогии с геном как самореплицирующейся структурой в мире живого мем рассматривается как также подверженная репликации структура в мире человеческой культуры. Репли-цирование соответствующих структур дополняется неизбежно возникающими в этом процессе мутациями или искажениями: так появляется многовариантное пространство возможностей, на которое внешние обстоятельства накладывают определенные ограничения. Пробиваются через сито подобного рода ограничений, «выживают» только отдельные варианты. Они преимущественно и заполняют собой соответствующее пространство: мир живого - в случае генов и мир культуры - в случае мемов.
Устойчивые комбинации генов определяются как генотипически аналогичные организмы, репрезентируемые в пространстве и времени как соответствующие фенотипы. Устойчивые комбинации мемов определяются как «мемотипически» аналогичные культурные образования, начинающие жить своей собственной жизнью.
На базе таких мемов, как отдельные слова, составляющие словарный запас соответствующих языков, возникают различного рода устойчивые образования, например фразеологизмы, пословицы, стихи, рассказы, повести, романы (область художественной культуры), или в другой плоскости - инструкции, описания опытов и технологий, научные и технические теории, научно-исследовательские программы (область научно-технической культуры). Ещё одна плоскость -это предписания, рекомендации, правила этикета, моральные и нравственные нормы, правовые установления, императивы (область этико-морально-правовой культуры) и т.д.
При таком понимании всё пространство культуры представляет собой непрерывно ведущуюся конкурентную борьбу как простейших мемов, так и их устойчивых комбинаций (сложно-организованных мемов). Причём мем, состоящий из мемов низшего уровня, сам оказывается одним из мемов, будучи элементом качественно более сложно организованного мема. Так, например, любой стих, входящий в содержание романа Пушкина «Евгений Онегин», является мемом по отношению к отдельным словам русского языка (мемам), но он лишь структурный элемент (мем) по отношению к той комбинации стихов, которые специфицируют роман Пушкина. «Евгений Онегин» - это мем по отношению к стихам (мемам), из которых роман состоит.
Надо также заметить, что для подобного типа иерархически организованных систем выполняется общее правило системной организации, известное как закон Седова - Назаретяна, согласно которому рост разнообразия на верхнем уровне иерархической организации обеспечивается ограничением разнообразия на предыдущих уровнях, и наоборот: рост разнообразия на нижнем уровне разрушает верхний уровень организации [2]. Соответственно, фиксация, устойчивость мемов (низший или предыдущий уровень системной иерархии) позволяют осуществлять вариативность мемов (высший или последующий уровень системной иерархии). При выстраивании таких мемов, как стихи, элементы системной организации стиха, отдельные слова (мемы) должны быть неизменяемыми. Выполнение условия такой неизменности и обеспечивает широкую вариативность стихов как определенным образом организованных (системно орга-
низованных) построений самих по себе устойчивых элементов данной системной организации -отдельных слов.
Проведя параллель между генами и мемами как подверженными репликациям единицами, соответственно, биологического мира живого и социального мира человеческой культуры, Р. Докинз попытался более глубоко продумать теорию мемов [3-5].
«Меметика» (по аналогии с генетикой) официально приобрела статус самостоятельной научной дисциплины после того, как в 1983 г. один из последователей Докинза Д. Хофштадтер выступил с предложением учредить отдельную научную дисциплину, изучающую мемы.
Д. Деннет признавал концептуальную ценность и высокую эвристичность понятия «мем», считая, что теория разума обязательно должна включать в себя меметику. С другой стороны, он критически отнёсся к распространенной идее, что мемы - это достояние индивидуального сознания человека [6].
Наряду с Деннетом, продолжившим исследование мемов на религиозном материале [7], немалый вклад в развитие меметики внесли математик и философ А. Линч (Thought Contagion: How Belief Spreads Through Society, 1996) и бывший менеджер Microsoft Р. Броди (Virus of Mind: The New Science of the Meme, 1996).
Идеи, представленные Докинзом, Линчем и Броди, развивали исследователи Дж. Берчетт, Л. Лоттман и Л. Роландо: мем - заключенная в сознании информационная единица культуры, которая может повторяться. Такая позиция в дальнейшем стала определяться как интерналистская.
Оппозицией последней в процессе развития меметики стала экстерналистская позиция (в частности, генетик Д. Гэзерер и исследователь культурной революции У. Бензон). Экстернали-сты задавались вопросом: как может понимание того или иного явления, та или иная идея совпасть в разумах множества людей, и считали, что следы мемов надо искать в поведении людей и артефактах культуры.
Интерналисты возражали, указывая, что мемы - это в первую очередь идеи и убеждения, а не артефакты, поскольку артефакты в отличие от идей и убеждений не могут быть репликаторами.
В конечном счёте англоязычная меметика, продолженная в трудах антрополога Р. Онгера, психолога С. Блэкмор и др., практически полностью перешла на интерналистскую позицию.
На этом этапе, как пишет И. Кузнецов, «под мемом по умолчанию понимали некую единицу культуры, репликатор, который распространяется от человека к человеку благодаря процессу имитации. Успешным мемом является тот, который способен оказать наибольшее влияние на эффективность своего носителя при передаче другим носителям.
Под сознанием подразумевалась совокупность мемов, их комплекс, который именуется мемплексом (от memeplex - meme («мем») и complex («комплекс») (англ.)).
Меметики утверждали, что эволюция культуры - не более чем эволюция мемплексов, осуществляемая при помощи мутаций, копирования и естественного отбора, в ходе которого «выживают» самые успешные репликаторы.
