CC BY
159
Е.В. Кишина
КОМПЛЕКСНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ КАТЕГОРИИ «СВОЙСТВЕННОСТЬ - ЧУЖДОСТЬ» В РУССКОМ ЯЗЫКЕ
Статья посвящена изучению категории «свой - чужой» в русском языке. Описывается междисциплинарный подход к рассмотрению феномена «своё - чужое»; обобщаются разные направления исследования «своего - чужого»; определяются особенности смысловой реализации «свойственности - чуждости».
Ключевые слова: категория «своё - чужое»; междисциплинарная интерпретация феномена «своё - чужое»; политическая коммуникация.
«Свойственность - чуждость» - универсальный феномен, организующий все формы человеческого существования. «Это противопоставление в разных видах пронизывает всю культуру и является одним из главных концептов всякого коллективного, массового, народного, национального мироощущения» [1. С. 127]. Фундаментальный характер данной оппозиции определяется её участием в формировании онтологических представлений о бинарной структуре мира, его организованности по принципу «своё - чужое».
«Своё» и «чужое» составляют единое целое - мир, в котором существует человек. Человеческое познание начинается с осознания себя как отдельности в мире и освоения ближайшего окружения: «Два принципиально различных, но соотнесённых между собой ценностных центра знает жизнь: себя и другого, и вокруг этих центров распределяются и размещаются все конкретные моменты бытия» [2. С. 66].
Гносеологическая деятельность, направленная на познание мира, преломление бинарной онтологической сущности в сознании наделяют дискретность мира опосредованным характером. Сферы «своё» и «чужое» наполняются многомерным содержанием, обусловленным как опытом всего человечества, так и ментальной деятельностью индивидуума. Универсальность представлений о бинарной структуре мира находит своё выражение в языке, отражающем фундаментальный принцип восприятия человеком мира. Знаковые системы раскрывают сущность «свойственности - чуждости» как базовой оппозиции, выражающей специфику мировосприятия определённой лингвокультурной общности.
Универсальный характер оппозиции предопределяет междисциплинарный подход к её рассмотрению. Осмыслением феномена «свойственность - чуждость» активно занимаются как отечественные, так и зарубежные представители разных областей гуманитарных знаний (А.Б. Пеньковский, М.М. Бахтин, В.С. Иванов, В.Н. Топоров, Гадамер, Э. Гуссерль, Р. Штихве, Е.И. Шейгал, С. Л. Сахно, А.К. Байбурин, Г. Д. Гачев, В.А. Маслова; Ю.С. Степанов и др.).
Выделяемое образование подвергается научной рефлексии с позиций разных теоретико-методологических подходов. Так, в рамках философской и культурной антропологии, социологии, политологии «свойственность - чуждость» сводится к противопоставлению разных этнических общностей: «свой/русский народ» - «чужой народ/нерусский». Подобная интерпре-танта наделяется рядом функций:
1) этнодифференцирующей, выражающейся в противопоставлении этнической специфики разных народов (наша культура - их культура, наш менталитет - их менталитет);
2) этноинтегрирующей, способствующей осознанию единства своей нации (осознание некоторой группой самой себя как «своих» в отличие от «чужих»).
Широкое научное освещение получает социальная сущность данного феномена. Учёные размышляют о проблеме социального и духовного отчуждения, активно обсуждают вопросы чужеродности и преодоления чуждости чужого, проблемы границы и выявления между-пространства. Проблема отчуждения поднимается в разных аспектах как в русской, так и в западной философии, социологии, психологии, культурологии (Н. Бердяев, М.К. Мамардашвили, Э. Гуссерль, Э. Фромм, Х. Ортега-и-Гассет, Ж.П. Сартр, Гадамер, Ю. Эппель и др.).
Проблема духовного и социального отчуждения человека обосновывается психологическим функционированием оппозиции «свой/чужой». Как отмечают в своих работах исследователи, затрагивающие вопросы психологического обоснования функционирования оппозиции «свой/чужой», данная дихотомия уходит корнями в принципы организации первобытного мира.
Важность принципа биполярности для сознания первобытного человека отмечали К. Леви-Строс, М. Элиаде, В.С. Иванов, В.Н. Топоров и др., полагая, что именно при помощи бинарных оппозиций древний человек пытался упорядочить явления окружающей действительности. «Первая и основная причина формирования оппозиции «свойственность/чуждость» в первобытном сознании - это осознание себя человеком и социумом первоначально как МЫ в контексте природы, затем собственно Я, которое подразумевает выделение, противопоставление себя чему-то или кому-то другому и приобретает этот смысл только в контексте этого отношения» [3. С. 66]. Далее указанный выше принцип получает широкое и многостороннее отражение в мифологии, ритуалах, обрядах, изобразительном искусстве, литературе.
