CC BY
121
_ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА_
2005 История Выпуск 5
МАТЕРИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА РУССКОГО НАСЕЛЕНИЯ СЕВЕРОВОСТОЧНОГО ПРИКАМЬЯ В КОНЦЕ XIX - СЕРЕДИНЕ XX ВЕКА
Г.Н. Чагин
Пермский государственный университет, 614990, Пермь, ул. Букирева, 15
По итогам экспедиционного исследования рассматривается формирование, хозяйственное и культурное развитие русского населения одной из уникальных территорий Прикамья, обосновывается использование результатов исследования в качестве источника при решении проблем этнической истории Урала и сопредельных территорий.
Формирование и расселение русского народа - общности крупной и сложной в структурном отношении - сопровождалось образованием локальных вариантов культуры и быта. Поэтому, чтобы иметь представление о многообразии специфических черт культурно-бытовой сферы русских, необходимо исследовать ее общность и локальность на региональном уровне. Именно сравнительный этнорегиональный подход к проблеме народной культуры стал главным в полевых исследованиях Камской этнографической экспедиции Пермского университета. Для более глубокого понимания функциональной значимости экспедиционного материала, времени его бытования всегда привлекались письменные свидетельства из архивных фондов и литературы.
За 30 полевых сезонов (1975-2005) получен разнообразный материал, который позволяет показать характерные черты в заселении, освоении, хозяйственных занятиях и культурной деятельности населения. Часть этнографического материала вошла в различные публикации. Тем не менее история хозяйства, культуры и быта, если их воспринимать в комплексе в рамках исследуемого региона, дает возможность уяснить воздействие на жизнь человека природных, экономических, этнических, конфессиональных, семейно-брачных, этических факторов, а также их влияние на возникновение локального многообразия.
Культура и быт русского народа по материалам Камской этнографической экспедиции, собранным в одном регионе - в Ворцевах Чердынского района, представлены в виде комплекса в нашей работе. В предлагаемой статье мы использовали материалы двух полевых сезонов, связанных с изучением материальной культуры в поселениях, расположенных на северо-востоке
от уездных городов Чердыни и Соликамска. Этнографические материалы отражают культуру и быт русского старожильческого населения, которое хотя и испытывало влияние других народов - коми-пермяков, коми-язьвинцев и манси, но не утратило той этнокультурной среды, которая изначально была присуща русским первопоселенцам.
* * *
Территория, на результатах изучения которой мы остановимся в предлагаемой статье, до 1923 г. входила в Соликамский уезд (Половодовская и Верх-Яйвинская волости), а с 1924 г. - в Соликамский район (Поломский и Верх-Яйвинский сельсоветы). В 1964 г. Верх-Яйвинский сельсовет был включен в пригородную зону г.Александровска. В 1968 г. Поломский сельсовет подчинили Симскому сельсовету, центром которого был пос. Сим. Симский сельсовет охватывал территорию верхнего течения р. Глухая Вильва (приток Язьвы), а Верх-Яйвинский - верховья р.Яйва (приток Камы). Из этих мест значительный отток населения происходил в 1960 - 1970-е гг., в основном из Симского сельсовета в г.Соликамск, а из Верх-Яйвинского - в пос. Яйва. Когда велись экспедиционные работы, в 6 деревнях Симского сельсовета (1977) проживало 36 чел., а в 1 селе и 7 деревнях Верх-Яйвинского (1978) - 110 чел. В 2005 г. жилым оставалось только с.Верх-
Яйва - 2 семьи из 6 чел.
* * *
В деревнях по р.Глухая Вильва в 1951 г. побывали сотрудники Камско-Волжской экспедиции Государственного Исторического музея (г. Москва) во главе с известным историком русского деревянно-
© Г.Н. Чагин, 2005
го зодчества И.В.Маковецким. Ими были сфотографированы усадьбы, сделаны зарисовки конструктивных деталей построек, собраны предметы материальной культуры. Наиболее подробно И.В.Маковецким была изучена усадьба И.И.Ванькова в д. Сим, которая определена им как типичная для Северного Прикамья. Рисунок усадьбы он показал на карте основных типов русского народного жилища северных областей Европейской России. Полученный материал широко использован в монографиях2 и определителе памятников материальной культуры русских крестьян, изданном Государственным Историческим музеем3.
В 1975-1976 гг. в этом районе побывали сотрудники археографической экспедиции Московского университета под руководством И.В.Поздеевой. В старообрядческих деревнях Сим, Полом, Низовая они получили много ценных рукописных и старопечатных книг, которые хранятся в фондах Научной библиотеки МГУ4. Поселения верхней Яйвы научным обследованиям прежде не подвергались.
Этнографическая коллекция из 205 предметов, собранная в 1977 и 1978 гг. в ходе экспедиций Пермского университета, передана на хранение в Соликамский краеведческий музей (инв. №3276, 3293)5.
Формирование населения
Местонахождение деревень на значительном удалении от г.Соликамска, по правобережным, восточным притокам Глухой Вильвы, в глухомани предгорий, породило названия пармские селения, парминские жители. Территорию к западу от р. Глухая Вильва с центром с.Осокино именовали Запотымьем, Запотымской стороной, так как от г.Соликамска ее отделяла р. Потым-ка (левый приток р. Боровая). Поэтому жители этой местности назывались запотым-скими. На пути из Пармы и Запотымья в г.Соликамск находится с.Половодово, в прошлом волостной центр, жители которого поддерживали связи с городом. Эту местность - с. Половодово с близлежащими деревнями - называли в жилу. До наших дней сохранилось выражения ездили в жилу, ходили в жилу.
Отсюда и местность, и жители деревень по р.Глухая Вильва, которые стали объектом экспедиционного изучения, име-
ют общее название - пармские. И наиболее крупное селение этих мест - д.Полом - на карте Соликамского уезда 1895 г. отмечено как д.Парма. Под этим наименованием оно занесено в некоторые официальные списки населенных пунктов.
Археологических памятников в бассейне Глухой Вильвы не обнаружено. Возможно, даже в давние времена эта территория не была освоена человеком. Первые письменные сведения о пармских селениях встречаются в переписной книге Соликамского уезда 1678 г. В ней упоминается д.Полом, приписанная к Городищенскому погосту6. В 1678 г. в Поломе насчитывалось 9 дворов, что позволяет относить его в Соликамском уезде к средним поселениям по численности дворов.
Интересен фамильный состав жителей, зафиксированных в переписной книге 1678 г. В д.Полом проживала 1 семья Ши-риханова, 1 - Овчинникова, 1 - Гилева, 3 -Лузянины и 3 - Пиняженины, причем о последних сказано, что они были пришлыми. Эти сведения указывают на то, что во второй половине XVII в. русские в д.Полом были выходцами из районов Европейского Севера: по р.Пинега - Пиняжанины по р.Луза - Лузянины. По второй ревизской переписи (1748 г.) в д.Полом насчитывалось 19 чел. муж. пола7, а по восьмой (1834 г.) - три семьи, в которых числилось 22 чел. обоего пола8. К 1834 г. появилась вторая пармская деревня - Камень, в которой проживала 1 семья из 8 чел. обоего по-ла9. Упоминание остальных деревень в переписных материалах XVIII - начала XIX в. не встречается.
В 1868 г. в пармских селениях проживало 210 ревизских душ муж. пола, которые переселились из 5 ближайших приходов: Половодского, Городищенского, Верх-Усольского Соликамского уезда и Верх-Боровского и Верх-Язьвинского Чердын-ского уезда10. Это были старообрядцы, искавшие спасение от властей и официальной церкви. Крестьянин по фамилии Костарев поселился возле р.Талая, по имени которой и деревня стала называться Талой. В д.Низову первым обосновался некто Травников из д. Немзя Чердынского уезда. В д. Талая, а затем в д.Пудьва были созданы монастыри, которые разрушались в
1830-е - 1840-е гг. соликамскими исправниками, но всегда восстанавливались11..
Приведенные сведения из письменных источников относятся к южной части изучаемого региона. Как видно, эта территория заселялась русским с XVII в. Судя по этнографическим материалам, она всегда тяготела к старожильческой русской территории Соликамского уезда.
