CC BY
120
DOI 10.24411/9999-001А-2018-10037 УДК: 39
А.А. Люцидарская Институт археологии и этнографии СО РАН (Новосибирск) [email protected]
Мельницы сибирского региона в XVII веке как знаки становления и развития мукомольного производства
Аннотация
В статье рассмотрены мельничные комплексы сибирского региона в XVII в. как часть символьно-знакового освоения территории. Показано, что мельницы были средоточием хозяйственной деятельности населения городской и сельской округи. Для их функционирования привлекался труд мельников, строителей, плотников, кузнецов, разнорабочих, ремесленников, крестьян. Мельницы требовали для поддержания своей деятельности производства металлического проката, ободов, зубцов, обручей, стержней, различных крепежных изделий, деревообработки, дегтя, рыбьего жира, говяжьего сала, кварцита. Представлена типология мельниц в Сибири по используемой энергии, механизму помола, производительности и имущественно-правовой принадлежности. Доказано, что мельницы явились знаковой характеристикой становления и хозяйственного развития Сибири, каждый конкретный владелец мельницы знаково подтверждал свою хозяйственную самостоятельность и степень благополучия. Широкое распространение мельниц в Сибири демонстрирует сохранение хозяйственных традиций, символизирует преемственность многопоколенной памяти и устойчивости мировоззренческих позиций.
Ключевые слова: Сибирь, мельницы, знаки хозяйственного развития, зерновые культуры, мукомольное производство, ремесленные промыслы
A.A. Lutsidarskaya Institute of Archeology and Ethnography (Siberian Branch of Russian Academy of Sciences, Novosibirsk)
Mills of the Siberian Region in the 17th Century as Signs of the Formation and Development of Flour Milling
Abstract
The article deals with the mill complexes of the Siberian region in the 17th century as part of the symbolic development of the territory. The mills were the focus of economic activity of the urban and rural district population. The millers, builders, carpenters, blacksmiths, handymen, artisans, peasants were engaged to work at these mills. In order to support mills activity, production of rolled metal, rims, tines, hoops, rods, various fasteners, woodworking, tar, fish oil, beef tallow and quarzite was needed. The typology of the Siberian mills according to the following criteria: the energy used, the grinding mechanism, productivity and legal identity is given in the article. It was proved that the mills were a symbolic feature of the formation and economic development of Siberia. Each mill owner had to confirm his economic independence and degree of well-being. The wide distribution of mills in Siberia demonstrated the preservation of economic traditions, symbolized the continuity of the crossgenerational memory and the stability of worldview positions.
Key words: Siberia, mills, signs of economic development, cereals, flour-milling, handicrafts
С первых лет существования поселений в зонах, пригодных для развития хлебопашества в Сибири, население испытывало необходимость в переработке зерновых культур. Усилиями правительственных структур была создана государева пашня. Большое значение для развития земледелия имели собственные («собинные») запашки. К началу XVIII в., в 1703 г., такие запашки только в Томском уезде имели 1350 дворохозяев — служилых, оброчных и посад-
ских людей. Кроме того, личные запашки имелись и у крестьянских семей, обрабатывающих государеву пашню и монастырские поля. Наличие такого значительного зернового хозяйства нуждалось в обработке зерна и получении из него муки и круп. Мельницы облагались оброком, следовательно, им велся точный учет, в силу которого можно располагать достоверным материалом в отношении числа и типа распространенных в то время мельниц [Люцидарская,
1982, с. 125].
Наличие в регионе мельниц является знаковым подтверждением этого обстоятельства. Учитывая ландшафтные особенности и обилие водных ресурсов в Западной Сибири (рек, проток и речушек) мельницы преимущественно были водяными. Наличие ветряной мельницы (зафиксировано в 1705 г.) зажиточного томского сына боярского Алексея Круглина, шляхтича по происхождению, является скорее исключением из общей тенденции. Между прочим, у того же Круглина имелась и колесчатая водяная мельница на речке Басандайке [РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 1408. Л. 328].
В Тобольском уезде в конце XVII в. насчитывалось 975 мельниц, а в самом начале XVIII в. в Томском уезде — 95 мельниц, в Кунгуре — 102 мельницы, в Илимске, для сравнения, мельниц было 91 [Громыко, 1965, с. 87]. Почти в каждом сибирском городе имелась государева мельница или мельницы. Мельницы были как казенные, государственные, так и частные. Частных мельниц было несравнимо большее количество, однако по производительности они уступали государственным. Частная мельница облагалась налогом, но обходилась без казенных услуг. Мельницы служилого люда зачастую налогом не облагались. Сибирские переселенцы, владевшие в своих угодьях мельницами, как правило, имели хороший достаток и крепкое хозяйство. В отдельных случаях владельцы мельниц нанимали для работы мельников, однако чаще справлялись с этой работой усилиями семьи или дворовых работников.
