CC BY
70
Общество: политика, экономика, право. 2021. № 9. С. 49-53. Society: Politics, Economics, Law. 2021. No. 9. P. 49-53.
Научная статья УДК 323.26
https://doi.org/10.24158/pep.2021.9.8
Массовые протесты 2020 г. на постсоветском пространстве: причины, характерные черты и реакции политических режимов
Кирилл Михайлович Макаренко
Волгоградский государственный университет, Волгоград, Россия, Makarenko_km@volsu.ru, https://orcid.org/0000-0002-1161-5719
Аннотация. В статье представлен анализ массовых протестов, прошедших в 2020 г. на территории постсоветских государств. Изучаются основные причины, характерные черты, а также реакции политических режимов на коллективные действия граждан. Автор обращает внимание на то, что пандемия коронавируса послужила пусковым механизмом для начала массовых протестных акций на фоне объективизации ряда структурных проблем, свойственных государствам региона. Сделан вывод о спонтанности подобных акций и сложностях, связанных с прогнозированием их течения и результатов. Итогами протестного движения 2020 г. стали повышение уровня социально-политической дестабилизации региона, делигитимация ряда устойчивых режимов, а также нарастание внутренних институциональных проблем ввиду отсутствия цивилизованных шагов по решению назревших вопросов со стороны противоборствующих акторов.
Ключевые слова: гражданский протест, массовые протесты, коллективные действия, постсоветское пространство
Финансирование: исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ и ЭИСИ в рамках научного проекта № 21-011-32222.
Для цитирования: Макаренко К.М. Массовые протесты 2020 г. на постсоветском пространстве: причины, характерные черты и реакции политических режимов // Общество: политика, экономика, право. 2021. № 9. С. 49-53. https://doi.org/10.24158/pep.2021.9.8.
Original article
The 2020 mass protests in the Former Soviet Union: causes, сharacteristics and political regimes' responses
Kirill M. Makarenko
Volgograd State University, Volgograd, Russia, Makarenko_km@volsu.ru, https://orcid.org/0000-0002-1161-5719
Abstract. Analysis of the mass protests that took place in the Former Soviet states in 2020 is outlined in this paper. The main causes, characteristics and political regimes' responses to citizens' collective action are analyzed. The author points out that the coronavirus pandemic served as a trigger for the launch of mass protests against the background of the objectification of a number of structural problems inherent in the states of the region. The conclusion is made about the spontaneity of mass actions and the difficulties in their forecasting. The outcome of the 2020 protest movement has been increased socio-political destabilization of the region, the delegitimization of a number of stable regimes, as well as an increase in internal institutional problems due to the lack of civilized steps to address the issues at stake on the part of the conflicting actors.
Keywords: civil protest, mass protests, collective action, Former Soviet Union
Funding: The research was carried out under the Russian Foundation for Basic Research ("RFBR") and the Expert Institute for Social Research ("EISR") within the framework of scientific project No. 21-011-32222.
For citation: The 2020 mass protests in the Former Soviet Union: causes, сЬшга^^^ and political regimes' responses // Society: Politics, Economics, Law. 2021. No. 9. P. 49-53. (In Russ.). https://doi.org/10.24158/pep.2021.9.8.
Ставшая в 2020 г. глобальной пандемия COVID-19 является типичным примером феномена «черных лебедей» (в трактовке Н. Талеба - сложно прогнозируемые аномальные события, которые обладают высокой силой воздействия на различные сферы человеческой деятельности [1, с. 14]). Публичные общественные и научные дискуссии о «ковидной» и «постковидной» эпохах фиксируют значимые изменения в области общественных взаимодействий, начиная от цифро-визации образования и «дистанта» как одной из наиболее показательных форм проявления вынужденной политики социального разобщения и заканчивая трансформацией экономических потребностей граждан, а также стилей работы, одежды, общения и т. д. Однако используемые в ходе борьбы с пандемией запретительные меры вызвали ответную реакцию людей, приводящую
к возникновению «альтернативной политики» (т. е. уличного протестного активизма), противопоставляющей себя официальному администрированию, как это было в Германии [2]. В связи с этим актуальным становится тренд на формирование параллельных, альтернативных практик поведения граждан, освещения происходящих событий. 2020 год был турбулентным для многих макрорегионов мира, но наш фокус внимания направлен на постсоветское пространство.
