CC BY
58Кишина Е.В.
МАНИПУЛЯТИВНОЕ ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ КОНЦЕПТОВ «СВОЙ» И «ЧУЖОЙ» В СМИ
Антропоцентризм современной лингвистической парадигмы способствует обращению к динамическому аспекту языка, предполагающему событийную концептуализацию
действительности, а не статичное её рассмотрение. Деятельностный принцип понимания языковых явлений приводит к выявлению когнитивной структуры языковой личности, типов коммуникативных ситуаций, стратегий говорящего и слушающего. Подобный подход мотивирует выделение и рассмотрение категориальных, семантических образований, которые до определённого времени не были объектом изучения: «долженствования», «обусловленности», «соответствия» и т.д.
В ряду подобных образований выделяется и оппозиция «своё -чужое», онтологический статус которой лингвисты определяют как «семантическая, понятийная, семиотическая, когнитивная категория», «семантическая, понятийная, семиотическая оппозиция», «ментальный, этнический стереотип», концепт «своё - чужое». Языковеды сегодня решают вопросы, связанные с внутренней организацией данной группировки, семантической общностью, характером экспликации и особенностями функционирования (Е.С.Яковлева, Т.В.Цивьян, Р.Н.Порядина, З.И. Резанова, И.В.Тубалова, А.Н.Серебренникова, М.Н.Петроченко и др.). Сущностные признаки «своего - чужого» раскрываются на самом разнообразном материале: фольклорных, диалектных текстах, текстах художественной литературы.
В последнее время активизировались исследования, посвящённые рассмотрению концептов «свой» - «чужой» в средствах массовой информации. При этом, обращаясь к проблеме функционирования «своего - чужого» в публицистике, исследователи отмечают ведущую роль данной оппозиции в смысловой организации политических дискурсов. Сущностные признаки текстов политической коммуникации наделяют сферы «своё - чужое» ярко социологизированным и регулятивным характером. Воздействующий потенциал «свойственности - чуждости» предопределён ядерной семантикой дихотомии: интеграции / сплочённости - разъединения /
отчуждения. Семантика «свойственности - чуждости» становится базовым языковым механизмом в реализации стратегий и тактик, направленных на моделирование общественного сознания и корреляцию социальных действий.
Категориальная организованность политических дискурсов по принципу «своё - чужое» позволяет реализовать ведущие коммуникативные стратегии адресантов, понятийным ядром которых является оппозиция «своё - чужое», - стратегию уничижения и стратегию возвеличивания. Реализация стратегий мотивирует использование определённого набора языковых средств, имплицирующих иллокутивную силу политических дискурсов.
Так, стратегия уничижения, понятийным ядром которой является сфера «чужое», воплощается широким набором приёмов речевого воздействия на избирателей: дискредитации личности, прямого и косвенного оскорбления, навешивания ярлыков, мотивированных и немотивированных обвинений и т.д. При этом наряду с корректными приёмами речевого воздействия на избирателей (приём сравнения, «бумеранга», переформулировки, условного согласия, видимой поддержки) широко используются неэтичные с позиции социального поведения формы речевого давления - оскорбления, дискредитации личности, навешивания ярлыков, преувеличения и т.д.
Реализация стратегии уничижения чуждых субъектов политической деятельности осуществляется за счёт актуализации таких лексических маркёров «чуждости», как:
1. Номинация субъектов политической деятельности
Способы корреляции политических субъектов являются одним из эффективных средств манипулирования общественным сознанием путём дискредитации политических оппонентов. К факторам, формирующим манипулятивный потенциал наименований, могут быть отнесены:
• использование образных номинаций (лисы, жертвенные бараны, стаи, псарня, стойло, ханы, бояре, цари).
Например: Все самодельные рейтинги этих клоунов из этого цирка - надувная мускулатура («Кузнецкий край», №128).
• трансформация собственных существительных единственного числа в нарицательные генерализующего значения (чубайсы, тулеевы, голиковы, шагиахметовы и т.д.).
Например: «Партия «новых русских» или как чубайсы рвутся во власть». Солидным пряником «чубайсята» заманивают в свои ряды «независимых кандидатов» и даже коммунистов. («Кузбасс», 20 ноября 2003 г.)
• употребление местоименных форм как актуализаторов «обезразличивающего обобщения» и «обезразличивающей неопределённости» (некоторые, некие, всякие, какие-то, кто-то).
Например: Политика есть концентрированное выражение экономики, а вовсе не пустая болтовня с высоких трибун, как полагают некоторые.
• использование «смысловых модализаторов» как репрезентантов достоверной оценки (так называемые, пресловутые, небезызвестные).
Например: Ни разу никто из так называемых «партийных руководителей» не вышли ни с одной законодательной инициативой, улучшающей жизнь людей («Кузбасс», 20 ноября 2003 г.).
2. Лексические единицы с событийной семантикой
Фокусирование внимания реципиента на характере общественно-значимой деятельности политических оппонентов позволяет декодировать направленность предвыборных дискурсов на уничижение «чуждых» кандидатов. Репрезентантами данной функции выступают высказывания с общей событийной семантикой, построенные в большинстве случаев по антонимичному принципу: пейоративная коннотация деятельности «чужих» кандидатов подчёркивается помещением «своих» кандидатов в позитивный событийный контекст.
В группе событийных контекстов, «уничижающих» предвыборных оппонентов, доминирующее положение занимают высказывания с односторонней оценкой деятельности «чуждых», «не наших» политических субъектов и высказывания с использованием семантики борьбы, противостояния:
ОНИ: используют в корыстных целях своё положение; занимаются грязным делом; скрывают правду; душат неугодных.
МЫ: выступаем против произвола чиновников; делаем, а не обещаем; ничего не скрываем от народа.