Водяные мельницы были двух родов — более производительные «колесчатые», т.е. с наливным, а в отдельных случаях, может быть, и с подливным колесом, и мелкие «мутовчатые», т.е. с рабочим лопастным валом. На больших реках строились ко-лесчатые мельницы, на малых — мельницы-мутовки, или колотовки, отличавшиеся от колесчатых по размерам и конструкциям колес: в мутовках, или колотовках, колесо располагалось горизонтально. Последние ставились на малых водостоках и работали зачастую только летом или даже только весной.
Кроме казенных мельниц, в городах существовали частные мельницы, работающие «на сторону», т.е. на нужды населения. Только в Томске к концу XVII в. таких мукомольных предприятий было 29 [Лю-цидарская, 1982, с. 126]. Плата взималась по 20—33 копейки за 100 пудов. Принимая во внимание, что некоторые мельницы, по показаниям их собственников, размалывали по 1500—2000 пудов, доход от них мог подниматься до 3—6 рублей в год. Мутовчатые мельницы размалывали за сезон самое большее по нескольку сот пудов и служили для удовлетворения потребностей одного или нескольких дворов.
Колесчатые мельницы обладали большей мощностью и нуждались в больших объемах воды. Казенные мельницы были исключительно колесчатыми и строились на значимых реках или их притоках. Производительность мельниц определяли жернова и их количество. Например, на томской казенной мельнице «в перемену» работали 3 жернова; из-за небольшого объема воды для одновременного использования они, как правило, не применялись. В архиве сохранилось описание томской мельницы середины XVII в. Описание было сделано после весеннего по-
ловодья, думается, для обоснования просьбы на выделение средств для починки. Вот этот документ: «На подгородной мельнице всякие мельничные снасти и заводу и амбар старый худ, впредь к новой мельнице не годится, изба поверх амбара худа ж, два колеса водяные худы и впредь к новой мельнице не годятся, а третье колесо новое.., а сухие колеса все добрые.., трое жерновы и снасти железные, веретена и шипы все добрые к новой мельнице годятся, ковш и лари... годятся. Под железною снастью и под каменную деревянная снасть худа... молот железный годен, два каменя новые нетруженные. А иного заводу никакого нет, все давешнею водой за-ломало» [Люцидарская, 1992, с. 45]. Весенние разливы рек были постоянной угрозой для мельниц, но на государевы мельницы выделялись средства из казны.
Несмотря на наличие 3 жерновов государева мельница в полную меру не работала, поскольку Ушайка не была полноводной рекой: зимой она вымерзала, а весной «подходит к той мельнице с Томи сгорная вода и тою водою все годы плотину размывает и портит...» [РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 1408. Л. 599]. Скорее всего, в той или иной мере все мельницы томского региона испытывали подобные проблемы. К началу XVIII в. в Томске было уже несколько колесчатых мельниц, о чем свидетельствует план города 1708 г. [РГАДА. Ф. 214. Оп. Кн. 1371. Л. 23]. Определенную конкуренцию томской казенной мельнице составляла частная мельница сына боярского Андрея Степнова, равная ей по производительности. Мельница Степнова находилась на речке Сосновке и имела 2 жернова, она работала «на сторону», выполняя заказы томичей [РГАДА. Ф. 214. Оп. Кн. 1371. Л. 5 об. — 6]. Колесчатую мельницу с одними жерновами имел томского списку дворянин Осип Родионов Качанов. Его мельница также стояла на Ушайке, рядом был поставлен двор, в котором жили обслуживающие мельницу дворовые работники.