Для того чтобы первично оценить масштабы протестных акций в постсоветском регионе, целесообразно обратиться к материалам СМИ. Так, Л. Латыпова отмечает, что, несмотря на вводимые правительствами стран ограничения на проведение массовых мероприятий, протесты, масштабные по количеству участников и степени влияния, наблюдались во многих государствах региона. В качестве наиболее важных выделяются следующие:
1) протесты в Хабаровске;
2) протесты против поправок к Конституции РФ;
3) защита горы Куштау;
4) антиправительственные протесты в Беларуси;
5) протесты, связанные с войной между Арменией и Азербайджаном в Нагорном Карабахе;
6) революция в Киргизии;
7) проевропейские протесты в Молдове [3].
Для верификации представленного списка протестов на постсоветском пространстве мы обратились к данным исследовательского проекта Global Protest Tracker [4], по результатам которого выделяются самые значимые антиправительственные протесты в мире начиная с 2017 г. Так, отобрав страны обозначенного региона и выделив протесты за 2020 г., мы сформировали перечень антиправительственных протестных акций (таблица 1).
Таблица 1 - Антиправительственные протесты 2020 г. в постсоветских государствах
Страна Месяц начала Причина
Азербайджан Июль Протесты на фоне кратковременного конфликта с Арменией
Армения Ноябрь Националистические протесты против мирного соглашения с Азербайджаном
Белоруссия Июнь Протесты против фальсификации итогов голосования и арестов оппозиционных кандидатов в президенты
Грузия Октябрь Электоральные протесты по результатам выборов
Киргизия Октябрь Обвинения в фальсификации итогов голосования
Россия 1. Апрель 2. Февраль 3. Июль 1. Протест против ограничений по коронавирусу. 2. Протесты против конституционных изменений. 3. Хабаровские протесты
Туркмения Май Протест после отказа правительства предоставить помощь после сильного шторма, обрушившегося на город Туркменабат
Казахстан, Латвия, Литва, Молдавия, Таджикистан, Узбекистан, Украина и Эстония по заданным критериям в трекере не фигурировали. В итоге видим, что выборку по большей части составляют одни и те же события. Протесты в Молдове, а также акции в России по защите горы Куштау не являлись антиправительственными, поэтому отсутствовали в списке Global Protest Tracker, а протесты в Туркмении были недостаточно многочисленными (более 1 000 человек). Считаем крайне важным отметить, что только в двух случаях из перечисленных протесты спровоцировали выраженную реакцию властей: в Киргизии (смена президента и правительства) и Азербайджане (инициация кампании по возвращению Нагорного Карабаха), остальные остались без реакции.
Представленный список массовых протестных акций (далеко не исчерпывающий) позволяет сделать выводы о масштабах произошедшего. Не претендуя на объяснение причин каждого конкретного случая, мы предприняли попытку объяснения общих закономерностей, а также рассмотрели ответные реакции политических режимов стран постсоветского пространства на проявление консолидированных общественных действий.
В результате цель исследования заключалась в систематизации общих причин массовой протестной активности на территории региона, а также в определении характера реакций политических режимов на протестные коллективные действия граждан. Методологическую основу составил синтез теорий относительной депривации Т.Р. Гарра и состязательной политики Ч. Тилли. Использование упомянутых подходов позволяет представить системный характер изучаемой проблемы посредством анализа как субъективно-психологических, так и структурно-институциональных причин участия граждан в протестной деятельности. Помимо этого, теория состязательной политики дает возможность конструирования исследования через призму оценки реакций власти на действия оппозиции и, наоборот, в целях установления специфики, сценариев, ресурсов противоборствующих сторон.
Большое количество массовых протестов, охвативших постсоветское пространство, выступает частным случаем проявления цепной реакции, которая характерна для некоторых видов общественных процессов. Протесты и революции, происходящие в одних странах, становятся репрезентативными объектами, образами «значимых других» для соседствующих государств региона. В теории революции данный феномен назван революционными волнами, наблюдаемыми в конце XVIII в., 1848, 1968, 1989, 2011 гг., охватывающими большее или меньшее число стран. В связи с этим стоит отметить принцип солидаризации с протестующими других государств и некоторое возвеличивание революционеров. Ряд исследователей указывают, что возрастание антиправительственных протестов в мире в последние годы является следствием глобального эха «арабской весны», при том что на протяжении последних 20 лет - с 1990-х по 2010-е гг. - их количество последовательно снижалось [5, с. 115].