Исследователи также полагали, что истинность мемов не имеет никакого значения, поскольку главную роль в процессах репликации играет их «способность копировать себя от одного носителя к другому» [8, с. 16].
К началу 2000-х гг. в англоязычном культурном и научном пространстве термин «мем» становится уже предельно популярным, а меметика начинает претендовать на статус самостоятельной научной дисциплины о культуре.
Однако меметика начала 2000-х не даёт ответа на целый ряд вопросов. Как идеи передаются от человека к человеку? Почему одни мемы оказываются более долго живущими и более эффективными, нежели другие? Как наше сознание реагирует на потенциальный культурный ген? По-прежнему остаётся без ответа и главный вопрос - что же такое мем и где его местонахождение?
Многие критики указывали, что для меметики характерно слишком буквальное проведение аналогии с генетикой, но мем - это не ген. Если в генах существует физический носитель информации, а именно ДНК, то такого носителя информации в мемах не обнаруживается. Возникает подозрение, что придуманные Докинзом «культурные гены» - не более чем научная абстракция. Критики выражали сомнения в существовании подобных единиц как таковых, и с
позиций скептиков дисциплина, изучавшая их, являлась если не псевдонаукой, то по крайней мере недостаточно обоснованным и тупиковым научным направлением.
В начале XXI в. меметика стала испытывать кризисные явления и во многом утратила свою высокую популярность.
Однако с точки зрения методологии научного знания, осуществилось главное: меметика оформилась как самостоятельная научно-исследовательская программа, которую нельзя отменить отдельными критическими замечаниями. Она имеет достаточно наглядные «точки роста», позволяющие преодолевать указываемые критиками концептуальные затруднения [9].
Это, во-первых, понимание системно-иерархического строения пространства мемов. Англоязычные исследователи начала 2000-х достаточно упрощённо трактовали такого рода пространство, рассматривая последнее как некий «бульон», состоящий из различного рода мемов, где каждый конкурирует за выживаемость с каждым. Но мир культуры не менее сложен, чем мир живого.
В мире живого действие естественного отбора ведётся с учетом системной организации экосферы, в которой выделяются соответствующие экологические ниши, и именно в рамках этих ниш происходит как внутривидовой, так и межвидовой естественный отбор, захватывающий только те виды живого, которые конкурируют за специфические ресурсы данной экологической ниши.
Соответственно, и мир культуры - это не гомогенное пространство мемов, а пространство иерархически и системно упорядоченное. Культуросфера также включает в себя те культурологические ниши, в рамках которых и происходит конкуренция мемов соответствующего уровня организации. В культурологической нише словарного запаса соответствующих национальных языков «соревнуются» за выживание такие мемы, как слова, но не, допустим, стихотворения. И наоборот, в культурологической нише поэзии «соревнуются» за выживание мемы, оформленные как стихи, но не как отдельные слова.
Вторая «точка роста» связана с более глубоким и правильным пониманием «места, где хранятся мемы». Англоязычные авторы-меметики, разделившиеся на интерналистов и экстернали-стов, сильно упростили (вульгаризировали) представление о таком месте. Интерналисты (доминирующее направление в меметике) считали, что мемы находятся в сознании отдельного человека, а экстерналисты - что вне индивидуального сознания, в мире объективной реальности. Однако оба лагеря оставили без внимания мощную философскую традицию, идущую от Фихте и Гегеля, а именно учение об объективированных сущностях.
В дальнейшем учение об объективированных сущностях плодотворно развивал К. Маркс, а вслед за ним и советские философы, разрабатывавшие проблему идеального [10-12].
В рамках этой философской традиции было доказательно обосновано, что бытие человека реализуется не в двух, а в трёх мирах. Это не только мир объективной, независимой от сознания человека реальности (первый мир, или мир материального), и не только мир индивидуального сознания или субъективной реальности (второй мир, или идеальное в узком смысле слова), это ещё и мир объективированной реальности (третий мир, или идеальное в широком смысле слова). Мир объективированной реальности - это семиотически организованный мир, в котором чувственно воспринимаемые формы (соответствующим образом оформленные человеком изображения, звуки, вещи и т.д.) являются лишь планом выражения для человеческих идей, смыслов, представлений, убеждений и т.д. Последние, в свою очередь, составляют план содержания соответствующих чувственно воспринимаемых форм. Именно этот мир (названный К. Поппером третьим миром) и является историко-культурно организованным хранилищем различного рода мемов.
Индивидуальное сознание в процессе формирования, воспитания и образования, через чтение учебников и художественной литературы, восприятие произведений живописи и архитектурных форм, через усвоение смыслов человеческих поделок и используемых для этого инструментов, усваивает, присваивает себе соответствующие мемы, без опоры на которые, без использования которых индивид не может заниматься человеческой деятельностью, не может достигнуть успеха и благополучия в обществе.
Включение в меметический анализ этого третьего мира, мира объективированных сущностей, очевидным образом переводит меметику на качественно новый уровень.
И, наконец, третьей, выделяемой нами «точкой роста» меметической научно-исследовательской программы является более широкое понимание феномена распространения (репликации) ме-мов.
Англоязычные меметики отмечают только один механизм распространения мемов, а именно имитацию или подражание. Но этого явно недостаточно. Коммуникация у человека отнюдь не сводится к имитации или подражанию. Социальная коммуникация качественно отличается от практик коммуникации в мире животных, она семиотически существенно более сложно организована: на уровне человека происходит переход от так называемых первичных знаковых систем, характерных для животных, ко вторичным знаковым системам (Ю. Лотман). Именно посредством социальной коммуникации в основном и осуществляется распространение мемов.
