CC BY
202
Вестник Волжского университета имени В.Н. Татищева №4, том 2, 2016
УДК: 80
ББК: 81.2-5
Бутахина Л.А., Филиппова А.В.
МАНИПУЛЯТИВНЫЙ АСПЕКТ ПОЛИТИЧЕСКОЙ КОММУНИКАЦИИ
Butakhina L.A., Philippowa A. V.
MANIPULATIVE ASPECT OF POLITICAL COMMUNICATION
Ключевые слова: политическая коммуникация, манипулятивные методы, речевое воздействие, политическая пропаганда.
Keywords: political communication, manipulative methods, speech effect, political propaganda.
Аннотация: в данной статье рассматриваются способы политической коммуникации через средства массовой информации с целью воздействия на реципиента. Указывается, что задачей большинства СМИ является формирование общественного мнения и массового сознания.
Так как у большинства людей отсутствует потребность в создании собственной картины мира, они заимствуют её из средств массовой информации.
Современная информационная картина мира - это сильно фрагментированная картина мира, состоящая из информации разных уровней (планетарной, местной, городской и т.д.). Она формируется различными субъектами информационной деятельности в процессе их взаимодействия.
Abstract: this article is devoted to a manipulative aspect of political communication. The ways of political communication through the mass media are considered in this article, the aim is to impact on the recipient. It is specified that the problem of the majority of mass media is forming of public opinion and mass consciousness.
As most of people have no need for creation of own picture of the world, they borrow it from the mass
media.
The modern information picture of the world is the strongly fragmented world picture consisting of information at different levels (planetary, local, city, etc.). It is formed by various subjects of information activities in the process of their interaction.
Данная статья посвящена проблемам речевого воздействия, речевой манипуляции и использования языка как одного из средств осуществления власти в обществе. Это - проблема взаимодействия языка и общества, и она давно и всесторонне рассматривается в рамках таких научных дисциплин, как социология, психология, риторика, психолингвистика, теория массовой коммуникации и т.д. В огромном разнообразии возможных аспектов мы хотели бы рассмотреть манипулятивный аспект политической коммуникации.
Известно, что общество функционирует и развивается лишь при условии социального взаимодействия между его членами, осуществляемого с помощью языка. Важнейшую роль при этом играет человеческое общение, языковая межличностная коммуникация. В данном контексте под коммуникацией понимается прежде всего «акт общения, т.е. связь между двумя или более индивидами, основанная на взаимопонимании, а также передача информации одним лицом другому или ряду лиц» [Володина, 2007:32]. Распространение информации способствует оценке окружающего мира, определенным образом воздействуя на общественное со-
знание и моделируя соответствующую картину мира. А выполнение такой задачи может осуществляться через средства массовой коммуникации (СМИ):
- обращенностью к массовой аудитории;
- общедоступностью;
- оперативностью.
СМИ являются мощнейшим средством воздействия на массовое сознание. Поставляя соответствующую информацию, СМИ включаются в процесс и результаты социальной коммуникации, оказывая воздействие на членов конкретного государственно-коммуникативного сообщества, которые существуют в определенных общественно-социальных и политических условиях.
Выделение сферы политической коммуникации в самостоятельное направление для исследования отражает признание огромной роли процесса взаимодействия, в частности и через СМИ, как больших социальных групп, так и отдельных людей, вовлеченных в сложные социальные процессы. Как отмечает Э. Сепир, «общество только кажется статичной суммой социальных институтов: в действительности оно изо дня в день возрождается и творчески воссоздается с помощью
определенных актов коммуникативного характера, имеющих место между его членами». Одно из наиболее исчерпывающих толкований сущности политической коммуникации принадлежит Р.Ж. Шварценбергу, который определил это понятие как «процесс передачи политической информации, благодаря которому она циркулирует от одной части политической системы к другой и между политической и социальной системой. Идет процесс обмена информацией между индивидами и группами на всех уровнях [Почепцов, 2001: 54].
Во все времена СМИ рассматривались как важнейшая структура среднего уровня в системе социально-политических коммуникаций, где базовый уровень соответствует межличностному, а высший характерен для политической системы в целом, причем на всех уровнях осуществляются идентичные коммуникационные действия, основанные на передаче определённых сообщений.
