Медиаобраз Сан-Эскобара в пространстве вымышленных миров: социосемиотический ракурс Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

НОВЫЕ ДИСКУРСИВНЫЕ ПРАКТИКИ

УДК 81'1

МЕДИАОБРАЗ САН-ЭСКОБАРА В ПРОСТРАНСТВЕ ВЫМЫШЛЕННЫХ МИРОВ: СОЦИОСЕМИОТИЧЕСКИЙ РАКУРС

Ж. Р. Сладкевич1'2

1 Гданьский университет 80—308, Польша, г. Гданьск, ул. Вита Ствоша, 51 2 Балтийский федеральный университет им. И. Канта 236016, Россия, Калининград, ул. А. Невского, 14 Поступила в редакцию 29.05.2018 г. ао1: 10.5922/2225-5346-2019-2-7

Рассматривается процесс структуризации понятия о фиктивном государстве Сан-Эскобаре в ракурсе социальной семиотики, с учетом широко понимаемого контекста и медиасреды конструирования образа. Стимулом к сетевой креации мема послужила оговорка главы МИД Польши Витольда Ващиковского.

Кардинальные изменения коммуникативного пространства, господство цифровых медиаресурсов и поликодовых сообщений, гегемония визуальной культуры и усиление воздействия общественного фактора на специфику языковых преобразований способствовали выходу на авансцену гуманитарных исследований социосемиотического направления. В теоретической части статьи осуществлен синтетический анализ эволюции понятия «контекст» в лингвистике в ракурсе таких ее направлений, как системно-функциональная грамматика, когнитивистика, социальная семиотика и мультимодальный анализ дискурса. В аналитической части исследуется сконструированный медиаобраз фиктивного государства Сан-Эскобар через призму следующих контекстов: сутиативно-медиального, культурно-познавательного, языкового, интенсионального и социально-экономического. Подводя итоги специфики смыслообразова-ния в нарративных социальных практиках, автор приходит к выводу о реконтексту-ализации мысли Михаила Бахтина относительно полифонической природы языка и коммуникации.

Ключевые слова: социальная семиотика, контекст, медийный образ, интернет-коммуникация.

Кардинальные изменения коммуникативного пространства, господство цифровых медиаресурсов и поликодовых сообщений, гегемония визуальной культуры и усиление воздействия общественного фактора на специфику языковых преобразований способствовали выходу на авансцену гуманитарных исследований социосемиотического направления. В течение последних десятилетий в лингвистике, отличаю-

© Сладкевич Ж. Р., 2019

щейся выраженным контекстоцентризмом (ЮЫеш!^, 2012, 8. 127), внимание ученых фокусируется не столько на системе языка, сколько на различных сферах его употребления, интенциональности коммуникации, социальных аспектах смыслообразования, изучении «различных сторон "живой" коммуникации и коммуникантов» (Кубрякова, 1995, с. 147), а также специфике общения в новом, виртуальном, пространстве. Современную коммуникативную культуру определяет глобальная трансформация, связанная с бурным развитием цифровых технологий, детерминирующих новый способ осмысления и передачи знаний, а также растущая роль социума и индивида в динамике языковых процессов и коммуникативного реагирования на текущие события.

1. Контексто-ориентированные социосемиотические исследования.

Понятие контекста

Познавательная деятельность человека напрямую связана с процессами концептуализации и категоризации. Осмысление поступающей информации сопровождается образованием в сознании человека понятийной системы (концептосферы), а также отнесением объекта концептуализации к определенной категории1. Заметим при этом, что социально-культурное наполнение понятия не является константой, а, напротив, характеризуется постоянной динамикой и модифицируется под воздействием широко понимаемого контекста.

Понимание дискурса как «речи, погруженной в жизнь» (Арутюнова, 1990, с. 136 — 137), как «текста в неразрывной связи с ситуативным контекстом» (Чернявская, 2003, с. 54) отражает новую глобальную языковедческую перспективу — анализ языковых процессов в их связи с социокультурным фоном («копЬекэЬеш р^у'^укошуш» / «околоязыковым контекстом» у Ежи Бартминьского (ВагЬштэЫ, 2001, 8. 33)). На необходимость учета в лингвистических исследованиях смыслопорожда-ющей силы контекста указывал еще Луи Ельмслев: «...любая сущность, а, следовательно, также и любой знак определяется относительно, а не абсолютно, и только по своему месту в контексте» (Ельмслев, 1960, с. 303)2. В том же ракурсе А. Ф. Лосев отмечал, что истинный смысл высказывания может быть понятен только в контексте речи: «Значение знака есть знак, взятый в свете своего контекста» (Лосев, 1982, с. 61).

Понятие контекста является ключевым для так называемой контек-стоцентричной лингвистики, прежде всего прагматики, дискурсоло-

1 См. подробнее: (Лакофф, 1988, с. 12 — 52; МасЫеш^, 1999, э. 47 — 55; Залевская, 1999, с. 99; Маслова, 2008, с. 41).

2 Ср.: «...значение слова определяется не только соответствием его тому понятию, которое выражается с помощью этого слова. оно зависит. от общественно осознанных и отстоявшихся контекстов его употребления, от конкретных лексических связей его с другими словами, обусловленных присущими данному языку законами сочетания словесных значений, от экспрессивной и стилистической окраски слова» (Виноградов, 1977, с. 165).

гии, социальной семиотики. В синтетическом анализе эволюции понятия «контекст» в лингвистике Анна Душак выделяет три этапа: 1) про-тодискурсивный (грамматический), 2) предискурсивный (текстовый, текстуальный) и 3) собственно дискурсивный, или интердискурсивный (Duszak, 2014, s. 228 и далее, перевод наш), отмечая при этом, что такая парадигма обусловлена не столько хронологией (хотя временные рамки имеют значение), сколько дифференциацией на когнитивном, социальном и семиотическом уровнях. Для первого этапа, представленного прежде всего работами основателя системно-функциональной грамматики Майкла Халлидея (1967; 1978; 1985), контекст трактуется как соседний текст (co-text), вербальное окружение анализируемого предложения. В другом значении контекст понимается как нечто внешнее по отношению к языку, то есть ситуация, в которой порождается текст (Hallida, 1978, р. 122). На втором этапе, текстуальном (этот термин представляется оптимальным, так как коррелирует с понятием процессуальности), отмеченном в 80-х и начале 90-х годов прошлого столетия сильным влиянием прагматического и когнитивистического мышления о языгке (Searle, 1969; Grice, 1975; van Dijk, 1980). Контекст как в прагмалингвистическом, так и дискурсивном исследовательском русле функционирует как понятие, соотносимое скорее с планом пресуппозиции, чем выраженным explicite фрагментом текста, является неотъемлемым элементом коммуникации. Контекст представляет собой интерпретационную рамку, структуру знаний, необходимых для определения языкового значения, восприятия высказывания в ситуации его использования или выбора оптимальной коммуникативной стратегии.

Модели языка / дискурса основаны на склонности человека к пространственной визуализации взаимоотношений языка и контекста как взаимосвязанных и в то же время самостоятельных категорий. Это положение наглядно иллюстрирует системно-функциональная грамматика Халлидея (1978), развитая в трудах Эггинса и Мартина (Eggins, Martin, 2001 (1997)). Языгк и контекст представляют собой соприкасающиеся поля, где меньшее из них символизирует язык. Халлидей дифференцирует контекст ситуации (context of situation) и контекст культуры (context of culture), причем первый из них представлен тремя со-циосемиотическими измерениями: поле (field), система социальных ролей (tenor) и медиаканал (mode). Такая парадигма коррелирует с тремя метафункциями языка: идеационной (ideational), межличностной (interpersonal) и текстовой (textual)3 (рис. 1).

3 Отправной точкой в коммуникативной грамматике является блок интенций, который определяет намерение вербализовать конкретный контент, то есть когнитивную мотивацию. Этот контент в исходной форме существует в сознании говорящего в виде двухчастного когнитивного представления, состоящего из идеационного образа, отражающего конкретный фрагмент реальности (что говорящий хочет сказать), и прагматического намерения, которое собирается осуществить говорящий (зачем он это говорит). Формы и способы вербализации идеационного контента с учетом коммуникативного намерения адресанта раскрываются на текстовом уровне (Аш^е|еш, ИаЪга]вка, 2004, э. 28).

Рис. 1. Соотношение языка и контекста в функционально-систематической модели (Eggins, Martin, 2001 (1997), р. 166, без учета перевода на польский)

Т. ван Дейк, приверженец социокогнитивного направления, критически отнесся к данной теории, упрекнув ее авторов в том, что такой подход недостаточно когнитивен (not cognitive enough) и в данной модели не учитываются фоновые знания реальных носителей языка (van Dijk, 2008, р. 54 и далее).

Третий этап, интердискурсивный, представленный взаимосвязанными направлениями системно-функционального дискурс-анализа, социальной семиотики, мультимодального анализа текстов (Martin, 1992; Searle, 1995; Searle, 2010; Iedema, 2003; Kress, Leeuwen, 2001; Fairclough, 2003; Kress, 2010; Wang, Liu, 2015). В указанных исследовательских перспективах наступает расширение понятия «контекст» путем включения в него сфер, характеризующихся возрастанием абстрактности и удаленностью от языка, — жанра и идеологии4. Уровень жанра коррелирует

4 Понимая дискурс как «текст + контекст (лингвистический и экстралингвистический)», Е. И. Шейгал (2004, с. 11) отмечает, что в дискурсе можно выделить два измерения, аналогичных parole — langue: реальное и виртуальное (потенциальное). Реальное — «это поле коммуникативных практик как совокупность дискурсных событий, это текущая речевая деятельность в определенном социальном пространстве, обладающая признаком процессности и связанная с реальной жизнью и реальным временем, а также возникающие в результате этой деятельности речевые произведения (тексты), взятые во взаимодействии лингвистических, паралингвистических и экстралингвистических факторов. В потенциальном измерении дискурс представляет собой семиотическое пространство, включающее вербальные и невербальные знаки, ориентированные на обслуживание данной коммуникативной сферы, а также тезаурус прецедентных высказываний и текстов. В потенциальное измерение дискурса включаются также представление о типичных моделях речевого поведения и набор речевых действий и жанров, специфических для данного типа коммуникации» (Шейгал, 2004, с. 12—13).

с понятием сообщества, его ценностей, норм поведения, то есть культурного контекста, а более абстрактный уровень идеологии связан с социальными отношениями власти, предпочтениями и предрассудками, которые участники привносят в общение и которые находят отражение в текстах. Эту парадигму иллюстрирует схема, предложенная Джеймсом Мартином (рис. 2; см. также: Баггсйо^Ь, 1989, р. 25).