В.С. Иванов и В.Н. Топоров писали о наличии этого противопоставления ещё в системе представлений древних славян, отмечая реализацию его в трёх планах:
1. Социальная интерпретация оппозиции «свой/чужой»: первый член оппозиции («свой) означает принадлежность данной социальной группе, а под «чужим» понимается то, что не является преимущественным символом данной группы.
2. Этническая интерпретация «свойственности/чуждости».
3. Интерпретация по принципу «человеческое/нечеловеческое»: «свой» обозначает принадлежность к человеческому, а «чужой» - к нечеловеческому, звериному, колдовскому [4. С. 96].
Основу анализируемого феномена составляет фигура говорящего - Я, что обусловливает эгоцентрический ха-
рактер подобного образования. Для определения границы между «своим» и «чужим» необходимо осознание себя как Я в противопоставлении ДРУГОМУ. Оппозиция Я-ДРУ-ГОЙ, организующая единство категории «свой/чужой», является производящей основой для образования групп более сложного характера, предполагающих не только различие, но и потенциальное взаимодействие:
- Я-МЫ (выражение человеческой общности);
- Я-ТЫ (процесс коммуникации с другими людьми);
- Я-Я (процесс автокоммуникации, внутренний диалог с собой);
- МЫ-ОНИ (взаимодействие на уровне разных социальных общностей);
- Я-ОНИ (противопоставление себя социальной группе).
Идентификация человеком себя как члена какой-либо общности включает многочисленные и разноплановые аспекты. Критериями отделения «своих» от «чужих» могут оказаться различные факторы - социальные, политические, этнические, религиозные, родственные или их комплекс. Подобная содержательная мозаичность предполагает разносторонний анализ выделяемого образования.
В последнее время «свойственность - чуждость» привлекает внимание как социологов, философов, так и лингвистов в связи с актуальностью проблемы толерантности, которая «основана на противопоставлении «свой - чужой» и постулирует терпимость к «другому», «иному» при отсутствии враждебности или отрицательного отношения к чужому» [5. С. 105]. Являясь индикатором категории человеческих взаимоотношений, толерантность непосредственно связывается с оппозицией «своё - чужое».
Данный характер «свойственности/чуждости» актуализируется на уровне политической коммуникации. Так, в политических дискурсах реализуется ряд разновидностей социальной толерантности:
1. Толерантность как основание демократического согласия: ДРУГОЙ, ЧУЖОЙ принимается во всём его социокультурном многообразии. Как результат подобного восприятия - характер сложившихся отношений между Россией и другими странами: Отношения между нашими странами оттаяли после холодной войны (Российская газета, 12 апреля 2008г.).
2. Этническая конфликтность как проявление противоположности политико-экономических позиций и неприятия национальной специфики чуждых народов: С одной стороны, есть все основания дать понять Минску, что дальше «артачиться» в отношениях с Москвой ему не стоит, но с другой - не следует совсем уж загонять Батьку в угол (КП. 23 ноября 2007 г.).
3. Социальная конфликтность как неприятие представителей иных политических взглядов: МЫ/СВОИ единомышленники, команда, настоящие патриоты -ОНИ/ЧУЖИЕ: соперники, оппоненты, недруги, политическая шпана.
4. Социальная конфликтность как неприятие состоятельных людей: МЫ/СВОИ бедные, обычные, нищие, работяги, люди труда - ОНИ/ЧУЖИЕ прожорливые, зажравшиеся, холёные, денежные воротила.
5. Социальная конфликтность как неприятие представителей правящей группировки: МЫ/СВОИ народ,
рабочий класс, трудяги - ОНИ/ЧУЖИЕ политики, депутаты, чиновники, парламентарии.
6. Индифферентность как реализация идеи национальной самобытности: ДРУГИЕ, ЧУЖИЕ воспринимаются как сила, ломающая НАШЕ своеобразие и разрушающая национальное единство. Один из способов сохранения этнического своеобразия - безразличие к иной культуре, равнодушное отношение ко всему ЧУЖОМУ: Всё же странно получилось, что нация с тысячелетней культурой, самая читающая в мире, вдруг сразу поглупела и, раскрыв рот, стала ждать, к каким выводам на наш счёт придёт Запад. Пора смотреть на Запад с большим равнодушием - Запад нам не учитель, а мы ему не ученики (АиФ. № 37. 2008).