Право на свободу мирных манифестаций прописано в конституциях всех постсоветских стран, однако тексты законов содержат ряд различий в плане определения форм массовых мероприятий, в вопросах ограничения свободы манифестаций, а также субъектов [6, с. 80]. Таким образом, в юридическом аспекте, несмотря на различия, государства придерживаются ч. 1 ст. 20 Всеобщей декларации прав человека [7], а также ст. 12 Конвенции СНГ о правах и основных свободах человека [8]. Абсолютно очевидно, что характер массовых акций протеста и реакции на них со стороны властвующей элиты зависит не столько от нормы закона, сколько от политических факторов, связанных со стремлением к сохранению устоявшихся правил игры.
Общую специфику протестов на постсоветском пространстве изучали как отечественные представители общественных наук, так и зарубежные. Например, в статье А.Д. Токмакова в центр анализа поставлено понятие «цветные революции», через призму которого оцениваются политические процессы в регионе. Автор делает ряд выводов о причинах подобных революций (о частных случаях массовых протестов):
1) «недовольство граждан действиями руководства государства в социальной и политической сферах» [9, с. 12];
2) «недовольство части политической элиты мерами руководства страны по ограничению экономической деятельности» [10, с. 13];
3) «влияние внешних сил» [11, с. 14].
При этом третья причина представляется крайне спорной, поскольку наличие, характер и степень воздействия внешних сил могут сильно варьировать, а сама формулировка обладает пропагандистским контекстом, который зачастую используется, чтобы дискредитировать протестующих, представив их как объектов влияния, не обладающих политической субъектностью.
Масштаб дестабилизации в государстве, с точки зрения авторов монографии «Катализаторы политических переворотов», зависит от ряда факторов: «внутренний конфликт среди элиты, режим непоследовательно авторитарного типа, наличие непривилегированных категорий населения... высокая безработица среди молодежи (особенно молодых с высшим образованием)» [12, с. 88]. При анализе массовых протестов авторы делают акцент на влиянии внутренних, структурных предпосылок создания революционной ситуации. В связи с этим стоит отметить, что в современной политической науке содержится множество трактовок причин протестов, «цветных революций» и иных форм выражения массового недовольства, однако в рамках данной работы мы в большей степени концентрируемся на внутренних причинах, что обусловлено (как обозначено ранее) сложностью оценки влияния «внешних сил» на организацию, мобилизацию и координацию протестного движения внутри государства.
Внутренние структурно-институциональное проблемы - это данность для любого государства в современном мире, но проблемы для определенных слоев населения несут большие риски и угрозы, нежели для других. Исходя из этого, необходимо сделать акцент на молодом поколении, которое на территории постсоветских государств сильнее всего ощущает на себе несовершенство социально-экономического положения, а также сложности в реализации собственных амбиций [13, с. 15], в связи с чем нарастает чувство «относительной депривации» и молодежь становится основным двигателем протестных (иногда радикальных) форм коммуникации с властью. Данный аспект крайне важен, так как в постсоветских странах долгое время молодые люди были равнодушны к политике, поскольку не было создано реальных механизмов участия и влияния на процесс принятия политических решений [14]. Д.А. Цюник отмечает, что низкая электоральная активность молодежи на территории региона является следствием отсутствия значимых механизмов коммуникации власти и молодого поколения [15, с. 151].
Несмотря на то что в научном и общественном планах возрастает роль идеи самоорганизации общества (либо отдельных социальных групп), стоит с определенной долей скептицизма подходить к данной проблеме и выделять субъектов мобилизации, которые берут на себя функции по агрегированию интересов группы, воплощению этих интересов в полноценные лозунги,
программы или протестный дискурс. Именно организационный ресурс субъекта мобилизации превращает объект мобилизации в гражданское движение, которое занимается отстаиванием своих интересов. При этом государства постсоветского пространства, несмотря на «схожести проблем и путей развития», различаются в плане влияния оппозиционных сил на молодежь - от сильного (Украина, Грузия, Молдавия и др.) до слабого (Белоруссия, Казахстан и др.) [16, с. 157]. Однако по итогам 2020 г. можно наблюдать значимые изменения в таких странах, как Белоруссия, где проходили национальные акции антиправительственного протеста, а представители оппозиции становились не только субъектами политической мобилизации, но и моральными ориентирами в обществе (как было, например, с Н. Бакинской, чье видео на «Ютьюб» стало вирусным, а фраза «Я гуляю» - мемом и одним из наиболее популярных лозунгов протеста).