Наличие частной колесчатой мельницы являлось определенным знаком, свидетельствующим о высоком достатке и значимом социальном положении ее хозяина. Именно таким хозяином колесчатой мельницы в Чулымской заимке на речке являлся сын боярский Иван Елизаров Серединин. Мельница имела одни жернова, кроме того, Ивану Серединину принадлежала еще одна колесчатая мельница с одними жерновами на речке Князь Стояновой. У семейства Середининых были обширные пахотные угодья, а наличие 2 производительных мельниц позволяло ему принимать заказы на помол зерновых с жителей близлежащей округи [РГАДА. Ф. 214. Оп. Кн. 1371. Л. 9 об. — 10]. Семейный клан служилых Середи-ниных в XVII в. состоял из состоятельных и предприимчивых томских переселенцев, занимавшихся торговлей, различными промыслами и имеющих значительные земельные угодья. Очередным знаковым подтверждением тому служили колесчатые мельницы в их собственности. Две такие мельницы на речках Бирле и Князь Стояновой имел Федор Иванов Серединин, вероятно сын упомянутого выше Ивана Серединина [РГАДА. Ф. 214. Оп. Кн. 1371. Л. 76]. Была колесчатая мельница и у конного казака Прокофия Дорофеева, жившего в селе Никольском, которая на речке Сосновке работала с одними жер-
новами на нужды хозяина и жителей села [РГАДА. Ф. 214. Оп. Кн. 1371. Л. 53].
Таким образом, наличие производящих мельниц символизировало не только утверждение хлебопашества, но и развитие товарно-денежных отношений и наращивание мелкотоварного производства и, соответственно, капиталов. Мельницы, как и любое постоянно действующее предприятие, нуждались в подпитке сопутствующими материалами и деталями. Все это могли в XVII в. обеспечить местные ремесленники, специализирующиеся по различным хозяйственным направлениям и зависящие от спроса. Местные расходные книги фиксировали только затраты на государеву колесчатую мельницу, тогда как таких колесчатых мельниц в томской округе было немало, о чем свидетельствуют вышеизложенные факты.
Мельницы были двигателем развития региона в целом. Экономисты отмечают их роль в развитии хозяйства: «На основе использования механической энергии гидравлического колеса развилась первая форма капиталистического производства — мануфактура... В ней впервые был заложен принцип машинного производства, ее функциональные блоки — двигательный, передаточный и исполнительный — в дальнейшем развились в самостоятельные механизмы, «положившие начало механическому двигателю, передаточным механизмам и рабочей машине» [Уварова, 1960, с. 14]. В XVII в. наблюдается настоящий бум водно-мельничного строительства. В Московском государстве дело дошло до того, что царь Алексей Михайлович вынужден был специальными распоряжениями регламентировать строительство и эксплуатацию водяных мельниц, дабы они не мешали речному судоходству и рыбной ловле [Российское законодательство.., 1985, с. 183].
Мельницы были высокотехнологическими сооружениями того времени, требовавшими большой материально-технической базы. Судя по раскопкам археологов на р. Ангаре, для мельницы требовались изделия из железа (ободы лотка и водяного колеса; зубцы, передающие тягу на вал; обручи, скреплявшие жернова; обод с зубьями сухого колеса; стержни в торцах вала; различные крепежные изделия), квартцита (жернова диаметром 120 см, толщиной 17 см, со сквозным отверстием диаметром 26 см), дерева (лоток длиной 3—5 м, шириной 40 см и высотой 20 см для подачи воды из реки; короб для засыпания зерна; мельничный вал длиной 3,6 м и диаметром 34 см; водяное колесо диаметром 2,3 м, с лопастями, ободами и спицами; опорная балка для вертикального передаточного вала с жерновами со сложной профилировкой), а также инженерные сооружения (плотины, насыпи, ямы, укрепленные срубами, подвальные помещения, бытовые помещения) [Глушенко, Яровой, 2017, с. 375—377].
Письменные источники свидетельствуют, что для нужд государевых мельниц у горожан покупали рыбий жир и говяжье сало, которые использовали для смазки мельничных колес, кроме того, для мельничного дела постоянно требовался деготь и иные необходимые материалы, а также различные мельничные снасти, что, несомненно, поддерживало ремесленные промыслы. На казенную мельницу только в 1630—1631 гг. были совершены следующие
затраты: кузнец Еремеев получил 1 рубль на поездку для поиска «мельничного жернового каменья»; у некого Степана за 3 алтына приобретена пешня на государеву мельницу; у некого Екимова за 2 рубля на нужды мельницы приобретено 14 ведер дегтя; на мельничные всякие поделки приобретен за 1 рубль «якор» железный у Микитина, в это же время у торгового человека Никонова куплен за 2 руб. железный якорь на всякие мельничные поделки и расходы [Томск.., 2005, с. 98—113].