При этом важно выделять два типа социальной коммуникации. Первый связан с формированием индивидуального сознания, т. е. индивидуального набора мемов дескриптивного, пре-скриптивного и оценочного планов. Получение индивидом знаний об устройстве мира, общества, человека (мемы дескриптивного плана), моральных и нравственных норм, различного рода предписаний (мемы прескриптивного плана) и, наконец, системы ценностных квалификато-ров (мемы оценочного плана) связано в первую очередь с процессами его воспитания и образования.
Базовые мемокомплексы усваиваются индивидом в детском и подростковом возрасте, главным образом посредством включения индивида в специализированные институты воспитания и образования (школа, кружки, секции, техникумы, университеты), но сами процессы воспитания и образования продолжаются всю жизнь. Через чтение книг, просмотр фильмов, посещение театров и музеев уже взрослые люди узнают новое, пополняют свой запас мемов содержательного плана.
Второй тип социальной коммуникации связан с межличностным общением человека в рамках текущей профессиональной и бытовой деятельности. Задача в данном случае сводится к эффективной координации совместной деятельности. Человек усваивает и начинает пользоваться (транслируя другим людям) управленческими мемами: различного рода команды, приказы, управленческие указания, идеологически выстроенные способы влияния, которые могут быть и весьма короткими (отдельный приказ) и предельно объёмными (идеологическая кампания в поддержку определенного политика). В случае распространения как содержательных, так и управленческих мемов имеет место институализация деятельности распространения мемов.
Эффективность такого распространения (эффективность и общий объём репликации мемов) зависит от того, насколько успешно обслуживают имеющиеся у индивида мемы характерную для него деятельность. Те мемы, которые способствуют целедостижениям индивида, будут закрепляться и распространяться, те же, которые не приносят пользы или остаются факультативными в рамках данного целедостижения, постепенно теряют актуальность, забываются и могут окончательно прекратить своё существование.
Именно интерес к социальной коммуникации в условиях резко возросшей в современном информационном обществе активности последней и обусловил новую волну в развитии меме-тики.
Уже к началу XXI в. был фактически осуществлен прорыв в технологиях социальной коммуникации. Огромное место в жизни современного человека занял Интернет и возникшие на его основе социальные сети и платформы. Добавившись к печати, радио, телевидению, телефону, новые, завязанные на Интернет, средства коммуникации резко повысили объем потребляемой и производимой в обществе информации. В условиях ограниченности временных и когнитивных возможностей отдельного человека многократно возросшие потоки информации вынуждены были структурно перестраиваться. Проявилась тенденция к сокращению времени, которое человек способен уделять освоению информационного сообщения. В результате последние становятся более короткими, а сам информационный дискурс - более дробным. Аналогично и в когнитивном плане: чем менее когнитивно сложна информация, чем проще и нагляднее она представлена, тем лучше.
Переходя на язык меметики, можно сказать, что всё большее распространение в культурном пространстве современности получают «простые» (а не сложно сконструированные) мемы, передающие «лёгкую» информацию развлекательного или рекреационного типа, не заставляющую их потребителя «напрягаться» и решать интеллектуально сложные задачи.
«Простые» мемы, имеющие тенденцию ко всё большему распространению, фактически монополизировали, закрепили за собой сам термин «мем». Современный интернет-пользователь привычно называет мемом такие, получившие широкое распространение, набравшие большое число просмотров и лайков формы, как фрагмент телепередачи, музыкальный клип, GIF, смешной «видосик», остроумную картинку.
Соответствующие «простые» мемы подверг аналитическому рассмотрению американский эксперт в сфере медиа Д. Рашкофф. Он акцентировал функциональное сходство - в частности, скорость и незаметность распространения - «простых» мемов и вирусов, одинаково заражающих (вплоть до «эпидемий») большие массы людей, что позволило исследователю ввести термин «медиавирус» [13].
Медиавирус есть не что иное, как «культурный ген» (по терминологии Р. Докинза), или разновидность мема. Это особо подчёркивала С. Блэкмор. Она отмечала, что так называемые ме-диавирусы Рашкоффа являются наиболее очевидным проявлением феномена мемов и определила эти единицы как виральные, подразумевая под этим их стремительное распространение в пространстве медиа [14].
Позже появилось понятие «медиамем», которое означает единицу информации, распространяющуюся в медиапространстве, обладающую высокой способностью к саморепликации и оказывающую эффективное воздействие на аудиторию.
Как пишет И. Кузнецов, «медиамем [представляет собой] информационно-культурную ви-ральную единицу.
Медиамем является кристаллизацией опыта совместных переживаний общества или его части (а также реакций на значимые события) в отдельных словосочетаниях, фразах, сленге, рисунках, карикатурах, фотоколлажах, креолизованных текстах, видеороликах и иных продуктах массовой культуры. Благодаря своим образности, актуальности, экспрессивности, а также способности "вцепляться в память", медиамемы становятся "своеобразным языком международного сетевого общения и ёмким, лаконичным средством выражения эмоциональной реакции".
