CC BY
95
2005
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Сер. 9. Вып. 2
ЖУРНАЛИСТИКА
О. В. Сляднева
МАКСИМ НЕВЗОРОВ - ЖУРНАЛИСТ 1812 г.
Имя Максима Ивановича Невзорова (1762-1827) ныне забыто историками журналистики. А в свое время, в первое десятилетие XIX века, он был довольно известной фигурой в журнально-литературных кругах Москвы: делал переводы, писал и печатал стихи, оды, поэмы, издавал журнал, был членом Цензурного комитета, помощником цензора типографии Московского университета, потом директором той же типографии. Нельзя сказать, что литературные опыты М. Невзорова были успешны; он не обладал поэтическим талантом, его стихи и оды были напыщены и неуклюжи, статьи дидактичны, за что он получил не очень лестное для литератора прозвище: «Максим Невзоров - писатель вздоров». Но военный 1812 год выдвинул Невзорова из рядов третьестепенных литераторов на передний край журналистики: почти на два с половиной года, с сентября 1812 г. по декабрь 1814 г., он становится хроникером, репортером, публицистом и редактором «Политического журнала», который в то время выходил под названием «Исторический, статистический и географический журнал, или Современная история света», освещая события из эпицентра самой «горячей точки» России - Москвы.
До 1812 г.
Максим Невзоров, с отличием закончив семинарию в Рязани, был послан продолжить свое образование в Педагогическую семинарию, созданную при Московском университете Н. И. Новиковым. Учился и жил на средства Дружеского ученого общества, в котором состояли многие члены масонских лож. В те же - 1780-е - годы в «масонском доме» в Москве в качестве стипендиата жил и Н. М. Карамзин, и хотя немногочисленные биографы Невзорова не упоминают об их знакомстве, но среди знакомых того и другого - одни и те же имена: С. И. Гамалея, И. П. Тургенев и др. В 1780 г. Невзоров поступает в Московский университет, сразу на два факультета - юридический и медицинский; оба заканчивает с золотой медалью. В 1784 г. М. Невзоров вступает в ложу масонов-розенкрейцеров.
Пути воспитанников Дружеского ученого общества поначалу очень схожи: как Карамзин, Невзоров едет совершенствовать свое образование за границу (1788 г.). Слушает курс медицины в Лейденском университете, в Страсбурге, Париже, Гёттингене. Мы знаем, что друзья предупреждали Карамзина об опасности пребывания в Европе в столь тревожное революционное время, особенно для человека с масонским прошлым, советовали срочно вернуться в Россию, так как Екатерина II, поставив себе целью унич-
© О.В. Сляднева, 2005
тожение масонских^ лож в России, использовала политическую ситуацию и обвиняла масонов в связях с якобинцами. Но если Карамзину удалось благополучно избежать репрессий и, более того, сразу по возвращении из революционного Парижа сделать блестящую литературную карьеру, то к Невзорову судьба не была так благосклонна. С ним произошло то, о чем предостерегали Карамзина: по пути на родину, в Риге, он был взят под стражу вместе со своим товарищем по путешествию В. Колокольниковым, тоже масоном и воспитанником Общества, отправлен в Петербург, заключен в Александро-Нев-ский монастырь, потом в тюрьму Алексеевского равелина Петропавловский крепости. Допросы проводил широко и печальнб известный в то время «кнутобоец» С. Шешковс-кий (тот самый, который допрашивал Н. Новикова и от страшных пыток которого удалось спастись А. Радищеву только тем, что семья успела передать палачу все фамильные ценности), вследствие чего Колокольников умер, а Невзорова в сильнейшем психическом расстройстве отвезли в дом умалишенных.
После вступления на престол Павел I, сам в прошлом масон, пять раз посетил Невзорова в больнице, в 1798 г. отправил его в Москву, под крыло к И.В. Лопухину, одному из активнейших членов разгромленного Дружеского ученого общества, деятельному масону, благодетелю Невзорова (именно он финансировал заграничное путешествие Максима Ивановича).
Поскольку позиции масонов в Москве и, в частности, в Московском университете были достаточно крепкими, вскоре Невзоров получил место инспектора в университете, в 1803 г. стал помощником цензора университетской типографии, потом членом университетского Цензурного комитета, а с 1805 г. - директором типографии. В эти же годы Невзоров сделал первые шаги в литературе: в журнале П. Сохацкого (кстати, издателя «Политического журнала» с 1790 по 1800 г.) «Ипокрена» были опубликованы стихи, оды, поэма «Любовь». Художественный уровень их таков, что поэтической славы своему автору они принести не могли. Но Невзоров не был способен адекватно оценить свою поэзию, и еще долгие годы продолжал писать и печатать стихи.