Северная группа деревень - Сим, Долгая, Камень - позднего происхождения: она появилась в первой половине XIX в. Устные предания, а также антропо-нимия свидетельствуют о том, что первопоселенцы этих деревень были выходцами из деревень по р.Язьва, в которых проживали коми-язьвинские пермяки - обособленная этническая группа коми (ныне Краснови-шерский и частично Соликамский районы). Например, старожилы д. Долгая помнили, что их предки прибыли из деревень Бычина и Гилева, расположенных на р.Язьва. Поэтому жители д.Долгая имели только две фамилии - Бычины и Гилевы. Оттуда же, из д.Митракова, приехали первопоселенцы в деревни Камень и Сим. Этим и объясняется то, что в упомянутых деревнях самая распространенная фамилия - Митраковы. Появление здесь фамилий, аналогичных зафиксированным в язьвинских деревнях (кстати, по р.Язьва часто название деревень совпадает с фамилиями жителей), служит явным доказательством миграций населения. Отсутствие в северной зоне коми-язьвинской микротопонимии (здесь по ко-ми-язьвински называются только две реки -Вильва и приток р.Сим - Мекшор), а также незнание старожилами коми-язьвинского языка позволяет заключить, что деревни северной группы были основаны обрусевшими еще на родине коми-язьвинцами.
Первоначально жителей северной группы считали коми-пермяками на официальном уровне, так как деревни Сим и Камень включались в «Список селений Пермской губернии, где проживают коми-пермяки»12. Пребывание в удалении на 1520 км от язьвинских деревень и тесные контакты с русскими южных деревень привело к полному обрусению коми-язьвинцев. Поколение людей, с которым работали участники экспедиции, относило себя к русскому этносу, коми-язьвинскую речь оно совсем
не знало, но дедушки и бабушки некоторых информаторов этой речью еще владели.
Как в прошлое, так и в настоящее время местное население придерживается старообрядческого беглопоповского согласия. В деревнях Сим и Низовая до конца 1930-х гг. действовали дома-молельни. В лесах жили подвижники-монахи, скиты которых население называло жильем. С закрытием молитвенных домов население совершало религиозные обряды на дому, но в большие праздники - в Никольском храме д.Ванькова Красновишерского района.
Для приобщения населения к официальному православию в д.Полом в 1868 г. соликамский промышленник А.И.Дубровин построил Надеждинскую деревянную цер-ковь13. С постройкой церкви д.Полом получила статус села с названием Парма. Но так как деятельность церкви не была успешной, ее вскоре передали старообрядческой общине. Деревянная церковь в 1977 г. еще существовала.
Освоенные в верховьях р.Глухая Вильва территории отличались труднодос-тупностью и изолированностью в связи с бездорожьем. Поэтому добраться от одной деревни к другой можно было зимой на санях и лыжах, а летом - верхом на лошади или пешком. Но люди, поселившиеся здесь, считали эти места благодатными как в хозяйственном, так и в духовном отношении.
Верх-яйвинская территория, как и верховья р.Глухая Вильва, находится в предгорной части Урала. Яйва и ее притоки Чаньва, Ик, Кадь, Ульвич протекают среди гор и возвышенностей, покрытых лесами.
При опросе старожилов мы не получили сведений о проживании в верховьях Яйвы легендарной чуди. 3ато почти все жители рассказывали о манси-вогулах как коренном населении этих мест. Устная информация подтверждается археологическими и письменными источниками. В бассейне верхней Яйвы памятников роданов-ской культуры - культуры предков коми-пермяков IX-XV вв. - пока не обнаружено. Очевидно, поэтому не бытуют здесь и предания о чуди.
Известным археологическим памятником этих мест остается Чаньвенская пещера. Ее посетил в 1771 г. академик И.И. Лепехин. Ему удалось записать от местных жителей предание о том, что пещеру
использовали манси-вогулы в качестве святилища-капища. И.И.Лепехин видел в пещере деревянных идолов, которым в жертву приносили мясо оленей и лосей. В 1893 г. пещеру обследовал археолог С.И.Сергеев и при раскопках обнаружил большое скопление костей, металлические изображения животных, медного идола, наконечники стрел, фрагменты глиняных сосудов, а также пять арабских монет X в. и одну англо-саксонскую 1Х-Х вв. Чаньвен-скую пещеру археологи считают крупным памятником на Урале.
Кроме того, об освоении этого района в древности манси-вогулами говорит и тот факт, что некоторые притоки р. Яйвы носят угорские (вогульские) названия: Скопкарт-ная, Кадь, Ульвич, Ик. Здешние манси вели кочевой образ жизни. Поэтому, видимо, в ходе первой переписи Соликамского уезда (1579 г.) не было отмечено здесь каких-либо поселений.
Верхняя Яйва заселялась русскими в связи с тем, что через нее с конца XVI в. прошла новая дорога из г.Соликамска в Сибирь, в г. Верхотурье. Она оказалась почти в восемь раз короче прежней, проходившей через Чердынь и верховья Вишеры. В истории она получила название Бабиновской дороги - по имени первооткрывателя, крестьянина из д. Верх-Усолка Соликамского уезда Артемия Бабинова. В памяти жителей сохранился образ этого отважного земляка. О нем старожилы много рассказывали как о первопроходце и устроителе всей здешней жизни.
В народных преданиях, услышанных нами в экспедиции14, говорится, что Артемий Бабинов был знаком с манси, посещал их в Чаньвенской пещере. Будто бы они и показали ему прямой путь в Сибирь. За свое открытие Артемий Бабинов был награжден царем Федором Иоанновичем земельной дачей в верховьях Яйвы. Право на владение дачей подтверждалось в 1617 г. царем Михаилом Федоровичем. Судя по царской грамоте, он «... велел ево во всяких податех обольготить, и велел ему на той же новочистной Сибирской дороге жить на Ейве реке на льготе, и слободу устроить для проезду воевод наших и служилых и всяких людей, и наше соболиные и денежные казны и хлебных запасов; и ныне де на том месте жильцов всего 6 человек, а
больше де того на такую пустынь никто ни откуда нейдет, что место пустое, и пашни нет, а кормятся привозным хлебом; и в прошлом де во 124-м году ( 1616 г. - Г.Ч.) воздвигнули они наше богомолье - храм во имя Введения Пречистые Богородицы, и ныне де в его вотчине у того храма служба повседневная; и по той де по прежней блаженные памяти царя и великого князя Федора Иоанновича всея Русии жалованной грамоте даны ему на ту вотчину грамоты при царе Борисе и при царе Василье, а велено де ему по тем жалованным грамотам владеть по Ейве реке вверх от Сибирской дороги 20 верст да до Чикмана речки, и по Чикману вверх до взвоза Сибирской же дороги, до креста, а вниз по Ейве реке 15 верст до Ика реки пашнею и сенными покосы и всякими угодьи за его службу, что он в Сибирь прямую дорогу протравил и прочистил»15.
Из приведенного фрагмента грамоты видно, что Артемий Бабинов является не только первооткрывателем дороги, но и основателем первого русского поселения -Верх-Яйвинской слободки, преобразованной позднее в погост и волостной центр. Здесь появился Введенский монастырь «с одной кельей, 5 иконами и 6 бобыльскими дворами»16. На Бабиновской дороге возникли станции-ямы: на восток от р.Яйва -Чикман, Молчан, Растес, на запад, в сторону Соликамска, - Половодово и Сурмог.
Разнообразие географической среды позволяло выбирать необходимые условия для поселения. Ранние поселения располагались по берегам рек, вдоль дороги, поздние - в удалении от них. Причиной этого был и социальный состав населения. Служилые люди обосновывались в слободе. Но как только появлялось крестьянское население, начиналось освоение плодородных земель вдали от рек.
На верхней Яйве оседали вольные и невольные переселенцы из разных мест Европейского Севера и Северного Прикамья - из-под Чердыни и Соликамска. Одна их часть поступала на службу, связанную с содержанием дороги, другая - выбирала исключительно земледельческо-промысло-вое занятие. Правительство добивалось заселение верхней Яйвы без казенных затрат, за счет самих переселенцев.
Основную массу населения составляли русские крестьяне. Поэтому микротопонимия региона - названия полей, лугов, ручьев, озер, заводей на реке, перекатов, болот - является русской17. В воспоминаниях старожилов, имеющих отношение к возникновению поселений, чаще всего рассказывается о каких-то беглых людях, скрывавшихся от повинностей и тяжелой воинской службы. Получены наиболее достоверные устные сведения не только о слободке Верх-Яйва, но и о деревнях Ик, Гари, Осинники, Замельничная.
Через слободку и станции-ямы осуществлялись все правительственные сношения с Сибирью, провозились товары и продукты. Свое значение дорога стала утрачивать в середине XVIII в., когда был проложен еще более короткий и удобный для передвижения Сибирский тракт - от р.Кама через Кунгур к г.Ектеринбургу.
