CC BY
80
П.М. МОЗИАС.* МЕХАНИЗМЫ НАУЧНО-ТЕХНОЛОГИЧЕСКИХ ИННОВАЦИЙ В ЭКОНОМИКЕ КИТАЯ. (Обзор).
Аннотация. Китайские власти уделяют приоритетное внимание финансовой поддержке высокотехнологичных отраслей национальной промышленности и сферы услуг. Технологические инновации рассматриваются ими как новый драйвер экономического роста в стране. Абсолютные показатели научно-технической сферы Китая, такие как совокупные расходы на НИОКР и число патентов, выглядят внушительно. Но развитие инновационного сектора сдерживается институциональными препятствиями - несовершенством системы финансовых посредников, низкой эффективностью фискального стимулирования инноваций, широко распространенной коррупцией. В обзоре освещается, как современные китайские экономисты трактуют причины имеющихся проблем и возможные способы их разрешения.
Ключевые слова: Китай; инновации; субсидии; патенты; кредит.
P.M. MOZIAS. Mechanisms of technological innovation in China's economy. (Review).
Abstract. Financial support of hi-tech industries both in manufacturing and service sectors is a priority of China's economic policy. Technological innovation is considered to be a new driver of that country's economic growth by the national authorities. Sheer indicators of China's technological sphere, such as aggregate R&D expenditures and a number of issued patents, look very impressive. But a further devel-
* Мозиас Петр Михайлович - кандидат экономических наук, ведущий научный сотрудник отдела Азии и Африки ИНИОН РАН, доцент департамента мировой экономики НИУ ВШЭ и кафедры теории регионоведения МГЛУ. Автор выражает искреннюю признательность А.А. Мазковой за неоценимую помощь в работе над рукописью.
opment of that sector is impeded with a range of institutional hindrances, e. g., lack of financial intermediation, low efficiency of fiscal stimuli, and widespread corruption. The review covers how the modern Chinese economists treat the origins of those problems and the tools to solve them.
Keywords: China, innovation; subsidy; patents; credit.
Для цитирования: Мозиас П.М. Механизмы научно-технологических инноваций в экономике Китая. (Обзор) // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 9: Востоковедение и африканистика. - 2021. - № 3. - С. 123-159. DOI: 10.31249/RVA/2021.03.11
О Китае все чаще говорят как о формирующейся сверхдержаве, которая будет наряду с США составлять одну из опор новой биполярной мировой конструкции. Известно, однако, что одной из неотъемлемых характеристик сверхдержавы (помимо военных возможностей, наличия сферы влияния и цивилизационной миссии) является технологическое лидерство, способность предлагать миру прорывные научно-технические инновации. Можно ли утверждать, что Китай уже дозрел до «исполнения обязанностей» сверхдержавы и в этом плане?
То, что технологическое развитие китайской экономики за последнюю пару десятилетий вышло на качественно более высокий уровень, бесспорно. Это непосредственно ощущают на себе мировые рынки. Китайский экспорт сейчас - это преимущественно не потребительские изделия легкой промышленности, а продукция машиностроения, электроники и электротехники (на нее приходится около 60% товарного экспорта из КНР). Те виды продукции обрабатывающей промышленности, которые раньше были «визитными карточками» развитых и новых индустриальных экономик, теперь стали товарами специализации и для Китая. Речь идет не только о бытовых электроприборах и компьютерной технике, но и о широком спектре видов производственного и транспортного оборудования.
Финансовой поддержке научно-технических инноваций китайские власти уделяют большое внимание. Инновации рассматриваются как новый источник хозяйственной динамики в условиях, когда возможности прежних механизмов экономического роста
(использования дешевой рабочей силы и массированных капиталовложений) уже во многом исчерпаны. По совокупным расходам на научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки (НИОКР) Китай в последние годы занимает второе место в мире, уступая лишь США.
Следует, однако, отметить, что число таких областей, где у Китая есть собственные инновационные разработки мирового уровня, пока невелико. Это технологии высокоскоростного железнодорожного транспорта, передачи электроэнергии на дальние расстояния, мобильной связи, альтернативной (солнечной и ветровой) энергетики, морского хозяйства. По большинству же отраслей обрабатывающей промышленности Китай экспортирует продукцию, где использованы технологии среднего мирового уровня. Причем даже в таких профилирующих сферах китайского экспорта, как вычислительная техника и телекоммуникационное оборудование, до сих пор велика доля заимствованных и адаптированных зарубежных технологий. Значительная часть такого экспорта приходится на действующие в Китае предприятия с иностранными инвестициями, а свои потребности в высокотехнологичных компонентах они по-прежнему удовлетворяют в большей степени за счет импорта.
Абсолютные масштабы китайских расходов на НИОКР велики, но доля таких расходов в национальном ВВП только с 2013 г. стала слегка превышать отметку в 2%, тогда как в развитых странах этот показатель обычно находится на уровне 3-4% ВВП. Власти пытаются отладить «цепочку инноваций», стимулируя развитие коммерческих структур на стыке фундаментальной и прикладной науки - создавая свободные экономические зоны типа технопарков, институты венчурного инвестирования и «площадки» для малых наукоемких компаний на фондовых биржах. Но в организации фундаментальных исследований и сейчас велика роль государственных академий наук - громоздких, малоэффективных и оторванных от хозяйственной практики. А развитию прикладных исследований в корпоративном секторе по-прежнему препятствует сохранение среды «мягких бюджетных ограничений»: доступность государственных субсидий для предприятий позволяет тем быть конкурентоспособными не благодаря инновационной деятельности, а за счет близости к институтам власти.
Неудивительно поэтому, что серьезные китайские экономисты, пишущие об инновационной сфере национальной экономики, уделяют внимание не столько достижениям, сколько имеющимся проблемам. Этой тематике посвящены три главы коллективной монографии, подготовленной сотрудниками экономического факультета Народного университета Китая (Пекин) под руководством Ян Жуйлуна и Чжоу Еаня [1].
Лю Сяолу и Ли Цзинцзин [1.2] отмечают, что за 2000-2013 гг. совокупные расходы на НИОКР увеличились в Китае в 13,2 раза. Если в 2000 г. их доля в ВВП составляла 0,90%, то в 2013 г. -2,08%. Причем прирост был достигнут прежде всего за счет увеличения расходов на НИОКР на предприятиях: их доля в совокупных национальных расходах на НИОКР увеличилась с 60,11% в 2003 г. до 74,60% в 2013 г. [1.2, с. 187-188].
Китайские субъекты инновационной деятельности преимущественно занимаются опытно-конструкторскими разработками (в 2013 г. на них пришлось 84,60% совокупных расходов в стране на НИОКР), а не фундаментальными (4,68%) или прикладными исследованиями (10,71%). Для сравнения, в США доли собственно науки в финансировании НИОКР выше: в 2012 г. доля фундаментальной науки достигала 16,5%, а прикладной - 19,2%. В Японии в 2011 г. соответствующие показатели составляли 12,9 и 22,0%.
Патенты в КНР подразделяются на три категории: патенты на изобретения, патенты на совершенствование технологий и патенты на дизайн технологий. Процесс прохождения заявок на патенты на изобретения особенно длительный, процедура отбора здесь строже, чем по другим видам патентов. Поэтому увеличение доли патентов на изобретения в совокупной численности патентов обычно рассматривается как показатель укрепления инновационных способностей страны. А увеличение общего числа заявок на патенты свидетельствует не только об активизации инновационной деятельности, но и о совершенствовании защиты прав интеллектуальной собственности.
В 2000 г. в КНР было подано 128,2 тыс. заявок на патенты, из них 25,3 тыс. (19,73%) составляли заявки на патенты на изобретения. В 2014 г. общее число заявок на патенты достигало 2,21 млн, из них 801,1 тыс. (36,24%) были заявками на патенты на изобретения. Параллельно росло и число реально выданных патен-
тов. В 2000 г. их общее число составляло 85,5 тыс., из них патентов на изобретения - 6177 (7,22%). В 2014 г. всего было выдано 1,21 млн патентов, в том числе 162,6 тыс. (13,44%) патентов на изобретения [1.2, с. 190].
Однако когда Лю Сяолу и Ли Цзинцзин провели количественное исследование влияния инновационной деятельности на совокупную факторную производительность (СФП) китайских промышленных предприятий, то результат получился не столь оптимистичный. Авторы использовали для этого панельные данные о числе поданных предприятиями заявок на патенты и числе реально полученных ими патентов. Выборка за 2000-2007 гг. насчитывала 79 372 наблюдения. Помимо числа патентов, факторами, влияющими на СФП, в модели выступили: форма собственности предприятия, его человеческий капитал (оценивается по среднедушевой зарплате на предприятии), размеры предприятия (оцениваются по величине его активов), срок существования предприятия, доля экспорта в его совокупных продажах. Расчёты показали, что патентная активность китайских предприятий не оказывает существенного влияния на их СФП, причем это касается всех трех видов патентов [1.2, с. 191-193].
Авторы отмечают, что еще в Госпрограмме развития науки и техники на средне- и долгосрочную перспективу (2006-2020) говорилось, что главными субъектами НИОКР являются предприятия, но государство должно поддерживать их в этом методами финансовой политики. На уровне политики фискальной это может делаться либо бюджетными субсидиями, либо налоговыми преференциями.