«Друг юношества»
В 1807 г. М. Невзоров начал издавать журнал «Друг юношества», продолжив традицию масонских изданий - журналов «Утренний свет» (1777) и «Вечерняя заря» (1782) Н.И. Новикова, «Сионский вестник» (1806) А.Ф. Лабзина: открытая пропаганда масонских идей не допускалась в российских журналах, поэтому эти издания вынуждены были ограничиваться только общими рассуждениями о добродетели и путях ее воспитания, призывами к самопознанию и самосовершенствованию, поучительными примерами из истории, стихами религиозного и философского содержания. Для человека посвященного разбросанные в тексте отдельные замечания, оценки, высказывания служили жизненными ориентирами и придавали этим пространным рассуждениям вполне конкретный смысл, а для непосвященных это были всего лишь унылые и скучные нравоучения1.
Оправдывая название журнала, Невзоров время от времени печатал детские произведения. Так, на страницах журнала находим имена 13-летней Софьи Беккендорф, 10-летнего Александра Якоби, 11-летнего Сергея Викулова и др.
Помимо редакторской работы, Невзоров много переводил, писал статьи на темы воспитания и образования, пробовал себя в жанре литературной критики («Критическое рассмотрение Шиллеровской трагедии: Разбойники». 1811, февраль) и уже с 1809 г. про-
являл устойчивый интерес к современной политике. Он - автор статей «Об английской политике» (1809, февраль), «Современное политическое положение в Европе» в рубрике «Разные известия и замечания» (1809, май), «Последняя судьба Рима» (1809, июль) и др. Одним словом, до войны 1812 г. М. Невзоров постоянно интересовался событиями в Европе и имел достаточную практику в написании политических статей.
«Исторический, статистический и географический журнал, или Современная история света»
Под таким названием выходил «Политический журнал» с 1809 по 1830 г. За 40-летнюю историю он четырежды менял название: с 1790 по 1802 г. - «Политический журнал», с 1802 по 1807 - «Политический журнал, или Современная история света», с 1807 по 1809 - «Политический, статистический и географический журнал, или Современная история света», с 1809 по 1830 г. - «Исторический, статистический и географический журнал, или Современная история света». Журнал освещал современную политическую жизнь Европы, а также представлял богатую информацию об исторических событиях прошлого, о нравах, обычаях, культуре народов всего мира. Это было первое аналитическое издание в российской журналистике, полностью переводное. Его издателями в России были профессора Московского университета: с 1790 по 1800 г. - П. Со-хацкий, с 1800 по 1827 г. - М. Гаврилов.
Журнал (будем для краткости называть его «Исторический журнал») переводили и печатали в типографии Московского университета, так что причастность к нему М. Невзорова, директора типографии, совершенно очевидна.
Если в первые десять-пятнадцать лет существования «Исторического журнала» российские издатели строго придерживались оригинала, практически не допуская на его страницы статьи отечественного происхождения, то в предвоенные годы уже не были редкостью перепечатки из отечественных газет - «Санкт-Петербургских ведомостей» и «Московских ведомостей». Главной темой журнала в эти годы была внутренняя и внешняя политика Франции, которая определяла политическую ситуацию во всей Европе. До вступления французских войск на территорию России «Исторический журнал» постоянно публиковал информационные и аналитические материалы о военных действиях армии Наполеона в Европе, о противостоянии Англии и Франции, о Рейнском союзе. Здесь мы находим и публикации о российских делах: например, в апрельской книжке за 1812 г. помещена «Краткая биография обер-камергера и кавалера Ивана Ивановича Шувалова», в майской - манифест Александра I о рекрутском наборе, который начинается обоснованием дополнительного набора: «Настоящее состояние дел в Европе требует решительных и твердых мер, неусыпного бодрствования и сильного ополчения...»
1812 г.
Первое сообщение о войне России и Франции было опубликовано в июньской книжке «Исторического журнала» - информация об отъезде императора Александра 1 в армию, в Вильно, и Высочайший рескрипт на имя председателя Государственного Совета и Комитета министров генерал-фельдмаршала Н. И. Салтыкова, отправленный Алексан-
дром I из Вильно в день объявления войны, 13 июня*. Это официальный документ о вступлении России в войну, объяснение правительственной позиции, декларация отношения правительства России к действиям Наполеона.