Постепенно распространяясь в рамках ограниченного онлайн-сообщества, среди группы пользователей, объединённых едиными взглядами, увлечениями, настроением, медиамем выходит за рамки одного портала, сайта, блога, группы. Ряд характеристик, таких как актуальность, эмоциональность, ёмкость, привлекательность и др., позволяет ему реплицироваться и распространяться по Сети с большой скоростью - в чатах, блогах, через порталы, записи в социальных сетях, тексты сетевых СМИ, в межличностном общении.
Сроки распространения и использования медиамема варьируются, однако, если мем реплицируется успешно, он быстро декодируется пользователями и становится новой частью онлайн-и офлайн-культуры, одновременно с этим формируя её дальнейшее развитие» [8, с. 50-51].
Надо при этом понимать, что виральные медиамемы уже не являются «простыми». Да, при своём первом появлении такого рода мем, как правило, прост и однозначен. Его денотат и сигнификат вполне определены, однако в процессе своей успешной репликации (если таковая происходит) мем как бы «впитывает» дополнительные значения, т. е. «обрастает» мощной кон-нотативной структурой, которая несёт в себе проявления и, следовательно, указания на тот специфический вид деятельности и специфическую субкультуру, которые выступили местом для успешной репликации мема.
Например, такие сленговые мемы, как «кринж», «чилить», «зашквар», кроме своей денотативной составляющей (соответственно «стыд», «релаксировать», «позор»), имеют и ярко выраженную коннотативную составляющую, отсылающую к современной молодежной, городской, либеральной и мнящей себя предельно прогрессивной субкультуре. Так при видимой денотативной простоте за счёт различного рода коннотаций мем приобретает достаточно сложную структуру, причём коннотативная составляющая, как правило, ускользает от осознания потре-
бителя мема, действуя помимо сознания на уровне бессознательного, что, безусловно, усиливает и заразительность, и манипулятивные возможности такого мема.
Именно виральные медиамемы - наиболее распространенные, наиболее популярные представители семейства мемов - стали широко и достаточно эффективно использоваться в функции определенного вида инструмента, или «оружия», в современных информационных войнах, что не могло не повлечь за собой нарастание исследовательского интереса к такого рода «оружию».
Одним из современных отечественных исследователей медиа систем, а также этических и аксиологических аспектов информационных войн является Д.В. Биндас. Он обращает внимание на то, что участниками информационных войн неизбежно становятся все пользователи сети, однако их поведенческие и аксиологические стратегии крайне разнятся: «В освоении цифрового пространства принимают участие все подключающиеся к нему люди. Но в условиях информационных войн деятельность обычных людей и их сообществ отличается от деятельности тех, кто обладает специфическими, в данном случае - военными компетенциями» [15, с. 13].
На повестку дня научно-философской разработки встали следующие вопросы: какой способ воздействия на «противника» используется в такого рода «оружии»? Как устроено и на каких принципах, с использованием каких закономерностей работает данное «оружие»? Как можно усилить (модус атаки) или, наоборот, ослабить (модус защиты) поражающее действия этого «оружия»?
Попытаемся, опираясь на результаты, полученные в современном социально-гуманитарном познании, дать нашу редакцию ответов на вышепоставленные вопросы.
Представление о том, что для человеческого сообщества характерно применение военных действий, сопровождающихся информационно-психологическим воздействием на противника, стало распространенным в современных социально-гуманитарных науках.
При этом оказалось, что информационно-психологическое воздействие на условного противника может существовать вне прямой связи с традиционно понимаемыми военными действиями, в которых разрушающему воздействию подвергается материальная сфера человеческого жизнеобеспечения (включая сам организм человека).
В современном мире, как отмечает Е. Ларина, «имеет место непрерывное, жесткое противоборство между различными акторами, которое ведется в самых различных сферах и самыми различными средствами. Наиболее точное наименование подобных процессов в новой реальности - это мировойна или нечеткие противоборства» [16, с. 53].
Такого рода «нечеткие противоборства» соответствуют ещё и такому термину, как «гибридные войны». Ф. Хофманн, один из авторов концепции гибридных войн, приводит их следующее определение: «Полный арсенал различных видов боевых действий, включая конвенциональные возможности, иррегулярную тактику и формирования; террористические акты, включая беспорядочное насилие и криминальные беспорядки. Гибридные войны могут вестись как государствами, так и различными негосударственными акторами» [17].
Направления ведения гибридных войн как основополагающих в военной доктрине США и Запада принято обозначать акронимом DIME - дипломатия, информация, вооруженные силы, экономика [18].
То направление гибридных войн, которое связано с информационной сферой, ведётся в информационном поле, определяется как информационные войны. Согласно Е. Лариной, «можно выделить три основных типа информационных войн. Это - ментальные или психологические войны, кибервойны и поведенческие войны.
Ментальные (психологические) войны - это контентные войны, имеющие своей целью изменение массового, группового и индивидуального сознания или психики. В процессе ментальных войн идет борьба за умы, ценности, установки.
Что же касается кибервойн, то это целенаправленное деструктивное воздействие информационных потоков в виде программных кодов на материальные объекты и их системы» [16, с. 92].
Задача «поведенческих войн» - эффективное принуждение граждан стран-противника к определенному типу поведения [19].
Особую роль играют современные мемы и, в частности, медиамемы в информационных войнах первого рода - войнах ментальных (психологических), которые можно ещё определить как психоконцептуальные.
Задача психоконцептуального воздействия (отдельной операции в рамках психоконцептуальной войны) - это принудительное изменение массового, группового и индивидуального сознания членов подвергаемого нападению сообщества в направлении, желаемом агрессором. При этом, чем меньше будет осознаваться членами такого рода сообщества факт принуждения, тем меньше будет сопротивление соответствующему агрессивному воздействию. Поэтому речь идёт о как можно более скрытном, закамуфлированном информационном воздействии, иными словами, о таком феномене, который является классическим типом манипуляции [20].