Рис. 2. Язык и его семиотическое окружение (Martin, 1992, р. 496)

Выделение уровней контекста более высокого порядка является следствием возрастающей роли socium в экспликации коммуникативных явлений. Наряду со знанием культуры усиливается значение контекстно-ориентированных социальных практик, что знаменует собой новое направление мышления и новый исследовательский подход (Duszak, 2014, э. 236). На рубеже ХХ—ХХ1 столетий можно отметить некоторое изменение оптики понимания соотношения языка и контекста. В отличие от указанного выше образа языка в контексте (рис. 2), представляющего собой многослойную конструкцию, стала уже классической трехмерная модель дискурса, рассматриваемого в свете социокультурных практик, предложенная Норманом Фэркло (рис. 3) и углубленная его последователями (рис. 4).

Трехмерная парадигма акцентирует необходимость исследования смыслообразования в дискурсе не только в строго лингвистической перспективе, но и с учетом таких параметров, как интердискурсив-ность, интертекстуальность, транзитивность (степень соотношения между текстом, социальной практикой, иллюстрируемой этим текстом, и его адресатом), а также социальной матрицы дискурса, понимаемой как широкий социальный, политический и экономический контекст, в котором происходят и развиваются конкретные коммуникативные события.

Рис. 3. Дискурс и социокультурные изменения (Fairclough, 1995, p. 98)

Рис. 4. Проекция, объединяющая трехмерную модель Фэркло и положения системно-функциональной грамматики (Wang, Liu, 2015, p. 3)

В связи с вышеизложенным в современных кодифицированных источниках можно найти разнообразные толкования рассматриваемого термина — от узких, собственно лингвистических дефиниций контекста, как в словарях А. А. Князева, М. А. Можейко или В. Н. Ярцевой5,

5 Контекст (от лат. соп1ех1:и8 — соединение, связь) — фрагмент текста, включающий избранную для анализа единицу, необходимый и достаточный для определения значения этой единицы, являющегося непротиворечивым по от-

до широких, включающих социальную, культурную, историческую среду генерирования текста: «набор характеристик, которые уточняют условия существования данного феномена, подлежащего изучению, то есть локализуют события и процессы в пространстве и времени; <...> набор особых условий, в рамках которых происходят описываемые события или действия» (Зерчанинова, 2006); «окружение единицы, языковая или внеязыковая (экстралингвистическая) среда ее функционирования» (Юк1еш^, 2012, э. 112, перевод наш).

Типологии контекстов также многообразны. Так, А. А. Вербицкий выделяет внешний по отношению к речи контекст (физическое окружение) и внутренний, собственно речевой, а также социальный и субъективно-психологический контексты (Вербицкий, 1990, с. 118)6. Оптимальной представляется классификация видов широко понимаемого контекста, предложенная А. К. Киклевичем (ЮЫеш^, 2012, э. 127 и далее)7:

1) культурный, в том числе идеологический контекст, включающий знания о мире, убеждения, верования и ориентиры;

2) ситуационный контекст — конфигурация коммуникативной ситуации (участники, наблюдатели, сцена, атрибуты);

3) социальный контекст, то есть межличностные отношения в речевых актах (равенство, дружба, партнерство, подчинение и т. п.);

4) интенсиональный контекст, отражающий намерения сокоммуни-кантов, проецирующий последовательность коммуникативных шагов и их эффекты;

5) литературный контекст — сфера интертекстуальных связей.

Таким образом, можно заключить, что любой текст является продуктом, порожденным определенным контекстом, отвечающим на языковые ожидания партнеров общения и призванным реализовать конкретные коммуникативные задачи. В этом плане появление новых понятий, концептов и образов является своеобразной коммуникативной реакцией на динамику социально-политического и культурно-языкового контекстов, отражает мироощущение и мировоззрение определенного сообщества на данном историческом срезе.

ношению к общему смыслу данного текста. Другими словами, это полноценный фрагмент текста, позволяющий понять изначальное значение содержания включенной в этот фрагмент единицы (Князев, 2002); квазитекстовый компонент, порождаемый эффектом системности текста как экспрессивно-семантической целостности и состоящий в супераддитивности смысла и значения текста по отношению к смыслу и значению составляющих его языковых единиц (Можейко, 2001, с. 502). Отметим, что супераддитивность можно трактовать как несводимость свойств и значения текста к сумме свойств его компонентов. См. также: (Ярцева, 2002, с. 473).

6 В классификации В. Я. Мыркина подвидами коммуникативного контекста являются: 1) лингвистический, 2) паралингвистический, 3) ситуативный, 4) психологический, а также 5) контекст культуры (1978, с. 97).

7 Йоланта Мацькевич контекст понимает в следующих аспектах: 1) общий ситуативный фон, в том числе контекст масс-медиум как его разновидность; 2) культурно-познавательный контекст; 3) непосредственное знаковое окружение сообщения и 4) многоплановые отношения между анализируемым и другими текстами (МасИеш^, 2016, э. 32 — 33).

2. Медиально-ситуативный контекст. Участники сетевой коммуникации. Мем как базовая единица глобального медиадискурса

Формы публичной коммуникации развиваются соответственно потребностям социума и определяются изменениями в общественной сфере. Современную коммуникативную культуру моделируют динамические преобразования, связанные с бурным развитием интернет-технологий, обусловливающих новый способ осмысления и передачи знаний, а также иной характер языковой креации.

Появление Интернета как нового масс-медийного пространства, развитие телекоммуникационной инфраструктуры привели к экспансии экранно-визуальной культуры и иконизации семиосферы (Skudr-zyk, 2005, s. 47). Новые технологии способствуют «сжатию» временной и пространственной дистанции: виртуальное пространство обеспечивает доступ ко всем пользователям, независимо от их местонахождения, и позволяет передавать информацию практически мгновенно (Slobod-zian). Интернет создает особые возможности естественной коммуникации, фактически не подлежащей контролю. Форумы, блоги, соцсети позволяют спонтанно обмениваться информацией без темпорально-ло-кальных ограничений, что превращает их в мощный инструмент общественной коммуникации, а сам социум уменьшается до размеров «глобальной деревни» с племенным костром — всемирной сетью (McLuhan, 2001, s. 178 — 179), в которой каждый может стать участником всеобщего диалога, wreader-ом (контаминация англ. writer и reader), то есть активным пользователем цифровых гипермедиа, являющимся одновременно адресатом и адресантом, читающим и пишущим (Szpunar, 2010, s. 256; http://ru.amp.dictionary.education/english/ dictionary/wreader).

Именно благодаря такой конфигурации коммуникативных ресурсов стало возможным быстрое и масштабное распространение информации о событии, которое произошло на другом полушарии и попало в фокус нашего исследования.

Исключительный резонанс в польском публичном дискурсе вызвало заявление главы МИД Польши Витольда Ващиковского в интервью, взятом у него репортерами в Нью-Йорке во время заседания Совета Безопасности ООН 10 января 2017 года. Министр упомянул о встрече с дипломатами разных государств, в том числе Сан-Эскобара:

Mamy okazjg do prawie 20 spotkañ z róznymi ministrami. Z niektórymi, jak np. na Karaibach po raz pierwszy chyba w historii naszej dyplomacji. Na przyk-lad z takimi krajami jak San Escobar albo Belize.

У нас есть возможность почти 20 встреч с различными министрами. С некоторыми, как, например, в Карибском бассейне в первый раз, вероятно, в истории нашей дипломатии. К примеру, с такими странами, как Сан-Эско-бар или Белиз8.

8 http://www.newsweek.pl/polska/ san-escobar-z-kim-rozmawial-witold-waszczykow ski-wpadka-szefa-msz,artykuly,403328,1.html (дата обращения: 09.08.2018).

В тот же день в Твиттере и на Фейсбуке появилось несколько коротких постов, заголовочная часть которых включает лексему Сан-Эскобар, а на следующих день их прочло более двух миллионов человек9. Иными словами, оговорка (так указанную часть выступления министра несколько часов спустя в Твиттере прокомментировала пресс-секретарь МИД Польши Иоанна Вайда10) в считаные часы приобрела дискурсивный характер и черты перформативного акта речи11: В. Ва-щиковский «учредил» новое государство-фантом, а его детали, атрибутику и символику разработали интернавты, профессиональные журналисты и картографы. Такого рода воздействие на мир посредством речевых актов, позволяющее создавать новые состояния дел, можно охарактеризовать словами Джона Серля как «социальную магию» (Searle, 1995, р. 34). Рассматриваемое высказывание широко комментировалось в Польше и за границей (The New York Times, BBC, The Washington Post12), стало импульсом для масштабного сетевого креатива на тему Сан-Эско-бара, превратившегося в гиперпопулярный мем (см.: Сладкевич, 2018).

В настоящее время интернет-мем, долгое время рассматривавшийся как феномен игрового плана, получил статус «основной структурной единицы современного медиапространства» (Квят, 2013), отличающейся:

— лаконичностью и смыслоемкостью, что соответствует клиповому мышлению современной аудитории, способной легко усваивать лишь гранулированный контент;

— мобильностью, то есть способностью легко передаваться от потребителя к потребителю;

— валентностью, то есть способностью вступать в связи с другими мемами.

В эпоху тотальной «интернетизации» массового коммуникативного пространства мем как его структурная единица соответствует нескольким общим тенденциям. Во-первых, в условиях мгновенного обмена информацией и вытекающего закона экономии речевых ресурсов мож-

9 http://wyborcza. pl/7,75398,21230101,sam-escobar-jest-jez-wszedzie-o-nowym-soju szniku-polski-od.html (дата обращения: 09.08.2018).

10 И. Вайда объяснила, что речь шла о встрече министра с представителями Федерации Сент-Китс и Невис (San Cristobal y Nieves) — государства, расположенного в бассейне Карибского моря.

11 М. В. Ильин расширяет понятие перформатива не только на высказывания, но и на символические действия, отмечая, что в практике перформативы разворачиваются во времени. В этой связи исследователь представляет политические процессы как цепь последующих звеньев: перформативное высказывание — перформативный акт — перформативное событие (Ильин, 2016, с. 267 — 268). В анализируемом случае ошибочное высказывание дипломата повлекло за собой сетевую полифонию, то есть серию актов по креации образа фиктивного государства, и превратилось в перформативное событие, интенсивно развивающееся несколько месяцев, все еще актуальное и коммуникативно значимое.

12 Так, статья Адама Тейлора в «Washington Post» изобилует многочисленными анекдотами на тему призванной к жизни фейковой страны (Taylor, 2017).