Первые подробные сведения о поселениях верхней Яйвы имеются в восьмой ревизской переписи Пермской губернии (1834 г.)18. К этому времени в Верх-Яйвинском стане было с.Верх-Яйва и шесть деревень - Ерзовка, Гашкова, Шубина, Ко-ченгино, Осинники, Чикман, в которых проживало 607 чел. обоего пола. Самым крупным поселением оставалось с.Верх-Яйва, в нем насчитывалось дворов 51 и жителей 331. Второй по численности населения была д. Ерзовка - 17 дворов с 77 чел., затем шла д. Чикман - 10 дворов с 47 чел., в остальных деревнях находилось от 4 до 6 дворов.
Дальнейший рост поселений происходил за счет внутреннего прироста населения. В 1909 г. было уже 12 населенных пунктов с населением 1506 чел. Новые деревни Гари, Замельничная, Махнева основали выходцы из с.Верх-Яйва и д.Шубино. В начале XX в. появились две деревни с коми-пермяцким населением - Исанка и Степановка, первая в 8 км, а вторая в 10 км от с. Верх-Яйва. Эти деревни основали коми-пермяки, направлявшиеся на жительство в Сибирь по Бабиновекой дороге. Но, будучи не в силах преодолевать путь, они задержались, как оказалось, навсегда. С помощью русских коми-пермяки быстро освоили новые места. Обе деревни оставались жилыми до конца 1930-х гг. Деревни, а вместе с ними хутора, выселки, кордоны,
возникали еще в 1910 - 1920-е гг. Почти все они прекратили существование в конце 1930-х гг.
Во время работы этнографов на верхней Яйве еще сохранялись старые поселения, возникновение которых пришлось на XVII - начало XVIII в. Их население составляли потомки русских первопоселенцев, так как на протяжении XVIII - XIX вв. здесь оставался постоянным фамильный состав жителей, причем не нарушалась его локализация по населенным пунктам.
Хозяйственная деятельность
Основное занятие населения - земледелие, животноводство, охота и рыбная ловля. Хозяйство каждого двора было комплексным. Развитие промыслов и ремесел явилось одной из форм хозяйственной адаптации русских к природным и социально-экономическим условиям. Но в отличие от хозяйства центральных районов Прикамья местное хозяйство имело целью обеспечить в основном свою семью, даже в поселениях по Бабиновской дороге.
Пахотные угодья крестьян располагались преимущественно на водоразделах. Самые большие пашни находились возле с.Верх-Яйва и деревень Полом, Проничи, Булычево, Низовая, Осинники, Гари. На водоразделах осваивались сенокосные угодья - гари.
Трехполье развивалось на ближних полях - удворных, которые унаваживались. На верхней Яйве в начале ХХ в. удворных пашен было больше, чем окольных, т. е. удаленных от деревень. Это явно свидетельствует о продуктивности земледелия.
Трехполье совершалось по общераспространенному циклу. Сначала сеяли рожь (с навозом), потом овес (чаще без навоза), затем участок оставляли под пар, осенью снова сеяла рожь. На одну десятину приходилось до сотни конных возов навоза. Рожь всегда была озимой, яровой старожилы не помнят. Ячмень сеяли мало, а пшеницу почти совсем не высевали. Выращивали коноплю и лен.
Для подсеки участки в лесу выбирали свободно, так как отсутствовал запрет на землю со стороны казны. На подсеках в течение 3-4 лет сеяли рожь, а потом участок забрасывали, и он превращался в шутем. Если на нем вырастала хорошая трава, то
ее косили, а если плохая, то участок забрасывали лет на 10-15. Шутем чаще всего вновь перепахивали, вносили навоз и тогда уже засевали ежегодно. Таким образом, в верх-яйвинских деревнях развивалась за-лежно-переложная система - перелог.
Основным пахотным орудием была соха с двумя ральниками (мужик и женка) и перекладной полицей - деревянным отвалом на рассохе. В начале XX в. появилась соха-косуля, которую называли ножовкой. Простота изготовления, легкость и маневренность сохи-косули способствовали тому, что она получила здесь повсеместное распространение. В деревнях Сим, Долгая, Камень она применялась еще в 1970-е гг.
На верхней Яйве с 1880 - 1890-х гг. широко использовался сабан. Сначала сабаны покупали в г.Соликамске, с.Новое Усолье, затем их производством занялся крестьянин И.М.Васев в д.Гари. Если в деревнях верхней Глухой Вильвы преимущественно применялась соха-косуля по причине преобладания подзолистых почв, то на верхней Яйве - сабан, так как почвы здесь были глинистыми, не поддающимися рыхлению косулями. Сабан же отличался массивностью, большей тяжестью и хорошо рыхлил глинистую почву. К тому же им можно было пахать без дуги, к хомуту он привязывался веревками. Железные плуги появились только при колхозах.
Во время нашего посещения деревень по верхней Глухой Вильве жители рассказывали, что соха-косуля являлась удобным орудием и на плуг ее менять многие не хотели. Первые сохи-косули крестьяне покупали у кустарей в селах Половодово, Осо-кино и г. Соликамске.
Другие сельскохозяйственные орудия крестьян были общераспространенными в Северном Прикамье: бороны суковатки и плетенки с деревянными зубьями, серпы, молотила-цепи. С конца XIX в. появились бороны - сначала с железными зубьями, а затем целиком железные.
Убирали урожай серпами. Стебли связывались в снопы, из которых собирались суслоны. От старожилов получены сведения об особенностях укладки суслонов.
На верхней Яйве в каждый суслон, если рожь была сухой, ставили 8 снопов и 9-м закрывали. В дождливую погоду стави-
ли 7 снопов, а 8-м закрывали, причем суслон ржи устанавливали на колышки. Из суслонов снопы ржи укладывали в скирды-клади между стожарами. Овес, ячмень и пшеницу складывали на поле в бабки, в дождливую погоду - на колышки. Обычно в одну бабку ставили 4 снопа, а 5-м закрывали. Из бабок, как и из суслонов, снопы складывали в скирды-клади. Их называли шоромами.
В деревнях, расположенных по притокам Глухой Вильвы, укладка снопов имела традиционные элементы. Ржаной суслон состоял из 11-12 сухих снопов и 4-6 сырых. В ячменный суслон клали по 4 снопа, а 5-м закрывали. Суслон овса имел такое же количество снопов, как и ячменный. Овес и ячмень, иногда пшеницу обычно складывали бабками. Снопы из суслонов свозили к деревне и хранили в кладях до обмолота. Снопы ржи складывали обязательно колосьями внутрь, а овса, ячменя и пшеницы - колосьями в разных направлениях, но непременно так, чтобы их не было видно. Клади снопов овса, ячменя, пшеницы были намного шире, чем клади ржи. Различие в укладке снопов обусловливалось тем, что рожь была обычно озимой, а овес, ячмень -яровыми.
Обмолот зерна производился на гумне, рядом с овином. Деревянное молотило-цеп состояло из рукояти и била, которые в исследуемом регионе соединялись кожаным ремнем исключительно через кадочку-пустушку в рукояти (конусообразная выемка в торце рукояти). По рассказам жителей и на основании осмотра молотил в натуре (их много было оставлено в заброшенных домах) можно заключить, что при таком способе соединения, с одной стороны, было удобно, а с другой - и более производительно работать: круглый край рукояти позволял быстрее раскрутить било и сильнее ударить по колосьям.
Для размола зерна имелись небольшие мельницы--мутовки. Самая производительная мельница находилась в д. Замель-ничная. Она была колесчатой, наливной. На ней мололи зерно жители близлежащих деревень на протяжении длительного времени.
В сенокошении главным орудием являлась коса-горбуша. Первые косы-литовки начали появляться в начале XX в., но мест-
ное население привыкало к ним с трудом. Повсеместное бытование они получили лишь в колхозный период. Косы-горбуши сохранились у населения в большом количестве до наших дней, хотя ими не пользовались.
В каждом хозяйстве держали крупный и мелкий рогатый скот, лошадей. Широкая пойма р. Яйва, подступающая во многих местах к деревням, способствовала развитию животноводства. Домашний скот был не только источником пищи, одежды, тягловой силы, его держали и для получения навоза.
Крестьяне активно занимались охотой. Охотничьи угодья находились не только вблизи деревень. Артели охотников уходили за 40-60 км в горы, а иногда и за Урал. На территории охотничьего становья находились деревянные избушки и кладовые-чамьи (на одном или четырех столбах) для хранения добычи.