В современной научной парадигме широко представлен и культурологический подход к описанию «свойственности - чуждости». Исследования духовной сферы человечества, выявление и описание констант русской культуры прямым образом соотнесены с рассмотрением дихотомии «своё - чужое», отражающей ценностные ориентиры русского народа и многовековой опыт человечества (Г. Д. Гачев; З.М. Волоцкая; А.К. Байбурин; Ю.М. Лотман, Б.А. Успенский и др.).
В русском языковом сознании противопоставление «свой/чужой» обладает национальной специфичностью. Категориальная модель, основанная на оппозиции «свой-чужой», может быть рассмотрена как фрагмент образа мира в сознании определённой этнокультурной общности. Исследования в данном направлении носят, как правило, лингвокультурологический характер, поскольку построение русской национальной модели мира неотделимо от знакового воплощения дихотомии «свойственность - чуждость».
Лингвокультурологическая интерпретация «свойственности - чуждости» широко представлена в современных исследованиях (В .В. Воробьёв; В. А. Маслова; Е.С. Яковлева; Т.В. Цивьян и др.). Путём выделения и описания «лингвокультурем» создаётся поле «свойственность - чуждость», в роли компонентов которого выступают концепты, отражающие национальные стереотипы мировидения и мировосприятия. Так, доминантами сферы «своё», репрезентирующей особенности русской национальной личности, выступают такие черты, как доброта, отзывчивость, максимализм, альтруизм и т.д. «Наши»/«русские» особенности выделяются на основе сопоставления и противопоставления с компонентами сферы «чуждость» как репрезентантами архетипических признаков иной народности.
Все особенности противопоставления «своего» и «чужого» мира находят отражение в языке, поэтому внимание лингвистов привлекает собственно языковая сущность феномена «свойственность - чуждость». Языковеды решают вопросы, связанные с сущностными признаками данной группировки, её семантическими и формальными основаниями (Р.Н. Порядина, А.Н. Серебренникова; И.В. Тубалова; Ю.А. Эмер; М.Н. Петро-ченко; Б. Синочкина; О.Л. Михалёва; Е.И. Шейгал;
Н.А. Санцевич; А.Ю. Скрыльникова и др.).
Языковая модель «свойственности - чуждости» впервые становится объектом научного рассмотрения в работе В.Н. Топорова и В.В. Иванова (1965), реконструирующих по данным языка архаическую праславян-
скую модель мира. Выделяя в группе других универсальных противопоставлений (близкий - далёкий, дом - лес, мужской - женский и т.д.) оппозицию «свой - чужой», исследователи придают данной группе ярко социальный характер, делают вывод о доминирующем положении «свойственности - чуждости» в социальной интерпретации мира.
Гипотезу о существовании в русском языке особой категории семантического характера - категории «чуждости» одним из первых сформулировал А.Б. Пень-ковский: «На обсуждение предлагается гипотеза о существовании семантической категории «чуждости» («отчуждения»? «алиенации»?), которая в силу сказанного должна сопрягаться с категорией отрицательной оценки («чужое - плохое») и иметь специальные средства языкового выражения (хотя бы в виде отдельных, не связанных друг с другом звеньев)» [6. С. 54].
Идея А. Б. Пеньковского, сформировавшаяся в рамках структуралисткого подхода, нашла своё преломление в современных исследованиях когнитивного направления. «Описание «свойственности - чуждости» в свете когнитивной проблематики осуществляется на базе двух подходов: семиотического (объект - культурная оппозиция, структурирующая модель мира) и концептуального (объект - культуроспецифичный ментальный субстрат)» [7. С. 18].
Предметом рассмотрения когнитивной лингвистики становится функционирование «свойственности - чуждости» как культурного концепта, воплощённого в языке. Путём концептуального анализа исследователи выявляют концептообразующие смыслы, формирующие данную группировку, определяют специфику реализации семантики «свойственность - чуждость» в разных культурах, делают выводы о степени значимости данного противопоставления для мировидения народа.
Особенности смысловой реализации «свойственности -чуждости» раскрываются лингвистами на разнообразном материале (фольклорные тексты, художественные тексты, публицистика). Базовыми же на сегодняшний день являются исследования языковой репрезентации «свойственности - чуждости» на материале диалектной речи.