но говорить о визуальном повороте, отвечающем стремлению современного общества увеличить информативность через редукцию средств (Химик, 2004). В этом плане реализация мема многомодусна (мем, как правило, разворачивается не только в вербальной перспективе). Во-вторых, коммуникативная природа мема соответствует смеховой карнавальной стихии (Загибалова, 2008, с. 3—21), общему «духу травестиро-вания и пародийного отстранения» (Айзенберг, 1997, с. 214); раскрепощенности и игровому характеру сетевого общения. При этом для понимания интернет-мема необходимо соблюдение следующих условий: наличие общих фоновых знаний у коммуникантов; способность коммуниканта увидеть все культурные знаки, заложенные в интернет-меме; способность выстроить ассоциативные связи, соединяющие репрезентируемый мемом концепт с другими элементами коллективного когнитивного пространства (Беловодская, 2016, с. 123 — 124).

В современных исследованиях прослеживается несколько подходов к исследованию мема как сетевого медиаобраза: первый выстроен на более узком понимании и предполагает изучение «только медиатек-стов, созданных профессиональными репортерами» (Галинская, 2013, с. 92); второй предусматривает включение в анализ всех текстов «созданных в медиапространстве (профессиональными журналистами, блоггерами, интернет-пользователями и т. д.)» (Беловодская, 2016, с. 120—121). В рассматриваемом нами случае последний вариант предпочтительнее, поскольку позволяет включить в корпус изучаемых текстов анонимное сетевое творчество, которое конденсирует и транслирует актуальные коллективные представления социума. Благодаря возможностям сетевой коммуникации сообщение о неудаче Ващиковского могло запустить сложные и многоуровневые процессы рецепции и передачи информации. По мере структуризации медиаобраза Эскобара получатель, чтобы стать отправителем, должен был понять сообщение, действующее уже на нескольких уровнях: примарном, представленном высказыванием главы польской дипломатии, и надстроенных над ним уровнях высказываний других участников коммуникационного события (Бадуда, ШаМа-Иаду8, 2017, 8. 96). Остроумное комментирование оговорки министра стало своего рода забавой, запустившей / активизировавшей креативность интернавтов и эволюционировавшей от разговоров о самом медиаинциденте до комментирования различных областей польской социально-политической, нравственной и культурной действительности. Эта интерактивная игра (спонтанная и стимулированная администраторами веб-сайтов13) заключалась в том, что поль-

13 К примеру, на сайте телеканала TVN 24 http://kontakt24.tvn24.pl/czas-na-nawiazanie-stosunkow-dyplomatycznych-z-szuflandia-internauci-o-wpadce-ministra-waszczykowski,1267,gt (18.08.2018) появилось приглашение к диалогу и совместной креации образа Эскобара: Internauci juz dzielq siç pomystami, gdzie moze lezec tajemniczy San Escobar. Jedna z internautek napisata, ze to «wspaniate i piçkne miejsce na emeryturç — podobnie do Nibylandii», inna zaznacza, ze «San Escobar moze lezec koto Hog-

зователи Интернета заполняли пустое пространство вымышленного Сан-Эскобара различными объектами, которые соответствовали ему и сложившимся стереотипам мышления данного социума.

3. Культурно-познавательный и литературный контексты.

Интертекстуальные связи

Культурно-познавательный ракурс можно охарактеризовать как своего рода когнитивное столкновение информации, прозвучавшей из уст отправителя, министра Ващиковского, с внеязыковыми компетенциями аудитории. После саммита ООН шеф польской дипломатии, занимающий лидирующую позицию в общественной иерархии, а соответственно имеющий высокий ранг как адресат в пространстве общественной коммуникации, сообщил об установлении реальных дипломатических отношений с несуществующим государством. Отсутствие компетенций в базовой для этого адресанта сфере было отмечено адресатом, внеязыковые компетенции которого позволили констатировать, что Сан-Эскобар не только не является членом ООН, но и вообще не фигурирует на карте мира. Соединение несоединимого (Желтухина, 2000, с. 7), «отклонение от когнитивного и языкового стереотипа» (Панина, 1996, с. 11) не только вызвали закономерный комический эффект, понимаемый как «неожиданность, резко превращающаяся в понимание» (М. Войнаровский, цит. по: Глинка, 2018), но и активизировали в воображении реципиентов представление об иных вымышленных мирах.

Сложившиеся в культурах образы вымышленных миров можно разделить на несколько групп:

1. Условные «государственные» образования, не признанные официально, как Эсперантуйо / Esperantujo — идеальная страна эсперантистов, существующая временно, как правило, в период их конгрессов. Слово образовано по общей модели названий стран в языке эсперанто (franco — Francujo, то есть 'француз — Франция'). Эсперантисты обсуждали также вопрос о своем флаге (белый квадрат с зеленой звездой на зеленом полотнище), о гимне, выпуске почтовых марок и наличии консульств Эсперантуйо в других странах (см.: Агеева, 1990). К подобным локусам можно отнести Христианию (страну, находящуюся в Копенгагене и объявившую о своей независимости 26 сентября 1971 года с населением ок. 850 человек) или княжество Хатт-Ривер в Австралии, основанное фермером Л. Кэсли в 1970 году в ответ на повышение налога на пшеницу. В государстве появились свои титулы, почтовые марки, валюта. По данным за 2011 год, в нем постоянно проживает около 30 че-

wartu» / Интернавты уже делятся идеями, где может находиться загадочный Сан-Эс-кобар. Одна из пользовательниц написала, что это «великолепное и прекрасное место для выхода на пенсию — похоже на Нетландию», другая отмечает, что «Сан-Эскобар может лежать вблизи Хогвартса».

ловек, в то время как число обладателей паспортов княжества за его пределами составляет около 1400014. Спустя десятилетие после образования княжества официальные власти Австралии смирились с его существованием и разрешили не платить налоги (см.: Бочкарева, 2016; 10 самых удивительных виртуальных государств).

2. Затонувшие или исчезнувшие, но, согласно преданиям и поверьям, существовавшие земли. Зачатком креации локусов в этом направлении было описание Атлантиды в диалогах Платона, развитое позднее в работах последователей. Так, в научно-популярной книге «Атлантиды пяти океанов» (1987) А. М. Кондратов деонимизировавшейся лексемой «атлантида» называет любую не существующую ныне землю: Па-цифида — затонувшие острова-«мосты» в Тихом океане; Полинезида, Маорида, Азорида; в книге «Атлантиды ищите на шельфе» (Кондратов, 1988) появляются Охотия (суша на дне Охотского моря), Ниппони-да (в Японском море; погибшая из-за тектонических процессов), Сунда (затопленный материк в Юго-Восточной Азии) и др. Известны и другие историко-географические гипотезы, как: Берингия — предполагаемый древний мост в Беринговом проливе между Азией и Северной Америкой; Лемурия — мифический затонувший континент в Индийском океане, название которого связано с именем мадагаскарских приматов лемуров, больше нигде не встречающихся, на чем и основана гипотеза о Мадагаскаре как части затонувшего ныне континента; Земля Санни-кова — остров-призрак в Северном Ледовитом океане, который якобы видели некоторые исследователи к северу от Новосибирских островов.

3. К третьей группе следует отнести фигурирующие в легендах и мифах локусы, отражающие представления людей о земном рае, земле обетованной. Они связаны с космогоническими представлениями народов древности, когда страна мыслилась как центр модели космоса. Таковы социально-утопическое воображение об Эдеме (в Средневековье связанном с Азией), Офире — упоминаемой в Библии в Книге Царств сказочно богатой стране, из которой мореплаватели, рабы царя Соломона, привезли ему золото для постройки храма, а также великое множество драгоценных камней и сандалового дерева. В России это представления о стране Беловодье (легендарной стране свободы, ассоциирующейся с Ирием — древнеславянским раем, к которому восходит образ молочных рек в русских сказках), в буддийской мифологии — о стране Шамбале, в Античности — о блаженных островах и саде Геспе-рид с молодильными золотыми яблоками, в древнегреческой мифологии — Гиперборея (легендарная северная страна, место обитания счастливого народа гипербореев), в мифах индейского племени алгон-кинов — Королевство Сагеней (страна в Северной Америке, изобилующая золотом, серебром и мехом). Согласно Л. А. Ельницкому, происхождение утопических идей, связанных с географическими представле-

14 Ьйр://шшш.о££-Ле-раЛ.сот/епДЬе-ипкпошп-соип1гу-шйЫп-аи8):гаНа (дата обращения: 09.08.2018).

Ж. Р. Сладкевич V^ -&

ниями, коренится в культе божеств плодородия, в частности, греческого Кроноса и римского Сатурна, почитавшихся царями потустороннего царства блаженных и царями «золотого века» (Ельницкий, 1962, с. 76).

В Средние века создавалось много легенд о диковинных богатых и прекрасных землях, например стране Пресвитера Иоанна (Джона) или стране Эльдорадо, в которой золото лежит грудами и на поиски которой отправлялись целые экспедиции экспертов. В фольклоре средневековой Европы «у народной Утопии множество имен, она фигурирует под разными образами. Это и английская страна Кокейн и французская Кокань. Это и Помора и Горная Бразилия, Гора Венеры и Страна Юности. Это и Люберланд и Шларафенланд, Рай бедняка и Леденцовая гора» (Мортон, 1956, с. 18). К примеру, Шларафенланд (нем. Schlaraffenland, 'страна ленивых обезьян') в немецких сказках — страна молочных рек и кисельных берегов, в которой звери бегают и летают жареными, дома сделаны из пряников, вместо камней повсюду лежит сыр. В этой стране не надо трудиться, ведь богатство ее неисчерпаемо, а главной добродетелью ее жителей являются наслаждения и отдых. В Кокани также сказочное изобилие еды и питья, прекрасные природные условия, позволяющие собирать по четыре урожая в год, не прекращаются праздники, а все жители здоровы и молоды. Утопические представления об идеальном, не искаженном цивилизацией мире, проявляются и в современной поп-культуре (напр., планета Пандора в фильме «Аватар» 2009 года).

4. Тартар, кристаллизировавший представления о загробном мире; страна Зазеркалья, то есть представления о жизни «по ту сторону», в русском фольклоре — тридевятое царство, тридесятое государство, попасть в которое можно, только преодолев море, огненную реку, пропасть, непроходимый лес. Герой сказки направляется туда за похищенной красавицей, чудом, молодильными яблоками или исцеляющей водой (Пропп, 1986, с. 281). Близок к вышеупомянутьгм и образ Лукоморья (от лук моря — 'изгиб морского берега') — заповедного места на краю мира, где стоит мировое древо — ось мира, по которому можно попасть в другие миры, так как его вершина упирается в небеса, а корни достигают преисподней.