Бюджетное субсидирование НИОКР осуществляется в Китае по проектному принципу. Центральное и местные правительства руководствуются при этом приоритетами, заложенными в планах технологического развития определенных сфер экономики. Правительства рассматривают заявки на финансирование, поступающие от исследовательских организаций и предприятий, привлекают при этом соответствующих специалистов для осуществления экспертизы.
Но отбор проектов для финансирования осуществляется административными методами, а не на основе сигналов, поступающих с рынка. Из-за этого возможны негативные побочные эффек-
ты в виде искажений в распределении ресурсов и коррупции. К тому же получатели субсидий злоупотребляют асимметрией информации, завышают свои издержки и, соответственно, требуют больше субсидий, чем следовало бы исходя из рациональных соображений.
Абсолютные размеры бюджетного субсидирования НИОКР увеличились с 46,0 млрд юаней в 2003 г. до 250,0 млрд юаней в 2013 г. Но при этом доля государственных средств в совокупных расходах на НИОКР в стране уменьшилась с 29,92 до 21,11%, тогда как доля предприятий в финансировании НИОКР увеличилась за это время с 62,37 до 76,61%. В определенной мере это можно считать результатом государственной политики, делающей ставку на предприятия как на главных субъектов инновационной деятельности.
Но главными получателями государственных субсидий остаются вузы и НИИ. В 2013 г. доля предприятий в совокупном государственном финансировании НИОКР составляла только 16,36%, тогда как доля исследовательских организаций - 59,23, а вузов - 20,67% [1.2, с. 194].
А в совокупных расходах китайских предприятий на НИОКР в 2013 г. доля госсубсидий была совсем небольшой - 4,51%. Основными получателями государственной помощи в корпоративном секторе являются крупные и средние промышленные предприятия: в 2013 г. на них приходилось 91,65% всех госсубсидий на цели поддержки НИОКР на предприятиях. Причем преимущественно это государственные предприятия (ГП). Малый частный бизнес, таким образом, не является приоритетным получателем госсубсидий по расходам на инновационную деятельность, в финансировании существует перекос в сторону крупных ГП.
Среди налоговых инструментов стимулирования инноваций главным является выведение расходов на НИОКР из-под обложения корпоративным подоходным налогом. В календарном году таким образом из-под налогообложения может быть выведена сумма, эквивалентная 150% фактических расходов на НИОКР, т.е. льгота распространяется и на расходы предыдущих лет. А если в данном году остаются потраченные на НИОКР средства, не выведенные из-под налогообложения, то в течение последующих пяти
лет льгота предоставляется на все 100% произведенных затрат на НИОКР.
Эти льготы предоставляются не на селективной, проектной основе, а всем предприятиям, ведущим инновационную деятельность. Поэтому искажений в рыночное распределение ресурсов в данном случае вносится меньше, чем при бюджетном субсидировании. Кроме того, стимулирование осуществляется не априорно, не до осуществления проектов, фактически речь идет о возмещении предприятиям уже произведенных затрат на НИОКР. Это уменьшает вероятность нецелевого использования средств и усиливает стимулирующий эффект.
Но в то же время для предприятий уровень неопределенности в данном случае выше, чем при бюджетном субсидировании: при осуществлении расходов на НИОКР предприятия могут непосредственно полагаться только на самофинансирование из прибыли и на ожидания по поводу последующего предоставления льготы. Поэтому наиболее эффективно налоговыми льготами могут воспользоваться крупные, финансово устойчивые предприятия. Они и так обычно осуществляют расходы на НИОКР в больших объемах, потому им и подходит норма о 150%-ном возмещении.
Вместе с тем есть и ограничения для применения этой льготы: она предоставляется только если расходы на НИОКР достигают определенной нормативной суммы, а получателями ее могут быть только предприятия в отраслях, включенных в госпрограммы научно-технического развития. Реально сфера применения этой льготы очень небольшая [1.2, с. 197-198].
Эффективность бюджетного субсидирования и налогового стимулирования НИОКР Лю Сяолу и Ли Цзинцзин исследовали с привлечением массива данных по предприятиям обрабатывающей промышленности провинции Цзянсу, которые были признаны высокотехнологичными. Выборка включила в себя 5386 наблюдений, были использованы данные за 2012 г. [1.2, с. 198].
Были выделены фокусная группа предприятий (получавших ту или иную поддержку НИОКР) и контрольная группа (предприятия, поддержки не получавшие). Помимо фискальных стимулов, факторами, влияющими на инновационную деятельность предприятий, в модели выступают: форма собственности предприятия, его размеры; доля экспорта в совокупных продажах; число получен-
ных патентов; доли фискальных субсидий и выведенных из-под налогообложения доходов в совокупных продажах; доступность кредитного финансирования (измеряется соотношением процентных выплат и совокупной задолженности предприятия); доли других форм госсубсидий в совокупных продажах, а также отраслевая и географическая принадлежность предприятия и то, подпадает ли его деятельность под перечень государственных отраслевых приоритетов [1.2, с. 198-200].
Расчеты показали, что бюджетные субсидии оказывают отчетливое стимулирующее влияние на расходы предприятий по осуществлению НИОКР. В особенности это свойственно малым и средним предприятиям, а также тем предприятиям, которым кредитное финансирование доступно мало (а в условиях Китая это как раз предприятия малого бизнеса). Иначе говоря, чем крупнее предприятие, тем менее значимы для него госсубсидии на проведение НИОКР.
В разрезе форм собственности госсубсидии важны для частных предприятий (ЧП), а применительно к ГП, предприятиям с иностранными инвестициями (ПСИИ) и предприятиям с участием инвесторов из Гонконга, Макао и Тайваня воздействие субсидий позитивное, но оно статистически малозначимое.
Существенного воздействия со стороны налоговых льгот на расходы предприятий на НИОКР вообще не было выявлено: влияние позитивное, но очень слабое, это касается всех предприятий вне зависимости от форм собственности, масштабов и уровня доступности кредита. Такой результат может быть связан с тем, что для подтверждения прав на списание доходов на расходы по НИОКР предприятиям нужно соблюдать строгие требования бухгалтерской отчетности, а сфера деятельности предприятий должна соответствовать отраслевым приоритетам государства [1.2, с. 202203].
Таким образом, выяснилось, что бюджетное субсидирование НИОКР больше всего нужно малым предприятиям частного сектора. Но практика свидетельствует, что в Китае получателями таких средств являются преимущественно крупные ГП, т.е. существует очевидный диссонанс между желаемым и действительным. А налоговые льготы мало влияют на инновационные процессы - и из-за жестких условий их предоставления, и потому, что эта форма
поддержки предоставляется только «задним числом». Существует и несогласованность между двумя видами господдержки: налоговыми вычетами объективно могут воспользоваться прежде всего крупные предприятия, у которых и так большие затраты на НИОКР; а бюджетные субсидии нужны прежде всего малым и средним предприятиям, но они-то как раз таких средств недополучают [1.2, с. 203-204].
Третий способ господдержки инновационной деятельности, который обсуждается в главе, - это субсидирование расходов на получение патентов. Оно предоставляется провинциальными правительствами, которые и задают количественные ориентиры увеличения числа выданных патентов в своем регионе, и поддерживают такую деятельность финансово. В 2000 г. такие субсидии выдавались только в трех городах центрального подчинения - Пекине, Шанхае и Чунцине, а в 2004 г. эта практика присутствовала в 25 административных единицах провинциального уровня. В основном речь идет о патентах на изобретения. Так, в 2009 г. субсидии по расходам на патентование предоставлялись в 29 провинциях, во всех из них субсидировалось получение патентов на изобретения, но только в 17 - патентов на совершенствование технологий и в 16 - патентов на дизайн технологий.
В 1 3 провинциях соответствующие расходы по патентам на изобретения возмещались полностью, в 12 провинциях затраты на получение патентов на изобретения компенсировались частично, и только в четырех из них субсидии предоставлялись при получении других видов патентов [1.2, с. 205-206].
Лю Сяолу и Ли Цзинцзин провели эконометрическое исследование влияния таких субсидий на инновационную активность, измеряемую числом патентов. Авторы использовали данные за 2000-2009 гг. о заявках предприятий на патенты в разбивке по их типам, продолжительности действия и срокам истечения. По каждому предприятию из выборки было определено, сколько и каких заявок на патенты оно подавало в каждом году из рассматриваемого периода, в том числе: какова была среди заявок доля заявок на патенты на изобретения. Интенсивность субсидирования в провинции оценивалась в диапазоне от 0 (не предоставляется субсидия) до 1 (полное возмещение затрат).
Из базы данных Госстатуправления КНР по китайским промышленным предприятиям была сформирована выборка из 56 073 предприятий, а общее число наблюдений превысило 250 тыс. Из баз данных по общекитайскому и региональному нормотворчеству, которые ведутся в Пекинском университете, была получена информация о действовавших в 2000-2009 гг. в 29 административных единицах провинциального уровня 63 нормативно-правовых актах, касающихся субсидирования патентной деятельности, в том числе: о сроках действия субсидий, сферах их действия, пропорциях возмещения затрат, формах субсидирования.
По существующим в КНР нормам, оформление заявки на патент на изобретение стоит заявителю 900 юаней, на патент на усовершенствование технологии - 500 юаней, а на патент на дизайн технологии - тоже 500 юаней. При подаче заявки на патент на изобретение нужно еще заплатить гербовый сбор в 50 юаней и оплатить расходы на экспертизу в 2500 юаней.
