CC BY
163
УДК 930:271.2 (571.1/.5)
О. А. Фефелова
«МАЛОРОССИЙСКОЕ ВЛИЯНИЕ НА ВЕЛИКОРУССКУЮ ЦЕРКОВНУЮ ЖИЗНЬ»
К. В. ХАРЛАМПОВИЧА И ИСТОРИЯ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ В СИБИРИ В XVIII ВЕКЕ
Автор статьи анализирует концепцию К. В. Харламповича о малороссийском влиянии на великорусскую церковную жизнь и возможности ее применения в современной реконструкции истории православной церковной иерархии в Сибири в XVIII в.
Ключевые слова: Харлампович Константин Васильевич, история Русской православной церкви, история Сибири XVIII в., Киево-Могилянская академия, историография.
Концепция сочинения Константина Васильевича Харламповича (1870-1932) «Малороссийское влияние на великорусскую церковную жизнь» и история церковной иерархии в Сибири XVIII в. объединены автором статьи не случайно. Как известно, большинство церковных иерархов и в европейской части Российской империи, и в азиатской ее части поставлялись в этом столетии с территории Украины.
Вопрос о степени влияния и роли выходцев с «малоросских» территорий в истории Русской православной церкви, российского государства давно волнует исследователей.
Большинство прибывавших и делавших карьеру в империи были выпускниками Киево-Моги-лянской академии. Среди них были не только духовные лица. Например, один из самых известных, Д. П. Трощинский (1754-1829). В ночь дворцового переворота 1801 г. он «... наспех, но очень удачно, составил проект манифеста о восшествии молодого императора на престол. В этом манифесте Александр торжественно обещал управлять народом «по законам и по сердцу бабки своей - Екатерины Великой» [1, с. 112]. Александр I не доверял екатерининским вельможам, но Д. П. Трощинско-го «. знал за честного человека и за опытного дельца» [1, с. 110].
Дмитрий Прокофьевич Трощинский был сыном казака Трощины, родился в одном из селений около Полтавы, учился в Киево-Могилянской академии. В 1774 г. по протекции определился на службу в Малороссийскую коллегию. Через три года службы в коллегии поступил секретарем к князю
Н. В. Репнину, находившемуся тогда в Константинополе. Когда началась война между Россией и Турцией, Н. В. Репнин передал его графу А. А. Безбородко, также получившему образование в Киево-Могилянской академии, - и с той поры Д. П. Трощинский быстро пошел по степеням государственной службы. В самое короткое время он был пожалован членом Главного Почтового Управления и в 1793 г. переведен в звании статс-секретаря к императрице Екатерине II. При Павле I он удержался в своем почетном звании. Получил много наград с
сохранением звания статс-секретаря. Император Александр I оставил его в этой должности, кроме того, возвел в 1801 г. в достоинство главного директора почт и члена Государственного Совета и в том же году пожаловал действительным тайным советником, а вслед за тем - министром уделов. В 1806 г. он отправился в отставку, но в 1814 г. был приглашен на должность министра юстиции и окончательно вышел в отставку в 1817 г.
В 1822 г. поселился в своем имении - селе Ки-бинцах Миргородского уезда Полтавской губернии. Любимейшим собеседником Д. П. Трощин-ского в эти годы был Василий Афанасьевич Гоголь, отец «нашего» знаменитого писателя Николая Васильевича Гоголя. При помощи Василия Афанасьевича Дмитрий Прокофьевич устроил домашний театр в Кибинцах, в котором разыгрывались, помимо готовых, собственные сочинения Василия Афанасьевича, например, малорусская комедия «Собака - вивця» и «Роман и Параска», иначе «Простак, или хитрость женщины, перехитренная солдатом». Николай Васильевич интересовался комедиями отца, выписывал из них эпиграфы к своим «Вечерам на хуторе близ Диканьки» и воспроизводил отдельные сцены из этих комедий [2, с. 338].