5. Антиутопические образы стран15, в которых господствуют диктатура, самодурство, отсталость и дикие нравы16. Детализированный ин-

15 Описать все богатство литературы не представляется возможным, можно лишь упомянуть великолепные описания Лилипутии и Блефуску в «Путешествии Гулливера» Джонатана Свифта, мир чудес и зазеркалья в «Алисе в Стране чудес» Льюиса Кэрролла, земли удивительной страны Оз из серии книг Лаймена Баума «Удивительный волшебник из страны Оз», Земноморье из ше-стикнижия Урсулы Ле Гуин, мир Ведьмака польского писателя Анджея Сапков-ского или Этория из цикла произведений современного российского фантаста Михаила Костина.

16 К этой группе примыкают образы стран, олицетворяющих определенные фобии, страхи или наказания за пороки, например Страна невыученных уроков (Л. Гераскиной), Страна дураков (А. Н. Толстого), Страна лжецов (Дж. Ро-дари) и т. п.

тернавтами образ Сан-Эскобара наиболее приближен к типу «банановой республики» — страны Латинской Америки, в которой отмечается политическая нестабильность, отсталая инфраструктура, инфляция и т. п. Образ банановой диктатуры является одним из наиболее востребованных в западной поп-культуре, кинематографе, беллетристике. Приведем несколько примеров. Самой известной, пожалуй, является вымышленная испаноговорящая страна Вальверде, схожая с Кубой или Никарагуа, используемая создателями голливудских фильмов, когда по сценарию им требуется показать некое проблемное южно- или центральноамериканское государство. Вальверде фигурирует в ряде известных кинолент: «Коммандо» / «Commando» (1985), «Хищник» / «Predator» (1987), сериале «Суперавианосец» / «Supercarrier» (1988), «Крепкий орешек 2» / «Die Hard 2» (1990) и др.

Западная социально-антиутопическая проекция отсталых и опасных стран отражена также в вымышленных локусах комиксов «Marvel», сконцентрированных в Восточной Европе, Азии и Африке. Назовем некоторые из них: Латверия — расположенная между Венгрией, Тран-сильванией и Сербией зажиточная страна с полумиллионным населением, возглавляемая Виктором фон Думом, диктатором, узурпировавшим престол и не терпящим инакомыслия. Союзница Латверии — обнищавшая Симкария, через которую пролегает наркотрафик между Западом и Восточной Европой. Недалеко от Латверии и Симкарии располагается Заковия, которая после падения СССР погрязла в междоусобицах и коррупции. Ее население страдает от голода, нищеты и болезней, во многих регионах в дефиците даже питьевая вода. На юго-востоке Европы располагаются: захудалая республика Транзия; Народная республика Черная, в которой после падения коммунизма власть перешла в руки военных, что инициировало массовые репрессии. Северная Слорения, граничащая с Латвией и Литвой, после развала Союза увязла в межэтнических конфликтах. Из африканских локусов внимания заслуживает Ваканда, находящаяся рядом с Угандой, Кенией и Эфиопией. Здесь высокие технологии, современные города и небоскребы соседствуют с древними религиями и ветхими руинами. Своим богатством Ваканда обязана залежам вибраниума, редкого и ценного металла внеземного происхождения. По соседству с Вакандой расположены Азания и Ниганда, посещать которые крайне опасно: в Азании свирепствует апартеид, а Ниганда разорена бесконечными войнами (подробнее: Ионов, 2018).

Список отсталых псевдодемократических республик, иллюстрирующих «западный» фокус мировидения, можно продолжать. На рубеже XIX и XX веков английский писатель Энтони Хоуп создал образ Рури-тании — своего рода отсталой австро-венгерской провинции, в которой происходит действие романа «Узник Зенды». Руритания в англоязычном мире превратилась в нарицательное имя для обозначения типичной косной и застойной центральноевропейской страны. В межвоенный период в бельгийском комиксе о Тинтине появилась Бордурия — вымышленное государство на Балканах с фашистской формой правле-

ния. Позднее в поп-культуре увидели свет Молвания (страна из насмешливой серии путеводителей по фантастическим странам «Jetlag»), Элбония (государство из комикса «Дилберт» Скотта Адамса), Кракожия (вымышленная славяноязычная страна Восточной Европы в фильме «Терминал» (2004) Стивена Спилберга); в компьютерных играх, к примеру, сербоязычная Эдония (Resident Evil 6) и постсоветская республика Черноруссия (ArmA 2), а также масса других запомнившихся фиктивных топонимов.

Как известно, восприятие напрямую зависит от уже имеющихся установок и стереотипов относительно объектов, информацию о которых мы получаем (Коноплева, 2013). Иначе говоря, любая попавшая в фокус внимания новость соотносится с уже имеющимися и хранящимися в памяти знаниями относительно данного объекта или события, со стереотипными представлениями о каком-либо фрагменте действительного или фиктивного мира, подтверждением чему является и образ Сан-Эскобара, постепенно кристаллизировавшийся благодаря творческой активности пользователей Интернета.

В Твиттере, Инстаграме и на Фейсбуке появились аккаунты «Демократической республики Сан-Эскобар» (https://facebook.com/sanesco barcountryI ; https:||facebook.com/ SanEscobarPolska|; https://twitter.com/ sanescobartimes; https:IIwww.wykop.pl/tagIsanescobarI). На этих профилях можно не только ознакомиться с символикой государства и его картой (рис. 5), которая является важным концептуальным элементом этого понятия. В легенде к карте указано, что она была разработана на основе постов на сайте www.facebook.com/sanescobarcountry и тысяч комментариев, написанных пользователями в период 10 — 16 января 2017 года.

Согласно карте, площадь поверхности Сан-Эскобара составляет 92 000 км2, а граничит он с шестью государствами, из которых реальным является лишь Мексика. Указанные по соседству государства отсылают к семиотическому пространству иных фиктивных миров, знакомых польскому интернавту: Вестерос I Westeros — один из континентов вымышленного мира Джорджа Мартина в саге «Песнь Льда и Пламени» и экранизации «Игра престолов» (см. 15 великолепных карт несуществующих миров); Сан-Теодорос I San Theodoras — фиктивное латиноамериканское государство, известное в Европе благодаря комиксу о приключениях Тинтина бельгийца Жоржа Реми; Сан-Сериффе I San Serriffe — маленькая республика, расположенная в Индийском океане, придуманная в 1977 году редакторами британской газеты «The Guardian» в качестве первоапрельского розыгрыша и опубликованная как семи-страничное приложение с описанием географии и культуры двух ее главных островов — «Upper Caisse» и «Lower Caisse». Успех мистификации был колоссальный: телефоны редакции звучали весь день, и лишь немногие заметили, что все данные об острове были названы в честь терминологии принтера17; Сан-Пекено I San Pequeño (досл. исп. 'маленький святой') — вымышленная страна, родина медсестры Джины Куэвас из американского ситкома «Медсестры» | «Nurses» (1991 — 1994).

17 https:|1 sergeytsvetkov.livejournal.com|113825.html (дага обращения: 09.0S.201S).

Рис. 5. Географическая карта демократической республики Сан-Эскобар18

18 https://www.polityka.pl/multimedia/_resource/res/20122854 (дата обращения: 09.08.2018).

Анализируя визуальную и языковую структуру гипертекста о Сан-Эскобаре, представленного комментариями, карикатурами, демотива-торами, видеороликами, можно узнать, что долгое время страну возглавляла президентская пара — Леонсио и Изаура (герои популярного бразильского сериала 80-х годов), а пост министра обороны занимает Хосе Аркадио Моралес, сыгранный Цезари Пазурой в фильме «Kilerów 2-óch». Столицей новоиспеченной республики является город Санто-Субито, в котором вознесен большой памятник первооткрывателю страны — Витольду Ващиковскому19. Страна имеет собственную валюту — «пабло» (аллюзия к образу Пабло Эскобара — колумбийского наркобарона и политического деятеля 90-х годов XX века), причем на лицевой стороне банкноты в десять пабло изображен польский политик Ярослав Качиньский. В эскобарской сети книжных магазинов «Los Em-picos de San Escobar» хитом является книга, обложка которой представляет собой копию пакета какао DecoMorrena20, а в эскобарской прессе появляется информация, что Польша может заменить французские вертолеты эскобарскими «десперадос», вооруженными ракетами «хала-пеньо» (Szczerek, 2017).

Таким образом, Сан-Эскобар влился в общий контекст функционирующих в поп-культуре фантастических локусов. Интернавты соотнесли Сан-Эскобар с такими фиктивными местами, как Нарния из цикла книг для детей К. С. Льюиса, Средиземье, Гондор и Мордор21 в легенда-риуме Дж. Р. Р. Толкина «Властелин колец», галактическая империя «Звездных войн», таинственный Хогвартс из цикла книг о Гарри Пот-тере Д. Роулинг, остров Нетландия (Небыляндия, Нетинебудет) из произведения Д. Барри о Питере Пэне и т. п. В мемах интернет-пользователи предлагали министру Ващиковскому в следующей раз отправить дипломатов профессору Дамблдору из Хогвартса, ко льву Аслану из Нар-нии или галактическому императору (рис. 6). В значительной степени именно благодаря широкой интертекстуальной матрице кристаллизировалась легенда Сан-Эскобара как фиктивного, но социально и контекстуально значимого топонима (рис. 7).

19 Прообразом послужил памятник Филиппу II в столице Македонии Скопье.

20 В 2016 году на одном из интернет-форумов появилась фотография пачки какао этой популярной марки, а к ней вопрос: «... может кто-нибудь знает больше книг этого автора?» Тема была мгновенно подхвачена пользователями, которые в течение нескольких часов написали ок. 400 отзывов о «книге» и из производителя какао сделали всемирно известного писателя бестселлеров, последним хитом которого является «Najwyzsza jakosc» / «Высочайшее качество», а в ближайшее время выйдут следующие тома трилогии — «Najwigksza Przyjemnosc» / «Величайшее удовольствие» и «Najlepszy Smak» / «Наилучший вкус» (см. все отзывы: http://lubimyczytac. pl/ksiazka/306961/najwyzsza-jakosc).

21 Данный фиктивный локус весьма продуктивен в публицистике для характеристики российско-украинских политических отношений, например: «Украина давно напоминает мне Шир, родину хоббитов: в ней практически нет государства, зато это теплый, плодородный край, населенный в основном добродушным, прижимистым и здравомыслящим народом. По сравнению с ней Россия, особенно Москва, — конечно, Мордор. Тут и климат жестче, и орки встречаются на каждом шагу» (Бершидский, 2013).

Рис. 6. Мы устанавливаем дипломатические отношения с Нарнией и Галактической империей22

Рис. 7. «Министр, Ваш календарь23: 10.01 Сан-Эскобар 12.01 Нетландия 14.01. Нарния

16.01 (Hundred Acre Wood) Чудесный / Виннипуховый лес 20.01 Мордор...