Д. Мак-Куэйл выделяет несколько социальных уровней осуществления коммуникации. Интерперсональный уровень предполагает контакты в диадах, в том числе и внутригрупповые. На институциональном уровне коммуникация реализуется при помощи возникающих в обществе социально-политических институтов, таких как политические партии, организации, правительственные информационные агентства. Коммуникация на общественном уровне производится при помощи СМИ, которые считаются особым социальным институтом. Интересно, что Д. Мак-Куэйл в качестве ещё одного социального уровня коммуникации предлагает рассматривать внутриличностный, обращая внимание на обработку информации, понимание и интерпретацию, производимые каждым индивидом [Почепцов, 2001:57]. Следует, однако, подчеркнуть, что внутриличностный коммуникативный уровень присутствует в качестве неотъемлемого компонента на всех других выделяемых автором уровнях коммуникации.
Б.Е. Кретов, взяв за основу в своей классификации средство передачи информации, выделяет три способа коммуникации, которые лишь терминологически отличаются от предложенных Д. Мак-Куэйлом:
- коммуникация через СМИ;
- коммуникация через организации, такие как политические партии, научные центры и институты, консультационные службы;
- коммуникация через неформальные контакты на основе личных связей, характерная как для примитивных, так и для развитых обществ [Почепцов, 2001:102-103].
Ещё одним из основателей общей теории политической коммуникации становится предста-
витель кибернетического направления в анализе социальных систем К. Дойч. Он впервые предлагает рассматривать политическую систему как информационно-коммуникативную. Согласно К. Дойчу, политическая система представляет собой сеть коммуникаций и информационных потоков. Дифференциация информационных потоков непосредственно связана с четырьмя фазами их прохождения по компонентам политической системы, предполагающими:
- получение и отбор информации;
- оценку и обработку информации;
- принятие решений;
- реализацию решений и обратную связь [Гачев, 1998:34].
Информация поступает в политическую систему через различные информационные службы, или, в терминологии Дойча, «рецепторы», где осуществляются отбор, первичный анализ и систематизация данных. Специфика второй фазы состоит в том, что новая информация сравнивается с уже имеющейся и оценивается на основе норм и ценностей данного социума. Это дает основания для перехода при необходимости к принятию решений (третья фаза) с целью регулирования сложившегося состояния системы, если достижение новой социально-политической ситуации соответствует поставленным целям [Почепцов, 1998:60]. Последняя фаза предполагает реализацию решений исполнительными органами или «эффекторами». Она включает направление новой информации о выполнении решений от «эффекторов» к «рецепторам» по принципу обратной связи, что инициирует новый цикл функционирования политической системы [Почепцов, 1998:56]. А это в свою очередь приводит к инициированию политической пропаганды.
Политическая пропаганда, как правило, не осуществляется в интересах лишь одного человека. Она отражает мировоззрение правящего в обществе класса, партии и т.д. Пропаганда - это идеологическое воздействие, результаты которого имеют мировоззренческий эффект. «Это процесс превращения идеологии в систему убеждений, достояние сознания каждого отдельного человека, направленное на то, чтобы повысить и направить в определенное русло социальную активность этого человека, коллектива, общества в целом» [Леонтьев, 1983:20]. Пропаганда в строгом смысле означает распространение идей, взглядов какого-либо класса или политической партии с установкой на мировоззренческое воздействие. Цель манипуля-тивной, негативной пропаганды - нивелировать личность, превратить аудиторию в послушную, управляемую массу [Викентьев, 2002:47]. Зада-
ча пропаганды - перевести слова в действия. А воздействовать можно через средства массовой коммуникации, поскольку СМИ находятся в центре общественной, политической, языковой жизни, они взаимодействуют со всеми социальными институтами. Рассчитанные на широкую аудиторию, они отражают интересы и языковые вкусы самых разнообразных социальных групп и нередко стремятся говорить на языке этих групп.