Однако технологии информационных войн и массовых манипуляций крайне разнообразны. Современные отечественные исследователи когнитивных войн А.П. Алексеев и И.Ю. Алексеева подчеркивают, «что слово "война" вовсе не обязательно при описании систематических враждебных действий, направленных на ослабление (а в пределе - уничтожение) определенного государства» [21]. И приводят пример манипулятивной стратегии в рамках когнитивной войны, которая одним из инструментов полагает именно осведомленность противника о деструктивных действиях в его направлении.
Из опубликованного в общем доступе доклада корпорации RAND «Чрезмерное напряжение и разбалансирование России: Оценка эффективности вариантов» следует: «Действия, предпринимаемые для того, чтобы Россия надорвала свои силы, могут иметь желаемый эффект только при условии, что об этих действиях будет известно российскому руководству (а во многих случаях и российскому народу)...» [22].
Манипулятивное воздействие является принципом работы мема (в частности, медиамема), используемого как «оружия» в информационной психоконцептуальной войне.
Установленная как эмпирический факт корреляция между использованием мемов и практиками манипуляции достаточно высока. И этому есть соответствующее причинно-следственное объяснение.
Сегодня мы уже знаем тот психофизиологический механизм человека, который отвечает за поддаваемость данного человека манипулятивному воздействию [23].
Как было выявлено в новейших исследованиях, человек вовлекается в манипулятивное воздействие, т. е. совершает, поддаваясь искушению тактического выигрыша, стратегически для себя невыгодное действие в результате рассогласования работы двух основных механизмов, характерных для системы когнитивного обслуживания человеческой деятельности. Первый (в терминологии Д. Канемана и его школы) - система 1; второй - система 2 [24, 25].
Именно система 2 отвечает за стратегическое предвидение. Она эволюционно более поздняя в развитии человека - умеет выделять и оперировать причинно-следственными и логическими закономерностями (в этом смысле представляет собой рациональное мышление человека), система 2 рефлексивна, т. е. осознаёт принципы и технику своей работы, и критична (в том числе самокритична), т. е. следит за обоснованностью своих построений, проверяя их корректность с точки зрения не-противоречия природным и логическим законам.
Система 2 энергетически высокозатратна. Поскольку любой живой организм старается минимизировать расходы всегда ограниченных энергетических ресурсов, это непосредственным образом сказывается на работе системы 2. Во-первых, если для нее нет соответствующей мотивации, то она и не работает. Во-вторых, если система 2 всё-таки начинает работать, то она «долго раскачивается» и, даже выйдя на свой нормальный уровень, остаётся относительно медлительной и не слишком эффективной. В частности, она способна одновременно анализировать лишь ограниченное число параметров (обычно 7±2). Система 2 очень зависима от дефицита энергии в организме. Если организм сталкивается со стрессовой ситуацией, в рамках которой приходится осуществлять энергетические затраты (переутомление, голод, опасность, дефицит времени для решения сложной задачи и т.д.), то системе 2 достаётся меньшая по сравнению с нормативной энергетическая квота. В этом случае в работе системы 2 возникают перебои, а в пределе наступает полный ступор.
Система 1 энергетически малозатратная, быстрая, способная одновременно анализировать достаточно большое число параметров. Однако она «не умеет» выделять причинно-следственные связи, не придерживается законов логики, не является рефлексивной и критичной (работает на бессознательном уровне). Если система 2 способна вербализовать свои рассуждения, то система 1 - нет. Её язык - это язык образов и эмоций, которые возникают и действуют без участия воли и сознания, можно сказать, «самопроизвольно».
Главный принцип, которым руководствуется система 1 - это принцип прецедента. Система 1 рекомендует поступать человеку на основе той информации, которая наиболее часто повторяется в его опыте. Именно поэтому система 1 (достаточно) хорошо справляется с обслуживанием текущей повседневной деятельности человека, но зачастую ошибается в сложных, выходящих за рамки обычной жизни человеческого организма ситуациях. Но именно с такими ситуациями, как правило, сталкивается человек в рамках своей социальной жизни в условиях современного общества. Здесь система 1 не слишком эффективна, требуется помощь системы 2, которая может (и должна) критически отнестись к рекомендациям системы 1 (непосредственным желаниям) и либо согласиться с ними, либо отвергнуть как стратегически слабые.
На основе учета вышевыделенных психофизических особенностей общей системы когнитивной регуляции человеческой деятельности достаточно очевидными становятся условия эффективной манипуляции классического типа. Выигрышные «здесь и сейчас», но стратегически проигрышные решения принимаются системой 1 при отсутствии должной критики от системы 2. Отсюда следует, что человека надо поставить в такие условия, когда по возможности максимально будет затруднена работа его системы 2 и решения будет принимать в основном система 1. Для того чтобы система 1 направила человека по поведенческой траектории в стратегическом плане выгодной манипулятору, следует насытить информационную среду постоянно повторяющимися и привлекательными для системы 1 паттернами, которые и будут задавать текущие желания человека [26, 27].