— Мордор перенесем. Звоните на Доманевскую»24

22 http://www.gazetakrakowska.p1/aktualnosci/g/zobacz-najlepsze-memy-z-witol dem- waszczykowskim,11684880,22230574/ (дата обращения: 09.08.2018).

23 https://kwejk.pl/obrazek/2859627/kierunek-san-escobar.htm1 (дата обращения: 09.08.2018).

24 Варшавский район Sluzewiec на улице Доманевской, крупнейший корпоративный район в Польше, жители называют Мордором. Ежедневно сто тысяч человек съезжаются сюда на работу. Это царство пробок и коммуникативный гордиев узел, в котором обитают орки — «белые воротнички», а крупные корпорации, арендующие здесь офисы, напоминают правителя Саурона.

4. Языковой контекст

В своем высказывании министр Ващиковский «разместил» Сан-Эс-кобар в бассейне Карибского моря и упомянул в той же фразе соседствующий с Мексикой Белиз, задав тем самым направление языковой креа-ции и вызвав ассоциации с латиноамериканской культурой и испано-язычной коммуникацией. Представленная выше географическая карта страны, конденсировавшая эффекты сетевого творчества за 10 — 16 января 2017 года, не только стала материальным «свидетельством» существования Эскобара в конкретном месте на нашей планете, но и стимулом для дальнейшей забавы, развивающей структуру этого понятия. Карта, насчитывающая ок. 300 онимов, «репортажи», наррация «путешественников» в Эскобар и другие материалы позволяют сделать обзор языкового контекста анализируемого образа.

Из информации, размещенной в глобальной сети, можно собрать детали географии Сан-Эскобара, его крупнейших городов и туристических достопримечательностей, как: Аль Пачино — столица района ДеНиро, долина Пан Кон Томате, река Бандерас, пляж Эсперал, горы Хаста-Ла-Виста и Сьерра-Корлеоне или гоночный трек Тортилла (рис. 8 — 11).

Рис. 8. Долина Norteño Banderas Рис. 9. Аль Пачино — это столица

(исп. «северные флаги») в районе эскобарского района де Ниро

Huevos Divorciados (исп. «яичница-глазунья»)25

Рис. 10. Гоночный трек для Формулы 1 — Рис. 11. Высочайшие горы

Tortilla в местности Macarena del amol26 Сан-Эскобара — Hasta la Vista

25 Рис. 8-11: http://buzz.gazeta.pl/buzz/56,156947,21229575,san-escobar-to-piekny-kraj-nie-wierzycie-jest-tam-nawet-pomnik. html (дата обращения: 09.08.2018).

26 Игра слов: в словах известной песни «Macarena del amor» («Макарена любви») последний компонент замещен лексемой «amol», называющий натуральный лекарственный препарат, популярный в Польше.

Топографическое пространство Эскобара коррелирует с названиями известных латиноамериканских и испанских блюд, продуктов и приправ: Buritto Con Carne, Chilli con Carne, Enchilladas, Cuacamolle, Marakuya, Santo Nachos, Tabasco, Tortilla, Quesadillas; напитков: Metaxa, Rio Mojito, Rio Cerveza; названий песен: Asereje, Bamboleo, La Cucaracha, Macarena; боевых искусств: Capoeira; фамилий актеров: Banderas, Bardem; футболистов: Chi-charito, Arboleda, Azpilicueta, Arrubarrena, Maradona; певцов и музыкантов: Carreras, Iglesias (см.: Badyda, Warda-Radys, 2017, s. 98 — 102).

Значимым представляется факт, что созвучие топонима Ca& Эскобар с фамилией колумбийского наркобарона Пабло Эскобара способствовало сопряжению образа конструируемой страны с американским телесериалом «Нарко» 2015 года, представляющим жизнь и деятельность Пабло Эскобара, и его визуальной стороной (лицо бразильского актера Вагнера Моура, исполнившего главную роль в фильме, фигурирует во многих мемах о Caн-Эскобaре). Ошибочная трансони-мизация усилила цепь ассоциаций, отсылающих к стереотипному мышлению о латиноамериканском мире: наркотрафик, колумбийская (и не только) мафия, отмывание денег и т. п. Об этом свидетельствуют названия эскобарских топонимов: Cartelo 'наркотиковый', Marina Huana 'марихуана', Contra Bandos 'контрабанда', Pico de Vito Corleone 'пик Вито Корлеоне', Sierro Corleone 'горная цепь Вито Корлеоне' (Дон Вито Кор-леоне — главный герой романа Марио Пьюзо «Крестный отец», возглавляющий сицилийскую мафию). Значительная часть мемов, представляющих эскобарскую кухню, досуг, экономику или польских политиков, отсылает к мотиву наркотиков.

Кроме того, появились профили эскобарских политических партий: Anarquistas de San Escobar, El Partio Verde de San Escobar, El Frente Comunista de San Escobar, Moderno - Partido Liberal de San Escobar и Partido Juntos Somos de San Escobar. Cоглaсно наррации интернавтов, в Польше уже действует посольство Caн-Эскобaр, как и организация Caн-Эскобaр-Полония, а в работают в Варшаве на кольце де Голля стоит пальма, являющаяся подарком властей Caн-Эскобaрa (Zwierzchowski, 2017).

Пеструю языковую структуру гипертекста о Caн-Эскобaре можно рассматривать и как своеобразную мозаику, отражающую элементы современной польской действительности. Наряду с экзотизмами часть эс-кобарских онимов представляет собой комические трансформации польских лексем — собственных (Vasch Chico Ski 'Ващиковский'; Tusca-nia 'Тускания, Земля Дональда Туска') и нарицательных (San Kinarty = = sanki i narty 'санки и лыжи'), а также интернационализмов (Pen Dolino Mojito 'Пендолино27 Мохито', El Tamburino 'тамбурин', Terra Cotta 'терракота', El Doradom 'Эльдорадо', Audiovideo 'аудиовидео'), лекарственных средств (Espumisan 'эспумизан', Para Ce Tamol 'парацетамол').

27 Реп^Нпо/Пендолино — торговая марка, объединяющая серию скоростных электропоездов, производимых компанией АЫот.

5. Интенсиональный контекст

Согласно А. К. Киклевичу, интенсиональный контекст представляет собой «stany i zamierzenia partnerów komunikacyjnych, zaprogramowane efekty zainiqowanych dzialañ komunikacyjnych» / «состояния и намерения партнеров по коммуникации, запрограммированные эффекты инициированных коммуникативных действий» (Kiklewicz, 2012, s. 127). При интерпретации интенсионального контекста существенны положения модальной семантики, в которой значение соотносится не столько с референтом, сколько с модальной рамкой (модально-оценочным модусом), и лингвистической прагматики, ключевым положением которой является интенциональность высказывания: речевой акт понимается как действие по реализации коммуникативного намерения адресанта по отношению к адресату. Проблему значений языковых выражений сквозь призму модальности и истинности финский логик Хинтикка связывает с теорией возможных миров (Hintikka, 1992, s. 158). В рассматриваемом нами случае сетевой полифонии на тему Сан-Эскобара ее участники условно приняли исходную пропозицию: «Если бы Сан-Эс-кобар существовал, то...», что позволило не только детально структурировать образа фиктивного топонима, но и включить его в нарративную практику на тему окружающей реальности.

В общей смеховой модальной рамке гипертекста о Сан-Эскобаре можно отметить некоторую эволюцию — от шутливого комментирования неудачного высказывания главы МИДа Польши до юмористического и сатирического осмеяния некоторых актов польской социально-политической действительности. Поскольку наш корпус текстов составляют респонсивные, комические по своей тональности, поликодовые тексты, в которых значимой является визуальная составляющая, типичных модальных операторов, дискурсивных слов, эксплицирующих модус, в них мы не обнаружим (эпистемических: знать, считать, полагать, верить, думать, предполагать, хотеть, сомневаться, и сенсорных: видеть, слышать, чувствовать). Ключевой интенцией авторов мемов о Сан-Эскобаре является критика и высмеивание низкой профессиональной и эпистемической компетенции министра Ващиковского, а также других значимых фигурантов политической сцены, деятельность которых, в оценке адресантов, деструктивна.

Значительная часть изображает представителей правящей партии и ее лидера — Ярослава Качиньского. Так, мем в виде анонса сериала «Jar-cos» восходит к названию американского сериала «Narcos» / «Нарко». С помощью фотомонтажа лицо актера, исполнившего роль наркобарона Пабло Эскобара, заменено портретом Я. Качиньского и сопровождено подписью: Based on the true story of El Presidente of Repúblika Popular Democrática de San Escobar Jarcos Potarro28 bodaciously portrayed by Antonio Banderas / На основе реальной истории Эль Президента Народно-демократической республики Сан-Эскобар Яркоса Потарро в исполнении Антонио Бандераса.

Абсолютным лидером по частотности появлений в эскобаровских текстах является сам Витольд Ващиковский, который в 2017 году стал

28 Одно из популярных просторечных прозвищ Ярослава Качиньского, производное от фамилии Kaczyñski — Kaczor 'селезень', по исп. pato.

победителем плебисцита «Cеребряные уста», с 1992 года отличающего общественных деятелей за резонансные высказывания. В мемах он удивляется отсутствию данных об Эскобаре, ведь он уже закупил для них вертолеты; сообщает Я. Качинскому о том, что обеспечил ему политическое убежище в ^н-Эскобаре; информирует прессу об установлении дипломатических отношений с Эскобаром, после чего займется Cредиземьем или же собирается бросить все и уехать в ^н-Эскобар.

Мемы представляют премьеров Беату Шидло и Витольда Ващиков-ского на фоне заснеженных гор с подписью Pico de la Idiotismo / Norte San Escobar ('Пик идиотизма'); политиков В. Ващиковского, Я. Качиньского, Р. Терлецкого и А. Мацеревича как «индейцев Caн-Эскобaрa»; удобно рассевшегося на заднем сиденье роскошного автомобиля о. Тадеуша Рыдзыка, влиятельного католического духовного лица, поддерживающего правящую партию «Партия и справедливость» (OwC), как Padre Hostiá de la Renta / Dictator Más Grande Radio San Escobar 'Крупнейший диктатор Радио29 ^н-Эскобар'. Комически модифицированные антропонимы в мемах отсылают также к другим важным политическим деятелям: Las Dudas 'президент Анджей Дуда', Sanna Sal Evska 'Анна Залев-ска, министр образования', Grande La Kempa 'депутат Беата Кемпа', Vina Tusca, Tuscania 'Дональд Туск, председатель Европейского совета'. Иные топонимы являются аллюзией на дискуссионные политические и экономические темы: Caracale (лексема восходит к названию французских вертолетов, выигравших при Д. Туске тендер на закупку для польской армии, однако этот тендер был аннулирован Министерством обороны при новом правительстве), Los Scocos (топоним отсылает к названию сберкасс SKOK — Spóldzielcza Kasa Oszczçdnosciowo-Kredytowa, ряд филиалов которых обанкротился, несмотря на поддержку партии HwC).