На наш сегодняшний взгляд место, которое издатели определили в журнале для столь важного документа, вызывает, мягко говоря, удивление: рескрипт помещен в разделе XI на стр. 240, а в предшествующих разделах среди статей о современных событиях в Европе - событиях значительных, но все же не столь значительных для российского читателя, как начало войны в самой России, - находим публикации и вовсе ничтожного содержания, как, например, «Об алмазах». Чем можно объяснить такое неуважение к судьбе своего отечества? Можно было бы предположить, что названные официальные материалы были доставлены в издательство, когда номер был уже практически готов, и по техническим причинам... Можно бы, если бы следующий, июльский, номер восстановил этический баланс и первые свои разделы посвятил начавшейся на нашей территории войне. Однако и следующая книжка открывается статьями о полководцах средневековья (раздел 1), о первобытных жителях Бразилии (раздел П), «О золоте и серебре, добываемых с рудников в разных государствах» (раздел Ш), а вопросы российской жизни появляются начиная лишь с раздела V. И августовский номер «Исторического журнала» начинается статьями, не имеющими никакого отношения к животрепещущей и самой главной для российского читателя военной теме.
Невозможно предположить, что издатель журнала не понимал приоритетности российских материалов в сложившейся обстановке. Может быть, М. Гаврилов был связан твердыми обязательствами с немецким журналом «Politisches Journal», т.е. с оригиналом, и в силу этих обязательств не мог самовольно изменить порядок расположения статей? Сведений о том, существовал ли вообще какой-либо договор между издателем «Politisches Journal» и издателями переводной копии в Москве, пока обнаружить не удалось. Но нельзя исключить и объяснения более простого, житейского: за долгие годы (уже 22 года выходил в России «Политический журнал»!) издатели привыкли неизменно во всем следовать оригиналу, настолько усвоили стереотип пассивного обращения с материалом, что и подумать не могли изменить его до тех пор, пока гром не грянет.
Но гром грянул. 2 сентября 1812г. Наполеон занял Москву. Издатель журнала профессор М. Гаврилов с семьей спешно выехал в Нижний Новгород; ректор университета И. Гейм, покидая Москву, прислал в Правление университета приказ Невзорову не отлучаться от типографии впредь до повелений, так что Невзоров - не столько по повелению, сколько из чувства долга - до последнего момента оставался при типографии, и даже когда, накануне вступления французов в город, за ним были присланы лошади, Невзоров отказался ехать, отвечая, что «лучше подвергнет себя и жизнь свою опасности, нежели преступит должность»2. Однако 4 сентября и Невзоров покинул Москву, пешком, уводя с собой дворовых людей И.В. Лопухина, в доме которого он жил, и примкнувших к ним горожан (свои впечатления об этих днях Невзоров опишет в статье «Исход мой из Москвы во время нашествия французов» в «Друге юношества», (1812, октябрь). «Сквозь ряды неприятелей», пишет Невзоров, они вышли из Москвы и через день добрались до села Савинского, принадлежавшего И.В. Лопухину, где Невзоров «во все время пребывания отдан был совершенно чтению, переводам и составлению статей по современным тогдашним вопросам политическим, помещенным впоследствии в "Друге юношества" и "Историческом журнале"».3
* Даты приводятся по старому стилю, как в «Историческом журнале».
Когда Невзоров возвратился в Москву - точно неизвестно. Его биограф П. Бессонов сообщает, что «когда гроза миновала, он поспешил снова к типографии, успевшей, при его попечении, сохранить свои материалы».4 Но мы знаем, что сентябрьская книжка «Друга юношества» подписана цензором А. Мерзляковым уже 22 ноября, а эта дата дает основание предположить, что Невзоров в ноябре 1812 г. был в Москве и успел сделать (написать, составить, напечатать) номер журнала.
В осенние месяцы 1812г. московские журналы и газеты не выходили по причинам пожаров, разрухи, общего хаоса. М. Невзоров, считая себя ответственным перед подписчиками не только «Друга юношества», но и «Исторического журнала», обратился за распоряжениями к М. Гаврилову в Нижний Новгород. Тот в ответном письме сообщил, что раньше июля в Москву не вернется, и поручил Невзорову редактирование и выпуск «Исторического журнала».5 Из письма Невзорова мы знаем, что 500 подписчиков требовали четырех недостающих книжек либо возврата денег. М. Невзоров как человек долга взялся за нелегкую задачу: издать четыре номера (сентябрь, октябрь, ноябрь и декабрь) журнала за 1812 г. и восстановить с января регулярный выпуск номеров за 1813 г. Об этом он известил подписчиков журнала в «Уведомлении», напечатанном в конце номера за январь-февраль 1813г.6 Книжки «Исторического журнала» за осенние месяцы 1812г. были выпущены Невзоровым в начале 1813 г.