Старики помнили, как охотились ловушками - плашками, слопцами и петлями. Когда лоси перекочевывали, охотились с использованием ям. Их выкапывали на тропах, на дне забивали колья, а сверху закрывали ветками. В начале XX в. широко применялись ружья. Добывали дичь, пушных зверей, лосей. На медведя охотились исключительно редко. Его убивали из-за хищнических повадок. Мясо зверя никогда не ели. Признавали его вредным из-за того, что медведь имел когти. Но за этим запретом скрываются представления, идущие от почитания медведя тотемом рода.
Наряду с охотой важную роль в хозяйстве выполняло рыболовство. Им больше занимались в верховьях Яйвы. Ловили рыбу сетями, зимой в реке ставили заграждения - еза с мордой. По рекам передвигались на долбленых осиновых лодках. Участникам экспедиций приходилось видеть такие лодки в с.Верх-Яйва и деревнях Сим и Замельничная.
Значительный заработок крестьяне имели от заготовки леса и дров. Плоты сплавляли до солеварен и заводов, расположенных по Каме. Старожилы вспоминали лесопромышленников Максимовых, Баше-ниных, Корешовых, Бердинского, которые вели заготовку леса по р. Яйва.
В свободное от работы время часть мужского населения уходила на заработки,
чаще всего на соляные варницы. Большая дорога, проходившая через верховья Яйвы, позволяла многим крестьянам промышлять извозом. Тем самым они имели существенное дополнение к своему доходу от земледелия и промыслов.
Планировка поселений
При знакомстве с сельскими поселениями прежде всего бросается в глаза подчинение их композиции природной среде и повседневной жизни человека. Многочисленные примеры убеждают в том, что обе они выступали равноценными составляющими бытия крестьян.
Для поселений, возникших по притокам р. Глухая Вильва, характерна древняя рядовая застройка. В д.Низовая 75 усадеб располагались вдоль реки, по южной окраине поля, и фасадами были обращены к воде. Перед фасадами домов, вдоль реки, стояли амбары, бани. Позднее появился второй ряд усадеб, в котором жилые дома, как и в первом ряду, были обращены фасадами к реке и на юг. В д.Пешково все 25 усадеб размещались в одном ряду и фасадами на юг, к р. Малый Сим. С трех сторон - северной, западной и восточной - деревню окружали поля. Примеры эти показывают, что река и ориентация по солнцу были главными факторами, влияющими на формирование облика деревни.
Планировка д. Полом - уличная, но не прямая, а повторяющая очертание оврага. Эту форму деревня приобрела в начале XX в., когда ее перепланировали. Деревня расположилась на водоразделе, вдали от реки, поэтому ее улица имела двустороннюю застройку. Рядом находилась д.Проничи, в которой 15 усадеб образовали три параллельных ряда, а дома были обращены к лесу и на южную сторону, а не на поля. Эта группа деревень имела общественный центр со школой, интернатом, почтой, сельсоветом и деревянной церковью.
Изучение планировки д.Долгая позволило выявить такие особенности. По середине деревни протекала небольшая река, и создавалось впечатление, что здесь не одна, а две деревни. На левом высоком берегу усадьбы располагались вдоль улицы, причем в крайнем от реки ряду дома фасадами были обращены на южную сторону, к внутренней части деревни, а во втором - на
юго-восток и в противоположную центру сторону. Поэтому уличная планировка не получила в этой деревне завершенной формы. На улицу с одной стороны выходили фасады домов, поставленных по прямой линии, а с другой - дома своей боковой стороной и дворы. Все жители левобережной части деревни имели одну фамилию - Бычины. На правом берегу усадьбы располагаются в один ряд. Они были однотипны и дома фасадами были обращены к реке и на южную сторону. У здешних жителей также одна фамилия - Гилевы.
По месту расположения на юго-восточном склоне Симского камня получила название д.Камень. Весь юго-западный склон распахан, и пашни имеют большие размеры. Восемь усадеб находились на одной улице. В ее восточной стороне проживали одни Митраковы, а в западной - Со-бянины, что связано с расселением родственников. В полях у деревни было два кладбища, ниже и выше деревни. На них хоронили умерших по родственной принадлежности.
Примером традиционной застройки служит д. Сим. В ней все свидетельствует о неприятии каких-либо геометрических форм и подчинении природной основе. Усадьбы сгруппированы по двум центрам, поэтому жители считают, что существуют две деревни: Большой Сим - из 14 усадеб и Малый Сим - из 9. Место для деревни выбрано очень умело: усадьбы поставлены на южном склоне у полей, защищены от господствующих северных ветров, лицевой стороной обращены к рекам Сим и Мекшор и на солнечную сторону.
Планировка деревни - типичная, беспорядочная. В Малом Симе имеется г-образная проезжая улица, а в Большом Симе улицы в привычном представлении нет совсем. Дорога от Малого Сима подходила к домам Большого Сима, но в деревне не пролегала. Когда работала экспедиция, Большой Сим был весь в зелени. При каждой усадьбе имелся небольшой пахотный участок земли, который вместе с прилегающей к дому территорией огораживался жердями. Не только расположение домов, но и разнообразные ограждения, отдельно стоящие амбары, погреба, бани придавали беспорядочность всей застройке поселения,
которое является ярким примером существовавших в прошлом деревень.
Удачно было выбрано место для общественного центра с молитвенным домом и звонницей в виде четырех столбов под крышей. Культовые постройки разместились между Большим и Малым Симом. В Большом Симе на р.Мекшор стояла водяная - колесчатая, наливная - мельница. Ее пруд придавал живописный вид всему поселению.
По словам информаторов, старой деревней является Малый Сим. Первый дом здесь стоял около кедра на мысу. Его построил Сергей Митраков, у которого был сын Семен, а у Семена - сыновья Артем и Афанасий. По этим же сведениям существовало еще поселение в устье Мекшора, причем по времени возникновения более раннее, чем Большой Сим. В устье Мекшо-ра первым поселился Архип Семенович с братом, скрываясь от призыва на длительную военную службу при императоре Николае I. В Большом Симе первым поселился Денис Ваньков из д. Бычина на р. Язьва. У него был сын Иван, а у Ивана - тоже сын Иван. Потомку первопоселенца Ивану Ивановичу Ванькову в 1977 г. шел 88-й год. С ним неоднократно беседовали участники экспедиции.
Таким образом, в планировке деревень по р.Глухая Вильва обнаруживаются общие закономерности. Ими являются рядовая и беспорядочная планировка, ориентация фасадов по солнцу и реке, расположение поселения на южном склоне у полей. Уличная планировка в ее начальном варианте представлена в д.Долгая. Все это свидетельствует о том, что удаленность и замкнутость изучаемого региона способствовали длительному сохранению архаических черт в застройке деревень, которые, как известно по результатам многих исследований, являлись типичными для всего Европейского Севера. Преобладание рядовой застройки, возможно, было связано со значительным развитием земледелия, ибо эта форма поселения могла обеспечивать удобную вывозку навоза на поля, перевозку снопов и др.
* * *
Еще один северный вариант организации поселений отмечен на верхней Яйве.
Здесь все ранние поселения тяготели к реке и Бабиновской дороге, но поселения, возникшие во второй половине XIX в., располагались уже на водоразделах, как говорили старожилы, на суходоле.
Планировка с.Верхняя Яйва складывалась стихийно, но с полным подчинением рельефу. Село вытянулось более чем на километр по правому ровному берегу р.Яйва. Его не подвергли перепланировке в конце XIX в. по причине заболоченности окружающей местности. Поэтому в застройке села наблюдается немало архаических черт.
Старожилы помнили, что первые дома размещались на берегу Яйвы. Возле домов в начале XX в. один из жителей прокопал рукав, и по нему направил воду из р.Яйвы для новой мельницы. Со временем вода размыла рукав, он достиг ширины 1015 метров, и первоначальное местоположение села осталось в стороне, на острове.
Форма планировки села позволяет судить об истории его развития. Значительная часть села имеет рядовую застройку, но не прямолинейную, а соответствующую плавному изгибу линии берега и рельефу. Природные условия - высокие отметки берега -определили группировку домов.
Центральная часть села с Введенской деревянной церковью, построенной в 1856 г. на месте более древней, начала XVII в., называется Верхохоньем, а нижняя - За-селихой. Интересно, что Заселиха имеет два порядка домов и у ее жителей распространена фамилия Пенягин (она указывает на то, что их предки - выходцы с р. Пине-ги, с Архангельского севера).