Кажется, странный вопрос: как поделить Гого -ля? Но реалии таковы, что гуманитарии разных специальностей вынуждены искать ответ на этот вопрос. «Гоголя, видимо, делить не стоит, но следует понять его роль в украинско-российской культуре... Гоголь рос в таком окружении, как семьи Трощинского, Капниста, Родзянки. Гоголь знал труды С. Кулиша, был знаком с Костомаровым, сложные отношение имел a priori с Шевченко. ...Гоголь был завсегдатаем петербургских салонов А. Смирновой-Россет, В. Жуковского, кн. В. Одоевского, П. Плетнева, Виельгорских, В. Соллогуба, был принят в лучших домах московской аристократии - Аксаковых, Елагиных, Свербеевых, Е. Растопчиной, дружен с М. Погодиным, С. Ше-выревым, М. Максимовичем.
Об украинскости Гоголя свидетельствует то, что в культурный мир Петербурга он вошел через украинское землячество. Сначала это был узкий
круг «нежинцев», 20-25 человек, так называемых «однокорытников»; «богемное сборище» у эпатажного Н. Кукольника, соученика Гоголя по Нежинской гимназии, «вечера» у Е. Гребенки. Потом он попадает в высшие круги: Жуковский, Пушкин, Вяземский. При всем этом он входит в это сообщество благодаря своим «малороссийским повестям». Гоголь сохраняет украинскую ментальность, т. е. интерес к старинному украинскому костюму, фольклору, языку. Как Максимович и Бодянский, Гоголь собирает малороссийские песни. Таким образом, писатель является носителем множества лояльностей - и российских, и национально-украинских культурных ценностей. Вывод таков: карта интеллектуальных коммуникаций Гоголя свидетельствует
о том, что в его сознании и творчестве существовали не два культурных мира, российский и украинский, но один мир, украинско-российский или российско-украинский. Все зависит от контекста» [3].
Современные историки справедливо отмечают, что о русско-украинских отношениях в XVI-XVII вв., в XIX в. написано достаточно, а XVIII в. был недооценен. Понять же XIX в. невозможно без контекста второй половины XVIII в. Землячества украинцев в столицах империи состояли из представителей украинского дворянства, разночинцев, интеллектуалов, которые искали в столице высоких чинов, богатства и благосостояния. Отношения внутри такого землячества определялись многочисленными родственными, соседскими, семейными, приятельскими отношениями, финансовоимущественными и корпоративно-служебными связями. Вместе с тем землячества в Петербурге тяготели к сильным, незаурядным личностям, которые сыграли определенную роль не только в украинской, но и российской истории, как, например, граф, затем князь А. А. Безбородко и его сподвижник Д. П. Трощинский [3].
После распада Советского Союза в независимых восточнославянских странах было переосмыслено совместное историческое прошлое русских, украинцев и белорусов. Этот процесс проходил временами болезненно, но в последние годы возник диалог между учеными трех государств. Отвечая на вопрос: «Когда украинцы стали украинцами, а русские - русскими?», исследователи прослеживают складывание самосознания украинского, великорусского и общерусского самосознания в Средние века и Новое время. Обращаются к источникам и историографии.
Сочинения Константина Васильевича Харламповича (1870-1932) хорошо известны специалистам, занимающимся историей православной церкви и восточнославянского просвещения. В последние десятилетия стало возможным изучение его биографии [4, с. 64]. Им написано около 250
научных работ. Исследуя историю православного просвещения среди восточных славян [5], он обратился к истории западнорусских православных братств - религиозных объединений, сыгравших важную роль в сохранении православной культуры на украинско-белорусских территориях в конце XVI-XVII вв. Среди белорусских братств самым влиятельным было Виленское Троицкое, позже Святодуховское братство [6, с. 88]. Харлампович посвятил отдельное сочинение истории школы этого братства [7]. Исследования о братских школах были объединены им в магистерской диссертации «Западнорусские православные школы XVI и начала XVII века, отношение их к инославным, религиозное обучение в них и заслуги их в деле защиты православной веры и церкви» [8], которая была высоко оценена современниками. Вот уже второе столетие данная работа является обязательной для цитирования среди специалистов.