Начиная с сентябрьского номера журнал преобразился: отныне приоритет в этом издании был отдан вопросам российской жизни, а все его содержание подчинено одной главной теме - войне. Исчезли переводы, все статьи, исключая официоз, были написаны одним М. Невзоровым, и написаны совсем не так - скучно и уныло - как статьи в его «Друге юношества». Это был совсем другой Максим Невзоров. Наверное, так преображается человек в бою, перед лицом опасности: отходит на второй план все искусственное, высокопарное, исчезает ложная патетика, остается только настоящее, искреннее. Так и журнальные произведения М. Невзорова за 1812-1814 гг. отличаются конкретностью, лаконизмом, строгостью языка и высокой патриотической патетикой.
Патетика была вообще свойственна журналистике того времени (стоит полистать довоенные журналы, и станет очевидно, что редкое слово говорилось в простоте: аллегории, сравнения, восклицания...), а журналистике военного времени без патетики и пафоса вовсе не обойтись, они и существуют для того, чтобы отличить высокие, драматичные моменты от будничных и обыденных. Пафос и патетика присутствуют во всех произведениях литературы и журналистики, так или иначе связанных с войной 1812 г., в том числе и в официальных жанрах - обращениях императора к народу, воззваниях, манифестах. Так, в «Воззвании Государя Императора к жителям Московской столицы» читаем: «...Москва...изливала всегда из недр своих смертоносную на врагов силу; по примеру ее, из всех прочих окрестностей текли к ней, наподобие крови к сердцу, сыны Отечества для защиты оного...»1 А в царском Манифесте от 6 июля 1812 г.: «Народ русский! Ты неоднократно сокрушал зубы устремляющихся на тебя львов и тигров...»* Не всегда литераторам удавалось соблюсти меру в использовании этих приемов. Например, А. Ку-ницын в статье «Замечания на нынешнюю войну» сильно злоупотребил образом льва, в пасть которого попала французская армия, - половина статьи посвящена этой метафоре: «В продолжение нынешней войны русская армия приняла вид пасти льва. Нижняя челюсть оной начинается от Москвы и продолжается до Брест-Литовска или до Варшавского Герцогства. Верхняя часть начинается также от Москвы и оканчивается у Риги...»9 И далее на двух страницах (вся статья занимает четыре страницы) идет описание сжатия и раскрытия этой пасти и маневров Наполеона внутри нее. При всем уваже-
нии к автору нельзя не заметить, что столь подробно выписанный образ заслоняет содержательную часть статьи, где речь идет о стратегических решениях Кутузова.
Эти примеры приведены, чтобы, к чести М. Невзорова, отметить: он, очевидно, почувствовал, что излишний пафос, чрезмерная образность в журналистике военного времени производят негативное впечатление, и хотя в довоенных статьях, и особенно в стихах, он грешил высокопарностью и напыщенностью, но в «Историческом журнале» 1812-1814 гг. он сумел соблюсти меру и минимально необходимую степень патетики.
Самое значительное произведение М. Невзорова в 1812 г - статья «Наполеонова политика» (в 1813 г. выпущена отдельной книжкой). Ею открывались сентябрьский и октябрьский номера журнала. Первые же фразы статьи выдают в авторе масона, убежденного врага французской философии - «порождения разума, отдалившегося от первоначального света своего».10 Враждебное отношение к философии Вольтера, д'Алам-бера, Дидро ранее не раз высказывалось в статьях масонов старшего поколения и самого М. Невзорова. Но осенью 1812 г., обвиняя философов в распространении идей своеволия, приведших к Французской революции, которая, в свою очередь, породила «всякого рода злодеев», «нечестивых», «рабов мирской мудрости и страстей своих» и первейшего из них - Наполеона, Невзоров органично соединяет масонское неприятие вольтеровой философии с патриотическим пафосом ненависти к Наполеону - «похитителю престолов и притеснителю множайших народов».11 Патриотический мотив выступает на первый план, полностью вытесняя философскую тему, подчиняя себе все дальнейшее содержание статьи.
А дальнейшее содержание - это настоящий обвинительный акт Наполеону: Невзоров описывает его путь к власти, прослеживает его биографию с детства, отмечая постоянный рост «пожирающего пламени честолюбия», мистического «геенного блеска», «черного блеска, исходившего от его жестокой природы».