Непрерывная репликация мемов (необходимое условие их существования) как раз и обеспечивает постоянную повторяемость последних. И наиболее повторяющимися, наиболее заполняющими информационное пространство человека и являются самые успешные, самые «выживающие» мемы. Иными словами, удачно сконструированные мемы, захватывая всё большую часть информационного пространства, настолько часто врываются в сознание и (ещё в большей мере, благодаря своей коннотативной составляющей) в бессознательное человека, что его система 1 (которая, будучи не критичной к содержанию сообщения, ориентируется в первую очередь на повторяемость) убеждается в правомерности или (выражаясь традиционным, но фактически не корректным языком) в истинности упакованной в мемы информации и начинает рекомендовать человеку выстраивать поведенческую траекторию на основе таким образом полученной информации.
Так в современном обществе начинает цениться не столько истинность, сколько распространенность информации. На первый план выходит популярность, выявляемая различного рода индикаторами: от специальных замеров до количества просмотров и лайков, оставляемых после соответствующих постов.
При этом обнаруживается, что популярность информации может обеспечиваться как «естественным» способом, так и «искусственным».
«Естественный» - способ обеспечения популярности информации основывается на (высоком) качестве информации. Причем качество - это отнюдь не обязательно истинность, повышают качество информации лёгкость её освоения, эстетическая привлекательность, желательность её получения и т.д.
«Искусственный» способ обеспечения популярности информации связан с деятельностью особого рода акторов, специализирующихся на формировании соответствующего контента и, что особенно важно, на принудительном его распространении как за счёт многочисленности источников трансляции такой информации, так и за счёт подавления источников трансляции информации, не совпадающей с принудительно распространяемой. Как правило, такого рода акторы имеют государственную (или даже надгосударственную/межгосударственную) поддержку. Их деятельность принято обозначать понятием «пропаганда».
Хорошо организованная пропаганда особенно важна в случае экстремальных событий, захватывающих большие народные массы. Сюда в первую очередь относятся межстрановые войны, как и все их многоаспектные проявления: мобилизационная возгонка «своих» граждан в преддверии войны, поддержание психологической боеспособности своих бойцов в ходе войны, дезинформирующее и разлагающее информатирование граждан страны-противника, психологическое ослабление бойцов страны-противника. Примером такой эффективной, хорошо организованной пропаганды может считаться деятельность пропагандистской машины Третьего рейха, которая оказала настолько мощное «зомбирующее» влияние как на немецкое гражданское общество, так и на армию, что оправдывались и поддерживались самые преступные, самые бесчеловечные деяния фашистов [27-29].
Итак, «вербовка» системы 1 на основе мемно организованной информации (что так характерно для современного общества) - это первый ключ к широкой мем-манипуляции. Но нельзя забывать и про второй ключ. Им является подавление критической работы системы 2.
Здесь также можно выделить два способа организации такого подавления. Условно говоря, «естественный», когда сама ситуация в обществе складывается таким образом, что человек постоянно находится в стрессе, постоянно и неизбежно перенапрягаясь как в физическом, так и в когнитивно-психологическом планах из-за временного цейтнота в условиях необходимости решения слишком большого количества трудновыполнимых задач.
И «искусственный», когда в такое стрессовое состояние человека вводят специально организованные действия соответствующих акторов [30]. В обоих случаях система 2 перманентно находящегося в стрессе человека начинает «отказывать» и не справляется со своими функциями, не обеспечивает должную рефлексию и критическую работу сознания.
В условиях «отключения» системы 2 человек подпадает под определяющее влияние своей системы 1, а (вспомним Франсиско Гойю) сон разума может порождать чудовищ.
Выводы
Философский анализ современного общества с точки зрения широкой востребованности и употребления концептов «мем», «манипуляция», «информационные войны» позволил высказать гипотезу о причинно-следственной связи и определённом механизме взаимодействия обозначаемых этими концептами феноменов.
Для проверки высказанной гипотезы было произведено исследование понятия «мем» с точки зрения концептуальной истории его становления и развития. Показано, что мем как реплицирующаяся культурная единица является важным элементом культуры. Именно на пространстве мемов (имеющих при этом иерархически-системное строение) происходит своего рода «естественный отбор» культурных элементов. При этом на культурологическое «выживание» мемов оказывает влияние целый ряд факторов, среди которых истинность понятий или утверждений, ставших мемами, играет далеко не первую роль.
Выявлен механизм распространения мемов в обществе, в качестве которого следует признать не столько имитацию и подражание (точка зрения современных англоязычных исследователей), сколько социальную коммуникацию в двух её основных вариантах, связанных с решением таких основополагающих функциональных задач человеческого сообщества, как 1) передача знаний от поколения к поколению, а также среди современников; 2) координация деятельности взаимодействующих индивидов.
Определено «место существования» мемов, в качестве которого следует признать не индивидуальное сознание людей (точка зрения «интерналистов») и не саму по себе объективную реальность (точка зрения «экстерналистов»), а так называемый третий мир (К. Поппер) - мир объективированных сущностей (идеальное не в узком, а в широком смысле слова).
Выявлена особого рода сложность виральных медиамемов, которая возникает за счёт добавления к денотативно простой составляющей многогранной коннотативной составляющей, остающейся, как правило, вне контроля сознания, что значительно усиливает и заразительность, и манипулятивные возможности такого мема.
Современное общество, характеризующееся дефицитом материальных, временных и психологических ресурсов человека, которые последний может выделять на переработку захлёсты-
вающих его информационных потоков, способствует минимизации когнитивной сложности и временной длительности «разворачивания» становящихся виральными мемов. В то же время обнаруживается, что виральные мемы (медиамемы) при видимой простоте несут мощный кон-нотативный пласт, используемый для манипулятивного воздействия на человека в системе современной коммуникации.