В ряде креолизованных «эскобаровских» текстов можно увидеть намеки на иные социальные пороки или моральные нормы, как, например, пристрастие к алкогольным напиткам: Los Jabolos, Los Samogonos, Bimberro Grande, безнравственность: Costa del Cebolla, Cebularasa (cebulak — пейоративное определение завистливого и скупого человека) или недостойное поведение на пляжах — высмеиваемое в обществе желание отгородить себе побольше места: Playa Los Paravanos, (подробнее: Badyda, Warda-Radys, 2017, s. 103—104).

б. Социально-маркетинговый контекст

Итак, ^н-Эскобар начал жить «собственной жизнью» и стал очередным функционирующим в поп-культуре и публичной коммуникации вымышленным государством. Были спеты песни, посвященные новоиспеченной стране, и поставлены юмористические номера: Палина Млынарска и Юлия Хмельник в качестве вокалисток эфемерного ансамбля «Chicas de San Escobar» записали хит «Slodki presidente», группа «Big Cyc» на антенне Radto Gdañsk исполнила гимн «Viva San Escobar». Темой второй серии юмористической программы «Kabaret na zywo»,

29 Тадеуш Рыдзык является учредителем и директором влиятельного католического «Радио Мария».

транслированной в марте 20l7 года, были «Олимпийские игры в Сан-Эс-кобар», в городах Ополе и Свидница появились ресторан и пивная под вывеской «San Escobar», а в Гданьске и Катовицах даже курсировали трамваи по указанному маршруту. Предприниматели мгновенно ухватили популярный тренд: уже в январе 20l7 года была заявлена регистрация товарного знака в более чем l0 классах товаров и услуг в текстильной, пищевой, алкогольной, гостиничной, гастрономической и фармацевтической отраслях (Wikariak, 20l7; Sienko, 20l7); во многих пиццериях в меню вошла одноименная пицца; в сетевых магазинах появился эскобарский ассортимент на любой вкус: майки, футболки, толстовки с принтами на тему Сан-Эскобара, а также чашки, кружки, сумки, носки с эскобарской символикой, на интернет-аукционах типа Allegro можно купить продукты (кофе, какао, орехи, сухофрукты) с логотипом Сан-Эскобара (см.: Сладкевич, 20lS). В продаже появились глобусы фирмы FunnyGifts, созданные совместно с продюсерами комедийно-политического сериала «Ucho Prezesa» («Ухо председателя партии»)30. На глобусе Польша подсвечивается, что позволяет, по словам производителей, «наслаждаться ее величием даже ночью». Дополнительным бонусом к глобусу являются две наклейки с островом Сан-Эскобар, которые можно разместить на модели земного шара согласно собственным представлениям. Более того, в сети желающие могут разгадывать кроссворды и участвовать в викторине на тему этого государства (Ile wiesz o San Escobar? Rozwiqz quiz 20l7), а компьютерные игры, как Realpolitiks, дают возможность виртуально установить дипломатические отношения с Сан-Эскобар (Realpolitiks: San Escobar wchodzi do gry 20l7).

Таким образом, благодаря специфической конфигурации современного коммуникативного пространства бурная и многоголосая реакция социума на неудачное высказывание высокопоставленного чиновника не только привела к детальной структуризации образа несуществующего на карте государства, но и позволила ему в определенной форме материализоваться.

Подводя итоги рассмотрения вопроса о специфике смыслообразо-вания в нарративных социальных практиках, можно прийти к выводу, что в настоящее время происходит своеобразная реконтекстуализация мысли Михаила Бахтина (l986) о многоголосой натуре языка: полифония проявляется в анализе социальных коммуникативных практик и их эффектов, обусловленных преобладающими в данном сообществе дискурсивными стратегиями: сотрудничества и кооперации, доминирования и конфликта, солидарности или отчуждения, аутентичности или театрализации общественного диалога, что выводит на первый план категории ценностей и оценочности, а в итоге стимулирует критическое отношение к публичной коммуникации.

30 ИсЬо Prezesa — польская политическая многосерийная комедия, транслирующаяся на УоиТиЪе, БЬошшах и на телевидении WP. Сюжет сериала относится к актуальной политической ситуации в Польше, а большинство сцен разворачивается в варшавском кабинете лидера правящей партии «Право и Справедливость».

Исследование выполнено при поддержке гранта Российского научного фонда (проект № 18-18-00442, «Механизмы смыслообразования и текстуализации в нарративных и перформативных дискурсах и практиках») в Балтийском федеральном университете им. И. Канта (Россия).

Список литературы

Агеева Р. А. Страны и народы: Происхождение названий. М., 1990.

Айзенберг М. Власть тьмы кавычек // Знамя. 1997. №2. C. 214 — 221.

Арутюнова Н. Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь / под ред. В. Н. Ярцевой. М., 1990. С. 136 — 137.

Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1986.

Беловодская А. К вопросу о методике анализа медиаобраза (на примере анализа корпуса интернет-мемов, эксплицирующих медиаконцепт «Путин») // Przegleid Rusycystyczny / pod red. Z. Sladkiewicz. 2016. № 4 (156). С. 118 — 131.

Бершидский Л. Москва похожа на Мордор, Украина — на страну хоббитов, 02.05.2013. URL: https://censor.net.ua/resonance/240801/moskva_pohoja_na_mordor_ ukraina_na_stranu_hobbitov (дата обращения: 19.08.2018).

Бочкарева Н. 4 страны, которые не существуют [2016]. URL: http://fb.ru/ post/destinations/2016/2/8/4077 (дата обращения: 19.08.2018).

Вербицкий А. А. Активное обучение в школе: контекстный подход. М., 1990.

Виноградов В. В. Основные типы лексических значений слова // Лексикология и лексикография. Избр. труды. М., 1977.

Галинская Т. Понятие медиаобраза и проблема его реконструкции в современной лингвистике // Вестник ОГу. 2013. № 11 (160). C. 91—94.

Глинка К. Теория юмора. URL: https://scorcher.ru/neuro/neuro_sys/laughter/ laughter5.php (дата обращения: 19.08.2018).

10 самых удивительных виртуальных государств. URL: https://www.factroom ru/facts/54791 (дата обращения: 20.08.2018).

Ельмслев Л. Пролегомены к теории языка // Новое в лингвистике. 1960. Вып. 1.

Ельницкий Л. А. Древнейшие океанские плавания. M., 1962.

Желтухина М. Р. Комическое в политическом дискурсе (на материале немецкого и русского языков) : автореф. дис. ... канд. филол. наук. Волгоград, 2000.

Загибалова М. А. Феномен карнавализации современной культуры : автореф. дис. ... канд. филол. наук. Тула, 2008.

Залевская А. А. Введение в психолингвистику. М., 1999.

Зерчанинова Т. Е. Социология. Словарь. Екатеринбург, 2006. URL: http:// voluntary.ru/dictionary/1107 (дата обращения: 19.08.2018).

Ильин М. В. Что может дать анализ перформативов? / / Политическая наука. 2016. № 4. С. 262—270.

Ионов А. Путеводитель по вымышленным странам Marvel: Ваканда, Латве-рия, далее везде. 19.05.2018. URL: https://www.mirf.ru/worlds/marvel-strany-wakanda-latveria (дата обращения: 19.08.2018).

Квят А. Медиамем как инструмент политического PR: когнитивный подход // Реклама и PR. 2013. № 1. URL: http://www.mediascope.ru/node/1254 (дата обращения: 19.08.2018).

Князев А. А. Энциклопедический словарь СМИ. М., 2002. URL: http://voluntary. ru/dictionary/1105/word/kontekst (дата обращения: 19.08.2018).

Кондратов А. М. Атлантиды пяти океанов. Л., 1987.

Ж. Р. Сладкевич V^ -&

Кондратов А. М. Атлантиды ищите на шельфе. Л., 1988.

Коноплева Т. В. Психология восприятия информации: восприятие новостей о мире политики в медиа-пространстве // Психолог. 2013. № 5. URL: http://e-notabene.ru/psp/article_9247.htmI#8 (дата обращения: 19.08.2018).

Кубрякова Е. С. Эволюция лингвистических идей во второй половине XX века // Язык и культура конца XX века / под ред. Ю. С. Степанова. М., 1995.

Лакофф Дж. Мышление в зеркале классификаторов // Новое в зарубежной лингвистике. 1988. Вып. 23. С. 12 — 52.

Лосев А. Ф. Знак. Символ. Миф. М., 1982.

Маслова В. А. Когнитивная лингвистика. Минск, 2008.

Можейко М. А. Контекст // Новейший философский словарь. Минск, 2001.

Мортон А. Л. Английская утопия. М., 1956.

Мыркин В. Я. Типы контекстов. Коммуникативный контекст // Филологические науки. 1978. № 1. C. 95—100.

Панина М. А. Комическое и языковые средства его выражения : автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 1996.

Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1986.

Сладкевич Ж. Я ничего говорить не буду, а то опять чего-нибудь скажу: аберрационный контент публичного дискурса в ракурсе смыслопорождения (категории осмысленности и бессмысленности) // Perswazja jgzykowa w roz-nych dyskursach / pod red. Z. Sladkiewicz, A. Klimkiewicz. Gdansk, 2018. T. 3 (в печати).

Химик В. В. Большой словарь русской разговорной экспрессивной речи. СПб., 2004 (Предисловие). URL: http://www.philology.ru/linguistics2/khimik-04.htm (дата обращения: 01.02.2017).

Чернявская В. Е. Дискурс // Стилистический энциклопедический словарь русского языка / под ред. М. Н. Кожиной. М., 2003.

Шейгал Е. И. Семиотика политического дискурса. М., 2004.

Ярцева В. Н. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 2002.

Awdiejew A., Habrajska G. Wprowadzenie do gramatyki komunikacyjnej. bask, 2004. T. 1.

Badyda E., Warda-Radys L. Santo Subito, Bimberro Grande i Pico de Waszczykow-ski (2017 m) — wykreowany w przestrzeni Internetu fikcyjny kraj San Escobar (wplyw kontekstu na strukturg pojgcia) // Media, biznes, kultura. Dziennikarstwo i komunikacja spoleczna. 2017. S. 93 — 106.

Bartminski J. O jgzykowym obrazie swiata Polakow konca XX wieku // Pol-szczyzna XX wieku. Ewolucja i perspektywy rozwoju / pod red. S. Dubisza, S. Gaj-dy. Warszawa, 2001. S. 27—53.