После получения патента правообладатель начинает ежегодно производить патентные платежи, но их размер уменьшается со временем, так что первоначальная сумма платежа потом распределяется примерно на три года. При просрочке таких платежей патент может быть аннулирован [1.2, с. 206-207].
Количественное исследование показало, что субсидирование оказывает заметное позитивное воздействие на число заявок на получение патентов. Но такое влияние дифференцировано по видам патентов: субсидии способствуют существенному увеличению числа заявок на патенты на изобретения и заявок на патенты на дизайн технологий, а в случае с заявками на патенты на совершенствование технологий воздействие позитивное, но статистически незначимое [1.2, с. 207-208].
Лю Сяолу и Ли Цзинцзин обращают внимание на то, что в научной литературе распространено мнение о низком качестве регистрируемых в Китае патентов. Имеется в виду то, что доля патентов на изобретения в их общей совокупности относительно низкая; сроки действия короткие; экспертиза заявок формальна и поверхностна. Правда, некоторые исследователи констатируют, что инновационной деятельности предприятий эти недостатки свойственны меньше, чем патентной активности физических лиц и научно-исследовательских организаций. Поэтому Лю Сяолу и Ли
Цзинцзин предприняли дополнительное исследование, которое выявило, что субсидирование расходов на патентную деятельность действительно стимулирует увеличение числа заявок на патенты на изобретения, подаваемых именно предприятиями. Но число реально выданных патентов от этого не увеличивается, как не увеличивается и доля патентов на изобретения в общей массе патентов. Иначе говоря, субсидии мало влияют на качество оформляемых патентов.
Выяснилось также, что субсидии не оказывают какого-либо заметного воздействия на продолжительность действия патентов. А надо сказать, что длительные сроки их действия обычно свидетельствуют о высоком качестве, востребованности рынком соответствующих изобретений. Ведь иначе патентообладателю невыгодно нести расходы в виде патентных платежей, и он не будет их производить, в результате чего патент утратит силу. То есть и с этой точки зрения не подтверждается, что субсидии способствуют повышению качества патентов, а значит, и укреплению инновационных способностей предприятий [1.2, с. 209-214].
Практический вывод из исследования состоит в том, что политику фискального субсидирования НИОКР нужно переориентировать на поддержку инновационной деятельности малых и средних предприятий, для которых особенно актуальны высокие риски и экстернальные эффекты, связанные с инновациями, и которые испытывают наибольшие трудности с доступом к кредиту. Такой перенос акцентов тем более важен потому, что налоговыми преференциями (выводом расходов на НИОКР из-под обложения подоходным налогом) по объективным причинам могут воспользоваться скорее крупные, а не малые предприятия. Но в то же время доступ к налоговым льготам надо сделать менее избирательным, нужно расширить сферу их действия на многие ныне не охваченные отрасли.
Наконец, нужно отказаться от погони за количеством патентов и ослабить соответствующие фискальные стимулы: практика показывает, что инновационные способности предприятий и качество их научно-технологической деятельности не могут быть радикально улучшены за счет госсубсидирования расходов на оформление патентов [1.2, с. 216-217].
Проблемы доступа инновационных компаний к ресурсам финансовых рынков специально исследует в своей главе Чжан Цзэ [1.1]. Как он отмечает, в экономической литературе уже давно было показано, что развитие финансового сектора является важным условием для течения инновационных процессов в экономике. Оно ослабляет остроту проблемы асимметрии информации между субъектами инновационной деятельности и финансовыми посредниками, тем самым решаются проблемы морального риска и негативного отбора; ослабляются ограничения на мобилизацию финансовых ресурсов предприятиями и снижаются соответствующие издержки; обеспечивается лучшее управление рисками в ситуации неопределенности [1.1, с. 25-37].
Но в развивающихся странах государство обычно активно вмешивается в функционирование финансовой системы, такое жесткое ее регулирование обычно называют «финансовыми репрессиями» (ФР). Они вносят дополнительные искажения в деятельность финансовых рынков, а от этого асимметрия информации усугубляется, оптимальные возможности для инвестиций могут не реализовываться из-за отсутствия их финансовой поддержки. Иными словами, ФР приводят к тому, что ограничения на мобилизацию средств компаниями дополнительно ужесточаются и фир-мы-инноваторы, которые по определению сильно зависимы от внешнего финансирования, страдают от этого больше, чем другие.
Развитие финансового сектора может идти двумя путями: с опорой на банки (складывающуюся таким образом финансовую систему обычно называют «банкоцентричной») и с опорой на рынки ценных бумаг (такую систему называют «рыночноцентрич-ной»). В научной литературе активно дебатируется вопрос о том, какой из этих вариантов более благоприятен для течения инновационных процессов.
Так, Т. Бек, Р. Левайн и Н. Лоайза утверждают, что для экономического роста важна не структура финансовой системы, а ее развитость и эффективность. Именно различия в этих последних двух параметрах определяют дивергенцию темпов прироста ВВП в
отдельных странах. А конкретная структура финансовой сферы выбирается страной в ходе накопления ею исторического опыта1.
Ф. Аллен и Д. Гэйл с этим не согласны. Они считают, что влияние структуры финансовой системы на темпы экономического роста значимо2. Среди тех, кто придерживается этого подхода, многие полагают, что рынок ценных бумаг (РЦБ) более эффективно поддерживает инновации, чем банки, он лучше обеспечивает трансформацию сбережений в инвестиции компаний-инноваторов.
Логика рассуждений здесь следующая. Для компаний-инно-ваторов, в высокой степени зависимых от внешнего финансирования, привлечение банковских кредитов - это не оптимальный вариант, так как инновационный капитал обычно воплощен в нематериальных активах или даже в человеческом капитале компании, а они не могут быть использованы в качестве залога по кредиту. А значит, банку в отношениях с такой компанией трудно обезопасить себя от негативных последствий асимметрии информации и эффективно управлять рисками.
К тому же и доходы инноваторов, и их спрос на финансирование слабо предсказуемы, т.е. потоки ликвидности у таких фирм по определению нестабильны, что делает актуальными риски невозврата кредита. В силу этих причин банки обычно избегают выдавать кредиты небольшим, только недавно вышедшим на рынок инновационным компаниям.
При использовании же ресурсов РЦБ инноваторы не должны предоставлять залоговое обеспечение, и издержки финансирования НИОКР при этом меньше, чем в случае с кредитами. А формирование на рынке равновесных цен на ценные бумаги, выпущенные компаниями, позволяет выявить потенциальную стоимость инновационных проектов. Действие такого ценового механизма обеспечивает перераспределение финансовых ресурсов в пользу перспективных инноваций3.
1 Beck T., Levine R., Loayza N. Finance and the sources of growth // Journal of financial economics. - 2000. - Vol. 58 (2). - P. 261-300.
2 Allen F., Gale D. Diversity of opinion and financing of new technologies // Journal of financial intermediation. - 1999. - Vol. 8 (1). - P. 68-89.
3 Levine R. Finance and growth: Theory and evidence // Handbook of economic growth. - Amsterdam, etc. : Elsevier, 2005. - P. 865-934.
Однако однозначного эмпирического подтверждения эта гипотеза не нашла. В свою очередь, есть немало исследователей, которые считают, что для финансовой поддержки инноваций лучше подходит банковское кредитование, и они-то как раз приводят главным образом доводы эмпирического характера. Так, Р. Нанда и Т. Николас выявили, что в условиях глобальных экономических кризисов сжатие банковского кредитования обычно ведет к уменьшению числа регистрируемых предприятиями патентов и ухудшению их качества; отсюда они сделали вывод, что кредит -это незаменимый источник поддержки технологических нововве-дений1.
Есть и экономисты, утверждающие, что для финансового обеспечения инноваций подходят и банковские кредиты, и эмиссия акций, но все же более высокое качество инновационного процесса достигается при втором варианте финансирования. Это так, в частности потому, что во втором случае к управлению рисками подключаются менеджеры инвестиционных фондов, лучше умеющие решать проблемы в условиях высокой неопределенности и знающие ситуацию не только на уровне отдельной фирмы, но и на уровне отрасли2.
Но есть и специалисты, которые отмечают негативное влияние процессов на фондовом рынке на инновации. Они связывают его с краткосрочной мотивацией инвесторов на фондовом рынке, с погоней за быстрой отдачей на вложения, с широким распространением враждебных поглощений конкурирующих компаний3.
Сам Чжан Цзэ следует подходу, предложенному известным китайским экономистом Линь Ифу в его теории «нового структурализма». Согласно этой концепции, развитие финансовой системы страны определяется потребностями реального сектора ее экономики. Соответственно, оценка эффективности финансовой системы должна исходить не столько из ее развитости, сколько из
1 Nanda R., Nicholas T. Did bank distress stifle innovation during the Great Depression? // Journal of financial economics. - 2014. - Vol. 114 (2). - P. 273-292.
2 Chemmanur T., Loutskina E., Tian X. Corporate venture capital, value creation and innovation // The review of financial studies. - 2014. - Vol. 27 (8). - P. 24342473.
3 Fang V., Tian X., Tice S. Does stock liquidity enhance or impede firm innovation? // Journal of finance. - 2014. - Vol. 69 (5). - P. 2085-2125.
того, адекватна ли такая финансовая система технологическому уровню экономики, ее отраслевой структуре.