По мнению современных украинских историков, братские школы были одним из каналов, через которые в народные массы проникали элементы книжного просвещения. Показателем роста их влияния было увеличение тиражей учебников. Так, буквари, которые издавались типографией Львовского братства, выходили в XVII в. тиражами от 600 экземпляров до 2 тыс., а к началу XVIII в. - по 6-7 тыс. экземпляров [9, с. 119].
Изучая своеобразие западнорусского православия, Харлампович пришел к осознанию его вклада в историю русской православной церкви. Самым главным сочинением его жизни стал первый том «Малороссийского влияния на великорусскую церковную жизнь» [10]. Историк планировал написать еще два тома, но превратности отечественной истории помешали их созданию. В предисловии к первому тому сочинения он писал: «Спокойной или неспокойной, но документальной критики, исправлений и дополнений автор, и сам сознающий свои слабые стороны, ждет в интересах следующих томов своего труда и в интересах исторической науки, памятуя, что последняя движется viribus unitis, коллективными усилиями людей, преданных исторической истине» [10, с. XXIV].
В современных украинских изданиях данное сочинение определяется как «велика праця». Это действительно грандиозное по своему замыслу сочинение. Хронологические рамки работы простираются с середины XVI в. до начала правления Екатерины II. Интересна структура книги. Текст тома разделен на три периода. Первый период - с середины XVI в. до 1653-1654 гг., второй - 1654-
1700 гг., третий период, наиболее важный для исследования в данной статье, - 1700-1762 гг. Главная цель К. В. Харламповича состояла не только в создании общей картины отношений малороссов
«к Москве», определении их роли в развитии культуры там, но в документально подтвержденном исследовании деятельности малороссов, отношения к ним «московского правительства и общества» [10, с. XXIII]. В центре внимания историка были прежде всего сведения о пребывании малороссов в европейской России, но собранные им данные позволяют судить и о деятельности иерархов в Сибири, на Дальнем Востоке.
Поскольку в центре внимания автора данной статьи находится деятельность выпускников Кие-во-Могилянской академии, постольку его внимание сосредоточено на втором и третьем периодах сочинений К. В. Харламповича. Киевский коллегиум (в дальнейшем Киево-Могилянская академия, с
1701 г. - Киевская академия) возник в 1632 г. Во втором периоде К. В. Харлампович рассматривал поездки москвичей в коллегию, отношение к ней московского правительства, «учено-литератур-
ную» деятельность Епифания Славинецкого (? -1675), переход в Москву Семиона Полоцкого (1629-1680), его педагогическую деятельность и литературные труды, а также приезд в Москву киевских педагогов в 60-70-е гг. XVII в., проект организации в Москве Славяно-греко-латинской академии, ослабление в связи с ее учреждением в 1687 г. западнорусского влияния, отношение правительства к Киевской коллегии в 80-90-х гг. XVII в., образовательные поездки москвичей в Киев в эти годы [10, с. 412].
Наиболее интересна структура третьего периода (1700-1762) монографии. Если возможно применение к сочинению начала XX в. современной терминологии, то перед читателем - социокультурное исследование. Позитивистская методика работы с текстом источника соединена в нем с лучшими традициями русской источниковедческой школы, в которой источник всегда воспринимался как единое целое, продукт определенной социокультурной общности.
Время с 1700 г. до вступления на престол Екатерины II было периодом наивысшего развития малороссийского церковного влияния в Великороссии. «И политические виды, и церковные планы, и личные симпатии ряда государей, начиная с Петра
I и кончая Елизаветой Петровной, дали преобладание...» в русской церкви малороссам. Они заняли большинство архиерейских кафедр. К. В. Харлам-пович привел перечень архиереев-малороссов и их помощников по управлению епархиями, в том числе Тобольской [10, с. 549] и Иркутской [10, с. 545]. Ими были заняты настоятельские места в крупнейших монастырях. В тексте монографии даны списки монастырских настоятелей и монахов-западно-руссов по епархиям и, конечно же, в Тобольской [10, с. 623] и Иркутской [10, с. 625]. Поэтому они
получили первенствующее положение в 1721 г. в Св. Синоде. Малороссы были в большинстве своем духовниками государей. Например, духовником Петра III, когда он был великим князем, значился Симон Тодорский [10, с. 488].