Перечисляя примеры жестокости Наполеона, Невзоров называет его «терролис-том», способным действовать «против правил нравственности, добродетели и закона..., попрать все святое». Автор статьи не находит земного объяснения его жестокости: «Бог попускает быть таковым людям и исполнять свои вредные замыслы иногда для испытания царств и народов, а иногда для наказания за вероломство и похищение».,2
М. Невзоров приводит тексты обращений Наполеона к своим солдатам и к итальянскому народу (во время итальянского похода) и вскрывает лживость его обещаний, несоответствие красивых слов реальной политике (Наполеон действительно был великим мастером словесных манипуляций и фальсификаций). Так, говоря о завоевании Наполеоном Европы, Невзоров замечает: «Бонапарте учреждал так называемые республики, кроме одного имени никаких преимуществ республиканских не имеющие».,3
К середине статьи М. Невзоров как будто забывает о своем неприятии Французской революции и обвиняет Наполеона в том, что тот, получив от республики власть, «не обратил ее на благо порядка, благочиния, обеспечения бедных граждан» - тогда бы, пишет Невзоров, «не взирая на его не очень знатное происхождение, он получил имя отца и благодетеля отечества»14.
М. Невзоров не оставляет без внимания ни одного факта, могущего очернить или унизить Наполеона. Описывает случай, который и сам Наполеон считал постыдным в своей биографии - во время египетского похода он совершил действие, по определению Невзорова, «совершенно антихристовское»: «Он, имея в одном месте довольное число раненых, у себя солдат и не желая заниматься их излечением, чтобы поскорее от них освободиться, приказал их всех отравить».15
Не забыты подкупы и подтасовка результатов выборов в пожизненные консулы, введенная Наполеоном строжайшая цензура, расстрелянный за сокрытие имени автора памфлета книготорговец Пальм... Невзоров не признает за Наполеоном никаких заслуг даже в сфере законодательства и государственного устройства. Естественно, что в 1812г. никого из русских не восхищал военный гений Наполеона (как это было, например, в 1802-1803 гг., когда «Вестник Европы» и его единомышленники восхищались всеми без исключения действиями и талантами Наполеона), так и Невзоров считает любовь Наполеона к войне преступной: «Он столько любит войну, что она составляет его первое удовольствие и пищу жизни... Расстрелять, разрушить, уничтожить, сжечь, обратить в прах суть любимые и самые лакомые его слова!»]Ь
М. Невзоров почти не комментирует перечисленные факты, они сами по себе красноречивы, к тому же автор использует выразительные оценочные эпитеты и сравнения («антихристовские действия», «геенный блеск», «безумное любочестие», «змий, испускающий всякого рода вредоносный яд»). Это создает напряженный эмоциональный тон, отражает отношение к личности и действиям Наполеона не только автора статьи, но всего русского народа.
В той же сентябрьской книжке Невзоров помещает обзор «Состояние Европейских государств до начала нынешней войны французской» (раздел П), где с традиционной для журнала обстоятельностью анализирует политическую ситуацию в Австрии, Германии, Пруссии, Швеции, Дании, Турции, Швейцарии, Италии, Англии. В разделе III Невзоров публикует статистическую подборку под названием «Вторжение Наполеона в Россию»: приводит подробные данные о численности наполеоновской армии, ее «свежих конскриптов» (т.е. новобранцев), иностранных - польских, вестфальских, итальянских и др. - легионах, о количестве провиантских чиновников, печников, каменщиков, пекарей (только последних - 4 батальона).
В разделе IV Невзоров помещает материал под названием «Светлейший Князь Го-ленищев-Кутузов принимает главное начальство над всеми действующими армиями, и Бородинское сражение», в котором речь идет о недавних победах Кутузова над армией Оттоманской империи и приводится подробное, по часам, почти документальное изложение событий Бородина. А в следующей публикации «Занятие французами Москвы» содержится донесение Кутузова Александру I, где фельдмаршал объясняет необходимость сдачи Москвы французам и подчеркивает, что «вступление неприятеля в Москву не есть еще покорение России».