Так, например, в ХХ веке одной из первых и наиболее важных задач министерства народного просвещения и пропаганды Германии было завоевание контроля над средствами массовой коммуникации и привлечение внимания масс. В Германии Гитлер и Геббельс нанимали фирмы, занимавшиеся связями с общественностью, стараясь обеспечить благоприятное освещение режима в прессе. В Германии нацисты контролировали журналистов и кинопроизводителей с помощью комбинации наказаний и поощрений.
Ежедневные конференции в министерстве пропаганды Германии ХХ века задавали тему и тон для газет. Немецкие фашисты широко поставили себе на службу и превратили в орудие агитации сравнительно новые в техническом отношении средства массовой информации, такие как радио, кино. В связи с массовым производством «народного радиоприемника» число его владельцев увеличилось с 4,3 млн. в 1933 г. до 10,8 млн. в 1939 г. Практиковалось «совместное слушание» важных сообщений, речей государственных и партийных руководителей на предприятиях или в местных учреждениях НСДАП. По заказу нацистов киноиндустрия производила множество документальных и — меньше — художественных фильмов пропагандистского содержания. Нацисты «документировали» фюрера, историю партии, ее подразделений. К созданию таких фильмов режим сумел привлечь ряд талантливых режиссеров, например Лени Рифеншталь, которая сняла фильмы «Триумф воли», «Олимпия» и др. Стремясь привязать людей к режиму, правительство ввело цикл новых нацистских празднеств, а также использовало в своих интересах старинные народные праздники. Во время торжеств нацисты впервые стали широко использовать визуальные средства, которые оказывали особое воздействие на людей: ритуалы, символические массовые инсценировки и шествия, ярко расцвеченные флагами улицы городов, а вечером — силу игры электрического света и живого огня. Все должно было создавать впечатление «подъема нации с колен» [McQuail, 2004:242].
Огромную роль играли публичные вы-
ступления нацистских руководителей, особенно Гитлера и Геббельса. Последние, как было указано, обладали особым талантом убеждения и ораторского искусства. Их выступления записывались на радио и снимались на кинопленку. Они задавали тон и определяли содержание всей нацистской пропаганды.
Массированный пропагандистский нажим сыграл свою роль в консолидации общества. Голосования населения по вопросам внешней и внутренней политики показывают очень высокую степень одобрения режима. Так, 95% немцев одобрили выход Германии из Лиги Наций (19 ноября 1933 г.), 85% проголосовали за совмещение Гитлером постов канцлера и президента (19 августа 1934 г.), 99% — за аншлюс Австрии (10 апреля 1938 г.)
Технология советской пропаганды, кстати, строилась по-другому. Советская система держалась на «зомбировании» отдельного человека. Советский человек был заложником разного рода коллективов; чтобы не быть выкинутым из общества, он вынужден был все время демонстрировать лояльность по месту работы, учебы и так далее. Такая капиллярная структура социального контроля, проходившая через все общество, через все производственные коллективы, комсомол, партию, держала человека под контролем.