Во многих развивающихся странах в промышленности преобладают трудоемкие производства с низким уровнем технологий, но и инвестиционные риски в таких отраслях промышленности сравнительно низкие. В подобных условиях функционирование банковской системы может разрешать проблемы асимметрии информации со сравнительно небольшими издержками, оно обеспечивает достаточно эффективное распределение финансовых ресурсов.
В развитых же странах используются высокие технологии, спрос на инновации велик, в структуре экономики доминируют такие отрасли, где ввиду быстрой смены технологических укладов высок уровень неопределенности. Для таких экономик больше подходят рыночноцентричные финансовые системы.
По этой логике Китай, где в промышленности до сих пор доминируют трудоемкие отрасли, предрасположен к тому, чтобы иметь банкоцентричную финансовую систему. Но в развивающихся странах существование такой системы часто связано с избыточным госконтролем и ФР. В КНР подобные явления проистекают, в частности, из конкуренции местных правительств за финансовые ресурсы. Перспективы роста фискальных доходов на местах и карьерного продвижения чиновников зависят от темпов экономического роста на подведомственных им территориях. Поэтому местные власти склонны требовать от банков наращивать кредитование ГП, особенно в тяжелой промышленности, а также секторе недвижимости. На этой основе возникают избыточные инвестиции, приводящие к образованию излишних производственных мощностей, а выпущенная продукция не находит достаточного спроса на внутреннем рынке, складывающиеся новые производства оказываются зависимыми от возможностей осуществлять экспортную деятельность.
Реформы в финансовой системе идут медленно потому, что они неизбежно связаны с рисками. В частности, большая «открытость» финансового сектора сделает его более уязвимым к шоковым изменениям на международных рынках. Консервативный подход китайских властей к финансовым реформам способствует сохранению такой банкоцентричной системы, в которой моно-
польной властью обладают крупные банки. Малые и средние банки развиваются преимущественно на региональном уровне, их всё ещё немного. И доступ на финансовые рынки (как кредитный, так и РЦБ), и процентные ставки по кредитам и депозитам, и собственно распределение кредитов и функционирование фондового рынка подвержены ФР.
Вклад РЦБ во внешнее финансирование предприятий невелик. Система финансовых посредников в лице инвестиционных фондов различных типов всё ещё недостаточно развита. Фондовый рынок в значительной мере используется просто как инструмент разрешения финансовых трудностей ГП. Процедуры первичного размещения акций (IPO - initial public offer) зарегулированы и коррупциогенны [1.1, с. 30].
ФР приводят и к широкому распространению «теневой» банковской деятельности и коммерческого межфирменного кредитования. Предприятия обрабатывающей промышленности сплошь и рядом предпочитают не направлять свои доходы на финансирование НИОКР, а вкладывать их в более рентабельный, чем промышленность, сектор недвижимости. В последние 10 лет средняя рентабельность в обрабатывающей промышленности составляла 3,2%, а в сфере недвижимости - более 20% [1.1, с. 31]. Такая финансовая система не только не обеспечивает эффективную поддержку инноваций, но и в определенной мере сдерживает их.
Более конкретно влияние развития финансовой системы на инновации в Китае автор изучает с помощью эконометрической модели. Объясняемой переменной в ней выступают инновации в определенных промышленных отраслях экономики отдельных провинций. Интенсивность инноваций оценивается по величине расходов на НИОКР, числу выданных патентов и индексу их качества. А объясняющими переменными являются индекс финансового развития провинции и индекс, характеризующий зависимость отрасли от внешнего финансирования. Предполагается, что финансовое развитие отражается на удовлетворенности спроса предприятий на внешнее финансирование, тем самым оно влияет на течение инновационных процессов.
В регрессию в качестве объясняющих переменных включены также: величина добавленной стоимости предприятий отрасли; доля экспорта в их совокупных продажах; доля ГП в совокупном
выпуске продукции в отрасли; соотношение госсубсидий предприятиям отрасли и их доходов от продаж. Используются также дам-ми-переменные, характеризующие технологический уровень отрасли, характер конкуренции в ней, перспективы ее роста [1.1, с. 32-33].
Но при этом существует проблема эндогенности: финансовое развитие и инновации могут взаимно влиять друг на друга. По идее технологическое развитие предприятий должно вести к увеличению их спроса на внешнее финансирование, а это должно стимулировать развитие финансового сектора. Но в китайской экономике этот механизм работает очень дифференцированно, так как различия уровней технологического и институционального развития между провинциями очень велики, а значит, и спрос предприятий на финансирование влияет на развитие финансовой системы очень по-разному в отдельных провинциях. К тому же финансовые системы отдельных провинций в высокой степени сегментированы: банковские структуры на местах предоставляют кредиты преимущественно предприятиям этого же региона [1.1, с. 33-34].
Для решения этих аналитических трудностей Чжан Цзэ сопоставляет данные о формировании спроса на кредит по отдельным провинциям с данными по провинции Цзянсу, которая была выбрана как лидер по индексу маркетизации экономики, рассчитанному по методике известных китайских экономистов Фань Гана и Ван Сяолу. Правда, в провинции Чжэцзян этот показатель немного выше, чем в Цзянсу, но там в обрабатывающей промышленности преобладают малые и средние ЧП, и это не вполне соответствует тенденциям, преобладающим в китайской экономике в целом, так что чжэцзянский случай не может считаться репрезентативным. Итак, результаты расчетов по остальным провинциям ранжируются путем сравнения их с результатами по Цзянсу [1.1, с. 34-35].
Если говорить более конкретно, то в расчетах по модели используется показатель интенсивности НИОКР на предприятиях той или иной отрасли промышленности, рассчитываемый как отношение расходов предприятий на НИОКР к их доходам от реализации продукции. А именно: из всех предприятий отрасли вычленяются такие, которые ведут НИОКР, и этот показатель
калькулируется именно для них. Он показывает в том числе и различия между предприятиями в инновационной активности. Индекс интенсивности НИОКР сначала рассчитывается для провинции Цзянсу, а потом с ним сопоставляются результаты расчетов по другим провинциям [1.1, с. 35].
При калькуляции числа патентов, полученных предприятиями отдельных провинций, были использованы данные Государственного бюро КНР по вопросам прав интеллектуальной собственности за 1985-2013 гг. и база данных Госстатуправления КНР по промышленным предприятиям за 1999-2007 гг. [1.1, с. 39]. Данные по отдельным провинциям тоже сравниваются с показателями по Цзянсу.
Для оценки качества патентов Чжан Цзэ рассчитал «индекс глубины знаний». Чем он выше, тем труднее скопировать и заместить разработанную предприятием технологию, а значит, обладание ею дает предприятию монопольные преимущества, которые отражаются на результатах его деятельности. При калькуляции индекса было использовано то ранжирование патентов по отраслям, которое проводит Госбюро КНР по вопросам прав интеллектуальной собственности. С помощью индекса Гирфендаля -Хиршмана определяется удельный вес патентов, приходящихся на различные отраслевые группы, в их общей совокупности.
Собственно, «индекс глубины знаний» рассчитывается как удельные веса патентных групп, которым присвоены более высокие ранги, в общей совокупности. Чем выше значение этого индекса, тем выше качество патентов. Расчеты показали, что в 2000-е годы этот показатель в китайской промышленности имел тенденцию к росту [1.1, с. 39-42].
Что же касается финансового развития, то оно включает в себя эволюцию финансовых посредников и эволюцию финансовых рынков. Но поскольку в Китае финансовая система, основанная на доминировании крупных банков, склонна к монополизму и неэффективному распределению ресурсов, то автор для характеристики финансового развития на уровне провинций задействовал другие показатели - измеряющие масштабы финансовой системы, ее эффективность и степень ее маркетизации.
Обычно масштаб финансовой системы описывается показателем «монетизация экономики» (соотношение денежного агрега-
та М2 и ВВП), который был предложен Р. Маккинноном1. Также можно задействовать показатель, разработанный Р. Голдсмитом2, -соотношение ликвидных активов и совокупного богатства страны. Он показывает, насколько важен финансовый сектор для функционирования экономики страны.
Однако применительно к отдельным китайским провинциям первый показатель рассчитать сложно. Поэтому автор предпочел использовать, в духе подхода Голдсмита, показатель «финансовой глубины», под которой в данном случае понимается соотношение общей величины кредитов, выданных в пределах провинции, и ее валового регионального продукта (ВРП). Также размеры финансовой системы региона оцениваются автором с помощью соотношения суммы средств на сберегательных депозитах в местных банках и номинального ВРП [1.1, с. 43].
Эффективность финансового сектора характеризуется автором с помощью двух показателей. Во-первых, это эффективность трансформации сбережений в инвестиции, которая оценивается через сопоставление капиталовложений в основные фонды и прироста товарных запасов (они в совокупности характеризуют капиталообразование), с одной стороны, и суммы сбережений, помещенных на банковские счета в регионе, - с другой. Во-вторых, это соотношение кредитной массы, эмитированной на конец календарного года банками в регионе, и массы помещенных в банки сбережений по состоянию на конец того же года. Этот показатель характеризует вклад банковского финансирования в инвестиционные процессы в провинции.
Для описания процесса либерализации финансового сектора автор использует разработанный Фань Ганом, Ван Сяолу и Чжу Ханьпэном «индекс маркетизации финансовой отрасли», который объединяет в себе оценку конкурентной структуры отрасли и оценку удельного веса рыночных механизмов в распределении кредитов [1.1, с. 43-44].