Через 76 лет казенные расходы (для приобретения материальной части) на томскую мельницу составляли более 8 рублей в год. Они состояли из закупок материалов «к мельничному строению» — кричное железо, уклад, «жерновы шестирики» говяжье сало, рыбий жир, деготь. Сало и рыбий жир для смазки колес закупались в большом количестве [РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 1452. Л. 130—133]. Однако, как следует из источников, значительных ко-лесчатых мельниц, помимо государевых, насчитывалось к начале XVIII в. в томской округе около 20, и все они нуждались в сопутствующих материалах, которые обеспечивались местными промыслами. По записям 1667 г. следует, что в это время томская государева мельница требовала серьезного ремонта либо отстраивалась заново. К такому заключению можно прийти исходя из того, что к работе на мельнице был привлечен плотник и вызван мельник из Енисейского острога. Томскому же пешему стрельцу были выделены средства за то, что он «молол на своей мельнице государевы хлебные запасы» [РГА-ДА. Ф. 214. Оп. 5. Д. 157. Л. 14 об, 20].
Следует заметить, что томский Алексеевский монастырь также обладал мельницами, в том числе и колесчатой. Монастыри в Сибири имели значительные пахотные угодья и строили на доступных реках водяные мельницы. Как правило, они были колесча-тыми и достаточно производительными. М.М. Громыко отмечает, что монастыри получали от крестьян значительные суммы за пользования мельницами. Тобольский знаменский монастырь имел в XVIП в. более 3 действующих мельниц, Томский Алексеевский монастырь — 3 мельницы. [Громыко, 1965, с. 246].
Несоизмеримо большее количество мельниц в Западной Сибири, в том числе и Томском уезде, приходилось на долю менее производительных колотовок или мутовок. Такие мельницы могли себе позволить иметь и пашенные крестьяне. Однако количество крестьянских мельниц более чем в 2 раза уступало количеству мельниц более обеспеченного служилого населения. Аналогичная ситуация наблюдалась и в Восточной Сибири [Шерстобоев, 1949, с. 363—368; Нефедьева, 1997, с. 3—9].
Колотовки ставились на малых речках вблизи от заимок хозяев. Так, пеший казак Петр Бржицкой построил на речке Киндерепе совместно с родным братом мельницу колотовку, которую использовал в личном хозяйстве [РГАДА. Ф. 214. Оп. 5. Д. 157. Л. 161], а у пешего же казака Остафья Степанова такая мельница располагалась на речке Тайменке [РГАДА. Ф. 214. Оп. 5. Д. 157. Л. 164]. Совладения мельницами было распространенным явлением: колотовка на той же Тайменке была в общем владении пешего казака Кузнецова и посадского Трофимова [РГАДА. Ф. 214. Оп. 5. Д. 157. Л. 165]. Вполне вероятно, что
большинство мельниц сооружалось на удобных для строительства достаточно полноводных водных артериях. На речке Тайменке в Томском уезде было построено 4 мельницы, причем одна колесчатая.
Для сравнения с томским регионом можно привести данные по Верхотурскому уезду. В Аякской слободе, находящейся во владении Микиты Демидова, в 1705 г. была проведена перепись крестьянских мельниц, которая дает представление о развитии там мукомольного промысла и типе существующих мельниц. Все мельницы в этой слободе были водяными и принадлежали по своим конструктивным особенностям к колотовкам с горизонтально установленным колесом. Следует заметить, что на зауральской территории использовался термин «мутовка». Всего в 1705 г. в слободе было 19 таких мельниц с указанием размеров строений и количества и размера жерновов. Анализируя эти сведения, можно сделать вывод, что мельничное строение имело размер в 2 сажени и лишь в одном случае составляло 1,5 сажени.
Думается, что такие размеры были наиболее типичны для водяных мельниц и подобные параметры можно с большой долей вероятности отнести к иным подобным строениям этого типа. В документе также указываются размеры и количество мелющих жерновов. Преобладающее большинство мельниц имело одни жернова (16) и лишь в трех случаях — по 2 жернова. Документ также указывает расстояние от мельничной избы до пруда (расстояние сброса воды в саженях). Сброс воды колебался от 4 до 10 саженей, наиболее часто он составлял 7—8 саженей. Вот образец такого документа: «У крестьян у Григорья Любимова, у Степана Логинова, Евтифея Кирилова Возовика на Сапу речке мельница мутовчатая, а та мельница по мере дву сажен, а в той мельнице одне жерновы, а мерою те жерновы в три четверти, а под мельницею и под прудом по мере земли восмь сажен, а поставлена та мельница на государевой земле, а иных никаких угодей у той мельницы нет, а в казну великого государя оброку платят с той мельницы шесть алтын четыре деньги» [РГАДА. Ф. 214. Оп. 5. Д. 157. Л. 93]. Данный источник ценен сгруппированными сведениями о крестьянских мельницах, которые при переписях не указывались в иных документах. Это позволяет более точно представить рабочее состояние строений, участвующих в переработке зерновых культур. Список мельниц дополняется «сказками» со слов владельцев о принадлежащих им строениях на речках. И эти сведения совпадают [РГАДА. Ф. 210. Оп. 6ж. Д. 252. Л. 92 об. —96, 245—250, 300—300 об., 373—374].