В России сегодня консолидация общества выстраивается по принципу «от противного». Работает механизм «негативной идентичности», поскольку оснований для национальной гордости, для самоуважения, в общем-то, немного. Поэтому консолидация вокруг власти строится на угрозе извне и переносе на воображаемый «Запад» всех тех характеристик, которые люди не хотят признавать в самих себе. В зарубежных средствах массовой информации публикации о России в последние годы встречаются особо часто в связи с ситуацией на Украине, войной в Сирии и объявленными санкциями России. Это, вне всякого сомнения, связано с местом России в политических, экономических, научных, гуманитарных процессах, актуальных для современной стадии развития человеческого общества в целом, как бы ни оценивали Россию политики-профессионалы. Образ России воспринимается в западной прессе как «образ врага». Только заголовки публикаций о России зарубежных масс-медиа, собранных сайтом ИноС-МИ.Яи в первый период существования этого сайта, а также ряд материалов аналитического характера, которые сравнением действий зарубежных СМИ по отношению к России с войной против России предопределяют концептуализацию сведений при первоначальном знакомстве адресата с текстом: «Информационная война
против России», «Пробуждение русского медведя», «Пять веков информационной войны» и т.д. (см. публикации на сайтах www.inosmi.ru, www.smi2.ru/wist/c13267,www.stoletie.ru). Целесообразно в этой связи специально подчеркнуть, что образ России, созданный зарубежными, в частности немецкими, СМИ, сами россияне в своем большинстве воспринимают как однозначно негативный, необъективный, даже не задумываясь над тем, что подлинным адресатом соответствующих публикаций являются не они, россияне, а представители других культур. Образ России, судя по данным зарубежных СМИ, зачастую весьма противоречив, что, вне всякого сомнения, нуждается в специальном изучении, чтобы выяснить основания для такого положения дел, а также причины и средства его конструирования. Но носители других культур видят нас так, как видят, хвалят совсем необязательно за то, за что мы себя хвалим, и ругают также не по тем поводам, по которым мы можем себя порицать. Поэтому для носителя конкретной культуры один и тот же набор сведений, структурированный иначе, чем это принято в его культуре, осмысляется не сразу. В средствах массовой коммуникации образ страны более или менее целенаправленно конструируется разнообразным набором средств и самыми разными способами. В итоге у адресата таких публикаций неизбежно складывается образ страны, который не может не иметь некоторую аксиологическую доминанту: либо позитивную, либо негативную, на фоне которой осмысливаются все сведения о России, получаемые реципиентом из разнообразных СМИ [Гришаева, 2002:112]. Характер и признаки этого образа также необходимо специально изучать именно российским исследователям по причине чрезвычайной противоречивости созданного СМИ образа России у разных категорий субъекта восприятия, прежде всего у инокультурного и российского реципиента.
Для современной модели коммуникации наиболее характерен интерес к источнику ме-диасообщений в аспекте выявления природы и степени взаимовлияния политиков и СМИ. Никто из членов социума не может избежать влияния СМИ, но вопрос состоит в том, каков результат этого влияния: тот, к которому стремились продуценты, или прямо противоположный, как, например, в тех случаях, когда сообщение СМИ идентифицируется реципиентом как воздействие с манипулятивной целью (управления его поведением). Реципиент задумывается не только над содержанием медитекста, но и пытается определить, в интересах каких групп людей делается подобное сообщение. Если конкретный
орган СМИ воспринимается как средство выражения интересов его реципиентов, то это повышает к нему доверие и возрастает его эффективность. Если же реципиент понимает, что соответствующий орган СМИ выступает в интересах элитных групп, то он воспринимается как орган социального управления и его сообщения могут блокироваться определенными барьерами в сознании реципиента. В демократическом обществе в руках СМИ находится довольно широкий арсенал манипулятивных средств.
В самом общем представлении манипуляция - «это вид психологического воздействия для скрытого внедрения в психику адресата целей, желаний, намерений, отношений или установок, не совпадающих с теми, которые имеются у адресата в данный момент. Манипуляция - это психологическое воздействие, направленное на неявное побуждение другого к совершению определенных манипулятором действий» [Доценко, 1996:60]. Манипулирование, таким образом, это изначально - предмет изучения в психологии, психолингвистике, нейрофизиологии, психиатрии, поскольку в основе его лежат психологические механизмы воздействия, включая проблему тайного и явного, истинного и ложного. Одной из частных возможностей манипулирования сознанием и поведением человека являются речевые манипуляции. В.Е. Чернявская дает следующее определение речевой манипуляции как «речевое воздействие, направленное на неявное, скрытое побуждение адресата к совершению определенных действий; как срытое внедрение в его сознание желаний, отношений, установок, служащих осуществлению интересов отправителя сообщений, которые необязательно совпадают с интересами адресата. Цель речевой манипуляции - склонить манипулируемое лицо (адресата) к тому, чтобы принять определенные высказывания за истинные без учета всех аргументов» [Чернявская, 2006:19].