Duszak A. Dyskurs w badaniach kontekstu spolecznego // Pragmatyka, retory-ka, argumentacja. Obrazy jgzyka i dyskursu w naukach humanistycznych / pod red. P. Stalmaszczyka, P. Capa. Krakow, 2014. S. 227 — 244.

Eggins S., Martin J. Gatunki I rejestry dyskursu // Dyskurs jako struktura i proces / pod red. T. van Dijk, tlum. G. Grochowski. Warszawa, 2001 (1997). S. 24 — 39.

Fairclough N. Analysing Discourse. Textual Analysis for Social Research. L., 2003.

Fairclough N. Critical Discourse Analysis: the Critical Study of Language. L., 1995.

Fairclough N. Language and Power. L., 1989.

Grice P. Logic and Conversation // Speech Acts. Syntax and Semantics / ed. P. Cole, J. Morgan. N. Y., 1975. P. 41—58.

Halliday M.A. K. An Introduction to Functional Grammar. L., 1985.

Halliday M.A.K. Language as a Social Semiotic. The social interpretation of Language and Meaning. L., 1978.

Halliday M.A.K. Notes on Transitivity and Theme in English // Journal of Linguistics. 1967. № 3. P. 50-77.

Hintikka J. Eseje logiko-filozoficzne. Warszawa, 1992.

Iedema R. Multimodality, Resemiotization: Extending the Analysis of Discourse as Multi-Semiotic Practice // Visual Communication. 2003. № 2 (1). P. 14 — 26.

Kiklewicz A. Czwarte krolestwo. Jgzyk a kontekst w dyskursach wspolczesnosci. Warszawa, 2012.

Kress G. Multimodality. A social semiotic approach to contemporary communication. L. ; N. Y., 2010.

Kress G., Leeuwen van T. Multimodal discourse. The modes and media of contemporary communication. L., 2001.

Mackiewicz J. Kategoryzacja a jgzykowy obraz swiata // Jgzykowy obraz swiata 12 / pod red. J. Bartminskiego. Lublin, 1999. S. 47—55.

Mackiewicz J. Jak mozna badac komunikacjg medialnei? — perspektywa odbiorcy // Studia Medioznawcze. 2016. № 2. S. 25 — 35.

Martin J. English Text. Amsterdam, 1992.

McLuhan M. Galaktyka Gutenberga // Wybor tekstow. Poznan, 2001.

Realpolitiks: San Escobar wchodzi do gry. URL: http://www.gra.pl/gry/realpoli tiks-san-escobar-wchodzi-do-gry (дата обращения: 22.06.2018).

Searle J. Making the Social World. Oxford, 2010.

Searle J. Speech Acts. An Essay of the Philosophy of Language. Cambridge, 1969.

Searle J. The construction of social reality. N. Y., 1995.

Sienko A. Polskie firmy oszalaly na punkcie San Escobar. Ich pomysly zadziwiaje kreatywnoscie [2017]. URL: http://innpoland.pl/132213,polskie-firmy-oszalaly-na-punkcie-san-escobar-ich-pomysly-zadziwiaja-kreatywnoscia (дата обращения: 20.06.2018).

Skudrzyk А. Czy zmierzch kultury pisma? O synestezji i analfabetyzmie funkcjo-nalnym. Katowice, 2005.

Slobodzian M. Globalizacja — szansa czy koniecznosc? URL: http://www.edukacja edux.pl/p-10757-globalizacja-szansa-czy-koniecznosc.php (дата обращения: 04.04.2018).

Szpunar M. Nowe media a paradygmat kultury uczestnictwa // Teorie komuni-kacji i mediow 2 / pod red. M. Graszewicza, J. Jastrzgbskiego. Wroclaw, 2010, S. 251 — 262.

Szczerek Z. Niech zyje San Escobar! Migdzy Molvaniei a San Sombrero. URL: https://www.polityka.pl/tygodnikpolityka/swiat/1690342,1,niech-zyje-san-escobar. read (дата обращения: 19.06.2018).

Taylor A. San Escobar: How Poland's foreign minister helped create a fake country // Washington Post. 2017. 11 Jan.

van Dijk T. Discourse and Context. Cambridge, 2008.

van Dijk T. Macrostructures. N. Y., 1980.

van Dijk T. Society and Discourse. How Social Contexts Influence Text and Talk. Cambridge, 2009.

van Leeuwen T. Introducing Social Semiotics. L. ; N. Y., 2005.

Wang W., Liu W. Critical Discourse Analysis of New Reports on China's Bullet-Train Crash // Studies in Literature and Language. 2015. Vol. 10, № 2. P. 1 — 8.

Wikariak S. San Escobar juz nie dla wszystkich. Trwa walkg o markg [2017]. URL: http://gospodarka.dziennik.pl/news/artykuly/545460,san-escobar-marka-patent-(дата обращения: 23.06.2018).

Zwierzchowski M. San Escobar — Waszczykowski odkryl nowy kraj, internet os-zalal [2017]. URL: https://www.polityka.pl/tygodnikpolityka/ludzieistyle/1690154, 1,san-escobar--waszczykowski-odkryl-nowy-kraj-internet-oszalal.read (дата обращения: 19.06.2018).

Об авторе

Жанна Ромуальдовна Сладкевич, доктор филологических наук, Гдань-ский университет, Польша; исследователь, Балтийский федеральный университет им. И. Канта, Россия.

E-mail: filzs@ug.edu.pl

Для цитирования:

Сладкевич Ж. Р. Медиаобраз Сан-Эскобара в пространстве вымышленных миров: социосемиотический ракурс // Слово.ру: балтийский акцент. 2019. Т. 10, № 2. С. 73—103. doi: 10.5922/2225-5346-2019-2-7.

THE MEDIA IMAGE OF SAN ESCOBAR IN THE SPACE OF FICTIONAL WORLDS: A SOCIO-SEMIOTIC PERSPECTIVE

Zh. R. Sladkevich1'2

1 University of Gdansk 51, Vita Stvosha Str., 80-308 Gdansk, Poland 2 Immanuel Kant Baltic Federal University 14 A. Nevskogo St., Kaliningrad, 236016, Russia Submitted on May 29, 2018 doi: 10.5922/2225-5346-2019-2-7

The article deals with the process of structuring the concept of the fictitious state of San Escobar from the perspective of social semiotics, including the broadly understood context and media environment for constructing the image. The creation of the internet memes was inspired by a lapsus linguae of the Polish Minister of Foreign Affairs Witold Waszczykowski.

Major changes in the communicative space, the dominance of digital media resources and multimodal messages, the hegemony of visual culture and the increased impact of the social factor on the specifics of linguistic transformations contribute to the growing popularity of social semiotic studies. In the theoretical part of the paper, I give a brief analysis of the evolution of the concept of "context" in linguistics from the perspective of systemic functional grammar, cognitivism, social semiotics and multimodal discourse analysis. The analytical part of the article explores the constructed media image of the fictitious state of San Escobar through the prism of the following contexts: situational-medial, cultural-cognitive, linguistic, intentional and socio-economic.

Summing up the specifics of the formation of meaning in narrative social practices, I draw conclusions about the recontextualization of Mikhail Bakhtin's ideas concerning the polyphonic nature of language and communication.

Keywords: social semiotics, context, media image, Internet communication.

References

Ageyeva, R. A., 1990. Strany i narody: Proiskhozhdeniye nazvaniy [Countries and Peoples: Origin of Names]. Moscow (in Russ.).

Ayzenberg, M., 1997. Power of darkness quotes. Znamya [Banner], 2, pp. 214 — 221 (in Russ.).

Arutyunova, N. D., 1990. Discourse. In: V. N. Yarceva, ed. Lingvisticheskij enciklo-pedicheskij slovar' [Linguistic Encyclopedic Dictionary]. Moscow. pp. 136 — 137 (in Russ.).

Bakhtin, M. M., 1986. Estetika slovesnogo tvorchestva [Aesthetics of verbal creativity]. Moscow (in Russ.).

Belovodskaya, A., 2016. On the issue of the media image analysis methodology (on the example of the corpus of Internet memes expressing the Putin media-concept). Przeglqd Rusycystyczny, 4 (156), pp. 118—131 (in Russ.).

Bershidskiy, L., 2013. Moskva pokhozha na Mordor, Ukraina — na stranu hobbitov [Moscow is like Mordor, Ukraine is like a hobbit country]. Available at: https:// censor.net.ua/resonance/240801/moskva_pohoja_na_mordor_ukraina_na_stranu_ hobbitov [Accessed 19 August 2018] (in Russ.).

Bochkareva, N., 2016. 4 strany, kotorye ne sushchestvujut [4 countries that do not exist]. Available at: http://fb.ru/post/destinations/2016/2/8/4077 [Accessed 19 August 2018] (in Russ.).

Verbitskiy, A. A., 1990. Aktivnoe obuchenie v szkole: kontekstnyj podkhod [Active schooling: a contextual approach]. Moscow (in Russ.).

Vinogradov, V. V., 1977. The main types of lexical meanings of the word. In: Lek-sikologiya I leksikografiya. Izbr. trudy [Lexicology and lexicography. Fav. works]. Moscow (in Russ.).

Galinskaya, T., 2013. The concept of the media image and the problem of its reconstruction in modern linguistics. Vestkik OGU [Bulletin of OGU], 11(160), pp. 91 — 94 (in Russ.).

Glinka, K., Teoriya yumora [Theory of Humor]. Available at: https://scorcher.ru/ neuro/neuro_sys/laughter/laughter5.php [Accessed 19 August 2018] (in Russ.).

El'mslev, L., 1960. Prolegomena to the theory of language. Novoe v lingvistike [New in linguistics], 1 (in Russ.).

El'nitskii, L. A., 1962. Drevneishie okeanskie plavaniya [The oldest ocean swimming]. Moscow (in Russ.).

Zheltukhina, M. R., 2000. Komicheskoye v politicheskom diskurse (na materiale neme-ckogo I russkogo yazykov) [Comic in political discourse (on the material of German and Russian languages)]: Ph. D. Volgograd State Pedagogical University (in Russ.).

Zagibalova, M. A., 2008. Phenomen karnavalizacii sovremennoj kultury [The phenomenon of carnivalization of modern culture]: PhD. Tula State Pedagogical University (in Russ.).

Zalevskaya, A. A., 1999. Vvedenie v psikholingvistiku [Introduction to Psycholingui-stics]. Moscow (in Russ.).

Zerchaninova, T. Ye., 2006. Sociologiya. Slovar' [Sociology. Vocabulary]. Ekaterinburg, Available at: http://voluntary.ru/dictionary/1107 [Accessed 19 August 2018] (in Russ.).