Показано, что современное общество характеризуется повышением накала информационных войн, для ведения которых используются разнообразные медиа технологии как генераторы виральных медиамемов.
Продемонстрирован общий механизм манипулятивного воздействия на человека - торможение его системы 2 при усиленной подпитке за счёт постоянного повторения определенной информационной программы, адресуемой системе 1.
Именно этот механизм задействуется в процессе потребления виральных медиамемов в современном обществе, что позволяет определить мем-манипуляцию как один из инструментов ведения информационной войны, объяснить принципы мем-манипуляции и тем самым углубить наше понимание специфики предназначенного для атаки и/или нападения информационного оружия в современных условиях.
Список источников
1. Докинз Р. Эгоистичный ген. М.: Мир, 1993. 318 с.
2. Назаретян А.П. Антропология насилия и культура самоорганизации: очерки по эволюционно-исторической психологии. М.: Изд-во ЛКИ, 2007. 256 с.
3. Докинз Р. Расширенный фенотип. М.: Астрель, 2010. 512 с.
4. Докинз Р. Слепой часовщик. Как эволюция доказывает отсутствие замысла во Вселенной. М.: АСТ, 2014. 496 с.
5. Докинз Р. Вирусы мозга // Химия и жизнь. 2005. № 10. С. 50-57.
6. Dennett D. Consciousness Explained. Boston: Little, Brown and Co, 1991. 511 р.
7. Dennett D. Breaking the Spell: Religion as a Natural Phenomenon. New York: Viking Press, 2006. 464 p.
8. Кузнецов И. Мемы. Научный взгляд на феномен поп-культуры, захвативший мир. М.: Бомбора, 2022. 257 с.
9. Лакатос И. Избранные произведения по философии и методологии науки / пер. с англ. И.Н. Весе-ловского, А.Л. Никифорова, В.Н. Поруса. М.: Академический проект; Трикста, 2008. 475 с.
10. Ильенков Э.В. Проблема идеального // Вопросы философии. 1969. № 6. С. 128-140.
11. Ильенков Э.В. Диалектическая логика. Очерки истории и теории. М.: Политиздат, 1974. 271 с.
12. Лифшиц М.А. Об идеальном и реальном // Вопросы философии. 1984. № 10. С. 120-145.
13. Рашкофф Д. Медиавирус! Как поп-культура тайно воздействует на ваше сознание. Екатеринбург: Ультра. Культура, 2003. 368 с.
14. Blackmore S. The Power of Memes // Scientific American. 2000. Vol. 283, № 4. URL: http:// www.susanblackmore.co.uk/Articles/SciAm00.html (дата обращения: 10.06.2022).
15. Биндас Д.В. Философская парадигма информационной войны и обеспечения медиабезопасности : дис. ... канд. филос. наук. М., 2023. 168 с.
16. Ларина Е.С. Умножающие скорбь. Как выжить в эпоху элит. М.: Книжный мир, 2016. 382 с.
17. Hoffman F.G. Future Threats and Strategic Thinking // Military Strategy Magazine. 2011. Vol. 1, iss. 4. URL: https://www.militarystrategymagazine.com/article/future-threats-and-strategic-thinking/ (дата обращения: 10.06.2022).
18. Strategy and its discontents: The place of strategy in national policy making // ASPI. Sydney, 2014.
19. Ларина Е.С., Овчинский В.С. Новая военная стратегия США и поведенческие войны // Информационные войны. 2015. № 3. С. 27-34.
20. Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М.: Эксмо, 2005. 832 с.
21. Алексеев А.П., Алексеева И.Ю. Цифровизация и когнитивные войны // Философия и общество. 2021. № 4 (101). С. 39-51.
22. Extending Russia: Competing from Advantageous Ground. Santa-Monica, CA: RAND, 2019. URL: https://www.rand.org/pubs/research_reports/RR3063.html (дата обращения: 01.02.2021).
ISSN2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2023. No. 3
23. Черников М.В., Авдеенко Е.В. Манипуляция как инструмент пропаганды // KANT. 2023. № 2 (47). С. 245-251.
24. Канеман Д., Словик П., Тверски А. Принятие решений в неопределенности: Правила и предубеждения. М.: Изд-во Института прикладной психологии, Гуманитарный центр, 2005. 632 с.
25. Канеман Д. Думай медленно... решай быстро. М.: АСТ, 2014. 763 с.
26. Черников М.В., Жучков Д.О., Жучкова А.М. Дискурс-внушение: принципы организации и логика функционирования // Современная коммуникативистика. 2019. № 2 (39). С. 28-35.
27. Черников М.В. Дискурс-управление сознанием: пример III рейха // Информационные войны. 2022. № 2 (62). С. 92-98.
28. Герцштейн Р.Э. Война, которую выиграл Гитлер. Смоленск: Русич, 1996. 608 с.
29. Кормилицына Е.Г. Йозеф Геббельс. Особенности нацистского пиара. М.: ОЛМА Медиа-групп, 2011. 288 с.
30. Кляйн Н. Доктрина шока. Расцвет капитализма катастроф. М.: Добрая книга, 2009. 656 с
References
1. Dawkins R. The Selfish gene. Мoscow: Mir Publ.; 1993. 318 p. (In Russ.).
2. Nazaretyan A.P. Anthropology of violence and culture of self-organization: essays in evolutionary-historical psychology. Мoscow: LKI Publ.; 2007. 256 p. (In Russ.).