Северная часть села застроена в начале XX в. с соблюдением тех же планировочных приемов, которые характерны для центральной верхней и нижней части. На ровной площади перед горой вытянулся ряд домов, ориентированных на южную сторону и церковь. Площадь перед этим рядом домов называется Сибирской улицей. Возможно, такое название она получила по причине удаленности от основной части села. Когда появились здесь дома, жителям показалось, что до них идти далеко, как и до Сибири, в которую вела Бабиновская дорога.
Старожилы вспоминали, что при въезде в село стоял столб с иконой. От этого столба проезжали не по нынешней ос-
новной улице, а прямо на старое место села и оттуда направлялись за реку.
Выходцы из с.Верх-Яйва основали две близлежащие деревни - Ерзовку и За-мельничную.
В д.Ерзовка усадьбы расположены на высоком правом берегу Яйвы и растянулись почти на километр. Первый ряд домов цельный, дома лицевой стороной направлены на реку и на восток. Во втором ряду целостную композицию нарушают овраги. Это еще один показатель того, какую важную роль в облике сельского поселения играли природные объекты.
Во втором, крайнем от реки, ряду усадьбы группируются между оврагами на возвышенных местах, которые называются увалами, угорами. Они получили наименование по фамилиям жителей: Федотовский, Байбаковский, Васевский увалы (угоры), и самый верхний - по месту нахождения: Верх-Ерзовский увал (угор).
Кроме того, деревня делилась на три части - Верхнюю Ерзовку (ее называли еще Егуркиной), Нижнюю Ерзовку и Среднюю Ерзовку. Поэтому часто от старожилов приходилось слышать название деревни не Ерзовка, а Ерзовки. Нижняя Ерзовка считается старожилами более древней.
Возле центральной группы домов, в полях, стояла деревянная часовня, построенная на рубеже XIX и ХХ вв. С противоположной реке стороны д.Ерзовка окружена полями, с которых открывается панорама всей деревни и округи. Украшает деревню роща из 70-80 кедров.
Усадьбы в д. Замельничная группировались возле мельницы и пруда на р.Замельничная. Планировка подчинялась направлению реки и сохраняла компактную форму с ориентацией домов одновременно и на реку, и на солнечную сторону.
К моменту этнографического обследования верхней Яйвы существовала самая отдаленная из деревень - д.Гашково, расположенная выше по реке, в 15 км от с.Верх-Яйва. Во время экспедиции в ней проживало только два одиноких старика. Почти у всех жителей деревни была одна фамилия - Васевы. Деревня состояла из двух частей - нижней, занимающей ровный берег, и верхней, находящейся на горе. Выше и ниже деревни есть возвышенности, поросшие лесом. Поля находятся вдали от
реки, в гарях. Планировка деревни рядовая. В центре и южной ее части усадьбы стоят рядами параллельно р.Яйва, фасадами они обращены на реку, а в верхней, восточной, части дома построены перпендикулярно р.Яйва, и их фасады обращены на юго-восток. В начале XX в. плотниками из д.Селенка Соликамского уезда на полях была построена деревянная часовня.
Основой выбора места для д.Камень послужил ровный берег р. Яйвы и южный склон высокой горы. Несмотря на такой рельеф, все усадьбы расположились рядами параллельно реке. Центром деревни стала деревянная церковь, воздвигнутая на крутом склоне у дороги, спускающейся к реке. Одна часть усадеб находится на берегу, а вторая - на высоком южном склоне горы-камня. Фасадами усадьбы обращены на юг, к реке.
Самые старые постройки д.Камень расположены на берегу реки. Раньше деревню называли Селище, но по предложению местного священника ее стали именовать Камень. Обращает на себя внимание разнообразие фамильного состава жителей, подобного которому нет в других деревнях. Он вызван тем, что жители д. Камень были владельческими, принадлежали княгине Бутеро и князю Лазареву. Об этом вспоминали многие жители, они же и отмечали, что д. Камень постоянно пополняли переселенцы с нижней Яйвы.
Примером поселений, в которых просматриваются все характерные элементы застройки, могут служить деревни, расположенные по левому берегу р.Яйва. От берега они удалены на 1-1,5 км в связи с заболоченностью местности.
После переправы через р. Яйва по Ба-биновской дороге на расстоянии 2 км от реки находится первая деревня - Махнево. Планировка деревни сложилась в особых условиях: через нее прошла Бабиновская дорога, и усадьбы ставились по обеим сторонам дороги в направлении с запада на восток. Фасадами дома обращены на проезжую часть, и поэтому вся деревня имеет настоящую уличную планировку. Даже деревянная часовня стоит в одном ряду с жилыми домами. Отметим, что д.Махнево является единственным поселением уличной формы на верхней Яйве.
В 300 м от д.Махнево расположены деревни Шубино и Гари. Через них не проходила Бабиновская дорога, и поэтому планировка здесь совсем иная, чем в д.Махнево. В д.Шубино она беспорядочна, с обособленными группами домов, каждая из которых имеет свое название. В центре деревни находится родник, окруженный высокими хвойными деревьями. Большинство усадеб фасадами обращено на юг, восток, запад. Деревня Гари имеет смешанную планировку: в центре - уличную, а на окраине - беспорядочную.
В момент посещения этнографами д.Коченгино в ней никто не проживал. Деревня была известна по сохранившимся домам потомков Артемия Бабинова. Она находилась в 2 км на север от д. Шубино. Старое название д.Коченгино - Калиничи -говорит о том, что первыми в ней поселились люди рода, основанного Калиной.
Застройка д.Коченгино выглядела компактной: в низине, у небольшой реки, усадьбы были расположены рядами параллельно реке. Несмотря на то что оба склона, спускающиеся к реке, были пригодны для застройки, деревня занимала один южный склон. Высокая гора прикрывала деревню от холодных ветров. Все это свидетельствовало о стремлении рационально использовать местность. Композиционным элементом д.Коченгино была деревянная часовня, стоявшая в центре южного склона. Через деревню пролегла дорога в соседнюю д. Осинники, но на дорогу выходили фасадами только три дома, самые крайние.
По дороге от д.Коченгино до д. Осинники было 2 км. В ней усадьбы стояли по берегам небольшой р. Осинники - в три ряда в северо-восточной части по правому берегу и в один ряд по левому берегу. Рядовая застройка определила протяженную горизонтальную композицию деревни с четким направлением усадеб, соответствующим направлению реки. Но южный, верхний, конец деревни застроен беспорядочно. Все усадьбы ориентированы на юг и
одновременно в большинстве своем на реку.
Итак, на основании приведенного материала можно сделать вывод, что поселениям, расположенным по притокам р.Глухая Вильва и по верхней Яйве, свойственна севернорусская пространственная
организация. Она выражалась в преобладании рядовой и беспорядочной застройки, часто встречающейся ориентации домов на реку и солнечную сторону, укрытии поселений от холодных ветров, наличии композиционного центра (церкви, часовни, молитвенного дома). Следует признать, что природные условия были успешно использованы при строительстве как в функциональном, так и в художественном плане.
Жилые и хозяйственные постройки
В северо-восточном Прикамье распространена была срубная техника, чаша-обло выбиралась в бревне сверху, а паз -снизу. Теплые хлева возводились с применением техники более архаичной - заплот-ной.
Во всех обследованных поселениях, находящихся как по верхним притокам Глухой Вильвы, так и по верхней Яйве, преобладал характерный для конца XIX -начала XX в. трехкамерный тип усадьбы. Его отличало наличие двух изб и сеней между ними. Такое жилище соединялось с двором по типу двухрядной связи.
Для сооружения усадебного комплекса рационально использовался рельеф местности. Жилище ставилось вдоль склона и реки, сзади вплотную примыкал массивный двухэтажный двор, несколько уходящий в землю. С нагорной стороны устраивался бревенчатый наклонный настил -взвоз - для въезда на верхний ярус - повить - двора. Жилые избы возводились на подклети, поэтому с фасадной стороны находилось высокое крыльцо. Крыльцо сооружалось двух типов: на ряжах с прямым спуском или на столбах с обязательным расположением лестницы вдоль стены.
В старых избах больше сохранялось архаических конструктивных элементов: самцовые (безгвоздевые) крыши, бревенчатый потолок, спуск в подклет - голбец - у печи со стороны входной двери, отдельный вход в подклет с улицы через особую дверь. Устройство поздних построек имело другие признаки: стропильные крыши, большие окна, вход в голбец за печкой, низкий под-клет. У жилых изб крыши были двухскатными, и только у самых поздних построек появлялись четырехскатные стропильные крыши. Новыми признаками в большей степени обладало жилище верхней Яйвы.