В процессе речевой манипуляции участник коммуникации управляется и направляется в формировании его отношения, не осознавая действительных условий и целей коммуникационной ситуации. При этом адресат не распознает эту коммуникативную установку на управление его поведением или мнением. Акцент на особом характере речевого манипулирования представляется чрезвычайно важным в системе наших рассуждений о способах языкового воздействия. Говоря о речевых манипуляциях, мы прежде всего обращаемся к средствам массовой информации, в особенности политической и рекламной коммуникации. Характер применения манипулятивных приёмов зависит от пони-
мания функций СМИ в обществе. В определённом смысле, СМИ отражают особенности общественного устройства той или иной страны, уровень политической культуры общества. В демократических странах СМИ подвержены не только нормативному контролю общества, но и сильно зависимы от рынка. Телекомпании гонятся за высокими рейтингами, чтобы заполучить рекламодателей. При этом создаётся впечатление, что граждане демократий нуждаются лишь в новостях, которые могут доставить им удовлетворение, в новостях, которые они смотрят из тех же побуждений, что и комедии положений. Но это означает, что зрителей рассматривают не как граждан демократического общества, а как потребителей, настроенных на развлечение и лесть. Для этого используются разные приемы воздействия. Так, в качестве основных, хорошо изученных инструментов воздействия называются самые разные факторы, влияющие на формирование оценок, отношений адресата, побуждение его к принятию решений. Например, роль пола диктора, сообщающего какую-либо информацию, тембр его голоса, темп речи, его популярность; возрастной, социальный статус человека, его имидж и т.д. Появляются исследования о запахах - манипуляторах. Ведь известно, что запахи способны менять настроение, вызывать самые разные эмоции - от страха до гнева и даже побуждать к действию. Все это характерно для рекламной коммуникации, даже появились специалисты по аромамар-кетингу (технологии использования запахов для привлечения и удержания клиентов с помощью запахов). Ключевым же предметом нашего исследования является, как заявлено изначально, такое воздействие, которое осуществляется средствами языка. Мы целенаправленно рассматриваем именно речевое воздействие, речевые манипуляции, т.е. их лингвистический аспект. Язык СМИ находится в центре стилистической системы современного русского языка, оказывая сильное воздействие на все речевые жанры. Многие словесные новшества, прежде чем получить всеобщее распространение, возникают и апробируются именно в языке СМИ.
Многочисленные примеры того, как выбор слова может стать средством навязывания определенных взглядов - идеологических, политических, дает немецкий язык в период существования двух государств ГДР и ФРГ. Так, существовали различные термины для обозначения одного и того же понятия, например, «гражданство» в бывшей ГДР передавалось словом «Staatsangehörigkeit», что обозначает «принадлежность государству», а в ФРГ «Staatsbürgerschaft» - «гражданство». Тем самым
имплицировалась различная степень свободы граждан по отношению к политическому устройству. В средствах массовой информации ГДР можно было встретить особое обозначение государственных деятелей ФРГ, например, Westdeutscher Kriegsminister (западногерманский военный министр), что соответствовало в ФРГ - Bundesverteidigungsminister (федеральный министр обороны). При сравнении семантики поставленных в оппозицию слов Bundesverteidigungsminister - Kriegsminister (министр обороны - военный министр) становятся очевидными мотивы различных номинаций. Если первое слово указывает только на деятельность лица и ее цель - отражение силовых акций других стран, то во второй лексеме имплицирована цель деятельности: подготовка или реализация военных действий против других и, следовательно, негативная оценка характера этой деятельности. Подобные примеры можно найти в различные исторические периоды в разных странах: выбор тех или иных наименований чутко отражает определенную политическую, идеологическую ситуацию. Так, во Франции, например, политически корректным и своевременным является эвфемизм «выходцы из Северной Африки» вместо «арабы». Это является продолжением той же тенденции, которая заставила в свое время говорить «афроамерика-нец» вместо «негр».