Они руководили религиозным обучением светского и военного юношества, «направляли совесть» солдат и моряков в качестве военного и морского духовенства. Представляли русскую церковь за границей в качестве посольских священников и иеромонахов. Ведали организацией миссионерского дела как в пределах Российской империи, так и вне ее (в Китае). Почти исключительно являлись экзаменаторами «ставлеников», должности которых были впервые учреждены в рассматриваемый период [10, с. 459]. В их руки было передано почти все «духовно-школьное дело». По мнению К. В. Харламповича им была поручена «... неудав-шаяся Лихудам и педагогам-великороссам Московская академия, а потом они оказались руководителями духовных семинарий,. открытых архиерея-ми-малороссами» [10, с. 460]. В тексте приведены списки педагогов-западноруссов по епархиям, в том числе в Тобольской [10, с. 729] и Иркутской [10, с. 734].
Вместе с тем изучаемый период явился не только временем высшего развития малороссийского влияния, но и начала его упадка. Причины К. В. Харлам-пович видел в том, что права малороссов на занятие высших иерархических постов в Великороссии были ограничены в 1754 г. уравнением с ними великороссов. Сама служба малороссов «в центре великороссийского племени», а также на видных постах, вблизи центральной власти, где они проникались «видами высшего правительства», парализовала в них мечты не только о политической и церковной независимости Малороссии, но и о возможности отстоять особенности ее церковного строя. Попадая в конце жизни на родину, «такие лица» сами становились орудиями централизаци-онных и нивелирующих планов правительства по отношению к украинским территориям. Таковы были киевские архиереи Варлаам Ванатович (1722-1730), Рафаил Заборовский (1731-1747), Арсений Могилянский (1757-1770 ) [10, с. 461].
Подобные суждения встречаются в исследованиях современных украинских историков. Киев и Левобережье сыграли важную роль в распространении в России системы богословского просвещения, ориентированного на западные образцы. В частности, в Киевской академии получили образование 21 из 23 ректоров Московской академии, 95 из 125 ее профессоров, очень много учителей духовных семинарий России, от Вологды до Тобольска. Но отток образованных людей оказал негативное влияние на уровень культурного развития самой Украины. На
его провинциализацию была направлена политика К. В. Харламповича: «Стоя на документальной по-
российского правительства, которое внедряло на чве, мы старательно избегали полемики касательно
Украине еще более суровые цензурные ограниче- взглядов тех авторов, с которыми имели дело, и по-
ния, чем в Москве и Петербурге. С середины XVIII правок их ошибок, предпочитая вместо указания
столетия, несмотря на частные усовершенствова- на неточности в именах и годах у того или другого
ния, Киево-Могилянская академия начала все боль- или даже других авторов, дать положительное,
ше отставать от требований своего времени, а пред- основанное на документе показание. Знающий чи-
ложенные тогда проекты основания университета в татель при сличении поймет, где правда, и без на-
Киеве или Батурине не были поддержаны россий- рочитого подчеркивания ошибки. Отсюда слабое
ским правительством [9, с. 118]. проявление у нас критичности и большой объем
В целом можно сделать вывод о том, что кон- отдела примечаний. Но с этим связана надежда,
цепция К. В. Харламповича вполне современна и что мы поможем другим исследователям на исто-
применима при реконструкции истории церковной рической ниве и - что с нами будут полемизиро-
иерархии как в европейской части России, так и вать в печати также спокойно и также - опираясь
Сибири. Вполне уместно вспомнить пожелание на документы» [10, с. XXIV].
Список источников и литературы
1. Корнилов А. А. Курс истории России XIX века / вступ. ст. А. А. Левандовского. М.: ООО «Издательство Астрель»: ООО «Издательство АСТ», 2004. 862 [2] с. (Историческая библиотека).