Наиболее активно данное направление развивается представителями томской лингвистической школы (Р.Н. Порядина; Т.А. Демешкина; И.В. Тубалова; Ю.А. Эмер; А.Н. Серебренникова; М.Н. Петроченко и др.). Анализ смыслового содержания «свойственности - чуждости» на уровне индивидуального дискурса диалектоносителей выявляет специфику моделирования народной картины мира в аспекте противопоставления «свой - чужой». Интерпретация данной оппозиции в диалектах проводится в разных аспектах: территориальном, социальном, конфессиональном, этническом, пространственном, временном.
В исследованиях, посвящённых собственно языковой сущности «свойственности - чуждости», не подвергается сомнению категориальный статус данной группировки. Однако содержание термина, определяющего суть данной оппозиции, неодинаково. В преобладающем большинстве данному феномену приписывается характер семантической категории (А.Б. Пеньковский; О.А. Михайлова; Р.Н. Порядина и др.). Идентифицируют «свойственность - чуждость» и
с понятийными (Н.В. Максимова), и с когнитивными категориями (О.С. Иссерс). Небезынтересным в этом отношении представляется наделение «свойственности - чуждости» признаками лингвокультурологической категории, способной кумулировать в себе культурную и ментальную специфику того или иного этноса (А.Н. Серебренникова).
Признание за данным объединением категориального статуса мотивирует обращение лингвистов к вопросам, связанным с внутренней организацией «свойственности - чуждости». В связи с этим внимание лингвистов привлекает разноуровневая эксплицированность семантики «свойственность - чуждость». При общем признании приоритетного положения единиц лексического уровня речь сегодня идёт о широких путях экспликации «свойственности - чуждости». Экспликантами признаются единицы практически всех языковых уровней. Подтвердим данное положение примерами функционирования категории «свой/чу-жой» в публицистических текстах на политическую тематику.
1. Лексический уровень:
- лексические единицы с семантикой «своё - чужое» (свой, чужой, родной, русский, иностранный, чужеземный, знакомый/незнакомый, близкий/далёкий и т.д.): Знаю, уверена, что смогу защищать интересы семьи, детей, сиротства, родного Кузбасса (Кузнецкий край. 2008 № 112);
- лексемы совместности (все, вместе, единство, союз, группа и т.д.): Нас всех сильно объединила «пятилетка пышных похорон», очереди за колбасой и отсутствие зубной пасты (НГ. № 53 (1570);
- вокативы с парольным смыслом «я свой» (земляки, друзья, братья, русский народ): Вот и думайте -выбор за вами, дорогие земляки. Нужны ли нам такие депутаты, которые живут для себя и собираются в Думе плести интриги и заниматься политиканством (Кузбасс. 20 ноября 2007 г.);
- «смысловые модализаторы» (какой-нибудь, какой-то, так называемый, всякий и др.): Ни разу никто из так называемых «партийных руководителей» не вышел ни с одной законодательной инициативой, улучшающей жизнь людей (Кузбасс. 20 ноября 2007 г.);
- использование оценочных лексических единиц (бездари, лентяи, хапуги, чиновники, обманщики, воры): Они, наши начальники, сами пишут законы, живут по своим чиновничьим понятиям, они наплевали на народ, им всё дозволено (Кузнецкий край. 23 апреля 2008 г.);
- образные номинации (пресмыкающиеся, цари, бояре, прислуга, лакеи, вожди, клоуны): Все самодельные рейтинги этих клоунов из этого цирка - надувная мускулатура (Кузнецкий край. № 128 (10799);
- лексические единицы с событийной семантикой (защищать, сохранять, работать, болтать, грабить, разорять): Они полагают, что можно безнаказанно загнать человека в угол и там он покорно сдастся (НГ. № 51 (1568);
- эмоционально-оценочные слова-аффективы (беззаконие, грязь, грязные игры, беспредел, шельмование, мерзость, дискриминация, враньё, воровство, криминал, вымогательство, лицедейство, подлый обман): Разве рынок они построили в нашей стране? Это не рынок, а криминальный хаос (Кузбасс. 20 ноября 2007 г.).