Негативная интерпретация деятельности политических оппонентов мотивирует использование в предвыборных текстах приёмов демагогии, проявляющихся в частности в навязывании адресату односторонней оценки предмета обсуждения. Уничижение
оппонентов базируется в подобных случаях на фокусировании таких ярко выраженных отрицательных чертах, как слабость, зависимость, преступная /нечестная деятельность, карьеризм, забота о собственном благе и т. д.
Оценочное воздействие усиливается благодаря функционированию в публицистических дискурсах лексических единиц с семантикой борьбы, противостояния, подчёркивающих напряжённый характер политических баталий. Манипулятивный потенциал контекстов с общим значением «политика, выборы -борьба» базируется на оценочном восприятии ролей, отводимых разным группам в предвыборной борьбе: «МЫ» - «немногочисленные бойцы, сражающиеся за справедливость», «ОНИ» - «сила, давящая своей мощью и беззаконием».
Например: Они полагают, что можно безнаказанно загнать человека в угол и там он покорно сдастся (НГ, №51), 21ноября 2003г.).
3. Слова-аффективы
В формировании «отчуждающих» контекстов немаловажную роль играют эмоциональные усилители, адресуемые к ценностным установкам аудитории. В политических дискурсах в качестве таких эмоционально - побудительных маркеров выступают лексические единицы, оценивающие деятельность «чуждых» кандидатов: беззаконие, грязь, грязные игры, беспредел, мерзость, враньё, воровство, криминал, вымогательство, лицедейство, подлый обман и т.д. Ярко выраженная эмоционально-экспрессивная форма подобных единиц, повышающая суггестивность речевого воздействия, направлена на формирование отторжения политических оппонентов.
Например: Разве рынок они построили в нашей стране? Это не рынок, а криминальный хаос. (Кузбасс, 20 ноября 2003г.)
4. «Смысловые модализаторы»
Функцию речевых конструктов, усиливающих неприятие чуждых политических субъектов, выполняет группа «смысловых модализаторов», среди которых доминирующее положение занимают:
• Вводные слова: Сейчас Чубайс пытается предстать «защитником народа». Вот, мол, в пяти регионах снизил тарифы (Кузбасс, 7 ноября 2003г.).
• Неопределённые местоимения: Официальные СМИ распространяют некие данные о рейтинге СПС в регионе, которые, по мнению председателя РО СПС Д. Шагиахметова «опускают нашу организацию ниже плинтуса» (НГ, №53, 4 декабря 2003г.)
• Частицы: Виноваты те, кто голосует за депутатов без собственного лица, на которых губернатор укажет как на своих людей. Эти-то «голосователи» и лишили Кузбасс конкурентной среды в политике (Край, 21 ноября 2003г.).
Рассмотренные репрезентанты стратегии уничижения не исчерпывают всей полноты речевых приёмов дискредитации политических оппонентов. В современных политических дискурсах формирование социальных действий электората путём отчуждения «других / не наших» субъектов достигается благодаря широким возможностям речевого манипулятивного воздействия.
В частности, одним из приёмов манипуляции общественным сознанием является внедрение политических мифов, понятийную основу которых составляет оппозиция «своё - чужое». Базовый характер «свойственности - чуждости» в смысловой организации политических мифологем предопределён архаической семантикой рассматриваемой дихотомии: мессианское осмысление группы, объединяемой лексемой «СВОИ» («МЫ», «НАШИ») и наделение демоническими чертами противопоставляемой ей группы - «ОНИ» («ЧУЖИЕ», «ЧУЖДЫЕ», «НЕ НАШИ»).
Так, в современной политической коммуникации конструирование дискретного образа «ИХ» зачастую приобретает эсхаталогический характер запугивания. «ОНИ», «ЧУЖИЕ» ассоциируются со всеми общественными катаклизмами, развалом прежней жизни, всего общества в целом: ОНИ разрушили страну, посеяли в стране хаос, занимаются шельмованием. Группа же «МЫ», «СВОИ» предстаёт в образе персонифицированного героя, способного избавить от всех тягот и трудностей нынешней жизни: МЫ лечим Россию, спасаем народ, предотвращаем развал государства, продвигаем экономику, заботимся о благе народа, строим новую жизнь.
Саморепрезентация политических субъектов содержит и такие классические каноны мифологического мышления, как представление НАС в образе героев, подвергшихся гонениям за правду (НАС унижали, поливали грязью, дискриминировали, выдворяли из страны, в нас стреляли), но продолжающих бороться
во имя спасения Отечества (МЫ не сдадимся, будем стоять до конца, добьёмся своего, не отступим и не подчинимся, пройдём до конца).
В политических дискурсах отражаются и некоторые стратегии действий по отношению к противоположной стороне, предопределяющие разные способы разрешения конфликтности:
1) активная позиция: непримиримость и неприятие чужого мира, находящие выражение во враждебности, агрессивности и насилии: народ готов начать раскулачивание, репрессии, ссылки; хватается за булыжники;
2) пассивная позиция: смирение с действительностью, безразличное и равнодушное отношение к представителям чужого мира: народ уже давно не ждёт многого от власти, утратил свой оптимизм, смирился со своим положением, безмолвствует;
3) приспособленческая позиция: нарушение пространства сообществ с целью публичной демонстрации своей отнесённости к другому классу. Такая установка, продиктованная прагматическими интересами политиков, оценивается народом как лицедейство: косят под народ, предвыборные уловки с демонстрацией «заботы» об обездоленных, показное стремление быть на одной ноге с военными.
Приведённый далеко не полный перечень речевых механизмов манипулирования сознанием, основывающихся на оппозиции «своё -чужое», подтверждает манипулятивный потенциал концептов «свой -чужой».