На дворах крыши повсюду двухскатные, с князьком, установленным параллельно жилым избам. Фронтоны дворов обычно широкие, с массивными столбами, в пазах которых закреплялись концы бревен, горизонтально уложенные в сруб (деревни Сим, Проничи, Камень). Иногда же вертикальное бревно встраивалось для крепления лишь одного фронтона, а не стены.
На многих самцовых крышах сохранились скульптурно оформленные крюки -курицы, но охлупных бревен участники экспедиций нигде не обнаружили. Для коллекции Соликамского краеведческого музея были приобретены две курицы с домов в д. Низовая. Самые выразительные курицы были обнаружены в д.Сим. Крыши на дворах, амбарах здесь исключительно самцо-вые, а на банях они другого типа: плоские (на один скат) и на два ската с князьковым бревном, опирающимся на бревенчатую клетку. В том и другом случае фронтоны открытые.
В поселениях по р.Глухая Вильва зафиксирован древний тип жилого дома. Он трехкамерный, но не со второй избой, а с хозяйственной клетью на погребе, поставленной вплотную к сеням. Весьма примечательно, что в 1970-е гг. в д. Полом сохранялось в одном ряду десять таких домов. Клеть по сравнению с жилой избой обычно имела меньшие размеры, вход в погреб устраивался с улицы, т. е. с фасадной стороны. Дома такой конструкции были широко распространены в Северном Прикамье не позднее конца XVI - начала XVII в. Поэтому существование их здесь (что известно и по устной информации старожилов, и по сохранившимся постройкам) еще раз доказывает, что изучаемый регион сохранил многие архаические черты русской строительной культуры.
Внутренняя планировка изб во всех обследованных поселениях оставалась севернорусского варианта. Основу интерьера составляла глинобитная печь, закрепленная деревянной рамой (опечком). Красный угол размещался по диагонали от печи. Обустраивалась изба исключительно встроенной мебелью: ниже окон - лавками, над окнами - полками (полицами), над входной дверью - полатями, на кухне - шкафом (залавком) и полками (брусьями), отделяющими кухню от переднего угла, возле входной
двери и печи - шкафом (голбцем), внутри которого размещалась лестница для спуска в подклет (голбец).
Много ценного материала для изучения типов построек крестьян, проживавших в деревнях по р.Глухая Вильва, дают две усадьбы в д. Сим.
Жилой дом И.И.Ванькова представляет собой трехкамерную связь, поставленную вдоль склона и обращенную к р. Мек-шор. С нагорной стороны к ней вплотную примыкает двухъярусный двор с взвозом. Наиболее старой является восточная изба. Она рублена топором. По словам хозяина дома, сруб избы привезли из д. Камень (эта деревня признается намного старше д.Сим), где он простоял лет 10. Вторая (западная) изба новая, срублена в 1920-е гг. самим И.И.Ваньковым. До ее возведения жилище было двухкамерным - варианта изба+сени. Под новой избой имеется высокий подклет, в который устроены два входа - с улицы и из избы. Трехкамерная связь перекрыта двухскатной крышей, на старой избе - сам-цовой конструкции, а на новой - стропильной.
Важной частью постройки является крыльцо. Традиция устройства крыльца на столбах уходит в глубокую древность. Так как фасад дома выходит к нижней части склона, то, естественно, необходимо было воздвигнуть высокое крыльцо. И. И. Ваньков построил высокое крыльцо на четырех столбах - по два у стены и с внешней стороны. Площадка - рундук - над полом крыльца с двух сторон прикрыта полубревенчатыми пластинами. С внешней стороны, т. е. напротив входной двери в сени, полубревна укреплены не сплошь, а с интервалом между четвертым и пятым рядами до полуметра. Благодаря этому появилось пространство для обозрения с крыльца местности. Вход на крыльцо был открытым, лестница располагалась вдоль стены.
Крыльцо, которое мы описываем, соответствует той характеристике, которую дал И.В.Маковецкий: «Мы не обнаружили в крыльцах селения Сима какой бы то ни было художественной обработки конструктивных элементов. Разнообразие внешнего облика срубов крылец, степень их архитектурной выразительности в каждом отдельном случае достигались пропорциями и размерами сруба, характером прямого или
криволинейного завершения дверного проема, прямолинейной или полуциркульной формой окон»19.
Вторая усадьба принадлежала А.К.Митраковой. Она так же, как и первая, состояла из трехкамерной связи с двумя жилыми избами и вплотную примыкавшим двухэтажным двором. Избы и двор имели отдельные двускатные крыши. Фасад дома ориентирован на юг, на реку, в противоположную сторону от проезжей дороги и основной части деревни, что характерно для беспорядочной застройки. Жилище типично в плане его эволюции. Западная изба старая, построена в 1880-е гг. На ней крыша самцовая с крюками-курицами и выступающими на торце сруба двумя верхними бревнами, образующими кронштейны-повалы. Повалы расширяют опору для кровли. Благодаря этому фасад крыши выступает далеко от сруба и защищает его стену от атмосферных осадков. Восточная изба имеет новые конструктивные элементы - стропильную крышу, большие окна. Она была построена в 1920-е гг. Крыльцо на фасадной стороне возведено на срубном основании, его верх забран с двух сторон досками. Спуск с крыльца находится вдоль стены, открытой стороной оно обращено на восток.
В каждой избе традиционное расположение окон - по два на боковой и передней стене. Внутренняя планировка изб -севернорусского варианта, вместе с тем они различаются. В старой избе русская печь стоит в углу и попасть в подвал-голбец можно через западню со стороны входа. В новой избе печь выдвинута из угла и вход в подвал сделан за печкой. Таким образом, в одной усадьбе можно проследить эволюцию интерьера.
Впечатляюще выглядит двор усадьбы. Он стоит параллельно жилому дому. Длина его значительно больше дома - 17 м, а ширина - 9. Перекрыт двор двускатной самцо-вой крышей, на которой сохранилось много тесаных топором досок - тесин и крюков -куриц. В середине фронтонов под князек крыши подведены толстые столбы с пазами для удержания венцов сруба и фронтона.
В двух стенах двора, перпендикулярно примыкающих к дому, имеются широкие ворота. Теплые хлева находятся в дальней от жилого дома части двора и состав-
ляют первый этаж. Помещение над ними называется поветью и используется для хранения сена и некоторых хозяйственных вещей. На поветь можно заехать с возом сена по специальному взвозу.
Перед жилищем стоят в один ряд амбар и погреб. Они с повалами, обращенными к домам, и под двускатными крышами. К северо-востоку от двора находятся колодец и баня. Усадьба с прилегающей пахотной и сенокосной землей окружена изгородью из жердей. Весь комплекс усадьбы выглядит монументальным сооружением, на него затрачено много леса.
Таким образом, обе усадьбы д.Сим отражают традиции и новации в строительной культуре и особенности севернорусского жилища.
Усадьбы верхней Яйвы подверглись изменению в большей степени, чем в деревнях по р.Глухая Вильва. Объясняется это прежде всего тем, что крестьянам верхней Яйвы приходилось вести более развитое хозяйство, заниматься извозом, а некоторым и торговлей, поскольку здесь проходила дорога из Соликамска в Верхотурье.
В трехкамерном связевом жилище замена клети второй жилой избой произошла значительно раньше на верхней Яй-ве, чем в селениях по р.Глухая Вильва. Об этом свидетельствуют два примера: старожилы верхней Яйвы в возрасте свыше 80 лет смутно помнили о клети, и уже в 1880-е гг. в деревнях было немало усадеб с двумя избами. Вход в дом оформлялся крыльцом на бревенчатом основании, а не на столбах.
В деревнях верхней Яйвы рано начали заменять курные (черные) избы на белые. В поздних избах кухня - куть - отделялась от переднего угла избы дощаной стенкой - заборкой. Полки на кухне повсюду были уже не брусчатыми, а дощаными, причем они закрывались сверху доской. В обстановку избы входили двухподставные шкафы. В поздних избах такие шкафы со стеклянным верхом помещали прямо в заборке, и лицевой стороной они были обращены к переднему углу. В ранних избах шкафы стояли вдоль стены на кухне, а иногда возле печи, ниже стыка грядки и полат-ного бруса. Встроенным шкафом было удобно пользоваться, так как он находился рядом с шестком печи. Внешняя боковая стенка такого шкафа делалась из толстого
бруса, и она одновременно могла служить опорой полатному брусу и верхнему голбцу - лежанке над западней. Наиболее типичные образцы такого интерьера этнографы обнаружили в деревнях Замельнич-ная, Ерзовка, Коченгино, Гашково.