Чжан Цзэ отдельно рассчитал для отраслей обрабатывающей промышленности в провинциях индекс зависимости от внешнего
1 McKinnon R.I. Money and capital in economic development. - Washington : Brookings Institution Press, 1973. - 184 p.
2 Goldsmith R.W. Financial structure and development. - New Haven : Yale University Press, 1969. - 561 p.
финансирования в осуществлении инвестиций (т.е. в приросте капиталовложений в основные фонды, расходов на НИОКР и товарных запасов с учетом амортизации). Индекс показывает, насколько такие инвестиционные расходы могут быть осуществлены за счет прибыли предприятий. Опять-таки в качестве образца для сравнения была взята провинция Цзянсу. Там, как и следовало ожидать, наименьшая зависимость от внешнего финансирования была обнаружена в монополизированных отраслях (особенно в табачной промышленности). Сравнительно невелика зависимость от банковского кредита у трудоемких отраслей промышленности и, напротив, она высока у отраслей капиталоемких [1.1, с. 44].
В расчетах по модели автором были использованы публикуемые в КНР в статистических ежегодниках индексы финансового развития провинций, а также данные Государственного бюро КНР по вопросам прав интеллектуальной собственности о числе патентов по всему массиву промышленных предприятий за 1985-2013 гг. Но другие данные о предприятиях касаются только отраслей обрабатывающей промышленности, а информация о добывающих отраслях была исключена ради обеспечения сопоставимости данных, так как сырьевые отрасли представлены далеко не во всех провинциях страны. Использованы данные по обрабатывающей промышленности за период 1999-2007 гг. [1.1, с. 46].
Расчеты по модели выявили, что и «финансовое углубление», и повышение эффективности финансовой системы (измеренное с помощью соотношения кредитов и средств на депозитах) позитивно коррелируют с расходами на НИОКР предприятий, привлекающих внешнее финансирование. Иными словами, чем более развита в провинции финансовая сфера, тем более активно идут там инновационные процессы.
Но не было обнаружено значимого влияния эффективности трансформации сбережений в инвестиции на инновации предприятий. Истолковать это можно так, что стимулирующее влияние эффективности финансового сектора на инновационную активность пока неустойчиво. К тому же оказалось, что маркетизация распределения кредитов воздействует на инновации угнетающим образом (корреляция между степенью маркетизации и расходами на НИОКР - негативная). Правда, усиление конкуренции в финансовом секторе такого эффекта не вызывает, какой-либо устойчивой
корреляции с расходами на НИОКР в данном случае не обнаружилось [1.1, с. 47-48].
Выяснилось, что «финансовое углубление» и рост соотношения кредитов и сбережений на депозитах оказывают заметное позитивное воздействие на число регистрируемых предприятиями патентов на изобретения. Аналогичного влияния со стороны показателя эффективности трансформации сбережений в инвестиции найдено не было. Маркетизация распределения кредитов оказывает на число таких патентов слабое, малозначимое ограничительное влияние, а что-то определенное по поводу влияния на число патентов со стороны конкурентной структуры финансовой отрасли сказать вообще нельзя, здесь значимой корреляции не обнаружено.
Позитивным оказалось и влияние «финансового углубления» и роста кредитной эмиссии на число получаемых промышленными предприятиями патентов на совершенствование технологий. Трансформация сбережений в инвестиции и в данном случае не оказывает какого-либо выраженного воздействия. Аналогичные результаты получены и по поводу влияния на число таких патентов со стороны маркетизации и эволюции конкурентной среды в финансовом секторе.
Ситуация с численностью патентов на дизайн технологий следующая. «Финансовое углубление» и активизация кредитной эмиссии не оказывают на нее какого-то отчетливо выраженного влияния. Но повышение эффективности трансформации сбережений в инвестиции приводит к росту числа таких патентов, а вот о маркетизации и усилении конкуренции такого сказать нельзя, их влияние на число патентов на дизайн технологий статистически незначимо [1.1, с. 49-51].
По поводу влияния финансового развития на качество патентов расчеты по модели засвидетельствовали следующее. На качество патентов на изобретения не оказывают заметного влияния ни «финансовое углубление», ни эффективность финансовой системы в обеих своих составляющих. А маркетизация распределения кредитов и усиление конкуренции между банками негативно отражаются на качестве таких патентов. Аналогичные результаты получены и при исследовании влияния этих параметров развития финансовой системы на качество патентов на совершенствование технологий. Ситуация с качеством патентов на дизайн технологий
специально не исследовалась, так как подобные патенты относительно малозначимы при оценке совокупных инновационных возможностей страны, отрасли или предприятия [1.1, с. 55-56].
В целом, проведенное эконометрическое исследование подвело к следующим выводам. Количественная экспансия финансового сектора в Китае оказывает стимулирующее влияние и на расходы предприятий на НИОКР, и на число патентов на изобретения и совершенствование технологий. Однако сколь-нибудь заметного позитивного эффекта влияния на качество патентов обоих видов при этом не возникает.
Механизма позитивного воздействия со стороны эффективности финансового сектора на расходы на НИОКР и число патентов этих двух видов в китайской экономике пока не сложилось. Некоторый незначительный позитивный эффект наблюдается только в случае с числом патентов на дизайн технологий. Особо следует отметить то, что повышение эффективности финансового сектора не приводит к улучшению качества ни патентов на изобретения, ни патентов на совершенствование технологий.
Маркетизация финансового сектора не только не оказывает позитивного влияния на расходы предприятий на НИОКР, на количество и качество патентов всех трех видов, но и в определенной мере сдерживает рост этих показателей инновационной активности. Но основным фактором негативного влияния здесь выступает не усиление конкуренции в финансовом секторе, а собственно рыночное распределение кредитов [1.1, с. 56].
Первопричины такого положения вещей, очевидно, связаны с системным устройством китайского финансового сектора. Предприятия как на основной источник внешнего финансирования полагаются на кредиты госбанков, занимающих монопольные позиции на финансовых рынках. Сами процедуры такого кредитования избыточно зарегулированы государством, что побуждает говорить о наличии ФР, которые мешают удовлетворению спроса предприятий на кредит, вносят в функционирование финансовой системы многочисленные искажения. Механизмы же эмиссии акций и долговых ценных бумаг пока развиты недостаточно, а именно они могли бы сыграть важную роль в укреплении инновационных способностей китайских предприятий [1.1, с. 56-57].
Практический вывод из исследования, отмечает Чжан Цзэ, состоит в необходимости всесторонней реформы финансового сектора в Китае. Существующая система с преобладанием крупных госбанков в определенной степени способствует перераспределению сбережений в пользу инвестиций предприятий, осуществляющих инновационную деятельность. Но она не работает на повышение качества инноваций. В рамках реформы надо увеличить число малых и средних банков регионального уровня, с тем чтобы активизировать конкуренцию внутри банковской отрасли и повысить тем самым качество финансового посредничества.
Но опыт показывает, что и усиление конкуренции, и коммерциализация деятельности крупных банков могут создавать и дополнительные трудности для предприятий-инноваторов. Поэтому финансовая реформа не должна ограничиваться маркетизацией банковской системы, нужно двигаться в сторону диверсификации финансового посредничества за счет развития институтов РЦБ. Если же дальнейшие реформы финансовой сферы сведутся только к либерализации рынка банковского кредита, то это может даже оказать на инновации дополнительное угнетающее воздействие [1.1, с. 26-27, 62-63].
Дан Ли, Ян Жуйлун и Ян Цзидун [1.3] тоже констатируют, что несмотря на рост корпоративных расходов на НИОКР, инновационный потенциал китайских предприятий остается слабым, большинство из них опирается в своей деятельности на экстенсивные факторы роста - увеличение инвестиций и затрат ресурсов. Главная причина такого положения дел - это недостаток у китайских предприятий эндогенной, внутрифирменной мотивации к совершению инноваций [1.3, с. 247].
В Китае в период рыночной трансформации модели развития отдельных компаний могут быть очень разными. Одни делают ставку на удовлетворение рыночного спроса за счет выпуска качественных товаров и осуществляют ради этого НИОКР. Примером является лидер производства телекоммуникационного оборудования в Китае - компания «Хуавэй». Она ежегодно регистрирует около 3 тыс. патентов, из которых 80% - это патенты на изобретения; на финансирование НИОКР «Хуавэй» направляет не менее 10% своих доходов от продаж [1.3, с. 249-250].
Но есть много предприятий, которые в своем развитии полагаются на связи с властями. И если издержки их установления невысокие, то предприятие склонно использовать ресурсы на коррумпирование чиновников. В результате предприятия могут получить преференции, например, более льготные условия аренды земли или кредиты под низкие проценты. Мотивация к совершению инноваций у таких предприятий слаба, «политические связи» и инновации выступают в этом случае как субституты, т.е. они взаимозаменяют друг друга.
В условиях китайской переходной экономики у предприятий много стимулов к подобной рентоориентированной деятельности уже просто потому, что государство продолжает контролировать значительную часть экономических ресурсов. Причем роль местных правительств как распорядителей ресурсов особенно возросла после введения в середине 1990-х годов «двухканальной» бюджетной системы (с четким разделением источников фискальных доходов между центральным и провинциальными бюджетами).