2. Акты и документы, относящиеся к истории Киевской академии. Отделение II (1721-1795 гг.). Т. 4. Царствование Екатерины II (1762— 1795 гг.). Киевский митрополит Гавриил Кременецкий (1770—1783) / со введением и примечаниями Н. И. Петрова. Киев: Типография И. И. Чоколова, 1907. XXXV, 393 с.
3. Колесник И. И. Украинско-российские интеллектуальные сообщества первой половины XIX века: сетевой анализ // Дискуссия: Как поделить Гоголя? Русская, великорусская и украинская культура в XIX—XX вв. Мат-лы российско-украинской конференции историков «Украина и Россия: история и образ истории» (Москва, 3—5 апреля 2008 г.). Сессия 2. 3 апреля 2008 г. Институт Европы РАН. [Электронный ресурс] // Центр украинистики и белорусистики Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова: [сайт ]. [2005]. URL: http://www.hist.msu.ru/Labs/UkrBel/gogol.htm (дата обращения 05.01.2010).
4. Фефелова О. А. К. В. Харлампович (1870—1932) — историк православной церкви, забытый исследователь Украины, жертва политических репрессий в СССР? (изменение трактовок образа и наследия в научной и публицистической литературе конца XX — начала XXI в. // III Исторические чтения ТГПУ. 11—12 ноября 2010 г.: Мат-лы Междунар. науч. конф. Томск: Изд-во ТГПУ, 2011. С. 64—66.
5. Халампович К. В. Острожская православная школа (ист.-крит. очерк). Киев: Типография Имп. Ун-та св. Владимира Н. Т. Корчак-Новиц-кого, 1897. [2], 57 с.
6. Фефелова О. А. Исторические источники по истории православных братств на территории Беларуси во второй половине XVI — первой половине XVII века // Вестн. Томского гос. пед. ун-та (Tomsk State Pedagogical University Bulletin). 2010. Вып. 9 (99). С. 87—91.
7. Харлампович К. В. К истории западнорусского просвещения: Виленская братская школа в первые полвека ее существования. Вильна: Типография Св.-дух. братства, 1897. 67 с.
8. Харлампович К. В. Западнорусские православные школы XVI и начала XVII века, отношение их к инославным, религиозное обучение в них и заслуги их в деле защиты православной веры и церкви. Казань: Типо-литография Имп. Ун-та, 1898 XIV, 524, LXII с.
9. Ісаєвич Я. Д. Релігійне життя і культурне-освітній рух в Україні: друга половина XVI — перша половина XVIII ст. // Католицизм в России и Православие в Польще (XI—XX вв.). М., 1997. С. 108—123.
10. Харлампович К. В. Малороссийское влияние на великорусскую церковную жизнь. Т. 1. Казань: Издание книжного магазина М. А. Голубева, 1914. XXIV, 878, [2], LXVI с.
Фефелова О. А., кандидат исторических наук, старший научный сотрудник.
Томский государственный педагогический университет.
Ул. Киевская, 60, Томск, Россия, 634061.
E-mail: [email protected]
Материал поступил в редакцию 23.09.2011.
O. A. Fefelova
“THE RUTHENIAN INFLUENCE ONTO THE RUSSIAN CLERICAL LIFE” BY K.V. KHARLAMPOVICH AND THE HISTORY OF THE RUSSIAN ORTHODOX CHURCH IN SIBERIA IN THE 18TH CENTURY
The author of the paper analyses the concept by K. V. Kharlampovich about the Ruthenian influence onto the Russian clerical life and the possible application of the concept to the reconstruction of the history of the Orthodox clerical hierarchy in Siberia in the 18th century.
Key words: Konstantin Vasilievich Kharlampovich, history of the Russian Orthodox Church, the history of Siberia of the 18th century, the Kiev-Mogila Academy, historiography.
Tomsk State Pedagogical University.
Ul. Kievskaya, 60, Tomsk, Russia, 634061.
E-mail: [email protected]