Язык как семиотическая система закладывает возможность вариативного отражения объективной действительности средствами этого языка. При общем денотативном значении слова возможны различия в его коннотациях. Выделяя в нашем рассмотрении речевой аспект в проблеме власти и воздействия, мы подчеркиваем его «интенциональный характер, т.е. осознанность, целенаправленность речевых действий. Ведь, как очевидно, (социальное) воздействие может осуществляться через властные, институциональные ресурсы, посредством убеждения, логического обоснования необходимости чего-либо и, наконец, через уговаривание, обольщение, соблазнение другого» [Карасик, 1992:48]. Эффект речевого воздействия является, таким образом, результатом и следствием возможной вариативности языкового формулирования и соответственно интерпретации. Вариативность языкового формулирования может быть значима как выражение определенной идеологически, социально, исторически обусловленной позиции автора (субъекта речи), взаимодействующего со своим адресатом. «Воздействие на воспринимающее сознание может оказываться особым речевым формулированием, нацеленным на внедрение в сознание
другой личности определенных оценок, мнений, отношений» [Чернявская, 2006:15].
Для практического анализа особо значимым является признание учёными того факта, что как политический дискурс, так и тексты публицистического стиля призваны оказывать на адресанта, на читателя определенное воздей-
ствие, побуждать его к известным общественно-политическим действиям, создавать общественное мнение. В связи с этим особую актуальность приобретает рассмотрение отбора используемых в сообщениях языковых средств, а также его зависимость от так называемого фактора адресата.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Анохина, С.П. Убеждение и манипуляция. Сходства и различия // Вестник Волжского университета имени В.Н. Татищева. - 2013. - № 3 (13). - С. 5 - 9.
2. Артамонова, Е.С. Стратегии скрытого речевого воздействия как способы создания имиджа публичной персоны // Вестник Волжского университета имени В.Н. Татищева. - 2012. - № 3 (10). -С. 7 - 14.
3. Бутахина, Л.А. Филиппова, А.В. Прецедентные феномены в текстах политического дискурса // Вестник Волжского университета имени В.Н. Татищева. - 2015. - № 2 (18). - С. 15 - 22.
4. Викентьев, И.Л. Приёмы рекламы и Public Relations. - СПб., 2002. - 295 с.
5. Володина, М.Н. СМИ как форма «общественного диалога» // Язык современной публицистики: сб. статей / сост. Г.Я. Солганик. - 2-е изд., испр. - М.: Флинта: Наука, 2007. - 232 с.
6. Володина, М.Н. Язык СМИ - особый язык социального взаимодействия // Язык СМИ как объект междисциплинарного исследования. Ч 2. - М., 2004. - С. 33-35.
7. Гачев, Г. Национальные образы мира. Общие вопросы. - М.: Советский писатель, 1998. - 233 с.
8. Гришаева, Л.И. Россия в зеркале немецкой прессы: путь к взаимопониманию народов? // XXI век: мир без войны и насилия?! - Воронеж: В1 ПИ, 2002. - С. 99-124.
9. Доценко, Е.Л. Психология манипуляций. - М., 1996.
10. Карасик, В.И. Язык социального статуса. - М.: Волгоград, 1992.
11. Леонтьев, А.А. Язык пропаганды: социально- психологический аспект // Язык как средство идеологического воздействия. - М.: АН СССР, 1983.
12. Назаров, М.М. Массовая коммуникация в современном мире. - М., 1999.
13. Почепцов, Г.Г. Информационно-психологическая война. - М., 2000.
14. Почепцов, Г.Г. Паблик рилейшнз. - М., 1998.
15. Почепцов, Г.Г Теория коммуникации - М.: Рефл-бук, К.: Ваклер, 2001. - 656 с.
16. Чернявская, В.Е. Дискурс власти и власть дискурса: проблемы речевого воздействия. - М.: Флинта: Наука, 2006. - 136 с.
17. Чернявская, В.Е. От анализа текста к анализу дискурса: немецкая школа дискурсивного анализа // Филологические науки. - 2003. - Вып. 3.
18. Чернявская, В.Е., Логинова И.Ю. Персуазивный текст в политической коммуникации // Известия РГПУ им. Герцена. - 2005. - Вып.11.
19. McQuail D. Mass Communication and Public Interest: Towards Social Theory for Media Structure and Performance. In: Cawley D., Mitehell D. Communication Theory Today. Polity Press, 1994. P. 241254.
20. Открытая Россия Л. Гудков. Об образе врага, технологиях пропаганды и негативной идентичности. - М., 2105. - [Электронный ресурс] - Режим доступа: https://openrussia.org/post/view/507/-