Таким образом, наличие мельниц являлось знаковой характеристикой становления и хозяйственного развития того или иного региона, в данном случае Сибири. В конкретных случаях хозяин мельниц или мельницы знаково подтверждал свою хозяйственную самостоятельность и степень благополучия, поэтому исследование мельничного потенциала свидетельствует об экономическом развитии Сибири.
В малодоступных уголках Сибирского пространства водяные мельницы как реликты существовали в XX в. и даже отмечены в XXI в. В Восточной Сибири в бассейне Ангары до 1960 г. действовала колесчатая мельница [Глушенко, Яровой, 2017, с. 376], также — и на р. Илиме (ил. 1). Мельница-колотовка выявлена
во время полевых работ этнографом Г.В. Любимовой в 2014 г. в верховьях Малого Енисея [Любимова, 2017, с. 128]. На этой небольшой колотовке перемалывали в основном черемуховую муку (ил. 2). Сохранение хозяйственных традиций в быту сибиряков символизирует преемственность многопоколенной памяти сибиряков и служит знаком устойчивости мировоззренческих позиций.
Список литературы
1. Глушенко М.А., Яровой Б.П. Перспективы использования развалин водяных мельниц в качестве источника по культуре русских // Культура русских в археологических исследованиях. — Омск: Изд. дом «Наука», 2017. — С. 374—380.
2. Громыко М.М. Западная Сибирь в XVIII веке. Русское население и земледельческое освоение. — Новосибирск: Наука, 1965. — 267 с.
3. Любимова Г.В. Модернизация земледельческого труда в культуре сибирских старообрядцев // Урал. ист. вестн. — 2017. — № 2 (55). — С. 122—130.
4. Люцидарская А.А. Мельничное дело в г. Томске в начале XVIII в. // Промышленность Сибири в феодальную эпоху. — Новосибирск: Наука, 1982. — С. 125—131.
5. Люцидарская А.А. Старожилы Сибири. Историко-этнографические очерки. XVII — начало XVIII вв. — Новосибирск: Наука, 1992. — 195 с.
6. Нефедьева А.К. Мукомольный промысел в Среднем Приангарье (конец XIX — начало XX в.) // Таль-цы. — 1997. — № 1 (2). — С. 3—9.
7. Российское законодательство X—XX веков. В 9 т. — М.: Юрид. Лит., 1985. — Т. 3. — 512 с.
8. Томск в XVII веке: документы и материалы; приходные и расходные книги Томского города 30-х гг. XVII в. / сост. В.А. Есипова. — Томск: Изд-во Том. ун-та, 2005. — 183 с.
9. Уварова Л.И. Развитие средств передачи механической энергии. — М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1960. — 195 с.
10. Шерстобоев В.Н. Илимская пашня. Т. 1: Пашня Илимского воеводства XVII и начала XVIII века. — Иркутск: Иркут. кн. изд-во, 1949. — 600 с.
11. Шерстобоев В.Н. Илимская пашня. Т. 2: Илимский край во П—^ четвертях XVIII в. — Иркутск: Иркут. кн. изд-во, 1957. — 673 с.
Список источников
1. РГАДА. Ф. 210. Оп. 6ж. Д. 252.
2. РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 1408.
3. РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 1452.
4. РГАДА. Ф. 214. Оп. 5. Д. 157.
5. РГАДА. Ф. 214. Оп. Кн. 1371.
Ил. 1. Действующая мельница у деревни Березняки на р. Илиме, 1948 г. Фотография В.Н. Шерстобоева [Шерстобоев, 1957, с. 316]
Ил. 2. Действующая мельница-колотовка в верховьях Малого Енисея, 2014 г. Фотография Г.В. Любимовой [Любимова, 2017, вклейка]