Ilyin, M. V., 2016. What can an analysis of performatives give? Politicheskaya nau-ka [Political science], 4. pp. 262 — 270 (in Russ.).

Ionov, A., 2018. Putevoditel' po vymyshlennym stranam Marvel: Vakanda, Latveriya, dalee vezde [Marvel fictional countries guide: Wakanda, Latteria, then everywhere]. Available at: https://www.mirf.ru/worlds/marvel-strany-wakanda-latveria [Accessed 19 August 2018] (in Russ.).

Kwyat, A., 2013. Mediam as an instrument of political PR: cognitive approach. Reklama i PR [Advertising and PR], 1. Available at: http://www.mediascope.ru/ node/1254 [Accessed 19 August 2018] (in Russ.).

Knyazev, A. A., 2002. Enciklopedicheskiy slovar' SMI [Encyclopedic dictionary of media]. Moscow. Available at: http://voluntary.ru/dictionary/1105/word/kontekst [Accessed 19 August 2018] (in Russ.).

Kondratov, A. M., 1987. Atlantidy pyati okeanov [Atlantis of the Five Oceans]. Leningrad (in Russ.).

Ж. Р. Сладкевич V^ -&

Kondratov, A.M., 1988. Atlantidy ishchite na shel'fe [Atlantis look on the shelf]. Leningrad (in Russ.).

Konopleva, T. V., 2013. Psychology of information perception: perception of news about the world of politics in the media space. Psikholog [Psychologist], 5. Available at: http://e-notabene.ru/psp/article_9247.html#8 [Accessed 19 August 2018] (in Russ.).

Kubryakova, Ye. S., 1995. The evolution of linguistic ideas in the second half of the XX century. In: Yu. S. Stepanov, ed. Yazyk i kultura konca XX veka [Language and culture of the end of the XX century]. Moscow (in Russ.).

Lakoff, G., 1988. Thinking in the mirror of classifiers. Novoe v zarubezhnoj ling-vistike [New in foreign linguistics], 23, pp. 12 — 52 (in Russ.).

Losev, A.F., 1982. Znak. Simvol. Mif [Sign. Symbol. Myth]. Moscow (in Russ.).

Maslova, V. A., 2008. Kognitivnaya lingvistika [Cognitive linguistics]. Minsk (in Russ.).

Mozhejko, M. A., 2001. Context. In: Novejshij philosiphskij slovar' [Newest Philosophical Dictionary]. Minsk (in Russ.).

Morton, A.L., 1956. Anglijskaya utopiya [English utopia]. Moscow (in Russ.).

Myrkin, V. Ya., 1978. Types of contexts. Communicative context. Philologicheskiye nauki [Philology], 1, pp. 95—100 (in Russ.).

Panina, M. A., 1996. Komicheskoe i yazykovye sredstva yego vyrazheniya [Comic and language means of expression]. PhD. Moscow State Linguistic University (in Russ.).

Propp, V. Ya., 1986. Istoricheskie korni volshebnoj skazki [The historical roots of the fairy tale]. Leningrad (in Russ.).

Sladkevich, Zh., 2018. I will not say anything, but again I will say something: the aberration content of public discourse from the perspective of meaning generation (categories of meaningfulness and meaninglessness). In: Zh. Sladkevich, A. Klimke-vich, eds. Perswazja jgzykowa w roznych dyskursach. Vol. 3. Gdansk (in print) (in Russ.).

Khimik, V. V., 2004. Bolshoj slovar' russkoj ekspressivnoj razgovornoj rechi [Large dictionary of Russian colloquial expressive speech]. St. Petersburg, Available at: http:// www.philology.ru/linguistics2/khimik-04.htm [Accessed 01 febrary 2017] (in Russ.).

Chernyavskaya, V. Ye., 2003. Discourse. In: M. N. Kozhina, ed. Stilisticheskij enci-klopedicheskij slovar' russkogo yazyka [Stylistic encyclopedic dictionary of the Russian language]. Moscow (in Russ.).

Shejgal, Ye. I., 2004. Semiotika politicheskogo duskursa [Semiotics of political discourse]. Moscow (in Russ.).

Yarceva, V. N., 2002. Lingvisticheskij enciklopedicheskij slovar' [Linguistic Encyclopedic Dictionary]. Moscow (in Russ.).

Awdiejew, A., Habrajska, G., 2004. Wprowadzenie do gramatyki komunikacyjnej. Vol. 1. bask.

Badyda, E., Warda-Radys, L., 2017. Santo Subito, Bimberro Grande i Pico de Waszczykowski (2017 m) — wykreowany w przestrzeni Internetu fikcyjny kraj San Escobar (wplyw kontekstu na strukturg pojgcia). In: Media, biznes, kultura. Dziennikar-stwo i komunikacja spoteczna. pp. 93—106.

Bartminski, J., 2001. O jgzykowym obrazie swiata Polakow konca XX wieku. In: S. Dubisz and S. Gajda, eds. Polszczyzna XX wieku. Ewolucja i perspektywy rozwoju. Warszawa. pp. 27—53.

Duszak, A., 2014. Dyskurs w badaniach kontekstu spolecznego. In: P. Stalmas-zczyk and P. Cap, eds. Pragmatyka, retoryka, argumentacja. Obrazy jgzyka i dyskursu w naukach humanistycznych. Krakow. pp. 227—244.

Eggins, S., Martin, J., 2001 (1997). Gatunki I rejestry dyskursu. In: T. van Dijk, ed. Dyskurs jako struktura i proces. Warszawa, pp. 24—39.

Fairclough, N., 2003. Analysing Discourse. Textual Analysis for Social Research. London.

Fairclough, N., 1995. Critical Discourse Analysis: the Critical Study of Language. London.

Fairclough, N., 1989. Language and Power. London.

Grice, P., 1975. Logic and Conversation. In: P. Cole, J. Morgan, eds. Speech Acts. Syntax and Semantics. New York. pp. 41—58.

Halliday, M. A. K., 1985. An Introduction to Functional Grammar. London.

Halliday, M. A. K., 1978. Language as a Social Semiotic. The social interpretation of Language and Meaning. London.

Halliday, M. A. K., 1967. Notes on Transitivity and Theme in English. Journal of Linguistics, 3, pp. 50 — 77.

Hintikka, J., 1992. Eseje logiko-filozoficzne. Warszawa.

Iedema, R., 2003. Multimodality, Resemiotization: Extending the Analysis of Discourse as Multi-Semiotic Practice. Visual Communication, 2 (1). pp. 14—26.

Kiklewicz, A., 2012. Czwarte krôlestwo. Jçzyk a kontekst w dyskursach wspôtczesnosci. Warszawa.

Kress, G., 2010. Multimodality. A social semiotic approach to contemporary communication. London — New York.

Kress, G., Leeuwen, van T., 2001. Multimodal discourse. The modes and media of contemporary communication. London.

Mackiewicz, J., 1999. Kategoryzacja a jgzykowy obraz swiata. In: J. Bartminski, ed. Jçzykowy obraz swiata 12. Lublin. pp. 47—55.

Mackiewicz, J., 2016. Jak mozna badac komunikacjg medialn^? — perspektywa odbiorcy. Studia Medioznawcze, 2, pp. 25—35.

Martin, J., 1992. English Text. Amsterdam.

McLuhan, M., 2001. Galaktyka Gutenberga. In: Wybôr tekstôw. Poznan.

Searle, J., 2010. Making the Social World. Oxford.

Searle, J., 1969. Speech Acts. An Essay of the Philosophy of Language. Cambridge.

Searle, J., 1995. The construction of social reality. New York.

Sienko, A., 2017. Polskie firmy oszalaty na punkcie San Escobar. Ich pomysty zadzi-wiajq kreatywnosciq. Available at: http://innpoland.pl/132213,polskie-firmy-oszalaly-na-punkcie-san-escobar-ich-pomysly-zadziwiaja-kreatywnoscia [Accessed 20 June 2018].

Skudrzyk, A., 2005. Czy zmierzch kultury pisma? O synestezji i analfabetyzmie funk-cjonalnym. Katowice.

Slobodzian, M., Globalizacja — szansa czy koniecznosc? Available at: http://www. edukacja.edux.pl/p-10757-globalizacja-szansa-czy-koniecznosc.php [Accessed 04 April 2018].

Szpunar, M., 2010. Nowe media a paradygmat kultury uczestnictwa. In: M. Gras-zewicz, J. Jastrzgbski, eds. Teorie komunikacji i mediôw 2. Wroclaw. pp. 251—262.

Szczerek, Z., 2017. Niech zyje San Escobar! Miçdzy Molvaniq a San Sombrero. Available at: https://www.polityka.pl/tygodnikpolityka/swiat/1690342,1,niech-zyje-san-escobar.read [Accessed 19 June 2018].

Taylor, A., 2017. San Escobar: How Poland's foreign minister helped create a fake country. Washington Post. Available at: https://www.washingtonpost.com/news/ worldviews/wp/2017/01/11/san-escobar-how-polands-foreign-minister-helped-crea te-a-fake-country/?noredirect=on&utm_term=.60f54f8bd5e8 [Accessed 22 June 2018].

van Dijk, T., 2008. Discourse and Context. Cambridge.

van Dijk, T., 1980. Macrostructures. New York.

van Dijk, T., 2009. Society and Discourse. How Social Contexts Influence Text and Talk. Cambridge.

van Leeuwen, T., 2005. Introducing Social Semiotics. London — New York.

Wang, W., Liu, W., 2015. Critical Discourse Analysis of New Reports on China's Bullet-Train Crash. Studies in Literature and Language, 10(2), pp. 1—8.

Ж. Р. Сладкевич V^ -&

Wikariak, S., 2017. San Escobar juz nie dla wszystkich. Trwa walkg o markf Available at: http://gospodarka.dziennik.pl/news/artykuly/545460,san-escobar-marka-patent-[Accessed 23 June 2018].

Zwierzchowski, M., 2017. San Escobar — Waszczykowski odkryt nowy kraj, internet os-zalat. Available at: https://www.polityka.pl/tygodnikpolityka/ludzieistyle/1690154, 1,san-escobar--waszczykowski-odkryl-nowy-kraj-internet-oszalal.read [Accessed 19 June 2018].

The author

Prof. Zhanna R. Sladkevich, University of Gdansk, Poland; researcher, Immanuel Kant Baltic Federal University, Russia. E-mail: filzs@ug. edu.pl

To cite this article:

Sladkevich, Zh. R. 2019, The media image of San Escobar in the space of fictional worlds: a socio-semiotic perspective, Slovo.ru: baltic accent, Vol. 10, no. 2, p. 73 — 103. 10.5922/2225-5346-2019-2-7.