В деревнях по рекамГлухая Вильва и Яйва с середины XIX в. началось украшение интерьеров изб росписью масляными красками. Расписывали пришлые мастера опечки, палатные брусья, грядки, дверные косяки, перегородки. Больше всего сохранилось подобных интерьеров в деревнях Низовая, Замельничная, Гашково, Коченги-но, Гари. Их домовая роспись близка к севернорусскому варианту. Старожилы рассказывали, что раньше было больше домов с росписью, но они не сохранились
Роспись в интерьере была неразрывно связана с архитектурой жилища. Расписывали самые видные места - припечные доски, залавки, полки, шкафы, полатные брусья. Самые полные интерьеры обнаружены в деревнях Замельничная, Гашково и Коченгино.
Одежда, головные уборы и обувь
Народный костюм помимо своего основного назначения - защищать человека от воздействия окружающей среды - димел иную функцию: отражал материальную жизнь народа, его историю и этническую специфику. Особенность народного костюма русских северо-восточного Прикамья заключалась в том, что основные типы его были чрезвычайно устойчивы. Здесь до начала XX в. широко бытовал косоклинный сарафан - дубас, который шили из домотканого холста, окрашенного в синий цвет, или из набивных тканей. В с.Верх-Яйва была синильная мастерская В.А.Пенягина, в которую крестьяне отдавали холсты для крашения и набивки узора.
Старожилы помнили, как приходилось применять природные красители для получения узорного холста и шерсти. Холст красили ивовой корой - дубом, а шерсть - травой зеленицей (кору и траву сушили, толкли, и из них делали отвар). В красный цвет окрашивали корнем красно-корейки (его сушили, толкли, ткань или пряжу погружали в отвар и парили в русской печи). Среди традиций, связанных с шитьем одежды, распространение имел
обычай использовать светлые и яркие ткани.
На рубеже XIX и XX вв. распространяются фабричные ткани, особенно широко в деревнях верхней Яйвы. В конце XIX в. носили прямой сарафан, но вскоре сарафанный комплекс вытесняется юбкой и кофтой. Вначале эти изменения коснулись верхней Яйвы. Здесь женщины в возрасте 80 лет и старше не только не носили сарафана, но и редко видели его на своих матерях и бабушках. Сарафан задержался только у старообрядцев, проживавших в деревнях по р.Глухая Вильва, им он был необходим для моленных служб.
В сарафанный комплекс входила рубаха, чаще туникообразная, нижняя часть которой называлась становиной, а верхняя - рукавами. Юбки бытовали двух видов - холщовые из пестряди и из специально сотканной шерстяной полосатой ткани -сукманки. Оборка на юбке, чаще косая, является поздним элементом. Каких-либо существенных различий в одежде замужних женщин и девушек не было, она шилась лишь из материала, разного по качеству, расцветке и отделке. Мужская нательная одежда состояла из холщовой клетчатой рубахи, холщовых кежевых (кеж - название ткани в мелкую полоску) штанов с широким шагом.
Верхняя женская и мужская одежда во многом была схожа, разница касалась размеров и незначительных деталей покроя. Зимой носили шубы, понитки, зипуны. Шубы редко покрывались тканью. Зипуны шили из холста, покрашенного в синий цвет. Их носили в прохладное время (осенью, весной). Зимой надевали понитки. Их шили из специально сотканной ткани, в которой основа была льняной, а уток шерстяной. Во всех обследованных деревнях носили бешмет (бешметь), который надевали в дорогу поверх шубы или понитка.
Русское население верхней Яйвы знало шабур - холщовый кафтан, но своей одеждой его не считало. Шабур, как отмечали старожилы, носили коми-пермяки в деревнях Исанка и Степановна.
Постоянной верхней рабочей одеждой как мужчин, так и женщин был холщовый синего цвета запон - глухого покроя, без застежек. Охотники носили общеизвестный в лесной таежной зоне Европейского Севе-
ра лузан. Типичный для этих мест лузан был приобретен в д.Замельничная. Во внутренней передней части его сохранился талисман - символ удачной охоты. Внутри лузана были зашиты когти куницы и кап-суль. Кроме того, на охоту надевали и гу-ню - суконный короткий пониток, покрытый холстом. Его подвязывали кушаком или ремнем.
От информаторов получены сведения о погребальной одежде. На умерших надевали длинную рубаху, поверх ее - саван, на ноги - чулки, на голову замужней женщине обязательно кокошник, или моршень.
Головными уборами женщин были кокошники, поверх которых носили платки. Девичьим убором была головная повязка. В начале XX в. кокошники вышли из употребления, старшее поколение, родившееся в конце XIX - начале XX в., их уже почти не помнит. Они долго сохранялись у коми-пермяцких женщин в деревнях Исанка и Степановка. Кокошник был головным убором замужней женщины. Позднее его заменили моршнем, который старшее поколение носило в 1970-е гг. Иногда моршень называется сборником. Кокошники, морш-ни (сборники) надевали в день свадьбы, и их женщины носили постоянно до самой смерти. В деревнях по р.Глухая Вильва бытовал особый тип сборника - сорочка. У нее сзади вздежка была не круглой, а удлиненной и со складками, поэтому она напоминала хвост птицы. Дольше кокошники сохранялись в северной зоне региона, тяготеющей к коми-язьвинцам. Кстати, женщины в деревнях верхней Язьвы их носили еще в 1930-1940-е гг. В сильные морозы женщины надевали шерстяные домотканые шали. Мужскими головными уборами были валяные колпаки и шапки ушанки из овчины.
Лаптей русское население северных деревень не носило. Но они были известны русским, так как без них не обходились коми-пермяки деревень Исанка и Степановка. Обувь составляли кожаные бахилы, бродни с высокими голенищами, коты с опушнями, сапоги, уледи, валенки. Коты носили лишь женщины, причем еще в 1970-е гг. Уледи надевали мужчины исключительно на охоту. Но в начале XX в. они уже вышли из употребления. На ногах носили шерстяные вязаные чулки, а на руках - рукавицы - ис-
подки. В раннее время, по словам информаторов, бытовали чулки и рукавицы с узорами.
В комплекс народного костюма входили пояса: кушаки, тельники и покромки. Здесь повсеместно бытовали кушаки полосатые, ими мужчины подвязывали понитки, шубы, гуни, зипуны. Дубасы (сарафаны) подвязывали покромками, а мужские рубахи - тельниками. Жители деревень считали, что пояса перестали носить в 1950-е гг. Ткали пояса на бердечках, а покромки на топках. Дольше русских узорные пояса носили коми-пермяки деревень Исанка и Степановка.
С поясом было связано много примет. Новорожденному через три дня после крещения обязательно надевали пояс на рубашку. Без пояса женщины не молились. Во время свадьбы невеста обязательно дарила пояса родным и близким.
Повсеместно ткали на станке одного типа - кроснах с задней навоей. Станины -понебники - вырезались цельными из ствола ели и корневища - копани, а навоя - из березы с утолщениями на концах в виде дисков. В деревнях по верхней Яйве для музейной коллекции получено семь набелок от берд ткацкого станка, верхняя часть которых украшена резьбой, чаще всего солнечными розетками. Кросна применяются до сих пор для тканья половиков.
В деревнях верхней Яйвы лен обрабатывали не узкими, а широкими трепалами. На одной их стороне - три солнечные розетки, выполненные трехгранновыемчатой резьбой, вверху - выемка - кобылка. Трепало из д. Гашково замыкается стилизованной головой коня с наметками ушей.
Прялки повсеместно называли преш-ницей, пресницей, прясницей. Эти наименования существовали во многих районах Европейского Севера20. Прялки изготавливались из монолитного куска дерева - еловой копани: сидение, или гузно, - из корневища, а стояк и лопастка - из ствола дерева. Такие цельные прялки называются копыль-ными. Они всегда имели широкую лопастку (лопасть), приблизительно 20-25 см в ширину и до 40 см в высоту. Сверху лопастка обычно украшена резьбою в виде круглых или ромбических головок, а в нижних внешних углах - выступами - сережками, тоже чаще круглыми или остроугольными.