Весь 1813 г. М. Невзоров исполнял обязанности редактора и издателя «Исторического журнала», в начале года номера немного запаздывали, но выходили регулярно, а к осени журнал уже полностью вошел в колею. Новый, 1814 г. Невзорову опять пришлось начать в должности редактора. Биограф Невзорова П. Бессонов почему-то ни слова не говорит о том, что Невзоров выпускал «Исторический журнал» и в 1814 г., но в январской книжке за 1814 г. на последней странице читаем обращение Невзорова «К Читателям»: «...Обстоятельства, воспрепятствовавшие прежнему почтенному Издателю сего журнала и на нынешний год издавать сей журнал, и решившие меня опять принять на себя сию обязанность, были причиною, что до сих пор умедлен был выход сего издания...»]1
Нет нужды столь же подробно расписывать содержание «Исторического журнала» за 1813 и 1814 гг. На их страницах было детально отражено отступление французской армии через европейские территории и движение русских войск, появляются материалы уже вполне мирного содержания - о создании сразу нескольких благотворительных
обществ в Петербурге, о сборе подаяний (дровами, свечами, съестными припасами) для увечных и потерявших жилье, о праздничных иллюминациях и фейерверках, о благодарственных молебнах, о намерении построить храм Христу Спасителю в Москве.
Понемногу в журнал возвращаются переводные исторические статьи, уже не касающиеся войны с Наполеоном. Так, для октябрьского номера 1813 г Невзоров переводит «Краткое описание Богемии», где речь идет о промышленности, архитектуре, форме правления и столице этого региона - Праге, в феврале-марте 1814 г. - «Историю города Неаполя». Подобные публикации все чаще появляются в «Историческом журнале», знаменуя возврат к мирной жизни. Много свидетельств о последних днях правления Наполеона, о действиях Временного правительства Франции, об отречении Наполеона от престола, было помещено М. Невзоровым в номерах за 1814 г. Вновь и вновь возвращается он к вопросу оценки всего периода правления Наполеона. В октябрьской книжке 1813 г. Невзоров печатает памфлет «Наполеоновские комедии», где разоблачает многие попытки Наполеона обмануть французский народ оптимистическими донесениями, а также легенду о непогрешимости военного гения Наполеона, который довел свою армию до мародерства и людоедства.
Мы видим, что Невзоров создал совершенно новый журнал: сентябрьский, октябрьский и ноябрьский-декабрьский номера за 1812 и все номера за 1813 и 1814 гг. полностью посвящены российской тематике. Из переводного издания, где ранее лишь изредка можно было найти упоминание о России, он превратился в журнал российский, отвечающий интересам российского читателя и передающий настроения и чувства русского человека, а также предоставляющий информацию о ходе военных действий, о планах командования. Если ранее в «Историческом журнале» господствовали два жанра - политическая статья и обозрение, то при Невзорове спектр жанров расширяется: помимо указанных жанров, на страницах журнала публикуется значительное число официальных документов - обращений, воззваний, приказов, донесений. Редактор формирует из донесений генералов очень интересные подборки, расположенные в хронологическом порядке, они представляют собой хронику событий. Так, под заголовком «Освобождение Москвы от французов и Наполеонова ретирада» (1812, октябрь) он объединяет рапорт генерал-майора Дорохова от 29 сентября, донесение Кутузова Александру I от 7 октября, рапорт генерала Платова от 19 октября; под заголовком «Гибель французской армии» (1813, январь-февраль), тоже в хронологическом порядке, - донесения генерала Витгенштейна, генерал-фельдмаршала Кутузова и адмирала Чичагова. Таким образом читатель получает возможность видеть динамику событий. Кроме того, генеральские донесения написаны очень подробно, четко, хорошим языком, фактически это рассказы очевидцев, иногда написанные от первого лица, что создает эффект присутствия (репортаж еще не существует). Например, генерал Платов начинает свое донесение так: «Сего числа на рассвете атаковал я двумя бригадами неприятельский арьергард с левого фланга...»1*
Репортажный эффект придают таким публикациям разбросанные в официальных донесениях и рапортах замечания генералов о вопросах обеспечения армии продовольствием, о настроениях населения, о положении раненых и пр. М. Кутузов в донесении из с. Леташевка, обсуждая тактические действия, замечает вскользь: «...Продовольствиеустроено таким образом, что армия не терпит ни малейшей нужды... Больные и раненые, находясь среди России, получают всякие пособия от матерей, жен, братьев и сестер»^ Генерал Витгенштейн, докладывая о событиях переправы через Березину, упоминает о захваченном французском обозе: «В сих обозах, которые состоят наиболее
из московских экипажей, сверх весьма большой добычи войскам, найдено довольно церковных серебряных и других вещей, которые награблены врагом нашим в Москве; оные теперь все собираются и отправляются от меня...в Москву».20
Зарисовки быта французов в Москве, действий партизанских отрядов на территории России, сцены бегства французской армии через города Пруссии и Саксонии создают полную, разностороннюю картину войны.