Сходной характеристикой массовых протестных выступлений в государствах на постсоветской территории является практически полное отсутствие институциональных объединений граждан, т. е. люди консолидируются и выражают коллективную волю в условиях отсутствия системной оппозиции, которая выступала бы субъектом политической мобилизации, либо симуляции оппозиции. В статье, посвященной «цветной революции» в Армении 2018 г., присутствует аналогичная формулировка, актуальная для постсоветских стран в 2020 г.: «Обратите внимание, что в Армении нет системной оппозиции. Это молодая городская толпа [людей], которые не принадлежат [политическим] партиям, почти не представлены в парламенте» [17]. Отметим, что современным протестам, мобилизуемым посредством цифровых технологий, свойственны отсутствие лидеров и децентрализованный характер коллективных действий, однако политическая бессубъектность зачастую не позволяет формировать институционально целостное общественное движение и добиваться стратегических целей в рамках «соревновательной политики». В связи с этим большинство протестов на постсоветском пространстве остаются без реакции со стороны политических режимов.
С.В. Сиражудинова уделяет особое внимание состоянию гражданского общества на постсоветском пространстве, так как в разных странах оно либо служит политическим ресурсом власти, либо «приобретает политические черты, непримиримо выступая против власти» [18, с. 138]. В развитии институтов гражданского общества многие эксперты видят потенциал демократизации государств региона, однако формирование цивилизованных институтов и практик предполагает наличие значимых вызовов и стимулов, которые, безусловно, постепенно образуются на постсоветском пространстве. При этом значимые в большинстве постсоветских обществ патернализм и этатизм выступают важными факторами торможения данного процесса, а иногда и его отрицания.
Волна массовых протестов на постсоветском пространстве отличается сложностью прогнозирования, что становится вызовом как для власти, которая вынуждена соревноваться с оппозицией за доступ к ресурсам, так и для исследователей, изучающих процессы дестабилизации. Так, по индексу социально-политической дестабилизации, предложенному коллективом авторов из Высшей школы экономики, лишь Украина и Россия (из стран рассматриваемого региона) фигурируют в топе наиболее подверженных насильственной дестабилизации, а среди подверженных массовой нестабильности нет ни одного государства постсоветского пространства [19, с. 283-284].
Протестная динамика, наметившаяся в 2020 г., имеет направленные в будущее тенденции к продолжению в 2021 -м. Значимым фактором активизации протестных настроений стала пандемия, которая вскрыла наличествующие в постсоветских обществах проблемы в социально-политической сфере. По сути, пандемия коронавируса послужила триггером, запустившим процессы сопротивления в условиях нарастания иных противоречий (конфликта элит, войны на близлежащей/подконтрольной территории, фальсификации итогов выборов, коррупции в высших эшелонах власти и т. д.). Помимо этого, причины турбулентности постсоветского пространства выделял В.В. Путин на ежегодной пресс-конференции 2020 г. Так, президент отмечал, что факторами кризиса региона являются попытки проведения модернизации по западному образцу (в Киргизии), недостаточный «уровень политического сознания, уровень зрелости институтов», отсутствие устойчивой политической системы («складывающейся десятилетиями, а может быть, столетиями») [20], тем самым делая акцент на институциональном компоненте.
Для большинства стран постсоветского пространства в результате увеличения общей массы граждан - представителей поколения, не являющегося советским, популяризации Интернета, социальных сетей и иных горизонтально ориентированных средств коммуникации, отсутствия устойчивого экономического роста и перспектив актуализируются проблемы во взаимоотношениях власти и общества. При этом политические режимы в регионе не могут похвастаться большим количеством механизмов по демобилизации протестных настроений. На фоне повышающейся интенсивности, массовости или радикализации социального недовольства политические режимы в условиях стремления к собственному самосохранению могут попасть в ловушку как излишней репрессивности, тем самым увеличив темпы радикализации населения, так и демократизации, совершив так называемую «демократизацию по ошибке». В связи с этим тактика
«недеяния», т. е. отсутствие реакций политического режима на протестное поведение, представляется одним из наиболее действенных механизмов демобилизации протеста, однако лишь в краткосрочной перспективе. Протест как активная форма коммуникации, не получающий обратной реакции, быстро распадается, но протестные настроения остаются и в длительной перспективе агрегируются в новые протестные действия.