3. Dawkins R. The extendedphenotype. Мoscow: Astrel' Publ.; 2010. 512 p. (In Russ.).
4. Dawkins R. The blind watchmaker: why the evidence of evolution reveals a universe without design. Мoscow: AST Publ.; 2014. 496 p. (In Russ.).
5. Dawkins R. Viruses of the mind. Himiya i zhizn' = Chemistry and Life. 2005;(10):50-57. (In Russ.).
6. Dennett D. Consciousness Explained. Boston: Little, Brown and Co Publ.; 1991. 511 р.
7. Dennett D. Breaking the Spell: Religion as a Natural Phenomenon. New York: Viking Press; 2006. 464 p.
8. Kuznecov I. Memes. A scientific look at the pop culture phenomenon that has taken over the world. Мoscow: Bombora Publ.; 2022. 257 p. (In Russ.).
9. Lakatos I. Selected works on the philosophy and methodology of science. Transl. by I.N. Veselovsky, A.L. Nikiforov, V.N. Porus. Мoscow: Akademicheskii proekt; Triksta Publ.; 2008. 475 p. (In Russ.).
10. Il'enkov E.V. The problem of the ideal. Voprosy filosofii = Questions of Philosophy. 1969;(6):128-140. (In Russ.).
11. Il'enkov E.V. Dialectical logic. Essays on history and theory. Мoscow: Politizdat Publ.; 1974. 271 p. (In Russ.).
12. Lifshic М.А. On the ideal and the real. Voprosy filosofii = Questions of Philosophy. 1984;(10):120-145. (In Russ.).
13. Rushkoff D. Media Virus! Hidden agendas in popular culture. Ekaterinburg: Ul'tra. Kul'tura Publ.; 2003. 368 p. (In Russ.).
14. Blackmore S. The Power of Memes. Scientific American. 2000;283(4). Available from: http:// www.susanblackmore.co.uk/Articles/SciAm00.html [Accessed 10th June 2022].
15. Bindas D.V. Philosophical paradigm of information warfare and media security. Dissertation. Moscow, 2023. 168 p. (In Russ.).
16. Larina E.S. Multiplying grief. How to survive in the era of elites. Мoscow: Knizhnyi mir Publ.; 2016. 382 p. (In Russ.).
17. Hoffman F.G. Future Threats and Strategic Thinking. Military Strategy Magazine. Vol. 1, iss. 4. Available from: https://www.militarystrategymagazine.com/article/future-threats-and-strategic-thinking/ [Accessed 10th June 2022].
18. Strategy and its discontents: The place of strategy in national policy making. ASPI. Sydney, 2014.
19. Larina E.S., Ovchinsky V.S. The new US military strategy and behavioral wars. Informatsionnye voiny = Dual Technology. 2015;(3):27-34. (In Russ.).
20. Kara-Murza S.G. Mind manipulation. Мoscow: Eksmo Publ.; 2005. 832 p. (In Russ.).
21. Alekseev A.P., Alekseevа I.Yu. Digitalization and cognitive wars. Filosofiya i obshchestvo = Philosophy and Society. 2021;(4):39-51. (In Russ.).
ISSN2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2023. No. 3
22. Extending Russia: Competing from Advantageous Ground. Santa-Monica, CA: RAND, 2019. Available from: https://www.rand.org/pubs/research_reports/RR3063.html [Accessed 1st February 2021].
23. Chernikov M.V., Avdeenko E.V. Manipulation as a propaganda tool. KANT. 2023;(2):245-251. (In Russ.).
24. Kahneman D., Slovik P., Tversky A. Judgment under uncertainty: heuristics and biases. Moscow: Institute of Applied Psychology, Humanitarian Center Press; 2005. 632 p. (In Russ.).
25. Kahneman D. Thinking, fast and slow. Moscow: AST Publ.; 2014. 763 p. (In Russ.).
26. Chernikov M.V., Zhuchkov D.O., Zhuchkova A.M. Discourse-suggestion: principles of organization and logic of functioning. Sovremennaya kommunikativistika = Modern Communication Science. 2019;(2):28-35. (In Russ.).
27. Chernikov M.V. Discourse control of consciousness: example Third Reich. Informatsionnye voiny = Dual Technology. 2022;(2):92-98. (In Russ.).
28. Herzstein R.E. The war that Hitler won. Smolensk: Rusich Publ.; 1996. 608 p. (In Russ.).
29. Kormilitsyna E.G. Joseph Goebbels. Features of Nazi PR. Moscow: OLMA Media-grupp Publ.; 2011. 288 p. (In Russ.).
30. Klein N. The doctrine of shock. The heyday of disaster capitalism. Moscow: Dobraya kniga Publ.; 2009. 656 p. (In Russ.).
Информация об авторах
М.В. Черников - доктор философских наук, доцент. Л.С. Перевозчикова - доктор философских наук, доцент. Е.В. Авдеенко - кандидат философских наук.
Information about the authors
М. V. Chernikov - Doctor of Science (Philosophy), Associate Professor. L.S. Perevozchikova - Doctor of Science (Philosophy), Associate Professor. Е.У. Аvdeenko - Candidate of Science (Philosophy).
Статья поступила в редакцию 10.05.2023; одобрена после рецензирования 20.07.2023; принята к публикации 28.08.2023. The article was submitted 10.05.2023; approved after reviewing 20.07.2023; accepted for publication 28.08.2023._