Как и «Сын Отечества», «Исторический журнал» прибегал к публикации «партикулярных», т.е. частных, писем. Это - свидетельства очевидцев. В них прослеживаются настроения и чувства простых, не военных людей. Письмо из г. Гумбинена от 20 декабря 1812 г.: «...Беглецов сих по-настоящему нельзя назвать воинами: это больше калеки, изувеченные от оружия или от мороза, коих нагота едва прикрыта... Теплое платье на них почти все из гардероба польских госпож: мы видели знатнейших офицеров, щеголявших в женских теплых шапочках и в изорванных салопах» 2] Письмо из г. Познани от 18 декабря 1812г.; «Недостаток в жизненных припасах во французской армии был столь велик, что за фунт лошадиного мяса платили по два франка. Вырезывали кусками мясо у живых лошадей, а потом принуждали их бежать до тех пор, покуда они не падали»21
Мы видим, что журнал обретает новое качество - в нем отражены современные события разного масштаба и значения: не только великие битвы и события, не только высочайшие манифесты, не только донесения генералов и маршалов. Рядом с ними, хотя и в меньшем количестве и объеме, - картины бытовой стороны войны: мародерство, осквернение церквей, голод, мороз. В июльской книжке за 1812 г. Невзоров публикует «Чувства одного россиянина», в октябрьской за 1813 г. - «Воспоминание 1812 года», подписанное: «Юный житель Москвы», т.е. на страницах журнала находится место даже чувствам ребенка. «Исторический журнал» в годы войны утратил свою холодноватую аналитичность и отстраненность от российских проблем. Теперь это живое издание, объединяющее официальные документы и письма обывателей, бытовые зарисовки, эмоционально выраженные в различных жанрах суждения редактора и патетические (невозможно высокопарные и напыщенные - не было у Невзорова поэтического чутья, как бывает человек начисто лишен музыкального слуха) оды и песни. Это, по сути, новый тип журнала - российский политический журнал военного времени.
Таких в России до сих пор не было. Были сатирические журналы, литературные, был аналитический «Политический журнал» (т.е. тот же «Исторический журнал» до сентября 1812 г.), но он был переводной и посвящен исключительно европейской политике. В аналитических статьях рассматривались лишь значительные события и он практиковал два классических жанра - статью и обозрение, в нем полностью отсутствовали эмоциональные оценки. Типологические характеристики невзоровского издания совсем иные, т.е. под одним названием - «Исторический журнал» - мы имеем два разных типа журнала. По типологическим характеристикам «Исторический журнал» Невзорова можно поставить рядом только с «Сыном отечества».
Сравнение двух журналов - невзоровского «Исторического журнала» и «Сына Отечества» - не имеет целью выявить, который из них был «хуже», а который «лучше». Интересно другое: оба журнала* начали выходить практически одновременно, оба были целиком посвящены отечественной войне, оба были проникнуты патриотическим духом, но при всех этих аналогиях бросается в глаза существенная разница. «Историчес-
* Имеется в виду «Исторический журнал» под редакцией М.И. Невзорова, т.е. с сентября 1812 г.
кий журнал» сделан очевидцем военных действий: Невзоров пережил вторжение французов в Москву, пешком выбирался из города сквозь пожары, в ноябре 1812 г. вернулся в университетскую типографию и принялся за ее восстановление.. .То есть он - очевидец, участник, пострадавший, действующее лицо. Его чувства, мнения, оценки сформированы личным опытом. Л «Сын отечества» - журнал петербургский; его редактор Н. Греч, как и многие жители не затронутых войной территорий, искренне переживал драму отечественной войны, но все же переживал ее издали. Поэтому в «Сыне отечества» намного больше «литературности», т.е. переживаний и мыслей хотя и искренних, но вторичных, не рожденных непосредственным участием в событиях.
В этом - одно из коренных различий журналистики и литературы: журналист должен быть очевидцем событий, а для поэта и писателя достаточно знать о них. Личное присутствие, участие, сопереживание, единение с другими участниками события придают журналистским материалам множество не всегда уловимых особенностей. Некоторые из них мы явно видим на примере М. Невзорова - он нашел, почувствовал нужный стиль, верный тон, начал писать простым и ясным языком, адекватным ситуации и общему духу, он создал совершенно новый тип журнала, отказавшись от традиционных литературных жанров и форм, интуитивно отдавая предпочтение газетно-журнальным жанрам (информации, хронике, политическому обозрению, аналитической статье). Сделанные им подборки можно назвать предтечами репортажа.