По бокам имелись зарубки для прочного удержания веревки во время подвязывания кудели, шерсти. Внешняя сторона лопастки украшалась кругами, квадратами, нанесенными архаическим способом - трехгранно -выемчатой резьбой. Встречалась на прялках роспись в виде цветов, иногда с птицами. Боковые стороны столбика-стояка также были резные.
По своей форме, особенно по лопаст-ке, эти прялки близки к северо-двинскому типу прялок, а отличает их только отсутствие сюжетной росписи, характерной для Европейского Севера.
В ХХ в. появились составные прялки, у которых в сиденье вставлялся столбик токарной работы с широкой лопасткой. Их изготавливали из березы. На лопастке по закрашенному фону рисовали цветы. В цветочной росписи выделяется цветок в виде восьмилепестковой розы, который характерен для прялок мастеров Обвинского края21.
Большой удачей для экспедиции явилось приобретение четырех копыльных прялок с необычайно богатым художественным оформлением. Они имеют широкую лопастку - 25-30 см в ширину и 4045 см в высоту - с сережками по нижним углам и, как правило, с семью головками вверху. С обеих сторон лопастки покрыты трехгранновыемчатой резьбой. На внешней стороне центральной фигурой является солнечная розетка, на двух прялках сверху и снизу от нее вырезано еще по три маленьких розетки. На другой стороне, обращенной во время прядения к женщине, по низу лопасти тоже вырезаны три розетки. Сплошной резьбой покрыта ножка прялки. Из четырех прялок три обладают большим сходством (из с.Верх-Яйва, деревень Ер-зовка, Шубино).
Четвертая прялка из с.Верх-Яйва схожа с остальными тремя, но отличается от них художественным оформлением. Эта прялка копыльная, с массивной лопастью, резная, с синей и оранжевой росписью. Лопасть имеет семь головок (одна сломана). Внешняя сторона со сплошной трехгранно-выемчатой резьбой. В середине лопастки изображена солнечная розетка, в центре которой симметрично вырезаны четыре маленькие розетки. Сверху и снизу большую розетку окаймляют маленькие розетки - их
по семь на каждой стороне. Кроме того, на каждой из семи головок вырезаны розетки. Все мелкие розетки заполнены трехгранно-выемчатой резьбой. Четыре розетки в большом круге могли символизировать четыре фазы луны, которые были продолжительностью по семь суток (очевидно, поэтому здесь ярко выражена привязанность к числу «семь»). Ножка прялки тоже резная. Резьба и роспись прялки в целом гармоничны, они подчинены законам ритма и равновесия, что свидетельствует о сохранении очень древних традиций.
По форме, орнаментации и названию все обнаруженные нами четыре прялки очень близки к северо-двинским, аналогичные им можно найти в бассейне притоков Северной Двины - Ваги и Кокшеньги22. По сведениям старожилов, подобные прялки широко бытовали в деревнях верхней Яйвы. Здесь проживали прекрасные резчики по дереву, которые над созданием прялок и трепал трудилисо со всей душой. Имена некоторых из них сохранились в памяти людей: П.К.Старцев (д.Ерзовка), В.Т.Байбаков (д.Шубино), В.Н.Туснин (д. Осинники).
Заключение
Русское население северо-восточной части Пермского Прикамья формировалось из переселенцев с Европейского Севера. Будучи неотъемлемой частью русского этноса, русские крестьяне предгорий Урала сохраняли русскую народную материальную культуру. Поэтому исследуемый регион в этнографическом отношении является частью общей севернорусской историко-культурной зоны.
Как видно из материалов, полученных в экспедициях, наблюдалась общность материальной культуры русских в обоих районах изучения. Но в верховьях р.Глухая Вильва материальная культура отличается архаичностью и традиционностью. Причиной этого является удаленность района от торговых путей и экономических центров, а также приверженность населения старообрядческой вере. Здесь же скрестились черты коми-язьвинской и русской культуры. Но длительное сосуществование двух народов обеспечило преобладание в трудовых навыках, материальной культуре и быте преимущественно черт севернорусской
культуры. Контакты двух народов привели к этносмешению и растворению коми-язьвинцев в русской среде.
На верхней Яйве русские встретились с манси (вогулами), а позднее - с коми-пермяками (деревни Исанка и Степановка). Данные материальной культуры свидетельствуют о том, что характер занятий, жилища, одежды и быта манси испытывал сильное влияние русской культуры, так как уровень ее был высоким и соответствовал оседлому образу жизни, к которому они переходили. К тому же отмечалась ассимиляция манси на этапе первоначального заселения русскими верховьев Яйвы. Культура коми-пермяков оказалась изолированной, а слияния коми-пермяков и русских в один народ не произошло.
В целом изучение русского населения северо-восточного Прикамья позволяет составить целостное представление об общих закономерностях этнокультурного развития одного из ареалов русских старожилов, возникшего в эпоху расширения русской этнической территории на востоке Российского государства. Этнографический материал дает возможность восполнить некоторые пробелы в описании традиционной культуры русского населения и по-новому подойти к решению ряда вопросов его этнокультурного развития.
Примечания
1 Чагин Г.Н. Русские старожилы Северного Прикамья (по материалам Ворцевской этнографической экспедиции) // Исследования по истории Урала. Пермь, 2005. С.52-82.
2 Маковецкий И.В. Памятники народного зодчества Русского Севера. М., 1955; Он же. Архитектура русского народного жилища: Север и Верхнее Поволжье. М., 1962.
3 Бежкович А.С. и др. Хозяйство и быт русских крестьян. М., 1959.
4 Поздеева И.В. Комплексные археографические экспедиции: цели, методика, принципы организации // История СССР. 1978. №2. С.103-115.
5 Публикацию коллекции см.: Народное искусство Соликамского края: каталог выставки / сост. Е.Я.Золотарева, Г.Н.Чагин. Соликамск, 1981; Народная роспись по дереву / с ост. В.А.Барадулин. Пермь, 1987. С.155-165.
6 РГАДА. Ф.1209, кн. 442, л.205-207.
7 Там же. Ф.350, оп.2, д.3307, л.353.
8 ГАПО. Ф.111, оп.1, д.2226.
9 Там же.
10 Шишонко В.Н. Пермская летопись с 1263 г. по 1881 г.: Третий период с 1645-1676 г. Пермь, 1884. С.1087.
11 Байдин В.И. Начальный период истории верх-язьвинских скитов (к вопросу о распространении староверия среди финно-угров) // Чердынь и Урал в историческом и культурном наследии России. Пермь, 1999. С.195-200; Шишонко В.Н. Пермская летопись с 1263 г. по 1881 г.: Пятый период, часть вторая с 1696- 1701 г. Пермь, 1887. С.495-496.
12 Шишонко В.Н. Пермская летопись с 1263 г. по 1881 г.: Пятый период... С.497-506.
13 Прот. П. К-в. Освящение вновь построенной Пармской Надеждинской церкви Соликамского уезда // Перм. Епарх. ведомости. 1911. №12. С.179-181.
14 Чагин Г.Н. На земле Артемия Бабинова // Вер-хотурский край в истории России. Екатеринбург. 1997. С .30-37.
15 Миллер Г.Ф. История Сибири. М.;Л., 1937. Т.! С.450.
16 Дмитриев А.А. Пермская старина. Пермь, 1889. Выл!. С.94-95.
17 Чагин Г.Н. Пермь Великая в топонимических доказательствах. Пермь, 2004. С.97-98.
18 ГАПО. Ф.111, оп.2, д.2226.
19 Маковецкий И.В. Архитектура русского народного жилища. С.184.
20 Круглова О. Русская народная резьба и роспись по дереву. М., 1974. С.11.
21 Барадулин В.А. Обвинская роза: Крестьянские росписи Прикамья второй половины XIX - начала XX столетия // Сб. тр. Науч.-иссл. ин-та худож. промышленности. М., 1973. Вып.7. С.119-138; Народная роспись по дереву. С.30-31, 122-131.
22 Круглова О. Русская народная резьба и роспись по дереву., С.203-205; Чекалов А.К. По реке Кокшеньге: Тарногский район Вологодской области. М., 1973. С.59-86-89.
THE MATERIAL CULTURE OF RUSSIAN POPULATION OF NOTHERN-EASTERN PRIKAMIE AT THE END OF XIX - MIDDLE OF XX CENTURY
G.N. Chagin
Perm State University, 614990, Perm, Bukireva st, 15
Based on the results of expedition investigations, the formation, economical and cultural development of Russian population of unique territory of Prikamie are examined, also the usage of results of investigations as the source of deciding problems of ethnical history of the Urals and surrounding territories are substantiated.