Ради установления «политических связей» хозяева и менеджеры предприятий становятся депутатами собраний народных представителей (СНП) разных уровней и членами Народного политического консультативного совета Китая (НПКСК) и его региональных аналогов. Другой вариант - это устройство родственников и детей высокопоставленных чиновников и политиков на работу в компании, включение их в число акционеров. В результате компании укрепляют свои позиции в рыночной конкуренции, обретают доступ на ранее закрытые для них рынки, получают госсубсидии, для таких компаний занижаются нормы производственной безопасности.
Подобными привилегиями пользуются прежде всего ГП, но ради выравнивания условий конкуренции с ними к установлению «политических связей» стремятся и негосударственные предприятия. В 2012 г. у всех частных компаний, разместивших свои акции на фондовых биржах в Шанхае и Шэньчжэне, как минимум, один из высших руководителей (председатель Совета директоров, генеральный менеджер или финансовый директор) был выходцем из чиновничьей среды, а у 42% компаний руководители были депутатами СНП или членами НПКС [1.3, с. 251].
В свою очередь, местные правительства конкурируют друг с другом в выполнении количественных ориентиров, устанавливаемых Центром для оценки деятельности местных администраций. Поэтому у них есть встречный интерес к «политическим связям» с предприятиями, которые могут обеспечить инвестиции, экономический рост и создание рабочих мест в провинции. Тем самым издержки установления «политических связей» для предприятий снижаются, тогда как издержки инновационной деятельности и связанные с ней риски остаются высокими (в частности, из-за несовершенства системы защиты прав интеллектуальной собственности). Отсюда первая гипотеза авторов: в условиях, когда государство контролирует значительную часть экономических ресурсов, предприятия, чьи наличные ресурсы заведомо ограничены, выбирают между установлением «политических связей» и осуществлением инноваций. То есть у китайских предприятий есть альтернатива: развиваться за счет инноваций или за счет получения поддержки от властей.
Но предприятия, обретающие политическую поддержку, сталкиваются и со значительными политическими рисками, так как их перспективы и судьбы их руководителей оказываются в зависимости от устойчивости положения конкретных чиновников, а связи между хозяйственниками и госслужащими в большинстве случаев осуществляются в незаконных, коррупционных формах.
Это касается и незаконного совмещения постов руководителей компаний и освобожденных работников территориальных комитетов КПК. Как только лоббист интересов предприятия утрачивает позиции в коридорах власти, у предприятия начинаются проблемы. Это тем более так, если смещенный чиновник становится объектом антикоррупционной проверки.
Отсюда вторая гипотеза: борьба с коррупцией ослабляет стимулы предприятий к установлению «политических связей» и благотворно сказывается на их инновационной деятельности. Причем если предприятия уже были в высокой степени зависимы от «политических связей», то антикоррупционная политика оказывает на инновационные процессы на таких предприятиях особенно сильное стимулирующее влияние [1.3, с. 251-252].
Гипотезы проверяются с помощью модели, в которой объясняемой переменной являются расходы предприятия на НИОКР. А объясняющими переменными выступают:
1) наличие у предприятия «политических связей». Количественно «политические связи» предприятия оцениваются с помощью синтетического показателя, учитывающего, являются ли председатель Совета директоров и генеральный менеджер предприятия членами КПК, депутатами СНП того или иного уровня, членами НПКСК (или его региональных аналогов) или выходцами из сферы государственного управления;
2) интенсивность борьбы с коррупцией. Она оценивается с помощью показателя, синтезирующего данные о числе возбужденных антикоррупционных расследований; числе вовлеченных в них лиц; числе высокопоставленных чиновников (уровня заместителя начальника департамента в отраслевом министерстве или провинциальном правительстве и выше), затронутых расследованиями;
3) показатели операционной деятельности предприятия: доходность активов предприятия, его рентабельность, доля государства в его акционерном капитале, сроки существования и размеры предприятия.
Кроме того, в модель включена специальная контрольная переменная, показывающая, идет ли речь о периоде до XVIII съезда КПК (2012) или после него [1.3, с. 252-255].
Для оценки влияния антикоррупционной политики на инновационные процессы Дан Ли, Ян Жуйлун и Ян Цзидун использовали метод DID (Difference in difference). Он позволяет оценить, как изменились условия для экономических агентов после того, как произошли принципиальные изменения в государственной политике (в данном случае - после ужесточения борьбы с коррупцией с приходом Си Цзиньпина на руководящие позиции на XVIII съезде КПК в 2012 г.). Причем учитывается, что сила действия этого фактора меняется со временем (в данном случае оценивается, как меняется склонность предприятия к инновациям по мере того, как меняется степень его политической поддержки).
В расчетах задействованы данные по 3590 предприятиям, разместившим свои акции на Шанхайской бирже. Для рассмотрения был выбран период 2010-2013 гг., в ходе которого случилось
принципиальное изменение государственной политики: в конце 2012 г. началась массированная антикоррупционная компания. Данные о НИОКР предприятий взяты из базы данных Wind по китайским листинговым компаниям. В выборку не были включены предприятия финансового сектора; большую ее часть составляют предприятия, работающие в обрабатывающей промышленности, сфере информационных технологий и секторе недвижимости [1.3, с. 253].
Расчетами проверяется прежде всего первая гипотеза. По сути, она предполагает, что если издержки налаживания «политических связей» сравнительно низкие, а доходность, получаемая от таких связей, высокая, то предприятия будут сознательно направлять имеющиеся у них ресурсы на налаживание связей с чиновниками, а не на финансирование инноваций. Если же такие издержки увеличиваются, то предприятия становятся более склонными к инновациям. Ради «чистоты эксперимента» авторы использовали для проверки этой гипотезы только данные за период до начала антикоррупционной кампании при Си Цзиньпине (т.е. до конца 2012 г.).
Расчеты не выявили устойчивого, статистически значимого прямого влияния «политических связей» на инновационную деятельность предприятий. Но подключение других переменных, характеризующих деятельность предприятия, позволило установить, что чем сильнее «политические связи», тем меньше предприятие тратит денег на НИОКР. Иными словами, здесь существует отчетливая негативная корреляция, что и позволяет говорить о взаимозамещении инноваций и коррупционных связей. Причем такой результат был получен и тогда, когда в расчетах использовался синтетический показатель «политических связей», и тогда, когда использовалась по отдельности каждая из четырех его составляющих. Первая гипотеза, таким образом, подтвердилась.
Но авторы решили отдельно проверить ее применительно к негосударственным предприятиям и к ГП, руководители которых по определению обладают сильными «политическими связями». В целом тезис о взаимозамещении подтвердился и на этот раз. Но в случае с ГП соответствующая негативная корреляция статистически незначима. По-видимому, это связано с тем, что у ГП «политические связи» и так есть, поэтому их ресурсы в меньшей степени, чем в негосударственном секторе, отвлекаются от инновационной
деятельности в пользу налаживания контактов с чиновниками. Так что первая гипотеза нашла подтверждение применительно к обеим группам предприятий, но в случае с негосударственным сектором это общая тенденция проявляется более ярко [1.3, с. 259-262].
Антикоррупционная кампания после XVIII съезда КПК привела к крушению карьер многих чиновников, издержки налаживания «политических связей» возросли. Если в 2003-2012 гг. в среднем за год антикоррупционные расследования открывались в отношении 30 чиновников уровня замначальника департамента в министерстве и выше, то в 2013 г. соответствующий показатель достиг 186, а в 2014 г. - 380 [1.3, с. 248]. По идее это должно было привести к активизации инновационной деятельности на предприятиях, а взаимозамещение коррупции и инноваций должно было стать менее выраженным.
Проверка с помощью регрессии этой второй гипотезы показала, что усиление борьбы с коррупцией действительно способствует увеличению расходов предприятий на НИОКР. Причем чем сильнее были ранее установленные предприятиями «политические связи», тем больше антикоррупционная кампания оказывает стимулирующее воздействие на инновационную деятельность предприятий. Опять-таки гипотеза нашла подтверждение и при использовании в расчетах синтетического индекса «политических связей», и при задействовании отдельных его составляющих. А проверка ее на группах государственных и негосударственных предприятий показала, что борьба с коррупцией способствует увеличению расходов на НИОКР и у тех, и у других [1.3, с. 263-265].
Получается, что на ГП взаимозамещение «политических связей» и инноваций неочевидно, но усиление борьбы с коррупцией и там приводит к активизации инновационных процессов. Объяснить это можно следующим образом. Хотя ГП имеют «политические связи» по определению, но это не значит, что им не нужно нести издержки по их поддержанию, отвлекать на это ресурсы. И если борьба с коррупцией приводит к уменьшению таких расходов, то она и на ГП приводит к перераспределению финансирования в пользу НИОКР [1.3, с. 266-269].
Вторая гипотеза подтвердилась и тогда, когда авторы использовали в расчетах по регрессии данные не с общенационального, а с провинциального уровня. Выяснилось, что в тех провин-
циях, где борьба с коррупцией ведется более активно, и расходы предприятий на НИОКР тоже растут быстрее, чем в провинциях, где интенсивность антикоррупционной деятельности не такая высокая [1.3, с. 271-272].