2. Грамматический уровень:
- местоимения причастности, принадлежности
(наш, свой, твой, их): Шахтёрский край, сложный регион «Кузбасс» в органах власти должен представлять наш человек, угольщик, и равных Приставке найти трудно (Край. № 48 (81);
- трансформация собственных существительных единственного числа в нарицательные генерализующего значения (чубайсы, тулеевы, голиковы, шагиахметовы и т.д.): «Партия «новыхрусских», как чубайсы, рвутся во власть». Солидным пряником «чубайсята» заманивают в свои ряды «независимых кандидатов» и даже коммунистов (Кузбасс, 20 ноября 2003 г.);
- употребление местоименных форм как актуализа-торов «обезразличивающего обобщения» и «обезраз-личивающей неопределённости» [Пеньковский] (некоторые, некие, всякие, какие-то, кто-то): Потом какие-то чиновники путано объясняли с телеэкрана, что субсидии не прекращаются, а приостанавливаются, и что затем последует их перерасчёт (Край. № 44 (77). 31 октября 2005 г.)
3. Словообразовательный уровень (модификаци-онные модели с суффиксами субъективной оценки): Богатенькая «ЕР» и тут старательно экономила -добра для электората сделала в 20 раз меньше (Край. 29 августа 2007 г.).
4. Синтаксический уровень:
- предложения противительного характера: «Своим» кандидатам организуют встречи, для «чужих» создаются преграды (Край. № 46 (79));
- конструкции с чужой речью: Начиная свои «реформы» с инфляции 1992 года, враз сделавшей народ нищим, они говорили о себе только в третьем лице: «Смертники. Кладём жизнь на то, чтоб Россия вышла в цивилизованные» (Кузбасс. 20 ноября 2007 г.);
- вопросно-ответная форма высказываний: И что? Где прорыв, особенно в производственных делах, в со-
циальной сфере? А ничего! Никакого порыва не было! Хотя были для него абсолютно все условия (Кузбасс. 20 ноября 2007 г.);
- прямое обращение: Ребята, отмените этот бессовестный закон. Люди возмущены (Край. № 48 (81).
5. Текстовый уровень:
- структура текста: Ничего не сделали:
- ни для улучшения положения простых людей, прежде всего бюджетников, которым даже их крохи месяцами не выплачивали;
- ни для возврата людям сбережений, которые у них тогда «сгорели»;
- ни для помощи регионам - бросили «красных губернаторов» на произвол судьбы - делайте, что хотите, а нам на вас наплевать, у нас - большая политика (Кузбасс. 20 ноября 2007 г.);
- речевые импликатуры: Путин требует привлечь к реализации его программы настоящих практиков, а «бояре» на местах боятся этих практиков, как огня (Край. № 45 (78);
- пресуппозиции: Но и мы помним, ещё не обеспамятели: сначала врут, потом банкротятся, а нас держат за безнадёжно тупых, потому что именно мы оплачиваем их авантюры (Кузнецкий край. № 130 (10801).
Выделение разноуровневой организации категории «свойственность/чуждость» на материалах политических дискурсов лишь приоткрывает многомерность выделяемого феномена. Исследование категории «своё/чужое» может проводиться в разнообразных направлениях: описание смысловой составляющей данной оппозиции; выделение тематических блоков, формирующих категорию; описание методики анализа «свойственности/чуждости»; построение смысловых моделей «своего/чужого» в разных типах дискурсов; выявление и описание ключевых концептов, формирующих данную категорию; проведение сопоставительных исследований.
ЛИТЕРАТУРА
1. СтепановЮ.С. Константы: Словарь русской культуры. М., 1997. 482 с.
2. Бахтин М.М. К философии поступка // Бахтин М.М. Работы 1920-х годов. Киев, 1994.
3. ПетроченкоМ.Н. Семантический компонент «свой/чужой» в фольклорном и диалектном бытовом текстах: Дис. ... канд. филол. наук. Томск,
2005. 227 с.
4. Иванов В.С., Топоров В.Н. К вопросу о реконструкции плана содержания древней славянской системы ИЗ // Славянские языковые модели-
рующие семиотические системы. М.: Наука, 1965. С. 63-218.
5. Михайлова О.А. Толерантность и терпимость: взгляд лингвиста // Философские и лингвокультурологические проблемы толерантности. Ека-
теринбург, 2003. С. 99-111.
6. Пеньковский А.Б. О семантической категории «чуждости» в русском языке // Проблемы структурной лингвистики 1985-1987. М.: Наука,
1989. С. 54-82.
7. Серебренникова А.Н. Диалектное слово с семантикой «свойственности - чуждости» (лигвокультурологический аспект): Дис. ... канд. филол.
наук. Томск, 2005. 227 с.
Статья представлена научной редакцией «Филология» 11 декабря 2008 г.