«Сын отечества», напротив, - традиционный литературный журнал, несмотря на то, что в 1812-1813 гг. он именовался «историческим и политическим», а литературным стал называться лишь с 1814 г. В нем много переводных статей, часть которых написана за несколько лет до начала Отечественной войны в России*. Переводные статьи «Сына Отечества» имеют свои плюсы: это отобранные образцы европейской военной публицистики, однако как произведения иностранного происхождения, к тому же созданные за 4-5 лет до 1812г., они не имеют такого актуального звучания, как оригинальные материалы той же тематики в «Историческом журнале». Произведения же отечественных авторов в «Сыне Отечества» этого периода - А. Куницына, А. Струговщикова и др. - написаны в жанре ораторской прозы, т.е. высокопарно и пафосно. Они проникнуты патриотическим чувством, в них много аллегорий и красивых метафор и почти совсем нет информации, комментария или анализа конкретных событий войны. Но ораторская проза и не предполагает наличия информации или политического комментария, это жанр литературный, а не журнальный. Так, в шести книжках «Сына Отечества» за 1812 г. информацию о действиях армии и партизанских отрядов можно найти только в разделах «Смесь» и «Новости».
Как видим, эти два журнала, столь близкие и похожие на фоне остальных изданий военного времени, оказываются совершенно разными при более пристальном рассмотрении. Это сравнение высвечивает достоинства «Исторического журнала» 1812-1814 гг., оттеняет интересный феномен взлета М. Невзорова. Третьестепенный литератор, издатель малопопулярного «Друга юношества», он сумел в военные годы сделать новаторский политический журнал отечественной тематики, не имея примера или аналога, талан-
* «Сын Отечества», 1812. № 1: «Глас истины» - пер. с нем.; «Суждение о Бонапарте» - «сочинено и напечатано в Англии в начале 1807 г.»; «Выписка из испанских журналов».
«Сын Отечества», 1812. № 2: «Гражданский катехизис» - пер. с исп., напечатано в Испании в 1808 г.; «Шпага Франциска I» - пер. с исп., обнародована в 1808 г.; «Сын Отечества», 1812. № 3: «Вступление в Историю освобождения Соединенных Нидерландов» - пер. с нем.; «Отрывок» - пер. с нем. и т.д.
тливо использовал подручные материалы - донесения и официальные письма, выкраивая из них подобия репортажей. Множество статей написал сам...
После взлета человек имеет три варианта дальнейшего действия: остаться на взятой высоте, взлететь еще выше, спуститься вниз. М. Невзорову был уготован последний путь. После войны он продолжает выпускать журнал «Друг юношества» - по-прежнему назидательный и нравоучительный, как будто и не было в его журналистской биографии ярких и остро актуальных номеров «Исторического журнала» 1812-1814 гг. В 1815 г. издатель «Исторического журнала» М. Гаврилов, возвратившись в Москву, вновь берет на себя обязанности редактора, и в январской книжке на стр. 1 мы находим знаменательное примечание: «Как сия, так и все нижеследующие статьи, переведенные из немецкого журнала, издаваемого в Гамбурге, под названием "Politisches Journal"... из которого ежемесячного издания переводимы были статьи в Русский политический (ныне Исторический) журнал, с начала его существования, и впредь переводимы быть имеют...»21 То есть журнал снова стал переводным. В 1815 г. на его страницах мы уже не встретим подпись: «Максим Невзоров».
1 Об этом см.- Колюпапов И.П. Биография Александра Ивановича Кошелева: В 2 т. Т. 1 М., 1889. С. 194.
2 Цит. по: Бессонов П Максим Иванович Невзоров // Русская беседа. 1 856. М., № III. С. 97.
3 Там же. С. 98.
4 Там же.
■ Там же. С. 100.
6 «Исторический, статистический и географический журнал», 1813, январь-февраль. С. 174.
7 Там же. 1812, июль. С. 68.
* Там же. С. 74.
9 «Сын Отечества». 1812. № 8. Ч. II. С. 51-52.
10 «Исторический, статистический и географический журнал», 1812, сентябрь. С. 191.
11 Там же.
12 Там же. С. 193.
13 Там же. С. 204.
14 Там же. 1812, октябрь. С. 4.
15 Там же. 1812, сентябрь. С. 213.
16 Там же. 1812, октябрь. С. 25.
17 Там же. 1814, январь. С. 80.
Там же. 1812, октябрь. С. 70.
10 Там же. С. 84.
20 Там же. 1812, ноябрь-декабрь. С. 162.
21 Там же. С. 174.
22 Там же. С. 179.
23 Там же. 1815, январь. С. 1.
Статья поступила в редакцию 28 марта 2005 г.