А оценка влияния антикоррупционной политики на инновационные процессы на государственных и негосударственных предприятиях с использованием не синтетического показателя «политических связей», а отдельных его компонентов позволила уточнить, что борьба с коррупцией приводит к росту расходов на НИОКР практически на всех негосударственных предприятиях, а вот на ГП, где высшие менеджеры являются депутатами СНП или членами НПКС, от усиления борьбы с коррупцией инновационная деятельность затухает. Тем самым было установлено, что на ГП влияние антикоррупционных действий на инновации может быть разным, позитивное воздействие - это не единственный возможный вариант [1.3, с. 272-273].
Борьба с коррупцией, резюмируют Дан Ли, Ян Жуйлун и Ян Цзидун, не препятствует экономическому росту, а способствует ему, в том числе и потому, что она создает дополнительные условия для течения инновационных процессов. Поэтому антикоррупционная политика должна из кампании превратиться в системную работу, но для устранения самих причин коррупции и укрепления тем самым инновационного потенциала китайской экономики надо сокращать сферу прямого государственного контроля над ресурсами, передавать функции их распределения рынку [1.3, с. 276277].
Ван Юнцинь, Ли Вэй (экономический факультет Фуданьско-го университета, Шанхай) и Дай Юнь (институт «Линнань» Университета им. Сунь Ятсена, Гуанчжоу) [2] задаются вопросом, как на инновационные процессы в китайской экономике влияют искажения в распределении кредитов, вызываемые существованием предприятий-«зомби» (ПЗ). Так принято называть нежизнеспособные предприятия, которые избегают банкротства и закрытия благодаря поддержке государства, главным образом в виде предоставления им дополнительных льготных кредитов. Авторы изучают, как существование ПЗ сказывается на инновационной деятельности «нормальных» предприятий.
В экономической литературе признаки ПЗ были впервые систематически описаны Р. Кабалльеро, Т. Хоши и А. Кашьяпом на японском материале, а в последующих работах эту методику выделения ПЗ стали называть «стандартом СНК». Она предполагает, что ПЗ - это предприятия, которые в той или иной степени получают преференциальное кредитование от банков (в том числе кредиты по пониженным процентным ставкам). Для определения наличия таких преференций сопоставляются расходы предприятий на обслуживание кредитов и наиболее благоприятная из сложившихся на рынке процентных ставок1.
С. Фукуда и Д. Накамура показали, что под «стандарт СНК» не подпадает кредитование предприятий, осуществляемое в периоды проведения мягкой денежной политики, так как в это время банки в любом случае склонны предоставлять льготные кредиты привилегированным клиентам. Не относится этот стандарт и к случаям, когда банки непрерывно предоставляют компаниям новые кредиты для погашения ранее набранных2.
В Китае правительство в 2015 г. утвердило методику, по которой ПЗ считается предприятие, которое терпит убытки в течение более трех лет, и при это не подпадает под программы господдержки энергосбережения, охраны окружающей среды, повышения качества продукции и обеспечения национальной безопасности [2, с. 101].
Дж. Пик и Э. Розенгрен показали, что мотивы банков к субсидированию ПЗ бывают двух видов. Внутренние мотивы состоят в том, что банк, испытывающий проблему невозвратных, «плохих» долгов, заинтересован в реструктуризации задолженности ПЗ с тем, чтобы соблюсти нормы достаточности капитала, установленные регуляторами. Внешние мотивы проистекают из того, что правительство оказывает давление на банки с тем, чтобы они помогали спасти предприятия ради недопущения роста безработицы3.
1 Caballero R.J., Hoshi T., Kashyap A.K. Zombie lending and depressed restructuring in Japan // American economic review. - 2008. - Vol. 98 (5). - P. 1943-1977.
2 Fukuda S.I., Nakamura J.I. Why did 'Zombie' firms recover in Japan // World economy. - 2011. - Vol. 34 (7). - P. 1124-1137.
3 Peek J., Rosengren E.S. Unnatural selection : Perverse incentives and the mis-allocation of credit in Japan // American economic review. - 2005. - Vol. 95 (4). -P. 1144-1166.
Когда китайские экономисты объясняют существование ПЗ в собственной экономике, то они фокусируют внимание именно на роли правительства, которое избыточно вмешивается в экономические процессы, непосредственно владеет многими предприятиями и большинством банков. В силу этих причин банковское кредитование в Китае вообще ориентировано прежде всего на госсектор. Многие специалисты отмечают, что присутствие ПЗ на рынке искажает конкурентную среду, провоцирует снижение производительности «нормальных» предприятий вследствие того, что они недополучают ресурсы: инвестиции и рабочая сила под давлением властей направляются на ПЗ, а не на эффективные предприятия. Само наличие в рыночном обороте избыточной продукции, производимой ПЗ, создает «эффект вытеснения» инвестиций на «нормальных» предприятиях.
Большинство китайских исследователей ПЗ сосредотачивают внимание на их поддержке со стороны местных правительств, т.е. проблема рассматривается преимущественно на уровне регионов (провинций). Авторы же данной статьи предпочли другой срез: они изучают влияние ПЗ на конкурентную среду в отрасли. Соответственно, «эффект вытеснения» инноваций на «нормальных» предприятиях, возникающий из-за присутствия на рынке ПЗ, в таком случае рассматривается как не ограниченный рамками провинции, а проявляющийся в национальной экономике в целом.
Авторы использовали данные по китайским промышленным предприятиям с объемами реализации продукции свыше 5 млн юаней в год за 1998-2013 гг. В соответствующей базе данных Гос-статуправления Китая присутствует информация и по ГП, и по негосударственным предприятиям. Из выборки были исключены предприятия, по которым нет полной информации об операционных показателях деятельности (о величине чистых активов, объеме промышленной продукции и т.д.); предприятия с числом занятых менее 10 человек; предприятия, чья финансовая отчетность предоставляется не в соответствии с обычными стандартами бухгалтерского учета. Классификация промышленных отраслей дана в соответствии с принятым в 2002 г. рубрикатором [2, с. 102].
Для характеристики инновационной активности предприятий используется показатель числа подаваемых заявок на патенты.
А динамика технического прогресса на предприятиях описывается с помощью показателя СФП.
Отнесение предприятий к ПЗ происходит по следующим критериям: 1) низкая эффективность, серьезная убыточность; 2) зависимость от получения финансовой помощи от правительства или банков (в виде субсидий или преференциальных кредитов). Если говорить более конкретно, то авторы исходят из «стандарта СНК», согласно которому если расходы предприятия на обслуживание кредитов меньше выплат, которые производились бы исходя из наименьшей из действующих рыночных процентных ставок, то предприятие относится к ПЗ. Дополнительный критерий, предложенный С. Фукудой и Д. Накамурой, заключается в выяснении того, хватит ли у предприятия прибыли, скалькулированной до уплаты налогов, для осуществления процентных выплат по кредитам. Если разность этих двух показателей представляет собой отрицательную величину, а сумма задолженности увеличилась по сравнению с предыдущим годом, то предприятие может быть отнесено к ПЗ [2, с. 103].
Если говорить о присутствии ПЗ в тех или иных отраслях, то меньше всего их удельный вес в табачной промышленности и фармацевтике, а больше всего - в нефтепереработке и производстве другого органического топлива, черной металлургии и автомобильной промышленности. В среднем по отраслям удельный вес ПЗ в совокупных активах отрасли был максимальным в 2000 г., а затем он постепенно снижался под влиянием реформы ГП. Сравнительно высоким он остается в ресурсодобывающих отраслях и тех отраслях, где имеются в больших объемах избыточные производственные мощности [2, с. 104-105].
Итак, ПЗ - это низкоэффективные предприятия. Но это не мешает им получать весомую долю кредитов, выпускать продукцию с использованием дефицитных ресурсов и в конечном счете получать прибыль. Кредиты, выдаваемые ПЗ, в значительной части своей идут на погашение уже накопленной задолженности, на поддержание текущей деятельности предприятий, и они предоставляются несмотря на низкую фактическую производительность ПЗ. Теоретически приоритет при распределении кредитов должен был бы отдаваться лучшим предприятиям, способным возвращать кредиты в срок. Но на деле получается так, что эффективным
предприятиям кредиты получить как раз сложно - их оттягивают на себя ПЗ.
По идее, конечно, ситуация на ПЗ может улучшиться, и тогда кредитование такого предприятия будет выглядеть оправданным. Но в долгосрочной перспективе если эффективные предприятия недополучают кредиты, то это не может не сказаться на их инновационной деятельности, отдача от которой не бывает быстрой. А поскольку сами ПЗ инновационной деятельности почти не ведут, то они не могут компенсировать упущенное «нормальными» предприятиями, а значит, пострадает инновационный процесс в отрасли в целом, там будет воспроизводиться техническая отсталость.
В целом, у ПЗ рентабельность ниже, а закредитованность выше, чем у «нормальных» предприятий. Но наиболее показательна разница между ними в числе подаваемых заявок на патенты: у ПЗ их почти нет, а если они и есть, то это в основном заявки на патенты на совершенствование технологий и на дизайн технологий, а не на патенты на изобретения. У «нормальных» же предприятий число поданных заявок достигает в среднем 9,35 в год, из них 1,68 приходится на патенты на изобретения. Заметно выше у «нормальных» предприятий и СФП [2, с. 103-104].
Влияние присутствия ПЗ в отрасли на инновации «нормальных» предприятий авторы изучают с помощью регрессионной модели. В качестве объясняемых переменных в ней выступают: общее число заявок на патенты, подаваемых в течение календарного года «нормальными» предприятиями (оно характеризует общую инновационную активность таких предприятий), а также число подаваемых ими заявок на патенты на изобретения (оно отчасти характеризует и СФП «нормальных» предприятий). Объясняющей переменной является доля ПЗ в совокупных активах отрасли.