Помимо этого, эффективными в плане минимизации протестных настроений являются тактика «национализации» традиционно оппозиционной повестки: борьбы с коррупцией, произволом властей на местах и т. д., а также кооптация части протестной элиты и недопущение формирования оппозиционного фронта. Это обусловлено тем, что протестные движения, существующие в рамках решения конкретной (зачастую локальной) проблемы, как правило, не мобилизуют новых участников и сочувствующих движению и, как следствие, не жизнеспособны в длительной перспективе.
Список источников:
1. Талеб Н.Н. Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости : пер. с англ. 2-е изд., доп. М., 2020. 736 с.
2. Альтернативная политика в современной Германии. Уличное протестное движение [Электронный ресурс] // Сайт Фонда развития гражданского общества. 2021. 8 февр. URL: http://civilfund.ru/mat/view/120 (дата обращения: 05.09.2021).
3. Latypova L. 7 Protests That Defined the Year in Russia and Former Soviet Republics. Anger in Khabarovsk, Historic Demonstrations in Belarus and Revolution in Kyrgyzstan [Электронный ресурс] // The Moscow Times. 2020. Dec. 22. URL: https://www.themo-scowtimes.com/2020/12/22/7-protests-that-defined-the-year-in-russia-and-former-soviet-republics-a72361 (дата обращения: 05.09.2021).
4. Global Protest Tracker [Электронный ресурс] // Carnegie Endowment for International Peace. 2021. May 5. URL: https://car-negieendowment.org/publications/interactive/protest-tracker (дата обращения: 13.09.2021).
5. Катализаторы политических переворотов: от акций протеста к смене власти. Анализ и моделирование процессов дестабилизации на примере модернизирующихся социально-политических систем / отв. ред. А.В. Коротаев, К.В. Ме-щерина, Л.М. Исаев, Л.Е. Гринин. М., 2021. 448 с.
6. Доронина О.Н. Протестный потенциал мирных манифестаций: конституционные форматы постсоветских республик // Социально-политические науки. 2018. № 1. С. 78-80.
7. Всеобщая декларация прав человека : принята Генеральной Ассамблеей ООН 10 дек. 1948 г. // Российская газета. 1998. 10 дек.
8. Конвенция Содружества Независимых Государств о правах и основных свободах человека : принята в Минске 26 мая 1995 г. [Электронный ресурс] // Сайт Конституции РФ. URL: https://constitution.garant.ru/act/right/megdu-nar/1119744 (дата обращения: 05.09.2021).
9. Токмаков А.Д. «Цветные революции» как форма политического процесса на постсоветском пространстве // Известия Тульского государственного университета. Гуманитарные науки. 2019. № 4. С. 12-16. https://doi.org/10.24411/2071-6141-2019-10401.
10. Там же. С. 13.
11. Там же. С. 14.
12. Катализаторы политических переворотов ... С. 88.
13. Токмаков А.Д. Указ. соч. С. 15.
14. Буренко В.И., Предыбайлов С.М. Парламентаризм и политическое представительство // PolitBook. 2013. № 3. С. 43-52.
15. Цюник Д.А. Оппозиционная деятельность молодого поколения в постсоветских государствах // Там же. 2017. № 4. С. 149-161.
16. Там же. С. 157.
17. Eckel M. A 'Color Revolution' In Armenia? Mass Protests Echo Previous Post-Soviet Upheavals [Электронный ресурс] // Radio Free Europe. Radio Liberty. 2018. April 24. URL: https://www.rferl.org/a/armenia-mass-protests-echo-previous-post-soviet-upheavals-colored-revolutions/29189559.html (дата обращения: 05.09.2021).
18. Сиражудинова С.В. Протестная политика в государствах постсоветского пространства // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2016. № 11-1 (73). С. 136-138.
19. Катализаторы политических переворотов ... С. 283-284.
20. Ежегодная пресс-конференция Владимира Путина [Электронный ресурс] // официальный сайт Президента России. 2020. 17 дек. URL: http://www.kremlin.ru/events/president/transcripts/press_conferences/64671 (дата обращения: 05.09.2021).
Информация об авторе К.М. Макаренко - старший преподаватель кафедры международных отношений, политологии и регионоведения, Волгоградский государственный университет, Волгоград, Россия. https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=903952.
Information about the author K.M. Makarenko - Senior Lecturer, Department of International Relations, Political Science and Regional Studies, Volgograd State University, Volgograd, Russia. https://elibrary.ru/author_items.asp?authorid=903952.
Статья поступила в редакцию / The article was submitted 18.08.2021 ; Одобрена после рецензирования / Approved after reviewing 02.09.2021 ; Принята к публикации / Accepted for publication 16.09.2021.