В модель включены также контрольные переменные: доля движимого имущества в совокупных активах предприятий; рентабельность и сроки существования предприятий; темп прироста продаж в отрасли; уровень концентрации производства в отрасли (для его расчета используется индекс Гирфендаля - Хиршмана); степень зависимости предприятий отрасли от внешних источников финансирования (для ее оценки разница между капиталовложениями предприятия и их кассовыми поступлениями ликвидности
взвешивается по совокупной величине капитальных вложений) [2, с. 106].
Отдельные контрольные переменные характеризуют особенности регионов, где находятся предприятия: это доли «первичного» (сельского хозяйства и добывающей промышленности) и «вторичного» (обрабатывающей промышленности и строительства) секторов в ВРП, подушевой ВРП, доля бюджетных расходов в ВРП, доля совокупной кредитной эмиссии в ВРП, доля внешней торговли в ВРП; доля капиталовложений в основные фонды, осуществленных в городах и поселках, в совокупных капиталовложениях в основные фонды в регионе [2, с. 107].
Расчеты показали, что увеличение удельного веса ПЗ в отрасли на 1 п.п. приводит к уменьшению числа заявок на патенты, подаваемых «нормальными» предприятиями, на 0,05%, а также к снижению СФП «нормальных» предприятий на 0,12%. Выявлено, что к большей патентной активности и более высокой СФП склонны предприятия с большими активами, с более высокой долей движимого имущества в их структуре, с большей рентабельностью. Больше патентных заявок подают и предприятия, которые существуют сравнительно долго. А вот на СФП удлинение срока существования предприятия оказывает негативное воздействие.
Но возникает вопрос об эндогенности. Во-первых, и число ПЗ в отрасли, и число заявок на патенты, и СФП могут не зависеть друг от друга, а определяться воздействием какого-либо третьего фактора. Во-вторых, низкая инновационная активность и низкая СФП сами могут быть причинами превращения предприятия в ПЗ, т.е. направление причинно-следственной связи может быть противоположным тому, о котором говорилось до сих пор.
Для решения этой проблемы Ван Юнцинь, Ли Вэй и Дай Юнь используют метод инструментальных переменных. В качестве дополнительной объясняющей переменной в регрессию ими была введена задолженность ГП. Доводами в пользу такого выбора послужили большой удельный вес ГП среди ПЗ и обычно высокая закредитованность ПЗ. Так что использование такой переменной позволяет прийти к более определенным выводам о наличии / отсутствии корреляции между числом ПЗ в отрасли и инновациями.
Расчеты по новой регрессии показали, что увеличение удельного веса ПЗ в отрасли на 1 п.п. приводит к снижению сово-
купного числа заявок на патенты со стороны «нормальных» предприятий на 1%, а заявок на патенты на изобретения - на 0,5%. СФП при этом уменьшается на 2,4%. Таким образом, результаты расчетов по первоначальной регрессии не только подтвердились, но и стали более акцентированными: присутствие ПЗ действительно порождает «эффект вытеснения» инноваций на «нормальных» предприятиях [2, с. 108-109].
Предположительно «эффект вытеснения» может передаваться по двум каналам. Во-первых, инновационная деятельность предполагает значительные финансовые вложения, и если ПЗ отвлекают на себя ресурсы с кредитного рынка, то их не достается предприятиям, способным к инновациям. Тем более что концентрация кредитования на какой-либо определенной отрасли повышает риски для банка, и если он уже выдал много кредитов ПЗ некой отрасли, то он будет особенно осторожен в финансировании «нормальных» предприятий.
Во-вторых, присутствие ПЗ сказывается на условиях конкуренции в отрасли. Если уровень концентрации производства в ней невысокий, на рынке действует много предприятий, то у ПЗ немного возможностей оказывать влияние на установление цен на продукцию отрасли. Но если уровень концентрации высокий, то каждый из участников конкуренции должен принимать во внимание поведение других «игроков». В таких условиях решения, принимаемые на ПЗ, могут непосредственно отражаться негативным образом на операционной деятельности «нормальных» предприятий, а если те переживают трудности, то им становится не до инноваций [2, с. 109].
При проверке этих гипотез авторы исходили из того, что среди «нормальных» предприятий кредиты скорее получат ГП или предприятия, имеющие неформальные связи с местными правительствами и банками. Поэтому присутствие в отрасли ПЗ скорее скажется негативным образом на кредитовании негосударственных «нормальных» предприятий, тогда как для «нормальных» ГП оно не так значимо.
Поэтому авторы подразделили выборку на две части: ГП и негосударственные предприятия. Для каждой из них были проведены отдельные расчеты по регрессионной модели. Выяснилось, что в случае с ГП присутствие ПЗ на рынке действительно не ока-
зывает статистически значимого влияния на объясняемые переменные, характеризующие инновационную активность «нормальных» предприятий. А вот в случае с негосударственными предприятиями такое влияние очень сильно. Если удельный вес негосударственных ПЗ в отрасли увеличивается на 1 п.п., то у «нормальных» негосударственных предприятий число заявок на патенты уменьшается на 0,58%, в том числе заявок на патенты на изобретения - на 0,28%, СФП снижается на 1,3%. Так что кредитов из-за наличия в отрасли ПЗ не достается именно негосударственным «нормальным» предприятиям.
Помимо различий в формах собственности на вероятность получения предприятиями кредитов влияют и особенности отраслей: насколько они объективно предрасположены к зависимости от внешнего финансирования. Авторы произвели внутри выборки еще одно разделение: на предприятия отраслей, в высокой степени полагающихся на кредитные ресурсы, и предприятия отраслей, где такое финансирование менее значимо. Предположительно наличие ПЗ в отрасли должно гораздо сильнее отразиться на доступе к кредиту и, соответственно, на инновационной деятельности у «нормальных» предприятий первой группы отраслей.
Расчеты по модели показали, что в отраслях, которым свойственна высокая закредитованность, угнетающее воздействие со стороны ПЗ на инновационную активность «нормальных» предприятий действительно сильно. Увеличение удельного веса ПЗ в отрасли на 1 п.п. приводит к снижению числа заявок на патенты у «нормальных» предприятий на 0,8%, в том числе заявок на патенты на изобретения - на 0,2%, а СФП снижается на 1,8%. В отраслях с низкой кредитной нагрузкой подобного эффекта обнаружено вообще не было.
Но есть и еще один фактор, влияющий на жесткость кредитных ограничений для предприятий, - это конкурентная структура отрасли, концентрация «рыночной власти» у тех или иных предприятий. Влияние присутствия ПЗ по идее должно быть сильным в отраслях с высокой концентрацией производства, где существуют рыночные структуры несовершенной конкуренции (например, олигополия) и предприятия зависимы друг от друга в принятии ключевых решений.
Расчеты действительно показали, что в отраслях с высокими значениями индекса Гирфендаля - Хиршмана (исчисленного по стоимости активов предприятий) «эффект вытеснения» инноваций «нормальных» предприятий очевиден. В таких отраслях увеличение доли ПЗ на 1% ведет к уменьшению числа заявок на патенты у «нормальных» предприятий на 0,2%, в том числе заявок на патенты на изобретения - на 0,5%, а также к снижению СФП на 1,8%. В отраслях с низкой концентрацией производства «эффект вытеснения» оказался статистически незначимым [2, с. 110-111].
Итак, негативное воздействие ПЗ на инновационные процессы на «нормальных» предприятиях осуществляется по трем каналам: ужесточения ресурсных ограничений, искажений в распределении кредитов и нарушения условий справедливой конкуренции. Решение именно этих проблем нужно для того, чтобы создать на микроуровне китайской экономики условия для развития по инновационному пути, заключают Ван Юнцинь, Ли Вэй и Дай Юнь [2, с. 112].
Список литературы
1. Экономический рост в Китае в условиях «новой нормальности» : траектории и механизмы.
Цзинцзи синь чантай ся дэ Чжунго цзинцзи цзэнчжан: луцзин юй цзичжи / Ян Жуйлун, Чжоу Еань чжубянь. - Бэйцзин : Чжунго жэньминь дасюэ чубаньшэ, 2019. - 410 с. - Кит. яз.
Из содержания:
1.1. Чжан Цзэ. Развитие финансовой сферы и инновации в условиях «новой нормальности» : эмпирический опыт. - С. 24-66.
1.2. Лю Сяолу, Ли Цзинцзин. Политика фискального стимулирования инноваций в Китае в условиях «новой нормальности» : специфические черты и результативность. - С. 186-217.
1.3. Дан Ли, Ян Жуйлун, Ян Цзидун. Борьба с коррупцией и экономический рост : взгляд с точки зрения инновационных процессов на предприятиях. -С. 247-279.
2. Ван Юнцинь, Ли Вэй, Дай Юнь. Как предприятия-«зомби» влияют на инновационные процессы в корпоративном секторе? (На материалах по китайским промышленным предприятиям).
Ван Юнцинь, Ли Вэй, Дай Юнь. Цзянху цие жухэ инсян лэ цие чуансинь -лайцзы Чжунго гунъе цие дэ чжэнцзюй // Цзинцзи яньцзю. - Пекин, 2018. -№ 11. - С. 99-114. - Кит. яз.
